Страница:
10 сентября В.М. Молотов принял это предложение, высказавшись, однако, против создания в районе р. Халхин-Гол демилитаризованной зоны. Вместо этого японскую сторону призвали восстановить там границу, на которой СССР и МНР настаивали до начала конфликта.
На шестнадцати заседаниях смешанной комиссии по уточнению границы между МНР и Маньчжоу-го в районе упомянутого конфликта, проходивших с 7 по 25 декабря 1939 г. в г. Чите и с 7 по 30 января 1940 г. в г. Харбине, выяснилось, что точки зрения советско-монгольской и японо-маньчжурской делегации по вопросу уточнения границы полностью противоположны. Поэтому комиссия на последнем заседании 30 января 1940 г., проходившем под председательством уполномоченного правительства Японии Куботы, решила свою работу прекратить ввиду того, что представленные японо-маньчжурской стороной документы, имеющие целью обосновать пересмотр давно существующей и ранее никем не оспаривавшейся линии границы, не были утверждены официальными органами. Советско-монгольская делегация отказалась признать их в качестве основы для уточнения границы.
Решено было возобновить переговоры в дальнейшем. Стороны согласились параллельно провести переговоры о торговом договоре[190].
В своих мемуарах, излагая ход советско-японских переговоров по различным вопросам после прекращения конфликта в районе р. Халхин-Гол, С. Того, ставший позднее министром иностранных дел Японии, писал, что в ответ на его предложение об обоюдном прекращении огня при том, что войска обеих сторон останутся на занимаемых позициях, и о начале переговоров о демаркации границы В.М. Молотов стал настаивать на отводе японской армии из района конфликта, утверждая, что она проникла на территорию МНР. Но С. Того не согласился с такой постановкой вопроса, подчеркивая, что японская армия исходила из того, что оспариваемая ею территория является частью Маньчжоу-го и поэтому до установления границы ее отвод невозможен.
15 сентября 1939 г. В. М. Молотов согласился с доводами С. Того о прекращении военных действий на японских условиях.
9 июня 1940 г. было подписано соглашение Молотов – Того об уточнении границы в районе конфликта, создании комиссии по урегулированию и предупреждению конфликтов, по демаркации границы и по нарушению Японией Портсмутского договора 1905 г. При этом В.М. Молотов согласился также признать пограничный район Алушань, который имел наиболее важное значение для Японии и Маньчжоу-го, частью последнего, а Япония решила уступить МНР остальную часть спорной территории[191].
Таким образом, крупный вооруженный конфликт был исчерпан. В августе 1942 г. демаркация границы на спорных участках была завершена, и Квантунская армия стала проявлять большую осмотрительность, чтобы не провоцировать Советский Союз.
В ходе переговоров Германия выражала готовность оказать сторонам посреднические услуги, но японская сторона отклонила их на том основании, что последняя уже сама стала участником войны.
Увенчались успехом и сложно проходившие советско-японские переговоры о рыболовстве – после достижения 31 декабря 1939 г. соглашения об уплате Японией последнего взноса за продажу ей КВЖД, в начале января 1940 г. была продлена на 1940 г. конвенция 1928 г., не допускавшая свободного рыболовства Японии в советских водах, и подписан соответствующий протокол[192]. Однако позднее, на 1942 г. эта конвенция из-за незавершенности еще к этому времени переговоров о демаркации монгольско-маньчжурской границы, в соответствии с условиями протокола 1940 г.[193], продлена не была.
К апрелю 1940 г. был выработан согласованный проект советско-японского торгового договора, заключение которого стало важной целью японской дипломатии в ходе урегулирования вооруженного конфликта в районе р. Халхин-Гол.
Но к началу 1941 г. ряд связанных с этим договором вопросов все еще оставался неразрешенным. Так, Токио отказывался предоставить дипломатический статус советскому торговому представительству в Японии и разрешить транзит товаров в СССР через Японию из третьих стран в обмен на транзит через СССР японских и немецких товаров.
В январе 1941 г. Молотов и посол Японии в СССР Татэкава высказались за возобновление этих переговоров, причем последний заявил о готовности принять большинство советских предложений по этому вопросу на основе взаимности.
18 февраля Татэкава предоставил новые предложения Токио, но они не были приняты, так как в японском проекте не предусматривалось для СССР права наибольшего благоприятствования.
В ответ на это Татэкава передал наркому внешней торговли А.И. Микояну новое предложение Токио с согласием почти на все советские требования в отношении морского транзита через Японию всех товаров в СССР и открытия в Токио советского торгового представительства с дипломатическим статусом торгового представителя и двух его заместителей.
Татэкава предложил беспошлинный транзит товаров через каждую из договаривающихся сторон без каких-либо условий, независимо от страны назначения, свободу транзитного прохода судов и перегрузки товаров, взаимное предоставление права наиболее благоприятствуемой нации в отношении всех грузов, а также правительственное подтверждение соглашении о перевозе грузов и почтовых отправлений из Японии и европейских, заключенных между железнодорожными властями обеих сторон 29 июня и 7 июля 1931 г.
Микоян согласился со свободным транзитом товаров через Сибирь, предложенным Татэкава, при условии перевоза такого же количества товаров СССР в страны северной части Тихого океана и Южной Америки с покрытием Японией стоимостной разницы такими товарами, необходимыми СССР, как каучук, медь, титан и олово, но отказался от правительственного подтверждения упомянутых соглашений 1931 г., предложив сохранить прежний уровень договоренностей между железнодорожными ведомствами сторон.
Более того, немного спустя Микоян дополнил свое предложение, заявив, что Москва готова пойти на свободный транзит через Японию советских товаров в районы к востоку от Индийского океана в бассейн Тихого океана и страны Америки в обмен на свободный транзит через СССР японских товаров в Германию, Румынию, Швейцарию и Швецию со специальным разрешением на такой транзит в каждом отдельном случае для товаров других стран.
В ответ на это японская сторона возразила против ограничения количества европейских государств упомянутыми четырьмя странами.
Заключение в апреле 1941 г. пакта о нейтралитете способствовало смягчению советской позиции по вопросам транзита через Сибирь, и это было чрезвычайно важно с точки зрения снабжения Японией Германии стратегическими товарами в условиях, когда перевозки их морем были затруднены из-за войны между Германией и Великобританией.
Соответствующие уступки были сделаны и Японией в отношении грузов из СССР и в СССР в отношении всех стран, с которыми Япония имела соглашения о транзите. Япония признала дипломатический статус советского торгпреда и двух его заместителей и согласилась на исключение имущества советского торгпредства, необходимого для выполнения официальных отношений, из-под юрисдикции Японии.
Соответствующие соглашения о транзите товаров и учреждении торговых представительств обеих стран и торговый договор были парафированы Молотовым и Татэкавой 12 июня 1941 г.
Придерживаясь нейтралитета в европейской войне, 18 марта 1941 г. на основании таможенного закона 1929 г. Народный комиссариат внешней торговли издал приказ о запрещении импорта в воюющие страны оружия, оборудования и медикаментов и других материалов, используемых в военных целях. В апреле того же года в СССР был также запрещен транзит упомянутых товаров. Но в июне в ходе переговоров с Японией о торговле и транзите товаров Микоян заключил с Татэкавой совершенно секретное «джентльментское соглашение», допускающее неофициальное исключение не только для продукции машиностроительной промышленности, но и некоторых видов оружия и даже самолетов.
И если сразу же после нападения Германии на СССР все такие японские грузы из районов Дальнего Востока, предназначенные для Германии, были возвращены в пункты их отправки в Японию, то германские товары, предназначенные для нее, все же были доставлены в Японию[194].
Парафированный же советско-японский торговый договор позднее так и не был подписан.
ГЛАВА 4
1. ПОЗИЦИЯ ЯПОНИИ И ГЕРМАНИИ
На шестнадцати заседаниях смешанной комиссии по уточнению границы между МНР и Маньчжоу-го в районе упомянутого конфликта, проходивших с 7 по 25 декабря 1939 г. в г. Чите и с 7 по 30 января 1940 г. в г. Харбине, выяснилось, что точки зрения советско-монгольской и японо-маньчжурской делегации по вопросу уточнения границы полностью противоположны. Поэтому комиссия на последнем заседании 30 января 1940 г., проходившем под председательством уполномоченного правительства Японии Куботы, решила свою работу прекратить ввиду того, что представленные японо-маньчжурской стороной документы, имеющие целью обосновать пересмотр давно существующей и ранее никем не оспаривавшейся линии границы, не были утверждены официальными органами. Советско-монгольская делегация отказалась признать их в качестве основы для уточнения границы.
Решено было возобновить переговоры в дальнейшем. Стороны согласились параллельно провести переговоры о торговом договоре[190].
В своих мемуарах, излагая ход советско-японских переговоров по различным вопросам после прекращения конфликта в районе р. Халхин-Гол, С. Того, ставший позднее министром иностранных дел Японии, писал, что в ответ на его предложение об обоюдном прекращении огня при том, что войска обеих сторон останутся на занимаемых позициях, и о начале переговоров о демаркации границы В.М. Молотов стал настаивать на отводе японской армии из района конфликта, утверждая, что она проникла на территорию МНР. Но С. Того не согласился с такой постановкой вопроса, подчеркивая, что японская армия исходила из того, что оспариваемая ею территория является частью Маньчжоу-го и поэтому до установления границы ее отвод невозможен.
15 сентября 1939 г. В. М. Молотов согласился с доводами С. Того о прекращении военных действий на японских условиях.
9 июня 1940 г. было подписано соглашение Молотов – Того об уточнении границы в районе конфликта, создании комиссии по урегулированию и предупреждению конфликтов, по демаркации границы и по нарушению Японией Портсмутского договора 1905 г. При этом В.М. Молотов согласился также признать пограничный район Алушань, который имел наиболее важное значение для Японии и Маньчжоу-го, частью последнего, а Япония решила уступить МНР остальную часть спорной территории[191].
Таким образом, крупный вооруженный конфликт был исчерпан. В августе 1942 г. демаркация границы на спорных участках была завершена, и Квантунская армия стала проявлять большую осмотрительность, чтобы не провоцировать Советский Союз.
В ходе переговоров Германия выражала готовность оказать сторонам посреднические услуги, но японская сторона отклонила их на том основании, что последняя уже сама стала участником войны.
Увенчались успехом и сложно проходившие советско-японские переговоры о рыболовстве – после достижения 31 декабря 1939 г. соглашения об уплате Японией последнего взноса за продажу ей КВЖД, в начале января 1940 г. была продлена на 1940 г. конвенция 1928 г., не допускавшая свободного рыболовства Японии в советских водах, и подписан соответствующий протокол[192]. Однако позднее, на 1942 г. эта конвенция из-за незавершенности еще к этому времени переговоров о демаркации монгольско-маньчжурской границы, в соответствии с условиями протокола 1940 г.[193], продлена не была.
К апрелю 1940 г. был выработан согласованный проект советско-японского торгового договора, заключение которого стало важной целью японской дипломатии в ходе урегулирования вооруженного конфликта в районе р. Халхин-Гол.
Но к началу 1941 г. ряд связанных с этим договором вопросов все еще оставался неразрешенным. Так, Токио отказывался предоставить дипломатический статус советскому торговому представительству в Японии и разрешить транзит товаров в СССР через Японию из третьих стран в обмен на транзит через СССР японских и немецких товаров.
В январе 1941 г. Молотов и посол Японии в СССР Татэкава высказались за возобновление этих переговоров, причем последний заявил о готовности принять большинство советских предложений по этому вопросу на основе взаимности.
18 февраля Татэкава предоставил новые предложения Токио, но они не были приняты, так как в японском проекте не предусматривалось для СССР права наибольшего благоприятствования.
В ответ на это Татэкава передал наркому внешней торговли А.И. Микояну новое предложение Токио с согласием почти на все советские требования в отношении морского транзита через Японию всех товаров в СССР и открытия в Токио советского торгового представительства с дипломатическим статусом торгового представителя и двух его заместителей.
Татэкава предложил беспошлинный транзит товаров через каждую из договаривающихся сторон без каких-либо условий, независимо от страны назначения, свободу транзитного прохода судов и перегрузки товаров, взаимное предоставление права наиболее благоприятствуемой нации в отношении всех грузов, а также правительственное подтверждение соглашении о перевозе грузов и почтовых отправлений из Японии и европейских, заключенных между железнодорожными властями обеих сторон 29 июня и 7 июля 1931 г.
Микоян согласился со свободным транзитом товаров через Сибирь, предложенным Татэкава, при условии перевоза такого же количества товаров СССР в страны северной части Тихого океана и Южной Америки с покрытием Японией стоимостной разницы такими товарами, необходимыми СССР, как каучук, медь, титан и олово, но отказался от правительственного подтверждения упомянутых соглашений 1931 г., предложив сохранить прежний уровень договоренностей между железнодорожными ведомствами сторон.
Более того, немного спустя Микоян дополнил свое предложение, заявив, что Москва готова пойти на свободный транзит через Японию советских товаров в районы к востоку от Индийского океана в бассейн Тихого океана и страны Америки в обмен на свободный транзит через СССР японских товаров в Германию, Румынию, Швейцарию и Швецию со специальным разрешением на такой транзит в каждом отдельном случае для товаров других стран.
В ответ на это японская сторона возразила против ограничения количества европейских государств упомянутыми четырьмя странами.
Заключение в апреле 1941 г. пакта о нейтралитете способствовало смягчению советской позиции по вопросам транзита через Сибирь, и это было чрезвычайно важно с точки зрения снабжения Японией Германии стратегическими товарами в условиях, когда перевозки их морем были затруднены из-за войны между Германией и Великобританией.
Соответствующие уступки были сделаны и Японией в отношении грузов из СССР и в СССР в отношении всех стран, с которыми Япония имела соглашения о транзите. Япония признала дипломатический статус советского торгпреда и двух его заместителей и согласилась на исключение имущества советского торгпредства, необходимого для выполнения официальных отношений, из-под юрисдикции Японии.
Соответствующие соглашения о транзите товаров и учреждении торговых представительств обеих стран и торговый договор были парафированы Молотовым и Татэкавой 12 июня 1941 г.
Придерживаясь нейтралитета в европейской войне, 18 марта 1941 г. на основании таможенного закона 1929 г. Народный комиссариат внешней торговли издал приказ о запрещении импорта в воюющие страны оружия, оборудования и медикаментов и других материалов, используемых в военных целях. В апреле того же года в СССР был также запрещен транзит упомянутых товаров. Но в июне в ходе переговоров с Японией о торговле и транзите товаров Микоян заключил с Татэкавой совершенно секретное «джентльментское соглашение», допускающее неофициальное исключение не только для продукции машиностроительной промышленности, но и некоторых видов оружия и даже самолетов.
И если сразу же после нападения Германии на СССР все такие японские грузы из районов Дальнего Востока, предназначенные для Германии, были возвращены в пункты их отправки в Японию, то германские товары, предназначенные для нее, все же были доставлены в Японию[194].
Парафированный же советско-японский торговый договор позднее так и не был подписан.
ГЛАВА 4
ПОДХОД СССР, ГЕРМАНИИ И ЯПОНИИ К ПРОБЛЕМЕ СОВЕТСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЙ В КАНУН ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1940 Г. – ИЮНЬ 1941 Г.)
1. ПОЗИЦИЯ ЯПОНИИ И ГЕРМАНИИ
Позиция руководства СССР по вопросу о нормализации и дальнейшему улучшению отношений с Японией после событий на р. Халхин-Гол так же, как и с Германией, состояла в том, чтобы на основе взаимовыгодных двусторонних договоров и соглашений не допустить или отдалить войну с державами оси и, канализировав их агрессию против держав Запада, добиться, как и во время Первой мировой войны, пользуясь противоречиями между ними, нового ослабления капиталистической системы.
Задача Японии и Германии заключалась в том, чтобы в первую очередь путем улучшения отношений с СССР обеспечить себе тыл в борьбе за мировое господство с ведущими колониальными державами Запада – сначала с Великобританией, Францией и Нидерландами, а потом при благоприятном стечении обстоятельств разделаться с Советским Союзом как с менее опасным конкурентом на международной арене, которому на первом этапе осуществления этого стратегического плана была предложена часть «британского наследства» на Среднем Востоке.
При декларированной общности целей Японии и Германии в способе реализации этого плана между ними имелись существенные различия. Если Германия предлагала Японии улучшить отношения в рамках будущего многостороннего «пакта четырех», т. е. с участниками тройственного пакта (Германии, Японии и Италии) и Советским Союзом, то Япония решила урегулировать свои отношения с СССР на двусторонней основе, хотя в перспективе это не исключало совместного участия Японии и СССР в «пакте четырех».
Кроме того, исключительно важным представляется еще одно обстоятельство – в то время как у Японии декларированные и реальные цели на обозреваемый период в общем совпадали, у Германии подобное наблюдалось лишь до августа 1940 г. Поскольку блицкриг в отношении Великобритании не удался, Гитлер пришел к выводу, что опора Англии и США на Россию объясняется их надеждой на возможность затянуть войну с Германией и в конечном счете с помощью русских одержать над ней победу. Поэтому 31 июля того же года на секретном совещании высших руководителей Германии он заявил о своем решении нанести молниеносный сокрушительный удар по России, с тем чтобы развеять надежды своих главных противников и развязать руки Японии для войны с СССР[195]. Это решение сохранялось в строгой тайне от других держав оси. Следовательно, и тройственный пакт, и согласие на переговоры о «пакте четырех» выполняли для Германии в отличие от Японии роль камуфляжа с целью обеспечить внезапность нападения на нашу страну.
Впервые идея такого пакта была самостоятельно высказана в июле 1939 г. послом Японии в Италии Т. Сиратори в письме японскому правительству без какого бы то ни было вмешательства со стороны представителей Германии. Она была задумана с целью прекратить советскую помощь Китаю и таким образом поставить Китай на колени[196]. Но министр иностранных дел Японии Ё. Мацуока во втором правительстве Ф. Коноэ, лично не знакомый с Сиратори, придал этой идее более широкий характер, впервые увязав ее на совещании четырех министров Японии 9 сентября 1940 г. с планом раздела мира между державами оси и Советским Союзом. Лишь позднее, 19 и 26 сентября, ее повторили Риббентроп и Гитлер[197].
Инициатива заключения пакта о нейтралитете между СССР и Японией после вооруженного конфликта в районе р. Халхин-Гол принадлежала Токио, рассчитывавшего на то, что общий политический договор будет способствовать разрешению частных вопросов двусторонних отношений – подписанию нового торгового договора, новой рыболовной конвенции, переговоры о которой на японских условиях зашли в тупик, прекращению советской помощи Китаю, успешному завершению работы пограничных комиссий на основе двустороннего соглашения от 6 июня 1940 г. и урегулированию вопроса о японских концессиях на Северном Сахалине. Положительное влияние на улучшение советско-японских отношений оказала позиция Токио по вопросу о возвращении СССР Бессарабии.
В беседе с В.М. Молотовым, состоявшейся 1 июля 1940 г., С. Того, посол Японии в СССР, положительно оценил факт разрешения вопроса о Бессарабии и подчеркнул, что в свое время при подписании Пекинской конвенции в 1925 г.[198] Япония обещала, согласно желанию СССР, не ратифицировать договор о присоединении Бессарабии к Румынии. Можно сказать, продолжил Того, что уже тогда Япония предвидела наступление такого дня.
Молотов ответил, что Япония поступила умнее, чем многие другие государства. Теперь же вопрос о Бессарабии разрешен, и отношения СССР с Румынией поставлены на правильный путь и в нормальные условия.
По секретному протоколу к советско-германскому пакту о ненападении от 23 августа 1939 г. Германия согласилась, что Бессарабия входит в сферу влияния СССР. Но позднее, ссылаясь на Парижский международный протокол, который подписали Германия и Япония, Берлин воспротивился претворению в жизнь достигнутой ранее договоренности по этому вопросу.
В беседе с послом Германии в СССР Шуленбургом 26 июня 1940 г. В. М. Молотов согласился с тем, что по упомянутому протоколу Бессарабия действительно признавалась частью Румынии, но по условиям этого документа он вступал в силу только при ратификации всеми подписавшими его странами, а Япония, чтобы не осложнять отношения с Москвой, решила отказаться от ратификации. Эта аргументация возымела свое действие, и в конце июня того же года Бессарабия была возвращена мирным путем СССР, а заодно, при молчаливом согласии Берлина, к нему была присоединена и Северная Буковина[199].
2 июля 1940 г. С. Того вместо первоначально рекомендованного заключения с Москвой пакта о ненападении, отвергнутого правительством М. Ёнаи из-за опасения ухудшения отношений с США и Великобританией, внес в вербальной ноте на рассмотрение наркома иностранных дел В.М. Молотова проект соглашения о нейтралитете. Это было сделано по указанию японского правительства, которое хотело бы ограничиться указанным соглашением. Кроме того, Того по собственной инициативе выдвинул предложение о поддержании мирных дружественных отношений при уважении территориальной целостности на взаимной основе, в соответствии с советско-японской конвенцией 1925 г.
При этом Того начал беседу с заявления о том, что в данный момент между Японией и СССР имеется большое число различных спорных вопросов, однако есть много способов для их мирного разрешения.
За последние два-три года, сказал Того, даже в такие периоды, когда отношения между СССР и Японией были наихудшими, им удалось урегулировать многие вопросы, не прибегая к войне. Безусловно, в некоторой части мира имеются элементы, которые желают столкновения между СССР и Японией в своих интересах. Однако, заверил Того, «мы такой глупости недопустим». Нарком, который все вещи видит достаточно глубоко, хорошо понимает это обстоятельство. В то же время, продолжил посол, в связи с возникновением войны в Европе общая ситуация осложнилась. Япония, как и СССР, старается не быть втянутой в орбиту войны, т. е. она придерживается политики строгого невмешательства в войну. Если же, несмотря на миролюбивые стремления, Япония подвергнется нападению со стороны третьих держав, она вынуждена будет предпринять меры против этого.
Япония, находящаяся в соседстве с СССР, сказал Того, желает поддерживать с последним мирные, дружественные отношения и стремится к взаимному уважению территориальной целостности. Если же одна из этих стран, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению со стороны третьих держав, то в этом случае другая страна не должна помогать нападающей стороне. Если будут достигнуты такого рода договоренности, то отношения между СССР и Японией будут стабилизированы и их ничем нельзя будет поколебать. Если советское правительство придерживается того же мнения, добавил Того, то он готов сделать конкретное предложение, а именно вполне откровенно изложить содержание проекта японской стороны. Того указал, что дух проекта согласован с японским правительством, которое возглавляет адмирал М. Ёнаи, а текст составлен им самим, и он просит наркома иметь это в виду.
Далее Того изложил суть проекта соглашения о нейтралитете между СССР и Японией:
Затем Того сделал заявление касающееся рыболовства в северных водах и концессий на Северном Сахалине, а также относительно Китая.
Касаясь рыболовного и концессионного вопросов, Того указал, что они базируются на договорах. В течение долгих лет японская сторона занимается эксплуатацией концессионных предприятий. Если эксплуатация предприятий будет весьма затруднена или права Японии останутся только на бумаге, а фактически будут сведены к нулю, то этого японская сторона терпеть не будет, и имеются опасения, что подобная ситуация создаст препятствия к нормальным добрососедским взаимоотношениям между странами. Далее Того сказал, что поскольку ему неоднократно приходилось выслушивать мнение советской стороны, которая связывала политические вопросы с экономическими, то он думает, что и его заявление в данном случае является в достаточной мере обоснованным.
Если между Японией и СССР будет заключено соглашение о нейтралитете, то японское правительство не только надеется, но и твердо убеждено, что этот шаг окажет благоприятное влияние на рыболовный и концессионный вопросы и концессионные предприятия смогут нормально работать.
Касаясь китайского вопроса, Того сказал: наркому хорошо известно, что в течение трех лет Япония ведет в Китае военные действия большого масштаба. Поэтому японская сторона желает, чтобы советская сторона имела в виду те обстоятельства, которые вытекают из этих военных действий.
На просьбу Молотова более подробно разъяснить последнюю мысль, высказанную Того, посол заявил следующее. Если говорить более откровенно о Китае, то в настоящее время Япония предложила Франции запретить провоз оружия через Индокитай для чунцинского правительства. В целях осуществления контроля японское правительство посылает во французский Индокитай своих наблюдателей. В то же время Япония предлагает английскому правительству не допускать провоза оружия через Бирму, а также не оказывать никакой другой помощи чунцинскому правительству. Вероятно, Англия пойдет навстречу пожеланиям японской стороны. Именно такие же отношения Япония желает иметь и с СССР. Если Япония и СССР войдут в такие дружественные отношения и между ними будет заключено соглашение о нейтралитете, то Япония хочет, чтобы советская сторона по своей воле отказалась от предоставления помощи чунцинскому правительству. Япония желает достичь такого понимания. И такое пожелание японской стороны исходит из общего положения, существующего в Китае. Поэтому, добавил Того, он думает, что это пожелание не является слишком далеко идущим.
Молотов сказал, что по вопросу заключения соглашения о нейтралитете он пока может выразить только свое личное, предварительное мнение и сможет дать ответ на японские предложения после того, как этот вопрос будет обсужден советским правительством[200].
14 августа 1940 г. в письменном ответе В.М. Молотова было заявлено, что такое соглашение о нейтралитете было бы выгодно только Токио, так как усилило бы его позиции в отношении Китая, способствовало бы продвижению Японии в Юго-Восточную Азию и ухудшило бы отношения СССР с Китаем и США. Советский руководитель не отверг предложение, сделанное С. Того, но дал понять, что если Япония не готова заключить договор о ненападении, гарантирующий СССР безопасность его дальневосточных границ, то любое соглашение с ней, для того чтобы не противоречить интересам СССР, должно содержать соответствующие компенсации для оправдания целесообразности заключения лишь соглашения о нейтралитете[201]. На самом деле советское руководство изменило свою тактику в отличие от начала 30-х годов, когда СССР не выдвигал в обмен на заключение с Японией пакта о ненападении условия о получении какой-либо компенсации.
Теперь же, после разгрома японских войск в районе р. Халхин-Гол и наметившегося улучшения советско-германских отношений, СССР решил воспользоваться инициативой Токио для получения ряда преимуществ, но изъять при этом из предложенного Японией соглашения те положения, которые выходили бы за пределы пакта о нейтралитете.
Вот почему В.М. Молотов письменно сообщил японскому послу о готовности СССР подписать с Японией такой пакт при условии, что он будет содержать положения, в равной мере выгодные как Токио, так и Москве, и что в нем не будет подтверждения сохранения в силе рыболовной конвенции, в которой признается Портсмутский договор 1905 г., серьезно нарушенный Японией при оккупации Маньчжурии и Кореи и поэтому подлежащий пересмотру[202]. Кроме того, В.М. Молотов потребовал в качестве условия для заключения такого пакта ликвидации нефтяной и угольной концессий на Северном Сахалине, предоставленных Токио в 1925 г. Он предложил японским концессионерам за это справедливую компенсацию и поставки Японии 100 тыс. т нефти с Северного Сахалина в течение пяти лет, сославшись на то, что концессии фактически не эксплуатируются и лишь служат Японии для постоянных трений в двусторонних отношениях.
С. Того согласился рекомендовать Токио учесть советские аргументы, но попросил взамен приостановить советскую помощь Чан Кайши.
Но к этому времени правительство М. Ёнаи ушло в отставку, а новый министр иностранных дел Японии Ё. Мацуока во втором правительстве Ф. Коноэ, несмотря на то что текст пакта о нейтралитете был уже почти полностью согласован, отказался его подписать, занявшись разработкой новой концепции внешней политики Токио в рамках «пакта четырех». 13 августа 1940 г. император Хирохито в беседе с министром – хранителем печати К. Кидо высказал недовольство тем, что Мацуока не торопится с урегулированием отношений с СССР в соответствии с решением координационного совещания нового кабинета министров от 27 июля того же года[203].
24 августа Мацуока встретился с послом СССР в Токио К.А. Сметаниным, напомнив ему о том, что в 1932 г. он прилагал усилия к заключению советско-японского пакта о ненападении, с инициативой которого выступил тогда Советский Союз.
Накануне этой беседы Мацуока отозвал Того из СССР и направил послом в нашу страну генерал-лейтенанта Ё. Татэкаву, 30 октября новый посол внес на рассмотрение советского правительства проект пакта о ненападении между СССР и Японией, который был аналогичен пакту Советского Союза с Германией. По советским источникам известно, что в проекте были следующие пункты: 1) стороны обязуются не предпринимать агрессивных действий одна против другой; 2) не помогать третьей державе, если она окажется в состоянии войны с одной из договаривающихся сторон; 3) взаимно поддерживать тесные контакты и консультироваться по всем вопросам, представляющим взаимный интерес; 4) не участвовать в группировках держав, которые прямо или косвенно направлены против другой договаривающейся стороны; 5) стороны берут на себя обязательство разрешать все споры и конфликты между ними исключительно 10 мирными средствами; 6) пакт заключается сроком на 10 лет[204].
Задача Японии и Германии заключалась в том, чтобы в первую очередь путем улучшения отношений с СССР обеспечить себе тыл в борьбе за мировое господство с ведущими колониальными державами Запада – сначала с Великобританией, Францией и Нидерландами, а потом при благоприятном стечении обстоятельств разделаться с Советским Союзом как с менее опасным конкурентом на международной арене, которому на первом этапе осуществления этого стратегического плана была предложена часть «британского наследства» на Среднем Востоке.
При декларированной общности целей Японии и Германии в способе реализации этого плана между ними имелись существенные различия. Если Германия предлагала Японии улучшить отношения в рамках будущего многостороннего «пакта четырех», т. е. с участниками тройственного пакта (Германии, Японии и Италии) и Советским Союзом, то Япония решила урегулировать свои отношения с СССР на двусторонней основе, хотя в перспективе это не исключало совместного участия Японии и СССР в «пакте четырех».
Кроме того, исключительно важным представляется еще одно обстоятельство – в то время как у Японии декларированные и реальные цели на обозреваемый период в общем совпадали, у Германии подобное наблюдалось лишь до августа 1940 г. Поскольку блицкриг в отношении Великобритании не удался, Гитлер пришел к выводу, что опора Англии и США на Россию объясняется их надеждой на возможность затянуть войну с Германией и в конечном счете с помощью русских одержать над ней победу. Поэтому 31 июля того же года на секретном совещании высших руководителей Германии он заявил о своем решении нанести молниеносный сокрушительный удар по России, с тем чтобы развеять надежды своих главных противников и развязать руки Японии для войны с СССР[195]. Это решение сохранялось в строгой тайне от других держав оси. Следовательно, и тройственный пакт, и согласие на переговоры о «пакте четырех» выполняли для Германии в отличие от Японии роль камуфляжа с целью обеспечить внезапность нападения на нашу страну.
Впервые идея такого пакта была самостоятельно высказана в июле 1939 г. послом Японии в Италии Т. Сиратори в письме японскому правительству без какого бы то ни было вмешательства со стороны представителей Германии. Она была задумана с целью прекратить советскую помощь Китаю и таким образом поставить Китай на колени[196]. Но министр иностранных дел Японии Ё. Мацуока во втором правительстве Ф. Коноэ, лично не знакомый с Сиратори, придал этой идее более широкий характер, впервые увязав ее на совещании четырех министров Японии 9 сентября 1940 г. с планом раздела мира между державами оси и Советским Союзом. Лишь позднее, 19 и 26 сентября, ее повторили Риббентроп и Гитлер[197].
Инициатива заключения пакта о нейтралитете между СССР и Японией после вооруженного конфликта в районе р. Халхин-Гол принадлежала Токио, рассчитывавшего на то, что общий политический договор будет способствовать разрешению частных вопросов двусторонних отношений – подписанию нового торгового договора, новой рыболовной конвенции, переговоры о которой на японских условиях зашли в тупик, прекращению советской помощи Китаю, успешному завершению работы пограничных комиссий на основе двустороннего соглашения от 6 июня 1940 г. и урегулированию вопроса о японских концессиях на Северном Сахалине. Положительное влияние на улучшение советско-японских отношений оказала позиция Токио по вопросу о возвращении СССР Бессарабии.
В беседе с В.М. Молотовым, состоявшейся 1 июля 1940 г., С. Того, посол Японии в СССР, положительно оценил факт разрешения вопроса о Бессарабии и подчеркнул, что в свое время при подписании Пекинской конвенции в 1925 г.[198] Япония обещала, согласно желанию СССР, не ратифицировать договор о присоединении Бессарабии к Румынии. Можно сказать, продолжил Того, что уже тогда Япония предвидела наступление такого дня.
Молотов ответил, что Япония поступила умнее, чем многие другие государства. Теперь же вопрос о Бессарабии разрешен, и отношения СССР с Румынией поставлены на правильный путь и в нормальные условия.
По секретному протоколу к советско-германскому пакту о ненападении от 23 августа 1939 г. Германия согласилась, что Бессарабия входит в сферу влияния СССР. Но позднее, ссылаясь на Парижский международный протокол, который подписали Германия и Япония, Берлин воспротивился претворению в жизнь достигнутой ранее договоренности по этому вопросу.
В беседе с послом Германии в СССР Шуленбургом 26 июня 1940 г. В. М. Молотов согласился с тем, что по упомянутому протоколу Бессарабия действительно признавалась частью Румынии, но по условиям этого документа он вступал в силу только при ратификации всеми подписавшими его странами, а Япония, чтобы не осложнять отношения с Москвой, решила отказаться от ратификации. Эта аргументация возымела свое действие, и в конце июня того же года Бессарабия была возвращена мирным путем СССР, а заодно, при молчаливом согласии Берлина, к нему была присоединена и Северная Буковина[199].
2 июля 1940 г. С. Того вместо первоначально рекомендованного заключения с Москвой пакта о ненападении, отвергнутого правительством М. Ёнаи из-за опасения ухудшения отношений с США и Великобританией, внес в вербальной ноте на рассмотрение наркома иностранных дел В.М. Молотова проект соглашения о нейтралитете. Это было сделано по указанию японского правительства, которое хотело бы ограничиться указанным соглашением. Кроме того, Того по собственной инициативе выдвинул предложение о поддержании мирных дружественных отношений при уважении территориальной целостности на взаимной основе, в соответствии с советско-японской конвенцией 1925 г.
При этом Того начал беседу с заявления о том, что в данный момент между Японией и СССР имеется большое число различных спорных вопросов, однако есть много способов для их мирного разрешения.
За последние два-три года, сказал Того, даже в такие периоды, когда отношения между СССР и Японией были наихудшими, им удалось урегулировать многие вопросы, не прибегая к войне. Безусловно, в некоторой части мира имеются элементы, которые желают столкновения между СССР и Японией в своих интересах. Однако, заверил Того, «мы такой глупости недопустим». Нарком, который все вещи видит достаточно глубоко, хорошо понимает это обстоятельство. В то же время, продолжил посол, в связи с возникновением войны в Европе общая ситуация осложнилась. Япония, как и СССР, старается не быть втянутой в орбиту войны, т. е. она придерживается политики строгого невмешательства в войну. Если же, несмотря на миролюбивые стремления, Япония подвергнется нападению со стороны третьих держав, она вынуждена будет предпринять меры против этого.
Япония, находящаяся в соседстве с СССР, сказал Того, желает поддерживать с последним мирные, дружественные отношения и стремится к взаимному уважению территориальной целостности. Если же одна из этих стран, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению со стороны третьих держав, то в этом случае другая страна не должна помогать нападающей стороне. Если будут достигнуты такого рода договоренности, то отношения между СССР и Японией будут стабилизированы и их ничем нельзя будет поколебать. Если советское правительство придерживается того же мнения, добавил Того, то он готов сделать конкретное предложение, а именно вполне откровенно изложить содержание проекта японской стороны. Того указал, что дух проекта согласован с японским правительством, которое возглавляет адмирал М. Ёнаи, а текст составлен им самим, и он просит наркома иметь это в виду.
Далее Того изложил суть проекта соглашения о нейтралитете между СССР и Японией:
«Статья 1.1. Обе договаривающиеся стороны подтверждают, что основой взаимоотношений между ними остается Конвенция об основных принципах взаимоотношений между Японией и СССР, подписанная 20 января 1925 г. в Пекине.Японская сторона, продолжал Того, считает, что такое соглашение между обеими странами в данный момент целесообразно и может удовлетворить обе стороны. Упомянутый выше проект был составлен как копия соглашения о нейтралитете, заключенного в 1926 г. между СССР и Германией. Того полагал, что такая форма соглашения в данный момент будет самой подходящей для обеих стран.
Статья I. Обе договаривающиеся стороны должны поддерживать мирные и дружественные отношения и уважать взаимную территориальную целостность.
Статья II. Если одна из договаривающихся сторон, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению третьей державы или нескольких других держав, то другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта.
Статья III. Настоящее соглашение заключается на пять лет».
Затем Того сделал заявление касающееся рыболовства в северных водах и концессий на Северном Сахалине, а также относительно Китая.
Касаясь рыболовного и концессионного вопросов, Того указал, что они базируются на договорах. В течение долгих лет японская сторона занимается эксплуатацией концессионных предприятий. Если эксплуатация предприятий будет весьма затруднена или права Японии останутся только на бумаге, а фактически будут сведены к нулю, то этого японская сторона терпеть не будет, и имеются опасения, что подобная ситуация создаст препятствия к нормальным добрососедским взаимоотношениям между странами. Далее Того сказал, что поскольку ему неоднократно приходилось выслушивать мнение советской стороны, которая связывала политические вопросы с экономическими, то он думает, что и его заявление в данном случае является в достаточной мере обоснованным.
Если между Японией и СССР будет заключено соглашение о нейтралитете, то японское правительство не только надеется, но и твердо убеждено, что этот шаг окажет благоприятное влияние на рыболовный и концессионный вопросы и концессионные предприятия смогут нормально работать.
Касаясь китайского вопроса, Того сказал: наркому хорошо известно, что в течение трех лет Япония ведет в Китае военные действия большого масштаба. Поэтому японская сторона желает, чтобы советская сторона имела в виду те обстоятельства, которые вытекают из этих военных действий.
На просьбу Молотова более подробно разъяснить последнюю мысль, высказанную Того, посол заявил следующее. Если говорить более откровенно о Китае, то в настоящее время Япония предложила Франции запретить провоз оружия через Индокитай для чунцинского правительства. В целях осуществления контроля японское правительство посылает во французский Индокитай своих наблюдателей. В то же время Япония предлагает английскому правительству не допускать провоза оружия через Бирму, а также не оказывать никакой другой помощи чунцинскому правительству. Вероятно, Англия пойдет навстречу пожеланиям японской стороны. Именно такие же отношения Япония желает иметь и с СССР. Если Япония и СССР войдут в такие дружественные отношения и между ними будет заключено соглашение о нейтралитете, то Япония хочет, чтобы советская сторона по своей воле отказалась от предоставления помощи чунцинскому правительству. Япония желает достичь такого понимания. И такое пожелание японской стороны исходит из общего положения, существующего в Китае. Поэтому, добавил Того, он думает, что это пожелание не является слишком далеко идущим.
Молотов сказал, что по вопросу заключения соглашения о нейтралитете он пока может выразить только свое личное, предварительное мнение и сможет дать ответ на японские предложения после того, как этот вопрос будет обсужден советским правительством[200].
14 августа 1940 г. в письменном ответе В.М. Молотова было заявлено, что такое соглашение о нейтралитете было бы выгодно только Токио, так как усилило бы его позиции в отношении Китая, способствовало бы продвижению Японии в Юго-Восточную Азию и ухудшило бы отношения СССР с Китаем и США. Советский руководитель не отверг предложение, сделанное С. Того, но дал понять, что если Япония не готова заключить договор о ненападении, гарантирующий СССР безопасность его дальневосточных границ, то любое соглашение с ней, для того чтобы не противоречить интересам СССР, должно содержать соответствующие компенсации для оправдания целесообразности заключения лишь соглашения о нейтралитете[201]. На самом деле советское руководство изменило свою тактику в отличие от начала 30-х годов, когда СССР не выдвигал в обмен на заключение с Японией пакта о ненападении условия о получении какой-либо компенсации.
Теперь же, после разгрома японских войск в районе р. Халхин-Гол и наметившегося улучшения советско-германских отношений, СССР решил воспользоваться инициативой Токио для получения ряда преимуществ, но изъять при этом из предложенного Японией соглашения те положения, которые выходили бы за пределы пакта о нейтралитете.
Вот почему В.М. Молотов письменно сообщил японскому послу о готовности СССР подписать с Японией такой пакт при условии, что он будет содержать положения, в равной мере выгодные как Токио, так и Москве, и что в нем не будет подтверждения сохранения в силе рыболовной конвенции, в которой признается Портсмутский договор 1905 г., серьезно нарушенный Японией при оккупации Маньчжурии и Кореи и поэтому подлежащий пересмотру[202]. Кроме того, В.М. Молотов потребовал в качестве условия для заключения такого пакта ликвидации нефтяной и угольной концессий на Северном Сахалине, предоставленных Токио в 1925 г. Он предложил японским концессионерам за это справедливую компенсацию и поставки Японии 100 тыс. т нефти с Северного Сахалина в течение пяти лет, сославшись на то, что концессии фактически не эксплуатируются и лишь служат Японии для постоянных трений в двусторонних отношениях.
С. Того согласился рекомендовать Токио учесть советские аргументы, но попросил взамен приостановить советскую помощь Чан Кайши.
Но к этому времени правительство М. Ёнаи ушло в отставку, а новый министр иностранных дел Японии Ё. Мацуока во втором правительстве Ф. Коноэ, несмотря на то что текст пакта о нейтралитете был уже почти полностью согласован, отказался его подписать, занявшись разработкой новой концепции внешней политики Токио в рамках «пакта четырех». 13 августа 1940 г. император Хирохито в беседе с министром – хранителем печати К. Кидо высказал недовольство тем, что Мацуока не торопится с урегулированием отношений с СССР в соответствии с решением координационного совещания нового кабинета министров от 27 июля того же года[203].
24 августа Мацуока встретился с послом СССР в Токио К.А. Сметаниным, напомнив ему о том, что в 1932 г. он прилагал усилия к заключению советско-японского пакта о ненападении, с инициативой которого выступил тогда Советский Союз.
Накануне этой беседы Мацуока отозвал Того из СССР и направил послом в нашу страну генерал-лейтенанта Ё. Татэкаву, 30 октября новый посол внес на рассмотрение советского правительства проект пакта о ненападении между СССР и Японией, который был аналогичен пакту Советского Союза с Германией. По советским источникам известно, что в проекте были следующие пункты: 1) стороны обязуются не предпринимать агрессивных действий одна против другой; 2) не помогать третьей державе, если она окажется в состоянии войны с одной из договаривающихся сторон; 3) взаимно поддерживать тесные контакты и консультироваться по всем вопросам, представляющим взаимный интерес; 4) не участвовать в группировках держав, которые прямо или косвенно направлены против другой договаривающейся стороны; 5) стороны берут на себя обязательство разрешать все споры и конфликты между ними исключительно 10 мирными средствами; 6) пакт заключается сроком на 10 лет[204].