Страница:
– Почтенный наставник! Простите, что я не приветствовал вас. Присутствующие здесь монахи проповедуют лишь учение Малой колесницы, они понятия не имеют о Большой колеснице.
– Ваше учение Малой колесницы, – отвечала на это Гуань – инь, – не может спасти души умерших и создает путаницу. Я обладаю тремя сокровищами буддийских писаний, известных под названием Большой колесницы, которые включают изречения Будды, порядок и учение о религии. Все вместе они называются Трипитака, три сокровищницы. Они помогают душам умерших переселиться на небо, могут избавлять от бедствий, могут продлить жизнь и освободить верующих от грядущих перевоплощений.
В то время как они беседовали, один из придворных чиновников, на обязанности которого лежало наблюдение за порядком в храме, бросился к императору и доложил ему, что какие-то покрытые паршой монахи прервали проповедь верховного священнослужителя и, стащив его с кафедры, затеяли с ним глупый спор. Император приказал задержать монахов и привести к нему. Представ перед императором, монахи не только не приветствовали его поднятием руки или земными поклонами, но, глядя ему прямо в лицо, спросили:
– Зачем вы звали нас, ваше величество?
– Ведь вы те самые монахи, которые принесли мне рясу, – сказал император. Он узнал их.
– Да, это действительно мы, – подтвердила Гуаньинь.
– Раз уж вы пришли послушать проповедь, – промолвил император, – то имеете право разделить трапезу наравне с другими. Но почему вы прерываете проповедь нашего учителя? Нарушая установленный порядок богослужения, вы мешаете нам молиться Будде.
– Ваш проповедник говорил только об учении Малой колесницы, – отвечала на это Гуаньинь, – а это учение не помогает душам умерших переселиться на небо. Мы же постигли учение Большой колесницы, оно может спасти души умерших, помогает людям, попавшим в беду, дает долголетие и благополучие. Эти слова доставили большое удовольствие императору, и он спросил:
– А где же проповедуют это учение?
– В Индии, в храме Раскатов грома, в том месте, где обитает Будда – Татагата, – отвечала Гуаньинь. – Это учение может избавить от всяких невзгод и предотвратить всевозможные бедствия.
– А вы знаете это учение наизусть? – снова спросил император.
– Да, знаю, – отвечала бодисатва.
– Тогда мы попросим нашего учителя пригласить вас на кафедру, чтобы вы изложили это учение, – произнес довольный император.
Но в этот момент бодисатва вместе со своим учеником Мокшей поднялась на кафедру, оттуда вознеслась в облака и, держа священную вазу с ивовой ветвью в руках, предстала народу во всем своем блеске и славе. Слева от Нее, держа посох в руках, стоял ее ученик Мокша – Хуэй-ань, – вид у него был поистине величественный. Пораженный великолепием этой картины, император Танов пал ниц, вслед за ним, возжигая благовония в честь бодисатвы, склонились все гражданские и военные сановники. Присутствующий в храме народ – монахи, монахини, миряне, чиновники, ремесленники и торговцы – тоже с благоговением склонился перед бодисатвой.
Император позабыл обо всем на свете, а его сановники были настолько возбуждены, что забыли всякий этикет. Из окружавшей их толпы беспрерывно неслись восклицания:
– Слава великой бодисатве Гуаньинь, слава!
Император Тай-цзун повелел вызвать искуснейшего живо – писца, для того чтобы в красках запечатлеть истинный облик бодисатвы. Тотчас же был приглашен искуснейший живописец У Дао-цзы, прославившийся своими изображениями святых и небожителей. Это был тот самый художник, который впоследствии написал портреты великих людей Танской эпохи в знаменитой галерее Парящих облаков. Живописец взял в руки свою волшебную кисть и в точности воспроизвел облик бодисатвы.
Между тем бодисатва постепенно уносилась все выше и выше, исходившее от нее лучезарное сияние вскоре исчезло, а с неба упал свиток бумаги, на котором очень отчетливо было написано следующее:
Все были готовы выполнить волю императора. И как только в храме прозвучал вопрос о том, кто хотел бы во исполнение воли императора отправиться на Запад, за священным писанием, вперед выступил Сюань-цзан и, низко кланяясь императору, произнес:
– Я скромный монах и, хотя не обладаю особыми талантами, хочу верой и правдой послужить вам и, выполняя вашу волю, отправиться за священными книгами. Надеюсь, что этим я хоть в какой-то мере буду способствовать укреплению нашего государства.
Услышав подобные речи, император остался очень доволен, подошел к Сюань-цзану и, помогая ему подняться, сказал:
– Преподобный учитель! Если вы поистине преданы и добродетельны и готовы сослужить мне эту службу, если вас не останавливают трудности столь дальнего пути, горы и реки, которые вы встретите в дороге, тогда разрешите мне считать вас отныне своим братом.
Сюань-цзан низко склонился перед императором, благодаря за оказанную ему честь. Император же, человек весьма добродетельный, перед изображением Будды отвесил Сюань-цзану четыре поклона и промолвил:
– Святой отец, брат мой!
Сюань-цзан не переставая благодарил императора и в свою очередь сказал:
– Ваше величество! Разве смею я, скромный монах, не отличаясь ни особыми добродетелями, ни выдающимися способностями, принимать столь незаслуженные милости? Я приложу все свои ничтожные силы, чтобы добраться до Индии. Если же мне не удастся завершить свой путь и привезти священные книги, то я скорее умру и навеки сойду в преисподнюю, нежели соглашусь вернуться на родину с пустыми руками.
Желая подтвердить свою клятву, он воскурил фимиам перед статуей Будды. Император пришел в восторг и отдал приказ возвращаться во дворец и ждать счастливого дня, чтобы снабдить паломника документами, необходимыми ему в пути.
Все разъехались по домам. Сюань-цзан вернулся в храм Хунфусы. Навстречу ему вышли монахи и его ученики, до которых уже дошли слухи о предстоящем паломничестве их учителя. Он подтвердил им, что дал клятву отправиться в Индию.
– Учитель, – молвил тогда один из его учеников, – я слышал, что путь в Индию далек и труден, что по дороге очень много тигров, барсов и злых духов. На каждом шагу там подстерегают опасности, и вряд ли вы благополучно возвратитесь.
– Я торжественно поклялся в том, что если не привезу священных книг, то лучше отправлюсь навеки в преисподнюю, – отвечал Сюань-цзан. – После того как я щедро осыпан милостями императора, я должен сдержать данное мною слово и с честью послужить стране, хотя отлично представляю себе все трудности, которые предстоят мне на моем пути.
Ученики мои! Возможно, что мы расстаемся с вами на два – три года, а может быть даже на пять – семь лет. Но что бы ни случилось, знайте: если ветви сосны, которая растет во дворе этого храма, будут обращены на восток – значит я возвращусь. Если же нет, мы с вами никогда уже больше не увидимся.
Ученики крепко запомнили эти слова.
На следующий день император в присутствии всех сановников написал рескрипт о том, что Сюань-цзан уполномочен привезти священные книги, и закрепил этот рескрипт печатью, которая давала свободный проезд. В этот момент астролог Цянь доложил:
– Сегодня как раз благоприятный день для отправления в дальний путь. Расположение звезд предсказывает счастливую дорогу.
Император остался очень доволен. В этот же момент доложили о приходе Сюань-цзана, и император приказал ввести его.
– Брат мой, – промолвил, обращаясь к нему, император, – мне сообщили, что сегодня благоприятный день для отправления в путь. Вот здесь бумаги для беспрепятственного проезда. Кроме того, я хочу подарить вам золотую чашу, она пригодится вам для сбора подаяний в пути. Я уже выбрал двух человек, которые будут сопровождать вас, а также жалую вам коня, который будет везти ваши вещи. Вы можете тронуться в путь сейчас же.
Сюань-цзан с радостью выслушал императора и, с благодарностью приняв предназначенные ему дары, без всякого промедления, сопровождаемый императором и целой свитой сановников, двинулся к городским воротам. У ворот Сюань-цзана ожидали монахи и ученики из храма Хунфусы, они принесли ему зимнюю и летнюю одежду. Император приказал упаковать все это, приготовить коня, а когда все было сделано, приказал подать вина.
Подняв чашу, Тай-цзун обратился к Сюань-цзану с вопросом:
– Брат мой, как ваше имя?
– Ведь я монах, ушел из мира и считал невозможным называть себя каким-нибудь именем, – отвечал на это Сюань-цзан.
– Я слышал, бодисатва говорила, – продолжал император, – что священные книги в Индии называют Трипитака. Согласны ли вы, чтобы ваше прозвище было Трипитака и напоминало о том, что вы отправляетесь на поиски этих книг?
Сюань-цзан с благодарностью принял свое новое прозвище, однако, принимая от императора чашу с вином, промолвил:
– Ваше величество! Воздержание от вина является первой заповедью монаха, и за всю свою жизнь я не брал в рот ни капли хмельного.
– Но сегодня исключительный случай, – заметил Тай – цзун. – Да и вино совсем слабое. Выпейте чашечку за то, чтобы ваша миссия завершилась успехом.
Трипитака не посмел отказаться. Но в тот момент, когда он хотел выпить, император быстро наклонился и, взяв горсть земли, бросил ее в чашу. Трипитака не мог понять, что это значит, но император улыбаясь сказал ему:
– Дорогой брат! Сколько времени вы будете отсутствовать?
– Надеюсь года через три вернуться домой, – отвечал Трипитака.
– О, это очень долгий срок, – произнес император. – Вам предстоит большой и трудный путь. Дорогой брат, выпейте это вино. Ведь правильно говорится, что горсть родной земли дороже десяти тысяч лян чужеземного золота.
Тут только Сюань-цзан понял, зачем император бросил ему в вино горсть земли, и с благодарностью осушил чашу до дна. После этого он тронулся в путь, а император со своей свитой вернулся во дворец.
Если вы хотите узнать, как началось путешествие Сюань-цзана, прочитайте следующую главу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
Приказом Танского императора Сюань-цзану предлагалось отправиться на поклонение основателю религии.
– Учитель, соблаговолите объяснить нам вашу мысль.
– Когда в сердце возникают желания или чувства, непре менно появляются духи, – отвечал Сюань-цзан. – Но если же лания уничтожены, духи исчезают. В монастыре Хуашэнсы я тор жественно поклялся перед изображением Будды выполнить свою миссию, какие бы трудности ни возникали передо мной. Раз уж я пустился в путь, то должен во что бы то ни стало добраться до Индии, увидеть Будду и попросить у него священные книги, что бы его учение могло свободно распространяться и обеспечить нашему священному государству прочное и вечное царствование. Эти слова привели монахов в восторг.
– Верный, доблестный священнослужитель! – восклицали они, провожая Сюань-цзана после беседы на покой.
На рассвете, когда серп луны скрылся в зарослях бамбука, пропел петух и заря окрасила облака, монахи приготовили утреннюю трапезу. Сюань-цзан облачился в рясу, прошел в храм и, склонившись перед статуей Будды, промолвил:
– Ученик твой Сюань-цзан отправился в трудный путь за священными книгами. Однако мои невежественные глаза еще не удостоились лицезреть живого Будду. Торжественно клянусь в каждой кумирне, которую встречу по дороге, возжигать фимиам и совершать поклоны перед каждым изображением Будды, а также наводить порядок в каждой пагоде. Молю тебя, Будда, яви милосердие и образ свой в золотом сиянии, пожалуй мне священные книги и помоги доставить их в Китай.
Окончив молитву, Сюань-цзан вернулся в келью и приступил к трапезе. После трапезы спутники Сюань-цзана оседлали для него коня и все они поспешили в путь. За воротами монастыря Трипитака стал прощаться с монахами. Однако те никак не хотели расставаться с ним и лишь проводив его за целых десять ли, со слезами на глазах простились. Сюань-цзан отправился прямо на Запад. Стояла уже поздняя осень.
Отдохнув за ночь, они на следующее утро отправились дальше.
Проголодавшись, Сюань-цзан и его спутники останавливались, чтобы утолить голод и жажду. С наступлением ночи они располагались на отдых, а на рассвете продолжали свой путь. Вскоре они достигли заставы Хэчжоу. Здесь в Танскую эпоху проходила государственная граница. Командующий местной пограничной охраной и монахи, заранее узнав о прибытии посланца и побратима императора, следующего на Запад повидать Будду, устроили Сюань-цзану торжественную встречу и с почетом проводили его в монастырь Фуюаньсы, чтобы он отдохнул там. После того как все монахи по очереди представились Сюань-цзану, был устроен ужин. После ужина Сюань-цзан велел своим спутникам накормить коня и сказал, что они отправятся дальше до рассвета.
И действительно, как только пропел петух, Сюань-цзан разбудил своих спутников, а за ними поднялись и все остальные монахи. Они быстро приготовили чай, закуски и пригласили гостей позавтракать. После завтрака отправились в путь и выехали за заставу.
Они выехали так рано потому, что Сюань-цзан очень спешил.
Стояла уже глубокая осень, в это время года петух поет раньше, чем обычно, во всяком случае не позднее четвертой стражи. Все вокруг было покрыто инеем, который сверкал при ярком свете луны. Пройдя несколько десятков ли, путники увидели перед собой горный кряж. Здесь дороги уже не было и приходилось прокладывать себе путь, раздвигая высокую траву. Шли они по извилистым, крутым и труднопроходимым горам. Вдруг им показалось, что они сбились с пути. И вот, когда они остановились в нерешительности, обсуждая, что им делать, земля у них под ногами заколебалась, и они все вместе с конем полетели в глубокую яму. Сюань-цзан растерялся, его спутники дрожали от страха. Не успели они опомниться, как неожиданно услышали свирепые крики:
– Хватайте их! Тащите!
В тот же миг на них вихрем налетела целая толпа чудовищ. Они выволокли Сюань-цзана и его спутников наверх. Чуть живой от страха Сюань-цзан огляделся вокруг и увидел возвышавшегося над другими Князя демонов. Он был поистине страшен.
Он кричал так ужасно, что душа Сюань-цзана от страха ушла в пятки, у спутников его подкосились ноги, а руки беспомощно повисли. По приказу Князя демонов чудовища связали пленников и собрались их сожрать, как вдруг услышали снаружи какой-то шум. Кто-то сообщил, что это прибыли властитель Медвежьей горы и молодой Бык-отшельник. Сюань-цзан поднял голову и увидел перед собой черную фигуру.
– Ну как, полководец Инь, кажется, как всегда, везет? Могу поздравить вас с удачей!
– У вас замечательный вид, – поддержал приятеля Бык – отшельник. – Это чрезвычайно приятно!
– А как ваши дела? – спросил в свою очередь Князь демо – нов. – Да так, пробавляемся кое-как, – ответил властитель горы.
– Тянемся понемногу, – поддакнул Бык-отшельник.
Они сели, продолжая шутить и разговаривать. Вдруг один из спутников Сюань-цзана, которого скрутили веревками, завопил от боли.
– Как они сюда попали? – спросил черный.
– Сами заявились – отвечал князь.
– Так, может быть, угостите нас? – со смехом сказал Бык-отшельник.
– Сделайте одолжение! – промолвил князь.
– Но за один раз нам их не съесть, – проговорил властитель Медвежьей горы. – Расправимся вначале с двоими, а одно – го, пожалуй, оставим?
Князь отдал приказ. Чудовища тотчас же разделали туши двоих спутников Сюань-цзана, вынули у них сердце, печень. Голова, сердце и печень были предложены гостям, а ноги и руки хозяин взял себе. Остальное разделили между чудовищами. Заскрежетали челюсти, защелкали зубы, казалось, тигр пожирает пойманную им овцу. Очень скоро пир закончился. Сюань-цзан был ни жив ни мертв от страха. Но это было лишь первым испытанием после его отъезда из Чанъаня.
Когда Сюань-цзан был уже в полном отчаянии, на востоке начала заниматься заря. Чудовища исчезли.
– Ну и попировали мы сегодня, – расходясь говорили между собой чудовища. – Завтра продолжим.
После этого все они удалились. Вскоре над небосклоном появился красный диск солнца. Сюань-цзан от страха был почти без сознания и потерял уже всякую надежду на спасение, когда вдруг появился какой-то старец с посохом в руках. Подойдя к Сюань-цзану, он протянул руку, прикоснулся к веревкам, и они тотчас же упали. Потом он дунул в лицо Сюань-цзана, тот словно ожил и упал перед своим спасителем на колени:
– Благодарю вас, почтенный старец, – говорил он, – вы спасли мне жизнь.
Ответив на его поклоны, старец молвил:
– Встаньте и скажите мне, не потеряли ли вы что-нибудь?
– Двух моих спутников, – отвечал Сюань-цзан, – сожрали чудовища. А где мои вещи и мой конь, я не знаю.
– Лошадь и два тюка находятся вон там, – сказал старец, указывая посохом.
Сюань-цзан посмотрел в том направлении, куда указывал старец, и действительно увидел, что его конь и тюки целы и невре – димы. Успокоившись немного, он спросил старца:
– Скажите, почтенный человек, как называется эта местность? И откуда вы явились сюда?
– Это место называется Хребет двух вилок, – отвечал старец. – Оно кишит тиграми и волками. Как это вас занесло сюда?
– Мы встали сегодня с петухами, – стал объяснять Сюань-цзан, – и вышли за заставу Хэчжоу. Было еще очень рано и пришлось идти по дороге, покрытой инеем. Мы заблудились и вот неожиданно очутились в этом месте. Тут мы попали в лапы к Князю демонов, страшному и свирепому. Его чудовища свя – зали нас. Затем пришел какой-то черный человек, которого называли властитель Медвежьей горы, и с ним здоровенный детина по прозвищу Бык-отшельник. Князя демонов они называли командующим Инем. Втроем они съели двух моих спутников, а когда стало светать, исчезли. Вот уж не ожидал, что судьба будет так милостива ко мне. Я глубоко благодарен вам, почтенный отец, за то что вы спасли мне жизнь.
– Бык-отшельник – это Дух быка, – сказал старец, – властитель Медвежьей горы – Дух медведя, а полководец Инь – Дух тигра. Остальные чудовища – духи различных зверей и деревьев. Чистота вашей внутренней природы лишила их возможности съесть вас. А сейчас ступайте за мной, я выведу вас на правильный путь.
Преисполненный благодарности, Сюань-цзан увязал тюки и, взяв коня за повод и без труда следуя за старцем, вышел на дорогу. Сюань-цзан отвел коня в сторону, привязал его и хотел было совершить перед старцем поклоны, но тот превратился в ветерок и, оседлав белого журавля с красной головой, вознесся на небо. Затем Сюань-цзан увидел листок бумаги, который, трепыхаясь на ветру, упал с неба. На листке было написано: «Я – Дух Вечерней звезды с Запада и прибыл сюда для того, чтобы спасти вашу жизнь. На всем вашем пути небесные силы будут оказывать вам помощь; они будут ограждать вас от всевозможных опасностей».
Прочитав это, Сюань-цзан трижды поклонился небу.
– Благодарю тебя, Дух Вечерней звезды, за то, что ты избавил меня от смертельной опасности. – И, взяв под уздцы коня, Сюань-цзан отправился дальше совершенно один, навстречу всем тем превратностям, которые предстояло ему встретить по пути, рискуя собственной жизнью.
– Ваше учение Малой колесницы, – отвечала на это Гуань – инь, – не может спасти души умерших и создает путаницу. Я обладаю тремя сокровищами буддийских писаний, известных под названием Большой колесницы, которые включают изречения Будды, порядок и учение о религии. Все вместе они называются Трипитака, три сокровищницы. Они помогают душам умерших переселиться на небо, могут избавлять от бедствий, могут продлить жизнь и освободить верующих от грядущих перевоплощений.
В то время как они беседовали, один из придворных чиновников, на обязанности которого лежало наблюдение за порядком в храме, бросился к императору и доложил ему, что какие-то покрытые паршой монахи прервали проповедь верховного священнослужителя и, стащив его с кафедры, затеяли с ним глупый спор. Император приказал задержать монахов и привести к нему. Представ перед императором, монахи не только не приветствовали его поднятием руки или земными поклонами, но, глядя ему прямо в лицо, спросили:
– Зачем вы звали нас, ваше величество?
– Ведь вы те самые монахи, которые принесли мне рясу, – сказал император. Он узнал их.
– Да, это действительно мы, – подтвердила Гуаньинь.
– Раз уж вы пришли послушать проповедь, – промолвил император, – то имеете право разделить трапезу наравне с другими. Но почему вы прерываете проповедь нашего учителя? Нарушая установленный порядок богослужения, вы мешаете нам молиться Будде.
– Ваш проповедник говорил только об учении Малой колесницы, – отвечала на это Гуаньинь, – а это учение не помогает душам умерших переселиться на небо. Мы же постигли учение Большой колесницы, оно может спасти души умерших, помогает людям, попавшим в беду, дает долголетие и благополучие. Эти слова доставили большое удовольствие императору, и он спросил:
– А где же проповедуют это учение?
– В Индии, в храме Раскатов грома, в том месте, где обитает Будда – Татагата, – отвечала Гуаньинь. – Это учение может избавить от всяких невзгод и предотвратить всевозможные бедствия.
– А вы знаете это учение наизусть? – снова спросил император.
– Да, знаю, – отвечала бодисатва.
– Тогда мы попросим нашего учителя пригласить вас на кафедру, чтобы вы изложили это учение, – произнес довольный император.
Но в этот момент бодисатва вместе со своим учеником Мокшей поднялась на кафедру, оттуда вознеслась в облака и, держа священную вазу с ивовой ветвью в руках, предстала народу во всем своем блеске и славе. Слева от Нее, держа посох в руках, стоял ее ученик Мокша – Хуэй-ань, – вид у него был поистине величественный. Пораженный великолепием этой картины, император Танов пал ниц, вслед за ним, возжигая благовония в честь бодисатвы, склонились все гражданские и военные сановники. Присутствующий в храме народ – монахи, монахини, миряне, чиновники, ремесленники и торговцы – тоже с благоговением склонился перед бодисатвой.
Император позабыл обо всем на свете, а его сановники были настолько возбуждены, что забыли всякий этикет. Из окружавшей их толпы беспрерывно неслись восклицания:
– Слава великой бодисатве Гуаньинь, слава!
Император Тай-цзун повелел вызвать искуснейшего живо – писца, для того чтобы в красках запечатлеть истинный облик бодисатвы. Тотчас же был приглашен искуснейший живописец У Дао-цзы, прославившийся своими изображениями святых и небожителей. Это был тот самый художник, который впоследствии написал портреты великих людей Танской эпохи в знаменитой галерее Парящих облаков. Живописец взял в руки свою волшебную кисть и в точности воспроизвел облик бодисатвы.
Между тем бодисатва постепенно уносилась все выше и выше, исходившее от нее лучезарное сияние вскоре исчезло, а с неба упал свиток бумаги, на котором очень отчетливо было написано следующее:
Тогда император Танов, обращаясь к монахам, промолвил: – Пусть прекратится на время богослужение. Необходимо тотчас же найти человека, который отправился бы за священными книгами Большой колесницы. Это даст нам возможность быть более искренними и обеспечит путь к самосовершенствованию.
Шлю привет и поклон
Государю империи Танов!
Текст канонов буддийских
На западе ныне хранится,
Тот, кто хочет познать
Заклинанья из книг Махаяны,
Будет долго в пути –
Но труднее назад возвратиться…
Много ли впереди –
Этот путь и суров, и опасен,
Столько тягот приняв,
Кто сумеет пройти испытанья?
Коль найдется такой –
Он поистине смел и прекрасен,
Он – мудрец совершенный,
Достойный священного званья!
Все были готовы выполнить волю императора. И как только в храме прозвучал вопрос о том, кто хотел бы во исполнение воли императора отправиться на Запад, за священным писанием, вперед выступил Сюань-цзан и, низко кланяясь императору, произнес:
– Я скромный монах и, хотя не обладаю особыми талантами, хочу верой и правдой послужить вам и, выполняя вашу волю, отправиться за священными книгами. Надеюсь, что этим я хоть в какой-то мере буду способствовать укреплению нашего государства.
Услышав подобные речи, император остался очень доволен, подошел к Сюань-цзану и, помогая ему подняться, сказал:
– Преподобный учитель! Если вы поистине преданы и добродетельны и готовы сослужить мне эту службу, если вас не останавливают трудности столь дальнего пути, горы и реки, которые вы встретите в дороге, тогда разрешите мне считать вас отныне своим братом.
Сюань-цзан низко склонился перед императором, благодаря за оказанную ему честь. Император же, человек весьма добродетельный, перед изображением Будды отвесил Сюань-цзану четыре поклона и промолвил:
– Святой отец, брат мой!
Сюань-цзан не переставая благодарил императора и в свою очередь сказал:
– Ваше величество! Разве смею я, скромный монах, не отличаясь ни особыми добродетелями, ни выдающимися способностями, принимать столь незаслуженные милости? Я приложу все свои ничтожные силы, чтобы добраться до Индии. Если же мне не удастся завершить свой путь и привезти священные книги, то я скорее умру и навеки сойду в преисподнюю, нежели соглашусь вернуться на родину с пустыми руками.
Желая подтвердить свою клятву, он воскурил фимиам перед статуей Будды. Император пришел в восторг и отдал приказ возвращаться во дворец и ждать счастливого дня, чтобы снабдить паломника документами, необходимыми ему в пути.
Все разъехались по домам. Сюань-цзан вернулся в храм Хунфусы. Навстречу ему вышли монахи и его ученики, до которых уже дошли слухи о предстоящем паломничестве их учителя. Он подтвердил им, что дал клятву отправиться в Индию.
– Учитель, – молвил тогда один из его учеников, – я слышал, что путь в Индию далек и труден, что по дороге очень много тигров, барсов и злых духов. На каждом шагу там подстерегают опасности, и вряд ли вы благополучно возвратитесь.
– Я торжественно поклялся в том, что если не привезу священных книг, то лучше отправлюсь навеки в преисподнюю, – отвечал Сюань-цзан. – После того как я щедро осыпан милостями императора, я должен сдержать данное мною слово и с честью послужить стране, хотя отлично представляю себе все трудности, которые предстоят мне на моем пути.
Ученики мои! Возможно, что мы расстаемся с вами на два – три года, а может быть даже на пять – семь лет. Но что бы ни случилось, знайте: если ветви сосны, которая растет во дворе этого храма, будут обращены на восток – значит я возвращусь. Если же нет, мы с вами никогда уже больше не увидимся.
Ученики крепко запомнили эти слова.
На следующий день император в присутствии всех сановников написал рескрипт о том, что Сюань-цзан уполномочен привезти священные книги, и закрепил этот рескрипт печатью, которая давала свободный проезд. В этот момент астролог Цянь доложил:
– Сегодня как раз благоприятный день для отправления в дальний путь. Расположение звезд предсказывает счастливую дорогу.
Император остался очень доволен. В этот же момент доложили о приходе Сюань-цзана, и император приказал ввести его.
– Брат мой, – промолвил, обращаясь к нему, император, – мне сообщили, что сегодня благоприятный день для отправления в путь. Вот здесь бумаги для беспрепятственного проезда. Кроме того, я хочу подарить вам золотую чашу, она пригодится вам для сбора подаяний в пути. Я уже выбрал двух человек, которые будут сопровождать вас, а также жалую вам коня, который будет везти ваши вещи. Вы можете тронуться в путь сейчас же.
Сюань-цзан с радостью выслушал императора и, с благодарностью приняв предназначенные ему дары, без всякого промедления, сопровождаемый императором и целой свитой сановников, двинулся к городским воротам. У ворот Сюань-цзана ожидали монахи и ученики из храма Хунфусы, они принесли ему зимнюю и летнюю одежду. Император приказал упаковать все это, приготовить коня, а когда все было сделано, приказал подать вина.
Подняв чашу, Тай-цзун обратился к Сюань-цзану с вопросом:
– Брат мой, как ваше имя?
– Ведь я монах, ушел из мира и считал невозможным называть себя каким-нибудь именем, – отвечал на это Сюань-цзан.
– Я слышал, бодисатва говорила, – продолжал император, – что священные книги в Индии называют Трипитака. Согласны ли вы, чтобы ваше прозвище было Трипитака и напоминало о том, что вы отправляетесь на поиски этих книг?
Сюань-цзан с благодарностью принял свое новое прозвище, однако, принимая от императора чашу с вином, промолвил:
– Ваше величество! Воздержание от вина является первой заповедью монаха, и за всю свою жизнь я не брал в рот ни капли хмельного.
– Но сегодня исключительный случай, – заметил Тай – цзун. – Да и вино совсем слабое. Выпейте чашечку за то, чтобы ваша миссия завершилась успехом.
Трипитака не посмел отказаться. Но в тот момент, когда он хотел выпить, император быстро наклонился и, взяв горсть земли, бросил ее в чашу. Трипитака не мог понять, что это значит, но император улыбаясь сказал ему:
– Дорогой брат! Сколько времени вы будете отсутствовать?
– Надеюсь года через три вернуться домой, – отвечал Трипитака.
– О, это очень долгий срок, – произнес император. – Вам предстоит большой и трудный путь. Дорогой брат, выпейте это вино. Ведь правильно говорится, что горсть родной земли дороже десяти тысяч лян чужеземного золота.
Тут только Сюань-цзан понял, зачем император бросил ему в вино горсть земли, и с благодарностью осушил чашу до дна. После этого он тронулся в путь, а император со своей свитой вернулся во дворец.
Если вы хотите узнать, как началось путешествие Сюань-цзана, прочитайте следующую главу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
повествующая о том, как путники попали в логово тигра, как Дух Вечерней звезды спас их от опасности, а также о том, как охотник с горы Шуньчалин пригласил к себе Сюань-цзана
Приказом Танского императора Сюань-цзану предлагалось отправиться на поклонение основателю религии.
Итак, Сюань-цзан покинул Чанъань за три дня до полнолуния девятой луны в тринадцатом году правления Чжэньгуаня. До городских ворот его провожал сам император со своей свитой. После двух дней тяжелого пути они добрались, наконец, до монастыря Фамынь. Настоятель, окруженный множеством монахов, – их было больше пятисот, – вышел ему навстречу. Монахи выстроились в два ряда. Сюань-цзана провели в храм, предложили ему чаю, а затем устроили роскошную трапезу, которая закончилась лишь к вечеру. Что за картина открылась взорам всех собравшихся!
Сюань-цзан во время дальних странствий
Видел цель перед собой одну:
Дал рескрипт ему владыка Танский –
Сакья-муни посетить страну.
Путника дорога пролегала
Через множество далеких стран,
И порой его на перевалах
Облачный окутывал туман.
Но держал он твердо направленье
К западу, одну мечту тая.
Вникнуть в суть буддийского ученья
И постигнуть смысл небытия.
Зажгли огни. Монахи вели беседу о законах буддизма и обсуждали предстоящее путешествие Сюань-цзана. Говорили о широких реках, через которые ему придется переправиться, о неприступных горах, о тиграх, барсах и других диких зверях, которыми кишат дороги. Рассказывали об опасных, трудно проходимых горах и пропастях, о непобедимых свирепых духах и демонах. Сюань-цзан сидел молча, он не произнес ни единого слова и лишь, указывая пальцем на свое сердце, качал головой. Монахи не могли понять, что хочет сказать Сюань-цзан и, почтительно сложив руки, обратились к нему:
В мерцанье чистых звезд водой речною
Небесная Река отражена,
Блестящей, без единого пятна
Окрестность озаряется луною…
А в небе – одинокий дикий гусь,
Пронесся звонко крик его печальный;
Однообразьем навевает грусть
Стук равномерный дальней наковальни.
И стаи птиц летят издалека
К своим гнездовьям, и в покое полном
Монахи на коврах из тростника
Псалмы читают далеко за полночь…
– Учитель, соблаговолите объяснить нам вашу мысль.
– Когда в сердце возникают желания или чувства, непре менно появляются духи, – отвечал Сюань-цзан. – Но если же лания уничтожены, духи исчезают. В монастыре Хуашэнсы я тор жественно поклялся перед изображением Будды выполнить свою миссию, какие бы трудности ни возникали передо мной. Раз уж я пустился в путь, то должен во что бы то ни стало добраться до Индии, увидеть Будду и попросить у него священные книги, что бы его учение могло свободно распространяться и обеспечить нашему священному государству прочное и вечное царствование. Эти слова привели монахов в восторг.
– Верный, доблестный священнослужитель! – восклицали они, провожая Сюань-цзана после беседы на покой.
На рассвете, когда серп луны скрылся в зарослях бамбука, пропел петух и заря окрасила облака, монахи приготовили утреннюю трапезу. Сюань-цзан облачился в рясу, прошел в храм и, склонившись перед статуей Будды, промолвил:
– Ученик твой Сюань-цзан отправился в трудный путь за священными книгами. Однако мои невежественные глаза еще не удостоились лицезреть живого Будду. Торжественно клянусь в каждой кумирне, которую встречу по дороге, возжигать фимиам и совершать поклоны перед каждым изображением Будды, а также наводить порядок в каждой пагоде. Молю тебя, Будда, яви милосердие и образ свой в золотом сиянии, пожалуй мне священные книги и помоги доставить их в Китай.
Окончив молитву, Сюань-цзан вернулся в келью и приступил к трапезе. После трапезы спутники Сюань-цзана оседлали для него коня и все они поспешили в путь. За воротами монастыря Трипитака стал прощаться с монахами. Однако те никак не хотели расставаться с ним и лишь проводив его за целых десять ли, со слезами на глазах простились. Сюань-цзан отправился прямо на Запад. Стояла уже поздняя осень.
Через несколько дней они достигли города Гунчжоу. Власти и население вышли за городские ворота встретить Сюань-цзана.
В деревнях поникли деревья,
Опадают цветы тростника,
Листву на сырую землю
Роняют осенние клены.
Встреча с друзьями
В пути в эту пору редка,
Видны только цветы хризантем
И хребта силуэт отдаленный.
Лотос замерз,
И на сердце печаль и тоска,
В белом инее красная ряска,
Под снегом осока,
Камнем падает утка,
Туманом подернут закат,
Облака пролетают тоскливые
В небе далеком.
Улетают от холода лебеди,
Ласточка к югу стремится,
Ночь спускается быстро –
Умолкли и люди и птицы.
Отдохнув за ночь, они на следующее утро отправились дальше.
Проголодавшись, Сюань-цзан и его спутники останавливались, чтобы утолить голод и жажду. С наступлением ночи они располагались на отдых, а на рассвете продолжали свой путь. Вскоре они достигли заставы Хэчжоу. Здесь в Танскую эпоху проходила государственная граница. Командующий местной пограничной охраной и монахи, заранее узнав о прибытии посланца и побратима императора, следующего на Запад повидать Будду, устроили Сюань-цзану торжественную встречу и с почетом проводили его в монастырь Фуюаньсы, чтобы он отдохнул там. После того как все монахи по очереди представились Сюань-цзану, был устроен ужин. После ужина Сюань-цзан велел своим спутникам накормить коня и сказал, что они отправятся дальше до рассвета.
И действительно, как только пропел петух, Сюань-цзан разбудил своих спутников, а за ними поднялись и все остальные монахи. Они быстро приготовили чай, закуски и пригласили гостей позавтракать. После завтрака отправились в путь и выехали за заставу.
Они выехали так рано потому, что Сюань-цзан очень спешил.
Стояла уже глубокая осень, в это время года петух поет раньше, чем обычно, во всяком случае не позднее четвертой стражи. Все вокруг было покрыто инеем, который сверкал при ярком свете луны. Пройдя несколько десятков ли, путники увидели перед собой горный кряж. Здесь дороги уже не было и приходилось прокладывать себе путь, раздвигая высокую траву. Шли они по извилистым, крутым и труднопроходимым горам. Вдруг им показалось, что они сбились с пути. И вот, когда они остановились в нерешительности, обсуждая, что им делать, земля у них под ногами заколебалась, и они все вместе с конем полетели в глубокую яму. Сюань-цзан растерялся, его спутники дрожали от страха. Не успели они опомниться, как неожиданно услышали свирепые крики:
– Хватайте их! Тащите!
В тот же миг на них вихрем налетела целая толпа чудовищ. Они выволокли Сюань-цзана и его спутников наверх. Чуть живой от страха Сюань-цзан огляделся вокруг и увидел возвышавшегося над другими Князя демонов. Он был поистине страшен.
Он кричал так ужасно, что душа Сюань-цзана от страха ушла в пятки, у спутников его подкосились ноги, а руки беспомощно повисли. По приказу Князя демонов чудовища связали пленников и собрались их сожрать, как вдруг услышали снаружи какой-то шум. Кто-то сообщил, что это прибыли властитель Медвежьей горы и молодой Бык-отшельник. Сюань-цзан поднял голову и увидел перед собой черную фигуру.
Поэтому-то он и назывался властителем горы. За ним следовал здоровенный детина.
Противников он сразу потрясал
Свирепым видом, телом мускулистым,
Неутомимо бегал по лесам,
Играя силой, – радостен, неистов.
Легко одолевал потоки вплавь…
Богатыря достойный, крепким станом
И мощью никому не уступал,
Не мыслил он, что эти дни настанут,
Что грезы и мечты увидит въявь.
Выхватывал стволы деревьев с корнем,
О холодах задолго узнавал,-
И духи слушались его покорно.
По праву звался он Владыкой горным!
Князь демонов поспешил им навстречу.
Торчат на шлеме выше гор рога,
Могучий стан попоною прикрыт,
Вся внешность и спокойна и строга,
Тверда походка, громок стук копыт.
Зовется ныне по отцу Быком,
Коровой прежде звался он, как мать,
С работой в поле хорошо знаком,
Быком-отшельником его привыкли звать.
– Ну как, полководец Инь, кажется, как всегда, везет? Могу поздравить вас с удачей!
– У вас замечательный вид, – поддержал приятеля Бык – отшельник. – Это чрезвычайно приятно!
– А как ваши дела? – спросил в свою очередь Князь демо – нов. – Да так, пробавляемся кое-как, – ответил властитель горы.
– Тянемся понемногу, – поддакнул Бык-отшельник.
Они сели, продолжая шутить и разговаривать. Вдруг один из спутников Сюань-цзана, которого скрутили веревками, завопил от боли.
– Как они сюда попали? – спросил черный.
– Сами заявились – отвечал князь.
– Так, может быть, угостите нас? – со смехом сказал Бык-отшельник.
– Сделайте одолжение! – промолвил князь.
– Но за один раз нам их не съесть, – проговорил властитель Медвежьей горы. – Расправимся вначале с двоими, а одно – го, пожалуй, оставим?
Князь отдал приказ. Чудовища тотчас же разделали туши двоих спутников Сюань-цзана, вынули у них сердце, печень. Голова, сердце и печень были предложены гостям, а ноги и руки хозяин взял себе. Остальное разделили между чудовищами. Заскрежетали челюсти, защелкали зубы, казалось, тигр пожирает пойманную им овцу. Очень скоро пир закончился. Сюань-цзан был ни жив ни мертв от страха. Но это было лишь первым испытанием после его отъезда из Чанъаня.
Когда Сюань-цзан был уже в полном отчаянии, на востоке начала заниматься заря. Чудовища исчезли.
– Ну и попировали мы сегодня, – расходясь говорили между собой чудовища. – Завтра продолжим.
После этого все они удалились. Вскоре над небосклоном появился красный диск солнца. Сюань-цзан от страха был почти без сознания и потерял уже всякую надежду на спасение, когда вдруг появился какой-то старец с посохом в руках. Подойдя к Сюань-цзану, он протянул руку, прикоснулся к веревкам, и они тотчас же упали. Потом он дунул в лицо Сюань-цзана, тот словно ожил и упал перед своим спасителем на колени:
– Благодарю вас, почтенный старец, – говорил он, – вы спасли мне жизнь.
Ответив на его поклоны, старец молвил:
– Встаньте и скажите мне, не потеряли ли вы что-нибудь?
– Двух моих спутников, – отвечал Сюань-цзан, – сожрали чудовища. А где мои вещи и мой конь, я не знаю.
– Лошадь и два тюка находятся вон там, – сказал старец, указывая посохом.
Сюань-цзан посмотрел в том направлении, куда указывал старец, и действительно увидел, что его конь и тюки целы и невре – димы. Успокоившись немного, он спросил старца:
– Скажите, почтенный человек, как называется эта местность? И откуда вы явились сюда?
– Это место называется Хребет двух вилок, – отвечал старец. – Оно кишит тиграми и волками. Как это вас занесло сюда?
– Мы встали сегодня с петухами, – стал объяснять Сюань-цзан, – и вышли за заставу Хэчжоу. Было еще очень рано и пришлось идти по дороге, покрытой инеем. Мы заблудились и вот неожиданно очутились в этом месте. Тут мы попали в лапы к Князю демонов, страшному и свирепому. Его чудовища свя – зали нас. Затем пришел какой-то черный человек, которого называли властитель Медвежьей горы, и с ним здоровенный детина по прозвищу Бык-отшельник. Князя демонов они называли командующим Инем. Втроем они съели двух моих спутников, а когда стало светать, исчезли. Вот уж не ожидал, что судьба будет так милостива ко мне. Я глубоко благодарен вам, почтенный отец, за то что вы спасли мне жизнь.
– Бык-отшельник – это Дух быка, – сказал старец, – властитель Медвежьей горы – Дух медведя, а полководец Инь – Дух тигра. Остальные чудовища – духи различных зверей и деревьев. Чистота вашей внутренней природы лишила их возможности съесть вас. А сейчас ступайте за мной, я выведу вас на правильный путь.
Преисполненный благодарности, Сюань-цзан увязал тюки и, взяв коня за повод и без труда следуя за старцем, вышел на дорогу. Сюань-цзан отвел коня в сторону, привязал его и хотел было совершить перед старцем поклоны, но тот превратился в ветерок и, оседлав белого журавля с красной головой, вознесся на небо. Затем Сюань-цзан увидел листок бумаги, который, трепыхаясь на ветру, упал с неба. На листке было написано: «Я – Дух Вечерней звезды с Запада и прибыл сюда для того, чтобы спасти вашу жизнь. На всем вашем пути небесные силы будут оказывать вам помощь; они будут ограждать вас от всевозможных опасностей».
Прочитав это, Сюань-цзан трижды поклонился небу.
– Благодарю тебя, Дух Вечерней звезды, за то, что ты избавил меня от смертельной опасности. – И, взяв под уздцы коня, Сюань-цзан отправился дальше совершенно один, навстречу всем тем превратностям, которые предстояло ему встретить по пути, рискуя собственной жизнью.
Добрую половину дня Сюань-цзан взбирался на высокий хребет, не встретив на своем пути никаких признаков человеческого жилья. Он проголодался. Дорога становилась все более крутой и труднопроходимой. Сюань-цзан стал выбиваться из сил и вдруг услышал где-то неподалеку рыканье тигров, а оглянувшись, увидел нескольких огромных извивающихся змей. Но это было еще не все. Слева от него ползали какие-то ядовитые гады, а справа – появился чудовищный зверь. Одному ему, конечно, было не под силу справиться со всеми этими зверями, гадами и чудовищами, поэтому ему не оставалось ничего другого, как положиться на свою судьбу. У коня от страха подкосились нови, и он опустился на землю. Сколько Сюань-цзан ни хлестал его, как сильно ни тянул за повод, конь не двигался с места. Сюань-цзан понял, что положение критическое и что в этом глухом, заброшенном месте неоткуда ждать спасения. Но спасение пришло. Вдруг все дикие звери и гады разбежались в разные стороны. Исчезли свирепые тигры, уползли огромные змеи. Подняв голову, Сюань-цзан увидел выходящего из-за холма человека с рогатиной в руках, с луком и стрелами у пояса. Выглядел он настоящим молодцом.
Разлился в чаще леса холодок,
Как будто бы прошел внезапный ливень,
И где то вдалеке шумел поток
На перекатах – быстрый и бурливый.
Прохладный ветер аромат цветов,
Росой обрызганных, донес с полянки,
Утес нагромоздился на утес,
На склонах гор высоких, в беспорядке.
Из глубины лесной во тьме неслись
Стай обезьяньих яростные крики,
А на лугу сверкающем неслись
Пугливые стада оленей диких
Неугомонный щебет птиц летел
Из густоты ветвей, с деревьев ближних,
И о желанной близости людей
Не говорил здесь ни малейший признак.
В лесу густом стоял опасный мрак,
И сердце у святого трепетало,
Коню с трудом давался каждый шаг,-
Частенько спотыкался конь усталый…