Чандлер Бертрам. Темные измерения

   — Я ожидал от вас подобного, капитан Фландри. Что же касается вас, коммодор Граймс, мне удивительно и больно обнаружить, что ваш временной поток, очевидно, меньше скован условностями, чем мой.
   Граймс наконец-то почувствовал легкий укол вины. В определенном смысле он сам себе наставил рога — но это не оправдание.
   И какой удар: при этом любовном похождении его двойник, почти он сам, оказался посторонним. Чувства Граймса-второго было нетрудно представить.
   «Хотел бы я оказаться где-нибудь в другом месте, — подумал он. — Где угодно, только подальше», — и повторил вслух:
   — Поверьте, коммодор, я бы предпочел оказаться где-нибудь в другом месте. Где угодно, только подальше отсюда.
   И скептически усмехнулся. С этой ухмылкой на испачканном помадой лице он выглядел, как клоун.
   — А почему бы, черт меня дери, и нет?
   — Будь моя воля, вы бы уже там оказались, коммодор. Вы и сэр капитан Доминик Фландри, — у него почтительное обращение прозвучало на пару «э» длиннее.
   — Вам стоит только пожелать, коммодор. Скажите, есть какие-нибудь новости от коммандера Мэйхью и других псиоников?
   — Сейчас не время…
   — Самое время. Успех нашего дела, безопасность наших кораблей — несомненно, это вещи первостепенной важности.
   — Знаешь, он прав, — сказала Соня, появляясь в дверях с видом святой невинности.
   — Заткнись! — рявкнул Граймс. — Не лезь, куда не просят.
   — Знаешь, он прав, — сказала Мэгги, появляясь из-за спины коммодора, спокойная и невозмутимая.
   — Заткнись! — рявкнул Граймс II. — Не лезь, куда не просят.
   — Знаете, он прав, — манерно протянул Фландри.
   Граймс II прорычал что-то неразборчивое, после чего произнес:
   — Если вам так интересно, ваш Мэйхью и его приятели сумели передать Клариссе, чтобы она… выключила усилитель. Теперь помехи… ммм… убрали, и они разбираются в мыслях, которые витают на «Адлере» и вашем «Дальнем поиске». Я хотел сообщить, но подумал, что срочности нет и надо дать вам поспать… Ха-ха-ха.
   — Значит, пора составить план кампании, — задумчиво пробормотал Граймс I.
   — Да. В рубке. Должно пройти некоторое время, прежде чем я снова захочу зайти в свою каюту. И позвольте предложить вам, леди и джентльмены, перед собранием привести себя в приличествующий вид… приличествующий, по крайней мере, офицерам.
   Граймс с сомнением покосился на Соню и повернулся к Фландри:
   — Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашей уборной, сэр Доминик?
   — Будьте моим гостем, коммодор, — отозвался капитан и почти шепотом добавил: — В конце концов, я уже побывал у вас, а вы — у него.
   Граймс не хотел смеяться, но не удержался. Но если бы взглядом можно было убивать, он бы уже лежал, сраженный дуплетом. Как известно, у женщин нет чувства юмора.

Глава 20

 
   «Скиталец» и «Дальний поиск» синхронизировали уровни темпоральной прецессии. Яхта подошла ближе и пристроилась чуть ли не бок о бок. А чего еще ожидать от Эйрин… равно как и от любой женщины за рулем? По окончании маневра Граймс I с любопытством посмотрел, не прибавилось ли седины у его двойника.
   Должно быть, несколько волосков у них с Мэгги на счету… Однако собрание командиров необходимо было проводить на борту одного корабля, поскольку на «Адлере» из кожи бы вон вылезли, чтобы подслушать их разговор по Карлотти.
   И вот теперь все они сидели в рубке «Дальнего поиска»: оба Граймса, их жены, сэр Доминик, Эйрин, Траффорд, Смит (куда уж без него), Мэйхью и Метцентер. Каким-то образом Граймс I тоже оказался в кресле.
   Медленно и аккуратно он набил и раскурил трубку. Граймс II достал сигарету.
   «Ах ты, какой чувствительный, — подивился Граймс I. — Вот уж не думал, что тебе свойственно такое, старина Джон…»
   Трубка наконец разгорелась. Можно было начинать.
   — Итак, — произнес он. — Полагаю, всем известно, что наши псионики наконец-то заткнули несчастную псину. А потом покопались в мозгах наших добрых врагов. Верно?
   — Верно, сэр, — ответил Мэйхью.
   — Отлично. Тогда докладывайте, пожалуйста, коммандер.
   — С Клариссой все в порядке, — заговорил телепат. Голос у него стал совсем бесцветным. — Правда, ее мозг работает пока не в полную силу. Насколько ей — вернее, нам — удалось определить, команда «Поиска» жива и невредима….. пока. Что касается захватчиков, мы нашли целесообразным сосредоточиться на ключевых фигурах: докторе Дрютхене, капитане Блюменфельде и коммандере фон Дондерберге, который все еще руководит призовой командой на «Поиске». Доктор Дрютхен не вполне нормален и честолюбив до безумия. Он полагает, что лишь герцогство Вальдегрен сможет оценить по достоинству его талант, поскольку Конфедерация его не оценила. В ранние годы на него большое влияние оказала мать — эмигрантка из Вальдегрена. Кроме того, у Дрютхена прослеживаются весьма сильные садистские наклонности. Если бы фон Дондерберг не выполнял роли… сдерживающего фактора, судьба пленников могла оказаться печальной. Дрютхен все еще пытается убедить Блюменфельда шантажировать нас, чтобы развязать себе руки и завладеть Аутсайдером.
   Теперь фон Дондерберг. Впечатление, которое вы составили во время разговора по Карлотти, коммодор, соответствует действительности. Как большинство — хотя и не абсолютное — флотских офицеров, он считает себя прежде всего астронавтом. Да, нашим людям не повезло — на них чужая форма — но они тоже астронавты. Фон Дондерберг ненавидит Дрютхена, а тот его презирает.
   И наконец, капитан Блюменфельд. Вы снова не ошиблись, сэр. Он по сути своей политик, а для политиков характерен дефицит совести. Он собственную мать готов убить, только бы оказаться на пару дюймов ближе к цели. Как астронавт он довольно компетентен, а успех этой миссии сразу передвинет его на две ступеньки вверх по служебной лестнице. Капитан станет сотрудничать с Дрютхеном, если ему покажется, что это поможет делу. Но он прекрасно понимает, что жестокость в отношении команды «Дальнего поиска» — или, того хуже, убийство — может привести к войне между герцогством и Конфедерацией. Возможно, его правительство очень не против, но они опасаются, что в конфликт вступит Большой Брат. Если капитан получит «добро» от командования — а у нас создалось впечатление, что политические эксперты герцогства спешно вычисляют вероятность вмешательства Федерации — он позволит Дрютхену действовать. Пока что капитан надеется, что у нас возникнет спор по поводу чинов и главенства. Вот почему он дал нам время все обдумать — немного, но достаточно, — он посмотрел на Смита. — Как вам известно, по крайней мере, один из присутствующих ставит собственные интересы выше безопасности команды «Дальнего поиска».
   — Гхм, — Граймс задумчиво выпустил облачко дыма. — Вы согласны с этим, мистер Метцентер?
   — Да, коммодор. Коммандер Мэйхью изложил наши общие выводы.
   — Вот теперь вы все знаете, — сказал Граймс II. Сигареты, похоже, не слишком пришлись ему по вкусу. — И что мы будем делать? Вряд ли вы порадуете нас изобилием вариантов, сэр. Своего судна у вас нет, хотя…
   — Хотя я и веду себя, как у себя дома? — осведомился Граймс. — В некотором смысле, так оно и есть, как и…
   — «Поиск» не твой. И Мэгги тоже.
   — Замолчи! — рявкнула вышеупомянутая леди. — Не вмешивай личные отношения в серьезное дело!
   — Об этом надо было думать вчера ночью, — отрезал муж.
   Фландри рассмеялся.
   — А что стряслось ночью на этой посудине? — полюбопытствовала Эйрин, оценивающе разглядывая сэра Доминика.
   — Увы, вас здесь не было, — галантно отозвался он, и Соня бросила на него негодующий взгляд.
   — Просто небольшие домашние проблемы, — беззаботно отозвался Граймс I.
   — У некоторых странное представление о масштабе проблем, — прорычал Граймс II.
   — Не забывай, я тоже потерпевший. Фландри снова рассмеялся.
   — Послушайте, мы ведем себя как дети, — взмолился Граймс. — Так мы ни к чему не придем. Коммандер Мэйхью, вы обрисовали нам ситуацию. Очевидно, надо что-то предпринять до того, как Блюменфельд даст «добро» Дрютхену или начнет разыгрывать собственную партию. Я тут прикидывал, что мы можем сделать… и подумал о Клариссе. У тебя в каморке, на моем «Поиске», есть канцелярские принадлежности?
   — Конечно.
   — А чем можно писать, тем можно и рисовать…
   — Да. Но боги и демоны вряд ли спасут ситуацию.
   — А кто говорит о богах и демонах?
   Фландри, Эйрин и Траффорд, а также Граймс II и Мэгги Лэзенби с любопытством уставились на него.
   — Думаю, мне стоит кое-что пояснить. Кларисса — не просто телепатка. Она правнучка пещерного художника, который провалился в наше время. Лет полтораста назад его обнаружили на Кинсолвинге. Он специализировался на том, что рисовал различных зверушек… а потом эти зверушки попадались в ловушки охотников. Кларисса унаследовала его талант…
   — Невозможно, — категорически заявил Граймс II.
   — Я бы не сказал, коммодор. Я сам видел, как это происходит, и Кен Мэйхью тоже. И Соня.
   — Это правда, — спокойно подтвердила она.
   — То есть Кларисса может сыграть роль троянского коня… — пробормотал Фландри.
   — Вы уловили мысль. Конечно, есть одна неувязочка. Всякий раз, показывая этот… гхм… фокус, она принимала какой-нибудь галлюциноген.
   — И остальные присутствующие — тоже, — презрительно ухмыльнулся Смит.
   — Нет. По крайней мере, за подавляющее большинство я отвечаю. Так что основная проблема — привести ее в соответствующее состояние.
   — Это не проблема, — вмешался Мэйхью. Казалось, с его плеч упала огромная тяжесть: наконец-то он мог что-то сделать, чтоб спасти Клариссу. — Когда и муж, и жена — телепаты, их связывает нечто большее, чем любую пару нетелепатов. Они лучше чувствуют друг друга, больше… сопереживают. Если я что-нибудь приму, Кларисса почувствует то же самое. У меня будет «приход» — и у нее тоже.
   — Вот и славно, — с удовлетворением сказал Граймс. — Тогда свяжись с местным эскулапом и объясни ему, что именно тебе надо для входа в нужное состояние. Потом достучись до Клариссы и изложи ей нашу идею. Она должна просто нарисовать нас, одного за другим, и мы окажемся рядом с ней… — коммодор быстро оглядел рубку. — Нет, Кен, ты еще будешь в дурмане. Как насчет вас, мистер Метцентер? А вы, Фландри? И мы с Соней…
   — Посчитай и меня, — хрипло произнесла Эйрин. — Я в такие штучки не верю… но вдруг сработает? Я хочу поучаствовать.
   — И меня, — безо всякого энтузиазма добавил Траффорд. — А за кораблем может присмотреть и Таллентайр.
   Смит инициативы не проявил.
   Мэгги Лэзенби собиралась было предложить свою кандидатуру, но под долгим мрачным взглядом мужа закрыла рот.
   — Я не сильно расстроюсь, — произнес Граймс II, — если кое-кто из вас исчезнет отсюда и окажется у себя на борту.

Глава 21

 
   «Быть такого не может: магия — или как это еще назвать? — в рубке межзвездного корабля», — подумал Граймс. Но на Границе законы природы хотя и не отменяются, но и не навязываются к строгому соблюдению. А дело происходило за Границей.
   Коммодор покосился на Мэйхью, который недоверчиво рассматривал стаканчик с бесцветной жидкостью. Это, как небрежно заверил судовой врач, вызовет самые яркие и живые галлюцинации как минимум в семи измерениях… Под пристальными взглядами Граймса и прочих присутствующих псионик усмехнулся:
   — Теперь я знаю, что чувствовал Сократ.
   — Давай, Кен, — поторопил Граймс.
   — Мне пить эту гадость, а не тебе. Ну, ладно. Ваше здоровье, господа.
   Острый кадык псионика дернулся. Мэйхью облизал губы и провозгласил:
   — А неплохо… не слишком плохо… — его лицо расплылось в неопределенной гримасе, глаза расфокусировались. Он покачнулся, почти бессознательно нащупал кресло и плюхнулся в него.
   — Кларисса готова? — шепнул Граймс Метцентеру. — Вы с Триаланн следите за ней?
   — Конечно, коммодор.
   И тут Мэйхью удивительно ясно произнес:
   — Черные ягнята Дамбаллы. Но этого не может быть. Нет.
   «К черту твоих паршивых ягнят», — раздраженно подумал Граймс.
   — Кларисса, — голос Мэйхью звучал совсем тихо, почти неслышно. — Ты не должна была убивать Лесси.
   — К черту Лесси, — пробормотал Граймс.
   — Лучший друг человека — его… его?.. Но ягнята черные, а овчарки нет. Да.
   Метцентер взглянул на Граймса и ободряюще прошептал:
   — Это ненадолго, коммодор. Она уже начала рисовать. И на рисунках будут не черные ягнята, а, скорей, паршивые овцы.
   — Что верно, то верно, — хмыкнул Граймс II.
   Граймс I позволил себе улыбнуться. Пусть Метцентер развлекается каламбурами, а Граймс II — игрой в свободные ассоциации.
   Это все неважно. Главное — он скоро снова будет на своем корабле. Он осмотрел автоматический пистолет Минетти, одолженный напоследок двойником (к счастью, последний разделял вкусы коммодора по части оружия — как и всего остального). Граймс не сомневался, что окажется на борту «Поиска» первым. В конце концов, он познакомился с Клариссой даже раньше, чем Мэйхью. Он в последний раз оглядел группу, застывшую в готовности номер один. Все были вооружены: Соня, Траффорд и Метцентер — ручными лазерами, Эйрин — двумя уродливыми пистолетами пятидесятого калибра. Фландри сжимал непонятную штуковину, напоминающую творение иллюстратора подростковой фантастики.
   Граймс припомнил те два раза, когда видел Клариссу за работой. Он живо представил голую, выметенную ветрами гору на Кинсолвинге, черное небо с туманной линзой Галактики над горизонтом.
   Безо всякого усилия вспомнился яркий свет, заливающий мольберт с холстом, ящичек с красками. И женщина, обнаженная, если не считать небольшого клочка шкуры, делающая быстрые уверенные мазки кистью.¹²
   Внезапное сомнение охватило его.
   Тогда удалось создать идеальные условия. А сейчас, на борту «Дальнего поиска», захваченного врагами?
   Мэйхью в своем кресле, похоже, полностью отключился: глаза закрыты, челюсть отвисла, по подбородку стекает струйка слюны. Может быть, телепат принял слишком большую дозу того, что намешал ему доктор? А вдруг Кларисса тоже без сознания?
   Метцентер снова ободряюще улыбнулся коммодору и шепнул:
   — В любой момент…
   Фландри услышал и недоверчиво хмыкнул.
   Граймс повернулся, чтобы окоротить нахала…
   Но Фландри исчез.

Глава 22

 
   Фландри исчез.
   Граймс удивился. Почему не было хлопка? Воздух должен был ринуться во внезапно возникший вакуум. Может быть, точно такой же объем воздуха телепортировался из импровизированной камеры Клариссы, чтобы заполнить пространство, которое прежде занимал имперский капитан? Впрочем, какая разница? Магия — это искусство, а не наука.
   Итак, первый — Фландри. Кто следующий?
   Граймс был немало уязвлен: он знаком с Клариссой тысячу лет, Соня почти столько же. А она вызвала первым этого чужака, которого видела-то только один раз! Видимо, сэр Доминик произвел на нее сильное впечатление.
   Граймс повернулся к остальным.
   — Ну что ж, похоже, сработало. Но почему он?
   — А почему нет? — сладким голоском спросила Соня. — Он человек надежный и изобретательный.
   — И я рад, что он, наконец, слез с моей шеи, — добавил Граймс II. Он не высказал вслух надежду, что другие вскоре последуют его примеру, но все поняли.
   Мэйхью в кресле вздрогнул, словно ему приснился кошмар.
   — С ней все в порядке? — спросил Граймс у Метцентера.
   — Да, коммодор… — телепат как будто хотел что-то добавить, но сдержался.
   — Вы можете сказать ей, чтобы она и остальных перетащила?
   — Я… я попытаюсь. Но, понимаете, это для нее… очень большое напряжение.
   — Черт возьми, это срочно.
   — Я знаю, коммодор. Но не стоит ее торопить.
   — Дрютхен, фон Дондерберг… Они знают, что Фландри на борту?
   — Нет. Пока фон Дондерберг командует там, все, включая и кормежку пленников, происходит по расписанию. Маловероятно, что Клариссу и сэра Доминика побеспокоят.
   «Побеспокоят?» — подумал Граймс. Несколько странное выражение…
   — Потерпите, коммодор, — сказал Метцентер.
   Граймс никогда не узнал, сработало ли его собственное воображение или Метцентер специально передал ему эту картину. Так или иначе, он узнал, что происходило — вернее, произошло. Он увидел Клариссу, обнаженную — ибо этого требовали правила магии ее предка-дикаря, — уверенно и быстро работающую над наброском на сигнальной панели. Под ее пером возникает изображение человеческой фигуры… фигуры сэра Доминика. Какие тайные желания извлек из ее подсознания наркотик, принятый Мэйхью?
   И вдруг… Фландри оказался рядом.
   Беспринципный, нахальный Фландри вдруг очутился лицом к лицу с прекрасной обнаженной женщиной, жаждущей и открытой.
   Скорее всего, Метцентер не передавал коммодору свои ощущения, но, несомненно, считал его чувства. И тут в голове Граймса прозвучал голос:
   — Мэйхью не узнает. Мы об этом позаботимся.
   — Но… как она могла? — еле слышно спросил потрясенный Граймс.
   В ответ раздалось что-то вроде тихого смешка.
   — А как могли вы? А Соня? А Мэгги? Некоторые — в том числе и вы, коммодор — считаете, что путешествие в другую Вселенную — это все равно что поездка в отпуск. Вселенский отпуск, так сказать… Уж извините, вырвалось. А Кларисса была в таком же напряжении, как любой из нас, и даже большем. Так что для нее вполне естественно отблагодарить избавителя таким слегка архаичным способом. Вы ревнуете, коммодор?
   — Честно говоря, да, — ухмыльнувшись, признался Граймс.
   — Какого черта ты смеешься? — жестко вопросила Соня.
   — Ну, э-э-э… Я представил себе, куда могло занести сэра Доминика. Ты же знаешь, талант Клариссы несколько… своеобразен.
   — У тебя несколько своеобразное чувство юмора, — отозвалась она, но, похоже, слегка заволновалась.
   Больше картин в мозгу Граймса не возникало, и он был весьма признателен Метцентеру за эту любезность. Но он все еще не знал, когда Кларисса соберется возобновить свои магические экзерсисы.
   Он выбил трубку в одну из внушительных пепельниц, расставленных по всей рубке. Набил, разжег…
   — Пожалуйста, Джон, только не здесь, — сказала Кларисса. — И так дышать нечем.
   Она была обнажена, как ему и представлялось. Она стояла перед сигнальной панелью и вносила последние штрихи в портрет Граймса. Фландри сидел на койке. Он был полностью одет, только…
   — Вытрите с лица помаду, сэр Доминик, — холодно посоветовал Граймс.

Глава 23

 
   Кларисса не обратила внимания на эту реплику. Она оторвала лист с изображением Граймса, отложила его в сторону и начала новый набросок. Коммодор смотрел на ее работу поверх гладкого обнаженного плеча. Сходство было несомненным.
   — Сейчас, — напряженно прошептала Кларисса.
   И экс-императрица Эйрин, материализовавшись посреди рубки, чуть не сбила коммодора с ног.
   — Упс! — весело и бодро воскликнула она. — С ума сойти, я уже здесь. Может, накинешь что-нибудь, милочка? А то все эти мужики…
   — Мне так лучше работается, — безучастно возразила Кларисса.
   — Ш-ш-ш! Эта конура прослушивается, — осторожно предупредил Граймс.
   — Прослушивалась, — Фландри даже не удосужился понизить голос. — Весьма дилетантскими методами, хочу отметить.
   — Значит, вы приняли меры предосторожности заранее… — начал Граймс.
   — Заранее? — переспросил Фландри, чему-то улыбаясь. — Я всегда принимаю меры предосторожности, коммодор.
   Кларисса живописно покраснела от корней волос до пят, но продолжала рисовать.
   Следующей появилась Соня — и неодобрительно огляделась. Она была явно не прочь узнать подробности последних событий. Затем настала очередь Траффорда и, наконец, Метцентера. В маленькой каюте стало совсем не развернуться. Граймсу весьма не понравилось, что его жена примостилась на койке рядом с Фландри. Соня, в свою очередь, отнюдь не пришла в восторг, наблюдая Граймса, втиснутого между пышными формами Эйрин и обнаженной Клариссой. Кто-то сшиб контейнер с псионическим усилителем. Он не разбился, но крышка слетела, и по каюте распространился запах склепа.
   Соня с отвращением потянула носом.
   — Ну, и что теперь делать? — осведомилась она. — Я бы предложила Клариссе одеться, но боюсь, в такой обстановке это невозможно.
   — Это ваш корабль, коммодор, — заявил Фландри.
   — Гхм, — произнес Граймс. До него дошло, что операцию не худо было бы продумать получше и без спешки. — Когда тебя будут кормить в следующий раз, Кларисса?
   — Я… мои часы… в одежде, на койке. Фландри покопался в кучке одежды и извлек часы.
   — Одиннадцать тридцать пять по корабельному времени, — объявил он торжественно.
   — Через двадцать пять минут, — сказала Кларисса.
   — Тогда давайте подождем, — предложил Граймс. — Это недолго. Разделаемся с теми, кто принесет еду, а потом и со всеми остальными. И корабль наш.
   Фландри язвительно рассмеялся:
   — Великолепно, коммодор. Поистине великолепно. А если кто-нибудь успеет пальнуть в эту конуру, он уложит, как минимум, четверых одним выстрелом.
   — У вас есть идеи получше, капитан?
   — Конечно, — самодовольно ответил Фландри. — Если я не ошибаюсь, эти штуки в руках мадам Сони, капитана Траффорда и мистера Метцентера — лазерные пистолеты. В моей Вселенной они не в ходу, но у вас их, похоже, любят. Лазерный пистолет — не только оружие, но и инструмент. Режущий…
   — То есть мы выйдем сами, не дожидаясь, пока нас выпустят.
   — Воистину ослепительный проблеск понимания, сэр.
   — Давайте, капитан, — обратился Граймс к Траффорду, который стоял ближе всех к двери.
   Маленький капитан достал оружие, неторопливо отодвинул тонкую панель на прикладе и установил нужный уровень мощности.
   Граймс взял у Клариссы карандаш и, умудрившись протолкаться к двери, нарисовал на ней корявый круг.
   — Замок должен быть здесь, капитан. Если вы обведете его по контуру…
   — Я постараюсь коммодор.
   Узкий луч слепящего света вырвался из дула. Металл раскалился до синевы, но не растаял. Конструкции космического корабля изготавливают в расчете почти на любую ситуацию, в том числе и на подобную. Траффорд убрал палец с кнопки, передвинул регулятор дальше и повторил попытку.
   Граймс догадывался, что произойдет дальше. Как заметил Фландри, это был его корабль. Он бы предупредил остальных, но не мог упустить случая избавить капитана от самодовольной ухмылки.
   Воздух в каюте наполнился удушливым запахом горящей краски и металла. И…
   Зазвенели сигналы тревоги, одни ближе, другие дальше, коридоры «Дальнего поиска» задрожали от пронзительного воя. Потом к этому хору присоединился клаксон противопожарной системы, которая исторгла гору белой пены, покрывшей всех и вся. Фландри сыпал проклятиями, но в сравнении с сочной бранью Эйрин они звучали невинным лепетом.
   Однако дверь распахнулась.
   Граймс с пистолетом в руке протиснулся мимо Траффорда в ярко освещенный коридор. Соня, похожая на примитивистскую скульптуру из пенопласта, последовала за ним, затем — Траффорд и Эйрин. Последним из каморки выбрался Метцентер, пошатываясь и поддерживая Клариссу, которую словно вытащили из пенной ванны.
   — Кретин проклятый! Ты должен был знать… — прохрипел Фландри, пристроившийся за ним.
   — А я знал, — парировал Граймс. — Утихни, черт подери.
   Пена вываливалась в коридор. Граймс знаком велел остальным следовать его примеру, потом опустился на четвереньки и почти скрылся в омерзительных хлопьях. Сколько осталось до появления пожарного отряда? У законного экипажа «Поиска» это заняло бы считанные секунды; но Дрютхен и его шайка — не астронавты и, по крайней мере, один офицер с «Адлера» останется в рубке.
   Кто-то отключил с Ирену. Значит, о пожаре уже знают. Оглушительный вой смолк, и теперь можно было думать и руководить.
   — Не высовывайтесь, — бросил коммодор. — Они нас не увидят, а потом будет слишком поздно. Ублюдки явно тянут время. Вильямс с ребятами потушил бы пожар час назад.
   — Ургх, — ответила Соня сквозь пену.
   Наконец враги показались из-за угла коридора: высокая фигура в скафандре, судя по шипастому шлему — вальдегренец, и четверо в легких штатных скафандрах, толкавшие бак на колесиках.
   — Только лазеры, — прошептал коммодор. — Огонь!
   Лазерные лучи действуют бесшумно, но всякий, кто оказался у них на пути, обречен. Граймс не имел ни малейшего желания убивать пожарных — но нельзя допустить, чтобы кто-то предупредил Дрютхена и фон Дондерберга. Люди доктора — просто банда грабителей и сами подписали себе приговор. Обычное наказание за бунт — смерть. Вальдегренец подчиняется приказам, но ему нечего делать на корабле Граймса. То, что его ждет… скажем, это просто личное невезение.
   Граймс медленно поднялся на ноги, по пояс в пене. Пять человек, замерших на полу, несомненно, были мертвы. У каждого на скафандре можно было разглядеть с полдюжины аккуратных отверстий. По счастью, до кровопролития как такового дело не дошло: никому не пришло в голову размахивать лазером, как косой, так что при беглом осмотре скафандры могли показаться целыми.
   «Пятеро, — подумал Граймс, пытаясь справиться с тошнотой. — Фландри может надеть скафандр вальдегренца — ему пойдет. Потом мы с Соней. Кто еще? Эйрин, Метцентер, Траффорд, Кларисса?»