Если вы замените Дилан, я ведь сразу догадаюсь…
Он вздохнул:
– Да, правильно. А посему я даю вам шанс.
Я расслабился. Второй важный барьер взят.
– Когда?
– Как можно раньше, – заявил он. – Обычно я ставлю такие вопросы на совещании властителей Ромба. Оно состоится послезавтра, но Кригана теперь нет. Значит, в свое время я их проинформирую. – Он встал, как бы отпуская меня.
– Моя жена! – напомнил я. – Оплата наличными!
Он поколебался, потом вздохнул.
– Хорошо. Свяжитесь с Дюмонием, когда сойдете на берег. Я все устрою через него. Не тяните время. Но психические команды остаются. Вы поняли? И кредитная зависимость. Ваши жизни в ваших руках: один обман, один неверный шаг одного из вас – и вы оба будете мечтать о смерти, понятно?
Я кивнул, уловив злобные нотки в его голосе, и понял, что на сей раз стоял перед настоящим Вагантом Лару. Значит, чаша весов начала потихоньку склоняться в мою сторону. Теперь я мог узнать его в комнате, полной двойников. Все они были чертовски хорошими актерами, но должен же существовать какой-то нюанс, присущий ему одному.
А Боген в моих глазах уменьшился до пигмея. Второразрядный шеф Службы безопасности, ничего больше. Вагант Лару – вот кто самый страшный человек из всех, кого я встречал. Я ни на мгновение не усомнился в его угрозе.
Он вздохнул:
– Да, правильно. А посему я даю вам шанс.
Я расслабился. Второй важный барьер взят.
– Когда?
– Как можно раньше, – заявил он. – Обычно я ставлю такие вопросы на совещании властителей Ромба. Оно состоится послезавтра, но Кригана теперь нет. Значит, в свое время я их проинформирую. – Он встал, как бы отпуская меня.
– Моя жена! – напомнил я. – Оплата наличными!
Он поколебался, потом вздохнул.
– Хорошо. Свяжитесь с Дюмонием, когда сойдете на берег. Я все устрою через него. Не тяните время. Но психические команды остаются. Вы поняли? И кредитная зависимость. Ваши жизни в ваших руках: один обман, один неверный шаг одного из вас – и вы оба будете мечтать о смерти, понятно?
Я кивнул, уловив злобные нотки в его голосе, и понял, что на сей раз стоял перед настоящим Вагантом Лару. Значит, чаша весов начала потихоньку склоняться в мою сторону. Теперь я мог узнать его в комнате, полной двойников. Все они были чертовски хорошими актерами, но должен же существовать какой-то нюанс, присущий ему одному.
А Боген в моих глазах уменьшился до пигмея. Второразрядный шеф Службы безопасности, ничего больше. Вагант Лару – вот кто самый страшный человек из всех, кого я встречал. Я ни на мгновение не усомнился в его угрозе.
Глава 17
ТВОРЧЕСКАЯ ПСИХИАТРИЯ И ВРЕМЯ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ
– Даже не верится, что тебе удалось это, – говорила Дилан по пути к Дюмонию. – Боже мой, Квин! Ты здесь всего год, а уже столько наворотил. Стал директором компании, пролез в совершенно секретный проект, а теперь отменил приговор мне…
Я кивал и улыбался. Но мрачные ситуации, когда обстановка выходит из-под контроля, еще подстерегали нас.
– Самое трудное впереди, от Лару можно ждать чего угодно, Дилан. Теперь я понимаю: вся эта концепция Ромба была величайшей глупостью Конфедерации! Самых блестящих, самых преступных психопатов посылают в одно-единственное место. Выживший в такой борьбе по-своему совершенен – одарен, полностью аморален, абсолютно безжалостен! Этот Лару обмозговал все возможности раздавить меня…
– Но тебе удалось обойти его ловушки, – заметила она, – и он решил сотрудничать с тобой. Если он настолько умен, то почему же он так поступил?
– Встань на его место. Он безумно боится, что его огромная, растущая власть может рассыпаться в прах. Он боялся и раньше, а теперь, когда одного из властителей убили, страх превратился в навязчивую идею. Лучшие умы Цербера ищут совершенное решение. И не могут найти. Лару нуждается в проекте "Феникс". Даже подозревая какой-то обман, он готов работать со мной, у него нет выбора! Он рассчитывает, что перехитрит меня раньше, чем я его.
– Ты уверен, что он чувствует подвох?
Я кивнул:
– Как сказал Боген, профессионал чует профессионала за версту. Если я решу задачу проекта, у него будут все основания бояться меня еще больше. Однако он знает, что мне придется провернуть массу дел, и надеется вычислить момент вовремя. Именно поэтому он дал мне свободу действий и согласился на мои условия.
Она посмотрела на меня:
– А ты справишься?
Я пожал плечами:
– Не имею ни малейшего представления. Это будет зависеть от Отаха, от моего двойника, от Крега и его руководства… Остается уповать на них всех!
Вскоре мы были в клинике Дюмония. Лару не терял времени: в каждом углу сидели его агенты. Дюмоний выглядел изумленным.
– Что ж, вы сорвали с себя маску, – как бы случайно заметил он.
– Почему бы и нет? Она всегда была ненадежной. И раз уж вы знали об этом, то когда-нибудь это все равно обнаружилось.
Он поморщился:
– Неужели у меня такая плохая репутация?
– Нет. Вы именно тот, за кого себя выдаете. Но с таким же успехом вы могли быть и самим Вагантом Лару. В таком мире все возможно.
Это показалось ему забавным.
– Знаете, это типичная проблема Цербера – паранойя. По милости Конфедерации, среди нас полно психопатов и преступников; необходимо нечто серьезное, чтобы держать их в узде: это угроза наказания или смерти. Может быть, именно поэтому я люблю эту планету: какое поле для моей деятельности!
Последние несколько недель я много думал о Сварке Дюмонии. Он был живым олицетворением противоречий – личность с преступными наклонностями, одновременно полностью посвятившая себя пациентам.
– Ваша мысль о том, что я мог быть Лару, – заметил он, – классический случай паранойи. Но я не Лару. И никогда не мог быть им по той простой причине, что я ненавижу власть. Ненавижу все учреждения, начиная с Конфедерации и правительства Цербера и кончая местным медицинским обществом. Все они – организованные муравейники. Созданные, чтобы душить и сковывать индивидуальность. Надо сказать, у них это здорово получается. Религии – то же самое, если не хуже. Догма! Вы должны верить в нечто, вы должны поступать так, а не иначе. Тратить время на глупые, ритуалы, вместо того чтобы заниматься делом. Знаете, только в одном Медламе сто семьдесят конфессий? Все, начиная с католической церкви и ортодоксального иудаизма – не забудьте о проблеме смены пола, обрезания и прочего, – и кончая безумными культами. "Боги спят внутри Цербера и когда-нибудь проснутся, чтобы взять нас во время второго пришествия" – и тому подобное.
– Значит, вы анархист?
– Пожалуй. Этакий денди в костюме от хорошего портного, владеющий виллой и личным флаером. Знаете, именно в этом ошибка философов древности: анархизм не является инструментом масс. Наоборот! Массы хотят, чтобы их куда-то вели. Иначе они бы не справились с сознанием всех этих бюрократических структур, которые им предписывают, как надо и как нельзя думать. Единственное, что можно сделать с коллективным сознанием, это периодически встряхивать его, давать ему революционный пинок. К сожалению, потрясение быстро проходит – возникают новые догмы и бюрократии. Но оно полезно. Когда Конфедерация превратилась в столь упорядоченное общество, что даже мелкий бунт стал невозможен, именно тогда она начала загнивать.
Я прозревал, к чему он клонит:
– Вы считаете меня местным революционером?
– Может быть, вы лишитесь своей глупой головы, а может быть, пнете их как следует. Со временем вы станете тем, кого вы уничтожили, но потом придет какой-нибудь умный прохиндей, и история повторится. Так и циркулируют жизненные соки…
Я пожал плечами. Нет, я не представлял себя в роли нового Лару.
– Но вы станете им, – продолжал психиатр. – Вы признались мне, что испытали дурное предчувствие и страх, когда встретились с ним. Знаете, почему? В глубине души вы знали, что смотрели на самого себя.
– Я не жажду власти.
– Потому что у вас никогда не было такой власти, и вы не представляете, что она может сделать с вами. Нет, вы любите побеждать противника (не важно, человека или систему) и демонстрировать свое превосходство.
– Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь. Но даже в том невероятном случае, если я стану властителем Цербера, я буду часто приходить к вам. Чтобы вы ставили меня на место. Хорошо?
Он не улыбнулся:
– Этого не будет. Вы предпочтете не верить моим словам, вам это надоест. У меня уже есть печальный опыт: двадцать лет назад у меня состоялся почти такой же разговор с Вагантом Лару.
– Что?!
Он кивнул:
– Они приходили и уходили на моих глазах, я помог ему занять это место, помогу и вам, но ничего не изменится.
– Почему же вы еще живы, доктор?
Он усмехнулся:
– Мой маленький секрет. Не забудьте: каждый, кто правил Цербером, был моим пациентом.
– В том числе и я? – пробормотал я, обращаясь, наверное, сам к себе.
Передо мной был умнейший и хитрейший человек на этой планете – и, как ни странно, его ненужно было бояться. По крайней мере, пока нынешняя власть противоречила его взглядам.
– Давайте перейдем к насущным вопросам, – предложил я, чувствуя себя все неуютнее. – Вы сказали, что, если с Дилан снимут обвинения, вы проведете полное лечение. Что надо делать теперь?
Он перешел на профессиональный тон:
– Пустить все на самотек – это самый безопасный путь. Сейчас ей намного лучше. Большая часть ее прежней индивидуальности вернулась, частично восстановилась уверенность в себе. Остался страх потерять вас. Есть только один способ разубедить ее, но он чрезвычайно рискован для вас обоих.
– Я хожу по лезвию ножа, док, – сказал я. – Может ли быть больший риск?
Он откинулся в кресле, размышляя:
– Ладно. Вы слышали о церберианскбй шизофрении? В очень редкие моменты обмена личностями мы сталкиваемся с необычным состоянием: когда данные из обоих сознаний одновременно присутствуют и в том, и в другом мозге. Вы же знаете, что там предостаточно свободного места. И тогда два сознания могут слиться в одно после острого кризиса, или возникают две отчетливые личности в одном теле. Время, степень подготовленности и тому подобное существенны, но не гарантируют результата. Процесс необратим.
– Я что-то слышал об этом. Во время инструктажа, когда прибыл сюда. И какое же отношение это имеет к Дилан?
– Это единственный способ полностью уверить ее, что ее страхи беспочвенны. Ведь такой процесс оставляет сильный отпечаток другой личности в каждом сознании. Словно вы читаете самые сокровенные мысли друг друга, поэтому никто и не осмеливается… Отсутствие секретов! Если проделать это с вами, она бы побывала, так сказать, в вашей голове и больше не сомневалась. В течение нескольких дней вы были бы открыты друг для друга.
Я присвистнул:
– Тяжелое бремя. Знаю ли я сам, чего в действительности хочу и что чувствую? И каковы шансы на успех?
– По правде говоря, пятьдесят на пятьдесят.
Я вздохнул:
– Ясно. А если мы с Дилан рискнем, сколько времени займет подготовка?
– Как минимум день. Я давно не занимался подобными вещами.
– А сколько раз вы проделывали это?
Он слегка задумался:
– Четыре. В том числе два раза удачно.
– Мы подумаем, – пообещал я. – Это серьезный шаг. А сейчас мне нужна ясная голова.
Он кивнул:
– Может быть, вам удастся…
Я понимал это только отчасти, потому что перестал их замечать. Мы перестаем слышать шум моря, но если море утихает, мы вдруг осознаем это.
– Следи за собой, – предупредила она. – Однажды ты можешь проснуться в роли матери!
Я рассмеялся и поцеловал ее:
– Не беспокойся. Я всегда получу свое тело назад, если захочу.
Мы коснулись различных тем, включая радикальные идеи Дюмония.
– Ты пойдешь на это? – спросила она. – Ради меня?
– Если тебе это нужно, – заверил я. – И если мы уцелеем в ближайшие дни. Она крепко обняла меня:
– Тогда не стоит. Мне достаточно знать, что ты согласен. Ты мой партнер.
– Возлюбленный, – возразил я и в свою очередь сжал ее в объятиях.
Ни магазин, ни сам Отах нисколько не изменились. Мы давно не встречались, и он, казалось, обрадовался моему появлению. Хотя, кажется, насторожился при виде Дилан. Однако он подошел к нам:
– Квин! Вот это здорово! Я уже думал, что тебя нет в живых!
– Как видишь, жив, – сухо ответил я и кивнул в сторону Дилан. – Моя жена, Дилан Коль.
– Ваша жена… Будь я проклят! Подумать только! Вы ведь впервые встретились здесь!
– Нет, – поправила его Дилан. – В этом теле была другая женщина.
Новость слегка сбила его с толку, это был хороший знак. Значит, Отах не знал того, что я передавал. Иначе он бы знал все о Дилан, Санде и остальном. Значит, он сам не слушал или не мог слушать.
– Чем могу служить в этот прекрасный день? – вежливо спросил он. Я видел, что он лихорадочно думал, как разделить нас, и заставить меня выйти на связь.
– Прекрати игру, Отах, – произнес я тихим голосом. – Я знаю о передачах. Я знаю, что ты получаешь от Конфедерации незаконную электронику за то, что обрабатываешь парней вроде меня.
Он нервно рассмеялся:
– Что ты мелешь, Квин! Это – безумие!
– Нет, это правда – и мы знаем это. Отах, это стало важнее твоей подпольной торговли. Мне нужно связаться. Немедленно и совершенно сознательно. Ты понял?
– Не представляю, о чем вы!
– Хватит крутить! – оборвал я. – Если хочешь и дальше притворяться – отлично. Существуют другие источники. Но обещаю: за несговорчивость ты очень скоро окажешься на Момрате. Отах, я имею дело с людьми Ваганта Лару! Одно мое слово – и тебе амба.
Он сглотнул и прошипел:
– Ты не сделаешь этого.
– Сделаю не задумываясь. Оставим эти школьные штучки, ладно? Мы должны были стать друзьями, потому что тебе платили за это. Так что теперь я могу воспользоваться тобой – или выдать тебя. Выбирай!
Он снова сглотнул, покачал головой и вздохнул:
– Послушай, Квин, ты здесь ни при чем. Поверь. Это всего лишь работа.
– Передатчик, Отах. Давай разберемся. Обещаю, что, если ты будешь сотрудничать и не выкидывать фокусов, никто об этом не узнает. Но на некоторое время мы с Дилан связаны. За нами следят, и мне придется воспользоваться услугами доктора, чтобы избавиться от двух маленьких устройств наблюдения, которые имплантировали нам без нашего ведома. Сегодня мы веселимся и навещаем старые места, твой магазин в том числе. Но если мы здесь надолго застрянем, они обратят внимание. Он нервно озирался:
– Пойдемте.
Подсобное помещение напоминало склад всякого хлама. Отах извлек из него напоминающее шлем устройство, подключил к чему-то, похожему на испытательный стенд, и включил питание.
– Похоже на оборудование для сканирования мозга – серьезная штука, – заметила Дилан.
– Возможно, принцип тот же. Отах, как она работает, если не произносить пароль?
Он пожал плечами:
– Понятия не имею. Передача идет через обычную антенну на крыше. Я думаю, она кодируется и принимается где-то еще на Цербере, потом пересылается на спутник, а оттуда неизвестно куда. А действует так: мы беседуем, ждем, пока магазин опустеет. Потом я произношу условные слова, после чего мы идем в подсобку – и включаем устройства. Потом ты надеваешь эту штуку и впадаешь в транс на несколько минут. Затем снимаешь ее и выходишь. Я произношу еще что-нибудь, ничего не значащее. И ты продолжаешь разговор как ни в чем не бывало…
Я кивнул:
– Хорошо. Иди в магазин. А ты, Дилан, останься.
Я осмотрел шлем.
– Упрощенный вариант считывающего устройства, используемого клиникой Службы безопасности, – сообщил я. – Предназначено для передачи информации.
– Я думала, это невозможно, – удивилась она. – Никто, кроме тебя, не воспримет ее.
– Почти. Не волнуйся, если я войду в транс. Ни в коем случае не прерывай меня! Когда я закончу, мы узнаем, что к чему.
– Квин, кто на другом конце этой штуки?
Я вздохнул:
– Вероятно, компьютер. Квазиорганического типа. Возможно, что он – это я…
Повисла легкая пауза, словно не стало атмосферных помех. Неожиданно возник голос – вернее, ощущение его, сформировавшееся в моем сознании.
– Я сообщу, что доклад следует прочесть, – произнес компьютер. – Но умолчу о том, что он неполный. Он сам примет решение.
– Ну, спасибо, – сказал я. – Сколько же ждать?
– Неизвестно. Он потрясен докладом с Лилит и отказывается заниматься этим. Наверное, послезавтра.
– Как же я снова войду в контакт? Я не могу привлекать внимание к этому месту.
– Мы сами свяжемся с вами. Не беспокойтесь.
– Тебе легко сказать! Ты ведь всего машина и не рискуешь здесь, внизу, с петлей на шее…
КОНЕЦ СВЯЗИ. СЧИТЫВАНИЕ. ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ.
Наблюдатель снял шлем и откинулся в кресле, чувствуя себя опустошенным. Он просидел несколько минут, уставившись в никуда, неспособный собрать воедино свои мысли и взять себя в руки.
– Вы снова расстроены, – отметил компьютер. Он указал куда-то рукой:
– Разве это я там? Неужели у меня такие романтические привязанности, такое безумие и честолюбие?
– Конечно. Проверка и отпечатки сознания подтверждают это.
Он сухо рассмеялся:
– Да. Количественный анализ. Все сводится к симпатичным аккуратным цифрам и символам. Должно быть, приятно быть компьютером. Не беспокоиться о том, что все твои мечты и желания лопаются, как пузыри.
– Мы являемся суммой соответствующих программ, – заметил компьютер, – ни больше ни меньше.
– Программы! Какая от них польза? Тебе этого не понять. Никто раньше не проходил через такое…
– Однако мы многое узнали. Если Цербер потребуется уничтожить прямо сейчас, мы готовы и располагаем всем необходимым. Мы знаем, как программируются роботы. Мы знаем, что Чужаки и Ромб общаются на орбитах лун Момрата. Мы готовы нанести удар по этим роботам, хотя загадка еще не решена.
– Я не рекомендую сжигать Цербер! – отрезал он. – По крайней мере сейчас!
– Достаточно станции и острова Лару, чтобы помешать операции. Почему же вы колеблетесь?
– Почему… Действительно, почему? – громко спросил он сам себя. – Да потому, что в деле на планете Лилит я в конце концов убедил себя сам. Это было помрачение рассудка. Я технологический агент и должен идти на компромиссы. Но Цербер? Какие тут могут быть оправдания? И только ли мои близнецы там, на планетах, претерпели изменения?
Можно отважиться только на одно. И он знал это.
– Чтобы помочь вам решиться, – вставил компьютер. – Замечу, что уничтожение Цербера не остановит операцию с роботами, только оттянет ее. Пока в распоряжении Чужаков имеется церберианская разновидность микроорганизмов Вардена, ее можно будет использовать в любой точке системы. У нас есть сведения, что ее уже применяли таким образом. Однако время конфронтации еще не пришло. Если мы уничтожим или нейтрализуем систему Вардена, мы потеряем все связи с противником.
Он задумался:
– Хорошо. Передай предложения Центру безопасности и получи прогнозы и рекомендации.
– Принято, – ответил компьютер.
Я кивал и улыбался. Но мрачные ситуации, когда обстановка выходит из-под контроля, еще подстерегали нас.
– Самое трудное впереди, от Лару можно ждать чего угодно, Дилан. Теперь я понимаю: вся эта концепция Ромба была величайшей глупостью Конфедерации! Самых блестящих, самых преступных психопатов посылают в одно-единственное место. Выживший в такой борьбе по-своему совершенен – одарен, полностью аморален, абсолютно безжалостен! Этот Лару обмозговал все возможности раздавить меня…
– Но тебе удалось обойти его ловушки, – заметила она, – и он решил сотрудничать с тобой. Если он настолько умен, то почему же он так поступил?
– Встань на его место. Он безумно боится, что его огромная, растущая власть может рассыпаться в прах. Он боялся и раньше, а теперь, когда одного из властителей убили, страх превратился в навязчивую идею. Лучшие умы Цербера ищут совершенное решение. И не могут найти. Лару нуждается в проекте "Феникс". Даже подозревая какой-то обман, он готов работать со мной, у него нет выбора! Он рассчитывает, что перехитрит меня раньше, чем я его.
– Ты уверен, что он чувствует подвох?
Я кивнул:
– Как сказал Боген, профессионал чует профессионала за версту. Если я решу задачу проекта, у него будут все основания бояться меня еще больше. Однако он знает, что мне придется провернуть массу дел, и надеется вычислить момент вовремя. Именно поэтому он дал мне свободу действий и согласился на мои условия.
Она посмотрела на меня:
– А ты справишься?
Я пожал плечами:
– Не имею ни малейшего представления. Это будет зависеть от Отаха, от моего двойника, от Крега и его руководства… Остается уповать на них всех!
Вскоре мы были в клинике Дюмония. Лару не терял времени: в каждом углу сидели его агенты. Дюмоний выглядел изумленным.
– Что ж, вы сорвали с себя маску, – как бы случайно заметил он.
– Почему бы и нет? Она всегда была ненадежной. И раз уж вы знали об этом, то когда-нибудь это все равно обнаружилось.
Он поморщился:
– Неужели у меня такая плохая репутация?
– Нет. Вы именно тот, за кого себя выдаете. Но с таким же успехом вы могли быть и самим Вагантом Лару. В таком мире все возможно.
Это показалось ему забавным.
– Знаете, это типичная проблема Цербера – паранойя. По милости Конфедерации, среди нас полно психопатов и преступников; необходимо нечто серьезное, чтобы держать их в узде: это угроза наказания или смерти. Может быть, именно поэтому я люблю эту планету: какое поле для моей деятельности!
Последние несколько недель я много думал о Сварке Дюмонии. Он был живым олицетворением противоречий – личность с преступными наклонностями, одновременно полностью посвятившая себя пациентам.
– Ваша мысль о том, что я мог быть Лару, – заметил он, – классический случай паранойи. Но я не Лару. И никогда не мог быть им по той простой причине, что я ненавижу власть. Ненавижу все учреждения, начиная с Конфедерации и правительства Цербера и кончая местным медицинским обществом. Все они – организованные муравейники. Созданные, чтобы душить и сковывать индивидуальность. Надо сказать, у них это здорово получается. Религии – то же самое, если не хуже. Догма! Вы должны верить в нечто, вы должны поступать так, а не иначе. Тратить время на глупые, ритуалы, вместо того чтобы заниматься делом. Знаете, только в одном Медламе сто семьдесят конфессий? Все, начиная с католической церкви и ортодоксального иудаизма – не забудьте о проблеме смены пола, обрезания и прочего, – и кончая безумными культами. "Боги спят внутри Цербера и когда-нибудь проснутся, чтобы взять нас во время второго пришествия" – и тому подобное.
– Значит, вы анархист?
– Пожалуй. Этакий денди в костюме от хорошего портного, владеющий виллой и личным флаером. Знаете, именно в этом ошибка философов древности: анархизм не является инструментом масс. Наоборот! Массы хотят, чтобы их куда-то вели. Иначе они бы не справились с сознанием всех этих бюрократических структур, которые им предписывают, как надо и как нельзя думать. Единственное, что можно сделать с коллективным сознанием, это периодически встряхивать его, давать ему революционный пинок. К сожалению, потрясение быстро проходит – возникают новые догмы и бюрократии. Но оно полезно. Когда Конфедерация превратилась в столь упорядоченное общество, что даже мелкий бунт стал невозможен, именно тогда она начала загнивать.
Я прозревал, к чему он клонит:
– Вы считаете меня местным революционером?
– Может быть, вы лишитесь своей глупой головы, а может быть, пнете их как следует. Со временем вы станете тем, кого вы уничтожили, но потом придет какой-нибудь умный прохиндей, и история повторится. Так и циркулируют жизненные соки…
Я пожал плечами. Нет, я не представлял себя в роли нового Лару.
– Но вы станете им, – продолжал психиатр. – Вы признались мне, что испытали дурное предчувствие и страх, когда встретились с ним. Знаете, почему? В глубине души вы знали, что смотрели на самого себя.
– Я не жажду власти.
– Потому что у вас никогда не было такой власти, и вы не представляете, что она может сделать с вами. Нет, вы любите побеждать противника (не важно, человека или систему) и демонстрировать свое превосходство.
– Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь. Но даже в том невероятном случае, если я стану властителем Цербера, я буду часто приходить к вам. Чтобы вы ставили меня на место. Хорошо?
Он не улыбнулся:
– Этого не будет. Вы предпочтете не верить моим словам, вам это надоест. У меня уже есть печальный опыт: двадцать лет назад у меня состоялся почти такой же разговор с Вагантом Лару.
– Что?!
Он кивнул:
– Они приходили и уходили на моих глазах, я помог ему занять это место, помогу и вам, но ничего не изменится.
– Почему же вы еще живы, доктор?
Он усмехнулся:
– Мой маленький секрет. Не забудьте: каждый, кто правил Цербером, был моим пациентом.
– В том числе и я? – пробормотал я, обращаясь, наверное, сам к себе.
Передо мной был умнейший и хитрейший человек на этой планете – и, как ни странно, его ненужно было бояться. По крайней мере, пока нынешняя власть противоречила его взглядам.
– Давайте перейдем к насущным вопросам, – предложил я, чувствуя себя все неуютнее. – Вы сказали, что, если с Дилан снимут обвинения, вы проведете полное лечение. Что надо делать теперь?
Он перешел на профессиональный тон:
– Пустить все на самотек – это самый безопасный путь. Сейчас ей намного лучше. Большая часть ее прежней индивидуальности вернулась, частично восстановилась уверенность в себе. Остался страх потерять вас. Есть только один способ разубедить ее, но он чрезвычайно рискован для вас обоих.
– Я хожу по лезвию ножа, док, – сказал я. – Может ли быть больший риск?
Он откинулся в кресле, размышляя:
– Ладно. Вы слышали о церберианскбй шизофрении? В очень редкие моменты обмена личностями мы сталкиваемся с необычным состоянием: когда данные из обоих сознаний одновременно присутствуют и в том, и в другом мозге. Вы же знаете, что там предостаточно свободного места. И тогда два сознания могут слиться в одно после острого кризиса, или возникают две отчетливые личности в одном теле. Время, степень подготовленности и тому подобное существенны, но не гарантируют результата. Процесс необратим.
– Я что-то слышал об этом. Во время инструктажа, когда прибыл сюда. И какое же отношение это имеет к Дилан?
– Это единственный способ полностью уверить ее, что ее страхи беспочвенны. Ведь такой процесс оставляет сильный отпечаток другой личности в каждом сознании. Словно вы читаете самые сокровенные мысли друг друга, поэтому никто и не осмеливается… Отсутствие секретов! Если проделать это с вами, она бы побывала, так сказать, в вашей голове и больше не сомневалась. В течение нескольких дней вы были бы открыты друг для друга.
Я присвистнул:
– Тяжелое бремя. Знаю ли я сам, чего в действительности хочу и что чувствую? И каковы шансы на успех?
– По правде говоря, пятьдесят на пятьдесят.
Я вздохнул:
– Ясно. А если мы с Дилан рискнем, сколько времени займет подготовка?
– Как минимум день. Я давно не занимался подобными вещами.
– А сколько раз вы проделывали это?
Он слегка задумался:
– Четыре. В том числе два раза удачно.
– Мы подумаем, – пообещал я. – Это серьезный шаг. А сейчас мне нужна ясная голова.
Он кивнул:
– Может быть, вам удастся…
* * *
– Опять все яркое и отчетливое, – сказала мне Дилан на обратном пути. – Ты не представляешь себе, как остро воспринимаешь взаимосвязь через микробы Вардена, когда впервые лишаешься ее. Словно ослеп, а потом неожиданно прозрел.Я понимал это только отчасти, потому что перестал их замечать. Мы перестаем слышать шум моря, но если море утихает, мы вдруг осознаем это.
– Следи за собой, – предупредила она. – Однажды ты можешь проснуться в роли матери!
Я рассмеялся и поцеловал ее:
– Не беспокойся. Я всегда получу свое тело назад, если захочу.
Мы коснулись различных тем, включая радикальные идеи Дюмония.
– Ты пойдешь на это? – спросила она. – Ради меня?
– Если тебе это нужно, – заверил я. – И если мы уцелеем в ближайшие дни. Она крепко обняла меня:
– Тогда не стоит. Мне достаточно знать, что ты согласен. Ты мой партнер.
– Возлюбленный, – возразил я и в свою очередь сжал ее в объятиях.
Ни магазин, ни сам Отах нисколько не изменились. Мы давно не встречались, и он, казалось, обрадовался моему появлению. Хотя, кажется, насторожился при виде Дилан. Однако он подошел к нам:
– Квин! Вот это здорово! Я уже думал, что тебя нет в живых!
– Как видишь, жив, – сухо ответил я и кивнул в сторону Дилан. – Моя жена, Дилан Коль.
– Ваша жена… Будь я проклят! Подумать только! Вы ведь впервые встретились здесь!
– Нет, – поправила его Дилан. – В этом теле была другая женщина.
Новость слегка сбила его с толку, это был хороший знак. Значит, Отах не знал того, что я передавал. Иначе он бы знал все о Дилан, Санде и остальном. Значит, он сам не слушал или не мог слушать.
– Чем могу служить в этот прекрасный день? – вежливо спросил он. Я видел, что он лихорадочно думал, как разделить нас, и заставить меня выйти на связь.
– Прекрати игру, Отах, – произнес я тихим голосом. – Я знаю о передачах. Я знаю, что ты получаешь от Конфедерации незаконную электронику за то, что обрабатываешь парней вроде меня.
Он нервно рассмеялся:
– Что ты мелешь, Квин! Это – безумие!
– Нет, это правда – и мы знаем это. Отах, это стало важнее твоей подпольной торговли. Мне нужно связаться. Немедленно и совершенно сознательно. Ты понял?
– Не представляю, о чем вы!
– Хватит крутить! – оборвал я. – Если хочешь и дальше притворяться – отлично. Существуют другие источники. Но обещаю: за несговорчивость ты очень скоро окажешься на Момрате. Отах, я имею дело с людьми Ваганта Лару! Одно мое слово – и тебе амба.
Он сглотнул и прошипел:
– Ты не сделаешь этого.
– Сделаю не задумываясь. Оставим эти школьные штучки, ладно? Мы должны были стать друзьями, потому что тебе платили за это. Так что теперь я могу воспользоваться тобой – или выдать тебя. Выбирай!
Он снова сглотнул, покачал головой и вздохнул:
– Послушай, Квин, ты здесь ни при чем. Поверь. Это всего лишь работа.
– Передатчик, Отах. Давай разберемся. Обещаю, что, если ты будешь сотрудничать и не выкидывать фокусов, никто об этом не узнает. Но на некоторое время мы с Дилан связаны. За нами следят, и мне придется воспользоваться услугами доктора, чтобы избавиться от двух маленьких устройств наблюдения, которые имплантировали нам без нашего ведома. Сегодня мы веселимся и навещаем старые места, твой магазин в том числе. Но если мы здесь надолго застрянем, они обратят внимание. Он нервно озирался:
– Пойдемте.
Подсобное помещение напоминало склад всякого хлама. Отах извлек из него напоминающее шлем устройство, подключил к чему-то, похожему на испытательный стенд, и включил питание.
– Похоже на оборудование для сканирования мозга – серьезная штука, – заметила Дилан.
– Возможно, принцип тот же. Отах, как она работает, если не произносить пароль?
Он пожал плечами:
– Понятия не имею. Передача идет через обычную антенну на крыше. Я думаю, она кодируется и принимается где-то еще на Цербере, потом пересылается на спутник, а оттуда неизвестно куда. А действует так: мы беседуем, ждем, пока магазин опустеет. Потом я произношу условные слова, после чего мы идем в подсобку – и включаем устройства. Потом ты надеваешь эту штуку и впадаешь в транс на несколько минут. Затем снимаешь ее и выходишь. Я произношу еще что-нибудь, ничего не значащее. И ты продолжаешь разговор как ни в чем не бывало…
Я кивнул:
– Хорошо. Иди в магазин. А ты, Дилан, останься.
Я осмотрел шлем.
– Упрощенный вариант считывающего устройства, используемого клиникой Службы безопасности, – сообщил я. – Предназначено для передачи информации.
– Я думала, это невозможно, – удивилась она. – Никто, кроме тебя, не воспримет ее.
– Почти. Не волнуйся, если я войду в транс. Ни в коем случае не прерывай меня! Когда я закончу, мы узнаем, что к чему.
– Квин, кто на другом конце этой штуки?
Я вздохнул:
– Вероятно, компьютер. Квазиорганического типа. Возможно, что он – это я…
Повисла легкая пауза, словно не стало атмосферных помех. Неожиданно возник голос – вернее, ощущение его, сформировавшееся в моем сознании.
– Я сообщу, что доклад следует прочесть, – произнес компьютер. – Но умолчу о том, что он неполный. Он сам примет решение.
– Ну, спасибо, – сказал я. – Сколько же ждать?
– Неизвестно. Он потрясен докладом с Лилит и отказывается заниматься этим. Наверное, послезавтра.
– Как же я снова войду в контакт? Я не могу привлекать внимание к этому месту.
– Мы сами свяжемся с вами. Не беспокойтесь.
– Тебе легко сказать! Ты ведь всего машина и не рискуешь здесь, внизу, с петлей на шее…
КОНЕЦ СВЯЗИ. СЧИТЫВАНИЕ. ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ.
Наблюдатель снял шлем и откинулся в кресле, чувствуя себя опустошенным. Он просидел несколько минут, уставившись в никуда, неспособный собрать воедино свои мысли и взять себя в руки.
– Вы снова расстроены, – отметил компьютер. Он указал куда-то рукой:
– Разве это я там? Неужели у меня такие романтические привязанности, такое безумие и честолюбие?
– Конечно. Проверка и отпечатки сознания подтверждают это.
Он сухо рассмеялся:
– Да. Количественный анализ. Все сводится к симпатичным аккуратным цифрам и символам. Должно быть, приятно быть компьютером. Не беспокоиться о том, что все твои мечты и желания лопаются, как пузыри.
– Мы являемся суммой соответствующих программ, – заметил компьютер, – ни больше ни меньше.
– Программы! Какая от них польза? Тебе этого не понять. Никто раньше не проходил через такое…
– Однако мы многое узнали. Если Цербер потребуется уничтожить прямо сейчас, мы готовы и располагаем всем необходимым. Мы знаем, как программируются роботы. Мы знаем, что Чужаки и Ромб общаются на орбитах лун Момрата. Мы готовы нанести удар по этим роботам, хотя загадка еще не решена.
– Я не рекомендую сжигать Цербер! – отрезал он. – По крайней мере сейчас!
– Достаточно станции и острова Лару, чтобы помешать операции. Почему же вы колеблетесь?
– Почему… Действительно, почему? – громко спросил он сам себя. – Да потому, что в деле на планете Лилит я в конце концов убедил себя сам. Это было помрачение рассудка. Я технологический агент и должен идти на компромиссы. Но Цербер? Какие тут могут быть оправдания? И только ли мои близнецы там, на планетах, претерпели изменения?
Можно отважиться только на одно. И он знал это.
– Чтобы помочь вам решиться, – вставил компьютер. – Замечу, что уничтожение Цербера не остановит операцию с роботами, только оттянет ее. Пока в распоряжении Чужаков имеется церберианская разновидность микроорганизмов Вардена, ее можно будет использовать в любой точке системы. У нас есть сведения, что ее уже применяли таким образом. Однако время конфронтации еще не пришло. Если мы уничтожим или нейтрализуем систему Вардена, мы потеряем все связи с противником.
Он задумался:
– Хорошо. Передай предложения Центру безопасности и получи прогнозы и рекомендации.
– Принято, – ответил компьютер.
Глава 18
ЗАПРЕДЕЛЬНЫЕ КОМПЬЮТЕРЫ И ОПАСНОЕ РЕШЕНИЕ
Я сообщил Богену, что установил контакт и жду результатов. Этот период, похоже, будет не из легких. Единственное, что радовало: к Дилан вернулся ее решительный характер. И если бы не мои затруднения, эти три дня были бы самыми счастливыми из проведенных мною на Цербере.
На третий день раздался звонок от неизвестного лица. Боген следил за мной и прослушивал телефонные разговоры, но почему-то я был уверен, что этого он не услышит.
Изображения не было, только звук.
– Квин Занг?
– Да.
– В вашем предложении есть смысл, но ничего нельзя сделать без физического образца.
Я затаил дыхание:
– Размеры?
– Около пятидесяти кубических сантиметров мозга и столько же любой другой ткани. Это возможно?
– Я выясню, – ответил я кому-то или чему-то. – Как вам сообщить?
– Мы свяжемся с вами.
Вошла Дилан:
– Кто это?
– Ты знаешь, кто, – ответил я. – Пора позвонить Богену из Службы безопасности.
Я подсоединился к линии:
– Со мной вступили в контакт. Им нужны образцы тканей.
Он кивнул:
– Как вы и ожидали… Кстати, как они сделали это? Вы были дома, и вам не звонили!
– Они звонили по моему номеру. Вы должны были засечь.
Он выглядел встревоженным:
– Да-да… Но пока мне не доложили. Мне это не нравится…
– Вы проверили телефон? – спросил я. Он взволнованно кивнул:
– Разумеется. Устройстве, установленные у вас, не записали ничего, кроме обычного шума. Хотя мы слышали, как ваша жена спросила "Кто это?", и вы ответили.
Я присвистнул. Мы с Богеном были удивлены, но по разным причинам.
– Вы получите образцы, – проговорил наконец Боген.
– Мне забрать их или вы доставите? Я подготовлю корабль, – предложил я.
– Нет. Председатель Лару приказал, чтобы ноги вашей больше не было на острове. Охрана уничтожит вас.
– Мы так не договаривались! – запротестовал я, чувствуя, как во мне все оборвалось. Я должен попасть туда.
– Мы передумали. Вы известный убийца, Занг, и мы не можем рисковать. Если потребуется что-то, чего мы не сможем сами, – позовем вашу жену. Нам так спокойнее. Она здешняя, и к тому же запрограммирована – запрет убийства.
– Я не хочу втягивать ее. Я расторгну соглашение!
Он злобно рассмеялся:
– В таком случае вам обоим конец. Вы знали, на что шли. Так что позаботьтесь, чтобы она оказалась на острове через два часа!
– Ну, ладно, – выдохнул я. – Пока будем играть по вашим правилам. Но ей запрещены морские путешествия.
– Кем? Властью Председателя Лару она освобождается от этого ограничения. Того, кто усомнится, посылайте ко мне.
– Я думал, что у нее психический запрет…
– Дюмоний удалил его. Действуйте. Мы теряем время.
Я отключился, чувствуя себя менее уверенно. Такой поворот – это хамство с их стороны…
Дилан, однако, не унывала. И мне осталось только проводить ее на пристань и распрощаться. Она радовалась – снова окажется на корабле!
Ее не было пять часов. Я волновался все больше, и когда она наконец вернулась, все еще был взвинчен.
– Они ничего не сделали тебе, правда? – спросил я. Она рассмеялась:
– Нет. Я управляла кораблем. И развлекалась. Здорово там у них, на острове. Меня пустили только на первый этаж, дали опечатанный контейнер и отправили назад.
Я с беспокойством смотрел на нее. Догадался бы я, если бы ее заменили роботом, обработали с помощью психиатрических машин?
Что ж, ответ на первый вопрос я получил бы ночью, если бы мы поменялись с ней телами. Впрочем, уверен, что сейчас они бы не пошли на это. Второе я мог выяснить только с помощью Дюмония.
Неожиданно меня осенило.
– Сукин сын! – пробормотал я. – Старый пройдоха!
Она удивленно посмотрела на меня:
– Кто?
– Дюмоний. Он опережает и меня, и Лару. Он знал все заранее!..
Я сообщил о пропаже Богену. Нельзя сказать, чтоб он обрадовался. Заработали видеокамеры, агенты, вся система безопасности, но никто ничего не обнаружил. И ведь пять независимых следящих устройств были в самом контейнере и, очевидно, прекрасно работали. Они как бы не исчезли – по крайней мере они сообщали, что контейнер по-прежнему в комнате. После долгих поисков нашли крошечный записывающий прибор, что-то вроде миниатюрной батарейки, заделанный в половицу.
Он-то и передавал сигналы пяти следящих устройств!
Боген был разъярен, раздражен, но я не сомневался, что Лару получит доклад, в котором шеф Безопасности предстанет в наилучшем свете.
Образцов не было уже девять дней, за это время не произошло ничего интересного. Только Боген становился все нетерпеливее и уже угрожал нам. Мы с Дилан начали волноваться…
Наконец прозвучал вызов.
– Меня всегда удивляет, что вы так свободно разговариваете, – обратился я к агенту.
Он улыбнулся и кивнул нам обоим. Это был доктор Дюмоний.
– Ну, небольшая новинка. Вас прослушивают, и люди Богена сейчас записывают наш разговор. Но слышат они нечто совершенно другое. Как приятно работать в окружении техники, отставшей от современной на несколько десятилетий!
– Вечно вы с вашим анархизмом! Я давно почувствовал, что с вами надо держать ухо востро, но не догадался, на чьей вы стороне.
– На своей, конечно. И вы двое – тоже, вот так. Я сказал вам чистую правду: ненавижу Конфедерацию! И если бы я был уверен, что Чужаки не истребят нашу расу, я бы приветствовал их. Нет лучшего лекарства для человечества, чем старая, добрая война, при условии, что раса выживет и будет развиваться. А я психиатр, и люблю комфорт и свою работу.
– Почему же вы работаете на них? – озадаченно спросила Дилан.
– Это не так. На Цербере я олицетворяю Конфедерацию. Тонкая шутка, не правда ли? Квин как-нибудь расскажет вам подробнее. А сейчас не время философствовать, слишком многое предстоит сделать, Скажем так: к нашей взаимной выгоде я использую их, они используют меня. Я также использую Лару, его людей и его систему. Я живу так, как хочу, и занимаюсь любимым делом.
– Я не понимаю, зачем тогда прислали меня, – заявил я с уважением, как профессионала к коллеге. – Вы можете проделать все это с меньшими трудностями.
– Нет. Если я окажусь поблизости от Лару, я немедленно подвергнусь серьезной опасности. Моя деятельность направлена на то, чтобы сохранить мое душевное спокойствие как можно дольше. Неограниченно долго, надеюсь. Я не отношусь к активным людям. Лару не доверял бы мне, просто потому, что я слишком хорошо его знаю. – Он усмехнулся. – Он думает, что у меня частично стерты воспоминания. И только благодаря этому заблуждению я здесь. Но, с другой стороны, я слишком близко подошел к проблеме, пробыл здесь слишком много лет, знаю слишком многих. Моя объективность сомнительна. Требовался свежий аналитический ум, чтобы отфильтровать информацию. А кроме того, в этом случае головой рискуете вы, а не я.
На третий день раздался звонок от неизвестного лица. Боген следил за мной и прослушивал телефонные разговоры, но почему-то я был уверен, что этого он не услышит.
Изображения не было, только звук.
– Квин Занг?
– Да.
– В вашем предложении есть смысл, но ничего нельзя сделать без физического образца.
Я затаил дыхание:
– Размеры?
– Около пятидесяти кубических сантиметров мозга и столько же любой другой ткани. Это возможно?
– Я выясню, – ответил я кому-то или чему-то. – Как вам сообщить?
– Мы свяжемся с вами.
Вошла Дилан:
– Кто это?
– Ты знаешь, кто, – ответил я. – Пора позвонить Богену из Службы безопасности.
Я подсоединился к линии:
– Со мной вступили в контакт. Им нужны образцы тканей.
Он кивнул:
– Как вы и ожидали… Кстати, как они сделали это? Вы были дома, и вам не звонили!
– Они звонили по моему номеру. Вы должны были засечь.
Он выглядел встревоженным:
– Да-да… Но пока мне не доложили. Мне это не нравится…
– Вы проверили телефон? – спросил я. Он взволнованно кивнул:
– Разумеется. Устройстве, установленные у вас, не записали ничего, кроме обычного шума. Хотя мы слышали, как ваша жена спросила "Кто это?", и вы ответили.
Я присвистнул. Мы с Богеном были удивлены, но по разным причинам.
– Вы получите образцы, – проговорил наконец Боген.
– Мне забрать их или вы доставите? Я подготовлю корабль, – предложил я.
– Нет. Председатель Лару приказал, чтобы ноги вашей больше не было на острове. Охрана уничтожит вас.
– Мы так не договаривались! – запротестовал я, чувствуя, как во мне все оборвалось. Я должен попасть туда.
– Мы передумали. Вы известный убийца, Занг, и мы не можем рисковать. Если потребуется что-то, чего мы не сможем сами, – позовем вашу жену. Нам так спокойнее. Она здешняя, и к тому же запрограммирована – запрет убийства.
– Я не хочу втягивать ее. Я расторгну соглашение!
Он злобно рассмеялся:
– В таком случае вам обоим конец. Вы знали, на что шли. Так что позаботьтесь, чтобы она оказалась на острове через два часа!
– Ну, ладно, – выдохнул я. – Пока будем играть по вашим правилам. Но ей запрещены морские путешествия.
– Кем? Властью Председателя Лару она освобождается от этого ограничения. Того, кто усомнится, посылайте ко мне.
– Я думал, что у нее психический запрет…
– Дюмоний удалил его. Действуйте. Мы теряем время.
Я отключился, чувствуя себя менее уверенно. Такой поворот – это хамство с их стороны…
Дилан, однако, не унывала. И мне осталось только проводить ее на пристань и распрощаться. Она радовалась – снова окажется на корабле!
Ее не было пять часов. Я волновался все больше, и когда она наконец вернулась, все еще был взвинчен.
– Они ничего не сделали тебе, правда? – спросил я. Она рассмеялась:
– Нет. Я управляла кораблем. И развлекалась. Здорово там у них, на острове. Меня пустили только на первый этаж, дали опечатанный контейнер и отправили назад.
Я с беспокойством смотрел на нее. Догадался бы я, если бы ее заменили роботом, обработали с помощью психиатрических машин?
Что ж, ответ на первый вопрос я получил бы ночью, если бы мы поменялись с ней телами. Впрочем, уверен, что сейчас они бы не пошли на это. Второе я мог выяснить только с помощью Дюмония.
Неожиданно меня осенило.
– Сукин сын! – пробормотал я. – Старый пройдоха!
Она удивленно посмотрела на меня:
– Кто?
– Дюмоний. Он опережает и меня, и Лару. Он знал все заранее!..
* * *
Мы внесли контейнер в помещение и стали ждать указаний извне. Ничего не было. Покончив с какой-то рутинной работой, мы легли спать. А когда прогнулись утром, контейнер исчез.Я сообщил о пропаже Богену. Нельзя сказать, чтоб он обрадовался. Заработали видеокамеры, агенты, вся система безопасности, но никто ничего не обнаружил. И ведь пять независимых следящих устройств были в самом контейнере и, очевидно, прекрасно работали. Они как бы не исчезли – по крайней мере они сообщали, что контейнер по-прежнему в комнате. После долгих поисков нашли крошечный записывающий прибор, что-то вроде миниатюрной батарейки, заделанный в половицу.
Он-то и передавал сигналы пяти следящих устройств!
Боген был разъярен, раздражен, но я не сомневался, что Лару получит доклад, в котором шеф Безопасности предстанет в наилучшем свете.
Образцов не было уже девять дней, за это время не произошло ничего интересного. Только Боген становился все нетерпеливее и уже угрожал нам. Мы с Дилан начали волноваться…
Наконец прозвучал вызов.
– Меня всегда удивляет, что вы так свободно разговариваете, – обратился я к агенту.
Он улыбнулся и кивнул нам обоим. Это был доктор Дюмоний.
– Ну, небольшая новинка. Вас прослушивают, и люди Богена сейчас записывают наш разговор. Но слышат они нечто совершенно другое. Как приятно работать в окружении техники, отставшей от современной на несколько десятилетий!
– Вечно вы с вашим анархизмом! Я давно почувствовал, что с вами надо держать ухо востро, но не догадался, на чьей вы стороне.
– На своей, конечно. И вы двое – тоже, вот так. Я сказал вам чистую правду: ненавижу Конфедерацию! И если бы я был уверен, что Чужаки не истребят нашу расу, я бы приветствовал их. Нет лучшего лекарства для человечества, чем старая, добрая война, при условии, что раса выживет и будет развиваться. А я психиатр, и люблю комфорт и свою работу.
– Почему же вы работаете на них? – озадаченно спросила Дилан.
– Это не так. На Цербере я олицетворяю Конфедерацию. Тонкая шутка, не правда ли? Квин как-нибудь расскажет вам подробнее. А сейчас не время философствовать, слишком многое предстоит сделать, Скажем так: к нашей взаимной выгоде я использую их, они используют меня. Я также использую Лару, его людей и его систему. Я живу так, как хочу, и занимаюсь любимым делом.
– Я не понимаю, зачем тогда прислали меня, – заявил я с уважением, как профессионала к коллеге. – Вы можете проделать все это с меньшими трудностями.
– Нет. Если я окажусь поблизости от Лару, я немедленно подвергнусь серьезной опасности. Моя деятельность направлена на то, чтобы сохранить мое душевное спокойствие как можно дольше. Неограниченно долго, надеюсь. Я не отношусь к активным людям. Лару не доверял бы мне, просто потому, что я слишком хорошо его знаю. – Он усмехнулся. – Он думает, что у меня частично стерты воспоминания. И только благодаря этому заблуждению я здесь. Но, с другой стороны, я слишком близко подошел к проблеме, пробыл здесь слишком много лет, знаю слишком многих. Моя объективность сомнительна. Требовался свежий аналитический ум, чтобы отфильтровать информацию. А кроме того, в этом случае головой рискуете вы, а не я.