-- Спасибо.
-- Пора ставить капельницу, -- медсестра вкатила капельницу и начала заполнять ее раствором.
Уже в машине Малый Иван спросил:
-- Адмирал настоящий или у него такая кличка?
-- Самый настоящий. Последняя должность -- заместитель министра среднего машиностроения. Отправили в отставку, когда во втором путче поддержал не ту сторону. Курировал строительство военных судов, -- пояснила Настя.
x x x
Ночь я провела в свей квартире. Когда я приехала из офиса, уже стояла железная дверь. Внутри дверь перекрывалась железным брусом, который поворачивался колесом, каким задраивают люки на подводных лодках. Легче было разрушить стену, чем эту дверь.
До двери меня сопровождал огромный парень из охраны офиса. Наверное, существовала инструкция сопровождения клиента. Он вошел в квартиру, осмотрел, заглянув в стенные шкафы, отдал мне ключи и сказал, что я могу открывать, только увидев его в глазок, вмонтированный в дверь. Это было какое-то особое устройство: я видела всю площадку, лестницу вверх, на чердак, и лестницу вниз, на четвертый этаж.
Я посмотрела по телевизору фильм, снятый еще до моего рождения.
На комсомольском собрании обсуждали жалобу молодой жены, которая обвиняла в измене своего мужа. Я пережила подобную ситуацию, застав своего мужа Никандрова в постели со своей же подругой. Банальная, почти анекдотическая ситуация. Только в анекдотах обычно муж раньше времени возвращается из командировки и застает жену с любовником. В моем случае отменили уроки в школе, потому что встречали какого-то американского президента. Наша школа была ближайшей к аэропорту, и хотя из всех классов отбирали самых дисциплинарно проверенных учеников, занятия отменили во всей школе.
Я тогда вошла в квартиру и увидела в супружеской постели своего мужа и свою подругу. Они даже не заметили, как я вошла. Я никогда и никому это не рассказывала, но мне было интересно наблюдать со стороны, как муж и подруга занимаются тем, что называется любовью. И еще я запомнила, что возбудилась и с удовольствием приняла бы участие в этом третьей, в конце концов, это был мой муж. Она увидела меня первой и закрыла лицо ладонями. Может быть, ей казалось, что после того, как она откроет глаза, меня уже не будет.
-- Одевайтесь, -- сказала я, -- и поговорим.
Я поставила чай и слышала какой-то шепот, по-видимому, они вырабатывали совместную версию для объяснения, хотя в подобной ситуации объяснения бессмысленны. А я, как типичная молодая советская женщина и учительница, вместо того, чтобы просто уйти из дома, жаждала объяснения.
Мы сели за стол, я разлила чай и даже выставила коробку с хорошими шоколадными конфетами.
Первое, что сказала моя подруга, было:
-- Хорошие конфеты, свежие.
-- А как мой муж? -- спросила я.
-- Да так себе, -- ответила подруга. -- Один раз можно, но замуж я за него не пошла бы.
Никандров посмотрел на нее, закурил, по-видимому, подруга говорила совсем не то, о чем они договорились.
-- Вы решайте, -- сказал Никандров, -- а я пошел на работу.
Мы остались вдвоем.
-- Будешь устраивать в школе скандал? -- спросила подруга.
-- Нет, конечно, -- ответила я.
-- И правильно, -- сказала подруга.
-- Только ответь мне на один вопрос, -- попросила я. -Кто был инициатором -- ты или он?
-- Он, конечно, -- ответила подруга. -- Я же ленивая, ты знаешь. Он мне переспать предложил еще на твоем дне рождения.
-- Значит, ты с ним спишь уже полгода?
-- Нет, третий раз. Я же, как и ты, с матерью живу. Я ему говорила: сними квартиру. А он -- денег нет. Да и не роман это, а так, глупость и голая физиология.
То, что голая, я в этом убедилась несколько минут назад. Никандров в этот же вечер собрал свои вещи и переехал к своей матери. До сих пор они так и живут -- в такой же двухкомнатной квартире, в такой же панельной хрущебе. Я не подавала на алименты, некоторое время Никандров приносил деньги, ровно четвертую часть своей зарплаты младшего научного сотрудника, но уже больше двух лет не появляется, звонил только на день рождения Анюты. Говорят, что стал пить, из своего научно-исследовательского института он то ли сам ушел, то ли его выгнали. Я о нем вспоминала редко.
Впереди был еще целый вечер, можно было сходить к Римме. Но я не пошла не потому, что боялась, а потому, что не была уверена, что, открыв эту железную махину, смогу ее закрыть.
В этот вечер я переговорила со всеми подругами и знакомыми, кому собиралась позвонить неделями.
x x x
Утром я проснулась в привычное время, надела спортивный костюм, положила револьвер в косметичку, пробежала по привычному маршруту, приняла душ, и когда раздался звонок в дверь, я была готова. В глазок рассмотрела своего телохранителя и вышла из квартиры.
Я на "Мерседесе" м Семен Петрович на своей черной "Волге" подъехали одновременно.
-- Подождем адмирала, -- сказал Семен Петрович.
Адмирал приехал на "Волге" первой модели с никелерованным оленем на радиаторе. Он вышел из машины, ткнул носком ярко начищенного ботинка по баллонам и направился к нам. В белой рубашке с адмиральскими погонами, белых брюках он был по-прежнему стройным, только подсох и поседел. Но на такого седого загорелого, с мощными плечами, наверное, все еще обращали внимание женщины. Я его не видела почти двадцать лет.
-- Вера, -- сказал он мне, -- а ты хорошенькая. В полной зрелости. Так и хочется потрогать.
-- Потрогайте, -- сказала я.
-- Не могу. Теперь ты моя начальница.
-- Пошли, -- сказал Семен Петрович.
Мы шли по коридору, и те из сотрудников, кто видел члена-учредителя Семена Петровича, настораживались: его появление в офисе означало перемены.
Адмирал, увидев Настю, попытался поцеловать ей руку, Настя обняла его, и они поцеловались троекратно. Я отметила, что адмирал целовался с удовольствием.
-- А ты в хорошей форме, -- отметила Настя.
-- А твои формы стали еще лучше, -- ответил адмирал.
В приемную уже входили члены совета директоров, и я прошла в кабинет.
Заместитель, увидев Семена Петровича, посмотрел на меня, я сделала вид, что не заметила его вопросительного взгляда.
Семен Петрович сел в мое кресло, чертыхнулся и начал:
-- Вчера прошло собрание акционеров. В помощь исполняющей обязанности президента компании решили ввести еще двух членов совета директоров. С сегодняшнего дня ими становятся: Адмирал Юрий Петрович Рогозин и Малый Иван, извините, Иван Кириллович Дубов. Общий привет! -- и старик вышел из кабинета поспешнее, чем следовало, ему явно не хотелось отвечать на вопросы.
Я нажала на клавишу переговорного устройства и сказала:
-- Иван Кириллович, вы утверждены членом совета директоров. Заходите. Совет ждет вас.
Малый Иван вошел через несколько секунд и сел в конце стола. Настя заранее поставила еще два кресла к столу заседаний.
-- Начинайте совет, Александр Петрович, -- сказала я.
Заместитель молчал. Может быть, его молчание было сигналом к атаке, или Бессонов проявил собственную инициативу, но начал он.
-- У меня вопрос. Мы что, переходим на военное положение и будем ходить в форме?
И Заместитель, и я молчали. Адмирал ответил сам.
-- В форме может ходить тот, кому она положена, тебе она не положена.
-- Тогда бы я хотел уточнить, сказал Бессонов, -- к вам как обращаться -- господин адмирал или товарищ адмирал?
-- Вопрос понял, -- ответил адмирал. -- Задаю встречный. Ты член совета директоров. Как к тебе обращаться -- господин член или товарищ член?
-- Я, между прочим, еще и кандидат экономических наук, -сказал Бессонов.
-- Договорились, -- ответил адмирал. -- Ты ко мне обращаешься просто -- адмирал. Адмирал -- он всегда и везде адмирал. А я к тебе -- кандидат! Потому что кандидат -- это всегда, везде и только кандидат!
Заместитель не выдержал, улыбнулся и сказал:
-- После взаимного представления начнем заседание совета директоров.
И тут вошла Настя, наклонилась ко мне и шепотом сказала:
-- Мать и Анюта приехали. Мать звонит тебе из поликлиники.
Я была готова к чему угодно, но только не к этому. Что-то случилось с Анютой? Почему они в поликлинике?
-- Александр Петрович, продолжайте заседание совета, я должна переговорить по телефону.
Мне хотелось бежать, но я прошла медленно и в приемной взяла телефонную трубку.
-- Что случилось? -- спросила я.
-- Кто-то хотел выкрасть Анюту, -- ответила мать и добавила, -- дважды. Мы уехали и сейчас в поликлинике. С тобою все в порядке?
-- Все нормально. Ждите меня. Где вы?
-- В рентгенкабинете у Ирины.
-- Никуда не выходите, я скоро приеду.
Только теперь я поняла, что все серьезно. И катастрофа с отцом, и нападение на меня в подъезде. Это как болезнь: не веришь, не хочешь верить, пока тебе не скажут, что через час операция. У меня так было: что-то болело внизу живота, я думал -- и мне хотелось думать, что отравилась, пока в поликлинике хирург не надавил мне на живот, и через пятнадцать минут меня уже везли в больницу, взяли экспресс-анализ крови, и только когда меня уложили на каталку и повезли в операционную, я поверила, что это серьезно.
В критических ситуациях я всегда действовала решительно. И еще я понимала, что никто, кроме меня, не поможет матери и дочери. Когда надо решать быстро, я быстро соображаю. Сейчас мне был нужен верный помощник, лучше мужчина. Наверное, в две-три секунды я перебрала всех знакомых и близких мне мужчин, и поняла, что помочь мне может только Игорь. Я ему не звонила несколько лет, но домашний телефон вспомнила сразу. Только бы он оказался дома. Не ответит по телефону, поеду к нему, узнаю у соседей, если он в Москве, я найду его. Я набрала телефон Игоря.
-- Паршин, -- ответил Игорь.
-- Игорь, это Вера. Мне нужна твоя помощь. Срочно. Сейчас.
В телефонной трубке молчали. Понятно, вычисляет, какая Вера? У мужчины, который в разводе больше пяти лет, есть, как минимум, три знакомых Веры, пять Ирин и так далее.
-- Вера Бурцева, -- подсказала я.
-- Приятно иметь дело с интеллигентной женщиной, -ответил Игорь. -- Никаких там: "Ты разве меня не узнаешь"?
-- Ты можешь быть у поликлиники через полчаса? -- спросила я его.
-- Один или с охраной? -- спросил Игорь.
-- Лучше с охраной.
-- Тогда предельно коротко: что случилось?
-- Пытались выкрасть мою дочь. Сейчас она в поликлинике с моей матерью.
-- Ты что, разбогатела?
-- Я тебе все расскажу, -- и я положила трубку.
-- Кто он? -- спросила Настя.
-- Мой школьный друг.
-- Надо подключить Викулова и нашу службу безопасности.
-- Нет уж, -- сказала я достаточно твердо. -- Служба, которая не знает, что офис прослушивается -- не служба. Охрана отца ни к черту. Между прочим, Викулов даже не поинтересовался, куда я отправила дочь и мать. Хотя бы так, на всякий случай, спросил адрес. Мне нужна машина.
-- Я поеду с тобой, -- сказала Настя, набрала номер по внутреннему телефону и приказала: -- Дуня, спускайся, займешь мое командное место.
У отца было две секретарши. Основная -- Настя и молодая, недавняя выпускница школы. Всех абитуриенток, которых родители пристраивали на службу, чтобы перебиться год до следующего поступления в институт, Настя называла Дунями. Ее Дуня хорошо знала компьютер, и поэтому больше сидела в компьютерной группе, чем в приемной.
-- Позови Будильника, -- попросила я Настю.
Настя вышла из кабинета и вернулась вместе с Заместителем.
-- Александр Петрович, у меня проблемы. Возможно, меня не будет ни сегодня, ни завтра.
-- Чем я могу помочь? -- спросил Заместитель.
-- Еще не знаю.
-- Можете рассчитывать на меня. На любое мое участие и всяческую помощь. В конторе все будет в порядке. Что-нибудь случилось с Иваном Кирилловичем?
-- Нет. На этот раз с матерью и дочерью.
-- Вы подключили Викулова?
-- Она подключила меня, -- сказала Настя.
-- Тогда будет сделано все возможное. Вера, -- Заместитель не добавил "Ивановна", -- рассчитывайте на меня. Я из тех, кто не оставляет в беде.
-- Спасибо, -- мне вдруг захотелось заплакать.
Настя отказалась от шофера компании, и мы поехали в ее "восьмерке". Уже в машине Настя спросила:
-- Пожалуйста, подробнее об этом Игоре. Он учитель?
-- Он из КГБ.
-- Звание?
-- Вроде одна звезда на погонах.
-- Одна звезда -- это младший лейтенант или генерал.
-- Майор.
-- В каком управлении?
-- Он сейчас там не работает. Сократили.
-- Сокращают не обязательно худших, -- прокомментировала Настя. -- Ладно. Сориентируемся на местности.
Она перестроилась в левый крайний. Мы неслись со скоростью в сто километров.
Игорь обратил на меня внимание, когда я училась в восьмом классе, а он в десятом. В восьмом классе внимание десятиклассника льстило. Он провожал меня домой. Я танцевала с ним на школьных вечерах. Я не была в него влюблена, наверное, и он тоже не был влюблен в меня, но мы целовались. Он закончил школу и исчез. Я узнала, что он поступил в Высшую школу КГБ. Меня это удивило. В кино чекистов играли самые красивые артисты. Игорь был незаметным, стертым, по выходным дням он приезжал из своей школы домой, надевал джинсовую куртку и был похож на каждого второго парня из нашего микрорайона. Он ничем не выделялся. Нормально лицо, нормальный рост -- не высокий и не маленький. Он женился на своей однокласснице, у меня в это время был бурный роман с Борисом Рапопортом, студентом консерватории. Мне всегда нравились парни старше меня. Я только поступила в педагогический, а Борис заканчивал консерваторию. Я только один раз обратилась к Игорю за помощью. В нашей школе после Университета начала преподавать историю некрасивая нескладная девица. Из некрасивых очень часто получаются диссидентки и революционерки. Когда нет романов, увлечений, разочарований, остается слишком много времени на размышления. Я тоже понимала, что наш строй далек от демократии, но она свои размышления передавала ученикам И пятиклассники вдруг заговорили, что Ленин не только великий революционер, но и великий авантюрист. И что нехорошо, когда голосуют только за одного кандидата, а у человека должен быть выбор.
Ее несколько раз вызвали на Лубянку, оттуда позвонили в районный отдел народного образования. Просто уволить уже не могли, шла перестройка, но директор школы начал историчке выносить выговора. После двух выговоров можно было увольнять.
Тогда я позвонила Игорю, и мы встретились. Он выслушал мой рассказ и сказал:
-- Нормальная идиотка.
-- Она просто нормальная, в отличие от всех нас. Мы все так думаем, но молчим.
-- И правильно делаете, -- сказал Игорь. -- У нас тоталитарный строй. Диктатура. Только не пролетариата, а партии. Ни диссиденты, ни террористы никогда не побеждали. Ты думаешь, победили большевики? Они ведь тоже были диссидентами. Надо было проиграть войну с Японией и Германией, довести страну до хаоса, и вот тогда большевики оказались проворнее и захватили власть. Неужели она, как историк, не понимает, что осталось недолго. Два-три года. И все рухнет. Только неизвестно, что будет. У демократов нет лидера, который бы знал, что делать.
Как ни странно, после моего разговора с Игорем историчку оставили в покое. Теперь она заседает в Московской городской думе и отвечает за образование.
-- Как подъехать к поликлинике? -- спросила Настя. Я показала.
Игорь уже ждал нас в скверике у поликлиники.
-- Здравствуй, майор, -- Настя протянула Игорю руку и спросила: -- Ты в каком управлении работал?
Игорь внимательно посмотрел на Настю.
-- В первом, если Вам это о чем-то говорит.
-- Говорит.
-- Я бы хотел послушать Веру. По сути.
-- Вера, -- сказала Настя, -- ты Аньку пока оставь в поликлинике, а сюда приведи мать. А я пока расскажу майору о ситуации.
Кабинет ренгеноскопии не работал. Мать и Анюта пили чай с медсестрой Ириной, моей одноклассницей, мы три года сидели с ней на одной парте.
-- Анюта, ты оставайся пока у Ирины, а мы с матерью выйдем на несколько минут.
-- Ни тебе "здрасти", ни тебе "до свидания", -- заметила Анюта.
Я обняла худенькое тело девочки, поцеловала ее.
-- Мама, мне страшно, -- прошептала она. -- Но я виду не подаю. Совсем, как ты.
-- Молодец, -- сказала я и подумала, что кое-чему дочь все-таки научила.
Настя и Игорь сидели на скамейке и курили. Мать, увидев Настю, остановилась.
-- Ты зачем ее позвала? Я при ней рассказывать не буду.
-- Еще как будешь, -- сказала я, и мать тут же замолчала.
Вчетвером на скамейке разместиться не получилось, поэтому мать и Игорь сидели, Игорь задавал вопросы, мать отвечала, а мы с Настей стояли в стороне, но так, чтобы все слышать.
-- Меня в деревне все знают. Половина деревни моя родня. И когда позавчера в деревне появилась иномарка, -- мать заглянула в бумажку, -- "Ланчия", и нашу дурочку пригласили покататься, она тут же согласилась. Но эта "Ланчия" забуксовала в луже перед сельсоветом. Мне сообщили, я тут же ее вытащила. А парни мне не понравились.
-- Почему? -- спросил Игорь.
-- Стриженные коротко, в кожанках, шароварах спортивных, как наша шпана. Да еще мне и возражать начали. А назавтра они появились на другой машине, -- мать снова заглянула в бумажку, -- "Ландровере". Мой свояк вышел с ружьем, они достали пистолеты и сказали, что подожгут его дом. И мы уехали.
-- Вы так хорошо разбираетесь в моделях иностранных автомобилей? -- то ли похвалил, то ли усомнился Игорь.
-- Анюта разбирается. Она помешана на автомобилях, -пояснила я.
-- Может быть, вы и номера машин запомнили? -- спросил Игорь.
-- Не запомнили, а записали, -- поправила мать и протянула Игорю лист из школьной тетради.
-- Значит, так, -- сказал Игорь, -- твою мать и дочь сейчас отправим в Капустино, это по Дмитровке, недалеко от Москвы. Пусть пока поживут там, а мы здесь начнем разбираться. Связь с ними пока по телефону. Все. Забирай Анюту и поехали.
И только тут я заметила джип и парня, который прохаживался рядом.
-- Вещи с вами? -- спросил Игорь мать.
-- Конечно.
-- Тогда пошли. Я помогу вам их донести.
Мать и Игорь ушли в поликлинику.
-- Ему можно верить, -- сказала Настя.
-- Почему? -- спросила я.
-- Мы поговорили. Я знаю его начальника.
-- "Джип-Чероки", -- обрадовалась Анюта, увидев машину. -На такой я еще не ездила.
Игорь погрузил вещи.
-- Созвонимся, -- сказал Игорь, садясь в машину.
-- Может быть, мне все-таки поехать с ними? -- я засомневалась.
-- Пока не надо.
-- Вы работали с Игорем в одной организации? -- спросила я Настю, когда мы уже ехали по Ленинградскому шоссе.
-- Нет, мы не работали вместе. Почему ты об этом подумала?
-- Вы как-то сразу поняли друг друга.
-- Умные люди обычно сразу понимают друг друга. А он толковый. За сорок минут он сделал почти невозможное.
-- Или был готов к этому.
-- Быть готовым -- не самое худшее качество. И все-таки, почему ты подумала, что я работала в КГБ?
-- Первый раз мне это пришло в голову, когда ты профессионально управилась с помповым ружьем. Потом, когда я спросила Будильника, почему он плохо к тебе относится, тот сказал, что не любит людей, которые работали в соответствующих организациях.
Настя включила магнитолу и молчала.
-- Потом я посмотрела личные дела сотрудников, -- я все-таки решила довести этот разговор до какого-нибудь результата. -- В твоем записано, что ты закончила институт военных переводчиков, жила с мужем в Лондоне, Амстердаме, Рио-де-Жанейро. А в трудовой книжке только две записи. Секретарь-референт в Министерстве морского флота и секретарь-референт в компании отца. А пятнадцать лет до этого ты нигде не работала?
-- Глупый вопрос, -- вздохнула Настя. -- Миллионы женщин удачно выходят замуж и нигде не работают. Хотя, ты сама знаешь: профессия жены -- это очень тяжелая профессия. Но ты упорная и все равно все узнаешь. Поэтому лучше я сама тебе расскажу. В институте я вышла замуж за парня с нашего курса. После института он стал работать в ГРУ, Главном разведывательном управлении, а это военная разведка. Вначале я была только женой, потом мы стали работать вместе.
-- Значит, ты и звание имеешь?
-- Я все имею, и звание тоже. Но однажды в Амстердаме появился твой отец. Я в него влюбилась, он тоже, как утверждал раньше. Я разошлась с мужем, вернулась в Москву и стала работать с отцом. Потом появилась эта "мисс Россия". Вот и все.
-- И ты не ушла от отца? -- спросила я.
-- С чего бы это? -- хмыкнула Настя. -- Я знала, что он все равно вернется ко мне.
И только сейчас я заметила, что Настя уже выехала на кольцевую дорогу.
-- А мы куда едем? -- спросила я.
-- К отцу. Мне сегодня приснился неприятный сон.
-- Ты веришь в сны? -- удивилась я.
-- Я верю в сны, в экстрасенсов, в черную и белую магии, в гороскопы, в колдунов.
-- А что тебе приснилось?
-- Что в него стреляли.
-- Ты об этом думала перед сном, тебе это и приснилось, -у меня была своя теория снов.
-- Бог, создавая человека, вложил в него мозг с возможностями, которые в миллион раз больше возможностей любого суперкомпьютера.
-- Ты веришь, что человека создал Бог?
-- Конечно. Теория эволюции слишком примитивна и не может объяснить миллионной доли сомнений и загадок. Так вот: мозг перерабатывает такое количество сознательной и подсознательной информации, что может выдать не только логическое решение, он еще может и предвидеть. Есть вещие сны, которые предугадывают будущее. На сутки, на год, на жизнь человека, на сотню лет вперед. Я хотела уехать к отцу сразу после начала совета, потому что в него или стреляли вчера, или выстрелят сегодня или завтра. Завтра -- последний срок.
-- А ты не ведьма? -- спросила я, и мне вдруг стало страшно.
-- Еще нет, -- ответила Настя. -- Стану, когда выйду на пенсию.
Когда мы приехали в санаторий, отец спал после массажа.
-- Будить не буду, -- предупредила нас медсестра.
-- Мы подождем, когда он проснется, -- сказала Настя.
Мы вышли с нею на веранду. Настя осмотрела стену, обшитую дубовыми досками, достала из своей сумки нож с десятком лезвий и начала расковыривать одну из досок. Она расковыряла довольно большую дыру, и ей на ладонь упал сплющенный кусочек металла.
-- Что это? -- спросила Настя и подала мне кусочек металла.
-- Похоже на свинец.
-- Пять и шесть десятых миллиметра, -- сказала Настя. -Малокалиберная винтовка "Маузер". Стреляли с расстояния в двести метров.
-- Он проснулся, -- сообщила медсестра.
-- Будем говорить об этом отцу? -- спросила я.
-- Конечно. Когда у него есть информация, то он принимает самое быстрое и оптимальное решение.
-- Но решение должны принять мы. Надо срочно заменять Викулова.
-- Я ищу кандидатуру.
-- Кандидатура есть, -- сказала я.
-- Игорь? -- спросила Настя.
-- Да.
-- Надо его представить отцу и рассказать о нем.
-- Отец его знает.
Настя достала сотовый телефон, набрала номер.
-- Приезжай, как управишься, к тебе есть интересное предложение. Это я Игорю, -- пояснила мне Настя.
Мы пили чай, и Настя рассказывала отцу о нападении на меня и о случае с Анютой и, наконец, выложила перед отцом кусочек свинца. Отец молчал.
-- Надо менять Викулова, -- сказала Настя.
-- Меняй, -- согласился отец. И я поняла, что по-настоящему отец верит только Насте. -- Что будем делать дальше? -- спросил ее отец. -- В третий раз они не промахнутся.
-- Если получится, то сегодня мы тебя отправим в Швейцарию, в крайнем случае, завтра. Подождешь операцию там.
И вдруг я заметила, что отец спит.
-- Все нормально, -- шепотом пояснила Настя. -- У него это бывает. После напряжения он засыпает минут на десять и потом снова готов к труду и обороне.
Мы вышли на веранду.
Джип Игоря подъехал к коттеджу, но встал в стороне, за деревьями.
-- Профессионалы, -- прокомментировала Настя. -- Заметь, как они поставили машину. Они могут выехать и через эту проходную, и через вторую. В этом положении их не перекрыть даже двумя машинами.
Отец узнал Игоря.
-- Игорь, сколько мы не виделись?
-- Лет десять.
-- Ты все еще в своей Конторе глубокого бурения?
-- Временно ушел, пока там все утрясается.
-- Уйти из вашей конторы трудно, -- заметил отец. -- Но вернуться еще труднее.
-- Сейчас все переменилось, Иван Кириллович. И уйти не трудно, и вернуться тоже.
-- Мы еще не говорили с Игорем, -- вклинилась Настя, но он -- лучшая замена Викулову.
-- Тогда оставьте нас вдвоем, -- попросил отец.
Потом уже мы втроем: я, Игорь и Настя -- обговорили все детали. Игорь работал в охрена офиса нового русского через два дня на третий.
-- А почему не телохранителем? -- спросила Настя. -Хранителям тела платят раз в пять больше.
-- Я их не настолько ценю, чтобы охранять, -- ответил Игорь. -- К тому же они не подчиняются правилам безопасности. Живут по принципу: я делаю, что хочу, а ты охраняй. В такой ситуации шансы выжить и у охраняемого, и у охранника ничтожны.
-- Здесь тебе тоже придется охранять, -- заметила Настя.
-- При абсолютном выполнении правил, которые я выработаю, -- ответил Игорь. -- Только на этих условиях я согласен. Мы с Иваном Кирилловичем не обсуждали предполагаемых противников. Он сказал, что вы знаете столько же, сколько и он.
-- Грубо говоря, почти ничего, -- Настя закурила. -- Есть два конкурента, наиболее вероятных. Один -- уголовный авторитет, с ним компания отказалась сотрудничать, и один конкурент, который расширяет свою деятельность и который готов нас выбить, тем более, что мы зашатались. Этот готов на все.
-- Мне нужны исходные данные об этом авторитете и о руководителе конкурирующей компании. Я бы уже сегодня начал.
-- Пора ставить капельницу, -- медсестра вкатила капельницу и начала заполнять ее раствором.
Уже в машине Малый Иван спросил:
-- Адмирал настоящий или у него такая кличка?
-- Самый настоящий. Последняя должность -- заместитель министра среднего машиностроения. Отправили в отставку, когда во втором путче поддержал не ту сторону. Курировал строительство военных судов, -- пояснила Настя.
x x x
Ночь я провела в свей квартире. Когда я приехала из офиса, уже стояла железная дверь. Внутри дверь перекрывалась железным брусом, который поворачивался колесом, каким задраивают люки на подводных лодках. Легче было разрушить стену, чем эту дверь.
До двери меня сопровождал огромный парень из охраны офиса. Наверное, существовала инструкция сопровождения клиента. Он вошел в квартиру, осмотрел, заглянув в стенные шкафы, отдал мне ключи и сказал, что я могу открывать, только увидев его в глазок, вмонтированный в дверь. Это было какое-то особое устройство: я видела всю площадку, лестницу вверх, на чердак, и лестницу вниз, на четвертый этаж.
Я посмотрела по телевизору фильм, снятый еще до моего рождения.
На комсомольском собрании обсуждали жалобу молодой жены, которая обвиняла в измене своего мужа. Я пережила подобную ситуацию, застав своего мужа Никандрова в постели со своей же подругой. Банальная, почти анекдотическая ситуация. Только в анекдотах обычно муж раньше времени возвращается из командировки и застает жену с любовником. В моем случае отменили уроки в школе, потому что встречали какого-то американского президента. Наша школа была ближайшей к аэропорту, и хотя из всех классов отбирали самых дисциплинарно проверенных учеников, занятия отменили во всей школе.
Я тогда вошла в квартиру и увидела в супружеской постели своего мужа и свою подругу. Они даже не заметили, как я вошла. Я никогда и никому это не рассказывала, но мне было интересно наблюдать со стороны, как муж и подруга занимаются тем, что называется любовью. И еще я запомнила, что возбудилась и с удовольствием приняла бы участие в этом третьей, в конце концов, это был мой муж. Она увидела меня первой и закрыла лицо ладонями. Может быть, ей казалось, что после того, как она откроет глаза, меня уже не будет.
-- Одевайтесь, -- сказала я, -- и поговорим.
Я поставила чай и слышала какой-то шепот, по-видимому, они вырабатывали совместную версию для объяснения, хотя в подобной ситуации объяснения бессмысленны. А я, как типичная молодая советская женщина и учительница, вместо того, чтобы просто уйти из дома, жаждала объяснения.
Мы сели за стол, я разлила чай и даже выставила коробку с хорошими шоколадными конфетами.
Первое, что сказала моя подруга, было:
-- Хорошие конфеты, свежие.
-- А как мой муж? -- спросила я.
-- Да так себе, -- ответила подруга. -- Один раз можно, но замуж я за него не пошла бы.
Никандров посмотрел на нее, закурил, по-видимому, подруга говорила совсем не то, о чем они договорились.
-- Вы решайте, -- сказал Никандров, -- а я пошел на работу.
Мы остались вдвоем.
-- Будешь устраивать в школе скандал? -- спросила подруга.
-- Нет, конечно, -- ответила я.
-- И правильно, -- сказала подруга.
-- Только ответь мне на один вопрос, -- попросила я. -Кто был инициатором -- ты или он?
-- Он, конечно, -- ответила подруга. -- Я же ленивая, ты знаешь. Он мне переспать предложил еще на твоем дне рождения.
-- Значит, ты с ним спишь уже полгода?
-- Нет, третий раз. Я же, как и ты, с матерью живу. Я ему говорила: сними квартиру. А он -- денег нет. Да и не роман это, а так, глупость и голая физиология.
То, что голая, я в этом убедилась несколько минут назад. Никандров в этот же вечер собрал свои вещи и переехал к своей матери. До сих пор они так и живут -- в такой же двухкомнатной квартире, в такой же панельной хрущебе. Я не подавала на алименты, некоторое время Никандров приносил деньги, ровно четвертую часть своей зарплаты младшего научного сотрудника, но уже больше двух лет не появляется, звонил только на день рождения Анюты. Говорят, что стал пить, из своего научно-исследовательского института он то ли сам ушел, то ли его выгнали. Я о нем вспоминала редко.
Впереди был еще целый вечер, можно было сходить к Римме. Но я не пошла не потому, что боялась, а потому, что не была уверена, что, открыв эту железную махину, смогу ее закрыть.
В этот вечер я переговорила со всеми подругами и знакомыми, кому собиралась позвонить неделями.
x x x
Утром я проснулась в привычное время, надела спортивный костюм, положила револьвер в косметичку, пробежала по привычному маршруту, приняла душ, и когда раздался звонок в дверь, я была готова. В глазок рассмотрела своего телохранителя и вышла из квартиры.
Я на "Мерседесе" м Семен Петрович на своей черной "Волге" подъехали одновременно.
-- Подождем адмирала, -- сказал Семен Петрович.
Адмирал приехал на "Волге" первой модели с никелерованным оленем на радиаторе. Он вышел из машины, ткнул носком ярко начищенного ботинка по баллонам и направился к нам. В белой рубашке с адмиральскими погонами, белых брюках он был по-прежнему стройным, только подсох и поседел. Но на такого седого загорелого, с мощными плечами, наверное, все еще обращали внимание женщины. Я его не видела почти двадцать лет.
-- Вера, -- сказал он мне, -- а ты хорошенькая. В полной зрелости. Так и хочется потрогать.
-- Потрогайте, -- сказала я.
-- Не могу. Теперь ты моя начальница.
-- Пошли, -- сказал Семен Петрович.
Мы шли по коридору, и те из сотрудников, кто видел члена-учредителя Семена Петровича, настораживались: его появление в офисе означало перемены.
Адмирал, увидев Настю, попытался поцеловать ей руку, Настя обняла его, и они поцеловались троекратно. Я отметила, что адмирал целовался с удовольствием.
-- А ты в хорошей форме, -- отметила Настя.
-- А твои формы стали еще лучше, -- ответил адмирал.
В приемную уже входили члены совета директоров, и я прошла в кабинет.
Заместитель, увидев Семена Петровича, посмотрел на меня, я сделала вид, что не заметила его вопросительного взгляда.
Семен Петрович сел в мое кресло, чертыхнулся и начал:
-- Вчера прошло собрание акционеров. В помощь исполняющей обязанности президента компании решили ввести еще двух членов совета директоров. С сегодняшнего дня ими становятся: Адмирал Юрий Петрович Рогозин и Малый Иван, извините, Иван Кириллович Дубов. Общий привет! -- и старик вышел из кабинета поспешнее, чем следовало, ему явно не хотелось отвечать на вопросы.
Я нажала на клавишу переговорного устройства и сказала:
-- Иван Кириллович, вы утверждены членом совета директоров. Заходите. Совет ждет вас.
Малый Иван вошел через несколько секунд и сел в конце стола. Настя заранее поставила еще два кресла к столу заседаний.
-- Начинайте совет, Александр Петрович, -- сказала я.
Заместитель молчал. Может быть, его молчание было сигналом к атаке, или Бессонов проявил собственную инициативу, но начал он.
-- У меня вопрос. Мы что, переходим на военное положение и будем ходить в форме?
И Заместитель, и я молчали. Адмирал ответил сам.
-- В форме может ходить тот, кому она положена, тебе она не положена.
-- Тогда бы я хотел уточнить, сказал Бессонов, -- к вам как обращаться -- господин адмирал или товарищ адмирал?
-- Вопрос понял, -- ответил адмирал. -- Задаю встречный. Ты член совета директоров. Как к тебе обращаться -- господин член или товарищ член?
-- Я, между прочим, еще и кандидат экономических наук, -сказал Бессонов.
-- Договорились, -- ответил адмирал. -- Ты ко мне обращаешься просто -- адмирал. Адмирал -- он всегда и везде адмирал. А я к тебе -- кандидат! Потому что кандидат -- это всегда, везде и только кандидат!
Заместитель не выдержал, улыбнулся и сказал:
-- После взаимного представления начнем заседание совета директоров.
И тут вошла Настя, наклонилась ко мне и шепотом сказала:
-- Мать и Анюта приехали. Мать звонит тебе из поликлиники.
Я была готова к чему угодно, но только не к этому. Что-то случилось с Анютой? Почему они в поликлинике?
-- Александр Петрович, продолжайте заседание совета, я должна переговорить по телефону.
Мне хотелось бежать, но я прошла медленно и в приемной взяла телефонную трубку.
-- Что случилось? -- спросила я.
-- Кто-то хотел выкрасть Анюту, -- ответила мать и добавила, -- дважды. Мы уехали и сейчас в поликлинике. С тобою все в порядке?
-- Все нормально. Ждите меня. Где вы?
-- В рентгенкабинете у Ирины.
-- Никуда не выходите, я скоро приеду.
Только теперь я поняла, что все серьезно. И катастрофа с отцом, и нападение на меня в подъезде. Это как болезнь: не веришь, не хочешь верить, пока тебе не скажут, что через час операция. У меня так было: что-то болело внизу живота, я думал -- и мне хотелось думать, что отравилась, пока в поликлинике хирург не надавил мне на живот, и через пятнадцать минут меня уже везли в больницу, взяли экспресс-анализ крови, и только когда меня уложили на каталку и повезли в операционную, я поверила, что это серьезно.
В критических ситуациях я всегда действовала решительно. И еще я понимала, что никто, кроме меня, не поможет матери и дочери. Когда надо решать быстро, я быстро соображаю. Сейчас мне был нужен верный помощник, лучше мужчина. Наверное, в две-три секунды я перебрала всех знакомых и близких мне мужчин, и поняла, что помочь мне может только Игорь. Я ему не звонила несколько лет, но домашний телефон вспомнила сразу. Только бы он оказался дома. Не ответит по телефону, поеду к нему, узнаю у соседей, если он в Москве, я найду его. Я набрала телефон Игоря.
-- Паршин, -- ответил Игорь.
-- Игорь, это Вера. Мне нужна твоя помощь. Срочно. Сейчас.
В телефонной трубке молчали. Понятно, вычисляет, какая Вера? У мужчины, который в разводе больше пяти лет, есть, как минимум, три знакомых Веры, пять Ирин и так далее.
-- Вера Бурцева, -- подсказала я.
-- Приятно иметь дело с интеллигентной женщиной, -ответил Игорь. -- Никаких там: "Ты разве меня не узнаешь"?
-- Ты можешь быть у поликлиники через полчаса? -- спросила я его.
-- Один или с охраной? -- спросил Игорь.
-- Лучше с охраной.
-- Тогда предельно коротко: что случилось?
-- Пытались выкрасть мою дочь. Сейчас она в поликлинике с моей матерью.
-- Ты что, разбогатела?
-- Я тебе все расскажу, -- и я положила трубку.
-- Кто он? -- спросила Настя.
-- Мой школьный друг.
-- Надо подключить Викулова и нашу службу безопасности.
-- Нет уж, -- сказала я достаточно твердо. -- Служба, которая не знает, что офис прослушивается -- не служба. Охрана отца ни к черту. Между прочим, Викулов даже не поинтересовался, куда я отправила дочь и мать. Хотя бы так, на всякий случай, спросил адрес. Мне нужна машина.
-- Я поеду с тобой, -- сказала Настя, набрала номер по внутреннему телефону и приказала: -- Дуня, спускайся, займешь мое командное место.
У отца было две секретарши. Основная -- Настя и молодая, недавняя выпускница школы. Всех абитуриенток, которых родители пристраивали на службу, чтобы перебиться год до следующего поступления в институт, Настя называла Дунями. Ее Дуня хорошо знала компьютер, и поэтому больше сидела в компьютерной группе, чем в приемной.
-- Позови Будильника, -- попросила я Настю.
Настя вышла из кабинета и вернулась вместе с Заместителем.
-- Александр Петрович, у меня проблемы. Возможно, меня не будет ни сегодня, ни завтра.
-- Чем я могу помочь? -- спросил Заместитель.
-- Еще не знаю.
-- Можете рассчитывать на меня. На любое мое участие и всяческую помощь. В конторе все будет в порядке. Что-нибудь случилось с Иваном Кирилловичем?
-- Нет. На этот раз с матерью и дочерью.
-- Вы подключили Викулова?
-- Она подключила меня, -- сказала Настя.
-- Тогда будет сделано все возможное. Вера, -- Заместитель не добавил "Ивановна", -- рассчитывайте на меня. Я из тех, кто не оставляет в беде.
-- Спасибо, -- мне вдруг захотелось заплакать.
Настя отказалась от шофера компании, и мы поехали в ее "восьмерке". Уже в машине Настя спросила:
-- Пожалуйста, подробнее об этом Игоре. Он учитель?
-- Он из КГБ.
-- Звание?
-- Вроде одна звезда на погонах.
-- Одна звезда -- это младший лейтенант или генерал.
-- Майор.
-- В каком управлении?
-- Он сейчас там не работает. Сократили.
-- Сокращают не обязательно худших, -- прокомментировала Настя. -- Ладно. Сориентируемся на местности.
Она перестроилась в левый крайний. Мы неслись со скоростью в сто километров.
Игорь обратил на меня внимание, когда я училась в восьмом классе, а он в десятом. В восьмом классе внимание десятиклассника льстило. Он провожал меня домой. Я танцевала с ним на школьных вечерах. Я не была в него влюблена, наверное, и он тоже не был влюблен в меня, но мы целовались. Он закончил школу и исчез. Я узнала, что он поступил в Высшую школу КГБ. Меня это удивило. В кино чекистов играли самые красивые артисты. Игорь был незаметным, стертым, по выходным дням он приезжал из своей школы домой, надевал джинсовую куртку и был похож на каждого второго парня из нашего микрорайона. Он ничем не выделялся. Нормально лицо, нормальный рост -- не высокий и не маленький. Он женился на своей однокласснице, у меня в это время был бурный роман с Борисом Рапопортом, студентом консерватории. Мне всегда нравились парни старше меня. Я только поступила в педагогический, а Борис заканчивал консерваторию. Я только один раз обратилась к Игорю за помощью. В нашей школе после Университета начала преподавать историю некрасивая нескладная девица. Из некрасивых очень часто получаются диссидентки и революционерки. Когда нет романов, увлечений, разочарований, остается слишком много времени на размышления. Я тоже понимала, что наш строй далек от демократии, но она свои размышления передавала ученикам И пятиклассники вдруг заговорили, что Ленин не только великий революционер, но и великий авантюрист. И что нехорошо, когда голосуют только за одного кандидата, а у человека должен быть выбор.
Ее несколько раз вызвали на Лубянку, оттуда позвонили в районный отдел народного образования. Просто уволить уже не могли, шла перестройка, но директор школы начал историчке выносить выговора. После двух выговоров можно было увольнять.
Тогда я позвонила Игорю, и мы встретились. Он выслушал мой рассказ и сказал:
-- Нормальная идиотка.
-- Она просто нормальная, в отличие от всех нас. Мы все так думаем, но молчим.
-- И правильно делаете, -- сказал Игорь. -- У нас тоталитарный строй. Диктатура. Только не пролетариата, а партии. Ни диссиденты, ни террористы никогда не побеждали. Ты думаешь, победили большевики? Они ведь тоже были диссидентами. Надо было проиграть войну с Японией и Германией, довести страну до хаоса, и вот тогда большевики оказались проворнее и захватили власть. Неужели она, как историк, не понимает, что осталось недолго. Два-три года. И все рухнет. Только неизвестно, что будет. У демократов нет лидера, который бы знал, что делать.
Как ни странно, после моего разговора с Игорем историчку оставили в покое. Теперь она заседает в Московской городской думе и отвечает за образование.
-- Как подъехать к поликлинике? -- спросила Настя. Я показала.
Игорь уже ждал нас в скверике у поликлиники.
-- Здравствуй, майор, -- Настя протянула Игорю руку и спросила: -- Ты в каком управлении работал?
Игорь внимательно посмотрел на Настю.
-- В первом, если Вам это о чем-то говорит.
-- Говорит.
-- Я бы хотел послушать Веру. По сути.
-- Вера, -- сказала Настя, -- ты Аньку пока оставь в поликлинике, а сюда приведи мать. А я пока расскажу майору о ситуации.
Кабинет ренгеноскопии не работал. Мать и Анюта пили чай с медсестрой Ириной, моей одноклассницей, мы три года сидели с ней на одной парте.
-- Анюта, ты оставайся пока у Ирины, а мы с матерью выйдем на несколько минут.
-- Ни тебе "здрасти", ни тебе "до свидания", -- заметила Анюта.
Я обняла худенькое тело девочки, поцеловала ее.
-- Мама, мне страшно, -- прошептала она. -- Но я виду не подаю. Совсем, как ты.
-- Молодец, -- сказала я и подумала, что кое-чему дочь все-таки научила.
Настя и Игорь сидели на скамейке и курили. Мать, увидев Настю, остановилась.
-- Ты зачем ее позвала? Я при ней рассказывать не буду.
-- Еще как будешь, -- сказала я, и мать тут же замолчала.
Вчетвером на скамейке разместиться не получилось, поэтому мать и Игорь сидели, Игорь задавал вопросы, мать отвечала, а мы с Настей стояли в стороне, но так, чтобы все слышать.
-- Меня в деревне все знают. Половина деревни моя родня. И когда позавчера в деревне появилась иномарка, -- мать заглянула в бумажку, -- "Ланчия", и нашу дурочку пригласили покататься, она тут же согласилась. Но эта "Ланчия" забуксовала в луже перед сельсоветом. Мне сообщили, я тут же ее вытащила. А парни мне не понравились.
-- Почему? -- спросил Игорь.
-- Стриженные коротко, в кожанках, шароварах спортивных, как наша шпана. Да еще мне и возражать начали. А назавтра они появились на другой машине, -- мать снова заглянула в бумажку, -- "Ландровере". Мой свояк вышел с ружьем, они достали пистолеты и сказали, что подожгут его дом. И мы уехали.
-- Вы так хорошо разбираетесь в моделях иностранных автомобилей? -- то ли похвалил, то ли усомнился Игорь.
-- Анюта разбирается. Она помешана на автомобилях, -пояснила я.
-- Может быть, вы и номера машин запомнили? -- спросил Игорь.
-- Не запомнили, а записали, -- поправила мать и протянула Игорю лист из школьной тетради.
-- Значит, так, -- сказал Игорь, -- твою мать и дочь сейчас отправим в Капустино, это по Дмитровке, недалеко от Москвы. Пусть пока поживут там, а мы здесь начнем разбираться. Связь с ними пока по телефону. Все. Забирай Анюту и поехали.
И только тут я заметила джип и парня, который прохаживался рядом.
-- Вещи с вами? -- спросил Игорь мать.
-- Конечно.
-- Тогда пошли. Я помогу вам их донести.
Мать и Игорь ушли в поликлинику.
-- Ему можно верить, -- сказала Настя.
-- Почему? -- спросила я.
-- Мы поговорили. Я знаю его начальника.
-- "Джип-Чероки", -- обрадовалась Анюта, увидев машину. -На такой я еще не ездила.
Игорь погрузил вещи.
-- Созвонимся, -- сказал Игорь, садясь в машину.
-- Может быть, мне все-таки поехать с ними? -- я засомневалась.
-- Пока не надо.
-- Вы работали с Игорем в одной организации? -- спросила я Настю, когда мы уже ехали по Ленинградскому шоссе.
-- Нет, мы не работали вместе. Почему ты об этом подумала?
-- Вы как-то сразу поняли друг друга.
-- Умные люди обычно сразу понимают друг друга. А он толковый. За сорок минут он сделал почти невозможное.
-- Или был готов к этому.
-- Быть готовым -- не самое худшее качество. И все-таки, почему ты подумала, что я работала в КГБ?
-- Первый раз мне это пришло в голову, когда ты профессионально управилась с помповым ружьем. Потом, когда я спросила Будильника, почему он плохо к тебе относится, тот сказал, что не любит людей, которые работали в соответствующих организациях.
Настя включила магнитолу и молчала.
-- Потом я посмотрела личные дела сотрудников, -- я все-таки решила довести этот разговор до какого-нибудь результата. -- В твоем записано, что ты закончила институт военных переводчиков, жила с мужем в Лондоне, Амстердаме, Рио-де-Жанейро. А в трудовой книжке только две записи. Секретарь-референт в Министерстве морского флота и секретарь-референт в компании отца. А пятнадцать лет до этого ты нигде не работала?
-- Глупый вопрос, -- вздохнула Настя. -- Миллионы женщин удачно выходят замуж и нигде не работают. Хотя, ты сама знаешь: профессия жены -- это очень тяжелая профессия. Но ты упорная и все равно все узнаешь. Поэтому лучше я сама тебе расскажу. В институте я вышла замуж за парня с нашего курса. После института он стал работать в ГРУ, Главном разведывательном управлении, а это военная разведка. Вначале я была только женой, потом мы стали работать вместе.
-- Значит, ты и звание имеешь?
-- Я все имею, и звание тоже. Но однажды в Амстердаме появился твой отец. Я в него влюбилась, он тоже, как утверждал раньше. Я разошлась с мужем, вернулась в Москву и стала работать с отцом. Потом появилась эта "мисс Россия". Вот и все.
-- И ты не ушла от отца? -- спросила я.
-- С чего бы это? -- хмыкнула Настя. -- Я знала, что он все равно вернется ко мне.
И только сейчас я заметила, что Настя уже выехала на кольцевую дорогу.
-- А мы куда едем? -- спросила я.
-- К отцу. Мне сегодня приснился неприятный сон.
-- Ты веришь в сны? -- удивилась я.
-- Я верю в сны, в экстрасенсов, в черную и белую магии, в гороскопы, в колдунов.
-- А что тебе приснилось?
-- Что в него стреляли.
-- Ты об этом думала перед сном, тебе это и приснилось, -у меня была своя теория снов.
-- Бог, создавая человека, вложил в него мозг с возможностями, которые в миллион раз больше возможностей любого суперкомпьютера.
-- Ты веришь, что человека создал Бог?
-- Конечно. Теория эволюции слишком примитивна и не может объяснить миллионной доли сомнений и загадок. Так вот: мозг перерабатывает такое количество сознательной и подсознательной информации, что может выдать не только логическое решение, он еще может и предвидеть. Есть вещие сны, которые предугадывают будущее. На сутки, на год, на жизнь человека, на сотню лет вперед. Я хотела уехать к отцу сразу после начала совета, потому что в него или стреляли вчера, или выстрелят сегодня или завтра. Завтра -- последний срок.
-- А ты не ведьма? -- спросила я, и мне вдруг стало страшно.
-- Еще нет, -- ответила Настя. -- Стану, когда выйду на пенсию.
Когда мы приехали в санаторий, отец спал после массажа.
-- Будить не буду, -- предупредила нас медсестра.
-- Мы подождем, когда он проснется, -- сказала Настя.
Мы вышли с нею на веранду. Настя осмотрела стену, обшитую дубовыми досками, достала из своей сумки нож с десятком лезвий и начала расковыривать одну из досок. Она расковыряла довольно большую дыру, и ей на ладонь упал сплющенный кусочек металла.
-- Что это? -- спросила Настя и подала мне кусочек металла.
-- Похоже на свинец.
-- Пять и шесть десятых миллиметра, -- сказала Настя. -Малокалиберная винтовка "Маузер". Стреляли с расстояния в двести метров.
-- Он проснулся, -- сообщила медсестра.
-- Будем говорить об этом отцу? -- спросила я.
-- Конечно. Когда у него есть информация, то он принимает самое быстрое и оптимальное решение.
-- Но решение должны принять мы. Надо срочно заменять Викулова.
-- Я ищу кандидатуру.
-- Кандидатура есть, -- сказала я.
-- Игорь? -- спросила Настя.
-- Да.
-- Надо его представить отцу и рассказать о нем.
-- Отец его знает.
Настя достала сотовый телефон, набрала номер.
-- Приезжай, как управишься, к тебе есть интересное предложение. Это я Игорю, -- пояснила мне Настя.
Мы пили чай, и Настя рассказывала отцу о нападении на меня и о случае с Анютой и, наконец, выложила перед отцом кусочек свинца. Отец молчал.
-- Надо менять Викулова, -- сказала Настя.
-- Меняй, -- согласился отец. И я поняла, что по-настоящему отец верит только Насте. -- Что будем делать дальше? -- спросил ее отец. -- В третий раз они не промахнутся.
-- Если получится, то сегодня мы тебя отправим в Швейцарию, в крайнем случае, завтра. Подождешь операцию там.
И вдруг я заметила, что отец спит.
-- Все нормально, -- шепотом пояснила Настя. -- У него это бывает. После напряжения он засыпает минут на десять и потом снова готов к труду и обороне.
Мы вышли на веранду.
Джип Игоря подъехал к коттеджу, но встал в стороне, за деревьями.
-- Профессионалы, -- прокомментировала Настя. -- Заметь, как они поставили машину. Они могут выехать и через эту проходную, и через вторую. В этом положении их не перекрыть даже двумя машинами.
Отец узнал Игоря.
-- Игорь, сколько мы не виделись?
-- Лет десять.
-- Ты все еще в своей Конторе глубокого бурения?
-- Временно ушел, пока там все утрясается.
-- Уйти из вашей конторы трудно, -- заметил отец. -- Но вернуться еще труднее.
-- Сейчас все переменилось, Иван Кириллович. И уйти не трудно, и вернуться тоже.
-- Мы еще не говорили с Игорем, -- вклинилась Настя, но он -- лучшая замена Викулову.
-- Тогда оставьте нас вдвоем, -- попросил отец.
Потом уже мы втроем: я, Игорь и Настя -- обговорили все детали. Игорь работал в охрена офиса нового русского через два дня на третий.
-- А почему не телохранителем? -- спросила Настя. -Хранителям тела платят раз в пять больше.
-- Я их не настолько ценю, чтобы охранять, -- ответил Игорь. -- К тому же они не подчиняются правилам безопасности. Живут по принципу: я делаю, что хочу, а ты охраняй. В такой ситуации шансы выжить и у охраняемого, и у охранника ничтожны.
-- Здесь тебе тоже придется охранять, -- заметила Настя.
-- При абсолютном выполнении правил, которые я выработаю, -- ответил Игорь. -- Только на этих условиях я согласен. Мы с Иваном Кирилловичем не обсуждали предполагаемых противников. Он сказал, что вы знаете столько же, сколько и он.
-- Грубо говоря, почти ничего, -- Настя закурила. -- Есть два конкурента, наиболее вероятных. Один -- уголовный авторитет, с ним компания отказалась сотрудничать, и один конкурент, который расширяет свою деятельность и который готов нас выбить, тем более, что мы зашатались. Этот готов на все.
-- Мне нужны исходные данные об этом авторитете и о руководителе конкурирующей компании. Я бы уже сегодня начал.