Я был готов к этому:
– А ты можешь не говорить правду? Промолчать?
Она задумалась:
– Да. В противном случае любой мог бы выкачивать из меня сведения о тебе, а это противозаконно.
– Вот и хорошо. Обходи каверзные вопросы.
– Как тебе будет угодно, – механически повторила она.
Я недоуменно посмотрел на нее:
– Что все это значит?
– Обработка, вот что… Любой твой приказ, если он не противоречит правилам Синдиката или другим, заложенным в мое сознание ограничениям, я должна выполнять. Не переживай – ты не можешь этого изменить. Ты даже не можешь приказать мне не считаться с ними, потому что они чертовски предусмотрительны! Я принуждена услуживать. Меня сделали абсолютно пассивной. Если надо мной не будут доминировать, я буду страдать. Каждый раз, подчиняясь твоим распоряжениям, я испытываю удовольствие… Я существую для того, чтобы выполнять твои команды, и ты должен с этим считаться.
Я с удивлением воззрился на нее. Неужели это та самая Дилан Коль, которая всего сутки назад бесстрашно сражалась с чудовищем? Та независимая, отчаянная авантюристка, которая избавилась от материнства, добилась должности капитана и взломала компьютер? Я чувствовал растерянность:
– Тебе все время нужны задания?
– Да. Готовить еду, убирать, все что угодно. Тебе трудно принять это, да и мне нелегко, но ничего не поделаешь. Ты можешь отослать меня в Дом Акеба и забыть.
– Ни за что! Я найду каких-нибудь продажных психиатров и заставлю помочь тебе!
– Ничего не выйдет. Внушения заложены так глубоко, что любое вмешательство превратит меня в животное, а «ключ» от моего сознания – в главном компьютере. Только они сами могут восстановить мое мышление…
Опять главный компьютер! Я должен уничтожить Ваганта Лару! Обязан!
Я стал искать все служебные связи, начиная с Тургана Сагала, с которым встретился за деловым завтраком.
– Вам что-то нужно. Вы никогда не приходите просто так, – констатировал он невозмутимо.
– Что такое проект "Феникс"?
Он вздрогнул:
– Откуда вы знаете это название?
– Не важно.
Он перешел на шепот и очень разволновался:
– Приятель! Вы играете с огнем!
– Турган, я все равно узнаю.
Он вздохнул:
– Похоже. Поговорим в другом месте. Я добуду информацию.
Он сдержал слово, хотя сам не был посвящен. Вот что мне удалось реконструировать, пользуясь компьютерной сетью Тукера, чтобы создать собственную версию из фрагментов информации.
Первое. Специалисты, которых забрали у Тукера в начале прошлого квартала, были экспертами по органическим компьютерам. Большая часть таких машин и связанных с ними исследований запрещены Конфедерацией; столетия назад уже первые разработки едва не превзошли возможности человека. Они породили борьбу за власть, и после кровавой и дорогостоящей войны этих изысканий боялись вплоть до настоящего времени. И как же поступали с людьми, которые интересовались этой темой? Стирали память или ссылали на Цербер?
Второе. Два месяца назад на острове Лару началось крупное строительство. Якобы для обеспечения безопасной посадки челночных кораблей. Но на самом деле затевалось что-то более грандиозное, судя по количеству затребованных рабочих и материалов.
Третье. Хорошо закодированная информация с центральных компьютеров Тукера и других корпораций передавалась через спутник. На другом конце линии связи был остров Лару, хотя официально он был связан с командным пунктом властителя Ромба через орбитальную станцию Цербера. Вопрос: почему эта сверхсекретная работа не проводилась на космической станции? Она ведь такая же большая, как остров.
Четвертое. Промысловую зону Хроясэйла увеличили почти наполовину вскоре после моего назначения. И Коборн, находящийся примерно на таком же расстоянии к югу от острова Лару, получил такую же прибавку. А отделение добычи Эмисэйл вообще отсутствовало в новом плане: его площади передали Хроясэйлу (что вполне естественно) и Коборну, что было очень странно, поскольку Коборн – отделение корпорации Компворд. Никто ведь за здорово живешь не отдаст ценный участок своему конкуренту… Только правительство могло быть инициатором этих перемен…
Пятое. Единственные существа, которые пользовались человекоподобными органическими компьютерами, были Чужаки и их роботы-шпионы, связанные с Ромбом Вардена. Именно поэтому меня послали сюда!
Вывод напрашивался простой: Вагант Лару строит в своем убежище лабораторию органических компьютеров. А материалом его снабжают траулеры Эмисэйла.
Целыми днями я ходил взад и вперед, обсуждая это с Дилан, которая ничем не могла мне помочь. Однако ее практический подход все же оказался полезен.
– Почему ты считаешь, что здесь замешаны Чужаки? – спросила она меня. – Может быть, это новый проект самого Ваганта Лару.
Я вздрогнул. Мне показалось, что все части головоломки становятся теперь на свои места.
– Нет! – сказал я. – Чужаки с этим связаны – только они не знают об этом сами!
– Как?
Я сел:
– Чужаки делают копии людей, занимающих ответственные посты, к которым тем необходим доступ. И эти органические роботы дурят не только аппаратуру для распознавания личности, но абсолютно всех. Близких друзей. Возлюбленных. Они даже проходят сканирование мозга! – Я пришел в возбуждение. – Конечно! Как я был слеп!
Она с удивлением смотрела на меня.
– Сначала агенты похищают прототип – человека, которого нужно продублировать. Они записывают его данные, делают топографические изображения, а наши друзья-Чужаки создают – точнее, выращивают – органического робота, физически идентичного двойника. Не считая сто дополнительных возможностей – глаз, видящих в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах необычной силы. Он изготовлен из чрезвычайно прочного материала и лишь отчасти покрыт эпидермисом. Вероятно, питается энергией полей, окружающих нас, – поэтому может существовать даже в вакууме. Тот, который проник в Командование Военных Систем, похоже, умел изменять свою конструкцию – он буквально запустил себя в космос. И все же он одурачил всех! В нем текла настоящая кровь; когда требовалось, он знал все правильные ответы и копировал человека вплоть до малейших привычек. Для этого есть только один способ.
– Какой же?
– Стать тем, за кого себя выдаешь.
Она недоверчиво покачала головой.
– Нет смысла. Это робот или человек?
– Робот. Совершенный робот. Невероятная машина, состоящая из крошечных одноклеточных компьютеров, которые независимо управляют сами собой, – вероятно, их триллионы. Но Чужаки решили проблему, которая не давалась нам – необратимо запрограммировать эти объекты, – они никогда не отклоняются от своей программы. Личность человека передается роботу, уже запрограммированному быть агентом!
– Так же, как роботизировали меня, – произнесла Дилан бесцветным голосом. Я кивнул:
– Только их методы изощреннее. Психологическая обработка здесь не подходит, поскольку им нужна цельная личность – меняется только позиция, заданная Чужаками в исходную программу действия робота.
Нужного человека похищают, допустим, во время отпуска, чтобы его не хватились. А возвращается он из «отпуска» идеальным роботом-шпионом. Изумительно!
– Очень похоже на мой случай, – заметила она.
– Прости, – мягко сказал я. – Я просто восхищался техникой дела. Мне не безразлична судьба человечества. Однако почти невозможно выловить их всех, и, видимо, основной удар уже нанесен.
– А проект "Феникс"?
Я задумался:
– Наверное, чтобы получить правильный ответ, нужно посмотреть на перспективы Ромба глазами Ваганта Лару. Что могут предложить Четырем Властителям, кроме возмездия? Плата существует: когда они победят, Четыре Властителя и их приспешники – а может быть, даже все население Ромба – получат новые тела органических роботов. Ты понимаешь, что это – избавление от микроорганизмов! Свобода передвижения, возвращение в миры Конфедерации! Но существует препятствие, которое обязательно заметят параноики вроде Лару.
– Понимаю. Что мешает Чужакам запрограммировать этих роботов в рабов-сверхлюдей?
– Ты делаешь успехи. Итак, у Ваганта Лару есть шанс к спасению, но он опасается воспользоваться им. Как бы ты поступила на его месте?
Она слегка задумалась:
– Изучила бы их и изготовила свои.
– Ты снова права! И для этого надо собрать всех и вся, кто хоть что-нибудь знает об этом, запереть на острове с роботами и оборудованием и пытаться найти решение. Для этого и создан проект "Феникс"!
Я откинулся в кресле, испытывая удовлетворение. В один присест я решил половину загадки Вардена. Конечно, я ничего не знал о Чужаках и не представлял природу и цели их заговора, но не сомневался в их связи с Ромбом Вардена.
– Но какой толк в этих знаниях? – спросила Дилан. – Что ты можешь сделать?
Добрая практичная Дилан! Она попала в самую точку. Что мог сделать я? Точнее, что я хотел сделать?
Убить Лару и разрушить систему. Но хотел бы я, чтобы проект «Феникс» потерпел крах? Не знаю. В этот миг я знал только одно. Важнейшее событие в истории варденских миров происходило теперь на острове Лару – и я жаждал попасть туда.
– А ты можешь не говорить правду? Промолчать?
Она задумалась:
– Да. В противном случае любой мог бы выкачивать из меня сведения о тебе, а это противозаконно.
– Вот и хорошо. Обходи каверзные вопросы.
– Как тебе будет угодно, – механически повторила она.
Я недоуменно посмотрел на нее:
– Что все это значит?
– Обработка, вот что… Любой твой приказ, если он не противоречит правилам Синдиката или другим, заложенным в мое сознание ограничениям, я должна выполнять. Не переживай – ты не можешь этого изменить. Ты даже не можешь приказать мне не считаться с ними, потому что они чертовски предусмотрительны! Я принуждена услуживать. Меня сделали абсолютно пассивной. Если надо мной не будут доминировать, я буду страдать. Каждый раз, подчиняясь твоим распоряжениям, я испытываю удовольствие… Я существую для того, чтобы выполнять твои команды, и ты должен с этим считаться.
Я с удивлением воззрился на нее. Неужели это та самая Дилан Коль, которая всего сутки назад бесстрашно сражалась с чудовищем? Та независимая, отчаянная авантюристка, которая избавилась от материнства, добилась должности капитана и взломала компьютер? Я чувствовал растерянность:
– Тебе все время нужны задания?
– Да. Готовить еду, убирать, все что угодно. Тебе трудно принять это, да и мне нелегко, но ничего не поделаешь. Ты можешь отослать меня в Дом Акеба и забыть.
– Ни за что! Я найду каких-нибудь продажных психиатров и заставлю помочь тебе!
– Ничего не выйдет. Внушения заложены так глубоко, что любое вмешательство превратит меня в животное, а «ключ» от моего сознания – в главном компьютере. Только они сами могут восстановить мое мышление…
Опять главный компьютер! Я должен уничтожить Ваганта Лару! Обязан!
Я стал искать все служебные связи, начиная с Тургана Сагала, с которым встретился за деловым завтраком.
– Вам что-то нужно. Вы никогда не приходите просто так, – констатировал он невозмутимо.
– Что такое проект "Феникс"?
Он вздрогнул:
– Откуда вы знаете это название?
– Не важно.
Он перешел на шепот и очень разволновался:
– Приятель! Вы играете с огнем!
– Турган, я все равно узнаю.
Он вздохнул:
– Похоже. Поговорим в другом месте. Я добуду информацию.
Он сдержал слово, хотя сам не был посвящен. Вот что мне удалось реконструировать, пользуясь компьютерной сетью Тукера, чтобы создать собственную версию из фрагментов информации.
Первое. Специалисты, которых забрали у Тукера в начале прошлого квартала, были экспертами по органическим компьютерам. Большая часть таких машин и связанных с ними исследований запрещены Конфедерацией; столетия назад уже первые разработки едва не превзошли возможности человека. Они породили борьбу за власть, и после кровавой и дорогостоящей войны этих изысканий боялись вплоть до настоящего времени. И как же поступали с людьми, которые интересовались этой темой? Стирали память или ссылали на Цербер?
Второе. Два месяца назад на острове Лару началось крупное строительство. Якобы для обеспечения безопасной посадки челночных кораблей. Но на самом деле затевалось что-то более грандиозное, судя по количеству затребованных рабочих и материалов.
Третье. Хорошо закодированная информация с центральных компьютеров Тукера и других корпораций передавалась через спутник. На другом конце линии связи был остров Лару, хотя официально он был связан с командным пунктом властителя Ромба через орбитальную станцию Цербера. Вопрос: почему эта сверхсекретная работа не проводилась на космической станции? Она ведь такая же большая, как остров.
Четвертое. Промысловую зону Хроясэйла увеличили почти наполовину вскоре после моего назначения. И Коборн, находящийся примерно на таком же расстоянии к югу от острова Лару, получил такую же прибавку. А отделение добычи Эмисэйл вообще отсутствовало в новом плане: его площади передали Хроясэйлу (что вполне естественно) и Коборну, что было очень странно, поскольку Коборн – отделение корпорации Компворд. Никто ведь за здорово живешь не отдаст ценный участок своему конкуренту… Только правительство могло быть инициатором этих перемен…
Пятое. Единственные существа, которые пользовались человекоподобными органическими компьютерами, были Чужаки и их роботы-шпионы, связанные с Ромбом Вардена. Именно поэтому меня послали сюда!
Вывод напрашивался простой: Вагант Лару строит в своем убежище лабораторию органических компьютеров. А материалом его снабжают траулеры Эмисэйла.
Целыми днями я ходил взад и вперед, обсуждая это с Дилан, которая ничем не могла мне помочь. Однако ее практический подход все же оказался полезен.
– Почему ты считаешь, что здесь замешаны Чужаки? – спросила она меня. – Может быть, это новый проект самого Ваганта Лару.
Я вздрогнул. Мне показалось, что все части головоломки становятся теперь на свои места.
– Нет! – сказал я. – Чужаки с этим связаны – только они не знают об этом сами!
– Как?
Я сел:
– Чужаки делают копии людей, занимающих ответственные посты, к которым тем необходим доступ. И эти органические роботы дурят не только аппаратуру для распознавания личности, но абсолютно всех. Близких друзей. Возлюбленных. Они даже проходят сканирование мозга! – Я пришел в возбуждение. – Конечно! Как я был слеп!
Она с удивлением смотрела на меня.
– Сначала агенты похищают прототип – человека, которого нужно продублировать. Они записывают его данные, делают топографические изображения, а наши друзья-Чужаки создают – точнее, выращивают – органического робота, физически идентичного двойника. Не считая сто дополнительных возможностей – глаз, видящих в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах необычной силы. Он изготовлен из чрезвычайно прочного материала и лишь отчасти покрыт эпидермисом. Вероятно, питается энергией полей, окружающих нас, – поэтому может существовать даже в вакууме. Тот, который проник в Командование Военных Систем, похоже, умел изменять свою конструкцию – он буквально запустил себя в космос. И все же он одурачил всех! В нем текла настоящая кровь; когда требовалось, он знал все правильные ответы и копировал человека вплоть до малейших привычек. Для этого есть только один способ.
– Какой же?
– Стать тем, за кого себя выдаешь.
Она недоверчиво покачала головой.
– Нет смысла. Это робот или человек?
– Робот. Совершенный робот. Невероятная машина, состоящая из крошечных одноклеточных компьютеров, которые независимо управляют сами собой, – вероятно, их триллионы. Но Чужаки решили проблему, которая не давалась нам – необратимо запрограммировать эти объекты, – они никогда не отклоняются от своей программы. Личность человека передается роботу, уже запрограммированному быть агентом!
– Так же, как роботизировали меня, – произнесла Дилан бесцветным голосом. Я кивнул:
– Только их методы изощреннее. Психологическая обработка здесь не подходит, поскольку им нужна цельная личность – меняется только позиция, заданная Чужаками в исходную программу действия робота.
Нужного человека похищают, допустим, во время отпуска, чтобы его не хватились. А возвращается он из «отпуска» идеальным роботом-шпионом. Изумительно!
– Очень похоже на мой случай, – заметила она.
– Прости, – мягко сказал я. – Я просто восхищался техникой дела. Мне не безразлична судьба человечества. Однако почти невозможно выловить их всех, и, видимо, основной удар уже нанесен.
– А проект "Феникс"?
Я задумался:
– Наверное, чтобы получить правильный ответ, нужно посмотреть на перспективы Ромба глазами Ваганта Лару. Что могут предложить Четырем Властителям, кроме возмездия? Плата существует: когда они победят, Четыре Властителя и их приспешники – а может быть, даже все население Ромба – получат новые тела органических роботов. Ты понимаешь, что это – избавление от микроорганизмов! Свобода передвижения, возвращение в миры Конфедерации! Но существует препятствие, которое обязательно заметят параноики вроде Лару.
– Понимаю. Что мешает Чужакам запрограммировать этих роботов в рабов-сверхлюдей?
– Ты делаешь успехи. Итак, у Ваганта Лару есть шанс к спасению, но он опасается воспользоваться им. Как бы ты поступила на его месте?
Она слегка задумалась:
– Изучила бы их и изготовила свои.
– Ты снова права! И для этого надо собрать всех и вся, кто хоть что-нибудь знает об этом, запереть на острове с роботами и оборудованием и пытаться найти решение. Для этого и создан проект "Феникс"!
Я откинулся в кресле, испытывая удовлетворение. В один присест я решил половину загадки Вардена. Конечно, я ничего не знал о Чужаках и не представлял природу и цели их заговора, но не сомневался в их связи с Ромбом Вардена.
– Но какой толк в этих знаниях? – спросила Дилан. – Что ты можешь сделать?
Добрая практичная Дилан! Она попала в самую точку. Что мог сделать я? Точнее, что я хотел сделать?
Убить Лару и разрушить систему. Но хотел бы я, чтобы проект «Феникс» потерпел крах? Не знаю. В этот миг я знал только одно. Важнейшее событие в истории варденских миров происходило теперь на острове Лару – и я жаждал попасть туда.
Глава 13
ПРОСТОЙ СПОСОБ ПОПАСТЬ В НЕПРИСТУПНУЮ КРЕПОСТЬ
По прошествии нескольких дней Карел взяла меня на свой корабль. Занимаясь обычным патрулированием, мы на этот раз осмелились заплыть подальше. Я вспомнил рассказ Дилан о преследовании борка близ острова Лару и решил, что мы могли бы разыграть подобную сцену.
Остров лежал в океане вне зоны видимости с какой-либо здешней "суши". Именно такое место должно быть по вкусу диктатору – небольшая роща исполинских деревьев на площади около ста квадратных километров. Не разгуляешься. Мы кружили у защитного периметра, полностью контролируемого дистанционными сканерами. Толстые, темные стволы венчали оранжевые, пурпурные и золотистые кроны, но даже отсюда, с расстояния почти пятнадцати километров, можно было разглядеть с помощью приборов необыкновенное строение в центре острова. Сверкающее серебром, словно фантастический замок или модернистская скульптура. И одновременно – неприступная крепость. Ссыльные наложницы рассказывали о нем Дилан, а она – мне, но слова меркли перед подлинником.
Электронные экраны накрывали, подобно куполу, это место и уходили на двухкилометровую глубину – до самого дна океана. Обладая средствами и нужным оборудованием, можно было бы проделать туннель под экранами. Но ведь проникший за первый барьер все равно рисковал быть обнаруженным…
Карел, крупная, мускулистая женщина с глубоким, низким голосом, явно догадывалась о моих намерениях и рада была помочь. Она ведь была напарницей Дилан больше трех лет, их многое связывало.
– А что, если нагнать сюда стадо борков? – предложил я.
Она рассмеялась:
– Забавно, конечно, но не поможет. Несомненно, можно завлечь сюда борков. Но экраны очень мощные. Ты не представляешь себе, что сделают защитные системы даже с дюжиной борков.
– Понятно. И все же: как приманить борков?
– Звуками высокой частоты и специальными вытяжками, имитирующими присутствие скрита. Если повезет, приплывут три или четыре, не больше. Они встречаются реже, чем другие животные. Иначе скрит был бы уничтожен.
Я кивнул, думая о своем: на берегу я постараюсь кое-что предпринять. Если иметь достаточно времени – Бог весть, сколько его у меня, – можно пробраться через экраны… Но на острове меня тут же сканируют… Нет, надо искать другой, простой путь.
– Дилан.
– Да, Квин?
– Как действовали торпеды твоей "лодки"?
– Детонирующее устройство, снабженное микрокомпьютером, вворачивается сбоку. Боевая готовность и собственно взрыв включаются дистанционно.
– Хорошо. А чем они отличаются друг от друга? С одного дистанционного пульта запускается целая группа?
– Очень просто! Частота сигнала всегда одна и та же, торпеды универсальны. Но каждая поставляется с напечатанным на ней кодом. Нужно считать код в свой передатчик, чтобы выстрелить.
Я кивнул:
– А кто вводит номера, когда поступает новая партия?
– Каждый капитан собственноручно загружает торпеды, считывает номера и лично заносит их в компьютер. Почему ты так заинтересовался торпедами? Что-нибудь замышляешь?
– То, чего ты не знаешь, не может противоречить твоим психическим установкам, – уклончиво заметил я. – Конечно, кое-что замышляю.
– Простая смена номеров ничего не даст, – предупредила она. – Они не пройдут тестирование.
Я усмехнулся:
– Каков радиус действия передатчика?
– В качестве дополнительной меры безопасности – три километра. Для хорошего капитана этого вполне достаточно.
– И для меня, дорогая, – ответил я и поцеловал ее.
На следующий день я занялся документами отдела морских перевозок Тукера. Мне пришлось ждать больше десяти дней, пока Эмисэйл не сделал новый заказ – на двадцать торпед. Небольшая "творческая работа" с документами – и торпеды попали сначала ко мне.
Дилан уже не помогала мне – запрещая судебный вердикт. Однако Санда была рада поучаствовать. Я подобрал ей должность ремонтника в доках, и она, похоже, смирилась со своей участью. Теперь, однако, мне срочно понадобились "ремонтные работы" иного рода.
Работая по ночам, мы с Сандой удалили номера и заменили их другими, используя трафареты. Было чертовски трудно отдирать их, но мои верные компьютеры Тукера сообщили рецепт растворителя. Новые номера выглядели хорошо.
Санда слегка оживилась, когда догадалась, что затевается новая операция.
– Какой прок в перенумерации? – удивленно заметила она. – Они не пройдут проверку и будут забракованы.
Я улыбнулся.
– Они пройдут проверку, – пообещал я. – Мы не просто меняем номера, мы их обмениваем между торпедами. Когда их загрузят и начнут проверку, в компьютер придут отзывы – от торпед на складе, – но компьютеры об этом не узнают! Суда отчалят от склада с комплектом абсолютно непригодных торпед…
– Похоже, ты собираешься взорвать доки, – заметка она.
– Нет. Вряд ли борки появятся в трех километрах от берега. Опасная зона – после пяти километров, а это слишком далеко. Но, если за мной действительно станут следить, я могу взорвать склады на пристани – с одной из ваших "лодок".
– Ох, – только и вымолвила она.
Вредительство было только началом. Мне нужен был прецедент для применения торпед. Я взялся за борков.
Выяснилось, что есть довольно простые и эффективные способы – некоторые растворимые сульфиды привлекали их и "приводили в бешенство" (словно у них бывает другое состояние!). Но на большом расстоянии требовалось что-то другое. И снова решение оказалось простым – как и другие морские животные, борки чувствительны к ультразвуковым колебаниям. Наверное, пользовались ими при "решении территориальных споров", в сражениях и любовных играх (трудно представить такое, но ведь борков не становилось меньше). Диапазон был невелик и хорошо известен; судовые двигатели и другое оборудование во избежание несчастных случаев изготовляли с учетом этого дела.
Посему, не мудрствуя лукаво, я приобрел у Отаха несколько модифицированных ультразвуковых передатчиков и повозился с ними. После небольшой доработки они превратились в дистанционно управляемые приемопередатчики, которые я мог настроить на любую частоту из любой точки в радиусе от пятидесяти до ста километров… Еще одно небольшое усовершенствование – и у меня был готов заряд, взрываемый дистанционно. Его хватит, чтобы разнести передатчик вдребезги и не повредить корпус корабля.
Я не решился открыться Дилан и морякам. Дилан могла попытаться остановить меня из-за своих психических установок, а моряки вряд ли одобрили. Мне тоже не очень нравился этот план, но на кону стояло нечто большее, чем несколько жизней.
Однако мне был нужен помощник. Санда? Я не был стопроцентно уверен в ней. Какие команды заложили в нее? Без консультации специалиста действовать было опасно.
Большинство медиков на Цербере страдала от безделья; микроорганизмы Вардена весьма эффективно заботились о здоровье населения. Однако оставались врачи для несчастных случаев и научных исследований. И еще одна медицинская специальность была позарез необходима властям – психиатры.
Почти все они были, конечно, ссыльными, осужденными за незаконную практику. Я часто слышал имя Сварка Дюмония. Превосходный психиатр был готов на все за дополнительную плату. Я отправился к нему, прихватив Дилан, чтобы визит выглядел правдоподобнее, а высокий гонорар – оправданнее.
Худощавый и нервный человек носил очки в роговой оправе. Это бросалось в глаза, поскольку на Цербере все обладали прекрасным зрением. Он перехватил мой взгляд и пожал плечами.
– Считайте это пунктиком. Мне нравится носить их, стекла, разумеется, простые, потому что я ощущаю себя вне толпы. У меня врожденная близорукость, но я никогда не пытался устранить ее, а просто приобретал очки. Здесь я чувствую себя без них неловко.
Я улыбнулся и сел. Моя собственная теория – нет психиатра, который бы не нуждался в психиатрической помощи, – подтверждалась.
– Доктор, – осторожно начал я. – Я пришел, чтобы больше узнать о психиатрической обработке. Я постоянно сталкиваюсь с ее результатами.
Он кивнул и щелкнул пальцем по папке.
– Гм… это интересный метод. Высокоэффективный. Эта профессия требует большого опыта, и получение заданных результатов не всегда возможно. Когда вы вкладываете в человека нечто большее, чем простую команду, в состоянии, скажем, постгипнотического внушения, вы рискуете нанести урон всей личности. Ведь информация хранится в мозгу в виде рассеянных элетрохимических единиц. Она упорядочивается в коре головного мозга, конструируя со скоростью света все, что нужно, – голографическую память, личность. Для подобной работы нужны не техники, а артисты.
– Артисты, – пробормотал я. – Они уничтожили мою жену…
– Извините. Как специалист я подхожу к этому, скорее, абстрактно. Так восхищаешься искусной операцией на сердце. Даже в случае летального исхода.
Я понял его:
– Она переродилась… Это хуже тюрьмы или смерти.
– Ну что вы! Здесь эта процедура настолько обычна, что вы встречали сотни и тысячи людей с обработанным сознанием, не замечая этого. А вам следует подумать об альтернативах. Можете не соглашаться с тем, что ваша жена провинилась. Но кто справедлив в этом обществе? Разве не поэтому мы с вами находимся здесь?
Я был вынужден улыбнуться.
– Если рассматривать случай с вашей женой формально, они взяли отщепенца и превратили в здорового члена общества, который не будет больше нарушать законы. По крайней мере важные.
– Важные для кого?
– Для государства, разумеется. Чтобы понять мою работу, вам следует помнить: наша задача – превратить ненормальных людей в нормальных. Древние совершали жертвоприношения, чтобы умилостивить богов. И каждый, кто выступал против жертв или сомневался в существовании богов, считался ненормальным. Социум цивилизованных миров показался бы чудовищно ненормальным многим поколениям наших собственных предков, но он наш. Мы рождены в нем и пользуемся его ценностями, даже если ставим под вопрос или отрицаем некоторые из них. Церберианская культура суть культура цивилизованных миров, приспособленная к местным условиям. В глубине души вы знаете это.
Такой поворот беседы начинал мне не нравиться.
– Вернемся к Дилан, – продолжил он. – Раз она избавилась от материнства, это уже подрывает основы церберианского общества. Но ведь все, независимо от занимаемого положения, кто когда-либо попал сюда, нарушал законы – а она лишь слегка обошла их, – они не могли обвинить ее ни в чем серьезном. К тому же она сама выбрала профессию, которую большинство считает самоубийственной. Как и большинство моряков, она стала ко многому безразлична, зная, что рано или поздно везение кончится. Умереть в море – вот ее очередная фантазия.
Меня это слегка шокировало.
– Вы хотите сказать, что у нее были суицидальные наклонности?
Он взглянул в бумаги:
– В известном смысле. Она не стала бы накладывать на себя руки, но, наверное, говорила вам, что капитанами становятся от психического истощения. Все любят пощекотать себе нервы, но ее мечта должна была носить фатальный характер. Это ясно следует из ее профиля.
Я покачал головой:
– Не верю.
– Напрасно. Ее психопрофиль показывает, что недавно у нее появился новый фактор: она полюбила вас. И поэтому намерение погибнуть в бою стало гаснуть. И она сочла за лучшее сдаться: нарушила закон и взяла с собой Санду. Я уверен, что она даже почти решилась погибнуть в этот день вместе с любимыми людьми – чистый и романтичный финал. И только сильная любовь к вам удержала ее от этого.
– Значит, она знала, что ее поймают?
– Я утверждаю, что она этого хотела. Если бы ее не поймали в тот раз, она бы придумала что-нибудь еще. Она хотела выйти из игры…
Я ощущал целую гамму чувств – волнение, неудобство и недоверие.
– Но она могла уйти. Мы бы нашли ей работу в компании.
– Нет, нет. Сознательно она также не могла пойти на это. Вы восхищались ее отвагой, хотя и опасались за ее жизнь. Она боялась, что любой подобный ход вы воспримете как трусость, и она потеряет вас – а это единственное имело для нее значение. Вы.
– Как странно! Я бы не стал…
– Возможно, – согласился он. – Но человеческий мозг нечто большее, чем компьютер, поэтому и существуют психиатры. Мы эмоциональные индивидуалисты, не склонные к иррациональному мышлению. Что делает нас, людей, великими и самыми ничтожными одновременно.
– Не укладывается в голове, – признался я.
– А! Любовь! – вздохнул он. – Самое безумное чувство. Оно почти искоренено в цивилизованных мирах и чертовски редко встречается здесь, на Цербере. Но дайте ей малейший шанс, и, несмотря ни на что, она поднимает голову. Пожалуйста, Занг, я вижу, что вам не очень по душе церберианская культура. Но посмотрите: вслед за дальними границами миры Вардена – все как один – позволяют многое. Мы все еще мечтаем, фантазируем, хотя реальность не оправдала надежд. Если вы покопаетесь в себе, то согласитесь со мной.
Я сухо и натянуто рассмеялся:
– Теперь понятно, как вы устроились здесь.
Он откровенно расхохотался:
– Со мной они просчитались. Послали на границу из-за нехватки медицинского персонала. Когда я возвратился в цивилизованный мир, то не поверил, неужто эти пустые и несерьезные места я любил, и стремился к ним всего три года назад. Я убежден, что эта цивилизация еще просуществует благодаря инерции, подобно древним империям, но будучи бессодержательной она такая же непрочная. Я знаю, что мы потерпим крах в результате любого серьезного воздействия Извне. Уже поэтому я пытаюсь восстанавливать психическое здоровье. – Он развел руками. – А что до вашей Дилан…
Он улыбнулся, словно собираясь поймать меня в ловушку:
– Мне известно о проделанных над ней манипуляциях от вас. Я сразу понял, что это бред – такая переделка психики требует недель, даже месяцев, если возможна вообще. Ваша Дилан убеждена, что все сказанное ей – серьезно. А на самом деле – чепуха, действительных изменений в ее мозге очень мало! Остальное – самовнушение чистой воды…
Я начинал понемногу приходить в себя:
– Вы хотите сказать, что не существует психологической установки подчиняться каждому моему приказу? Нет запрета выходить в море?
– Уверяю вас, нет. Все это работа ее подсознания…
Я приподнялся с кресла:
– Вы утверждаете, что она сейчас живет в вымышленном мире?
– В какой-то степени, – согласился он. – Мы можем назначить процедуры, которые позволят ей воспринимать правду, но это потребует времени и вашей помощи, чтобы вернуть цельность ее личности. Тем не менее она станет в какой-то степени "новой Дилан", а не той, которой была раньше, – вы понимаете?
Я кивнул, хотя по-прежнему испытывал удивление.
– Хорошо. Мы договоримся об этом. Но я потрясен. Какие же команды вложили они?
– Что ж, запрет покушаться на человеческую жизнь вполне реальный и довольно распространенный приговор, – сказал он. – Это защищает ее и вас. Она также получила приказ, который воспрещает ей добровольно отказываться от материнства. Хотя это всего лишь подкрепление – согласно решению суда она все равно не имеет права меняться телами. Остальное, как я уже сказал, несущественно. Влияющие на мозг гормоны и тому подобное. Усиление, так сказать, ее естественных побуждений, которые определяются сознанием. Это удачный результат воздействия на ее чувства к вам, что крайне разумно, поскольку подпитывает ее психоз и делает ее управляемой.
– Судя по вашим словам, мы излечим ее? Но вы считаете, что она сейчас счастлива?
– Нет. Она не будет счастлива до тех пор, пока не осознает всего, что произошло с ней. Иначе она превратится в того самого робота, которым себя считает. Это хорошо для государства и государственных психиатров, но не для вас с ней.
– Вы меня убедили. Скажите мне теперь и о подруге…
– Санда Тайн? Ну, у нее нет того интеллекта, чтобы действительно быть кем-то Извне. Хотя она великая мечтательница. Наслаждается опасностями и приключениями, словно ребенок, не осознавая риска, которому подвергает себя и окружающих. Она не испытывает вины за то, что случилось с Дилан. Она разочарована – не сумела заменить Дилан в вашей жизни и до сих пор надеется, что это когда-нибудь произойдет.
Остров лежал в океане вне зоны видимости с какой-либо здешней "суши". Именно такое место должно быть по вкусу диктатору – небольшая роща исполинских деревьев на площади около ста квадратных километров. Не разгуляешься. Мы кружили у защитного периметра, полностью контролируемого дистанционными сканерами. Толстые, темные стволы венчали оранжевые, пурпурные и золотистые кроны, но даже отсюда, с расстояния почти пятнадцати километров, можно было разглядеть с помощью приборов необыкновенное строение в центре острова. Сверкающее серебром, словно фантастический замок или модернистская скульптура. И одновременно – неприступная крепость. Ссыльные наложницы рассказывали о нем Дилан, а она – мне, но слова меркли перед подлинником.
Электронные экраны накрывали, подобно куполу, это место и уходили на двухкилометровую глубину – до самого дна океана. Обладая средствами и нужным оборудованием, можно было бы проделать туннель под экранами. Но ведь проникший за первый барьер все равно рисковал быть обнаруженным…
Карел, крупная, мускулистая женщина с глубоким, низким голосом, явно догадывалась о моих намерениях и рада была помочь. Она ведь была напарницей Дилан больше трех лет, их многое связывало.
– А что, если нагнать сюда стадо борков? – предложил я.
Она рассмеялась:
– Забавно, конечно, но не поможет. Несомненно, можно завлечь сюда борков. Но экраны очень мощные. Ты не представляешь себе, что сделают защитные системы даже с дюжиной борков.
– Понятно. И все же: как приманить борков?
– Звуками высокой частоты и специальными вытяжками, имитирующими присутствие скрита. Если повезет, приплывут три или четыре, не больше. Они встречаются реже, чем другие животные. Иначе скрит был бы уничтожен.
Я кивнул, думая о своем: на берегу я постараюсь кое-что предпринять. Если иметь достаточно времени – Бог весть, сколько его у меня, – можно пробраться через экраны… Но на острове меня тут же сканируют… Нет, надо искать другой, простой путь.
– Дилан.
– Да, Квин?
– Как действовали торпеды твоей "лодки"?
– Детонирующее устройство, снабженное микрокомпьютером, вворачивается сбоку. Боевая готовность и собственно взрыв включаются дистанционно.
– Хорошо. А чем они отличаются друг от друга? С одного дистанционного пульта запускается целая группа?
– Очень просто! Частота сигнала всегда одна и та же, торпеды универсальны. Но каждая поставляется с напечатанным на ней кодом. Нужно считать код в свой передатчик, чтобы выстрелить.
Я кивнул:
– А кто вводит номера, когда поступает новая партия?
– Каждый капитан собственноручно загружает торпеды, считывает номера и лично заносит их в компьютер. Почему ты так заинтересовался торпедами? Что-нибудь замышляешь?
– То, чего ты не знаешь, не может противоречить твоим психическим установкам, – уклончиво заметил я. – Конечно, кое-что замышляю.
– Простая смена номеров ничего не даст, – предупредила она. – Они не пройдут тестирование.
Я усмехнулся:
– Каков радиус действия передатчика?
– В качестве дополнительной меры безопасности – три километра. Для хорошего капитана этого вполне достаточно.
– И для меня, дорогая, – ответил я и поцеловал ее.
На следующий день я занялся документами отдела морских перевозок Тукера. Мне пришлось ждать больше десяти дней, пока Эмисэйл не сделал новый заказ – на двадцать торпед. Небольшая "творческая работа" с документами – и торпеды попали сначала ко мне.
Дилан уже не помогала мне – запрещая судебный вердикт. Однако Санда была рада поучаствовать. Я подобрал ей должность ремонтника в доках, и она, похоже, смирилась со своей участью. Теперь, однако, мне срочно понадобились "ремонтные работы" иного рода.
Работая по ночам, мы с Сандой удалили номера и заменили их другими, используя трафареты. Было чертовски трудно отдирать их, но мои верные компьютеры Тукера сообщили рецепт растворителя. Новые номера выглядели хорошо.
Санда слегка оживилась, когда догадалась, что затевается новая операция.
– Какой прок в перенумерации? – удивленно заметила она. – Они не пройдут проверку и будут забракованы.
Я улыбнулся.
– Они пройдут проверку, – пообещал я. – Мы не просто меняем номера, мы их обмениваем между торпедами. Когда их загрузят и начнут проверку, в компьютер придут отзывы – от торпед на складе, – но компьютеры об этом не узнают! Суда отчалят от склада с комплектом абсолютно непригодных торпед…
– Похоже, ты собираешься взорвать доки, – заметка она.
– Нет. Вряд ли борки появятся в трех километрах от берега. Опасная зона – после пяти километров, а это слишком далеко. Но, если за мной действительно станут следить, я могу взорвать склады на пристани – с одной из ваших "лодок".
– Ох, – только и вымолвила она.
Вредительство было только началом. Мне нужен был прецедент для применения торпед. Я взялся за борков.
Выяснилось, что есть довольно простые и эффективные способы – некоторые растворимые сульфиды привлекали их и "приводили в бешенство" (словно у них бывает другое состояние!). Но на большом расстоянии требовалось что-то другое. И снова решение оказалось простым – как и другие морские животные, борки чувствительны к ультразвуковым колебаниям. Наверное, пользовались ими при "решении территориальных споров", в сражениях и любовных играх (трудно представить такое, но ведь борков не становилось меньше). Диапазон был невелик и хорошо известен; судовые двигатели и другое оборудование во избежание несчастных случаев изготовляли с учетом этого дела.
Посему, не мудрствуя лукаво, я приобрел у Отаха несколько модифицированных ультразвуковых передатчиков и повозился с ними. После небольшой доработки они превратились в дистанционно управляемые приемопередатчики, которые я мог настроить на любую частоту из любой точки в радиусе от пятидесяти до ста километров… Еще одно небольшое усовершенствование – и у меня был готов заряд, взрываемый дистанционно. Его хватит, чтобы разнести передатчик вдребезги и не повредить корпус корабля.
Я не решился открыться Дилан и морякам. Дилан могла попытаться остановить меня из-за своих психических установок, а моряки вряд ли одобрили. Мне тоже не очень нравился этот план, но на кону стояло нечто большее, чем несколько жизней.
Однако мне был нужен помощник. Санда? Я не был стопроцентно уверен в ней. Какие команды заложили в нее? Без консультации специалиста действовать было опасно.
Большинство медиков на Цербере страдала от безделья; микроорганизмы Вардена весьма эффективно заботились о здоровье населения. Однако оставались врачи для несчастных случаев и научных исследований. И еще одна медицинская специальность была позарез необходима властям – психиатры.
Почти все они были, конечно, ссыльными, осужденными за незаконную практику. Я часто слышал имя Сварка Дюмония. Превосходный психиатр был готов на все за дополнительную плату. Я отправился к нему, прихватив Дилан, чтобы визит выглядел правдоподобнее, а высокий гонорар – оправданнее.
Худощавый и нервный человек носил очки в роговой оправе. Это бросалось в глаза, поскольку на Цербере все обладали прекрасным зрением. Он перехватил мой взгляд и пожал плечами.
– Считайте это пунктиком. Мне нравится носить их, стекла, разумеется, простые, потому что я ощущаю себя вне толпы. У меня врожденная близорукость, но я никогда не пытался устранить ее, а просто приобретал очки. Здесь я чувствую себя без них неловко.
Я улыбнулся и сел. Моя собственная теория – нет психиатра, который бы не нуждался в психиатрической помощи, – подтверждалась.
– Доктор, – осторожно начал я. – Я пришел, чтобы больше узнать о психиатрической обработке. Я постоянно сталкиваюсь с ее результатами.
Он кивнул и щелкнул пальцем по папке.
– Гм… это интересный метод. Высокоэффективный. Эта профессия требует большого опыта, и получение заданных результатов не всегда возможно. Когда вы вкладываете в человека нечто большее, чем простую команду, в состоянии, скажем, постгипнотического внушения, вы рискуете нанести урон всей личности. Ведь информация хранится в мозгу в виде рассеянных элетрохимических единиц. Она упорядочивается в коре головного мозга, конструируя со скоростью света все, что нужно, – голографическую память, личность. Для подобной работы нужны не техники, а артисты.
– Артисты, – пробормотал я. – Они уничтожили мою жену…
– Извините. Как специалист я подхожу к этому, скорее, абстрактно. Так восхищаешься искусной операцией на сердце. Даже в случае летального исхода.
Я понял его:
– Она переродилась… Это хуже тюрьмы или смерти.
– Ну что вы! Здесь эта процедура настолько обычна, что вы встречали сотни и тысячи людей с обработанным сознанием, не замечая этого. А вам следует подумать об альтернативах. Можете не соглашаться с тем, что ваша жена провинилась. Но кто справедлив в этом обществе? Разве не поэтому мы с вами находимся здесь?
Я был вынужден улыбнуться.
– Если рассматривать случай с вашей женой формально, они взяли отщепенца и превратили в здорового члена общества, который не будет больше нарушать законы. По крайней мере важные.
– Важные для кого?
– Для государства, разумеется. Чтобы понять мою работу, вам следует помнить: наша задача – превратить ненормальных людей в нормальных. Древние совершали жертвоприношения, чтобы умилостивить богов. И каждый, кто выступал против жертв или сомневался в существовании богов, считался ненормальным. Социум цивилизованных миров показался бы чудовищно ненормальным многим поколениям наших собственных предков, но он наш. Мы рождены в нем и пользуемся его ценностями, даже если ставим под вопрос или отрицаем некоторые из них. Церберианская культура суть культура цивилизованных миров, приспособленная к местным условиям. В глубине души вы знаете это.
Такой поворот беседы начинал мне не нравиться.
– Вернемся к Дилан, – продолжил он. – Раз она избавилась от материнства, это уже подрывает основы церберианского общества. Но ведь все, независимо от занимаемого положения, кто когда-либо попал сюда, нарушал законы – а она лишь слегка обошла их, – они не могли обвинить ее ни в чем серьезном. К тому же она сама выбрала профессию, которую большинство считает самоубийственной. Как и большинство моряков, она стала ко многому безразлична, зная, что рано или поздно везение кончится. Умереть в море – вот ее очередная фантазия.
Меня это слегка шокировало.
– Вы хотите сказать, что у нее были суицидальные наклонности?
Он взглянул в бумаги:
– В известном смысле. Она не стала бы накладывать на себя руки, но, наверное, говорила вам, что капитанами становятся от психического истощения. Все любят пощекотать себе нервы, но ее мечта должна была носить фатальный характер. Это ясно следует из ее профиля.
Я покачал головой:
– Не верю.
– Напрасно. Ее психопрофиль показывает, что недавно у нее появился новый фактор: она полюбила вас. И поэтому намерение погибнуть в бою стало гаснуть. И она сочла за лучшее сдаться: нарушила закон и взяла с собой Санду. Я уверен, что она даже почти решилась погибнуть в этот день вместе с любимыми людьми – чистый и романтичный финал. И только сильная любовь к вам удержала ее от этого.
– Значит, она знала, что ее поймают?
– Я утверждаю, что она этого хотела. Если бы ее не поймали в тот раз, она бы придумала что-нибудь еще. Она хотела выйти из игры…
Я ощущал целую гамму чувств – волнение, неудобство и недоверие.
– Но она могла уйти. Мы бы нашли ей работу в компании.
– Нет, нет. Сознательно она также не могла пойти на это. Вы восхищались ее отвагой, хотя и опасались за ее жизнь. Она боялась, что любой подобный ход вы воспримете как трусость, и она потеряет вас – а это единственное имело для нее значение. Вы.
– Как странно! Я бы не стал…
– Возможно, – согласился он. – Но человеческий мозг нечто большее, чем компьютер, поэтому и существуют психиатры. Мы эмоциональные индивидуалисты, не склонные к иррациональному мышлению. Что делает нас, людей, великими и самыми ничтожными одновременно.
– Не укладывается в голове, – признался я.
– А! Любовь! – вздохнул он. – Самое безумное чувство. Оно почти искоренено в цивилизованных мирах и чертовски редко встречается здесь, на Цербере. Но дайте ей малейший шанс, и, несмотря ни на что, она поднимает голову. Пожалуйста, Занг, я вижу, что вам не очень по душе церберианская культура. Но посмотрите: вслед за дальними границами миры Вардена – все как один – позволяют многое. Мы все еще мечтаем, фантазируем, хотя реальность не оправдала надежд. Если вы покопаетесь в себе, то согласитесь со мной.
Я сухо и натянуто рассмеялся:
– Теперь понятно, как вы устроились здесь.
Он откровенно расхохотался:
– Со мной они просчитались. Послали на границу из-за нехватки медицинского персонала. Когда я возвратился в цивилизованный мир, то не поверил, неужто эти пустые и несерьезные места я любил, и стремился к ним всего три года назад. Я убежден, что эта цивилизация еще просуществует благодаря инерции, подобно древним империям, но будучи бессодержательной она такая же непрочная. Я знаю, что мы потерпим крах в результате любого серьезного воздействия Извне. Уже поэтому я пытаюсь восстанавливать психическое здоровье. – Он развел руками. – А что до вашей Дилан…
Он улыбнулся, словно собираясь поймать меня в ловушку:
– Мне известно о проделанных над ней манипуляциях от вас. Я сразу понял, что это бред – такая переделка психики требует недель, даже месяцев, если возможна вообще. Ваша Дилан убеждена, что все сказанное ей – серьезно. А на самом деле – чепуха, действительных изменений в ее мозге очень мало! Остальное – самовнушение чистой воды…
Я начинал понемногу приходить в себя:
– Вы хотите сказать, что не существует психологической установки подчиняться каждому моему приказу? Нет запрета выходить в море?
– Уверяю вас, нет. Все это работа ее подсознания…
Я приподнялся с кресла:
– Вы утверждаете, что она сейчас живет в вымышленном мире?
– В какой-то степени, – согласился он. – Мы можем назначить процедуры, которые позволят ей воспринимать правду, но это потребует времени и вашей помощи, чтобы вернуть цельность ее личности. Тем не менее она станет в какой-то степени "новой Дилан", а не той, которой была раньше, – вы понимаете?
Я кивнул, хотя по-прежнему испытывал удивление.
– Хорошо. Мы договоримся об этом. Но я потрясен. Какие же команды вложили они?
– Что ж, запрет покушаться на человеческую жизнь вполне реальный и довольно распространенный приговор, – сказал он. – Это защищает ее и вас. Она также получила приказ, который воспрещает ей добровольно отказываться от материнства. Хотя это всего лишь подкрепление – согласно решению суда она все равно не имеет права меняться телами. Остальное, как я уже сказал, несущественно. Влияющие на мозг гормоны и тому подобное. Усиление, так сказать, ее естественных побуждений, которые определяются сознанием. Это удачный результат воздействия на ее чувства к вам, что крайне разумно, поскольку подпитывает ее психоз и делает ее управляемой.
– Судя по вашим словам, мы излечим ее? Но вы считаете, что она сейчас счастлива?
– Нет. Она не будет счастлива до тех пор, пока не осознает всего, что произошло с ней. Иначе она превратится в того самого робота, которым себя считает. Это хорошо для государства и государственных психиатров, но не для вас с ней.
– Вы меня убедили. Скажите мне теперь и о подруге…
– Санда Тайн? Ну, у нее нет того интеллекта, чтобы действительно быть кем-то Извне. Хотя она великая мечтательница. Наслаждается опасностями и приключениями, словно ребенок, не осознавая риска, которому подвергает себя и окружающих. Она не испытывает вины за то, что случилось с Дилан. Она разочарована – не сумела заменить Дилан в вашей жизни и до сих пор надеется, что это когда-нибудь произойдет.