Страница:
Магдаленцы и, вероятно, также другие сообщества верхнего неолита использовали метательные дротики, механические приспособления (копьеметалки), позволявшие увеличить радиус действия и точность попадания.
Для производства этих орудий и приспособлений использовались специализированные инструменты, удовлетворявшие также новые потребности, связанные с ведением хозяйства, шитьем одежды, обустройством и украшением жилищ. Человек больше не довольствовался изготовлением орудий, позволявших осуществлять непосредственные потребности, и перешел к созданию инструментов для изготовления орудий, фактически вторичных и третьестепенных.
Кроме дерева и камня при производстве орудий люди теперь смогли использовать и другие материалы – кость, рог (оленя и др.), бивни слона (мамонта). Чтобы их обработать, использовался новый процесс, шлифовка, он применялся и к камням – это раньше помогало археологам, использовавшим старые принципы, в датировке периодов и культур каменного века. В изделиях из оленьего рога, кости и даже в плоских камнях стали делать круглые отверстия – не используя сверла, а лишь пользуясь вращательным движением. Таким образом создавались предпосылки для появления такого принципиального изобретения, как колесо.
Преследование ориньякцами и граветтианцами огромных стадных животных требовало объединения в большие группы – намного больше, чем естественная семья, и даже больше, чем те, что наблюдались у неандертальцев. Однако домыслы и предположения по поводу того, по каким принципам объединялись подобные группы, вряд ли состоятельны.
Определенное разделение труда между мужчинами и женщинами вполне представимо на основании современных аналогий, однако каждая «семья» или «семейство» вполне могли производить все необходимое. Каждая семья была самодостаточной и автономной.
Вместе с тем встречаются указания на обмен продуктами, нечто вроде торговли между отдельными сообществами, хотя обмениваемые продукты обычно представляли собой излишки, вовсе не обязательные. Так в пещерах долины Дордони (на юго-западе Франции) находят средиземноморские раковины. В Гагарине на Дону встречаются кремневые орудия, которые, похоже, принесены из мест, находившихся более чем в 110 километрах вниз по течению, таких как Костенки, где располагались другие большие стоянки.
Наконец, в мусорных кучах на магдаленских стоянках в долине Дордони находят кости морской рыбы, так что все выглядит так, будто происходили постоянные обмены товарами между прибрежными районами и находившимися во внутренней части континента сообществами, жившими тогда на территории Франции, современниками мамонтов и северных оленей.
Подобные связи прослеживаются и среди людей, недавно находившихся на той же стадии развития хозяйства, скажем магдаленцев. Очевидно, что верхнепалеолитические группы первобытных людей не были полностью изолированы друг от друга. Отмечаемый археологами обмен материальными предметами предоставлял и возможность обмена идеями.
Сообщества верхнего палеолита усовершенствовали тот духовный инструментарий, что мы ранее отметили среди неандертальцев. Погребение умерших у гримальдийцев и кроманьонцев сопровождалось более сложными ритуалами, чем у неандертальцев. В их могилах находят сосуды с пищей, орудия труда и украшения.
Часто находят кости, окрашенные охрой. Оплакивающие покойника родственники осыпали труп красным порошком, возможно трогательно надеясь, что таким образом вернут мертвенно-бледной коже тот цвет, что символизировал жизнь, и таким образом возвратят и самого умершего к жизни.
Подобная путаница символа с той вещью, что он символизировал, лежит в основе «благожелательной магии». Она симптоматична как верность традиции, так что обычай обсыпания покойного охрой сохранялся в течение 20 тысяч лет, что свидетельствует о его распространенности.
Также применялась охотничья магия, с помощью которой призывали к большей результативности охоты. Основные ее разновидности – имитация процесса охоты и принесение подношений перед небольшими фигурками животных или богини-матери, которые были вырезаны из камня или бивней мамонтов или вылеплены из глины. Археологи называют их фигурами Венеры. Обычно они имеют устрашающий вид, у них нет лиц, хотя признаки пола всегда выделялись. Они применялись в некоем ритуале плодородия, чтобы увеличить количество добычи. Замятнин предположил, что фигурки имитируют и магически стимулируют процесс воспроизводства животных и людей. В любом случае они означали, что граветтианцы, зная о воспроизводящей функции женщин, искали магическую форму, чтобы усилить ее у животных и растений, которые служили людям пищей.
Во Франции граветтианцы и их потомки магдаленцы разработали другие обряды. В глубоких выемках в слоях песчаника, пещерах, возможно находившихся в двух милях под землей, в непроницаемой тьме, освещаемой только слабым пламенем от жира, сжигаемого в каменной лампе с фитилем из мха, часто на скалистых поверхностях, доступных, только если встать кому-то на плечи, художники-маги рисовали или выбивали изображения носорогов, мамонтов, бизонов, северных оленей, которых употребляли в пищу.
Эти люди верили, что, когда нарисованного бизона заклинают с помощью искусных мазков мастера, реальный зверь падет от рук соплеменников художника-мага, будет убит и съеден. Изображение необычайно конкретно и не является абстрактным. Явно существовал предварительный набросок, и поэтому наблюдается сходство с реальной моделью. Повадки животного настолько тщательно изучены, что рисунок весьма точно изображает бизона.
Видимо, это магическое искусство оказалось настолько значимым для верований верхнего палеолита, что художник-маг освобождался от обязательного участия в охоте, чтобы сконцентрироваться на более действенном обряде. Ему предназначалась иная доля в ритуале охоты, он должен был принимать участие в ее испытаниях и трудностях, так сказать, духовно. И последнее. Изображения сделаны настолько искусно, что выглядят как произведения специально обучавшегося и специализировавшегося на изображениях животных художника-анималиста.
Действительно, в магдаленской стоянке Лимей в Дордони обнаружено множество каменных обломков, на которых выцарапано то, что походит на небольшие пробные кусочки пещерных изображений. Они выглядят так, будто их откорректировала рука мастера. Вероятно, это «собрание» представляет собой кусочки «тетрадей» своего рода школы художников. Следовательно, мы встречаемся с появлением первых специалистов, тех людей, что поддерживались общественными запасами еды и могли заниматься тем, что не приносило прямой выгоды сообществу. Следовательно, магдаленцы считали их магический вклад таким же значительным, как и проницательность следопыта, выслеживающего диких зверей, меткость лучника, бесстрашие охотника.
Экономические преимущества специализированного колдуна основывались на социально разрешенном суеверии. Все же превосходство, приобретенное таким образом колдуном, оказывалось возможным только потому, что как раз в это время охотничьи угодья и реки Франции были заполнены дичью и рыбой. Когда в конце оледенения лес поглотил сухую степь, магия не требовалась, поскольку бизоны, северные олени и мамонты исчезли, а вместе с ними исчезли магдаленцы и их искусство.
В конце последнего оледенения, когда тундра отступала на север, туда мигрировали и северные олени, за ними следовали и люди. Например, каждое лето группа охотников с отдаленного юга обычно направлялась в Гольштейн и разбивала лагерь рядом с болотом Майендорф неподалеку от Гамбурга. За сезон им удавалось убивать сотни северных оленей.
Однако первого убитого в сезоне оленя не ели. К его телу привязывали камень и бросали в болото, вероятно в качестве подношения духу оленя или земли. Если подобная интерпретация верна, идея жертвоприношения и некая соответствующая концепция духов должны были определиться и соотнестись с теорией, к которой пришли эти люди примерно 10 тысяч лет тому назад.
Так даже у первобытных людей палеолита выявляются зачатки религии, искупительные жертвы духам, осуществлявшиеся от лица всего сообщества, представления об эмоциях людей и их желаниях, противопоставленных неявным и неперсонифицированным силам, которые якобы контролировала «магия», часто предназначаясь для индивидуальных, а не социальных целей.
Искусство также углубляло духовную культуру сообществ верхнего палеолита. Вырезанные и нарисованные в пещерах Франции и Испании изображения вызывают такое же восхищение, как и искусство современных художников. Если они исполнялись в утилитарных целях и предназначались для магических ритуалов, то стремление сделать свой рисунок красивым не мешало художнику добиваться эстетического удовлетворения, даже если он видел не больше, чем Бетховен, создававший свою Девятую симфонию. Возможно, в первобытной магии определенную роль играла музыка, поскольку в пещерах нашли также дудки и свистки.
Такое же двойственное назначение имело украшение орудий охоты у граветтианцев и магдаленцев Франции и Испании жизнеподобными резными изображениями животных. Люди верхнего палеолита пытались подчеркнуть красоту и усилить выразительность, обращая внимания на свои тела и украшая их узорами.
В Африке у добытых на охоте животных вырывали зубы, в чем также видны отголоски ритуального искусства. У манси из Западной Сибири до сих пор на колыбель вешают зубы волка или медведя, чтобы младенец перенял охотничьи качества этих животных. Повсеместно раковины или зубы животных собирались, прокалывались и вешались на веревку, составляя ожерелья. Однако они служили не только украшениями, но и амулетами, защищавшими носителя от всякого зла.
Раковины каури настолько высоко ценились, что привозились в Дордонь из Средиземноморья, их значение определялось тем, что они напоминали вульву и потому связывались с плодородием. Браслеты изготавливались из бивней мамонтов. Тот, что из Украины, покрыт необычайно красивыми гравированными геометрическими узорами – меандрами.
Для австралийцев даже узоры, не обладавшие никаким внешним явным содержанием, все же наполнены значением, они способны рассказать свою историю и выражают некую магию. Еще в палеолите искусство неразрывно связалось с магическим ритуалом. Как тогда, так и сейчас они оказывались социально необходимыми. Возможно, не все согласятся с тем, что изображения коров на горных пастбищах, висящие на стене гостиной, или алмазное ожерелье на шее вдовы восходят к изображениям в кроманьонской пещере или бусам из раковин, но то, что это звенья одной цепочки, – несомненно.
Во время последнего оледенения у первобытных людей отмечается поразительная культура. Судя по относительно многочисленным сохранившимся скелетам, население существенно выросло. Очевидно, что и развитие культуры, и увеличение населения оказались возможными благодаря запасам еды, в изобилии обеспечивавшейся благодаря особым условиям и узко направленной деятельности сообществ. К концу оледенения эти условия изменились.
По мере того как таяли и отступали ледники, тундры и степи зарастали лесами, стада мамонтов, северных оленей, бизонов и лошадей мигрировали или вымирали. Вместе с их исчезновением культура охотившихся на них людей также увядала.
В начале голоцена в период времени, который археологи определяют как фаза мезолита, на смену обитавшим в пещерах граветтианцам и магдаленцам приходят небольшие группы, рассеянные в обширных лесах на открытых прогалинах, на морском побережье или в болотах, вдоль речных берегов. Эти люди охотились, ставили западни на лесную дичь, диких птиц и рыбу.
По сравнению с прошлыми временами мезолитические сообщества казались бедными. Тем не менее все они пользовались одним преимуществом: в мезолитических поселениях, расположенных в Португалии, Франции, в Прибалтике и в Крыму, впервые находят кости собак. Становится очевидным, что во время охоты на благородного оленя, дикую свинью (кабана), зайцев и прочую дичь собаки помогали людям.
Скорее всего, предок домашней собаки, волк или шакал, начал слоняться вокруг стоянок людей, питаясь падалью. В мезолитической Европе он впервые определяется как партнер человека, вместе с ним рыскавший в поиске пищи, используя необычайную смекалку будущего хозяина, помогая ему во время охоты и вознаграждаясь частью добычи.
И снова мезолитические сообщества, населявшие лесистые долины и распространенные от Испании и Британии до Урала (а также в Сибири. – Ред.), похоже, впервые разработали различные приспособления для обработки древесины. Именно использование ресурсов леса стало главным фактором, позволившим отделить голоцен (то есть геологическую эпоху, в которой мы живем, начавшуюся с окончанием последнего материкового оледенения на севере Европы) от верхнего плейстоцена.
Кроме весьма совершенных орудий, изготовленных с помощью отжимника, а также сделанных из оленьего рога, которые использовались к концу плейстоцена в Юго-Восточной Европе (Румынии и Венгрии), лесные жители мезолита вооружались орудиями с наконечниками, лезвиями из кремня или иного камня, заточенными, как и орудия из оленьего рога, посредством шлифовки.
Наконец, они собрали постоянные наборы плотничьих инструментов из топоров, тесел и долот, благодаря которым смогли решить проблему перемещения по снегу и льду, изготовив полозья (а также лыжи. – Ред.). Санные полозья, обнаруженные в финских торфяных трясинах, возможно, являются самыми древними подобными средствами передвижения.
Несмотря на все достижения, первобытные люди сохраняли палеолитический образ жизни, ибо в тот период прогресс практически не ощущался, он шел медленно, как и в плейстоцене. В ходе экономической революции некоторые сообщества отошли от первобытного образа жизни и начали развиваться гораздо быстрее. Поэтому утомительно было бы перечислять робкие шаги вперед, проделываемые первобытными обществами с конца ледникового периода до настоящего времени.
Судьба самых ярких первобытных людей палеолита – представителей магдаленской культуры во Франции – вполне позволяет показать биологическую ограниченность их хозяйственной деятельности. Счастливое стечение обстоятельств позволило им поддерживать рост населения, в некоторой степени иметь досуг, чтобы украсить свою жизнь блестящей духовной культурой. Однако магическая деятельность никак не влияла на увеличение запасов еды, которой, несмотря ни на что, все же оказывалось недостаточно. Поэтому население оставалось ограниченным и со временем даже вымирало вместе с исчезновением благоприятных условий.
К тем же самым выводам приходим на основании этнографического изучения современных первобытных людей. Племена краснокожих индейцев, живших на северо-западном побережье Америки, используя в качестве основы пищевого рациона лосося, создали даже более богатую во многих отношениях культуру. Они оказались и более многочисленными.
Кребер установил, что плотность населения в наиболее благоприятных районах достигала 1,7 человека на квадратную милю (0,66 чел. на 1 кв. км), что представляется совершенно исключительным показателем для первобытных народов. Даже на Атлантическом побережье тот же автор устанавливает плотность всего лишь в 0,26 человека на квадратную милю (0,1 на 1 кв. км), в то время как в прериях занимавшееся охотой население составляло не более 0,11 на квадратную милю (0,04 на 1 кв. км). Во всей Австралии население аборигенов никогда не превышало 200 тысяч человек, то есть его плотность составляла всего 0,03 человека на квадратную милю (0,012 чел. на 1 кв. км).
Однако какими бы приблизительными ни были подсчеты, они показывают, что экономика людей палеолита обеспечивала им лишь выживание. Homo sapiens оставался редким животным, каковым фактически и являлся первобытный человек. Отдельные племена первобытных людей достаточно долго жили по окраинам тропических джунглей, пустынь и ледяных полей, так что антропологи смогли изучить их духовную культуру. Они установили, что экономический уклад, основанный на собирательстве, действенно подпитывала система верований. Хотя мы не знаем, во что действительно верили первобытные люди в период палеолита или как были организованы сообщества граветтианцев или мустьерцев, тем не менее очевидно, что верования помогали им выжить, хотя и сильно отличались от представлений более развитых в экономическом отношении людей последующих эпох.
Тогдашние первобытные племена обычно представляли собой группы кланов, являвшиеся более стабильной и устойчивой структурой, нежели простая семья. Все члены клана считали себя мистическими потомками общего предка, который являлся тотемом клана.
Обычно тотем представлял собой съедобное животное, насекомое или растение, значимые для племенной экономики. Реже он связывался с природным явлением, особенностями пейзажа или орудиями, изготовленными человеком. В зависимости от господствовавшего в сообществе патриархата или матриархата тотемический предок соотносился с мужской, реже женской линиями.
Система родства, определявшая общие права и обязанности членов клана, особенно тех, кто находился в брачном возрасте, часто являлась «классификационной». Не только биологический отец, но и все мужские (или женские) родственники рассматривались как «отцы» (первые и вторые «отцы»), первые и вторые братья отца (или при матриархате «матери») как «братья».
Членство в клане теоретически определялось по «крови», но институализировалось посредством церемонии инициации, проводимой после достижения половой зрелости. Если «родство» обеспечивало право на инициацию, то те же самые обряды позволяли принимать в клан и посторонних. Вот почему родство членов клана являлось более или менее условным.
Полученной от охоты и рыбалки едой владели и пользовались сообща. Иногда сохранялось право на личную собственность, оружие, сосуды и украшения (одеяния). Порой признавалось право на заговоры и танцы.
Обычно пожилые люди пользовались властью и привилегиями, позволявшими им получать главную долю в дележе женщин и «богатства». Со временем подобные преимущества стали монополизироваться потомственными «вождями», иногда скапливавшими значительное богатство. Время от времени случались эндемические войны между племенами или даже между кланами, они отмечались даже в Австралии. Более часто они происходили в Америке, где служили для укрепления авторитета вождей.
Ритуалы первобытных людей выражались в имитационной магии и произнесении заговоров с целью добиться желаемого результата, который хотело иметь общество. Еще один комплекс ритуалов связывался с почитанием тотемного предка. Охотничьи верования заключались в обрядах для умилостивления духов животных. Обычно эти обряды совершались в определенные периоды года – перед началом сбора урожая или охоты. Не отделяя себя от окружающего мира, первобытные люди считали, что с помощью заговоров и ритуалов они могут управлять природными явлениями.
Нельзя утверждать, что кроме магического «управления» природой первобытные люди никогда не вступали во взаимодействие со сверхъестественными существами, которые определялись как «личные» или «божественные». Напротив, австралийские аборигены и прочие местные жители рассказывали истории или мифы о подобных существах. Подражание членов клана тотему, возможно, вело к персонификации предка. Они считали, что умершие находятся рядом, в своем незримом для живых мире. Поэтому к мертвым обращались с просьбой помочь в охоте, сборе урожая или победе в войне. Словесный рассказ о драматической церемонии и становился мифом.
Наконец, магия, хотя и не могла распространять свои результаты на исполнителей, оказывалась полезной в биологическом смысле. Испытания на выносливость, которыми сопровождалась инициация, способствовали не только социальной сплоченности, но и вселяли в будущего охотника и воина уверенность в своих силах, что способствовало его результативности. Одновременно его знакомили с обычаями клана.
Выше обозначенные замечания вовсе не призваны определить религию или социальную организацию всех первобытных людей. Палеолитические верования являются лишь первым этапом, с которого началось развитие разнообразной духовной и материальной культур среди последующих первобытных людей. Похожим образом существовала материальная культура среди людей палеолита, о которой говорилось в данной главе.
Глава 3
Для производства этих орудий и приспособлений использовались специализированные инструменты, удовлетворявшие также новые потребности, связанные с ведением хозяйства, шитьем одежды, обустройством и украшением жилищ. Человек больше не довольствовался изготовлением орудий, позволявших осуществлять непосредственные потребности, и перешел к созданию инструментов для изготовления орудий, фактически вторичных и третьестепенных.
Кроме дерева и камня при производстве орудий люди теперь смогли использовать и другие материалы – кость, рог (оленя и др.), бивни слона (мамонта). Чтобы их обработать, использовался новый процесс, шлифовка, он применялся и к камням – это раньше помогало археологам, использовавшим старые принципы, в датировке периодов и культур каменного века. В изделиях из оленьего рога, кости и даже в плоских камнях стали делать круглые отверстия – не используя сверла, а лишь пользуясь вращательным движением. Таким образом создавались предпосылки для появления такого принципиального изобретения, как колесо.
Преследование ориньякцами и граветтианцами огромных стадных животных требовало объединения в большие группы – намного больше, чем естественная семья, и даже больше, чем те, что наблюдались у неандертальцев. Однако домыслы и предположения по поводу того, по каким принципам объединялись подобные группы, вряд ли состоятельны.
Определенное разделение труда между мужчинами и женщинами вполне представимо на основании современных аналогий, однако каждая «семья» или «семейство» вполне могли производить все необходимое. Каждая семья была самодостаточной и автономной.
Вместе с тем встречаются указания на обмен продуктами, нечто вроде торговли между отдельными сообществами, хотя обмениваемые продукты обычно представляли собой излишки, вовсе не обязательные. Так в пещерах долины Дордони (на юго-западе Франции) находят средиземноморские раковины. В Гагарине на Дону встречаются кремневые орудия, которые, похоже, принесены из мест, находившихся более чем в 110 километрах вниз по течению, таких как Костенки, где располагались другие большие стоянки.
Наконец, в мусорных кучах на магдаленских стоянках в долине Дордони находят кости морской рыбы, так что все выглядит так, будто происходили постоянные обмены товарами между прибрежными районами и находившимися во внутренней части континента сообществами, жившими тогда на территории Франции, современниками мамонтов и северных оленей.
Подобные связи прослеживаются и среди людей, недавно находившихся на той же стадии развития хозяйства, скажем магдаленцев. Очевидно, что верхнепалеолитические группы первобытных людей не были полностью изолированы друг от друга. Отмечаемый археологами обмен материальными предметами предоставлял и возможность обмена идеями.
Сообщества верхнего палеолита усовершенствовали тот духовный инструментарий, что мы ранее отметили среди неандертальцев. Погребение умерших у гримальдийцев и кроманьонцев сопровождалось более сложными ритуалами, чем у неандертальцев. В их могилах находят сосуды с пищей, орудия труда и украшения.
Часто находят кости, окрашенные охрой. Оплакивающие покойника родственники осыпали труп красным порошком, возможно трогательно надеясь, что таким образом вернут мертвенно-бледной коже тот цвет, что символизировал жизнь, и таким образом возвратят и самого умершего к жизни.
Подобная путаница символа с той вещью, что он символизировал, лежит в основе «благожелательной магии». Она симптоматична как верность традиции, так что обычай обсыпания покойного охрой сохранялся в течение 20 тысяч лет, что свидетельствует о его распространенности.
Также применялась охотничья магия, с помощью которой призывали к большей результативности охоты. Основные ее разновидности – имитация процесса охоты и принесение подношений перед небольшими фигурками животных или богини-матери, которые были вырезаны из камня или бивней мамонтов или вылеплены из глины. Археологи называют их фигурами Венеры. Обычно они имеют устрашающий вид, у них нет лиц, хотя признаки пола всегда выделялись. Они применялись в некоем ритуале плодородия, чтобы увеличить количество добычи. Замятнин предположил, что фигурки имитируют и магически стимулируют процесс воспроизводства животных и людей. В любом случае они означали, что граветтианцы, зная о воспроизводящей функции женщин, искали магическую форму, чтобы усилить ее у животных и растений, которые служили людям пищей.
Во Франции граветтианцы и их потомки магдаленцы разработали другие обряды. В глубоких выемках в слоях песчаника, пещерах, возможно находившихся в двух милях под землей, в непроницаемой тьме, освещаемой только слабым пламенем от жира, сжигаемого в каменной лампе с фитилем из мха, часто на скалистых поверхностях, доступных, только если встать кому-то на плечи, художники-маги рисовали или выбивали изображения носорогов, мамонтов, бизонов, северных оленей, которых употребляли в пищу.
Эти люди верили, что, когда нарисованного бизона заклинают с помощью искусных мазков мастера, реальный зверь падет от рук соплеменников художника-мага, будет убит и съеден. Изображение необычайно конкретно и не является абстрактным. Явно существовал предварительный набросок, и поэтому наблюдается сходство с реальной моделью. Повадки животного настолько тщательно изучены, что рисунок весьма точно изображает бизона.
Видимо, это магическое искусство оказалось настолько значимым для верований верхнего палеолита, что художник-маг освобождался от обязательного участия в охоте, чтобы сконцентрироваться на более действенном обряде. Ему предназначалась иная доля в ритуале охоты, он должен был принимать участие в ее испытаниях и трудностях, так сказать, духовно. И последнее. Изображения сделаны настолько искусно, что выглядят как произведения специально обучавшегося и специализировавшегося на изображениях животных художника-анималиста.
Действительно, в магдаленской стоянке Лимей в Дордони обнаружено множество каменных обломков, на которых выцарапано то, что походит на небольшие пробные кусочки пещерных изображений. Они выглядят так, будто их откорректировала рука мастера. Вероятно, это «собрание» представляет собой кусочки «тетрадей» своего рода школы художников. Следовательно, мы встречаемся с появлением первых специалистов, тех людей, что поддерживались общественными запасами еды и могли заниматься тем, что не приносило прямой выгоды сообществу. Следовательно, магдаленцы считали их магический вклад таким же значительным, как и проницательность следопыта, выслеживающего диких зверей, меткость лучника, бесстрашие охотника.
Экономические преимущества специализированного колдуна основывались на социально разрешенном суеверии. Все же превосходство, приобретенное таким образом колдуном, оказывалось возможным только потому, что как раз в это время охотничьи угодья и реки Франции были заполнены дичью и рыбой. Когда в конце оледенения лес поглотил сухую степь, магия не требовалась, поскольку бизоны, северные олени и мамонты исчезли, а вместе с ними исчезли магдаленцы и их искусство.
В конце последнего оледенения, когда тундра отступала на север, туда мигрировали и северные олени, за ними следовали и люди. Например, каждое лето группа охотников с отдаленного юга обычно направлялась в Гольштейн и разбивала лагерь рядом с болотом Майендорф неподалеку от Гамбурга. За сезон им удавалось убивать сотни северных оленей.
Однако первого убитого в сезоне оленя не ели. К его телу привязывали камень и бросали в болото, вероятно в качестве подношения духу оленя или земли. Если подобная интерпретация верна, идея жертвоприношения и некая соответствующая концепция духов должны были определиться и соотнестись с теорией, к которой пришли эти люди примерно 10 тысяч лет тому назад.
Так даже у первобытных людей палеолита выявляются зачатки религии, искупительные жертвы духам, осуществлявшиеся от лица всего сообщества, представления об эмоциях людей и их желаниях, противопоставленных неявным и неперсонифицированным силам, которые якобы контролировала «магия», часто предназначаясь для индивидуальных, а не социальных целей.
Искусство также углубляло духовную культуру сообществ верхнего палеолита. Вырезанные и нарисованные в пещерах Франции и Испании изображения вызывают такое же восхищение, как и искусство современных художников. Если они исполнялись в утилитарных целях и предназначались для магических ритуалов, то стремление сделать свой рисунок красивым не мешало художнику добиваться эстетического удовлетворения, даже если он видел не больше, чем Бетховен, создававший свою Девятую симфонию. Возможно, в первобытной магии определенную роль играла музыка, поскольку в пещерах нашли также дудки и свистки.
Такое же двойственное назначение имело украшение орудий охоты у граветтианцев и магдаленцев Франции и Испании жизнеподобными резными изображениями животных. Люди верхнего палеолита пытались подчеркнуть красоту и усилить выразительность, обращая внимания на свои тела и украшая их узорами.
В Африке у добытых на охоте животных вырывали зубы, в чем также видны отголоски ритуального искусства. У манси из Западной Сибири до сих пор на колыбель вешают зубы волка или медведя, чтобы младенец перенял охотничьи качества этих животных. Повсеместно раковины или зубы животных собирались, прокалывались и вешались на веревку, составляя ожерелья. Однако они служили не только украшениями, но и амулетами, защищавшими носителя от всякого зла.
Раковины каури настолько высоко ценились, что привозились в Дордонь из Средиземноморья, их значение определялось тем, что они напоминали вульву и потому связывались с плодородием. Браслеты изготавливались из бивней мамонтов. Тот, что из Украины, покрыт необычайно красивыми гравированными геометрическими узорами – меандрами.
Для австралийцев даже узоры, не обладавшие никаким внешним явным содержанием, все же наполнены значением, они способны рассказать свою историю и выражают некую магию. Еще в палеолите искусство неразрывно связалось с магическим ритуалом. Как тогда, так и сейчас они оказывались социально необходимыми. Возможно, не все согласятся с тем, что изображения коров на горных пастбищах, висящие на стене гостиной, или алмазное ожерелье на шее вдовы восходят к изображениям в кроманьонской пещере или бусам из раковин, но то, что это звенья одной цепочки, – несомненно.
Во время последнего оледенения у первобытных людей отмечается поразительная культура. Судя по относительно многочисленным сохранившимся скелетам, население существенно выросло. Очевидно, что и развитие культуры, и увеличение населения оказались возможными благодаря запасам еды, в изобилии обеспечивавшейся благодаря особым условиям и узко направленной деятельности сообществ. К концу оледенения эти условия изменились.
По мере того как таяли и отступали ледники, тундры и степи зарастали лесами, стада мамонтов, северных оленей, бизонов и лошадей мигрировали или вымирали. Вместе с их исчезновением культура охотившихся на них людей также увядала.
В начале голоцена в период времени, который археологи определяют как фаза мезолита, на смену обитавшим в пещерах граветтианцам и магдаленцам приходят небольшие группы, рассеянные в обширных лесах на открытых прогалинах, на морском побережье или в болотах, вдоль речных берегов. Эти люди охотились, ставили западни на лесную дичь, диких птиц и рыбу.
По сравнению с прошлыми временами мезолитические сообщества казались бедными. Тем не менее все они пользовались одним преимуществом: в мезолитических поселениях, расположенных в Португалии, Франции, в Прибалтике и в Крыму, впервые находят кости собак. Становится очевидным, что во время охоты на благородного оленя, дикую свинью (кабана), зайцев и прочую дичь собаки помогали людям.
Скорее всего, предок домашней собаки, волк или шакал, начал слоняться вокруг стоянок людей, питаясь падалью. В мезолитической Европе он впервые определяется как партнер человека, вместе с ним рыскавший в поиске пищи, используя необычайную смекалку будущего хозяина, помогая ему во время охоты и вознаграждаясь частью добычи.
И снова мезолитические сообщества, населявшие лесистые долины и распространенные от Испании и Британии до Урала (а также в Сибири. – Ред.), похоже, впервые разработали различные приспособления для обработки древесины. Именно использование ресурсов леса стало главным фактором, позволившим отделить голоцен (то есть геологическую эпоху, в которой мы живем, начавшуюся с окончанием последнего материкового оледенения на севере Европы) от верхнего плейстоцена.
Кроме весьма совершенных орудий, изготовленных с помощью отжимника, а также сделанных из оленьего рога, которые использовались к концу плейстоцена в Юго-Восточной Европе (Румынии и Венгрии), лесные жители мезолита вооружались орудиями с наконечниками, лезвиями из кремня или иного камня, заточенными, как и орудия из оленьего рога, посредством шлифовки.
Наконец, они собрали постоянные наборы плотничьих инструментов из топоров, тесел и долот, благодаря которым смогли решить проблему перемещения по снегу и льду, изготовив полозья (а также лыжи. – Ред.). Санные полозья, обнаруженные в финских торфяных трясинах, возможно, являются самыми древними подобными средствами передвижения.
Несмотря на все достижения, первобытные люди сохраняли палеолитический образ жизни, ибо в тот период прогресс практически не ощущался, он шел медленно, как и в плейстоцене. В ходе экономической революции некоторые сообщества отошли от первобытного образа жизни и начали развиваться гораздо быстрее. Поэтому утомительно было бы перечислять робкие шаги вперед, проделываемые первобытными обществами с конца ледникового периода до настоящего времени.
Судьба самых ярких первобытных людей палеолита – представителей магдаленской культуры во Франции – вполне позволяет показать биологическую ограниченность их хозяйственной деятельности. Счастливое стечение обстоятельств позволило им поддерживать рост населения, в некоторой степени иметь досуг, чтобы украсить свою жизнь блестящей духовной культурой. Однако магическая деятельность никак не влияла на увеличение запасов еды, которой, несмотря ни на что, все же оказывалось недостаточно. Поэтому население оставалось ограниченным и со временем даже вымирало вместе с исчезновением благоприятных условий.
К тем же самым выводам приходим на основании этнографического изучения современных первобытных людей. Племена краснокожих индейцев, живших на северо-западном побережье Америки, используя в качестве основы пищевого рациона лосося, создали даже более богатую во многих отношениях культуру. Они оказались и более многочисленными.
Кребер установил, что плотность населения в наиболее благоприятных районах достигала 1,7 человека на квадратную милю (0,66 чел. на 1 кв. км), что представляется совершенно исключительным показателем для первобытных народов. Даже на Атлантическом побережье тот же автор устанавливает плотность всего лишь в 0,26 человека на квадратную милю (0,1 на 1 кв. км), в то время как в прериях занимавшееся охотой население составляло не более 0,11 на квадратную милю (0,04 на 1 кв. км). Во всей Австралии население аборигенов никогда не превышало 200 тысяч человек, то есть его плотность составляла всего 0,03 человека на квадратную милю (0,012 чел. на 1 кв. км).
Однако какими бы приблизительными ни были подсчеты, они показывают, что экономика людей палеолита обеспечивала им лишь выживание. Homo sapiens оставался редким животным, каковым фактически и являлся первобытный человек. Отдельные племена первобытных людей достаточно долго жили по окраинам тропических джунглей, пустынь и ледяных полей, так что антропологи смогли изучить их духовную культуру. Они установили, что экономический уклад, основанный на собирательстве, действенно подпитывала система верований. Хотя мы не знаем, во что действительно верили первобытные люди в период палеолита или как были организованы сообщества граветтианцев или мустьерцев, тем не менее очевидно, что верования помогали им выжить, хотя и сильно отличались от представлений более развитых в экономическом отношении людей последующих эпох.
Тогдашние первобытные племена обычно представляли собой группы кланов, являвшиеся более стабильной и устойчивой структурой, нежели простая семья. Все члены клана считали себя мистическими потомками общего предка, который являлся тотемом клана.
Обычно тотем представлял собой съедобное животное, насекомое или растение, значимые для племенной экономики. Реже он связывался с природным явлением, особенностями пейзажа или орудиями, изготовленными человеком. В зависимости от господствовавшего в сообществе патриархата или матриархата тотемический предок соотносился с мужской, реже женской линиями.
Система родства, определявшая общие права и обязанности членов клана, особенно тех, кто находился в брачном возрасте, часто являлась «классификационной». Не только биологический отец, но и все мужские (или женские) родственники рассматривались как «отцы» (первые и вторые «отцы»), первые и вторые братья отца (или при матриархате «матери») как «братья».
Членство в клане теоретически определялось по «крови», но институализировалось посредством церемонии инициации, проводимой после достижения половой зрелости. Если «родство» обеспечивало право на инициацию, то те же самые обряды позволяли принимать в клан и посторонних. Вот почему родство членов клана являлось более или менее условным.
Полученной от охоты и рыбалки едой владели и пользовались сообща. Иногда сохранялось право на личную собственность, оружие, сосуды и украшения (одеяния). Порой признавалось право на заговоры и танцы.
Обычно пожилые люди пользовались властью и привилегиями, позволявшими им получать главную долю в дележе женщин и «богатства». Со временем подобные преимущества стали монополизироваться потомственными «вождями», иногда скапливавшими значительное богатство. Время от времени случались эндемические войны между племенами или даже между кланами, они отмечались даже в Австралии. Более часто они происходили в Америке, где служили для укрепления авторитета вождей.
Ритуалы первобытных людей выражались в имитационной магии и произнесении заговоров с целью добиться желаемого результата, который хотело иметь общество. Еще один комплекс ритуалов связывался с почитанием тотемного предка. Охотничьи верования заключались в обрядах для умилостивления духов животных. Обычно эти обряды совершались в определенные периоды года – перед началом сбора урожая или охоты. Не отделяя себя от окружающего мира, первобытные люди считали, что с помощью заговоров и ритуалов они могут управлять природными явлениями.
Нельзя утверждать, что кроме магического «управления» природой первобытные люди никогда не вступали во взаимодействие со сверхъестественными существами, которые определялись как «личные» или «божественные». Напротив, австралийские аборигены и прочие местные жители рассказывали истории или мифы о подобных существах. Подражание членов клана тотему, возможно, вело к персонификации предка. Они считали, что умершие находятся рядом, в своем незримом для живых мире. Поэтому к мертвым обращались с просьбой помочь в охоте, сборе урожая или победе в войне. Словесный рассказ о драматической церемонии и становился мифом.
Наконец, магия, хотя и не могла распространять свои результаты на исполнителей, оказывалась полезной в биологическом смысле. Испытания на выносливость, которыми сопровождалась инициация, способствовали не только социальной сплоченности, но и вселяли в будущего охотника и воина уверенность в своих силах, что способствовало его результативности. Одновременно его знакомили с обычаями клана.
Выше обозначенные замечания вовсе не призваны определить религию или социальную организацию всех первобытных людей. Палеолитические верования являются лишь первым этапом, с которого началось развитие разнообразной духовной и материальной культур среди последующих первобытных людей. Похожим образом существовала материальная культура среди людей палеолита, о которой говорилось в данной главе.
Глава 3
НЕОЛИТИЧЕСКОЕ ВАРВАРСТВО
Переход к неолиту можно рассматривать как экономическую и научную революцию, превратившую людей из чистых потребителей в активных партнеров природы. Поводом для этого послужили резкие изменения климата, завершившие эпоху плейстоцена. Таяние северных ледниковых щитов не только обратило прилегавшие к ледникам степи и тундры Европы в зону умеренных лесов, но также способствовало трансформированию лесостепей и степей, расположенных к югу от Средиземного моря и на Ближнем Востоке, в пустыни, прерывавшиеся оазисами.
Преобразования затронули не только магдаленцев как наиболее прогрессивное первобытное сообщество древнего каменного века, которое весьма успешно приспособилось к особенностям окружающей среды периода плейстоцена, но и множество более мелких групп людей, живших южнее и создавших менее специализированные и не столь яркие культуры.
Первым проявлением данного процесса стал переход от собирательства к выращиванию необходимых растений. Очевидно, пока мужчины охотились, женщины выявили среди съедобных семян диких растений наиболее урожайные, сходные с пшеницей и ячменем. Решительным шагом стала преднамеренная посадка подобных семян в подходящую почву и культивирование посадок путем орошения и других мероприятий. Действовавшие подобным образом члены общества начали активно производить еду, пополняя собственные запасы. Вероятно, эти меры изменяли общее количество добываемого сообществом продовольствия, поддерживая рост населения.
Произошедшее стало первым шагом в эволюции неолита, позволяя отличить его от предшествующих эпох. По археологическим данным, этот процесс лучше всего проиллюстрирован в пещерах, расположенных в горе Кармель в Палестине. В них обитали натуфианцы, так называли жителей здешних пещер. Используемые ими кремневые орудия весьма схожи с теми, что бытовали среди мезолитического населения Европы.
Они также использовали некоторые особенные кремневые орудия – мелкие кремни, вставленные в кость ребра. Получалось нечто наподобие серпов, применявшихся для срезания травяных стеблей или соломы. Это доказывает особая и весьма тщательная заточка кремней, но, к сожалению, по археологическим находкам невозможно установить, какой вид травы срезался, являлась ли она культурной или дикой.
Большинство известных этнографам первобытных сообществ продвинулись не далее, чем до разведения некоторых зерновых культур и других растений. Кроме того, неолитические сообщества Ближнего Востока, а также Средиземноморья (района, расположенного южнее альпийских гор, чью культуру мы унаследовали) также одомашнили некоторых животных, служивших людям источником пищи.
Практически в тех же районах Азии, где произрастали дикие предки пшеницы и ячменя, обитали также дикие козлы, бараны, крупный рогатый скот и свиньи. Теперь охотники, чьи женщины разводили растения, предложили животным, на которых они охотились (очевидно, захваченным телятам, ягнятам, козлятам, поросятам), корм, возможно в виде остатков жнивья и соломы. Поэтому животные постепенно переселились в оазисы, люди начали изучать их привычки и перестали их убивать, пытались приручить и сделать зависимыми от регулярно предлагаемого корма.
Однако по данному поводу существуют две точки зрения. Одна школа этнографов придерживается мнения, что разведение скота прямо связано с охотой, без вмешательства процесса культивации. Получается, что разнородное животноводство обязано своим возникновением завоеванию пастбищ, вызвавшему появление смешанных или разнородных сообществ.
Однако по археологическим данным, древнейшие неолитические сообщества состояли из обрабатывавших землю скотоводов, уже одомашнивших некоторых животных из перечисленных выше. Постоянный поиск источников воды и пастбищ, защита от хищных зверей позволили приумножаться стадам.
Возможно, со временем люди обнаружили, что животные представляли собой не только источник пищи и шкур, но также живые запасы продуктов и ходячие гардеробные. Коров, коз и овец разводили, чтобы получить пищу в виде молока, при этом их теперь не убивали. Некоторые разновидности овец начали разводить с целью получения шерсти. Скорее всего, дающие шерсть овцы стали результатом отбора – у большинства диких овец мех жесткий и короткий.
Показанное нами вторжение в дикую природу вовсе не остановило поисков новых источников пищи. Большинство из известных сообществ эпохи неолита и варварских объединений недавних времен также создали новые вещества, усовершенствовав исходные продукты природы.
Преобразования затронули не только магдаленцев как наиболее прогрессивное первобытное сообщество древнего каменного века, которое весьма успешно приспособилось к особенностям окружающей среды периода плейстоцена, но и множество более мелких групп людей, живших южнее и создавших менее специализированные и не столь яркие культуры.
Первым проявлением данного процесса стал переход от собирательства к выращиванию необходимых растений. Очевидно, пока мужчины охотились, женщины выявили среди съедобных семян диких растений наиболее урожайные, сходные с пшеницей и ячменем. Решительным шагом стала преднамеренная посадка подобных семян в подходящую почву и культивирование посадок путем орошения и других мероприятий. Действовавшие подобным образом члены общества начали активно производить еду, пополняя собственные запасы. Вероятно, эти меры изменяли общее количество добываемого сообществом продовольствия, поддерживая рост населения.
Произошедшее стало первым шагом в эволюции неолита, позволяя отличить его от предшествующих эпох. По археологическим данным, этот процесс лучше всего проиллюстрирован в пещерах, расположенных в горе Кармель в Палестине. В них обитали натуфианцы, так называли жителей здешних пещер. Используемые ими кремневые орудия весьма схожи с теми, что бытовали среди мезолитического населения Европы.
Они также использовали некоторые особенные кремневые орудия – мелкие кремни, вставленные в кость ребра. Получалось нечто наподобие серпов, применявшихся для срезания травяных стеблей или соломы. Это доказывает особая и весьма тщательная заточка кремней, но, к сожалению, по археологическим находкам невозможно установить, какой вид травы срезался, являлась ли она культурной или дикой.
Большинство известных этнографам первобытных сообществ продвинулись не далее, чем до разведения некоторых зерновых культур и других растений. Кроме того, неолитические сообщества Ближнего Востока, а также Средиземноморья (района, расположенного южнее альпийских гор, чью культуру мы унаследовали) также одомашнили некоторых животных, служивших людям источником пищи.
Практически в тех же районах Азии, где произрастали дикие предки пшеницы и ячменя, обитали также дикие козлы, бараны, крупный рогатый скот и свиньи. Теперь охотники, чьи женщины разводили растения, предложили животным, на которых они охотились (очевидно, захваченным телятам, ягнятам, козлятам, поросятам), корм, возможно в виде остатков жнивья и соломы. Поэтому животные постепенно переселились в оазисы, люди начали изучать их привычки и перестали их убивать, пытались приручить и сделать зависимыми от регулярно предлагаемого корма.
Однако по данному поводу существуют две точки зрения. Одна школа этнографов придерживается мнения, что разведение скота прямо связано с охотой, без вмешательства процесса культивации. Получается, что разнородное животноводство обязано своим возникновением завоеванию пастбищ, вызвавшему появление смешанных или разнородных сообществ.
Однако по археологическим данным, древнейшие неолитические сообщества состояли из обрабатывавших землю скотоводов, уже одомашнивших некоторых животных из перечисленных выше. Постоянный поиск источников воды и пастбищ, защита от хищных зверей позволили приумножаться стадам.
Возможно, со временем люди обнаружили, что животные представляли собой не только источник пищи и шкур, но также живые запасы продуктов и ходячие гардеробные. Коров, коз и овец разводили, чтобы получить пищу в виде молока, при этом их теперь не убивали. Некоторые разновидности овец начали разводить с целью получения шерсти. Скорее всего, дающие шерсть овцы стали результатом отбора – у большинства диких овец мех жесткий и короткий.
Показанное нами вторжение в дикую природу вовсе не остановило поисков новых источников пищи. Большинство из известных сообществ эпохи неолита и варварских объединений недавних времен также создали новые вещества, усовершенствовав исходные продукты природы.