Страница:
Прямо с лестницы Марина бросилась в объятия Игоря, стоявшего в халате, с мокрыми всклокоченными волосами.
– Вот это жаркая встреча, – засмеялся Зимин. Он буквально втащил девушку в прихожую и запер дверь. – Ты так по мне скучала? А что же раньше не зашла? С твоим отцом мы виделись, а ты вроде как обо мне забыла… Разве профессор не говорил тебе, что я приехал?
– Нет. Папа умер…
Зимин остолбенел:
– Как умер… Когда?! Да мы же с ним вот только что… Он книгу мне принес, записи свои рабочие…
– Какую книгу? – Марина вздрогнула.
– Господи, да не все ли равно… Профессор умер, вот несчастье…
– КАКУЮ КНИГУ ТЕБЕ ПРИНЕС ОТЕЦ?!
Игорь отступил к стене, пристально посмотрел на девушку:
– Марина, что с тобой? Ты выглядишь так, будто… И что это на тебе надето?
– Потом… Сначала о книге…
– Далась тебе эта чертова книга! – Зимин увлек Марину в комнату, насильно усадил в кресло, налил полбокала «Джека Даниэльса».
– Виски настоящее, из Лондона привез. Выпей и вернись на грешную землю, а я пойду переоденусь.
Он скрылся в ванной, потом перебрался оттуда в спальню. Марина пила виски небольшими глотками, кашляла, снова пила. Когда бокал опустел, она налила себе еще, прикончила вторую дозу, нашла сигареты Игоря и закурила. Ей стало значительно легче – сознание просветлело, нервы частично успокоились, умерили свой яростный бунт.
Зимин возвратился в мягких серых брюках и белом университетском джемпере.
– Ну вот, ты похожа на человека, – одобрительно заметил он. – Рассказывай, что стряслось.
– Покажи книгу, – упрямо потребовала Марина.
– Если это так важно… – Игорь пожал плечами.
Подойдя к шкафу, где на полках громоздились толстые тетради и солидные научные труды, он осторожно извлек увесистый фолиант и передал его девушке.
– Германия, шестнадцатый век, – прокомментировал он. – Спорная рукопись некоего Иоганна Гетца…
– Да, это она, – сказала Марина, разглядывая потускневшее тиснение на кожаном переплете.
– Что значит «она»? Объясни ты толком…
Игорь засунул рукопись обратно в шкаф и плюхнулся в кресло.
– Объяснить толком нелегко, – вздохнула девушка. – Мне и самой не все понятно. Только из-за этой книги… Я так думаю, что из-за нее… Убили человека…
– Профессора Стрельникова?!
– Что? Господи, нет… Отец умер от инфаркта… Знаешь что, налей-ка мне еще виски, а я расскажу, как сумею…
Рассказ Марины продолжался без малого час, хотя она и старалась быть краткой и пропускать несущественные, по ее мнению, подробности. Зимин слушал не перебивая и все больше мрачнел. Когда она закончила, он сказал:
– Трудно поверить во все это.
– Спорить и доказывать не буду, слишком устала…
– Ты не поняла. Кто-то когда-то изрек: «Есть истории настолько странные, что в них трудно поверить. Но нет историй настолько странных, чтобы они не могли произойти» Конечно, я верю тебе… Но что же нам теперь делать?
– Не знаю, – обреченно произнесла Марина. – Я боюсь. Они могут явиться сюда.
– Не думаю.
– Почему?
– Потому что им нужна рукопись, так? Если бы они знали, что профессор отдал ее мне, пришли бы за ней сразу, нет?
– Наверное, да… Но они ведь не прекратят поисков! Нашли же они как-то того человека, Шатилова. А он просто проезжал мимо, вытащил меня из машины после аварии… Нашли в десятимиллионном городе!
– Гм… – Игорь задумался. – Может быть, мы с тобой неверно интерпретируем события. Кто знает… С нашей точки зрения, это выглядит так, а в действительности, возможно, совсем иначе… У нас слишком мало данных.
– Игорь, труп с пулей в голове одинаково выглядит с любой точки зрения.
– Не согласен. Это могла быть инсценировка… Ты хоть дотрагивалась до этого трупа? Нет, конечно. Но если убийство и настоящее, нам неизвестны истоки, а это важнее всего. Но гадать тут, увы, бесполезно…
– А как к тебе попала рукопись? Конкретно, как?
Зимин вытряхнул сигарету из пачки и стал рассеянно вертеть ее в руках:
– Профессор приехал поздно вечером, да что там – ночь уже была… Очень взволнованный, даже какой-то потерянный… Мы беседовали почти до утра. Он долго рассказывал мне о рукописи, о том, какое исключительное значение она может иметь, если его выводы подтвердятся. Мы вместе читали его записи, смотрели компьютерные дискеты… Перед уходом профессор попросил меня оставить рукопись и прочее у себя и никому не говорить о ней, пока он что-то не проверит и не позвонит мне…
– Что он хотел проверить?
– Не знаю. Эта часть разговора была скомкана, мы оба очень устали.
– А как по-твоему, почему он отдал рукопись именно тебе?
– Ну, тогда это у меня не вызвало вопросов. Любимый ученик и все такое. Теперь-то я думаю иначе… Дело, видимо, в том, что меня долго не было в России и, если бы кто-то захотел проследить контакты профессора, до меня очередь дошла бы не скоро.
– Значит, он кого-то боялся?
– Боялся? – Игорь наконец закурил, швырнул зажигалку на стол. – Может быть… Но если боялся, то не в том смысле, в каком обычный человек опасается чего-то или кого-то. Ведь если бы открытие состоялось, оно по-своему перевернуло бы мир. Наверное, профессор имел какие-то основания остерегаться того, что рукопись попадет к недобросовестным людям, которые используют ее если не во зло, то ради дешевых сенсаций… Сам же он – ну, ты знаешь, каким он был. Не поспешить, не ошибиться…
– Игорь, я хочу видеть его записи. Если чего-то не пойму, ты мне растолкуешь.
– Но он просил…
– Отца больше нет, – перебила Марина. – И я должна знать… Это может подсказать нам выход.
– Хорошо, – сдался Зимин. – Я покажу, и мы все обсудим. Только не представляю, как черновики исследователя помогут нам разобраться с твоими бандитами. Ох… Будь мы в Лондоне, я попросту позвонил бы в полицию. Но с нашими властями свяжешься – или тебя тем же бандитам сдадут, или в дурдом определят. А то и за решетку, как в анекдоте: «За что?» – «Было бы за что, вообще убили бы»…
Марина вяло улыбнулась:
– Прости, что втравила тебя в это…
– Ну, что ты… – Игорь взял ее ладони в свои. – Напротив. Если бы не ты, я бы ничего не знал и они могли бы легко добраться до меня. А теперь я предупрежден и нас двое… Возьми-ка нас!
– Не храбрись. – Марина нахмурила брови. – Двое, говоришь? Да, только двое. И деваться нам некуда, сидим тут, как в западне… У тебя вроде дача была?
– А что толку? Если они нас высчитают, одинаково накроют что на даче, что здесь, что у знакомых.
– Но мы обязаны хоть что-то придумать!
– Спокойствие, как говорил Карлсон… Обязаны и придумаем… Но вот в данный момент мне больше всего хочется придумать поесть. А тебе?
– Ой… Надо бы, да полезет ли кусок в горло…
– Полезет, – заверил Игорь. – А на сытый желудок и мозги лучше работают… Пошли на кухню.
21
22
23
24
– Вот это жаркая встреча, – засмеялся Зимин. Он буквально втащил девушку в прихожую и запер дверь. – Ты так по мне скучала? А что же раньше не зашла? С твоим отцом мы виделись, а ты вроде как обо мне забыла… Разве профессор не говорил тебе, что я приехал?
– Нет. Папа умер…
Зимин остолбенел:
– Как умер… Когда?! Да мы же с ним вот только что… Он книгу мне принес, записи свои рабочие…
– Какую книгу? – Марина вздрогнула.
– Господи, да не все ли равно… Профессор умер, вот несчастье…
– КАКУЮ КНИГУ ТЕБЕ ПРИНЕС ОТЕЦ?!
Игорь отступил к стене, пристально посмотрел на девушку:
– Марина, что с тобой? Ты выглядишь так, будто… И что это на тебе надето?
– Потом… Сначала о книге…
– Далась тебе эта чертова книга! – Зимин увлек Марину в комнату, насильно усадил в кресло, налил полбокала «Джека Даниэльса».
– Виски настоящее, из Лондона привез. Выпей и вернись на грешную землю, а я пойду переоденусь.
Он скрылся в ванной, потом перебрался оттуда в спальню. Марина пила виски небольшими глотками, кашляла, снова пила. Когда бокал опустел, она налила себе еще, прикончила вторую дозу, нашла сигареты Игоря и закурила. Ей стало значительно легче – сознание просветлело, нервы частично успокоились, умерили свой яростный бунт.
Зимин возвратился в мягких серых брюках и белом университетском джемпере.
– Ну вот, ты похожа на человека, – одобрительно заметил он. – Рассказывай, что стряслось.
– Покажи книгу, – упрямо потребовала Марина.
– Если это так важно… – Игорь пожал плечами.
Подойдя к шкафу, где на полках громоздились толстые тетради и солидные научные труды, он осторожно извлек увесистый фолиант и передал его девушке.
– Германия, шестнадцатый век, – прокомментировал он. – Спорная рукопись некоего Иоганна Гетца…
– Да, это она, – сказала Марина, разглядывая потускневшее тиснение на кожаном переплете.
– Что значит «она»? Объясни ты толком…
Игорь засунул рукопись обратно в шкаф и плюхнулся в кресло.
– Объяснить толком нелегко, – вздохнула девушка. – Мне и самой не все понятно. Только из-за этой книги… Я так думаю, что из-за нее… Убили человека…
– Профессора Стрельникова?!
– Что? Господи, нет… Отец умер от инфаркта… Знаешь что, налей-ка мне еще виски, а я расскажу, как сумею…
Рассказ Марины продолжался без малого час, хотя она и старалась быть краткой и пропускать несущественные, по ее мнению, подробности. Зимин слушал не перебивая и все больше мрачнел. Когда она закончила, он сказал:
– Трудно поверить во все это.
– Спорить и доказывать не буду, слишком устала…
– Ты не поняла. Кто-то когда-то изрек: «Есть истории настолько странные, что в них трудно поверить. Но нет историй настолько странных, чтобы они не могли произойти» Конечно, я верю тебе… Но что же нам теперь делать?
– Не знаю, – обреченно произнесла Марина. – Я боюсь. Они могут явиться сюда.
– Не думаю.
– Почему?
– Потому что им нужна рукопись, так? Если бы они знали, что профессор отдал ее мне, пришли бы за ней сразу, нет?
– Наверное, да… Но они ведь не прекратят поисков! Нашли же они как-то того человека, Шатилова. А он просто проезжал мимо, вытащил меня из машины после аварии… Нашли в десятимиллионном городе!
– Гм… – Игорь задумался. – Может быть, мы с тобой неверно интерпретируем события. Кто знает… С нашей точки зрения, это выглядит так, а в действительности, возможно, совсем иначе… У нас слишком мало данных.
– Игорь, труп с пулей в голове одинаково выглядит с любой точки зрения.
– Не согласен. Это могла быть инсценировка… Ты хоть дотрагивалась до этого трупа? Нет, конечно. Но если убийство и настоящее, нам неизвестны истоки, а это важнее всего. Но гадать тут, увы, бесполезно…
– А как к тебе попала рукопись? Конкретно, как?
Зимин вытряхнул сигарету из пачки и стал рассеянно вертеть ее в руках:
– Профессор приехал поздно вечером, да что там – ночь уже была… Очень взволнованный, даже какой-то потерянный… Мы беседовали почти до утра. Он долго рассказывал мне о рукописи, о том, какое исключительное значение она может иметь, если его выводы подтвердятся. Мы вместе читали его записи, смотрели компьютерные дискеты… Перед уходом профессор попросил меня оставить рукопись и прочее у себя и никому не говорить о ней, пока он что-то не проверит и не позвонит мне…
– Что он хотел проверить?
– Не знаю. Эта часть разговора была скомкана, мы оба очень устали.
– А как по-твоему, почему он отдал рукопись именно тебе?
– Ну, тогда это у меня не вызвало вопросов. Любимый ученик и все такое. Теперь-то я думаю иначе… Дело, видимо, в том, что меня долго не было в России и, если бы кто-то захотел проследить контакты профессора, до меня очередь дошла бы не скоро.
– Значит, он кого-то боялся?
– Боялся? – Игорь наконец закурил, швырнул зажигалку на стол. – Может быть… Но если боялся, то не в том смысле, в каком обычный человек опасается чего-то или кого-то. Ведь если бы открытие состоялось, оно по-своему перевернуло бы мир. Наверное, профессор имел какие-то основания остерегаться того, что рукопись попадет к недобросовестным людям, которые используют ее если не во зло, то ради дешевых сенсаций… Сам же он – ну, ты знаешь, каким он был. Не поспешить, не ошибиться…
– Игорь, я хочу видеть его записи. Если чего-то не пойму, ты мне растолкуешь.
– Но он просил…
– Отца больше нет, – перебила Марина. – И я должна знать… Это может подсказать нам выход.
– Хорошо, – сдался Зимин. – Я покажу, и мы все обсудим. Только не представляю, как черновики исследователя помогут нам разобраться с твоими бандитами. Ох… Будь мы в Лондоне, я попросту позвонил бы в полицию. Но с нашими властями свяжешься – или тебя тем же бандитам сдадут, или в дурдом определят. А то и за решетку, как в анекдоте: «За что?» – «Было бы за что, вообще убили бы»…
Марина вяло улыбнулась:
– Прости, что втравила тебя в это…
– Ну, что ты… – Игорь взял ее ладони в свои. – Напротив. Если бы не ты, я бы ничего не знал и они могли бы легко добраться до меня. А теперь я предупрежден и нас двое… Возьми-ка нас!
– Не храбрись. – Марина нахмурила брови. – Двое, говоришь? Да, только двое. И деваться нам некуда, сидим тут, как в западне… У тебя вроде дача была?
– А что толку? Если они нас высчитают, одинаково накроют что на даче, что здесь, что у знакомых.
– Но мы обязаны хоть что-то придумать!
– Спокойствие, как говорил Карлсон… Обязаны и придумаем… Но вот в данный момент мне больше всего хочется придумать поесть. А тебе?
– Ой… Надо бы, да полезет ли кусок в горло…
– Полезет, – заверил Игорь. – А на сытый желудок и мозги лучше работают… Пошли на кухню.
21
Стивен Брент очнулся в кромешной тьме. Он лежал навзничь; твердый пол под ним подпрыгивал и вибрировал, и где-то близко назойливо и беспрерывно тянулось унылое механическое гудение. Первым (и вполне справедливым) умозаключением Брента было то, что его везут в закрытом фургоне. Второй мысли, столь же бесспорной, вообще-то полагалось быть первой: он жив.
Головная боль и тошнота неважно способствовали возвращению памяти. Брент хотел было ощупать себя, похлопать по щекам, но руки не повиновались ему. Причина выяснилась быстро – стальные браслеты, скованные тонкой цепью. Все же он сумел залезть в карман, где лежали таблетки мощного стимулятора, и проглотил три штуки.
Ноги были свободны, и Брент сумел подняться – почти подвиг в его состоянии в качающемся фургоне. Трясло так, что Брент не сомневался: машина движется по бездорожью. Он провел ладонями по холодной гладкой стене в надежде наткнуться на запертое окошко, которое можно попытаться отпереть, но тут фургон резко подскочил. Брент не удержался на ногах, упал и сильно ударился головой. Этот урок заставил его переключиться с физической деятельности на умственную.
Итак, Уильям Д. Тейлор выстрелил в него и промахнуться практически в упор не мог. Однако Брент был убежден, что не получил огнестрельного ранения. Видимо, в пистолете Тейлора помещался заряд наподобие тех, какими усыпляют животных в саванне, чтобы доставить их в зоопарк… Но в какой зоопарк везут редкостный экземпляр по имени Стивен Брент? Даже по времени ничего нельзя предположить: неизвестно, долго ли Брент провалялся без сознания. Может быть, целые сутки или дольше – и не исключено, что он не сразу попал в фургон. Да того его могли везти, скажем, в самолете…
Не то от бесплодных размышлений, не то от удара голова разболелась не на шутку, и перед глазами Брента поплыли красные круги. Только не хватает сейчас снова отключиться… Брент рванулся и сел на полу. В этот момент гул мотора стал глуше, натужнее и через минуту затих совсем. Приехали, подумал Брент. Да вот куда?
Хлопнула автомобильная дверца, затем раздался металлический скрежет, и в стене темницы Брента образовался прямоугольный проем, в котором на фоне густо-синего неба чернел силуэт человека.
– Эй, Брент! – позвал голос Уильяма Д. Тейлора. – Вылезайте. Не притворяйтесь, что вы в беспамятстве. Я слышал, как вы тут возились. Вылезайте побыстрее…
Подчиниться все равно придется, сказал себе Брент, да и что толку сидеть здесь в железном ящике… Наручники и боль мешали двигаться, однако Брент добрался-таки до дверного проема и с помощью Тейлора спустился на землю.
С понятным тревожным любопытством он осмотрелся. Фургон стоял на поросшей жесткой травой равнине, с трех сторон окруженной нагромождениями скал. Тяжелое красное солнце клонилось к их вершинам, на небосклоне уже зажглись первые бледные звезды. Нигде никаких признаков человеческого жилья.
– Куда вы меня притащили? – спросил Брент нарочито небрежным тоном, поражаясь звучанию собственного охрипшего голоса.
– Штат Огайо, – дружелюбно откликнулся Тейлор. – Акрон в тридцати милях восточнее. А там, на севере, – Кливленд и озеро Эри, за ним, как вы понимаете, Канада…
– Это я понимаю, – согласился Брент. – Я не понимаю другого. Почему я здесь?
– Так ведь я уже говорил вам, – произнес Тейлор с хищной улыбкой, – Хочу узнать о вас побольше.
– Здесь?
– Не совсем. Не спешите, мистер Брент. Посмотрите, какой красивый закат. Вы где-нибудь такое видели? Вряд ли. Такая красота бывает только в здешних краях… А когда зайдет солнце, я покажу вам нечто еще прекраснее.
«Не сомневаюсь, – мелькнуло у Бреша. – Но вот как бы отсрочить демонстрацию чего-то прекрасного или вовсе ее отменить? Тейлор стоит вполоборота. Напасть на него в наручниках трудно, но можно. Ударить ногой в пах и одновременно сцепленными руками в голову… Сообщников у него, похоже, поблизости нет – кабина фургона пуста…»
Тейлор словно прочел мысли Брента. Он отошел подальше и повернулся к своему пленнику:
– Осторожнее, Стивен… Не делайте глупостей.
Момент был упущен. Теперь Брент мог сколько угодно досадовать на себя, но исправлять ситуацию было поздно.
Солнце насытило воздух оранжевым светом, таким плотным, что казалось, он проникает в легкие при дыхании. Тейлор больше не обращал на Брента особого внимания, хотя и был начеку. Он достал из кармана какой-то предмет, который Брент не мог разглядеть, и совершил ряд непонятных манипуляций.
Быстро темнело. Брент в напряжении ждал развития событий. Он и предположить не мог, зачем Тейлор привез его сюда, почему для него имеет значение время суток. Возможно, кто-то должен приехать?
Снова проявив редкостную проницательность, Тейлор ответил на невысказанный вопрос Брента:
– Полагаете, мы кого-то дожидаемся, Стивен? Да нет, напротив – это нас ждут с нетерпением… Догадываетесь где?
– Понятия не имею, – честно сказал Брент.
Тейлор пристально посмотрел на него, но было уже слишком темно, чтобы различить выражение глаз.
– Может быть, – пробормотал он. – Хотя едва ли вы в полном неведении… Впрочем, стоит ли говорить об этом сейчас? Скоро все выяснится.
– Надеюсь, – буркнул Брент.
– На вашем месте я бы поменьше думал о надежде и побольше об искренности… От второго напрямую зависит первое, сэр. Однако солнце уже зашло и нам пора.
Тейлор сделал несколько шагов вверх по склону плоского пригорка. Брент двинулся за ним, но Тейлор остановил его:
– Нет-нет, стойте где стоите.
Недоумевающий Брент замер на месте. Он плохо различал контуры фигуры Тейлора, который снова занялся таинственной штуковиной, извлеченной из кармана.
Головная боль и тошнота неважно способствовали возвращению памяти. Брент хотел было ощупать себя, похлопать по щекам, но руки не повиновались ему. Причина выяснилась быстро – стальные браслеты, скованные тонкой цепью. Все же он сумел залезть в карман, где лежали таблетки мощного стимулятора, и проглотил три штуки.
Ноги были свободны, и Брент сумел подняться – почти подвиг в его состоянии в качающемся фургоне. Трясло так, что Брент не сомневался: машина движется по бездорожью. Он провел ладонями по холодной гладкой стене в надежде наткнуться на запертое окошко, которое можно попытаться отпереть, но тут фургон резко подскочил. Брент не удержался на ногах, упал и сильно ударился головой. Этот урок заставил его переключиться с физической деятельности на умственную.
Итак, Уильям Д. Тейлор выстрелил в него и промахнуться практически в упор не мог. Однако Брент был убежден, что не получил огнестрельного ранения. Видимо, в пистолете Тейлора помещался заряд наподобие тех, какими усыпляют животных в саванне, чтобы доставить их в зоопарк… Но в какой зоопарк везут редкостный экземпляр по имени Стивен Брент? Даже по времени ничего нельзя предположить: неизвестно, долго ли Брент провалялся без сознания. Может быть, целые сутки или дольше – и не исключено, что он не сразу попал в фургон. Да того его могли везти, скажем, в самолете…
Не то от бесплодных размышлений, не то от удара голова разболелась не на шутку, и перед глазами Брента поплыли красные круги. Только не хватает сейчас снова отключиться… Брент рванулся и сел на полу. В этот момент гул мотора стал глуше, натужнее и через минуту затих совсем. Приехали, подумал Брент. Да вот куда?
Хлопнула автомобильная дверца, затем раздался металлический скрежет, и в стене темницы Брента образовался прямоугольный проем, в котором на фоне густо-синего неба чернел силуэт человека.
– Эй, Брент! – позвал голос Уильяма Д. Тейлора. – Вылезайте. Не притворяйтесь, что вы в беспамятстве. Я слышал, как вы тут возились. Вылезайте побыстрее…
Подчиниться все равно придется, сказал себе Брент, да и что толку сидеть здесь в железном ящике… Наручники и боль мешали двигаться, однако Брент добрался-таки до дверного проема и с помощью Тейлора спустился на землю.
С понятным тревожным любопытством он осмотрелся. Фургон стоял на поросшей жесткой травой равнине, с трех сторон окруженной нагромождениями скал. Тяжелое красное солнце клонилось к их вершинам, на небосклоне уже зажглись первые бледные звезды. Нигде никаких признаков человеческого жилья.
– Куда вы меня притащили? – спросил Брент нарочито небрежным тоном, поражаясь звучанию собственного охрипшего голоса.
– Штат Огайо, – дружелюбно откликнулся Тейлор. – Акрон в тридцати милях восточнее. А там, на севере, – Кливленд и озеро Эри, за ним, как вы понимаете, Канада…
– Это я понимаю, – согласился Брент. – Я не понимаю другого. Почему я здесь?
– Так ведь я уже говорил вам, – произнес Тейлор с хищной улыбкой, – Хочу узнать о вас побольше.
– Здесь?
– Не совсем. Не спешите, мистер Брент. Посмотрите, какой красивый закат. Вы где-нибудь такое видели? Вряд ли. Такая красота бывает только в здешних краях… А когда зайдет солнце, я покажу вам нечто еще прекраснее.
«Не сомневаюсь, – мелькнуло у Бреша. – Но вот как бы отсрочить демонстрацию чего-то прекрасного или вовсе ее отменить? Тейлор стоит вполоборота. Напасть на него в наручниках трудно, но можно. Ударить ногой в пах и одновременно сцепленными руками в голову… Сообщников у него, похоже, поблизости нет – кабина фургона пуста…»
Тейлор словно прочел мысли Брента. Он отошел подальше и повернулся к своему пленнику:
– Осторожнее, Стивен… Не делайте глупостей.
Момент был упущен. Теперь Брент мог сколько угодно досадовать на себя, но исправлять ситуацию было поздно.
Солнце насытило воздух оранжевым светом, таким плотным, что казалось, он проникает в легкие при дыхании. Тейлор больше не обращал на Брента особого внимания, хотя и был начеку. Он достал из кармана какой-то предмет, который Брент не мог разглядеть, и совершил ряд непонятных манипуляций.
Быстро темнело. Брент в напряжении ждал развития событий. Он и предположить не мог, зачем Тейлор привез его сюда, почему для него имеет значение время суток. Возможно, кто-то должен приехать?
Снова проявив редкостную проницательность, Тейлор ответил на невысказанный вопрос Брента:
– Полагаете, мы кого-то дожидаемся, Стивен? Да нет, напротив – это нас ждут с нетерпением… Догадываетесь где?
– Понятия не имею, – честно сказал Брент.
Тейлор пристально посмотрел на него, но было уже слишком темно, чтобы различить выражение глаз.
– Может быть, – пробормотал он. – Хотя едва ли вы в полном неведении… Впрочем, стоит ли говорить об этом сейчас? Скоро все выяснится.
– Надеюсь, – буркнул Брент.
– На вашем месте я бы поменьше думал о надежде и побольше об искренности… От второго напрямую зависит первое, сэр. Однако солнце уже зашло и нам пора.
Тейлор сделал несколько шагов вверх по склону плоского пригорка. Брент двинулся за ним, но Тейлор остановил его:
– Нет-нет, стойте где стоите.
Недоумевающий Брент замер на месте. Он плохо различал контуры фигуры Тейлора, который снова занялся таинственной штуковиной, извлеченной из кармана.
22
– «Сторожка»? – переспросил Евдокимов дребезжащим старческим фальцетом. – Вы говорите, объект именовался «Сторожкой»?
– Да, так, – подтвердил Олег Мальцев.
Они сидели в крохотной кухоньке у запыленного окна и пили отвратительный дешевый чай. С разрешения хозяина Мальцев курил.
Телефонный звонок с угрозами не только не заставил Олега отказаться от поисков, но еще и подстегнул его энергию. Анонимный собеседник совершил ошибку: он дал понять, что осведомлен о судьбе Кудрявцевой и Сретенского, и более того: что их исчезновение каким-то образом (возможно, косвенным) связано со «Сторожкой». При таких исходных данных принудить Мальцева к бездействию было задачей трудновыполнимой, во всяком случае, для этого не хватило бы телефонного звонка.
Поразмыслив, Олег пришел к выводу, что вряд ли имеет смысл искать людей, от которых в истории с объектом зависело слишком многое. Если кто-то из них и дожил до наших дней, разговорить их едва ли удастся. Но были и другие, без таких не обойтись в предприятии подобного размаха – охрана, обслуга, связь… Особенно последнее. Мальцев понимал, что ключевой фигурой в таинственных затеях той эпохи мог быть Лаврентий Павлович Берия, и в этом направлении Олег сосредоточил усилия. На Евдокимова он вышел через длинную цепочку новых знакомств, приведшую сначала к бывшему ректору престижного некогда вуза. Он-то и рассказал Олегу о Михаиле Михайловиче Евдокимове, служившем вплоть до 1953 года шифровальщиком на секретном узле правительственной связи. Через Михаила Михайловича проходили сообщения, адресованные самому Берия или его помощникам…
– «Сторожка», «Сторожка». – Евдокимов жевал слово, как давно потерявшую вкус резинку. – Как будто ничего не припоминается. Но документы с таким грифом могли направляться через другой узел связи. Их тогда было немало, узлов этих.
– Но сообщения для Лаврентия Павловича получали вы? – спросил Мальцев, из вежливости прихлебывая остывший чай.
– Молодой человек, – снисходительно проговорил старик. – Я был пешкой. Обыкновенный капитан МВД. В те времена существовало столько уровней секретности, столько различных каналов, что и важные генералы не обо всех знали… Впрочем, погодите… «Сторожка»…
– Да, да? – Мальцев отставил стакан, наклонился вперед.
– Теперь я вспоминаю… Да, было – один-единственный раз. Ну конечно! Потому запамятовал, что нам не приходилось с этим грифом работать постоянно. Другие-то коды я хорошо помню – «Охотник», «Тополь», «Транзит»… А ваша «Сторожка», наверное, обычно проходила не через нас, а тут почему-то нарушили порядок.
– Вспомните, пожалуйста, все что можете, – почти взмолился Олег. – Когда это было? Откуда поступило сообщение, для кого? Его содержание?
– Когда? – Старик поморщился, словно от зубной боли. – Да перед тем как Берия убрали, вот когда. Точной-то даты я, пожалуй, вам не назову, столько лет прошло… Но незадолго до того, как объявили официально об аресте Лаврентия Павловича. Предназначалось Кузнецову, доверенному секретарю Берия. Передано откуда-то с Дальнего Востока… Какая-то железнодорожная станция, что ли… Названия я и тогда выговорить не мог. Похоже на «чемодан».
– Чемодан?.. Ну, а дальше? О чем там шла речь?
– Ох, не помню… Вроде бы об отправке какого-то эшелона, то ли его отправить не могли, то ли отправили, да не туда… Нет, молодой человек, вы меня не пытайте. Старик я, память уж не та…
– Понятно, – расстроенно сказал Мальцев и зажег новую сигарету. – Михаил Михайлович, а что сталось потом с Кузнецовым? Возможно, он жив…
– Кузнецов? – удивился старик. – Да он застрелился, когда началась петрушка с Берия. А может, и до того.
– Застрелился?..
– Сам-то я не видел, как он стрелялся, – многозначительно усмехнулся Евдокимов. – Так говорили…
– Понятно, – повторил Олег с интонацией полного разочарования, но на этом беседа не завершилась.
Мальцев расспрашивал Евдокимова о бывших сослуживцах, вообще о людях, так или иначе приобщенных к тайнам советской империи. В результате в его записной книжке появилось несколько имен – без адресов, их еще предстояло установить. Была у него и другая зацепка – железнодорожная станция, название которой походило на слово «чемодан». Нужно раздобыть подробные карты Дальнего Востока, напечатанные в пятидесятых годах…
На улице, где дул резкий пронизывающий ветер, Олег плотнее запахнул куртку. Он быстро шагал вдоль одинаковых домов спального района, когда его нагнал синий «фольксваген». Машина сбавила скорость и двигалась теперь вровень с Мальцевым.
– Олег! – послышалось из открытого окна.
Мальцев похолодел, но уже не от ветра. Приступ головной боли (об этих приступах он как-то постепенно начинал забывать) обрушился на него с прежней силой. Господи, не будут же они стрелять на улице среди белого дня! А почему бы и нет? Нынешним гангстерам все нипочем.
«Фольксваген» остановился. Мальцев, наверное, мог бы кинуться бежать, но застыл как парализованный. Дверца машины приотворилась.
– Садитесь, – сказал Владимир Сергеевич Зорин.
– Да, так, – подтвердил Олег Мальцев.
Они сидели в крохотной кухоньке у запыленного окна и пили отвратительный дешевый чай. С разрешения хозяина Мальцев курил.
Телефонный звонок с угрозами не только не заставил Олега отказаться от поисков, но еще и подстегнул его энергию. Анонимный собеседник совершил ошибку: он дал понять, что осведомлен о судьбе Кудрявцевой и Сретенского, и более того: что их исчезновение каким-то образом (возможно, косвенным) связано со «Сторожкой». При таких исходных данных принудить Мальцева к бездействию было задачей трудновыполнимой, во всяком случае, для этого не хватило бы телефонного звонка.
Поразмыслив, Олег пришел к выводу, что вряд ли имеет смысл искать людей, от которых в истории с объектом зависело слишком многое. Если кто-то из них и дожил до наших дней, разговорить их едва ли удастся. Но были и другие, без таких не обойтись в предприятии подобного размаха – охрана, обслуга, связь… Особенно последнее. Мальцев понимал, что ключевой фигурой в таинственных затеях той эпохи мог быть Лаврентий Павлович Берия, и в этом направлении Олег сосредоточил усилия. На Евдокимова он вышел через длинную цепочку новых знакомств, приведшую сначала к бывшему ректору престижного некогда вуза. Он-то и рассказал Олегу о Михаиле Михайловиче Евдокимове, служившем вплоть до 1953 года шифровальщиком на секретном узле правительственной связи. Через Михаила Михайловича проходили сообщения, адресованные самому Берия или его помощникам…
– «Сторожка», «Сторожка». – Евдокимов жевал слово, как давно потерявшую вкус резинку. – Как будто ничего не припоминается. Но документы с таким грифом могли направляться через другой узел связи. Их тогда было немало, узлов этих.
– Но сообщения для Лаврентия Павловича получали вы? – спросил Мальцев, из вежливости прихлебывая остывший чай.
– Молодой человек, – снисходительно проговорил старик. – Я был пешкой. Обыкновенный капитан МВД. В те времена существовало столько уровней секретности, столько различных каналов, что и важные генералы не обо всех знали… Впрочем, погодите… «Сторожка»…
– Да, да? – Мальцев отставил стакан, наклонился вперед.
– Теперь я вспоминаю… Да, было – один-единственный раз. Ну конечно! Потому запамятовал, что нам не приходилось с этим грифом работать постоянно. Другие-то коды я хорошо помню – «Охотник», «Тополь», «Транзит»… А ваша «Сторожка», наверное, обычно проходила не через нас, а тут почему-то нарушили порядок.
– Вспомните, пожалуйста, все что можете, – почти взмолился Олег. – Когда это было? Откуда поступило сообщение, для кого? Его содержание?
– Когда? – Старик поморщился, словно от зубной боли. – Да перед тем как Берия убрали, вот когда. Точной-то даты я, пожалуй, вам не назову, столько лет прошло… Но незадолго до того, как объявили официально об аресте Лаврентия Павловича. Предназначалось Кузнецову, доверенному секретарю Берия. Передано откуда-то с Дальнего Востока… Какая-то железнодорожная станция, что ли… Названия я и тогда выговорить не мог. Похоже на «чемодан».
– Чемодан?.. Ну, а дальше? О чем там шла речь?
– Ох, не помню… Вроде бы об отправке какого-то эшелона, то ли его отправить не могли, то ли отправили, да не туда… Нет, молодой человек, вы меня не пытайте. Старик я, память уж не та…
– Понятно, – расстроенно сказал Мальцев и зажег новую сигарету. – Михаил Михайлович, а что сталось потом с Кузнецовым? Возможно, он жив…
– Кузнецов? – удивился старик. – Да он застрелился, когда началась петрушка с Берия. А может, и до того.
– Застрелился?..
– Сам-то я не видел, как он стрелялся, – многозначительно усмехнулся Евдокимов. – Так говорили…
– Понятно, – повторил Олег с интонацией полного разочарования, но на этом беседа не завершилась.
Мальцев расспрашивал Евдокимова о бывших сослуживцах, вообще о людях, так или иначе приобщенных к тайнам советской империи. В результате в его записной книжке появилось несколько имен – без адресов, их еще предстояло установить. Была у него и другая зацепка – железнодорожная станция, название которой походило на слово «чемодан». Нужно раздобыть подробные карты Дальнего Востока, напечатанные в пятидесятых годах…
На улице, где дул резкий пронизывающий ветер, Олег плотнее запахнул куртку. Он быстро шагал вдоль одинаковых домов спального района, когда его нагнал синий «фольксваген». Машина сбавила скорость и двигалась теперь вровень с Мальцевым.
– Олег! – послышалось из открытого окна.
Мальцев похолодел, но уже не от ветра. Приступ головной боли (об этих приступах он как-то постепенно начинал забывать) обрушился на него с прежней силой. Господи, не будут же они стрелять на улице среди белого дня! А почему бы и нет? Нынешним гангстерам все нипочем.
«Фольксваген» остановился. Мальцев, наверное, мог бы кинуться бежать, но застыл как парализованный. Дверца машины приотворилась.
– Садитесь, – сказал Владимир Сергеевич Зорин.
23
«Восьмерка» Кремнева стонала от натуги – он выжимал из несчастной машины максимум и даже больше. Миновав с десяток поворотов, он несколько успокоился: чтобы преследователи обнаружили его теперь, им должно очень повезти.
Женщина на соседнем сиденье пошевелилась, разомкнула губы и задала вполне естественный вопрос:
– Где я?
Кремнев бросил на нее быстрый взгляд:
– Все в порядке… Вы в безопасности.
– В безопасности? – с трагической миной повторила женщина. – Кажется, я вам не верю… Кто вы? Куда мы едем?
– Отвечаю по порядку. Я – Александр Андреевич Кремнев, бывший сотрудник КГБ СССР, ныне директор санкт-петербургского издательства «ВОЛК». Куда мы едем – понятия не имею.
– Остановите машину!
– Это было бы неразумно, – спокойно произнес Кремнев. – Чем дальше мы уберемся от тех симпатичных ребят, что держали вас в камере, тем лучше. Или вы предпочитаете снова попасть в их объятия?
– О боже, нет… Дайте мне сигарету.
Она закурила и долгое время сидела молча. Кремнев не торопился ее расспрашивать. Он направлял машину к центру города, туда, где жизнь не прекращается и глубокой ночью и где его едва ли настигнут среди веселящихся толп. Возле искрящегося огнями ночного клуба он затормозил. Так как он не выбирал конкретной дороги и оказался здесь совершенно случайно, его путь нельзя было проверить логикой. Из всех шифров абсолютно невозможно разгадать только тот, который не имеет алгоритма, то есть бессмысленное сообщение. И если беглецов все еще разыскивают наугад, теория вероятности явно на стороне Кремнева.
– Я представился, – напомнил Кремнев. – Теперь ваша очередь.
Разноцветные всполохи рекламных картинок окрашивали затемненный салон «восьмерки» в причудливые недолговечные тона, музыка и смех пробивались сквозь плотно закрытые окна. Женщина повернулась к Кремневу, и яркие огоньки заплясали в глубинах ее бездонных глаз.
– Меня зовут Зоя… Зоя Арсеньевна Богушевская.
– И что же нам с вами делать, Зоя… Арсеньевна? Расскажите хотя бы, как вы попали в тот подвал.
– А почему вы меня оттуда вытащили?
– Я вытаскивал вовсе не вас… Послушайте, Зоя, моя история очень проста. Бандиты убили моего друга и похитили племянницу – эта девушка мне как дочь, ей всего пятнадцать лет… Причина мне неизвестна. Я получил записку, в которой указывалось, где искать Иру, но вместо Иры я нашел там вас. Вот и все.
– Все?
– Если вкратце, да.
– Если вкратце, то и моя история не сложнее, и я тоже мало что в ней понимаю. Я кандидат исторических наук, автор нескольких книг… Вам они вряд ли известны, это специальные исследования… Но в последнее время я задумывала написать совсем другую книгу – о профессоре Стрельникове. О нем вы, конечно, слышали?
– Разве что по телевизору.
– Это был удивительный человек, ученый с большой буквы… Я преклонялась перед ним. Он из-за скромности не очень одобрял идею писать его биографию, но мы часто встречались, и мне удалось убедить его. К несчастью, профессор внезапно умер – сердце… А потом ко мне явились эти… Увезли в свой ужасный подвал…
– Чего они хотели?
– Выспрашивали, не передавал ли мне профессор какую-то старинную рукопись и свои рабочие материалы…
– А он передавал?
– Нет. Он вообще не говорил со мной о текущей работе. Я даже толком не поняла, что нужно этим бандитам. Возможно, они ищут некий драгоценный раритет у всех подряд, кому профессор теоретически мог отдать его на хранение, но тогда при чем здесь рабочие материалы?
– Действительно непонятно, – согласился Кремнев.
– Они не верили мне… Били, морили голодом. Не хочу вспоминать…
– Ну и не вспоминайте… Вы никогда не слышали от них имени Юрия Шатилова?
– Нет. При мне они посторонних тем не обсуждали. Одни и те же вопросы: где рукопись? Где материалы? Пожалуй, это счастье, что они мне не поверили. Иначе – конец… Ведь не отпустили бы…
– Зоя, у нас с вами общий счет к этим джентльменам, – негромко и задумчиво произнес Кремнев. – И цель общая – уничтожить их. От вас они не отстанут… Если только не найдут где-то свою проклятую рукопись, да и тогда вы – опасная свидетельница. А я хочу отомстить за друга и освободить Иру. Давайте работать вместе.
– Вместе? Да какой вам толк от слабой женщины? – Как знать… Например, убежище.
– Убежище?
– Если хотите, оперативная база. Мне в Москве не на кого опереться. В какую бы гостиницу я ни переехал, это слишком ненадежно. Частная квартира немногим лучше. Мы не знаем их возможностей, и разумнее переоценить противника… У вас есть где спрятаться – нам обоим?
Зоя помолчала с полминуты, обдумывая ответ.
– Пожалуй, да… Есть дача моей старой подруги… С Викой я не общалась настолько давно, что они, наверное, не докопаются… А Вика сейчас у мужа в Израиле. И как мне говорили наши общие знакомые, вернется не скоро.
Кремнев покачал головой:
– Разве что за неимением лучшего… Хотя бы сегодня переночуем там и подумаем о будущем. Нужно обработать ваши раны, вам необходимо выспаться. Да и мне…
– Раны-то пустяковые, а вот внутри все болит… Эти сволочи охотнее действовали ногами, чем ножами… Вот бы ванну горячую.
– Показывайте дорогу, – Кремнев решительно повернул ключ зажигания, – и ничего не бойтесь. Не забывайте, что мы вооружены.
Ах, если бы самому Кремневу наличие пистолетов сообщило малую долю той уверенности, какую он старался внушить Зое!
Женщина на соседнем сиденье пошевелилась, разомкнула губы и задала вполне естественный вопрос:
– Где я?
Кремнев бросил на нее быстрый взгляд:
– Все в порядке… Вы в безопасности.
– В безопасности? – с трагической миной повторила женщина. – Кажется, я вам не верю… Кто вы? Куда мы едем?
– Отвечаю по порядку. Я – Александр Андреевич Кремнев, бывший сотрудник КГБ СССР, ныне директор санкт-петербургского издательства «ВОЛК». Куда мы едем – понятия не имею.
– Остановите машину!
– Это было бы неразумно, – спокойно произнес Кремнев. – Чем дальше мы уберемся от тех симпатичных ребят, что держали вас в камере, тем лучше. Или вы предпочитаете снова попасть в их объятия?
– О боже, нет… Дайте мне сигарету.
Она закурила и долгое время сидела молча. Кремнев не торопился ее расспрашивать. Он направлял машину к центру города, туда, где жизнь не прекращается и глубокой ночью и где его едва ли настигнут среди веселящихся толп. Возле искрящегося огнями ночного клуба он затормозил. Так как он не выбирал конкретной дороги и оказался здесь совершенно случайно, его путь нельзя было проверить логикой. Из всех шифров абсолютно невозможно разгадать только тот, который не имеет алгоритма, то есть бессмысленное сообщение. И если беглецов все еще разыскивают наугад, теория вероятности явно на стороне Кремнева.
– Я представился, – напомнил Кремнев. – Теперь ваша очередь.
Разноцветные всполохи рекламных картинок окрашивали затемненный салон «восьмерки» в причудливые недолговечные тона, музыка и смех пробивались сквозь плотно закрытые окна. Женщина повернулась к Кремневу, и яркие огоньки заплясали в глубинах ее бездонных глаз.
– Меня зовут Зоя… Зоя Арсеньевна Богушевская.
– И что же нам с вами делать, Зоя… Арсеньевна? Расскажите хотя бы, как вы попали в тот подвал.
– А почему вы меня оттуда вытащили?
– Я вытаскивал вовсе не вас… Послушайте, Зоя, моя история очень проста. Бандиты убили моего друга и похитили племянницу – эта девушка мне как дочь, ей всего пятнадцать лет… Причина мне неизвестна. Я получил записку, в которой указывалось, где искать Иру, но вместо Иры я нашел там вас. Вот и все.
– Все?
– Если вкратце, да.
– Если вкратце, то и моя история не сложнее, и я тоже мало что в ней понимаю. Я кандидат исторических наук, автор нескольких книг… Вам они вряд ли известны, это специальные исследования… Но в последнее время я задумывала написать совсем другую книгу – о профессоре Стрельникове. О нем вы, конечно, слышали?
– Разве что по телевизору.
– Это был удивительный человек, ученый с большой буквы… Я преклонялась перед ним. Он из-за скромности не очень одобрял идею писать его биографию, но мы часто встречались, и мне удалось убедить его. К несчастью, профессор внезапно умер – сердце… А потом ко мне явились эти… Увезли в свой ужасный подвал…
– Чего они хотели?
– Выспрашивали, не передавал ли мне профессор какую-то старинную рукопись и свои рабочие материалы…
– А он передавал?
– Нет. Он вообще не говорил со мной о текущей работе. Я даже толком не поняла, что нужно этим бандитам. Возможно, они ищут некий драгоценный раритет у всех подряд, кому профессор теоретически мог отдать его на хранение, но тогда при чем здесь рабочие материалы?
– Действительно непонятно, – согласился Кремнев.
– Они не верили мне… Били, морили голодом. Не хочу вспоминать…
– Ну и не вспоминайте… Вы никогда не слышали от них имени Юрия Шатилова?
– Нет. При мне они посторонних тем не обсуждали. Одни и те же вопросы: где рукопись? Где материалы? Пожалуй, это счастье, что они мне не поверили. Иначе – конец… Ведь не отпустили бы…
– Зоя, у нас с вами общий счет к этим джентльменам, – негромко и задумчиво произнес Кремнев. – И цель общая – уничтожить их. От вас они не отстанут… Если только не найдут где-то свою проклятую рукопись, да и тогда вы – опасная свидетельница. А я хочу отомстить за друга и освободить Иру. Давайте работать вместе.
– Вместе? Да какой вам толк от слабой женщины? – Как знать… Например, убежище.
– Убежище?
– Если хотите, оперативная база. Мне в Москве не на кого опереться. В какую бы гостиницу я ни переехал, это слишком ненадежно. Частная квартира немногим лучше. Мы не знаем их возможностей, и разумнее переоценить противника… У вас есть где спрятаться – нам обоим?
Зоя помолчала с полминуты, обдумывая ответ.
– Пожалуй, да… Есть дача моей старой подруги… С Викой я не общалась настолько давно, что они, наверное, не докопаются… А Вика сейчас у мужа в Израиле. И как мне говорили наши общие знакомые, вернется не скоро.
Кремнев покачал головой:
– Разве что за неимением лучшего… Хотя бы сегодня переночуем там и подумаем о будущем. Нужно обработать ваши раны, вам необходимо выспаться. Да и мне…
– Раны-то пустяковые, а вот внутри все болит… Эти сволочи охотнее действовали ногами, чем ножами… Вот бы ванну горячую.
– Показывайте дорогу, – Кремнев решительно повернул ключ зажигания, – и ничего не бойтесь. Не забывайте, что мы вооружены.
Ах, если бы самому Кремневу наличие пистолетов сообщило малую долю той уверенности, какую он старался внушить Зое!
24
Дача подруги Богушевской оказалась прямо-таки маленьким райским уголком. Тут были уютные спальни, комфортабельный каминный зал на первом этаже, две ванные комнаты с горячей водой и прочие атрибуты вполне буржуазного дольче фар ниенте. Правда, чтобы добраться до всего этого великолепия, Кремневу пришлось вспомнить кое-какие полузабытые навыки и бесцеремонно расправиться с замком на входной двери.
В отключенном холодильнике, разумеется, никаких продуктов не было, чего и следовало ожидать. Зато в небольшой кладовке нашлись концентраты и полуфабрикаты длительного хранения. Пока Богушевская приводила себя в относительный порядок и плескалась в ванной, Кремневу удалось приготовить довольно сносный ужин (или завтрак, учитывая время суток). Зоя не слишком набрасывалась на еду – после долгого голодания это могло бы ей сильно повредить. Потом они улеглись спать, едва живые от усталости, – Зоя наверху, а Кремнев внизу, в обнимку с пистолетом.
Проснулись они за полдень. Кремнев заварил чай, и теперь они сидели в каминном зале, укрывшись от мира за плотно сомкнутыми (сразу по прибытии) портьерами. На Зое был лиловый брючный костюм из гардероба Вики.
– Мы должны найти эту чертову рукопись, – сказал Кремнев, инспектируя небогатый запас сигарет. – Мы обязаны ее найти. Очевидно, она исключительно важна для бандитов. Вот вам средство давления на них. Я использую рукопись как отмычку, чтобы вытащить Иру. Ну, а потом…
– Да как же мы найдем ее? – перебила Богушевская. – Мы даже не знаем, с чего начинать.
– Тут вам карты в руки… Подумайте хорошенько, вы ведь были близко знакомы с профессором. Коль скоро бандиты уверены, что он кому-то отдал эту рукопись, наверное, так и есть. Наша задача, точнее, ваша – сообразить кому…
– Не представляю, – сокрушенно произнесла Зоя, – Профессор был ученым с мировым именем. Круг его знакомств необозрим… Александр Андреевич, мы…
– Просто Саша.
– Как хотите… Саша, мы бессильны вдвоем. Нам необходима помощь, и мне кажется, я знаю нужного человека.
– Да? – Кремнев поставил чашку на стол. – И кто это?
В отключенном холодильнике, разумеется, никаких продуктов не было, чего и следовало ожидать. Зато в небольшой кладовке нашлись концентраты и полуфабрикаты длительного хранения. Пока Богушевская приводила себя в относительный порядок и плескалась в ванной, Кремневу удалось приготовить довольно сносный ужин (или завтрак, учитывая время суток). Зоя не слишком набрасывалась на еду – после долгого голодания это могло бы ей сильно повредить. Потом они улеглись спать, едва живые от усталости, – Зоя наверху, а Кремнев внизу, в обнимку с пистолетом.
Проснулись они за полдень. Кремнев заварил чай, и теперь они сидели в каминном зале, укрывшись от мира за плотно сомкнутыми (сразу по прибытии) портьерами. На Зое был лиловый брючный костюм из гардероба Вики.
– Мы должны найти эту чертову рукопись, – сказал Кремнев, инспектируя небогатый запас сигарет. – Мы обязаны ее найти. Очевидно, она исключительно важна для бандитов. Вот вам средство давления на них. Я использую рукопись как отмычку, чтобы вытащить Иру. Ну, а потом…
– Да как же мы найдем ее? – перебила Богушевская. – Мы даже не знаем, с чего начинать.
– Тут вам карты в руки… Подумайте хорошенько, вы ведь были близко знакомы с профессором. Коль скоро бандиты уверены, что он кому-то отдал эту рукопись, наверное, так и есть. Наша задача, точнее, ваша – сообразить кому…
– Не представляю, – сокрушенно произнесла Зоя, – Профессор был ученым с мировым именем. Круг его знакомств необозрим… Александр Андреевич, мы…
– Просто Саша.
– Как хотите… Саша, мы бессильны вдвоем. Нам необходима помощь, и мне кажется, я знаю нужного человека.
– Да? – Кремнев поставил чашку на стол. – И кто это?