Чан Джеки. Я - Джеки Чан

   Подняв голову, я увидел мамино лицо - с заплаканными глазами, но улыбающе еся.
   - Мама! - воскликнул я и крепко обнял ее.
   За ее спиной стоял отец, все такой же высокий, но немного сутулый в плечах. Изменилось только одно: его волосы были совершенно седыми.
   136 "КРУШЕНИЕ НАДЕЖД (часть 2)"
   Прошли годы, я не видел их очень долго, и они действительно изменились: постарели и загорели под жарким австралийским солнцем. Изменился и я. Я очень вырос, отпустил длинные и растрепанные волосы. Мы вполне могли идти навстречу в каком- нибудь коридоре и не узнать друг друга, если бы мама не почувствовала, что этот худой молодой человек довольно жалкого вида - ее сын.
   - Добро пожаловать домой, Кон Сан, - сказал отец, сжимая ладонью мое плечо. Мама продолжала обнимать меня.
   Эти слова прозвучали странно. Неужели мой дом - это место, где я никогда не был?
   Скорее, я все-таки покинул свой дом, единственную известную мне родину.
   Одной из причин того, что отец так радовался моему приезду, было то, что в свои девятнадцать лет я едва не выходил из того возраста, когда мог получить австралийское гражданство благодаря семейным отношениям. Мой отец, который всегда был практичен, прекрасно понимал, что Гонконг, тот город что в свое время укрыл его от японской армии, далеко не всегда будет безопасным местом - полная неопределенность настанет через несколько десятилетий, когда остров будет возвращен Китаю. Сердцем и душой мой отец оставался китайцем, но он видел, сколько несчастий принесли его соплеменникам коммунисты, и потому хотел, чтобы я находился в более безопасном месте к 1997 году, когда дела в Гонконге пойдут скверно.
   Однако позже, когда я получил австралийский паспорт, удостоверяющий мое право въезжать на территорию этой незнакомой страны и пребывать здесь, я почувствовал себя еще большим чужаком. Я лежал на кровати и глядел на свою фотографию - на мрачное, некрасивое лицо, которое тоже уставилось на меня. Выражение моего лица на фотографии в паспорте было несчастным, и оно в точности отражало то, как я себя чувствую. Эта книжица давала мне право приезжать сюда, когда только захочется, но, кроме того, и право свободного выезда После нескольких месяцев паразитической жизни на шее родителей, сражения с языком, культурными традициями и непривычной пищей мне больше всего на свете хотелось сделать именно это - уехать.
   Я нашел отца отдыхавшим в гостиной - в этом посольстве нашей семье отвели намного больше комнат, чем в особняке на Виктория-Пик. Его глаза были прикрыты, но я знал, что он не спал и слышал, как я вошел.
   - Папа, - тихо сказал я.
   - Привет, Кон Сан, - откликнулся он. Теперь, когда я вырос - стал выше отца, но худым, как щепка, - он никогда больше не называл меня А Пао. Впрочем, это прозвище не было забыто: услышав, что мама обращается ко мне: "Пао Пао", англоязычный персонал посольства прозвал меня именем Пол.
   - Хочешь о чем-то поговорить?
   Я кивнул. В правой руке я сжимал свой паспорт.
   - Я разговаривал с одним человеком из Гонконга, - сообщил я ему. - Меня зовут назад.
   Там... мне предлагают новый контракт.
   Папа молча смотрел на меня. Он понимал, что я лгу. Не думаю, что мне хоть раз в жизни удавалось обмануть его. Но, помимо этого, он понимал, каким несчастным я чувствую себя здесь. Он понимал, что я уже вполне повзрослел для того, чтобы совершать собственные ошибки, но все еще достаточно молод, чтобы их исправлять.
   - Думаю, тут ничего не поделаешь, - вздохнул он. - Контракт есть контракт.
   Я протянул ему руку, и он пожал ее. При этом он взглянул на мою ладонь, на которой виднелись шрамы, заработанные за долгие годы падений.
   - И все же, сынок, никогда не забывай одного, - ласково сказал он. Тебе всегда найдется место здесь, рядом с нами.
   137 "НОВОЕ НАЧАЛО (Часть 1)"
   Это меня убивало, и все же я закусил губу и набрал телефонный номер. После полугодового отсутствия вся та репутация в Гонконге, какую мне только удалось заработать, превратилась в прах. Почти то же самое произошло и с моей квартирой: домовладелец оказался достаточно добр и время от времени заглядывал в нее, следил, чтобы там ничего не украли, но он был слишком дряхл и занят своими хлопотами, чтобы прибирать в ней. В результате к моему возвращению в комнатах царила ужасная грязь - пауки и пыль.
   Свою вторящую жизнь в Гонконге я начал с уборки и починки тех предметов мебели, которые по каким-то загадочным причинам оказались сломанными.
   После этого, как уже было сказано, я сделал телефонный звонок
   Моя жизнь просто переполнена неприятными телефонными разговорами.
   - Алло, кто это? - ответил знакомый грубый голос.
   - Это я, Юань Ло.
   Само зашелся от хохота. - Юань Ло! Принц в изгнании. Что стало причиной твоего возвращения на наш островок? Или ты все еще в Австралии, рядом со всеми своими зверушками?
   Я сглотнул комок в горле, пытаясь сохранить остатки гордости и не заорать во всю силу легких. Это оказалось еще тяжелее, чем я предполагал.
   - Старший Братец, я вернулся. И мне нужна работа, - сказал я и мысленно добавил: "Я готов целовать тебя в зад, если ты что-нибудь мне подыщешь. Я в полном отчаянии".
   - Ну-ну, Старший Брат опять понадобился тебе, чтобы вытащить из беды, сказал он. - Тебе, мерзавцу, как обычно, повезло, а я - человек добрый. Примерно через месяц мне понадобится помощник. Думаю, ты справишься не хуже, чем любой другой, - у этого Юань Квая рот не закрывается, а от Юань Бяо никогда не было никакого проку.
   Помощник! И это после того, как я прошел весь путь к вершине и сам был ше тao! К тому же мне, как в школьные деньки, придется изо дня в день кланяться Старшему Брату. Да и работа начнется только через месяц. Что мне делать до той поры? Карманы так же пусты, как живот, а мне ведь еще нужно расплачиваться с домовладельцем.
   - Само, работа нужна мне сейчас, - сказал я. - Я сижу без гроша. Он хрюкнул в трубку. - Ясно, только не проси денег в долг, я и сам на мели. Ладно, снимают тут один фильм, и туда можно сунуться. Я замолвлю за тебя словечко.
   - Спасибо, Старший Братец, - с искренней признательностью сказал я. Договорились.
   - За тобой еще один должок.
   - Я знаю, знаю, - ответил я. Моя благодарность начала рассеиваться. Кто режиссер?
   - Ни разу о нем не слышал, - сказал Старший Брат. - Какой-то новый парень. Его зовут Ву.
   Мне тоже не доводилось о нем слышать.
   Однако я готов поспорить, что о нем слышал читатель: в наши дни Джон Ву является одним из самых известных кинорежиссеров, начинавших в Гонконге, теперь он работает в Голливуде. Просто удивительно, как иногда сплетаются судьбы и жизни. Мы с Джоном время от времени болтаем, когда встречаемся в Голливуде. Мы оба начинали свой путь с самого дна, и ни один из нас до сих пор не может поверить, что достиг таких вершин.
   Просто удивительно.
   Однако тогда, на съемках "Смертоносной руки", мы оба были еще молоды и только начинали свой путь. Мне понравились и сама картина, и работа с Джоном. Хотя первоначально я предполагал, что мне доведется просто исполнять трюки, но в итоге я сыграл небольшую роль, а Джон даже научил меня кое-каким хитростям профессии режиссера. Прежде мне никогда не хотелось быть режиссером, так как большинство из тех постановщиков, с которыми я работал, были совершенно несведущими.
   Джон был совсем другим. Несмотря на то что это был его дебют, он понимал, что делает, и ясно представлял, чего хочет. Он не засыпал, когда снимались сцены единоборств. К каждому эпизоду, трюку и движению он относился так внимательно, словно сам его выполнял. Он был добр и хорошо со всеми обращался. Я понял, что если бы сам стал режиссером, то хотел бы быть похожим на него.
   Но это случится лишь позже. Намного позже.
   В то время единственным, чего я ждал от мира кино, были месяцы каторжного труда под пятой Само.
   "Добро пожаловать домой, - говорил я самому себе. - Ну как, теперь ты счастлив?"
   138 "НОВОЕ НАЧАЛО (Часть 2)"
   На самом же деле, как оказалось, я действительно был счастлив. В конечном счете работа с трюками по-прежнему оставалась тем, что получалось у меня лучше всего, а через некоторое время пребывания рядом с Само я даже снова начал привыкать к его крикам и перепадам настроения. Я провел рядом с ним большую часть жизни, и мы знали друг друга лучше, чем кто-либо другой. Во время работы мы превращались в слаженный механизм, так как он прекрасно знал, на что я способен, а мне было в точности известно, чего он от меня ждет. Вероятно, я мог бы довольствоваться этим даже в том случае, если бы ничто не менялось до конца жизни, но мир совсем не таков.
   Перемены - единственная постоянная штука в этой жизни. Итак, мне, скорее всего, следовало ожидать, что все вновь перевернется с ног на голову, как только я вернусь к прежней жизни и опять почувствую уверенность в себе.
   - Что ты имеешь в виду: "нет работы"? - переспросил я, и Само передернуло. Такая реакция была для него редкостью, и я понял, что он не просто раздувает из мухи слона. - Дела на студии идут не очень хорошо, признался он. - С тех пор, как умер Брюс... Это подкосило "Золотой урожай". Знаешь, они просто прервали несколько проектов. Сейчас они почти не снимают фильмов с боевыми искусствами - пошли одни комедии...
   Я застонал. Он был прав. В последнее время список снимаемых фильмов стал намного короче, и все больше картин "Золотого урожая" приходили извне и представляли собой дешевые поделки независимых компаний. Хотя я получал работу достаточно регулярно - помогал Само - и исполнял опасные трюки, новых возможностей выдавалось все меньше и меньше. Мне уже было довольно трудно держаться на плаву. Моя уверенность в себе пошатнулась еще во времена съемок "Маленького Тигра" и опустилась еще ниже, когда была распущена компания "Да Ди". Я всегда считал себя счастливчиком, но, возможно, истина заключалась совсем в противоположном - в том, что я приносил неудачи всем окружающим.
   - Так что ты хочешь этим сказать, Само? - спросил я в надежде, что он не произнесет того, что, как я уже понимал, ему придется сказать.
   - Я хочу сказать, что у нас проблемы, - ответил он. - Слушай, можешь мне поверить: я даю тебе всю работу, какую только могу найти. Я понимаю, что этого недостаточно, но не могу сделать большего. Честно говоря, сейчас я беспокоюсь даже о своей работе...
   Я откинулся на спинку кресла. Мы сидели в конторе "Золотого урожая", стены которой были украшены картинами и памятными сувенирами из прошлых фильмов. Слава минувших дней. - Что же мне делать? - промолвил я.
   - Что всем нам делать? - поправил он. - Если дела и дальше так пойдут, все мы будем ночевать в сточной канаве. Черт возьми, здесь опять становится так людно, словно мы не прогнали добрую половину каскадеров, которые тут болтались. Послушай-ка, Младший Братец...
   Он взглянул на меня, и его лицо стало очень серьезным. Это были уже не привычные отношения соперничества и потасовок между Само и Ло, а разговор между Старшим и Младшим Братом - это был хэн дай.
   - Хочешь один совет? Я думаю, тебе стоит вернуться к родителям. У тебя есть чудесный австралийский паспорт, ты можешь уехать в любой момент. Поезжай сейчас - и ты избавишь себя от серьезной душевной боли, Ни у кого другого нет такой возможности. Если развалится весь кинобизнес, мы пойдем ко дну вместе с ним.
   Я еще глубже вжался в кресло. Он поднялся, похлопал меня по плечу, и это было, пожалуй, самым бурным проявлением привязанности, какое он когда-либо позволял себе по отношению ко мне.
   - Когда-нибудь все непременно опять наладится, - добавил он. - И ты всегда сможешь вернуться, когда это случится. Если повезет, я все еще буду здесь. И я навсегда останусь твоим старшим братом.
   Затем он развернулся и вышел из комнаты. Мне показалось, что вслед за ним двигалось мрачное облако. Само дал мне хороший совет, но с этим было слишком тяжело смириться. Я сказал отцу, что подписал контракт, но не пробыл в Гонконге еще и года, и потому не мог сообщить ему, что срок контракта уже истек. К тому же я просто не мог явиться к нему с признанием в полном провале. После всего того, через что мне довелось пройти, я скорее пойду убирать мусор, чем вернусь в Австралию с поникшей головой.
   С другой стороны, делать мне было нечего, а на оставшиеся у меня деньги я мог продержаться всего неделю. Теперь я вообще жалел, что вернулся, оставшись в Австралии, я, быть может, умирал бы от скуки, но, по крайней мере, не от стыда. И не от голода.
   Возвращение в свою квартиру превратилось для меня в настоящую пытку: казалось, весь город насмехается надо мной своей бурной жизнью и суетой, переходящими из рук в руки деньгами и деловыми заведениями, расцветающими прямо на глазах. В те дни Гонконг стремительно развивался и превращался в одну из финансовых столиц мира. Такая ирония судьбы вызывала у меня во рту горький привкус.
   Вернувшись домой, я рухнул на матрац. Отчаяние лишило мой организм последних сил, и я даже не пошевелился, услыхав легкое постукивание.
   Кто-то стучал в дверь...
   139 "НОВОЕ НАЧАЛО (Часть 3)"
   Я уже не мог припомнить, когда принимал гостей в последний раз. Домовладелец и его внучка стучали совсем иначе, и это не мог быть никто из моих приятелей-каскадеров. Я подумал, что это может быть кто-то из тех, кому я должен деньги, но потом решил открыть двери, невзирая ни на что.
   Я никогда не догадался бы, что увижу. Вернее, кого.
   - О Чан... - приглушенно выдавил я.
   Она стала старше, чуть выше и еще прекраснее, если только это было возможно. Модная одежда, прическа и косметика - она была уже не девочкой, а молодой женщиной.
   - Юань Ло, - откликнулась она.
   Мне хотелось сказать, что я скучал без нее и не надеялся, что мы когда-нибудь увидимся. Мне хотелось сказать, что я по-прежнему готов отдать все ради того, чтобы быть с ней.
   Но я просто сделал шаг в сторону, пропуская ее в комнату.
   - У тебя очень мило, - сказала она.
   Я посмотрел на грубую самодельную мебель, на потрескавшуюся оконную раму и старый матрац на полу.
   - Не очень-то, - возразил я.
   - Но это твой дом. И здесь действительно мило, - сказала она.
   Придвинув стул, я жестом предложил ей сесть. Все, что мне хотелось сказать, уже вылетело из головы. Мне удалось выдавить только одно слово:
   - Как?..
   Она поняла, что я имею в виду:
   - Я... я искала тебя на студии, встретила там одного из твоих приятелей... Он сказал, что ты пошел домой.
   Я опустился на постель со скрещенными ногами.
   - Да, сегодня я ушел рано, - пробормотал я.
   Она поднялась, медленно подошла ко мне и присела рядом. Так близко, что я почувствовал тепло ее тела.
   - Юань Ло, он рассказал мне... о твоих проблемах, - нежно сказала она. - Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. И я хочу, чтобы ты знал, что... что я верю в тебя. - Она положила ладонь на мою руку.
   Я ощутил в ее голосе сочувствие - нет, не жалость, а сопереживание, - и не мог этого выдержать. Я отнял свою руку.
   - Веришь в меня? - выкрикнул я. - Веришь в ничтожество? Все, что сказал твой отец, - чистая правда! Я просто нищий каскадер, у которого нет ни будущего, ни работы, ни права быть рядом с такой, как ты.
   Казалось, она была потрясена. Затем она погрустнела.
   - Юань Ло, не говори так! Ты замечательный и талантливый, очень талантливый. Когда-нибудь ты добьешься успеха, просто... просто твое время еще не пришло...
   - И когда же оно придет? - спросил я. - О Чан, что ты делаешь здесь? Твое место - на сцене, в свете огней, или на прогулке с кем-то красивым и богатым, или в твоем большом доме, рядом с родителями. Так или иначе, я все равно уезжаю с этого острова. И мне не нужна твоя жалость. Не нужна твоя доброта. Мне вообще ничего не нужно.
   Она смотрела на меня своими восхитительными глазами, которые сейчас затуманились слезами:
   - Ты уверен, что тебе вообще ничего не нужно?
   Она вынула кошелек, достала из него что-то обернутое в тонкую бумагу и положила рядом со мной.
   Некоторое время мы оба молча смотрели на сверток. Мелко дрожа, я протянул к нему руку и развернул пакет. Там была пачка новеньких, хрустящих бумажек - двадцать тысяч гонконгских долларов. Почти треть стоимости моей квартиры.
   Я аккуратно свернул деньги и протянул ей.
   - Я не могу это взять, - сказал я.
   140 "НОВОЕ НАЧАЛО (Часть 4)"
   В ее глазах внезапно вспыхнул огонь, и она заговорила с такой страстностью, какой я никогда прежде в ней не замечал. - Юань Ло, я знаю, что у тебя нет денег. Если ты хочешь вернуться к родителям, тебе нужен билет! Неужели ты станешь просить их оплатить его? Ты этого хочешь? По моим щекам вдруг покатились слезы. Мои родители, которые всю свою жизнь тяжко трудились и по-прежнему работали, несмотря на преклонный возраст, - я не мог пойти на унижение и клянчить у них деньги, я вообще не мог вернуться к ним с печатью неудачника на лице! Я не вымолвил ни слова, но О Чан поняла, что происходит в моей душе. В тот миг я осознал, что нам никогда не быть вместе, и все же наши отношения всегда будут оставаться особыми. Я потянулся к ней, мы крепко обнялись и поцеловали друг друга - но этот поцелуй длился всего мгновение.
   Это мгновение пролетело, и она вновь сунула мне в руку сверток, легонько прижав его к ладони.
   - Вернешь, когда станешь богатым и знаменитым, - сказала она. - Я знаю, что это обязательно случится. Думаю, это неплохое капиталовложение. - Она улыбнулась, и в комнате посветлело.
   Охваченный чувствами, я приподнял постель и вынул из-под нее свой паспорт.
   - О Чан, - сказал я. - Вернись домой и собери вещи. Поедем со мной в Австралию. Мои родители полюбят тебя, а я...я...
   Она усмехнулась, но покачала головой.
   - Юань Ло, я не могу. Родители будут скучать. Но мы обязательно когда-нибудь увидимся, правда?
   Я кивнул.
   - Не забывай меня.
   Она поднялась, подошла к двери и вышла, послав мне прощальный воздушный поцелуй. В воздухе остался аромат ее духов, сладкий, словно благоухание персиков.
   Нет, я ее никогда не забуду.
   Никогда.
   141 "ЕЩЕ ОДНО КРУШЕНИЕ НАДЕЖД (Часть 1)"
   Я сказал отцу, что достаточно обеспечен. Я сообщил, что в последние месяцы работал так много, что накопил кучу денег. Их было достаточно, чтобы приехать в Австралию с шиком и обеспечить отцу и матери старость. Он не назвал меня лжецом. Гордость имела для него не меньшее значение, чем для меня.
   Перед отъездом я отправился в расположенный поблизости ювелирный магазин - дорогое заведение, на которое в прошлом я посматривал только издалека. Владелец смотрел на меня с подозрением, но, когда я вынул пачку денег, заговорил со мной очень вежливо. Цены здесь кусались даже в сравнении с той суммой, которую оставила мне О Чан. Для отца я выбрал часы "Ролекс", которые обошлись мне в три тысячи гонконгских долларов, а для мамы украшенные самоцветами дамские часики.
   После этих покупок мне едва хватило денег на билет, на выплату всех долгов (ведь я уже не собирался возвращаться) и на подарок домовладельцу.
   - Присмотрите за моей квартирой, - попросил я, зная, что он не возьмет денег просто так. - И купите что-нибудь своей внучке.
   Затем я навсегда попрощался с ним, со своей комнатой и с Гонконгом.
   142 "ЕЩЕ ОДНО КРУШЕНИЕ НАДЕЖД (Часть 2)"
   Мама была просто счастлива, что я вернулся, и поздравляла меня с успехом. При виде часов она чуть не расплакалась - они стали самой дорогой для нее вещью и первым подарком от меня. Отец не так радовался подарку. Я знал, что он гадает, откуда у меня такие деньги, так как понимает, что я не смог бы заработать их за такое короткое время.
   - Сынок, - тихо сказал он. - Помнишь, что я сказал тебе в аэропорту, когда мы улетали?
   Я кивнул.
   - Не волнуйся, папа, - ответил я. - Ничего такого, - Я пояснил, что мой контракт распространялся на три фильма, но мне удалось справиться с работой очень быстро, и студия даже выплатила мне премию. - А потом я решил, что в Гонконге хватает каскадеров. К тому же я хочу жить с родителями.
   Он взглянул на меня из-под своих густых бровей.
   - Ты вдруг превратился в хорошего сына, а? - заметил он.
   Мои щеки слегка покраснели:
   - Послушай, папа, если часы тебе не нравятся, я могу их забрать.
   - Нет, часы действительно замечательные, - сказал он. - Но я не так глуп, чтобы не знать, который час. Запомни это, Кон Сан.
   Он похлопал меня по спине и ушел, потирая рукавом циферблат своего новенького "Ролекса".
   143 "ЕЩЕ ОДНО КРУШЕНИЕ НАДЕЖД (Часть 3)"
   Какое-то время жизнь в посольстве текла так же, как после моего первого приезда в Канберру. Я ничем не занимался: мой английский еще был скверным. Я сидел в комнате, а когда становилось скучно, отправлялся на кухню, к отцу, и наблюдал за тем, как он готовит. Ребенком я просто докучал своим родителям, когда слонялся за ними по пятам, но теперь превратился в их позор.
   После того как отец чуть не выронил гору тарелку, натолкнувшись на меня, когда я угрюмо облокотился о стол, он отставил посуду и схватил меня за руку.
   - Сынок, - едва сдерживаясь, сказал он. - Мне уже шестьдесят. Я умею готовить и до сих пор зарабатываю себе на жизнь. Тебе двадцать лет. Сможешь ли ты драться, когда тебе стукнет шестьдесят?
   Вслед за этим он вытолкал меня из кухни.
   Я уловил его мысль. В тот же день я попросил маму записать меня на начальные курсы английского языка и начал прилагать все усилия к освоению полезных умений. Курсы были организованы при государственной школе, и их посещало множество арабов, китайцев и индийцев - людей со всего мира, эмигрировавших в Австралию. Преподавателем была женщина среднего возраста. Ростом она едва доходила мне до подбородка, а я был одним из самых низкорослых студентов.
   - Внимание, класс, у нас новый ученик, - прощебетала она, выводя меня перед новыми одноклассниками. Все они были уже взрослыми, большинство старше меня. Мне показалось, что ни один не понял, что она сказала. Молодой человек, как вас зовут? Мне удалось угадать смысл вопроса, и я ответил на ломаном английском:
   - Меня зовут Чан Кон Сан.
   - Прошу прощения? - переспросила она.
   - Кон Сан.
   Она заморгала.
   - Гонконг?
   - Да, - ответил я, решив, что она спрашивает, откуда я приехал.
   - Вас зовут Гонконг? Какое необычное имя.
   Я покачал головой:
   - Нет, меня зовут Кон Сан. Я приехал из Гонконга.
   На этом мой запас английских слов был исчерпан.
   - Ага, понятно, - сказала она. - Хорошо, тогда мы будем звать вас просто Стивен. Я снова покачал головой. Если уж меня хотели называть каким-то английским именем, то пусть им станет то, которое придумали в посольстве.
   - Пол, - предложил я.
   - Паф?!
   Я ткнул пальцем в грудь:
   - Я - Пол.
   Наконец она меня поняла, улыбнулась и представила классу как нового ученика Пола Чана.
   Мне стало понятно, что в этой группе учеба не отличается особой сложностью. Я усердно занимался - во всяком случае, старался это делать, но не смог продвинуться дальше азбуки. От попыток вслушиваться в слова учителя у меня начинала болеть голова, а яркий пейзаж за окнами неудержимо притягивал мое внимание. После долгих лет физической подвижности необходимость изо дня в день сидеть в классе стала настоящей пыткой. Я просто убивал время.
   - Папа, я бросаю курсы, - заявил я отцу после одного особенно изматывающего занятия. - Школа - это не для меня. Если я не могу двигаться, мне кажется, что я вот-вот взорвусь. Последние надежды отца в отношении моего образования растаяли, как дым. На следующий день он познакомил меня со своим другом по имени Джек - крупным и крепким австралийцем с грубыми руками и низким голосом.
   - Джек работает на стройке, - сказал отец. - Он сказал, что у них есть рабочие места. Тебе не нужно будет много говорить, а двигаться ты сможешь, сколько угодно.
   Перспектива таскать кирпичи под жарким солнцем не казалась мне особо привлекательной, но иного выбора просто не было. Пусть лучше меня каждый день колотят, лишь бы не сидеть в классе. Джек появился на следующее утро, чтобы отвести меня на работу.
   - Ты выглядишь достаточно сильным парнем, Кон Сан, - сказал он, усмехаясь в бледных лучах раннего утра. - Сможешь много работать, а?
   Я кивнул, хотя совсем не понял того, что он сказал. Затем мы пришли на стройку, где уже суетились рабочие.
   - Эй, Джек! - крикнул один из них, судя по всему его приятель. - Кто этот китаец? Джек посмотрел на меня и перевел взгляд на своего.приятеля. Он быстро сообразил, что "Кон Сан" совсем не относится к числу тех имен, которые легко запомнили бы австралийские строители.
   - Эх, черт возьми, зовите и его Джеком, - сказал он.
   - Это забавно, Джек, - заметил другой. - Как же мы будем вас различать?
   Остальные расхохотались.
   - Очень просто, - ответил мой спутник. - Я буду Большой Джек, а он Маленький Джек.
   Ладно, хватит болтать, давайте работать.
   Через месяц "Маленький Джек" превратился в "Джеки". Я решил, что это имя мне нравится, и даже начал поправлять сотрудников посольства, которые по-прежнему называли меня Полом.
   Так на свете появился Джеки Чан.
   144 "ЧАН И ЧАН (Часть 1)"
   Изнурительный труд на стройке занимал весь день, и, пока солнце стояло над горизонтом, я нечасто задумывался о своих неудачах. Однако вечера по-прежнему тянулись долго и мучительно. Я думал о том, что оставил позади, уехав из Гонконга; я вспоминал О Чан и ее доброту. Я размышлял о том, какой многообещающей когда-то была моя жизнь. Мне было трудно уснуть даже после тяжелого рабочего дня. Вместо того чтобы лежать без сна и ворочаться в постели, я нашел себе еще одну работу и помогал на кухне в местном китайском ресторанчике. Несмотря на таланты моего отца, готовить я не умел, зато мог нарезать овощи, а ресторану всегда нужны были крепкие руки. Моя жизнь превратилась в непрекращающийся водоворот: работа, усталый сон и опять работа. Я перестал думать о своем провале. Я вообще перестал думать.