Чекалов Денис. Пламя клинка

   – Видишь печать на наруче? Знаешь, кто мой отец? Да одно слово мое – и тебя швырнут огнедышам.
   Его лицо передернулось.
   – Но в великанью задницу моего отца, и печать, и герб, и всю эту имперскую хрень. Я шесть лет служил в Патруле и с простого солдата начал. Может, как ты сказал, я и юнец ощипанный, но в бою бывал не меньше тебя…
   Он спотыкнулся и быстро уточнил:
   – …С оглядкой на наши годы; а ты, старикан, все видишь во мне мальчишку, глупого барчука, что не знает, с какой стороны за меч держаться.
   Наклонившись к Огнарду, Димитрис процедил тихо-тихо:
   – И уж тебе ли не знать, отчего меня из Столицы погнали, сюда, на кулички к гномам, у старого шестерить. Не хочешь замечать правды? Так черт с тобой.
   Развернувшись, Димитрис поехал прочь.

3

   – Что-то случилось? – спросил я, подъехав к Огнарду.
   Тот провожал Димитриса взглядом.
   – Да так…
   Воевода процедил едва слышно:
   – Прислали вот, сопляка из столицы на мою голову… И ведь не избавишься от него.
   Огнард развернул крылатого скакуна.
   Мы въехали в кованые ворота.
   Стрелки с волшебными арбалетами стояли по стенам. Я заметил двух магов, не ниже шестого круга.
   Третий стоял у въезда; когда последний из ратников оказался в крепости, чародей взмахнул руническим посохом, и ворота медленно затворились.
   Яркая алая печать, сигил, воссияла на них, запечатав вход.
   – Ехать далеко не придется, – сказал Димитрис.
   В центре крепостного двора переливалось огромными рубинами широкое каменное кольцо – думаю, в нем легко уместился бы гарнизон.
   – Занять места! – раскатисто велел воевода.
   Ратники на боевых воронах выстроились в магическом круге. Огнард въехал туда последним, пропуская меня вперед.
   – Кольцо непростое, – негромко пояснил он, – не каждому служить будет. Вот почему я дал тебе железного голема.
   – Deito! – прокричал чародей, и каменный круг стал медленно поворачиваться.
   Вспыхнули рубины, замелькали огни, и все вокруг закружилось, словно в снежном водовороте. Я видел, как лицо Димитриса исказилось, – он явно боялся магии.
   Огнард оставался невозмутим.
   Он давно смирился, что однажды умрет в седле, и больше не волновался, не прикидывал, когда и как это может произойти.
   – Добро пожаловать в Малахит, – сказал Огнард.
   Мир перестал кружиться.
   Мы стояли на большой гранитной платформе, высоко над городом. Каменная стена в три ряда – один выше другого – окружала его.
   Дозорные башни сверкали острыми шпилями, так молитвы жрецов быстрее доходили до неба.
   На вершине у каждого сверкал драгоценный заговоренный камень, и во время боя перуны, попав в него, разлетались тысячью молний, разя вражескую армию.
   – Разойтись! – велел Огнард. – Ты, Димитрис, проверь всех караульных на башнях.
   – Слушаюсь, воевода.
   Юноша кивнул, и лицо его стало мрачным.
   Я понял – эта докука была излишней, и воевода велел своему помощнику заняться ею только для того, чтобы наказать за дерзкие речи.
   – Отец его – родовитый князь, давно служил при дворе, – негромко произнес воевода.
   И стало ясно, что в глазах Огнарда «служить при дворе» – занятие для трусов и лизоблюдов, и когда это назвали «службой», то оскорбили всех военных в империи.
   – Вот и нашел для сына тепленькое местечко…
   Я сомневался, что для молодого парнишки, умного и горячего, город на орочьем приграничье был «тепленьким местечком».
   Не важно, чего бы хотел Димитрис – быстрой карьеры или ночных забав с полудницами, – в вольном городе Малахите со всем этим было туго.
   – Он ведь служил, кажется? – небрежно спросил я.
   Знал, что вступаю на тонкий лед, но какого черта?
   Лучше задать неловкий вопрос сейчас, рассориться и избавить себя от непростой работенки, чем после извиваться ужом.
   – Служил? Да он розыскной, – ответил воевода с тем глубоким презрением, что фронтовые всегда питают к ищейкам на поводке императора. – Ловил, поди, нищих да ворье на рынке карманное, а теперь вот тоже считает себя солдатом.
   Огнард покачал головой.
   – Хотел я себе другого помощника. Уже присмотрел парнишку, что служит со мной давно, толковый и орочий язык знает, здесь бы мне пригодилось. Так вот, не дали, «бери Димитриса», говорят. Пришлось… А тот мальчишка, я слышал, где-то в степях Хобгоблинских сейчас служит.
   Он помолчал, думая о судьбе солдата.
   – Ну ладно, чародей, – сказал Огнард.
   Ратники на боевых воронах слетали с платформы, исчезая в переплетении башен и переходов.
   Один Димитрис, на двуголовом волке, не мог летать и направил зверя к лестнице в дальней части платформы.
   – Ты небось с дороги устал? – вопросил воевода. – Что ж, отдохни, поешь; там банька уже готова, и лекаря нашего я пришлю. Потом и поговорим.
   В долине было тепло.
   Суровые горы, закованные снегом и льдом, остались далеко позади, и свежий весенний воздух, казалось, давал мне новые силы.
   – Нет, – я покачал головой. – Ты сказал, дело срочное; значит, сперва дела, а потом уж все остальное.
   – Ну хорошо.
   Мои слова пришлись ему по душе.
   Огнард спешился.
   К нам подбежал молодой парнишка и увел крылатого скакуна.
   Я тоже покинул седло, и железный голем свернулся в шипастый шар, зависший в воздухе. Воевода спрятал его в карман.
   – Здесь поговорим, – предложил Огнард. – Ежели ты не против. Люблю это место: небо – рукой подать и город, как на ладони.
   Я кивнул.
   Далеко под нами раскинулись улицы Малахита.
   Они закручивались кругами, стягиваясь в тугую спираль, и сторожевые башни высились между ними на случай, если враг войдет в город.
   Не было ни одного храма, ни одной башни магов, ни колокольни – только высокие, серые донжоны, где и молились, и сотворяли астральное колдовство.
   – А вон там, – сказал воевода, – Снежные Пустоши.
   Я видел только степь, от городских ворот до самого горизонта. Очень далеко, тая в туманной дымке, поднимались две крепости, орочьи, судя по очертаниям.
   А по другую сторону, к бескрайнему небу тянулись горы с заснеженными вершинами, а над ними кружили тени серых драконов.
   – Отсюда не разглядеть, – пробормотал Огнард, – но Пустоши там, и даже орки боятся их; я был в этой тундре дважды, а впрочем, о чем я? Мы лишь по границе проехали, но…
   Воевода погрузился в молчание, и бесконечный страх промелькнул в его глазах.

4

   Несколько минут мы стояли, глядя на горизонт.
   – Ладно, – произнес Огнард, – я тебя не затем позвал, чтобы травить страшилки про Пустоши. То, что за горизонтом, пускай; куда важней разобраться с теми, кто у тебя под боком.
   Он вновь помолчал немного, собираясь с мыслями.
   – Что тебя привело в наш край, чародей?
   – Встреча со старым другом, – ответил я. – Время вспомнить былое, поговорить о том, что еще осталось несделанным.
   – Понимаю…
   Огнард больше ни о чем не спросил.
   Взявшись за парапет, он смотрел вперед.
   – Город наш, Малахит, выстроен был по приказу государя-императора. Дальняя крепость на границе с орочьими степями.
   Воевода усмехнулся в усы.
   – Да такая дальняя, что из столицы давно уже ни слуху ни духу. Я просил прислать солдат, десяток мортир да пушек – и все как в песок ушло, мне даже не ответили.
   Он почесал в затылке.
   – Пришлось ополченцев брать; а может, оно и лучше. Ребята местные, горы знают, в орочьем насобачились и скарбников не боятся. Так что… живем мы как вольный город; ничего не ждем от столицы, но и сами ей ничего не должны.
   – Давно здесь? – спросил я.
   – Почитай с самого начала. Видел, как первые стены мастеровые гномы закладывали. Диковинное дело, скажу! Детинец-то махонький попервам, так, на пару отрядов. Больше нам и не надо было… А в центре…
   Огнард описал руками внушительный круг.
   – Чаша стоит, огромная! Если хошь, клади туда камни, мрамор, деревянные балки – чего не жаль; и детинец расти будет, сам, без мастеровых. Всего-то и нужен толковый гном-инженер, чтоб этим управлять.
   Воевода все тянул время, не решаясь перейти к главному, а я и не торопил.
   – Наш комендант, Аскольд, прошел три войны. На Черной тоже служил, только у Порогов; ты его, наверное, не знаешь.
   – Зато наслышан, – кивнул я.
   – Вот именно, – усмехнулся Огнард. – Слава о нем с тех пор далеко пошла. Но в столице не задержался. Сам понимаешь! Нам, фронтовым, все эти дворцовые дела во как поперек горла.
   Воевода провел ладонью по шее.
   – Вот и попросился сюда, на дальние рубежи. Земли тут неспокойные; орки по всей степи. Есть у них здесь три крепости, и в каждой сидят шаманы; скажу тебе, не приведи Перун штурмовать такую.
   Огнард сотворил охранное заклинание.
   – Но армии у них мало, все по степи рассеяно. Сел много, почти без охраны. По горам скарбники; ну, ты знаешь, они похожи на гномов, только в кузнечном деле не мастера.
   Я кивнул.
   – Слышал я, что в их шахтах большие залежи адаманта, – продолжал воевода, – но сам не видел, гостей там не привечают.
   Глаза его на мгновение стали жесткими, и я понял, видимо, как-то раз почтенные скарбники выставили его с позором из малахитовых гор.
   – А за степью – Снежные Пустоши. Твари там живут…
   Огнард посуровел.
   – Жуткие! Часто сюда приходят и разоряют деревни. Орки их боятся и считают богами. До Малахита, правда, ни разу не добирались. Не сплоховал Аскольд, верно выбрал место для крепости.
   На платформу из боковой двери вышел гном.
   Он был одет в парадный кафтан, высокую шапку с оторочкой из меха белого охневмя, подпоясан широким поясом, на котором темнели серые руны левитации, позволявшие гному летать вдоль башен и стен.
   Нарядные сафьяновые сапоги были украшены мелкими изумрудами, и ты замечал не сразу, что подошва у них в три раза толще обычной; видно, гному хотелось казаться не таким маленьким.
   – А вот и Торвальд, наш инженер, – представил его воевода. – Я тебе рассказывал; а это Хорс, чародей, заехал к нам между делом.
   Гном посмотрел сквозь меня, словно я был призраком и через пару секунд навсегда растаю.
   – Руфус запретил мне строить правую башню, – отрывисто произнес он.
   – Как так запретил?
   Огнард даже задохнулся.
   – Так мы же с ним говорили. Все языки сточили, поди. Как без северной башни мы против орков выстоим, если они всей степью на нас пойдут?
   Воевода махнул рукой.
   – Да у нас вся стена открытая. Город, будто на дрожжах вырастает, как же без башен-то?
   – Запретил, – негромко повторил гном.
   И стало ясно, что эти двое отлично понимают друг друга, и подружились они не в последнюю очередь из-за нелюбви к Руфусу.
   – А что Аскольд? – нахмурился воевода.
   – Нету Аскольда. Уехал в стойбище к оркам.
   – Вот ведь проклятье!..
   Огнард в ярости ударил кулаком по ладони.
   – Да он, как мальчишка; я говорил ему, нельзя без охраны ехать. Что, меня подождать не мог? Да и по-любому, после того что случилось давеча…
   – Руфус послал с ним своих людей, – негромко ответил гном.
   Воевода смолк.
   Брови его нахмурились черной грозовой тучей.
   – Стражники городские, значит, теперь нашу работу делают? Так, может, гвардия теперь совсем не нужна? А Руфус?
   – Где-то на кладбище.
   – Хорошо.
   Огнард погрозил пальцем.
   – Как только Аскольд вернется, пошли-ка мне вестового. Да загодя, чтобы я успел его у ворот встретить. А Руфуса задержи, под любым предлогом, ну хоть про ту же чертову башню заговори. Черт знает что творится!
   Гном коротко кивнул и зашагал прочь. На меня даже не посмотрел.
   – Руфус совсем забываться начал, – негромко прошептал Огнард. – Он и казну под себя подгреб, и городскую стражу. Так что? Теперь ему и гвардию подавай?
   Его лицо полыхнуло яростью.
   – А завтра он, поди, комендантом себя объявит? И это в такой момент, когда весь наш город…
   Огнард вдруг спохватился.
   Стиснул накрепко зубы и пару секунд молчал, приходя в себя.
   – Видишь, чародей, – сказал он, снова обернувшись ко мне. – Тут у нас дела непростые. А после того, что случилось второго дня…
   Воевода посуровел.
   – Кажется, что все вокруг рассыпается, а я ничего не могу поделать. Проклятье! Слушай все по порядку. Два дня назад приехал к нам боярин Боррояр с бумагами из столицы, от государя-императора.
   Губы Огнарда недобро поджались.
   Дескать, солдат прислать или пушек, так все недосуг пузанам столичным. А как боярина с проверкой – так нате вам.
   – Велел отчеты представить, что здесь да как, сколько ополченцев, солдат, да много ль денег в казне. И то хотел знать, и это; но я таких людей насмотрелся, сразу вижу, что у них на уме. Этот Боррояр не просто так прискакал.
   Огнард погрозил пальцем.
   – Имперский дознаватель с шестигранной печатью. Не шпонька какая из Денежного Приказа. Он не казну проверять приехал, а за чем-то важным. Может, даже заговор супротив государя он раскрыть пытался…
   Воевода помедлил.
   – Или же война будет с орками…
   Стало ясно, что Огнард давно к этому готовится.
   – Я с ним говорил мало, он лишь по казармам прошелся, вдоль стен, осмотрел все пушки, и было видно, что в этом знает толк, но приехал совсем по другой заботе. Сказал, мол, назавтра ждет меня с подробным докладом, на этом мы и расстались…
   – А утром что было?
   – Утром мы его схоронили, – ответил Огнард.

5

   – Значит, его убили? – спросил я.
   – Да, – кивнул воевода. – И добро бы где-то в степи или в лесу…
   Огнард не заметил, как прозвучали его слова:
   – Так нет же! Боярина зарезали в крепости, почти на глазах у всех.
   Он тяжело вздохнул.
   – Но это я опять вперед забегаю. Вечером того дня, как Боррояр приехал, наш комендант Аскольд велел устроить прием, ну, значит, в честь столичного гостя.
   Огнард неодобрительно хмыкнул.
   – Все пришли: Руфус, наш казначей и начальник городской стражи. Торвальд – гном-инженер, что следит за детинцем. Этот купец, Казантул, и ведьма – его сестрица. А главное…
   Тут уж Огнард совсем скривился.
   – Пригласили орков. Я говорил, не надо этого делать, не место клыкастым в крепости. Это ж не люди, чтобы с ними брататься. Рун черных понацарапают незаметно, сколопендр ядовитых повыпускают или – не приведи Перун!
   Воевода глянул на небо, призывая бога в свидетели.
   – Якорек для телепортации где-нибудь присобачат или даже целый портал; а потом вся их блохастая армия окажется прямо в крепости.
   Тихо зазвенела кольчуга, когда он пожал плечами.
   – Только вот Аскольд меня не послушал. Сказал, мол, орки – наши союзники. Раз уж пустили скарбников, то надо и орков звать; а я бы и скарбников не пускал.
   Его косматые брови сошлись на переносице.
   – Да и сам идти тоже не хотел. Не мое это – ладошки всем пожимать да кланяться. Но кто ж нас, солдат, спросит?.. Выпили за здоровье государя-императора, потом во имя Перуна и всех богов; да и орки с нами, эти звери, мне кажется, вообще не пьянеют, хоть три бочара медовухи выдудлят.
   Я не сомневался, что воевода не выпил ни капли, хотя он сам об этом не говорил.
   – Комендант Аскольд попросил имперского сказать пару слов; тот уложился быстро, на удивление, и видно было, что в докуку ему праздная болтовня. Потом вдруг поднялся Руфус, начал говорить об Империи, об освоении Севера… Он это дело любит и всех почти усыпил.
   В голосе воеводы мелькнула нотка презрения.
   – А там и орочьи менестрели начали выть; их так и вовсе выдержать невозможно, все поразбрелись кто куда, а я осторожно к лестнице – смыться назад, в казарму, пока Аскольд не заметил. И тут…
   Он понизил голос:
   – Кто-то как закричит! Я бегу туда, хватаюсь за меч, а меча-то нет – не положено, когда рядом орки; их это оскорбляет, вроде как если вышел с оружием, то сразу начинай биться. Люди туда-сюда, помню, Руфус стоит у дальней двери, весь белый, а в пальцах какой-то листочек мнет.
   Огнард вдруг призадумался.
   – Я потом у него спросил: что там за бумага была? Так он в дурачка сыграл, мол, не было никакой бумаги, привиделось тебе. Но я точно знаю…
   Он согнутым пальцем погрозил невидимому Руфусу.
   – Забегаю в дальнюю залу, что с прудом и рыбками золотыми; дылда-купец, Казантул, стоит там и с ведьмой-сеструхой шепчутся. Увидели меня, замолчали, и я их взгляды поймал: дескать, успел ли я расслышать, о чем они говорили? Да только не успел, вот беда…
   Воевода с досадой махнул кулаком.
   – Тут другие двери открылись, и вошли комендант да Руфус: что, мол, случилось? Купец Казантул отходит, и вижу я Боррояра, имперского дознавателя, – лежит на краю пруда, а в сердце у него кинжал персидский торчит.
   Огнард прошептал наскоро прощальное заклинание, что успокаивает душу умершего.
   – Там уж все набежали, столпились, шумят, и орки что-то не по-нашему каркают, а скарбники – те молчали; стражники прибежали, Руфус начал командовать: те туда! осмотреть потерны! да только поздно уже…
   Воевода смолк.
   – А главное, – сказал он после минуты раздумий, – что все было под охраной – каждая дверь, каждый переход. Там я везде поставил своих людей. Иначе нельзя, когда орки в крепости, да еще и гость из столицы.
   – Что слуги? – спросил я.
   – Не было слуг. Опасно, люди орков боятся, а те же дикие. Если почуют страх, и до беды недалече. А коли решат, что их оскорбили взглядом или кивком каким-то, так сразу за нож хватаются.
   И вновь воевода не стал рассказывать мне всего, но я понял, что у них уже были такие проблемы с орками.
   – Мед и еду разносили наши. Аскольд хотел, чтоб то были мои ребята, а я, дурак, обозлился. Не для того, говорю ему, служил я государю-императору, чтобы солдаты лохматым оркам на пиршестве, точно лакеи, прислуживали. Бери, говорю, других.
   Огнард крепко почесал в затылке.
   – Да он и взял, сыскарей, а Руфус и рад был. Теперь жалею – эх, были бы кругом мои люди, такого сраму бы не случилось.
   И вновь стало ясно, Огнарду нимало не жаль убитого дознавателя; он лишь тревожится, как это аукнется городу.
   – Двери все опечатали, комнаты обыскали. Никого, естественно, не нашли. Да и как могло быть иначе? На входах-то мои ребята стоят, они бы никого не пустили. Даже муху заговоренную. Значит…
   Он глубоко вздохнул.
   – Орки боярина закололи. А может, скарбники. Или…
   Воевода еще сильнее помрачнел.
   – Этот купец, Казантул; не верю я ему что-то. Слышал, на рынке люди шептались, что еще там, в столице, умыслил он зло супротив нашего императора; за это и сослан был к орочьим степям. Да и Руфус…
   Тут воевода прикусил язык, не хотел о своих злословить, тем более за спиной.
   Но тут же обернулся и поглядел туда, где исчез Димитрис.
   Видно, и юного розыскного Огнард считал возможным убийцей.
   – Для начала, – сказал я, – нехудо осмотреть место, где был убит боярин.
   – Конечно, – воевода кивнул. – Да вот Аскольд в отъезде; только вернется, сразу тебя к нему отведу.
   – А ждать-то какой резон? Так даже лучше будет; я пока все не спеша изучу.
   – Тут видишь, какое дело…
   Огнард замялся.
   – Комендант велел строго-настрого туда никого не пускать; он человек суровый, если узнает, что я его приказа ослушался, будет гневаться. Ты лучше погоди; отдохни с дороги, порасспроси людей, город наш посмотри.
   Воеводе явно было неловко, что пришлось отказывать мне, он сам понимал, дознание следовало начать с места убийства.
   – Это после убийства Аскольд завел такие порядки? – спросил я.
   – Да нет, давно уже так; почти с того дня, как выстроили Главную башню.
   Огнард врезал кулаком по ладони.
   – Эх, как чувствовал он, случится что-то недоброе.
   «А еще, братец, тебе не доверял», – подумалось мне.
   Что же скрывал такого Аскольд, коли таился даже от своего воеводы?
   – А сам-то ты как считаешь? – спросил я. – Кто заколол боярина?
   – Ну, если подумать…
   Огнард слегка помедлил.
   – Есть у меня одно подозрение. В тот распроклятый вечер, ровно перед тем как начался пир, Боррояр сказал кое-что… Вернее, просто обмолвился. Пара словес всего…
   Воевода взъерошил седую бороду.
   – И я все ломаю голову, никак не могу понять, о чем же он толковал. Я об этом Аскольду даже не говорил; сам хотел покумекать. Но чем больше об этом думаю…
   – Воевода!
   Юный солдат, тот самый, что принял у Огнарда коня, вбежал на платформу.
   – Нежить снова проснулась. Лезут из земли, сотни их! Словно Рагнарок наступил; скоро они прорвутся через Северные ворота.

Глава 2

1

   – Громы Перуна, – тихо прошептал воевода.
   Это было сигналом.
   Яростный раскат грома пронесся над крепостью. В воздухе захлопали крылья. Ратники на боевых воронах закружились между высоких башен.
   Я отступил назад.
   Могло показаться, хаос и бешеное безумие захлестнули темное небо.
   Черные и белые птицы с оглушительным кличем метались над моей головой, всадники потрясали копьями, и мечи их бились об адамантовые щиты.
   Но за кромешным адом скрывался строгий порядок, не прошло и минуты, как все ратники выстроилась на круге телепортации, в строгом куб-каре по четыре ворона, – итого шестьдесят пять всадников, считая и воеводу.
   – К бою! – приказал Огнард.
   Он уже сидел на своем крылатом коне.
   Замерцали магические рубины.
   Никто не звал меня, но и стоять на месте не приказали; впрочем, я бы все равно не послушался.
   Одним прыжком я оказался внутри Кольца, и мир вокруг завертелся. А когда замер, мы были уже на Северном бастионе.
   Справа от меня тянулась стена – одна, а не в три ряда, без вышек и бартизанов. Я понял, отчего Огнард так спешил укрепить ее новой башней.
   Слева были ворота – и нежить уже подступала к ним. Сотни гниющих зомби, рыча, шагали по широкой дороге.
   Лица изъели черви, у многих не было глаз, кто-то брел без руки или без обеих.
   – Мясо, свежее мясо, – шептали ходячие мертвецы. – Чую, чую запах горячей крови! Как же я хочу есть!
   – Мне холодно, – вторили голоса. – Я так хочу согреться; запустить ладони в мокрые внутренности…
   Зомби смотрели на крепостную стену.
   – Люди! Вас же так мало; вы нас не остановите… Лучшие идите к нам и умрите; мы обрели жизнь вечную, и вы обретете с нами…
   – Первый отряд, к воротам! – раскатисто прокричал воевода. – Активировать шпиль!
   Сгорбленный седой маг уже стоял над воротами, на подъездной башне. Вскинув сухие, морщинистые руки, он прошептал:
   – Явись! Явись нам, сила Перуна!
   В ту же секунду молния грянула в заговоренный камень на шпиле, – вспыхнула багряными искрами, и десять белых разрядов обрушились на армию зомби.
   Всадники на могучих воронах поднимали композитные луки, и стрелы с серебряной оконечью градом летели на живых мертвецов.
   И в этот момент я понял – нас обманули.
   Я не в первый раз видел нежить, и на Черной Реке, и после, в Лесу Печали.
   Не так уж сложно понять, когда мертвецы восстали из земли сами, повинуясь приказам далеких звезд и запаху свежей крови, а когда умелый колдун управляет ими, словно марионетками.
   Кто-то хитрый и ловкий стоял за армией зомби и не просто так швырнул ее на Северные ворота.
   – Чего ж ты, дружок, хочешь? – пробормотал я.
   Некромант, конечно, не мог надеяться, что его небольшой отряд сметет бастион и доберется до города. Зомби – опасный враг в открытом бою, но для осады крепости не годятся.
   Значит, колдун всего лишь отвлекает наше внимание.
   От чего?
   От других ворот – скажем, Южных или Восточных? Нет, там хватает своих защитников. Огнард привел только три отряда, – опытный воевода, он бы никогда не оголил городские стены.
   Я посмотрел на башню.
   Маг!
   Ну конечно, маг здесь только один, и сейчас он занят, швыряя молнии в зомби.
   Значит, пока защитники бастиона сражаются с мертвецами, под самым их носом, где-то в двух шагах от ворот, и могут нанести удар.
   Я обернулся.
   Зерновые амбары темнели у городской стены. Да, слишком близко, нельзя их было здесь ставить. Может, туда нацелился некромант?
   И почти сразу же я увидел, что туда устремилась дюжина всадников. Огнард хорошо знал, где в обороне крепости есть слабые места.
   Я взбежал на крепостную стену.
   Другие солдаты видели, что я прибыл с воеводой, и не мешали мне. Вот, к слову, и прореха в обороне, – скажу ему, если оба мы останемся живы.
   – Стрелять по команде! – разносился над крепостью голос Огнарда. – Пушки заряжай!
   Бронзовые дула орудий нацелились на армию зомби.
   Ну что же ты задумал, колдун?
   Справа боевой ход – дорожка для караульных, защищенная бруствером. Обычно там дежурили арбалетчики, готовые в любой момент атаковать врага сверху.
   Но сейчас все стрелки собрались возле ворот, у подъездной башни, и стена осталась незащищенной. Я рванулся было туда, но десять вороньих всадников уже парили там, держа наготове короткие луки.
   Остался один расклад.
   Я прошептал короткое заклинание и сотворил веревку, длинную и прочную, правда, довольно мерзкого цвета.