Страница:
Царица послушалась Сунь У-куна.
– Где Чунь Цзяо? – крикнула она служанкам.
Из-за ширмы показалась миловидная девушка – оборотень лисички. Опустившись на колени, она спросила:
– Повелительница! Ты звала меня. Что угодно тебе?
– Ступай и вели зажечь шелковые фонари. Пусть воскурят камфару и мускус, а потом проведут меня в передний зал и пригласят великого князя. Я хочу провести с ним ночь.
Чунь Цзяо сразу же вышла и велела нескольким оборотням-лисичкам и оленям принести пару фонарей и две жаровни, которые были расставлены по обе стороны помещения. Царица потянулась и скрестила руки, а Великий Мудрец Сунь У-кун тем временем уже отлетел от нее. Он подлетел к служанке, вырвал у себя волосок, дунул на него и воскликнул: «Изменись!» Волосок превратился в мошку, и Сунь У-кун пустил ее на лицо девушки. А надо вам сказать, это была сонная мошка. Стоило ей попасть на лицо, как она сейчас же заползала в ноздри, и человек засыпал. Так и случилось с Чунь Цзяо. Она почувствовала, что ее неудержимо клонит ко сну, и стала клевать носом, еле держась на ногах. Она добрела до своего спального места, повалилась на него и крепко заснула, слегка похрапывая. Сунь У-кун спрыгнул наземь, встряхнулся и сразу же превратился в девушку Чунь Цзяо. Выйдя из-за ширмы, он присоединился к другим служанкам, стоявшим в ряд, и тут мы пока оставим его.
Тем временем Золотая царица отправилась к царю дьяволов. Ее заметил бесенок, который стремглав помчался с докладом:
– Великий князь! Царица пожаловала!
Царь дьяволов тотчас же вышел из своей живодерни встретить царицу.
– О великий князь! – ласково произнесла Золотая царица. – Дым улегся, огонь погашен, а разбойник исчез бесследно. Когда спустится ночь, приходи ко мне отдохнуть и выспаться.
Дьявол преисполнился чувством радости и счастья.
– Дорогая моя! Будь осторожна! – захлебываясь от восторга, сказал он. – Я только что узнал, что этот разбойник оказался не кем иным, как Сунь У-куном. Он нанес поражение моему головному дозорному, убил моего гонца в чине сяосяо, изменив облик, проник сюда и обманул всех нас. Мы тщательно разыскиваем его, но он так спрятался, что и следов не видно, – вот почему на сердце у меня тревожно.
– Этот негодяй, должно быть, давно уже удрал, – сказала царица, стараясь успокоить дьявола. – Великий князь, не волнуйся и забудь о нем. Пойдем лучше в мои покои.
Дьявол никак не мог отказаться от любезного приглашения царицы. Приказав всем бесам осторожно обращаться с огнем и быть начеку в случае, если Сунь У-кун снова появится, он направился вместе с царицей в ее покои. Сунь У-кун под видом служанки Чунь Цзяо уже проник туда, смешавшись с двумя группами прислужниц.
– Подайте вина! – распорядилась царица. – Я хочу, чтобы великий князь отдохнул от всех забот.
– Правильно! Правильно! – рассмеялся царь дьяволов. – Скорей принесите вина, мы с владычицей царицей разопьем его, чтобы развеять тревогу.
Мнимая Чунь Цзяо вместе с другими стала накрывать на стол, подавать плоды, нарезать ровными ломтиками сырое мясо и расставлять стулья.
Царица высоко подняла свою чарку. Царь дьяволов последовал ее примеру, и они обменялись чарками. Сунь У-кун взял в руки кувшин с вином.
– Великий князь и царица-повелительница! – сказал он. – Сегодня ночью вы оба впервые обменялись чарками; прошу пить до дна во имя вашего супружеского счастья!
Он налил еще по чарке, и те опять выпили до дна.
– Великий князь и царица-повелительница! – снова обратился к ним Сунь У-кун. – По случаю вашего радостного свидания сюда пришли ваши служанки повеселить вас: одни умеют хорошо петь, другие – танцевать!
Сразу вслед за этими словами послышались звуки песни, полилась благозвучная мелодия, зазвенели чистые голоса. Пока одни служанки пели, другие пустились в пляс.
Царь дьяволов с Золотой царицей выпили уже немало вина, после чего царица велела прекратить песни и пляски. Прислужницы и служанки разделились на два ряда и ушли за ширмы; осталась одна только мнимая Чунь Цзяо с кувшином вина, которая не переставала наполнять чарки. Царица тем временем повела с царем дьяволов супружескую беседу. Вы бы видели, до чего она распалила своими томными речами и жестами царя дьяволов. Он дошел до такого состояния, что у него, как говорится, кости размякли и мускулы расслабли. Но не дано было ему счастья и не пришлось слиться с ней. Бедняга! Вот уж, как говорится в пословице: «Впустую кот радуется, грызя мочевой пузырь!».
Они еще немного поговорили, посмеялись, и царица спросила царя дьяволов:
– Скажи мне, великий князь, с твоим драгоценным талисманом ничего не случилось?
– А что могло с ним случиться? – удивился царь. – Этот драгоценный талисман был отлит еще в первобытное время! Разбойник лишь вытащил вату из бубенцов да меховой узелок спалил – только и всего.
– А как же его теперь хранить? – спросила царица.
– Это не твоя забота, – отвечал царь. – Я буду носить талисман у своего нательного пояса.
Тут мнимая Чунь Цзяо, услышав эти слова, незаметно выдрала у себя небольшой клок волос, положила его в рот, мелко разжевала и, приблизившись к царю дьяволов, дунула легонько раза три и едва слышно прошептала: «Изменитесь!» Разжеванные волосинки сразу же превратились в насекомых: вшей, блох и клопов, которые накинулись на царя дьяволов, забрались ему под одежды и стали кусать. Царь начал чесаться, полез рукой за пазуху и, скребясь то в одном, то в другом месте, поймал сразу несколько вшей и начал разглядывать их, поднеся к фонарю. Царица увидела вшей и похолодела от охватившего ее отвращения.
– Великий князь! Должно быть, они завелись у тебя в исподнем белье, – проговорила она, – наверное, давно его не стирали, потому и появилась эта гадость.
Царь дьяволов сильно смутился.
– У меня никогда в жизни не было ничего подобного, – сказал он, – и надо было случиться этому безобразию именно нынешней ночью!
– Какое же тут безобразие? – рассмеялась царица. – Есть пословица: «Даже у самого царя-императора живут на теле три императорских вши!» Ты пока сними с себя все одежды, а я выловлю насекомых.
Царь дьяволов стал раздеваться. Мнимая Чунь Цзяо все время держалась в стороне, внимательно следя за царем дьяволов, у которого во всех одеждах кишмя кишели насекомые, словно муравьи в муравейнике. Наконец были сняты последние одежды и обнажилось тело. На показавшихся бубенчиках насекомых, казалось, было еще больше, просто несметное количество.
– Великий князь! – сказал тут Сунь У-кун. – Дай мне твои бубенцы, я очищу их от насекомых.
Царю дьяволов было мучительно стыдно, и, кроме того, он очень растерялся. Ему даже в голову не пришло, что перед ним мнимая служанка. Он снял с себя все три бубенца и передал их Чунь Цзяо. Сунь У-кун взял их в руки, долго возился с ними, а заметив, что царь дьяволов усиленно вытряхивает свои одежды, быстро спрятал бубенцы, вырвал у себя еще клок волос и превратил его в три бубенца, точно такие, какие носил при себе царь дьяволов. Держа бубенцы перед фонарем, Сунь У-кун вертел их во все стороны. Затем поежился всем телом, встряхнулся, и насекомые разом исчезли, превратившись в волоски, которые Сунь У-кун водворил на место. После этого мнимая служанка передала поддельные бубенцы царю дьяволов. Он взял их в руку, но так и не разглядел, что они не настоящие. Поднеся их обеими руками царице, он молвил:
– Вот возьми и храни их, только смотри, чтобы не получилось, как в прошлый раз.
Царица приняла бубенцы, тихонько приоткрыла сундук с нарядами, спрятала поддельный талисман и заперла сундук на золотой замок.
Затем они оба выпили еще несколько чарок вина, после чего царица обратилась к служанке:
– Хорошенько вытряхни и прибери мою постель, разверни парчовое одеяло, сегодня я буду ночевать вместе с великим князем.
Царь дьяволов закряхтел и, наконец не выдержав, признался:
– Нет у меня счастья! Нет счастья! Я не смею принять твою ласку. Уж лучше пойду со служанкой в Западные покои и там лягу с ней спать. Прошу тебя, спи спокойно одна!
На том они и расстались, легли спать в разных местах, и мы пока оставим их.
Обратимся теперь к Сунь У-куну. Завладев волшебным талисманом, он спрятал его за пояс и принял свой настоящий облик. Встряхнувшись, он вернул на место клок волос, превращенный в усыпляющую мошку, а затем направился прямо к выходу. В это время ударили в колокольцы и в колотушки, так как уже наступило время третьей ночной стражи. Молодец Сунь У-кун! Он прищелкнул пальцами, прочел заклинание и, став невидимым, подошел прямо к воротам. Ворота были закрыты на засов и на них висели замки. Однако Сунь У-кун достал свой посох с золотыми обручами и, протянув его к воротам, применил способ открывания замков. Ворота тихонько отворились. Сунь У-кун быстрыми шагами вошел в ворота и остановился.
– Эй ты! Сай Тайсуй! – грозно крикнул Сунь У-кун. – Верни мне мою Золотую царицу.
Он крикнул несколько раз и переполошил всех бесов, больших и малых, которые бросились к воротам и с ужасом увидели, что ворота распахнуты настежь. Тотчас же принесли фонари и стали искать замки, а затем вновь наглухо закрыли ворота. Несколько бесов были отправлены во внутренние покои для доклада.
– О великий князь! – вскричали прибежавшие гонцы. – Кто-то за главными воротами громко кричит и требует, чтобы ты отдал Золотую царицу.
– Тише вы! Перестаньте шуметь! – произнесли вполголоса служанки, поспешно выскочившие из внутренних покоев. – Великий князь только что заснул.
Между тем Сунь У-кун снова принялся громко кричать, но бесенята не посмели больше тревожить своего повелителя. Так повторялось три или четыре раза. Великий Мудрец кричал и шумел у ворот до тех пор, пока совсем не рассвело. Наконец у него иссякло терпение, и, вращая свой посох, он стал колотить по воротам. От страха бесы пришли в полную растерянность. Одни бросились подпирать ворота, другие помчались докладывать царю дьяволов. Он только что проснулся и, услышав истошные крики и шум, вскочил, оделся и вылез из-под спального полога.
– Кто там кричит? Что происходит? – спросил он, обращаясь к служанкам.
Те опустились на колени.
– О повелитель! – молвила одна из них. – Какой-то человек у входа в пещеру почти всю ночь кричал и ругался, вызывая тебя. А сейчас он ломает ворота.
Царь дьяволов вышел из своих внутренних покоев и увидел нескольких бесенят, прибежавших с донесением. Они второпях кинулись в ноги царю и, отбивая земные поклоны, затараторили:
– Там снаружи кто-то кричит и ругается, требуя выдать ему царицу! Если же кто-нибудь из нас начинает ему перечить, он разражается потоком скверных слов, нестерпимых для слуха. Так как ты, великий князь, до рассвета все не выходил, разбойник дошел до исступления и теперь начал ломиться в ворота!
– Пока не открывайте, – приказал царь дьяволов, – и спросите, откуда он появился, как его зовут по фамилии и по имени, и живо доложите мне.
Бесенята поспешно побежали к воротам и стали выспрашивать:
– Кто стучится в ворота?
– Я Вай-гун – дед повелителя Пурпурного царства, явившийся сюда по его просьбе. Я прибыл за Золотой царицей, чтобы отвезти ее обратно в царство.
Бесенята выслушали Сунь У-куна и доложили о нем царю дьяволов, а царь дьяволов направился в задний дворец выяснять у царицы, кто бы это мог быть. Царица только что встала и не успела еще ни причесаться, ни умыться. Служанка, завидев приближавшегося царя дьяволов, явилась с докладом:
– Царь-повелитель пожаловал!
Царица быстро оправила на себе одежды, прибрала волосы и вышла навстречу царю дьяволов.
Они только уселись, и царь еще не успел начать свои расспросы, как вдруг снова прибежал бесенок с донесением:
– Прибывший, который назвал себя дедом правителя Пурпурного царства, уже разбил ворота!
Дьявол с улыбкой обратился к царице:
– Скажи мне, дорогая, сколько у вас при дворе полководцев и военачальников?
– Мне известно, что у нас числится сорок восемь пеших и конных полков, составляющих охрану дворца, и ими командуют тысячи доблестных полководцев; а сколько войск и полководцев на всех наших границах – даже сосчитать не могу!
– А есть ли среди полководцев кто-либо по фамилии Вай, – продолжал спрашивать царь дьяволов.
– Когда я жила у себя во дворце, – отвечала царица, – то знала только внутренние дворцовые дела и помогала в них государю, учила и наставляла придворных служительниц и служанок; где же мне знать внешние дела, которым нет края, да еще помнить имена и фамилии сановников?
– Этот пришелец назвался Вай-гуном. Насколько я помню, в книге «Ста фамилий» нет фамилии Вай. Ты от природы умна и талантлива, сама родом из знатного и почетного дома; живя у себя во дворце, наверное, прочитала много книг. Не помнишь ли, в какой книге упоминается такая фамилия?
– Только в одной книге «Тысячесловник» есть фраза: «Вне дома воспринимал поучения учителей». Думается мне, что только это и может быть!
– Безусловно, конечно так! – обрадовался царь дьяволов.
Он тут же поднялся с места и откланялся. Войдя в свою живодерню, он приоделся, подпоясался, проверил свое бесовское воинство, открыл ворота и вышел, держа в руках секиру с разноцветными узорами.
– Кто здесь гун Вай, прибывший из Пурпурного государства? – зычным голосом крикнул он.
Играя железным посохом, который держал в правой руке, Сунь У-кун левой показал на себя и воскликнул:
– Здравствуй внучек мой, просвещенный! Зачем ты зовешь меня?
– Ах ты, мерзавец! – воскликнул царь дьяволов, разглядев Сунь У-куна и едва сдерживаясь от гнева. И, желая оскорбить его, тут же сложил едкий стих:
– Говори живей, как тебя зовут по-настоящему, – прервал Сунь У-куна царь дьяволов. – Каким владеешь ты военным искусством, что посмел явиться сюда да еще буянить?
– Если бы ты не спросил, как меня зовут по фамилии и имени, то, может быть, все обошлось бы по-хорошему, но раз ты настаиваешь, чтобы я сказал, боюсь, что тебе не останется места на земле. Подойди поближе, держись покрепче и слушай меня:
– Значит, ты и есть тот самый негодяй, который учинил великое буйство в небесных чертогах?! Раз ты избавился от тяжкой кары и приставлен охранять Танского монаха в его пути на Запад, ступай себе с ним, куда тебе надо. Чего ради ты суешься в чужие дела да еще выслуживаешься, как жалкий раб, перед царем Пурпурного царства? Смерти своей ищешь здесь, что ли?
– Мерзкий дьявол! – прикрикнул на оборотня Сунь У-кун. – Только по своей глупости ты можешь так говорить. Меня с большим почетом просил государь Пурпурного царства помочь ему, отнесся ко мне, как к своему благодетелю; я, старый Сунь У-кун, стою выше этого царя во сто тысяч крат, и он чтит меня, как отца родного, и служит мне, как святым духам. А ты, мерзавец, смеешь обзывать меня рабом?! Вот я сейчас покажу тебе, наглец и обманщик! Стой, ни с места! Попробуй посох твоего дедушки!
Дьявол опешил при виде разгневанного Сунь У-куна и едва успел увернуться от смертельного удара. Оправившись, он бросился на противника со своей разукрашенной секирой. Тут между ними разыгрался славный бой. Вот послушайте:
– Сунь У-кун! Обожди! Я с утра ничего не ел. Погоди, пока я подкреплюсь немного. Я быстро вернусь, и мы продолжим бой. Посмотрим тогда, чья возьмет!
Сунь У-кун сразу же смекнул, что царь дьяволов хочет пойти за своими волшебными бубенцами. Он убрал посох и сказал:
– Хороший охотник не гонится за заморенным зайцем! Ступай, наедайся до отвала, придешь – легче будет помирать!
Царь дьяволов стремительно повернулся, влетел в пещеру и прибежал к царице:
– Скорей достань мне талисман! – запыхавшись, сказал он.
– А зачем он тебе понадобился? – спросила царица.
– Меня утром вызвал на бой последователь и ученик монаха, который направляется на Запад за священными книгами. Его зовут Сунь У-кун. Он же назвался вымышленным именем Вай-гун. Я сражался с ним до сего времени, но исход боя все еще не определился. Вот сейчас я с помощью волшебного талисмана напущу на эту обезьянью морду дым и огонь и спалю его!
У царицы при этих словах сжалось сердце. Ей вовсе не хотелось доставать бубенцы, но она опасалась, что вызовет подозрения царя дьяволов; достать же бубенцы она тоже боялась, так как не хотела погубить Сунь У-куна. Заметив, что она медлит, царь дьяволов стал торопить ее.
– Скорей давай сюда! – крикнул он.
Царице ничего не оставалось, как открыть сундук, достать все три бубенца и вручить их царю дьяволов. Тот взял их и стремительно вышел из пещеры.
Царица же осталась в своих покоях, и слезы потоками хлынули из ее глаз, ибо она считала, что теперь уже нет никакой возможности спасти Сунь У-куна. Ведь ни она, ни царь дьяволов понятия не имели о том, что бубенцы поддельные.
Итак, выйдя из ворот, царь дьяволов, уверенный в победе, стал звать:
– Эй, Сунь У-кун! Не убегай! Погляди, как я сейчас тряхну бубенцами!
Сунь У-кун рассмеялся:
– Думаешь, только у тебя есть бубенцы? Ты тряхнешь, а мне нечем тряхнуть, что ли?
– Где Чунь Цзяо? – крикнула она служанкам.
Из-за ширмы показалась миловидная девушка – оборотень лисички. Опустившись на колени, она спросила:
– Повелительница! Ты звала меня. Что угодно тебе?
– Ступай и вели зажечь шелковые фонари. Пусть воскурят камфару и мускус, а потом проведут меня в передний зал и пригласят великого князя. Я хочу провести с ним ночь.
Чунь Цзяо сразу же вышла и велела нескольким оборотням-лисичкам и оленям принести пару фонарей и две жаровни, которые были расставлены по обе стороны помещения. Царица потянулась и скрестила руки, а Великий Мудрец Сунь У-кун тем временем уже отлетел от нее. Он подлетел к служанке, вырвал у себя волосок, дунул на него и воскликнул: «Изменись!» Волосок превратился в мошку, и Сунь У-кун пустил ее на лицо девушки. А надо вам сказать, это была сонная мошка. Стоило ей попасть на лицо, как она сейчас же заползала в ноздри, и человек засыпал. Так и случилось с Чунь Цзяо. Она почувствовала, что ее неудержимо клонит ко сну, и стала клевать носом, еле держась на ногах. Она добрела до своего спального места, повалилась на него и крепко заснула, слегка похрапывая. Сунь У-кун спрыгнул наземь, встряхнулся и сразу же превратился в девушку Чунь Цзяо. Выйдя из-за ширмы, он присоединился к другим служанкам, стоявшим в ряд, и тут мы пока оставим его.
Тем временем Золотая царица отправилась к царю дьяволов. Ее заметил бесенок, который стремглав помчался с докладом:
– Великий князь! Царица пожаловала!
Царь дьяволов тотчас же вышел из своей живодерни встретить царицу.
– О великий князь! – ласково произнесла Золотая царица. – Дым улегся, огонь погашен, а разбойник исчез бесследно. Когда спустится ночь, приходи ко мне отдохнуть и выспаться.
Дьявол преисполнился чувством радости и счастья.
– Дорогая моя! Будь осторожна! – захлебываясь от восторга, сказал он. – Я только что узнал, что этот разбойник оказался не кем иным, как Сунь У-куном. Он нанес поражение моему головному дозорному, убил моего гонца в чине сяосяо, изменив облик, проник сюда и обманул всех нас. Мы тщательно разыскиваем его, но он так спрятался, что и следов не видно, – вот почему на сердце у меня тревожно.
– Этот негодяй, должно быть, давно уже удрал, – сказала царица, стараясь успокоить дьявола. – Великий князь, не волнуйся и забудь о нем. Пойдем лучше в мои покои.
Дьявол никак не мог отказаться от любезного приглашения царицы. Приказав всем бесам осторожно обращаться с огнем и быть начеку в случае, если Сунь У-кун снова появится, он направился вместе с царицей в ее покои. Сунь У-кун под видом служанки Чунь Цзяо уже проник туда, смешавшись с двумя группами прислужниц.
– Подайте вина! – распорядилась царица. – Я хочу, чтобы великий князь отдохнул от всех забот.
– Правильно! Правильно! – рассмеялся царь дьяволов. – Скорей принесите вина, мы с владычицей царицей разопьем его, чтобы развеять тревогу.
Мнимая Чунь Цзяо вместе с другими стала накрывать на стол, подавать плоды, нарезать ровными ломтиками сырое мясо и расставлять стулья.
Царица высоко подняла свою чарку. Царь дьяволов последовал ее примеру, и они обменялись чарками. Сунь У-кун взял в руки кувшин с вином.
– Великий князь и царица-повелительница! – сказал он. – Сегодня ночью вы оба впервые обменялись чарками; прошу пить до дна во имя вашего супружеского счастья!
Он налил еще по чарке, и те опять выпили до дна.
– Великий князь и царица-повелительница! – снова обратился к ним Сунь У-кун. – По случаю вашего радостного свидания сюда пришли ваши служанки повеселить вас: одни умеют хорошо петь, другие – танцевать!
Сразу вслед за этими словами послышались звуки песни, полилась благозвучная мелодия, зазвенели чистые голоса. Пока одни служанки пели, другие пустились в пляс.
Царь дьяволов с Золотой царицей выпили уже немало вина, после чего царица велела прекратить песни и пляски. Прислужницы и служанки разделились на два ряда и ушли за ширмы; осталась одна только мнимая Чунь Цзяо с кувшином вина, которая не переставала наполнять чарки. Царица тем временем повела с царем дьяволов супружескую беседу. Вы бы видели, до чего она распалила своими томными речами и жестами царя дьяволов. Он дошел до такого состояния, что у него, как говорится, кости размякли и мускулы расслабли. Но не дано было ему счастья и не пришлось слиться с ней. Бедняга! Вот уж, как говорится в пословице: «Впустую кот радуется, грызя мочевой пузырь!».
Они еще немного поговорили, посмеялись, и царица спросила царя дьяволов:
– Скажи мне, великий князь, с твоим драгоценным талисманом ничего не случилось?
– А что могло с ним случиться? – удивился царь. – Этот драгоценный талисман был отлит еще в первобытное время! Разбойник лишь вытащил вату из бубенцов да меховой узелок спалил – только и всего.
– А как же его теперь хранить? – спросила царица.
– Это не твоя забота, – отвечал царь. – Я буду носить талисман у своего нательного пояса.
Тут мнимая Чунь Цзяо, услышав эти слова, незаметно выдрала у себя небольшой клок волос, положила его в рот, мелко разжевала и, приблизившись к царю дьяволов, дунула легонько раза три и едва слышно прошептала: «Изменитесь!» Разжеванные волосинки сразу же превратились в насекомых: вшей, блох и клопов, которые накинулись на царя дьяволов, забрались ему под одежды и стали кусать. Царь начал чесаться, полез рукой за пазуху и, скребясь то в одном, то в другом месте, поймал сразу несколько вшей и начал разглядывать их, поднеся к фонарю. Царица увидела вшей и похолодела от охватившего ее отвращения.
– Великий князь! Должно быть, они завелись у тебя в исподнем белье, – проговорила она, – наверное, давно его не стирали, потому и появилась эта гадость.
Царь дьяволов сильно смутился.
– У меня никогда в жизни не было ничего подобного, – сказал он, – и надо было случиться этому безобразию именно нынешней ночью!
– Какое же тут безобразие? – рассмеялась царица. – Есть пословица: «Даже у самого царя-императора живут на теле три императорских вши!» Ты пока сними с себя все одежды, а я выловлю насекомых.
Царь дьяволов стал раздеваться. Мнимая Чунь Цзяо все время держалась в стороне, внимательно следя за царем дьяволов, у которого во всех одеждах кишмя кишели насекомые, словно муравьи в муравейнике. Наконец были сняты последние одежды и обнажилось тело. На показавшихся бубенчиках насекомых, казалось, было еще больше, просто несметное количество.
– Великий князь! – сказал тут Сунь У-кун. – Дай мне твои бубенцы, я очищу их от насекомых.
Царю дьяволов было мучительно стыдно, и, кроме того, он очень растерялся. Ему даже в голову не пришло, что перед ним мнимая служанка. Он снял с себя все три бубенца и передал их Чунь Цзяо. Сунь У-кун взял их в руки, долго возился с ними, а заметив, что царь дьяволов усиленно вытряхивает свои одежды, быстро спрятал бубенцы, вырвал у себя еще клок волос и превратил его в три бубенца, точно такие, какие носил при себе царь дьяволов. Держа бубенцы перед фонарем, Сунь У-кун вертел их во все стороны. Затем поежился всем телом, встряхнулся, и насекомые разом исчезли, превратившись в волоски, которые Сунь У-кун водворил на место. После этого мнимая служанка передала поддельные бубенцы царю дьяволов. Он взял их в руку, но так и не разглядел, что они не настоящие. Поднеся их обеими руками царице, он молвил:
– Вот возьми и храни их, только смотри, чтобы не получилось, как в прошлый раз.
Царица приняла бубенцы, тихонько приоткрыла сундук с нарядами, спрятала поддельный талисман и заперла сундук на золотой замок.
Затем они оба выпили еще несколько чарок вина, после чего царица обратилась к служанке:
– Хорошенько вытряхни и прибери мою постель, разверни парчовое одеяло, сегодня я буду ночевать вместе с великим князем.
Царь дьяволов закряхтел и, наконец не выдержав, признался:
– Нет у меня счастья! Нет счастья! Я не смею принять твою ласку. Уж лучше пойду со служанкой в Западные покои и там лягу с ней спать. Прошу тебя, спи спокойно одна!
На том они и расстались, легли спать в разных местах, и мы пока оставим их.
Обратимся теперь к Сунь У-куну. Завладев волшебным талисманом, он спрятал его за пояс и принял свой настоящий облик. Встряхнувшись, он вернул на место клок волос, превращенный в усыпляющую мошку, а затем направился прямо к выходу. В это время ударили в колокольцы и в колотушки, так как уже наступило время третьей ночной стражи. Молодец Сунь У-кун! Он прищелкнул пальцами, прочел заклинание и, став невидимым, подошел прямо к воротам. Ворота были закрыты на засов и на них висели замки. Однако Сунь У-кун достал свой посох с золотыми обручами и, протянув его к воротам, применил способ открывания замков. Ворота тихонько отворились. Сунь У-кун быстрыми шагами вошел в ворота и остановился.
– Эй ты! Сай Тайсуй! – грозно крикнул Сунь У-кун. – Верни мне мою Золотую царицу.
Он крикнул несколько раз и переполошил всех бесов, больших и малых, которые бросились к воротам и с ужасом увидели, что ворота распахнуты настежь. Тотчас же принесли фонари и стали искать замки, а затем вновь наглухо закрыли ворота. Несколько бесов были отправлены во внутренние покои для доклада.
– О великий князь! – вскричали прибежавшие гонцы. – Кто-то за главными воротами громко кричит и требует, чтобы ты отдал Золотую царицу.
– Тише вы! Перестаньте шуметь! – произнесли вполголоса служанки, поспешно выскочившие из внутренних покоев. – Великий князь только что заснул.
Между тем Сунь У-кун снова принялся громко кричать, но бесенята не посмели больше тревожить своего повелителя. Так повторялось три или четыре раза. Великий Мудрец кричал и шумел у ворот до тех пор, пока совсем не рассвело. Наконец у него иссякло терпение, и, вращая свой посох, он стал колотить по воротам. От страха бесы пришли в полную растерянность. Одни бросились подпирать ворота, другие помчались докладывать царю дьяволов. Он только что проснулся и, услышав истошные крики и шум, вскочил, оделся и вылез из-под спального полога.
– Кто там кричит? Что происходит? – спросил он, обращаясь к служанкам.
Те опустились на колени.
– О повелитель! – молвила одна из них. – Какой-то человек у входа в пещеру почти всю ночь кричал и ругался, вызывая тебя. А сейчас он ломает ворота.
Царь дьяволов вышел из своих внутренних покоев и увидел нескольких бесенят, прибежавших с донесением. Они второпях кинулись в ноги царю и, отбивая земные поклоны, затараторили:
– Там снаружи кто-то кричит и ругается, требуя выдать ему царицу! Если же кто-нибудь из нас начинает ему перечить, он разражается потоком скверных слов, нестерпимых для слуха. Так как ты, великий князь, до рассвета все не выходил, разбойник дошел до исступления и теперь начал ломиться в ворота!
– Пока не открывайте, – приказал царь дьяволов, – и спросите, откуда он появился, как его зовут по фамилии и по имени, и живо доложите мне.
Бесенята поспешно побежали к воротам и стали выспрашивать:
– Кто стучится в ворота?
– Я Вай-гун – дед повелителя Пурпурного царства, явившийся сюда по его просьбе. Я прибыл за Золотой царицей, чтобы отвезти ее обратно в царство.
Бесенята выслушали Сунь У-куна и доложили о нем царю дьяволов, а царь дьяволов направился в задний дворец выяснять у царицы, кто бы это мог быть. Царица только что встала и не успела еще ни причесаться, ни умыться. Служанка, завидев приближавшегося царя дьяволов, явилась с докладом:
– Царь-повелитель пожаловал!
Царица быстро оправила на себе одежды, прибрала волосы и вышла навстречу царю дьяволов.
Они только уселись, и царь еще не успел начать свои расспросы, как вдруг снова прибежал бесенок с донесением:
– Прибывший, который назвал себя дедом правителя Пурпурного царства, уже разбил ворота!
Дьявол с улыбкой обратился к царице:
– Скажи мне, дорогая, сколько у вас при дворе полководцев и военачальников?
– Мне известно, что у нас числится сорок восемь пеших и конных полков, составляющих охрану дворца, и ими командуют тысячи доблестных полководцев; а сколько войск и полководцев на всех наших границах – даже сосчитать не могу!
– А есть ли среди полководцев кто-либо по фамилии Вай, – продолжал спрашивать царь дьяволов.
– Когда я жила у себя во дворце, – отвечала царица, – то знала только внутренние дворцовые дела и помогала в них государю, учила и наставляла придворных служительниц и служанок; где же мне знать внешние дела, которым нет края, да еще помнить имена и фамилии сановников?
– Этот пришелец назвался Вай-гуном. Насколько я помню, в книге «Ста фамилий» нет фамилии Вай. Ты от природы умна и талантлива, сама родом из знатного и почетного дома; живя у себя во дворце, наверное, прочитала много книг. Не помнишь ли, в какой книге упоминается такая фамилия?
– Только в одной книге «Тысячесловник» есть фраза: «Вне дома воспринимал поучения учителей». Думается мне, что только это и может быть!
– Безусловно, конечно так! – обрадовался царь дьяволов.
Он тут же поднялся с места и откланялся. Войдя в свою живодерню, он приоделся, подпоясался, проверил свое бесовское воинство, открыл ворота и вышел, держа в руках секиру с разноцветными узорами.
– Кто здесь гун Вай, прибывший из Пурпурного государства? – зычным голосом крикнул он.
Играя железным посохом, который держал в правой руке, Сунь У-кун левой показал на себя и воскликнул:
– Здравствуй внучек мой, просвещенный! Зачем ты зовешь меня?
– Ах ты, мерзавец! – воскликнул царь дьяволов, разглядев Сунь У-куна и едва сдерживаясь от гнева. И, желая оскорбить его, тут же сложил едкий стих:
– Слепец – ухмыляясь, ответил Сунь У-кун. – Как ты смеешь, негодяй, так вести себя со старшими! Не знаешь, как величать меня. Вспомни, когда пятьсот лет назад я учинил великое буйство в небесных чертогах, со мной встретились небесные полководцы девяти небесных сфер, и среди них не было ни одного, кто не величал бы меня «достопочтенным», а ты позволяешь себе дерзость называть меня запросто Вай-гуном. Чем я обидел тебя, что ты так груб со мной?
Похож ты на мартышку телом,
А мордою – на павиана;
Видать, пройдоха ты умелый,
Живущий дерзостным обманом!
– Говори живей, как тебя зовут по-настоящему, – прервал Сунь У-куна царь дьяволов. – Каким владеешь ты военным искусством, что посмел явиться сюда да еще буянить?
– Если бы ты не спросил, как меня зовут по фамилии и имени, то, может быть, все обошлось бы по-хорошему, но раз ты настаиваешь, чтобы я сказал, боюсь, что тебе не останется места на земле. Подойди поближе, держись покрепче и слушай меня:
Когда царь дьяволов услышал, что перед ним сам Сунь У-кун, он обратился к нему с такими словами.
Я – плод любви благого неба и земли,
В который жизнь вдохнули солнце и луна;
В холодном камне искру чувств они зажгли,
Их тщанием душа моя была пробуждена:
Я – сын природы, я – ее творенье,
Рожденный в пору вешнего цветенья!
Теперь я к Истине великой приобщен,
И мне во всем сопутствует удача…
Могучей силой с детства одарен,
Решал я небывалые задачи!
Я толпы оборотней собирал,
Меня своим вождем они признали,
И столько лютых бесов покорял,
Что все они передо мною трепетали.
Я поклонился мудрому владыке,
Творцу пилюль, дарующим бессмертье.
Сам властелин Нефритовый великий
Позвал меня в пределы вечной тверди.
Я, посетив небесную обитель,
Потомственную должность получил,
Мне дух звезды Тайбай1 о том указ вручил;
Но бима чин, что мне дарован был,
И рассердил меня и разобидел.
Уединился я в пещере горной;
Поддавшийся гордыне, непокорный,
На бунт решившись, я войска свои собрал,
И полный зла и ненависти черной,
Я против императора восстал.
Князь Тота с сыном попытались было
Мой дерзостный набег остановить,
С моим свое оружие скрестить,
Но сил у них на это не хватило.
К тому же князь, трусливый, как шакал,
Сраженья побоявшись, убежал.
Вторично дух звезды, что мне указ вручил,
Царю небесному доставил сообщенье
О мятеже моем и неповиновенье.
И снова царь меня на небеса призвал,
Но ожидало там меня не отомщенье,
А славная награда и прощенье.
Ни обойден я, ни обижен не был,
Коль званье получил «Мудрец, подобный небу».
Придворные меня с отличьем поздравляли,
Сулили мне свершенья и победы,
Опорой государя называли.
Однако новые мне предстояли беды:
Царицей Сиван-му обиженный случайно,
На празднество ее я в сад пробрался тайно,
И там разгром ужасный учинил:
Все, что сумел, украл, все, что хотел, разбил,
Все яства ел, из всех сосудов пил
И вел себя предерзко и беспечно.
И Сиван-му сама и Лао-цзюнь-мудрец
Правителя небесного просили,
Чтоб воины его ценой любых усилий
Меня бы обуздали наконец.
Узнав, что я презрел его законы,
Великий государь, безмерно возмущенный,
Навстречу мне свою направил рать,
Сто тысяч воинов вооруженных,
Чтобы меня за дерзость покарать.
То были духи многих звезд зловредных,
Дурных планет, – предвестники беды.
В доспехах золотых, серебряных и медных
Они сомкнули грозные ряды.
Со всех сторон опасностью грозили
Земли простор и синева небес.
Долины, горы и дремучий лес
Ловушки, сети, западни таили,
Но как ни билось доблестное войско.
Оружием магического свойства, –
Все ж не за ним остался перевес.
Тут бодисатва Гуаньинь решила
С небес Эрлана вызвать для подмоги:
Она считала, что Эрлан всесилен,
Он быстро уберет врага с дороги.
Но на защиту чести встал я рьяно,
И дал отпор свирепому Эрлану.
Мы с ним сразились, силы не щадя.
Достойного соперника найдя,
Со мной соревновался он в уменье
Владеть искусством перевоплощенья
И хитрость применять, кровавый бой ведя.
С горы Мэйшань пришла его родня:
Как на подбор – все доблестные воины –
Пришли ему помочь в жестокой бойне,
Чтобы совместно одолеть меня.
Но, сколько ни старались, ни ярились, –
Все толку никакого не добились.
Тогда, раздвинув стену темных туч,
Скрывавших вход в небесные владенья,
Три мудреца, чтоб мне воздать отмщенье,
Вмешались в бой, спустившись с горних круч:
Но все ж и тут не потерпел я пораженья,
Неуязвим, как прежде, и могуч.
Лишь Лао-цзюню справиться со мною,
Как никому другому, удалось:
Свой обруч он метнул умелою рукою;
Кольцо волшебное змеей стальною
Вокруг меня тотчас же обвилось.
Мне в этот миг впервые привелось
Лежать поверженным на поле боя.
Тут духи на меня накинулись толпою
И потащили к царскому крыльцу.
Немедля надо мной произвели дознанье,
Не слушая моих признаний, оправданий…
Я был приговорен к позорному концу, –
Хотели сделать смерть мою бесславной!
Но четвертован или обезглавлен
Я быть не мог – мне это не к лицу.
Так, обладая даром жизни вечной,
Я встретил казнь без слабости сердечной.
И резали меня, и топором рубили,
И жгли огнем, и молнией разили,
И стопудовым молотом дробили –
Но это все мне было нипочем.
Того, кто наделен бессмертной силой,
Не загубить ни ядом, ни мечом.
По-прежнему живой и сильный, как всегда,
Я был препровожден к чертогам Тушита
И там в огромный тигель заключен
Немало дров под тиглем тем спалили,
Но не расплавили меня – лишь крепче закалили!
Ничем не огорчен, ничем не удручен,
Срок плавки выдержав, я выскочил из печи,
И цел и невредим, огнем не изувечен!
Перевернулся и расправил плечи,
И, эту палицу железную схватив,
Я размахнулся ею и ударил,
Сил не щадя, по трону государя,
Всех духов испугав и поразив
Тут началось ужасное смятенье
Покуда по престолу в исступленье
Я посохом тяжелым колотил,
Рассеялись правители светил,
От гнева моего ища себе спасенья.
То видя, разошелся я вконец,
Едва не разорив Нефритовый дворец.
Вельможи важные пришли к благому Будде,
Чтоб тот привел меня к повиновенью
Сказав, что я – невиданный храбрец,
Он, не в пример жестокосердным судьям,
Моим рассказам внял со снисхожденьем,
А я без передышки, тут же, сразу,
Вновь принялся за прежние проказы.
Взобравшись на ладонь златую божества,
Я колесом прошелся раза два,
Подпрыгнул, вытянулся, перекувырнулся,
Всю землю облетел и вновь к нему вернулся,
Свой замысел осуществив в одно мгновенье,
Что снова всех повергло в изумленье.
Всевышний знал, как поступить со мною,
Чтоб от проказ моих избавить белый свет;
Он придавил меня небесною скалою,
Под коей я провел немало долгих лет.
Их минуло пятьсот, когда меня от гнета
Всесильной Гуаньинь избавила забота.
Я был приставлен к Танскому монаху,
Его в пути на Запад охранять
От тех забот, опасностей и страхов,
Что перед ним в пути должны предстать.
Такое дело оказалось мне под стать –
Не то что под скалою прозябать!
И вот, наставника сопровождая,
Со злыми силами я беспрестанно бьюсь,
Всех оборотней в схватках побеждаю,
Всех дьяволов и бесов истребляю,
И нет средь них того, кого я убоюсь!
– Значит, ты и есть тот самый негодяй, который учинил великое буйство в небесных чертогах?! Раз ты избавился от тяжкой кары и приставлен охранять Танского монаха в его пути на Запад, ступай себе с ним, куда тебе надо. Чего ради ты суешься в чужие дела да еще выслуживаешься, как жалкий раб, перед царем Пурпурного царства? Смерти своей ищешь здесь, что ли?
– Мерзкий дьявол! – прикрикнул на оборотня Сунь У-кун. – Только по своей глупости ты можешь так говорить. Меня с большим почетом просил государь Пурпурного царства помочь ему, отнесся ко мне, как к своему благодетелю; я, старый Сунь У-кун, стою выше этого царя во сто тысяч крат, и он чтит меня, как отца родного, и служит мне, как святым духам. А ты, мерзавец, смеешь обзывать меня рабом?! Вот я сейчас покажу тебе, наглец и обманщик! Стой, ни с места! Попробуй посох твоего дедушки!
Дьявол опешил при виде разгневанного Сунь У-куна и едва успел увернуться от смертельного удара. Оправившись, он бросился на противника со своей разукрашенной секирой. Тут между ними разыгрался славный бой. Вот послушайте:
Убедившись в том, что Сунь У-кун очень силен и искусен в бою, царь дьяволов понял, что ему не удастся победить его. Он отразил своей секирой посох врага и воскликнул:
Посох с ободками золотыми, –
Замыслам хозяина покорный,
Встретился с секирою узорной,
С той, что ветра резкого острее.
Кто ж из славных воинов сильнее?
Иль они друг друга стоят оба?
Первый бьется, скрежеща зубами,
Лютую выказывая злобу,
А второй свирепо стиснул зубы
И сверкает грозными очами,
Вид являя яростный и грубый.
Первый на землю с небес спустился,
В мудрости великой равный небу,
А второй – царь дьяволов свирепый,
Оборотень, что из тьмы кромешной
В мир земной явился, многогрешный.
Их дыхание, клубясь, как тучи,
Из груди со свистом вылетает,
Взрытый их ступнями прах сыпучий
Небо пеленою закрывает,
Камни под ударами их ног
В мелкий превращаются песок.
То сходясь, то снова расходясь,
Все вокруг себя круша и руша,
Сталкивались воины не раз,
И не раз сшибалось их оружье,
Золотой насечкою блистая,
Искры золотые рассыпая…
Враг врагу ни в чем не уступает,
Ни на пядь никто не отступает.
Первый из противников стремится
Возвратить царю его царицу,
А второй о том лишь помышляет,
Чтобы с ней любовью насладиться…
Повод боя не такой уж важный!
Стоит ли с подобной страстью биться
За царя иль за его царицу?
Но бойцы сражаются отважно,
Сердце страхом смерти не томится,
И не первый час та битва длится!
– Сунь У-кун! Обожди! Я с утра ничего не ел. Погоди, пока я подкреплюсь немного. Я быстро вернусь, и мы продолжим бой. Посмотрим тогда, чья возьмет!
Сунь У-кун сразу же смекнул, что царь дьяволов хочет пойти за своими волшебными бубенцами. Он убрал посох и сказал:
– Хороший охотник не гонится за заморенным зайцем! Ступай, наедайся до отвала, придешь – легче будет помирать!
Царь дьяволов стремительно повернулся, влетел в пещеру и прибежал к царице:
– Скорей достань мне талисман! – запыхавшись, сказал он.
– А зачем он тебе понадобился? – спросила царица.
– Меня утром вызвал на бой последователь и ученик монаха, который направляется на Запад за священными книгами. Его зовут Сунь У-кун. Он же назвался вымышленным именем Вай-гун. Я сражался с ним до сего времени, но исход боя все еще не определился. Вот сейчас я с помощью волшебного талисмана напущу на эту обезьянью морду дым и огонь и спалю его!
У царицы при этих словах сжалось сердце. Ей вовсе не хотелось доставать бубенцы, но она опасалась, что вызовет подозрения царя дьяволов; достать же бубенцы она тоже боялась, так как не хотела погубить Сунь У-куна. Заметив, что она медлит, царь дьяволов стал торопить ее.
– Скорей давай сюда! – крикнул он.
Царице ничего не оставалось, как открыть сундук, достать все три бубенца и вручить их царю дьяволов. Тот взял их и стремительно вышел из пещеры.
Царица же осталась в своих покоях, и слезы потоками хлынули из ее глаз, ибо она считала, что теперь уже нет никакой возможности спасти Сунь У-куна. Ведь ни она, ни царь дьяволов понятия не имели о том, что бубенцы поддельные.
Итак, выйдя из ворот, царь дьяволов, уверенный в победе, стал звать:
– Эй, Сунь У-кун! Не убегай! Погляди, как я сейчас тряхну бубенцами!
Сунь У-кун рассмеялся:
– Думаешь, только у тебя есть бубенцы? Ты тряхнешь, а мне нечем тряхнуть, что ли?