Страница:
Биллингс мысленно запротоколировал ответы мистера Руни и перешел к главному:
— Скажите, когда оформляется покупка, клиент заполняет какие-то бумаги?
— Гарантийные обязательства…
— Эти обязательства, — продолжил Биллингс, — остаются у вас или у покупателя?
— Один экземпляр у нас, а второй забирает покупатель.
— Могу я взглянуть на обязательство, подписанное мистером Флэндри?
— Конечно. Прошу за мной.
Через несколько минут Биллингс подытоживал, глядя на бланк:
— Значит, есть шанс, что на бумаге остались кроме наших отпечатки пальцев только двух человек: мистера Юхары, продавшего мотоцикл, и мистера Флэндри?
— Пожалуй, а впрочем…
— Хорошо. Я официально конфискую этот документ.
Биллингс извлек из кармана плотный конверт, с величайшими предосторожностями сложил бланк и поместил внутрь. Попрощавшись с Руни, он покинул зал и сел в джип. Теперь пора наведаться в полицейское управление Бирмингема. Ехать недалеко.
Внутри здания управления, куда вошел прибывший детектив, царил застоявшийся конторский запах, замешенный на табачном дыме. Гул голосов из разгороженных клетушек поднимался к закопченному потолку. Биллингс остановил проходившего сержанта и осведомился о местопребывании начальника. Тот молча качнул головой в сторону обитой клеенкой двери без таблички в конце коридора. Биллингс вошел в тесную приемную в момент, когда из кабинета вырвались двое раскрасневшихся полицейских, очевидно, после разноса. Детектив улыбнулся девушке за компьютером и проследовал в кабинет.
За столом громоздился огромных размеров мужчина в расстегнутой у ворота форменной рубашке. В одной руке он держал зажженную сигарету — судя по горе окурков в пепельнице, далеко не первую за день, — а другой разгонял дым.
— Хоть топор вешай, — поморщился Биллингс и представился.
— Билли Фултон, хозяин борделя, — отрекомендовался мужчина за столом. — Какими судьбами, детектив? Биллингс вынул конверт и уселся на шаткий стул.
— Гоняюсь за одним парнем, сэр. Он натворил кое-что у нас в Сент-Питерсберге, но, возможно, это ваш подопечный.
— Да? — громыхнул Фултон и ткнул окурком в пепельницу, отчего прочие окурки взметнулись фонтанчиком. — Давай подробнее.
— Приметы таковы, — сказал Биллингс. — На вид лет двадцать пять-двадцать семь, выше среднего роста, спортивного телосложения, коротко стриженные темные волосы, прямой нос, ямочка на подбородке. Два месяца назад был одет в синие джинсы, водолазку и коричневую замшевую куртку, тогда же приобрел мотоцикл «ямаха», назвавшись Домиником Флэндри. У меня есть некие отпечатки пальцев…
— Что за отпечатки?
Детектив протянул Фултону конверт.
— Там лежит бумага, — пояснил он, — на ней, я полагаю, несколько видов отпечатков, но, если парень ваш, его отпечатки отличить будет нетрудно. Правда, они оставлены два месяца назад…
Фултон заглянул в конверт:
— На такой бумаге должны сохраниться неплохо. Ладно, сейчас отправлю в лабораторию. А ты зайди часика через два, о'кей?
В полицейское управление Биллингс вернулся из «Макдоналдса» на двадцать минут раньше назначенного срока. Фултон встретил его хитрым прищуром.
— Что? — нетерпеливо выдохнул детектив.
— Вот тебе и что, — передразнил Фултон. — Кажется, непростую птичку вы зацепили… Зовут его Бен Коннор. Ему двадцать семь лет, и мы задерживали его дважды — три года назад и два. В первый раз — по подозрению в соучастии в убийстве президента совета директоров концерна «Мэйз»…
— Ого…
— М-да… Отпустили — не за что было зацепиться. Во второй раз его подозревали в причастности к убийству известного мафиози. И опять доказательств никаких. Я убежден, что этот Коннор — наемный убийца. Но, — Фултон развел руками, — где мокро, там и скользко, а где скользко, там не ухватишь. Мы бы все вздохнули с облегчением, если бы вам удалось его прижать…
— Дышите с облегчением, — сказал Биллингс. — Девяносто шансов из ста за то, что он погиб.
— Да ну?
— Под его мотоциклом рванула бомба, да так, что от него мало что осталось. От мотоцикла, я имею в виду, а от мотоциклиста — совсем ничего. Не доказано, что на мотоцикле ехал именно Коннор, но, учитывая вашу информацию…
— Заказчики ликвидировали, — констатировал Фултон.
— Мы тоже так считаем… И еще одно, сэр.
— Что еще? Кресло начальника полиции?
— Пока только адрес Коннора.
— Хочешь покопаться в его квартире, минуя формальности?
— Сэр…
— Да ради бога. Сентрал-сквер, восемь, квартира три. Только ничего ты там не найдешь. Думаешь, мы не копались?
— Благодарю вас, сэр, — произнес Биллингс. — Когда у вас возникнет надобность в любых сведениях из Сент-Питерсберга — минуя формальности! — знайте, что…
— Да ладно, — буркнул Фултон. — Привет Уиндэму.
Вскрыв дверь квартиры Коннора отмычкой и произведя тщательный обыск, Биллингс убедился в правоте Фултона. Здесь не было ничего, и даже… Как-то слишком уж ничего. Например, здесь не было денег — совсем, ни одного доллара, ни одного цента. Никаких документов, даже счетов за телефон. И потом, любой человек неизбежно обзаводится в своей квартире чем-то имеющим отношение к его личности. Записными книжками, страховыми полисами, просто какими-нибудь заметками на полях газет, мало ли чем. Тут же — совершенно ничего… Биллингс в задумчивости закурил.
Скорее всего, Бен Коннор готовился к бегству. Невозможно предположить, что он всегда был так уж аккуратен — так не бывает. Сразу после убийства Льюиса Коннор намеревался исчезнуть, не возвращаясь в эту квартиру.
Биллингс еще раз огляделся. Не упустил ли он чего-то важного? Как будто нет… Разве что эти фотографии полуголых девиц на зеркале. Подцепляя бумагу ногтем, он одну за другой отодрал картинки от стекла. Третья по счету заинтересовала его особенно. На обороте было написано мелким почерком: «Любимому от проказницы Роуз». Дата под этой строчкой свидетельствовала, что надпись сделана почти два года назад.
Детектив засунул фотографию в карман, вышел из квартиры и запер дверь. Не помешает снова прокатиться в полицейское управление — возможно, там знают девушку.
— Еще бы, — ответил на его вопрос Фултон. — Это бедняга Роуз Роулэнд, бывшая телезвезда нашей кабельной сети. Когда-то она была любовницей Коннора… Только теперь она выглядит совсем не так. Поверь мне, парень, я еще никогда не видел женщины, столь стремительно скатившейся вниз. А уж повидал-то я, не сомневайся, немало.
— Расскажите, сэр, — попросил Биллингс.
— Да что рассказывать? Мусорный ящик. Наркотики! Она торгует собой в гнилом подвальчике «Поддатый медведь» на Серкл-стрит. Но если ты хочешь расспросить ее о делишках Коннора, оставь эту затею. Неужели ты думаешь, что мы ее не допрашивали по полной программе? Пусто.
Нельзя сказать, чтобы у Биллингса были основания не доверять профессионализму людей Фултона, но все же следующий свой визит он нанес в «Поддатого медведя». Он спустился в бар по скользким, истертым каменным ступенькам. За покрытыми клеенкой столиками кое-где сидели помятые девушки, но Роуз Роулэнд среди них не было. Биллингс прошагал к стойке. Бармен равнодушно смотрел мимо него.
— Я ищу Роуз Роулэнд, — сказал Биллингс. Бармен играл глухого. Детектив показал ему доллар, и бармен ткнул пальцем в потолок.
— Четвертый этаж, комната сорок один.
Пыльные лестничные окна четырехэтажного здания почти не пропускали света. Биллингс с трудом разглядел номер на двери и постучал. Послышались шлепающие шаги, дверь широко распахнулась без вопросов и выяснений. Сначала Биллингс не узнал стоявшей перед ним женщины в халате, настолько разительным было отличие от изображенной на фотографии золотоволосой красавицы. Осунувшееся, обрюзгшее лицо, потрескавшиеся губы, ломкие волосы с седыми прядями.
Роуз Роулэнд молча повернулась и пошла в комнату, оставив дверь открытой. Биллингс последовал за ней. Вопреки ожиданию, в комнате было довольно чисто. Роуз Роулэнд, даже не посмотрев на Биллингса, начала раздеваться. Он сунул ей под нос полицейский значок. Роуз подняла на Биллингса тусклый взгляд.
— Убирайся, — сказала она безразличном невыразительным голосом. — Мне не о чем говорить с фараонами.
— Да? — Биллингс уселся на стул возле допотопного телевизора. — А мне кажется, мы найдем общий язык. Хочешь заработать? Двадцать долларов.
В ее блеклых глазах промелькнул огонек оживления.
— Вот как? Фараон платит? А за что?
— За разговор о Бене Конноре. Огонек погас.
— Я не знаю никакого Бена Коннора.
Вместо ответа детектив протянул ей фотографию. Роуз скользнула по глянцевому картону невидящим взглядом и вдруг разрыдалась. Биллингс терпеливо ждал.
— Такой я была, — выдавила она наконец сквозь слезы, — а Коннор… Подонок. Вместо того чтобы поддержать меня, помочь мне, когда было еще не поздно, он бросил меня… Нет, коп, ты веришь, что я была такой? Не можешь поверить? У меня была своя программа на телевидении, «Гостиная Роуз Роулэнд». Ко мне приходили знаменитости… Приезжал однажды даже Стивен Кинг… Это было не так давно.
— Бен Коннор бросил тебя, когда ты увлеклась наркотиками?
— Он мог меня спасти. Только он! Это он во всем виноват. Как же я его ненавижу!
Биллингс выждал, а потом со всей теплотой в голосе, на какую был способен, мягко проговорил:
— Помоги мне, я очень хочу достать Коннора. Женщина порывисто обернулась к детективу:
— Все, уходи. Не знаю я ничего.
— Боишься его?
— Да пошел он…
— Тогда расскажи.
— Что? Я о нем ничего не знаю. Поверь, мне нечего о нем рассказывать. Наши отношения прекратились года два назад, но и раньше он не посвящал меня в свои дела.
— И ты его больше не видела?
— Почему, видела…
— Когда в последний раз? Роуз Роулэнд задумалась:
— Неделю назад. Я пришла к нему домой. Мне очень нужны были деньги, а попросить было не у кого, кроме него…
— Он впустил тебя?
— Да. Он разговаривал по телефону и показал мне на стул в прихожей, чтобы я подождала. Уж конечно не для того, чтобы дать мне денег! Он хотел от меня окончательно отделаться. Когда он закончил свой разговор, то начал кричать на меня и сказал, чтобы я…
— Подожди. Он разговаривал по телефону? С кем?
— Откуда я знаю…
— Но хотя бы его реплики ты должна была слышать? Она отрицательно покачала головой:
— Он почти ничего не говорил, только поддакивал. Ах да, в конце он упомянул Мюнхен.
Мюнхен… Что ж, это могло встроиться в схему Биллингса о планируемом бегстве Коннора. Он наклонился к женщине, взял ее ладони в свои, посмотрел в ее глаза:
— Вспомни все, Роуз. Это очень важно. Может быть, ты хоть краем уха что-то слышала. Голос в трубке. Мужской или женский?
Она дернула плечом:
— Слышать-то я слышала, мужской голос. У Коннора громкий телефон, и он держал трубку не вплотную к уху… Но я ни слова не разобрала. Единственно, мне показалось…
— Что?
— Этот человек говорил по-английски с акцентом, я думаю, это можно было уловить. Когда работаешь на телевидении, где важна дикция, подмечаешь такие вещи.
— Так, — пробормотал Биллингс. — А потом?
— Это все, коп. Про то, как он меня унижал, тебе, наверное, неинтересно.
— А раньше, до этого, ты никогда…
— А до этого я видела его четыре месяца назад, и то случайно, на улице.
— Гм… Понятно.
— Как, по-твоему, это стоит двадцать долларов?
Биллингс протянул ей деньги, и она вцепилась в бумажку, как утопающий в спасательный круг. В каком-то смысле это так и ест, подумал Биллингс. Клиентов все меньше, а наркотики на что-то нужно покупать.
— Спасибо и —на этом, сестренка.
Детектив отправился в аэропорт. Если предположить, что телефонный собеседник Коннора имеет отношение к убийству Льюиса (а почему бы и нет?), логично будет посетить Нейплс и опросить портье всех отелей. Акцент — это примета. Шансов мало, но нужно проверить все версии. Биллингс обязан не упустить ничего, не столько как полицейский, сколько как Хранитель.
В Сент-Питерсберг самолет прибыл вечером. Не заезжая в полицейское управление, Биллингс сел в поезд до Нейплса.
Обход он начал с отеля «Сизенс», где останавливался Льюис, потом направился в «Ист Кейп». Там он получил сведения о двух иностранцах, говоривших с акцентом, но они жили в «Ист Кейп» и по сей день. Третьим по счету отелем был «Хайвей Инн», где постояльцы сменялись с такой скоростью, что упомнить их всех мог разве фокусник, выступающий с номером «феноменальная память». Так и сказал Биллингсу парень за стойкой, очевидно подрабатывающий студент.
— Барни, он, наверное, спрашивает про синьора Домицио, — вмешалась подошедшая девушка в белом переднике с официантской наколкой в пышных волосах. — Тебя тогда не было, его оформлял мистер Скотт.
Детектив через плечо взглянул на нее:
— Что за синьор Домицио, мисс? Не могли бы вы рассказать? — Он повернулся к девушке.
— Фабио Домицио, итальянец. Он приехал недели полторы назад, а уехал… Вот недавно, надо посмотреть в книге.
Биллингс уткнулся в пухлую книгу регистрации и обнаружил, что Фабио Домицио из Милана — единственный иностранец в «Хайвей Инн» за последний месяц — выбыл в ту ночь, когда убили Льюиса.
— Так, мисс, — сказал Биллингс. — Хотелось бы поговорить с вами поподробнее.
— Пойдемте в ресторан, — предложила девушка. — Там сейчас никого нет.
По дороге они успели познакомиться. Биллингс узнал, что девушку зовут Джейн Диллон, она невеста парня за стойкой и через год они собираются пожениться, а пока учатся и сколачивают, по ее выражению, стартовый капитал. В маленьком уютном ресторане они уселись за угловой столик, и Биллингс обошелся без предисловий.
— Как получилось, Джейн, что вы запомнили этого итальянца?
— А я в тот день помогала мистеру Скотту, — охотно объяснила девушка. — Он очень хороший, только старенький, и ему трудно работать. Вот мы с Барни и стараемся помогать ему, когда можем… А синьор Домицио… Он был какой-то необычный.
— И в чем же заключалась его необычность? Джейн замялась на мгновение:
— Как вам сказать… Так-то ничего особенного, но он был очень уж угрюмый. Такой зимний, знаете. Говорил коротко и ужасно неприветливо. Я еще тогда подумала, что у него, наверное, большие неприятности.
— А у него был заметный акцент?
— О да. И некоторые фразы он строил неправильно. Я чуть-чуть знаю итальянский и хотела помочь ему, но он покосился на меня исподлобья и продолжал коверкать английский.
Возможно, подумал Биллингс, наш итальянец из Милана не знал итальянского языка. Вслух он этого не высказал и вернулся к расспросам:
— Попробуйте описать его внешность, Джейн.
— О, это нетрудно. — Казалось, мисс Диллон поставила целью начинать каждую фразу непременно с «о». — Пожилой, волосы редкие, такого неопределенно-сероватого цвета, зачесаны назад. Лоб высокий, морщинистый. Глаза близко посаженные, бледно-серые, водянистые. Щеки полноватые, хотя я не назвала бы его полным, скорее средней комплекции. Нос прямой, чуть задран вверх, но не курносый. Ни усов, ни бороды. Подбородок округлый, губы тонкие — неприятный рот, вся нижняя часть лица неприятная. Шея дряблая, уши небольшие, прижаты к голове. Голос глуховатый, низкий.
— Браво, Джейн! Вы описали его по всем правилам криминалистики, ничего не упустили. Если не секрет, что вы изучаете в университете?
— Английский язык и литературу.
— С вашей наблюдательностью надо изучать право.
— Да что вы, какая наблюдательность… Просто у него нерядовая внешность. Вас бы, например, я не сумела описать.
— Такой стандартный, да?
— Ну почему… Вы даже очень симпатичный… Но ничего такого, за что память цепляется, и никаких особых примет. Ах да, особые приметы! Вспомнила: у него на правой щеке большая бородавка.
Биллингс потер подбородок:
— А одежда?
— Одежда тоже странная. Несмотря на жаркий день, на синьоре Домицио был длинный плащ, наглухо застегнутый. Темного, почти черного цвета.
Детектив покачал головой. Этот синьор Домицио, похоже, сделал все, чтобы запомниться персоналу отеля… А отсюда следует, что либо он не имеет никакого отношения к убийству., либо давно сменил внешность. Бородавка — это уж слишком хорошо для опознания!
— Джейн, а вы не заметили, приходил к нему кто-нибудь?
— О нет, я не знаю, — девушка не забыла вставить фирменное «о», — я ведь большей частью бываю в ресторане… Мистер Скотт и Барни могли видеть, но тут шныряет столько народу…
— У меня к вам большая просьба, Джейн, — сказал Биллингс. — Завтра утром я возвращаюсь в Сент-Питер-сберг. Не могли бы вы поехать со мной и помочь нам… помочь полиции в составлении композиционного портрета? Видели в кино, как это делается?
— Конечно, — с готовностью согласилась девушка.
— Неплохо бы пригласить и мистера Скотта поехать с нами. Или еще кого-то, кто запомнил синьора Домицио, — добавил Биллингс.
— Мистер Скотт завтра дежурит, — с сомнением ответила Джейн. — К тому же у него больные ноги… Вот если уговорить Барни подменить его…
— Я попробую, — улыбнулся Биллингс. — А до поезда и оттуда до управления довезем мистера Скотта на такси и таким же способом доставим обратно.
Попрощавшись с девушкой, Биллингс снял номер и продолжил беседы с персоналом отеля, но никто ничего не вспомнил о посетителях синьора Домицио. Детектив возобновил обход отелей. Также ничего… Синьор Домицио оставался единственной интересной фигурой. Биллингс вернулся в «Хайвей Инн» и засел за телефон. К утру через коллег в Сент-Питерсберге он выяснил, что людей с именем Фабио Домицио в Милане проживает одиннадцать, но ни один из них не выезжал за пределы Италии в течение последнего года.
Утром сам Уиндэм, предупрежденный Биллингсом по телефону, встречал в управлении важных свидетелей. Лейтенант О'Рейли сразу увел Джейн Диллон и мистера Скотта в лабораторию, где они под руководством экспертов принялись составлять фоторобот, а Биллингс докладывал в кабинете Уиндэма о проделанной работе. Позже ему предстоял другой доклад, для Магистров Ордена.
… Старый мистер Скотт почти не вмешивался в процесс составления фоторобота, с любопытством ожидая конечного результата. Но когда после многочисленных комбинаций на экране возникло широкое злое лицо, одобрительно закивал головой.
— Он, — уверенно заявил старик.
Фоторобот был разослан во все концы страны.
19
— Скажите, когда оформляется покупка, клиент заполняет какие-то бумаги?
— Гарантийные обязательства…
— Эти обязательства, — продолжил Биллингс, — остаются у вас или у покупателя?
— Один экземпляр у нас, а второй забирает покупатель.
— Могу я взглянуть на обязательство, подписанное мистером Флэндри?
— Конечно. Прошу за мной.
Через несколько минут Биллингс подытоживал, глядя на бланк:
— Значит, есть шанс, что на бумаге остались кроме наших отпечатки пальцев только двух человек: мистера Юхары, продавшего мотоцикл, и мистера Флэндри?
— Пожалуй, а впрочем…
— Хорошо. Я официально конфискую этот документ.
Биллингс извлек из кармана плотный конверт, с величайшими предосторожностями сложил бланк и поместил внутрь. Попрощавшись с Руни, он покинул зал и сел в джип. Теперь пора наведаться в полицейское управление Бирмингема. Ехать недалеко.
Внутри здания управления, куда вошел прибывший детектив, царил застоявшийся конторский запах, замешенный на табачном дыме. Гул голосов из разгороженных клетушек поднимался к закопченному потолку. Биллингс остановил проходившего сержанта и осведомился о местопребывании начальника. Тот молча качнул головой в сторону обитой клеенкой двери без таблички в конце коридора. Биллингс вошел в тесную приемную в момент, когда из кабинета вырвались двое раскрасневшихся полицейских, очевидно, после разноса. Детектив улыбнулся девушке за компьютером и проследовал в кабинет.
За столом громоздился огромных размеров мужчина в расстегнутой у ворота форменной рубашке. В одной руке он держал зажженную сигарету — судя по горе окурков в пепельнице, далеко не первую за день, — а другой разгонял дым.
— Хоть топор вешай, — поморщился Биллингс и представился.
— Билли Фултон, хозяин борделя, — отрекомендовался мужчина за столом. — Какими судьбами, детектив? Биллингс вынул конверт и уселся на шаткий стул.
— Гоняюсь за одним парнем, сэр. Он натворил кое-что у нас в Сент-Питерсберге, но, возможно, это ваш подопечный.
— Да? — громыхнул Фултон и ткнул окурком в пепельницу, отчего прочие окурки взметнулись фонтанчиком. — Давай подробнее.
— Приметы таковы, — сказал Биллингс. — На вид лет двадцать пять-двадцать семь, выше среднего роста, спортивного телосложения, коротко стриженные темные волосы, прямой нос, ямочка на подбородке. Два месяца назад был одет в синие джинсы, водолазку и коричневую замшевую куртку, тогда же приобрел мотоцикл «ямаха», назвавшись Домиником Флэндри. У меня есть некие отпечатки пальцев…
— Что за отпечатки?
Детектив протянул Фултону конверт.
— Там лежит бумага, — пояснил он, — на ней, я полагаю, несколько видов отпечатков, но, если парень ваш, его отпечатки отличить будет нетрудно. Правда, они оставлены два месяца назад…
Фултон заглянул в конверт:
— На такой бумаге должны сохраниться неплохо. Ладно, сейчас отправлю в лабораторию. А ты зайди часика через два, о'кей?
В полицейское управление Биллингс вернулся из «Макдоналдса» на двадцать минут раньше назначенного срока. Фултон встретил его хитрым прищуром.
— Что? — нетерпеливо выдохнул детектив.
— Вот тебе и что, — передразнил Фултон. — Кажется, непростую птичку вы зацепили… Зовут его Бен Коннор. Ему двадцать семь лет, и мы задерживали его дважды — три года назад и два. В первый раз — по подозрению в соучастии в убийстве президента совета директоров концерна «Мэйз»…
— Ого…
— М-да… Отпустили — не за что было зацепиться. Во второй раз его подозревали в причастности к убийству известного мафиози. И опять доказательств никаких. Я убежден, что этот Коннор — наемный убийца. Но, — Фултон развел руками, — где мокро, там и скользко, а где скользко, там не ухватишь. Мы бы все вздохнули с облегчением, если бы вам удалось его прижать…
— Дышите с облегчением, — сказал Биллингс. — Девяносто шансов из ста за то, что он погиб.
— Да ну?
— Под его мотоциклом рванула бомба, да так, что от него мало что осталось. От мотоцикла, я имею в виду, а от мотоциклиста — совсем ничего. Не доказано, что на мотоцикле ехал именно Коннор, но, учитывая вашу информацию…
— Заказчики ликвидировали, — констатировал Фултон.
— Мы тоже так считаем… И еще одно, сэр.
— Что еще? Кресло начальника полиции?
— Пока только адрес Коннора.
— Хочешь покопаться в его квартире, минуя формальности?
— Сэр…
— Да ради бога. Сентрал-сквер, восемь, квартира три. Только ничего ты там не найдешь. Думаешь, мы не копались?
— Благодарю вас, сэр, — произнес Биллингс. — Когда у вас возникнет надобность в любых сведениях из Сент-Питерсберга — минуя формальности! — знайте, что…
— Да ладно, — буркнул Фултон. — Привет Уиндэму.
Вскрыв дверь квартиры Коннора отмычкой и произведя тщательный обыск, Биллингс убедился в правоте Фултона. Здесь не было ничего, и даже… Как-то слишком уж ничего. Например, здесь не было денег — совсем, ни одного доллара, ни одного цента. Никаких документов, даже счетов за телефон. И потом, любой человек неизбежно обзаводится в своей квартире чем-то имеющим отношение к его личности. Записными книжками, страховыми полисами, просто какими-нибудь заметками на полях газет, мало ли чем. Тут же — совершенно ничего… Биллингс в задумчивости закурил.
Скорее всего, Бен Коннор готовился к бегству. Невозможно предположить, что он всегда был так уж аккуратен — так не бывает. Сразу после убийства Льюиса Коннор намеревался исчезнуть, не возвращаясь в эту квартиру.
Биллингс еще раз огляделся. Не упустил ли он чего-то важного? Как будто нет… Разве что эти фотографии полуголых девиц на зеркале. Подцепляя бумагу ногтем, он одну за другой отодрал картинки от стекла. Третья по счету заинтересовала его особенно. На обороте было написано мелким почерком: «Любимому от проказницы Роуз». Дата под этой строчкой свидетельствовала, что надпись сделана почти два года назад.
Детектив засунул фотографию в карман, вышел из квартиры и запер дверь. Не помешает снова прокатиться в полицейское управление — возможно, там знают девушку.
— Еще бы, — ответил на его вопрос Фултон. — Это бедняга Роуз Роулэнд, бывшая телезвезда нашей кабельной сети. Когда-то она была любовницей Коннора… Только теперь она выглядит совсем не так. Поверь мне, парень, я еще никогда не видел женщины, столь стремительно скатившейся вниз. А уж повидал-то я, не сомневайся, немало.
— Расскажите, сэр, — попросил Биллингс.
— Да что рассказывать? Мусорный ящик. Наркотики! Она торгует собой в гнилом подвальчике «Поддатый медведь» на Серкл-стрит. Но если ты хочешь расспросить ее о делишках Коннора, оставь эту затею. Неужели ты думаешь, что мы ее не допрашивали по полной программе? Пусто.
Нельзя сказать, чтобы у Биллингса были основания не доверять профессионализму людей Фултона, но все же следующий свой визит он нанес в «Поддатого медведя». Он спустился в бар по скользким, истертым каменным ступенькам. За покрытыми клеенкой столиками кое-где сидели помятые девушки, но Роуз Роулэнд среди них не было. Биллингс прошагал к стойке. Бармен равнодушно смотрел мимо него.
— Я ищу Роуз Роулэнд, — сказал Биллингс. Бармен играл глухого. Детектив показал ему доллар, и бармен ткнул пальцем в потолок.
— Четвертый этаж, комната сорок один.
Пыльные лестничные окна четырехэтажного здания почти не пропускали света. Биллингс с трудом разглядел номер на двери и постучал. Послышались шлепающие шаги, дверь широко распахнулась без вопросов и выяснений. Сначала Биллингс не узнал стоявшей перед ним женщины в халате, настолько разительным было отличие от изображенной на фотографии золотоволосой красавицы. Осунувшееся, обрюзгшее лицо, потрескавшиеся губы, ломкие волосы с седыми прядями.
Роуз Роулэнд молча повернулась и пошла в комнату, оставив дверь открытой. Биллингс последовал за ней. Вопреки ожиданию, в комнате было довольно чисто. Роуз Роулэнд, даже не посмотрев на Биллингса, начала раздеваться. Он сунул ей под нос полицейский значок. Роуз подняла на Биллингса тусклый взгляд.
— Убирайся, — сказала она безразличном невыразительным голосом. — Мне не о чем говорить с фараонами.
— Да? — Биллингс уселся на стул возле допотопного телевизора. — А мне кажется, мы найдем общий язык. Хочешь заработать? Двадцать долларов.
В ее блеклых глазах промелькнул огонек оживления.
— Вот как? Фараон платит? А за что?
— За разговор о Бене Конноре. Огонек погас.
— Я не знаю никакого Бена Коннора.
Вместо ответа детектив протянул ей фотографию. Роуз скользнула по глянцевому картону невидящим взглядом и вдруг разрыдалась. Биллингс терпеливо ждал.
— Такой я была, — выдавила она наконец сквозь слезы, — а Коннор… Подонок. Вместо того чтобы поддержать меня, помочь мне, когда было еще не поздно, он бросил меня… Нет, коп, ты веришь, что я была такой? Не можешь поверить? У меня была своя программа на телевидении, «Гостиная Роуз Роулэнд». Ко мне приходили знаменитости… Приезжал однажды даже Стивен Кинг… Это было не так давно.
— Бен Коннор бросил тебя, когда ты увлеклась наркотиками?
— Он мог меня спасти. Только он! Это он во всем виноват. Как же я его ненавижу!
Биллингс выждал, а потом со всей теплотой в голосе, на какую был способен, мягко проговорил:
— Помоги мне, я очень хочу достать Коннора. Женщина порывисто обернулась к детективу:
— Все, уходи. Не знаю я ничего.
— Боишься его?
— Да пошел он…
— Тогда расскажи.
— Что? Я о нем ничего не знаю. Поверь, мне нечего о нем рассказывать. Наши отношения прекратились года два назад, но и раньше он не посвящал меня в свои дела.
— И ты его больше не видела?
— Почему, видела…
— Когда в последний раз? Роуз Роулэнд задумалась:
— Неделю назад. Я пришла к нему домой. Мне очень нужны были деньги, а попросить было не у кого, кроме него…
— Он впустил тебя?
— Да. Он разговаривал по телефону и показал мне на стул в прихожей, чтобы я подождала. Уж конечно не для того, чтобы дать мне денег! Он хотел от меня окончательно отделаться. Когда он закончил свой разговор, то начал кричать на меня и сказал, чтобы я…
— Подожди. Он разговаривал по телефону? С кем?
— Откуда я знаю…
— Но хотя бы его реплики ты должна была слышать? Она отрицательно покачала головой:
— Он почти ничего не говорил, только поддакивал. Ах да, в конце он упомянул Мюнхен.
Мюнхен… Что ж, это могло встроиться в схему Биллингса о планируемом бегстве Коннора. Он наклонился к женщине, взял ее ладони в свои, посмотрел в ее глаза:
— Вспомни все, Роуз. Это очень важно. Может быть, ты хоть краем уха что-то слышала. Голос в трубке. Мужской или женский?
Она дернула плечом:
— Слышать-то я слышала, мужской голос. У Коннора громкий телефон, и он держал трубку не вплотную к уху… Но я ни слова не разобрала. Единственно, мне показалось…
— Что?
— Этот человек говорил по-английски с акцентом, я думаю, это можно было уловить. Когда работаешь на телевидении, где важна дикция, подмечаешь такие вещи.
— Так, — пробормотал Биллингс. — А потом?
— Это все, коп. Про то, как он меня унижал, тебе, наверное, неинтересно.
— А раньше, до этого, ты никогда…
— А до этого я видела его четыре месяца назад, и то случайно, на улице.
— Гм… Понятно.
— Как, по-твоему, это стоит двадцать долларов?
Биллингс протянул ей деньги, и она вцепилась в бумажку, как утопающий в спасательный круг. В каком-то смысле это так и ест, подумал Биллингс. Клиентов все меньше, а наркотики на что-то нужно покупать.
— Спасибо и —на этом, сестренка.
Детектив отправился в аэропорт. Если предположить, что телефонный собеседник Коннора имеет отношение к убийству Льюиса (а почему бы и нет?), логично будет посетить Нейплс и опросить портье всех отелей. Акцент — это примета. Шансов мало, но нужно проверить все версии. Биллингс обязан не упустить ничего, не столько как полицейский, сколько как Хранитель.
В Сент-Питерсберг самолет прибыл вечером. Не заезжая в полицейское управление, Биллингс сел в поезд до Нейплса.
Обход он начал с отеля «Сизенс», где останавливался Льюис, потом направился в «Ист Кейп». Там он получил сведения о двух иностранцах, говоривших с акцентом, но они жили в «Ист Кейп» и по сей день. Третьим по счету отелем был «Хайвей Инн», где постояльцы сменялись с такой скоростью, что упомнить их всех мог разве фокусник, выступающий с номером «феноменальная память». Так и сказал Биллингсу парень за стойкой, очевидно подрабатывающий студент.
— Барни, он, наверное, спрашивает про синьора Домицио, — вмешалась подошедшая девушка в белом переднике с официантской наколкой в пышных волосах. — Тебя тогда не было, его оформлял мистер Скотт.
Детектив через плечо взглянул на нее:
— Что за синьор Домицио, мисс? Не могли бы вы рассказать? — Он повернулся к девушке.
— Фабио Домицио, итальянец. Он приехал недели полторы назад, а уехал… Вот недавно, надо посмотреть в книге.
Биллингс уткнулся в пухлую книгу регистрации и обнаружил, что Фабио Домицио из Милана — единственный иностранец в «Хайвей Инн» за последний месяц — выбыл в ту ночь, когда убили Льюиса.
— Так, мисс, — сказал Биллингс. — Хотелось бы поговорить с вами поподробнее.
— Пойдемте в ресторан, — предложила девушка. — Там сейчас никого нет.
По дороге они успели познакомиться. Биллингс узнал, что девушку зовут Джейн Диллон, она невеста парня за стойкой и через год они собираются пожениться, а пока учатся и сколачивают, по ее выражению, стартовый капитал. В маленьком уютном ресторане они уселись за угловой столик, и Биллингс обошелся без предисловий.
— Как получилось, Джейн, что вы запомнили этого итальянца?
— А я в тот день помогала мистеру Скотту, — охотно объяснила девушка. — Он очень хороший, только старенький, и ему трудно работать. Вот мы с Барни и стараемся помогать ему, когда можем… А синьор Домицио… Он был какой-то необычный.
— И в чем же заключалась его необычность? Джейн замялась на мгновение:
— Как вам сказать… Так-то ничего особенного, но он был очень уж угрюмый. Такой зимний, знаете. Говорил коротко и ужасно неприветливо. Я еще тогда подумала, что у него, наверное, большие неприятности.
— А у него был заметный акцент?
— О да. И некоторые фразы он строил неправильно. Я чуть-чуть знаю итальянский и хотела помочь ему, но он покосился на меня исподлобья и продолжал коверкать английский.
Возможно, подумал Биллингс, наш итальянец из Милана не знал итальянского языка. Вслух он этого не высказал и вернулся к расспросам:
— Попробуйте описать его внешность, Джейн.
— О, это нетрудно. — Казалось, мисс Диллон поставила целью начинать каждую фразу непременно с «о». — Пожилой, волосы редкие, такого неопределенно-сероватого цвета, зачесаны назад. Лоб высокий, морщинистый. Глаза близко посаженные, бледно-серые, водянистые. Щеки полноватые, хотя я не назвала бы его полным, скорее средней комплекции. Нос прямой, чуть задран вверх, но не курносый. Ни усов, ни бороды. Подбородок округлый, губы тонкие — неприятный рот, вся нижняя часть лица неприятная. Шея дряблая, уши небольшие, прижаты к голове. Голос глуховатый, низкий.
— Браво, Джейн! Вы описали его по всем правилам криминалистики, ничего не упустили. Если не секрет, что вы изучаете в университете?
— Английский язык и литературу.
— С вашей наблюдательностью надо изучать право.
— Да что вы, какая наблюдательность… Просто у него нерядовая внешность. Вас бы, например, я не сумела описать.
— Такой стандартный, да?
— Ну почему… Вы даже очень симпатичный… Но ничего такого, за что память цепляется, и никаких особых примет. Ах да, особые приметы! Вспомнила: у него на правой щеке большая бородавка.
Биллингс потер подбородок:
— А одежда?
— Одежда тоже странная. Несмотря на жаркий день, на синьоре Домицио был длинный плащ, наглухо застегнутый. Темного, почти черного цвета.
Детектив покачал головой. Этот синьор Домицио, похоже, сделал все, чтобы запомниться персоналу отеля… А отсюда следует, что либо он не имеет никакого отношения к убийству., либо давно сменил внешность. Бородавка — это уж слишком хорошо для опознания!
— Джейн, а вы не заметили, приходил к нему кто-нибудь?
— О нет, я не знаю, — девушка не забыла вставить фирменное «о», — я ведь большей частью бываю в ресторане… Мистер Скотт и Барни могли видеть, но тут шныряет столько народу…
— У меня к вам большая просьба, Джейн, — сказал Биллингс. — Завтра утром я возвращаюсь в Сент-Питер-сберг. Не могли бы вы поехать со мной и помочь нам… помочь полиции в составлении композиционного портрета? Видели в кино, как это делается?
— Конечно, — с готовностью согласилась девушка.
— Неплохо бы пригласить и мистера Скотта поехать с нами. Или еще кого-то, кто запомнил синьора Домицио, — добавил Биллингс.
— Мистер Скотт завтра дежурит, — с сомнением ответила Джейн. — К тому же у него больные ноги… Вот если уговорить Барни подменить его…
— Я попробую, — улыбнулся Биллингс. — А до поезда и оттуда до управления довезем мистера Скотта на такси и таким же способом доставим обратно.
Попрощавшись с девушкой, Биллингс снял номер и продолжил беседы с персоналом отеля, но никто ничего не вспомнил о посетителях синьора Домицио. Детектив возобновил обход отелей. Также ничего… Синьор Домицио оставался единственной интересной фигурой. Биллингс вернулся в «Хайвей Инн» и засел за телефон. К утру через коллег в Сент-Питерсберге он выяснил, что людей с именем Фабио Домицио в Милане проживает одиннадцать, но ни один из них не выезжал за пределы Италии в течение последнего года.
Утром сам Уиндэм, предупрежденный Биллингсом по телефону, встречал в управлении важных свидетелей. Лейтенант О'Рейли сразу увел Джейн Диллон и мистера Скотта в лабораторию, где они под руководством экспертов принялись составлять фоторобот, а Биллингс докладывал в кабинете Уиндэма о проделанной работе. Позже ему предстоял другой доклад, для Магистров Ордена.
… Старый мистер Скотт почти не вмешивался в процесс составления фоторобота, с любопытством ожидая конечного результата. Но когда после многочисленных комбинаций на экране возникло широкое злое лицо, одобрительно закивал головой.
— Он, — уверенно заявил старик.
Фоторобот был разослан во все концы страны.
19
Хойланд и Норд на «фольксвагене» приехали на станцию технического обслуживания. К машине поспешил одетый в синий комбинезон механик. Он долго ходил вокруг автомобиля, цокал языком и выспрашивал подробности.
— Я вижу, что авария, мсье… Здорово вам намяли бока. Но как вы ухитрились остаться сразу без переднего и заднего стекла, не понимаю.
— В стеклах образовались трещины, — терпеливо пояснил Хойланд. — Я снял их и выбросил.
— Выбросили, гм… А в полицию вы сообщили об аварии?
— Слушайте, или вы ремонтируете мою машину, или я сажусь за руль и уезжаю. Механик поднял руки вверх:
— Все, мсье. Это не мое дело. Значит, два стекла, вмятины на кузове, покраска… Перекрасить всю машину или только замазать побитые места?
— Побитые места, — сказал Хойланд. — И смените покрышки.
Механик достал калькулятор, неуклюже потыкал грязным пальцем в кнопки:
— Восемьсот евро, мсье. Оформите в конторе и приходите послезавтра.
— Тысяча, — произнес Хойланд, — и никакой конторы. Машина нужна мне через два часа.
— Ну хоть четыре часа, мсье! — взмолился механик. — Уйма же работы!
— Три, — отрезал Хойланд. — Идемте, Дуг.
— Эффектно, — произнес Норд, когда они проходили через ворота на улицу. — Куда поедем обедать?
— В какой-нибудь ресторан поближе к отелю «Альби». Они взяли такси. Ни по дороге на станцию техобслуживания, ни по пути в ресторан за ними не следили.
— Куда теперь? — спросил Норд, расправившись с огромной порцией жаркого и двумя бокалами пива.
— На радиостанцию.
Вновь на такси они отправились к офису «Радио Европа». Из своей студии Хойланд поговорил по внутреннему телефону со своим шефом Сильвэном, отправил на его компьютер наброски плана очередной передачи о русско-иранском атомном проекте, разгреб завалы на столе. Вслед за этим они вторично побывали на станции техобслуживания, и «фольксваген», блестя новенькими стеклами и свежей краской заплаток, покатил к бару на Елисейских полях, где Хойланд и Норд просидели до вечера.
— Так мы можем, — заметил Норд, — бродить по Парижу неделями без всякого толку. Не разумнее ли…
— Мы только начали… Едем ко мне домой. У дверей квартиры Хойланд вынул ключ, нацелил его в замочную скважину и вдруг опустил руку.
— Здесь кто-то был.
— Почему вы… — начал Норд и не закончил, потому что Хойланд молча указал ему на едва заметную царапину на металлическом диске замка.
— Бомба? — предположил Норд.
— Как будто бы не их стиль… Да и ненадежно это. Где гарантия, что на воздух взлечу именно я, а не кто-то другой, или что я не буду только ранен? Но не будем торопиться открывать дверь. Пошли на крышу.
Они выбрались на чердак. Норд сорвал хилый замочек люка и оказался на крыше. Хойланд последовал за ним и первым начал спуск по пожарной лестнице. Она крепилась к обращенной во двор стене, ее прикрывали деревья, и вряд ли их могли заметить, но, если бы кто-то заинтересовался их необычными упражнениями, Хойланд всегда мог сослаться на потерю ключей.
С лестницы Хойланд протянул руку и открыл окно кухни. С акробатическими ухищрениями они проникли в квартиру. Дверь кухни была прикрыта, хотя Хойланд отлично помнил, что оставил ее распахнутой.
В квартире никого не было. Осмотр прихожей, а затем придирчивый обыск всех прочих помещений ничего не дал. Все оставалось на своих местах, не был сдвинут ни один предмет. Тот, кто здесь побывал, допустил лишь две ошибки: царапина на замке и кухонная дверь, прикрытая, очевидно, машинально.
— По крайней мере хоть взрывать нас не собираются, — облегченно констатировал Норд. — Но что он тут делал? Может, это Рэнди Стил?
— Если так, он еще и превосходный взломщик вдобавок… Нет, я думаю, это была разведка.
— Какая разведка?
— Чтобы свободно ориентироваться здесь в темноте.
— По-вашему, он вернется ночью?
— Да, — сказал Хойланд.
Норд с недоверчивым видом посмотрел на него:
— Не знаю, как вы до этого додумались, только это будет совершеннейшим чудом.
— Он вернется, — упрямо проговорил Хойланд.
— Не понимаю. Проще подстеречь вас в подъезде.
— Опасно стрелять в человека в подъезде. Всегда могут найтись случайные свидетели. Другое дело — глубокая ночь, квартира.
— Но те, кто напал на вас на дороге, меньше всего думали о случайных свидетелях.
— Вот именно, — задумчиво обронил Хойланд.
— Что вот именно?
— А то, что нападавшие на дороге и тот, кто нанес сегодняшний визит…
— Если он приходил один…
— Я почти уверен, что он был один… Так вот, они принципиально различаются. Пока не знаю, в чем и почему, но различаются.
— Ну что же… Тогда нам остается ждать.
Ждать им пришлось до четырех часов утра. В спальне особняка напротив с биноклем ночного видения в руке сидел Рэнди Стил, не сводя глаз с подъезда и время от времени взбадривая себя дозами виски. В конце концов он перебрал, и спиртное начало оказывать диаметрально противоположное, то есть снотворное действие. Рэнди клевал носом, тем более что ничего не происходило и ему было скучно. В четыре часа, когда он совсем осоловел и решил было плюнуть на все и завалиться спать, из-за угла выехал мотоцикл «БМВ» с почти бесшумным двигателем. Он приближался к дому напротив. Рэнди встряхнулся и втиснул в глазные орбиты окуляры бинокля.
Мотоцикл развернулся и остановился вплотную к подъезду. Из-за громоздкого обтекателя показалась голова в шлеме, потом шлем был снят, и Рэнди смутно разглядел черты лица ночного мотоциклиста. Он видел его какую-то секунду, прежде чем прибывший нырнул в подъезд, и заметил только, что это был молодой человек с копной светлых волос, одетый в просторную куртку и джинсы.
Дальнейшего Рэнди видеть не мог. Мотоциклист начал с того, что на распределительном щите отключил рубильник освещения лестницы. Лампы на всех этажах погасли, рассеянный свет уличных фонарей, просачивавшийся сквозь оконные стекла, слабо конкурировал с ущербной луной. Неслышно ступая, мотоциклист остановился перед дверью квартиры Хойланда, достал плоский ключ и уверенно вставил в замочную скважину. Раздалось мягкое щелканье хорошо смазанного механизма.
Хойланд и Норд как по команде заняли оговоренные позиции. Мотоциклист шагнул в гостиную. Бледные полосы падавшего из окон света позволяли рассмотреть его массивную фигуру и силуэт солидного пистолета с глушителем.
Норд изготовился к прыжку. Он не произвел ни звука, и осталось загадкой, каким сверхъестественным чутьем человек с пистолетом уловил движение за спиной. Он извернулся по-тигриному, мгновенно оценил, что выстрелить не успевает, и пистолет в его продолжающей разворот руке без торможения столкнулся с черепом Норда. Дуглас Норд пошатнулся и упал. Хищный зев пистолета потянулся за ним, как атакующая змея, но прицел был сбит молниеносным ударом ноги Хойланда. Пуля впилась в стену возле выключателя. Противник не выпустил оружия. Хойланд перехватил его мускулистую руку выше запястья, выкрутил резким рывком. Пистолет полетел на пол, но Хойланд получил удар в коленную чашечку. Охнув от внезапной боли, он выпустил руку противника и свалился на стул. В воздухе мелькнул кулак в обтягивающей перчатке, врезался в лицо Хойланда с силой пушечного ядра. Стул опрокинулся, Хойланд кувырком пролетел через всю комнату и ударился спиной о книжный шкаф, осыпавший его дождем стеклянных осколков. Поднявшийся Норд подобрал оружие. Видя, что ситуация изменилась, противник бросился к двери.
— Я вижу, что авария, мсье… Здорово вам намяли бока. Но как вы ухитрились остаться сразу без переднего и заднего стекла, не понимаю.
— В стеклах образовались трещины, — терпеливо пояснил Хойланд. — Я снял их и выбросил.
— Выбросили, гм… А в полицию вы сообщили об аварии?
— Слушайте, или вы ремонтируете мою машину, или я сажусь за руль и уезжаю. Механик поднял руки вверх:
— Все, мсье. Это не мое дело. Значит, два стекла, вмятины на кузове, покраска… Перекрасить всю машину или только замазать побитые места?
— Побитые места, — сказал Хойланд. — И смените покрышки.
Механик достал калькулятор, неуклюже потыкал грязным пальцем в кнопки:
— Восемьсот евро, мсье. Оформите в конторе и приходите послезавтра.
— Тысяча, — произнес Хойланд, — и никакой конторы. Машина нужна мне через два часа.
— Ну хоть четыре часа, мсье! — взмолился механик. — Уйма же работы!
— Три, — отрезал Хойланд. — Идемте, Дуг.
— Эффектно, — произнес Норд, когда они проходили через ворота на улицу. — Куда поедем обедать?
— В какой-нибудь ресторан поближе к отелю «Альби». Они взяли такси. Ни по дороге на станцию техобслуживания, ни по пути в ресторан за ними не следили.
— Куда теперь? — спросил Норд, расправившись с огромной порцией жаркого и двумя бокалами пива.
— На радиостанцию.
Вновь на такси они отправились к офису «Радио Европа». Из своей студии Хойланд поговорил по внутреннему телефону со своим шефом Сильвэном, отправил на его компьютер наброски плана очередной передачи о русско-иранском атомном проекте, разгреб завалы на столе. Вслед за этим они вторично побывали на станции техобслуживания, и «фольксваген», блестя новенькими стеклами и свежей краской заплаток, покатил к бару на Елисейских полях, где Хойланд и Норд просидели до вечера.
— Так мы можем, — заметил Норд, — бродить по Парижу неделями без всякого толку. Не разумнее ли…
— Мы только начали… Едем ко мне домой. У дверей квартиры Хойланд вынул ключ, нацелил его в замочную скважину и вдруг опустил руку.
— Здесь кто-то был.
— Почему вы… — начал Норд и не закончил, потому что Хойланд молча указал ему на едва заметную царапину на металлическом диске замка.
— Бомба? — предположил Норд.
— Как будто бы не их стиль… Да и ненадежно это. Где гарантия, что на воздух взлечу именно я, а не кто-то другой, или что я не буду только ранен? Но не будем торопиться открывать дверь. Пошли на крышу.
Они выбрались на чердак. Норд сорвал хилый замочек люка и оказался на крыше. Хойланд последовал за ним и первым начал спуск по пожарной лестнице. Она крепилась к обращенной во двор стене, ее прикрывали деревья, и вряд ли их могли заметить, но, если бы кто-то заинтересовался их необычными упражнениями, Хойланд всегда мог сослаться на потерю ключей.
С лестницы Хойланд протянул руку и открыл окно кухни. С акробатическими ухищрениями они проникли в квартиру. Дверь кухни была прикрыта, хотя Хойланд отлично помнил, что оставил ее распахнутой.
В квартире никого не было. Осмотр прихожей, а затем придирчивый обыск всех прочих помещений ничего не дал. Все оставалось на своих местах, не был сдвинут ни один предмет. Тот, кто здесь побывал, допустил лишь две ошибки: царапина на замке и кухонная дверь, прикрытая, очевидно, машинально.
— По крайней мере хоть взрывать нас не собираются, — облегченно констатировал Норд. — Но что он тут делал? Может, это Рэнди Стил?
— Если так, он еще и превосходный взломщик вдобавок… Нет, я думаю, это была разведка.
— Какая разведка?
— Чтобы свободно ориентироваться здесь в темноте.
— По-вашему, он вернется ночью?
— Да, — сказал Хойланд.
Норд с недоверчивым видом посмотрел на него:
— Не знаю, как вы до этого додумались, только это будет совершеннейшим чудом.
— Он вернется, — упрямо проговорил Хойланд.
— Не понимаю. Проще подстеречь вас в подъезде.
— Опасно стрелять в человека в подъезде. Всегда могут найтись случайные свидетели. Другое дело — глубокая ночь, квартира.
— Но те, кто напал на вас на дороге, меньше всего думали о случайных свидетелях.
— Вот именно, — задумчиво обронил Хойланд.
— Что вот именно?
— А то, что нападавшие на дороге и тот, кто нанес сегодняшний визит…
— Если он приходил один…
— Я почти уверен, что он был один… Так вот, они принципиально различаются. Пока не знаю, в чем и почему, но различаются.
— Ну что же… Тогда нам остается ждать.
Ждать им пришлось до четырех часов утра. В спальне особняка напротив с биноклем ночного видения в руке сидел Рэнди Стил, не сводя глаз с подъезда и время от времени взбадривая себя дозами виски. В конце концов он перебрал, и спиртное начало оказывать диаметрально противоположное, то есть снотворное действие. Рэнди клевал носом, тем более что ничего не происходило и ему было скучно. В четыре часа, когда он совсем осоловел и решил было плюнуть на все и завалиться спать, из-за угла выехал мотоцикл «БМВ» с почти бесшумным двигателем. Он приближался к дому напротив. Рэнди встряхнулся и втиснул в глазные орбиты окуляры бинокля.
Мотоцикл развернулся и остановился вплотную к подъезду. Из-за громоздкого обтекателя показалась голова в шлеме, потом шлем был снят, и Рэнди смутно разглядел черты лица ночного мотоциклиста. Он видел его какую-то секунду, прежде чем прибывший нырнул в подъезд, и заметил только, что это был молодой человек с копной светлых волос, одетый в просторную куртку и джинсы.
Дальнейшего Рэнди видеть не мог. Мотоциклист начал с того, что на распределительном щите отключил рубильник освещения лестницы. Лампы на всех этажах погасли, рассеянный свет уличных фонарей, просачивавшийся сквозь оконные стекла, слабо конкурировал с ущербной луной. Неслышно ступая, мотоциклист остановился перед дверью квартиры Хойланда, достал плоский ключ и уверенно вставил в замочную скважину. Раздалось мягкое щелканье хорошо смазанного механизма.
Хойланд и Норд как по команде заняли оговоренные позиции. Мотоциклист шагнул в гостиную. Бледные полосы падавшего из окон света позволяли рассмотреть его массивную фигуру и силуэт солидного пистолета с глушителем.
Норд изготовился к прыжку. Он не произвел ни звука, и осталось загадкой, каким сверхъестественным чутьем человек с пистолетом уловил движение за спиной. Он извернулся по-тигриному, мгновенно оценил, что выстрелить не успевает, и пистолет в его продолжающей разворот руке без торможения столкнулся с черепом Норда. Дуглас Норд пошатнулся и упал. Хищный зев пистолета потянулся за ним, как атакующая змея, но прицел был сбит молниеносным ударом ноги Хойланда. Пуля впилась в стену возле выключателя. Противник не выпустил оружия. Хойланд перехватил его мускулистую руку выше запястья, выкрутил резким рывком. Пистолет полетел на пол, но Хойланд получил удар в коленную чашечку. Охнув от внезапной боли, он выпустил руку противника и свалился на стул. В воздухе мелькнул кулак в обтягивающей перчатке, врезался в лицо Хойланда с силой пушечного ядра. Стул опрокинулся, Хойланд кувырком пролетел через всю комнату и ударился спиной о книжный шкаф, осыпавший его дождем стеклянных осколков. Поднявшийся Норд подобрал оружие. Видя, что ситуация изменилась, противник бросился к двери.