Чечнева Марина. 'Ласточки' над фронтом

   Аню рано стала привлекать авиация. Старший брат Яков бия инструктором по парашютному и планерному спорту в дорожно-транспортном совете Осоавиахиме. Его рассказы родили желание у девочки попробовать свои силы, испытать свою волю. В 14 лет ученицей 9-го класса Аня пропадает у парашютной вышки. Прыжки с 70-метровой высоты приносят счастливое ощущение полета, гордое сознание преодоления себя. Летала Аня и на планере. На высоту 25 метров. Эти первые небольшие высоты и стали началом пути в небо.
   Школьная подруга Вера Чекорская не переставала удивляться:
   - Как ты, Анечка, все успеваешь? Учишься хорошо, с пионерами своими столько возишься, а уже про спорт и не говорю. Велосипед, волейбол, лыжи, а теперь еще и планеризм. Откуда времени на все взять?
   - Захочешь - успеешь, - поблескивая своими красивыми глазами, с юным задором отвечала Аня. - А всерьез - ты только не улыбайся, что я высоким стилем говорю, - у меня цель большая. Ради такой цели можно не жалеть сил. Я твердо решила стать летчицей.
   Аня упорно шла к поставленной цели. В 1937 году окончена школа. В родном Казатине аэроклуба не было, и Аня уезжает в Ереван к тете. Начинает работать библиотекарем в Ереванском аэроклубе. И поступает одновременно учиться на пилотское отделение. После окончания теоретического курса все экзамены сдала на отлично и, счастливая, начала осваивать практические полеты. В июле 1939 года инструктор Иван Становое выпустил в первый самостоятельный полет упорную ученицу.
   После нескольких полетов Аня еще тверже, чем прежде, решила посвятить жизнь авиации. Она совершенствует свое летное мастерство, становится летчиком-инструктором. Она думала поступать в авиационный институт и, учась, продолжать полеты в аэроклубе. Эти планы нарушила война.
   К нам в полк Высоцкая пришла из 145-й отдельной авиаэскадрильи, выполнявшей задания командования по связи и базировавшейся в Тбилиси. Не один десяток таких полетов выполнила и Аня.
   Аню зачислили в мое звено, и мы очень быстро подружились. Она мне сразу понравилась, да и не только мне, - веселая, неунывающая, всегда с милой улыбкой, всегда готовая помочь. Аню отличала активная доброта, внимание к людям. Ее не надо было просить о помощи, она сама сразу замечала, когда кому-то было трудно, и спешила сделать все, что могла.
   До боевых вылетов было еще далеко. Нужно пройти тренировки в дневных условиях - полеты по кругу, в закрытой кабине по маршруту. Потом перешли к тренировочным ночным полетам. В начале 1943 года наш фронт перешел в наступление. Мы наносили бомбовые удары по отступающему противнику в Ставрополье. Напряженная обстановка заставляла летать в любую погоду. Но как только появлялось "окно", мы вместе с командиром эскадрильи Татьяной Макаровой тренировали новую летчицу. Не все сразу получалось у Ани, "о ее отличало огромное терпение и трудолюбие. Упорно преодолевая трудности, она училась мастерству у опытных летчиц.
   Кроме летной учебы у младшего лейтенанта Высоцкой было немало обязанностей: дежурство на старте и по полку, быть часовым и оперативным дежурным, приходилось помогать и техникам в подготовке машин к очередной боевой ночи, когда экипажи отдыхали после полетов. Все эти обязанности Аня выполняла. Ей была свойственна глубоко сознательная внутренняя дисциплина. Даже в наших дружеских разговорах - беседах по душам она никогда не высказала недовольства, что вот, мол, она - летчик, а выполняет другие обязанности.
   Но что бы ни делала Аня, она с нетерпением ждала дня, когда ей доверят боевой самолет, чтобы вместе с подругами громить ненавистного врага. Надо было видеть ее глаза, когда она провожала экипажи на старте. И вот, наконец, этот день пришел и принес с собой сразу же такое трудное испытание. Ну что ж, лейтенант Высоцкая выдержала его с честью.
   В один из июльских дней Аню вызвали на заседание комсомольского бюро. Внимательно выслушали ее рассказ о первом боевом вылете, пожелали боевых успехов. От волнения Аня разрумянилась, у нее больше чем обычно заблестели глаза. Тряхнув головой с короткой мальчишеской стрижкой, она сказала:
   - Девочки, товарищи, вот увидите, все силы, все отдам, а любое боевое задание выполню.
   Пророческими оказались эти вырвавшиеся из сердца слова.
   Огненные ночи сорок третьего года. Как давно эта было! И кажется, совсем недавно! Далеко в прошлое отодвинулись события тех дней, но не заживают раны сердца. И сегодня вы рядом с нами, дорогие наши подруги, жизнь отдавшие за Победу, вы в памяти нашей, в сердцах, навсегда сохранивших верность фронтовой дружбе.
   Аня, Анечка! Жизнерадостная, веселая непоседа. В ней столько молодого огня было, задора. И при этом великая целеустремленность - летать, летать.,. С первого вылета она старалась не отстать от самых опытных летчиц.
   В одну из июльских ночей Аня вылетела на боевое задание вместе со штурманом полка Женей Рудневой в район станицы Крымской. Командир полка Е. Бершанская встречала на аэродроме возвращавшиеся экипажи. Волнуясь за своих девочек, она, естественно, особенно беспокоилась за недавно пришедших в полк и еще не имеющих большого опыта. Все, кто уже успел вернуться с задания, находились у командного пункте и с нетерпением ждали задержавшихся, напряженно вглядываясь и вслушиваясь в темное небо.
   Один за другим приземляются экипажи. Небо стала затягивать плотная облачность.
   - Что-то долго нет Высоцкой, - негромко проговорила командир полка. Сегодня пятый ее вылет.
   Вот уже все дома, а Высоцкой и Рудневой все нет. Облака низко и плавно накрыли аэродром. Стало душно и глухо, словно перед грозой. А может быть, это от волнения так кажется? Нет, не может быть, ничего плохого не должно случиться, ведь у Жени Рудневой такой опыт. Уже не одной молодой летчице помогала она "стать на крыло", дала путевку в боевую жизнь. Но их все нет и нет. От напряжения душевного и физической усталости не хочется говорить. Сердце отстукивает длинные минуты. Где же вы, девочки?
   - Вот поверьте, ничего не случилось! - восклицает техник Катя Бройко. Слышите, слышите! По-два летит! Да вы прислушайтесь получше! Точно, летит!
   Действительно, в глухой плотной тишине мы, теперь уже все, услышали родной гул. И мне вспомнились слова Ани о ее первом инструкторе:
   - Он любил повторять, что, мол, в воздухе бывают самые разные неожиданности. Что бы ни случилось - не теряйся. Принимай решение быстро, без колебаний.. И всегда верь в свои силы. Ты - летчик.
   - Да, но то было в мирном небе, а сейчас - война. Страшная, кровопролитная война, которая каждый день готовит нам трудные испытания, сказал кто-то.
   - Ну и что же, все равно мы - летчики, - возразила Аня. - Значит - не теряться ни при каких обстоятельствах и обязательно верить в свои силы, - и словно убоявшись громких слов, она мягко улыбнулась...
   Гул самолета становился все ближе, громче. Наконец Высоцкая благополучно приземлилась. Мы с Олей Клюевой поспешили на заправочную полосу, куда она зарулила машину.
   - Боевое задание выполнено, - доложила Аня командиру полка, - но самолет поврежден. На цель пришлось заходить несколько раз, а по машине беспрерывно били зенитки, пять минут держали прожектора. - И, сбиваясь с официального тона, добавила: - Если бы не штурман полка старший лейтенант Руднева, не знаю, как бы я вышла оттуда. Она мне так своевременно команды подавала, и вот - вырвались.
   - Наш птенец настоящим соколом будет, - сказала Женя. - Не теряется в трудный момент. С заданием справилась и самолет привела домой...
   - Ну вот, Аня, и тебе война своим дыханием опалила крылья, - тихонько сказала Таня Макарова, наш комэск. - Теперь ты уже обстрелянный соколеныш.
   После этого задания Анна Высоцкая стала летать и в темные, и в лунные ночи, входила в ритм боевой работы. А каждый вылет на Кубани отличался большим напряжением, таил в себе бесконечные опасности.
   22 июля 1943 года Аня Высоцкая со штурманом Лидой Лошмановой полетела бомбить скопление техники врага в районе станции Варениковская. Лида рассказывала после возвращения на свой аэродром:
   - Мы уже почти вышли на цель, когда самолет схватили три прожектора. Тут же открыли огонь зенитки. Началась настоящая свистопляска. А пилот мой молодец, слушает команды, с курса не сворачивает. Чувствую, что пробоин в плоскостях и фюзеляже уже немало, а обстрел все усиливается. Тут Аня разворотом вправо со снижением вырвала "ласточку" из-под обстрела. Снова заходим на цель, только уже с противоположной стороны. Сбросила я две пятидесятикилограммовые бомбы на зенитку, которая уж очень рьяно стреляла, та замолкла. Сбросила остальные бомбы. Ложимся на обратный курс. Отлетели немного, и я говорю Ане, что под обстрелом находились ровно шесть минут. "Неужели только шесть? - удивилась она. - Ох и длинными они мне показались..."
   - А зенитку вы точнехонько поразили, - заметила тут Таня Макарова. - Мы с Верой за вами летели.
   Скупая на похвалу, командир эскадрильи Татьяна Макарова снова при разборе полетов похвалила Высоцкую и Лошманову за четкие действия над целью. Аня радовалась и смущалась и, как всегда в таких случаях, коротко взглянув на подругу, опускала вниз свои красивые глаза и закрывала ладонями разрумянившиеся щеки.
   Аня Высоцкая погибла в страшную ночь 1 августа 1943 года. Это был ее девятнадцатый вылет. В ту ночь погибли сразу четыре экипажа, в которых вылетали: Женя Крутова, Лена Саликова, Аня Высоцкая, Галя Докутович, Соня Рогова, Женя Сухорукова, Валя Полунина, Ира Каширина. Дорогие наши девочки, боевые подруги! Яркими факелами в ночи вспыхнули ваши сердца, полные любви к Родине. Вспыхнули и сгорели. Но огонь этих юных сердец светит нам и сегодня...
   В ночь на 1 августа наша эскадрилья вылетела первой. Аня Высоцкая подошла ко мне незадолго до вылета и попросила, чтобы ей дали в эту ночь опытного штурмана. Я передала ее просьбу Тане Макаровой. Бывшая рядом Женя Руднева, услышав этот разговор, пообещала послать с Аней одного из штурманов звеньев. Так с Аней на этот раз полетела Галя Докутович.
   Экипажи вылетали на задание с обычными интервалами - три - пять минут. Высоцкая и Докутович были вторыми. Мой самолет шел восьмым. Это и спасло нас с Олей Клюевой...
   В июле 1943 года превосходство нашей авиации в воздухе становилось все ощутимее. На Таманском полуострове, где сражался наш полк, шли исключительно жаркие бои. Наша авиация не давала гитлеровцам покоя ни днем ни ночью. А маленькие "ласточки" висели над позициями противника с заката солнца и почти до рассвета. Днем на фашистские коммуникации обрушивался орудийный и пулеметный огонь, частые налеты штурмовиков и тяжелых бомбардировщиков, ночью наши самолеты один за другим сбрасывали на головы фашистов бомбы, не давая ни сна ни отдыха.
   Присмотревшись к действиям советской ночной авиации, противник решил перестроить систему противовоздушной обороны. Свели прожекторы в мощные группы, причем так, что одна группа могла передавать пойманный самолет другой. Для борьбы с фанерными тихоходными машинами на Тамань прибыла эскадрилья фашистских асов. В ночь на 1 августа и была впервые применена новая тактика.
   Уже на подходе к цели мы отметили необычное поведение противника. Вражеские прожекторы то включались, то выключались, а зенитного огня все не было. Зловещая тишина настораживала.
   Вот впереди в лучах прожекторов показался маленький По-2. Это был самолет Жени Крутовой. Лена Саликова, ее штурман, сбросила САБ. Тут же включились несколько прожекторов и зашарили своими ледяными щупальцами по небу. Самый мощный ухватил самолет Жени, к нему присоединились другие. А зенитки продолжали свое непонятное молчание. Было видно, как Женя, стремительно маневрируя, пытается уйти от света прожекторов. Но тут тишина взорвалась очередями скорострельных авиационных пушек. Подлетевший вплотную фашистский истребитель короткими очередями в упор расстреливал беспомощную машину.
   Загорелась правая плоскость и машина стала падать. Как это страшно видеть, как гибнут подруги, и ты ничем не можешь помочь. Выключились прожекторы, и наступила снова черная тишина. Лишь на земле догорал самолет. Когда я пришла в себя, то во рту ощутила вкус крови от закушенных губ. Пальцы судорожно сжимали штурвал. Мы летели туда, где нас ждал затаившийся враг. Мы летели туда, где находилась цель, которую нужно поразить. И у нас не было права повернуть назад - ведь нам была нужна только победа.
   Впереди вновь зажглись прожекторы. Теперь они поймали самолет Ани Высоцкой и Гали Докутович. О чем думали в эти мгновения Аня и Галя? Выполнить задание любой ценой. Зенитки продолжали молчать. Ночную тьму снова прорезали трассирующие очереди.. Самолет загорелся и стал падать...
   Мы с Олей вышли на цель на самой минимальной, граничащей с риском высоте. Нам грозила возможность подорваться на собственных бомбах. Но все-таки это было лучше, чем стать мишенью для фашистского истребителя. Выполнив задание, благополучно вернулись на свой аэродром.
   На душе было безысходно тяжело, А утро вставало над землей такое ясное, как будто не было этой страшной ночи, не было гибели юных прекрасных девушек, наших подруг. Какой-то сумасшедший от радости бытия, случайно уцелевший жаворонок заливался в вышине ликующей песней. Неужели на этой земле, розовеющей а чистых лучах солнца, жизнь не может быть прекрасной? Может. Может и должна быть радостной, счастливой. Ведь именно за это и отдали свои жизни наши девочки...
   Не так давно я получила письмо из города Казатина, родного города Ани. Писал Яков Григорьевич Высоцкий: "Очень рады, что получили от Вас письмо. Мне особенно оно дорого, дорого как брату Ани, как ветерану Отечественной войны. Письмо от человека, который рядом с моей дорогой сестрой шагал дорогами войны, дорогами тревог, надежд и невзгод. Читаю Ваше письмо и понимаю, что вы были боевыми сестрами и боевыми подругами, с болью в сердце понимаю, что невозможно вернуть то, что кануло в вечность...
   Я часто посещаю село Русское, где спят вечным сном в братской могиле Аня, Галя и все девушки, которые погибли вместе с ними, возлагаю цветы... 2 августа 1943 года я был у вас в полку, под Краснодаром, и не застал уже Аню в живых...
   В школе № 2, где Аня училась, теперь директором Вера Алексеевна Чекорская, Анина подруга детства. Там же есть и отряд имени Ани Высоцкой".
   Мужество
   "Уважаемая Марина Павловна!
   С глубоким интересом прочитал Вашу "Повесть о Жене Рудневой". Еще раньше прочел несколько книг о боевом пути 46-го гвардейского Таманского полка, О его людях. Интерес этот не случаен. Я близко знаю ветерана вашего полка - Анастасию Ивановну Шарову.
   Мы знакомы давно, больше двадцати лет. Хорошо помню дни учебы в профессионально-техническом училище № 2 г. Мытищи - знаменитом в годы войны ремесленном училище, самоотверженный труд учащихся которого был отмечен орденом Красной Звезды. Анастасия Ивановна преподавала нам историю КПСС. На ее занятиях всегда было интересно. Не раз делилась она воспоминаниями о недавних еще военных годах. С каким волнением мы, совсем еще мальчишки, слушали ее, живую свидетельницу, участницу Великой Отечественной войны, просили рассказывать еще и еще.
   Она и сейчас без устали ведет большую воспитательную работу среди молодежи. Совсем недавно был свидетелем, как Анастасия Ивановна выступала перед ребятами в пионерлагере "Дружба". С первых минут дети слушают с неподдельным интересом, скажу больше - она сразу покоряет ребят. И это не удивительно. В свои выступления Анастасия Ивановна всю душу вкладывает. А сколько сил, волнения они стоят ей, такой больной, слабой.
   И все время она в хлопотах, в постоянных хлопотах о других. Вот уж поистине - неспокойный характер. Она всегда хочет все сделать как можно лучше. Поразительны ее отзывчивость, участие, готовность прийти на помощь. Когда служил в армии, мы переписывались. Ее письма заряжали бодростью, помогали нести службу вдали от Родины, в Группе советских войск в Германии.
   Думаю, жизнь Анастасии Ивановны, насквозь пронизанная скромным мужеством и светлой самоотверженной любовью к людям, - один из примеров для подражания. О таких людях надо рассказывать.
   Вячеслав Куракин".
   Да, вы правы, Слава. Жизнь Анастасии Ивановны - а для нас, ее боевых подруг, - просто Аси Шаровой - действительно удивляет, хотя не было в ней громких подвигов, особенных событий, резких поворотов судьбы. Ася привлекала и привлекает к себе оптимизмом, который сохраняла всегда, несмотря на неотступную болезнь, и исключительной любовью к людям - самоотверженной и чистой.
   Была в ней какая-то пронзительная искренность в отношениях с подругами и душевная незащищенность, и все это несмотря на определенный командирский талант организатора и воспитателя.
   Надо другу ради друга
   Не страшиться испытаний,
   Откликаться сердцем сердцу
   И мостить любовью путь.
   Любящий поймет влюбленных:
   Он участник их страданий,
   Нам без друга жизнь не в радость,
   Как сладка она ни будь!
   Эти строки Ася записала мне в фронтовую тетрадь в ноябре 1944 года, когда полк наш базировался в Польше. Перечитываю написанное ею в те дни и понимаю, какая потребность счастья, полноты жизни, какая жажда любви была в наших молодых душах. Не каждая из нас в те дни сознавала это и умела выразить - так молоды мы были. Ася была человеком со зрелым, глубоким сердцем. Она испытала великое счастье любить и быть любимой, но счастье это отняла война. Ее друг погиб в сентябре 1939 года в сражениях с японскими захватчиками в районе реки Халхин-Гол.
   "Дорогая моя, помни мечтательную, уединенную Аську. Вот и сейчас мне хочется помечтать, поговорить с тобой, но ты после боевой ночи спишь. Бог знает что за настроение... Да, никто не назовет меня хорошей никогда. Это все песни, сказки, все это неправда! Я одна и останусь одной навсегда, никого не будет со мной рядом... Никому не нужно все то, чего никто во мне не знает, что во мне растет и крепнет - нежность, страстность, преданность... Теперь я знаю, что много прожила и много видела, но все стороной - без вкуса, без радости... Как бы я любила его - этого человека. Неужели его совсем не будет? Знаю, что говорит во мне сейчас инерция несчастья. Да, да, именно инерция несчастья. Ведь человек рожден для счастья, понимаешь это? Потому что солнце, воздух, море - это счастье! Потому что любовь - счастье! Потому что материнство - счастье!
   Но я все-таки верю, что жизнь не ускользнет от меня. Я еще буду шагать вместе с ней..."
   Так металась раненая душа нашей Аси. Но все это было внутри, как сжатая стальная пружина, и знали о ее смятении и боли лишь самые близкие подруги. На старт выходила адъютант эскадрильи младший лейтенант Анастасия Шарова строгий, требовательный командир. Отличный организатор, человек исключительно четкий в работе, она была прямым помощником командира эскадрильи. На плечах адъютанта лежала отчетность о боевой и учебной работе эскадрильи - и с этой работой Ася справлялась отлично.
   На фронт она ушла добровольцем в апреле 1942 года, не дождавшись присвоения воинского звания политрук. Почти год прослужила в 26-й отдельной роте связи при управлении 218-й авиадивизии - сначала диспетчером военно-телефонной радиостанции, потом диспетчером по перелетам. К нам в полк Шарова пришла в феврале сорок третьего.
   Подавая рапорт о переводе в наш полк, Ася страстно мечтала летать, самой бомбить врага. Придя в полк, она стала заниматься в штурманской группе. Командование полка к этому времени организовало бесперебойную, без отрыва от боевой работы учебу - штурманы переучивались на летчиков, а механики, вооруженцы - на штурманов. Эта огромная работа по подготовке молодых кадров нуждалась не только в отличной организации. В нелегких боевых условиях она требовала неимоверных физических и духовных сил и от учеников, и от учителей.
   Сейчас даже представить себе трудно, какие нужны были усилия, чтобы выполнять свои служебные обязанности, а потом, отрывая время от сна, заниматься, заниматься, заниматься! В мирные дни кажется невозможным подготовить метчика или штурмана без отрыва от его основной работы. Но война диктовала свои жесткие условия...
   Желающих учиться или преподавать в группах по переучиванию искать не приходилось. Девушки буквально рвались в "школу". Можно назвать десятки имен наших однополчан, кто в военное время, в условиях фронта стал летчиком и штурманом. Это Герои Советского Союза Нина Ульяненко, Наташа Меклин, Женя Жигуленко. Это Маша Никитина, Валя Лучинкина, Глаша Каширина, Саша Акимова, Оля Яковлева, Оля Голубева, Лида Целовальникова, Надя Студилина и Клава Старцева... Всех не перечислишь!
   Училась в штурманской группе и Анастасия Шарова и до сих пор жалеет, что ей не разрешили летать. Подвело зрение. Но знание штурманского дела ей очень и очень пригодилось - и на частых дежурствах на аэродроме во время ночных боевых вылетов, и в штабной работе эскадрильи.
   Работа штабного офицера - для непосвященного незаметная, и потому рассказывать о ней трудно. Она включает в себя массу обязанностей: вместе с командиром обеспечивать боевую, учебную подготовку и, конечно, сами боевые вылеты. Адъютант занимается и всеми нуждами подчиненных, начиная с обмундирования и ночлега и кончая организацией культурно-массовых и спортивных мероприятий. Когда летчики и штурманы спали, отдыхая после вылетов, штабные офицеры готовили расчеты боевых экипажей, продумывали задания и маршруты.
   Штабной офицер - это и воспитатель, педагог. И у летчиц, и у штурманов было немало различных наземных обязанностей - дежурств, нарядов, которые, бывало, выполнялись с большой неохотой. Каждая девушка рвалась к боевой работе, а наземные обязанности, уставные требования выполнялись далеко не с таким же рвением. И здесь командиру нужно было умело сочетать требовательность и такт. Шаровой хорошо удавалась и эта работа. Она умела найти подход к каждой девушке. Сказывались знание психологии, педагогический опыт Шаровой, который к моменту ее прихода на фронт был уже значительным.
   После окончания педагогического училища она работала учительницей начальных классов, вела занятия в комсомольской политшколе. Вскоре комсомолку Асю Шарову назначили помощником директора Вольского педучилища по заочному обучению. Ее несколько раз избирали секретарем комитета комсомола училища и учительского института. В 1939 году девятнадцатилетняя девушка была принята в члены партии. В том же году молодой коммунист Анастасия Шарова была избрана депутатом Вольского городского Совета...
   Адъютанту эскадрильи приходилось выполнять и другие нелегкие обязанности. С механиками, вооруженцами Ася как старший руководитель группы выезжала или вылетала на новую "точку" готовить площадку для боевой работы. А иной раз наоборот - оставалась за командира на старом месте базирования, потому что отправить сразу весь наземный состав не хватало транспорта.
   Когда под Минском в тылу фронта оказались несколько десятков тысяч фашистских войск, вторым и третьим эшелонам был отдан приказ - взять их в плен. Полк работал днем и ночью. С группой рядового и сержантского состава Анастасию Шарову оставили в лесу. Томительные дни ожидания. Чтобы сэкономить продукты, собирали грибы, ягоды, орехи - благо богаты ими леса Белоруссии. Были и встречи с группами немцев. К счастью, обошлось без боя - противник отходил, опасаясь столкновения с большой воинской частью. А у девушек всего-то и было, что автомат с двумя дисками и один пистолет.
   Служба штабного офицера казалась Анастасии похожей на гражданскую жизнь, особенно на партийную работу - быть среди людей, заботиться о них, делить и радости и трудности, а нередко и опасности!
   Военное время. Мы вспоминаем о боях - больших и малых, о сложных вылетах, требовавших отчаянной смелости, о подвигах солдат и командиров. Но есть другая сторона жизни на войне - военный быт. Быт - это нечто второстепенное, об этом вроде и говорить как-то неловко: чем питаться, где спать? Да разве важно это, когда солдат и жизни своей для Родины не жалеет? Но ведь и есть, и спать - хоть и война - все равно надо, а иначе и воевать сил не будет... А быт наш устраивался по-всякому - когда получше, когда похуже, бывало и совсем плохо...
   Весной 1943 года мы базировались в станице Новоджерелиевской, на Кавказе. Полк был окружен. Нет, не противником, а грязью. Грязь в эти дни стала нашим главным неприятелем. Дороги превратились в жидкое месиво. Ни пройти, ни проехать. Подвоз боеприпасов и продовольствия стал почти невозможен - по раскисшему грунту только на ганке и можно было добраться. Население помогло расчищать полосу для взлета и посадки самолетов. А питались мы в основном рыбой и кукурузой - без хлеба и соли. Местные жители делились, чем могли.
   * * *
   Хозяйка дома, в котором жили командир третьей эскадрильи Полина Макагон со штурманом эскадрильи Лидой Свистуновой и Асей Шаровой, от души поила их молоком. Ни сама хозяйка, ни тем более девушки не предполагали, что корова больна бруцеллезом. Ася тяжело заболела бруцеллезным менингитом. Несколько мучительных месяцев провела в госпиталях, затем на полгода была демобилизована из армии. Но не с ее характером было сидеть дома! Всеми правдами и неправдами добилась - Павловский военкомат Ульяновской области выдал ей документы, и Шарова вернулась в родной полк. Вид у нее был такой изможденный, что начальник штаба Ирина Ракобельская не хотела допускать Асю к исполнению служебных обязанностей и запросила райвоенкомат о правильности ее документов.