Иваненко связался со службой безопасности Москвы, доложил ситуацию. Генерал Колесников поблагодарил, пообещал начать следствие и попросил Иваненко внедрить в фирму своего человека, информировать обо всем там происходящем.
   На том разговор и закончился.
   3
   На душе у Александра было муторно и тоскливо, словно он потерял близкого и дорогого человека: пятнадцатичасовым поездом он проводил Татьяну в Ижевск. Отпраздновали 8 марта и расстались. Кто она для него? Подсадная утка, стукачка, и если не враг, то и не друг. А поди ж ты, болит душа. Все-таки есть в ней что-то доброе, женственно-нежное и... порядочное. Да, да, именно порядочное: в искренности её чувств он не сомневается, ласки её, желание быть с ним, трепетно-исступленное поведение в постели, какой бы актрисой она ни была, насильно не изобразишь. А то что она подсадная утка, он тоже не только пылкий любовник. Игра есть игра. И надо отдать Татьяне должное, играет она честно, без подсидок и хитрых уловок. Возможно, даже догадывается о его истинной роли в игре против Корданова.
   Что ж, видно, так судьба распорядилась, расставив их по разные стороны баррикад: Татьяна работает на Мазуркина и Беленькую, а он... На кого же работает он? На Иваненко и Колесникова? Но они сами не такие уж вольные птицы, тоже охраняют чье-то спокойствие и благополучие, рискуя своими жизнями. В общем, слуги разных господ. А коль господа дерутся, у холопов чубы трещат...
   Нет, Александр не боится этой драки, не дрожит за свою шкуру; обидно только осознавать, что нынешние господа - и те, кто наверху, и те, что пониже, не так далеки друг от друга. Будто собираются жить по нескольку веков, хапают без зазрения совести и там и тут, обирая трудовой народ до нитки. А он, Александр Волжин, призванный стоять на страже закона, оберегать людей от насилия и произвола, по существу ничего поделать не может. Да, он установил пути контрабанды сырья, валюты и оружия, выявил инициаторов. Ну и что? Мардухович спокойненько отдыхает в Японии и готовит новую аферу, директриса Галина Беленькая продолжает под видом спортивно-тренировочных пистолетов поставлять неизвестно кому боевое оружие, Корданов - под видом подготовки охранников частных фирм формирует чуть ли не боевые полки отъявленных головорезов... И ни он, Александр Волжин, работник правоохранительных органов, ни его начальники - Иваненко, Колесников - ничего не могут поделать. Даже органы службы безопасности, начавшие было следствие по делу контрабанды оружия, вынуждены были отступить - сверху последовал хозяйский окрик: "Прекратить! Не ваше дело!" А чье же? Кто же, в таком случае наведет порядок в стране?
   На многие вопросы Александр не находил ответов, и это угнетало его, раздражало, вселяя в душу пустоту и отчаяние. И хуже всего в его положении было то, что он одинок - даже посоветоваться не с кем: ни друзей, ни коллег. Через связника много не передашь и много не получишь... И все-таки он не опускал рук, надеялся, что рано или поздно обстановка изменится, найдутся сильные и мудрые люди, которые всерьез возьмутся за наведение в стране порядка.
   ... Александр неторопливо шел от Белорусского вокзала по Тверской к центру, невесело размышляя над своим положением, временами прерывая тяжелые думы наблюдением за прохожими. Несмотря на то, что день был воскресный, народу на этой центральной улице столицы, некогда кишащей толпами гуляющих, было мало - то ли слякотная погода была тому виной, то ли другие причины. Да и люди совсем не похожие на тех жизнерадостных и веселых горожан, которых видел Александр ещё несколько лет назад. Какие-то озабоченные, подавленные, зачумленные. Он несколько раз заходил в магазины, останавливался у витрин, чтобы убедиться в отсутствии слежки - провокация с обворованной женщиной и убитым милиционером могла иметь свое продолжение, но никакого "хвоста" не заметил. Да и вряд ли он мог быть: Корданов достиг намеченной цели, Волжин ещё крепче сидит у него на крючке и будет делать то, что ему прикажут...
   Удивительно настырный и жестокий человек этот Корданов. За четыреста тысяч долларов решил убить человека, даже не удосужившись проверить, правду говорит Мардухович или лжет. И зачем ему столько денег? Только с торговли оружием он имеет такой куш, что внукам и правнукам всю жизнь можно, не работая, как сыр в масле кататься. И на что он рассчитывает, создавая все новые и новые боевые отряды? Неужто действительно собирается совершить государственный переворот?..
   Хотя он и отпустил поводок Александру, но несомненно по-прежнему полностью не доверяет ему. Это у него, как говорится, в крови, годами выработанная привычка в КГБ никому не доверять, потому и подсунул часы с микрофоном. Что ж, на всякого мудреца довольно простоты...
   Домой идти не хотелось, одиночество угнетало его, а стены чужого дома будто давили со всех сторон. И вдруг впервые возникло желание напиться. И он испугался: уж не стал ли он алкоголиком, пока в Ижевске разыгрывал из себя пристрастного выпивоху? Правда, служа у Мазуркина, он два месяца в рот не брал спиртного, и не хотелось, а тут ни с того, ни с сего потянуло... Хотя и с того, и с сего: он привык к друзьям, к коллективу, и одиночество тяготит его, гнетет, как человека, впервые оказавшегося в безмолвной пустыне с её нещадно палящим солнцем, мучимого жаждой.
   Куда же пойти? В ресторан, в бар, в казино, которых появилось более, чем при советской власти, хотя цены там только для новых русских. Александр, разумеется, мог позволить себе такую роскошь, денег было не жаль, но не хотелось видеть самодовольные, разжиревшие на чужом горе рожи так называемых бизнесменов, слушать их хвастливые речи о своих успехах, путешествиях по заграницам.
   Как-то ещё до войны в Чечне, когда Александр только начинал службу в ОМОНе и попал в командировку в Москву, знакомый молодой поэт Женя Ерхов пригласил его в Дом литераторов, на бывшей улице Герцена теперь Никитской. Александру понравились не только ресторан с его замечательной кухней, но и посетители - маститые и малоизвестные писатели, спокойные, простые и добрые люди, их интересные разговоры о литературе, о положении в стране и суждения о тогдашних руководителях. Уже тогда они нелестно отзывались о Горбачеве и предвидели, а точнее знали из каких-то источников, что страну ожидают большие беды - американцы вовсю приступили к осуществлению давних планов Даллеса-Кеннеди в разжигании национальной вражды в СССР, в подрыве её экономического потенциала путем военной гонки, внедрении ложной информации о разработках новых видов оружия, выставлении СССР перед мировой общественностью как самой агрессивной, опасной страны.
   Как верны оказались их предсказания!..
   И Александру снова захотелось посидеть в том небольшом уютном зале, увидеть знаменитых людей, лица которых он раньше видел только на портретах. На площади Маяковского (к счастью, её ещё не переименовали) он сел в троллейбус и через десять минут был на площади Восстания, а спустя ещё несколько минут переступил порог заветного здания.
   На входе его встретил молодой мужчина крепкого телосложения с милицейской дубинкой в руке и попросил предъявить билет члена клуба писателей. Александр смутился.
   - Простите, билета у меня нет. Я просто хотел пообедать.
   - У нас только для членов клуба, - с подчеркнутым высокомерием пояснил вышибала, готовый закрыть перед Александром дверь. Стоявший у фотовитрины к ним спиной мужчина, повернулся, и Александр чуть ли не вскрикнул от радости - перед ним был единственный знакомый ему в Москве поэт Евгений Ерхов, собственной персоной.
   - Саша? - узнал и его Ерхов. - Какими судьбами? - И подошел к нему. Крепко пожал руку.
   - Да вот как-то невзначай вспомнил о нашем посещении этого заведения и вдруг появилось острое желание снова заглянуть сюда, пообедать, а заодно и поужинать.
   - Ну, молодец! - Евгений радостно хлопнул приятеля по плечу. - Вот уж поистине: гора с горой... Что ж, идем, - и, бросив вахтеру: "Это со мной", повел Александра к гардеробу. - Только предупреждаю - здесь все очень дорого, для новых русских, а я - простой российский поэт, поэтому в прежний зал ресторана путь мне заказан. Перекусим с тобой в нижнем, писательском, буфете, там попроще и подешевле.
   Но, как назло, нижний буфет оказался закрыт. Евгений с сожалением развел руками:
   - Сегодня все боги против нас. И домой не могу пригласить - жена приболела.
   - У меня деньги есть, не беспокойся. Я рад, что встретил тебя и очень хочу посидеть с тобой, выпить и просто поболтать, - попросил Александр. И для убедительности пояснил: - Я ж холостяк и хорошо зарабатываю.
   Евгений поколебался.
   - Что ж, зайдем ненадолго. Пропустим по сто грамм.
   Народу в ресторане было немного, большинство столиков пустовало. А те, кто здесь бражничал, совсем не походили на писательскую братию - молодые, кичливые, с оловянно поблескивающими от перепоя глазами.
   Метрдотель усадил вновь прибывших за столик в углу рядом с шумной компанией молодых парней, пребывавших уже в изрядном подпитии и весело гомонивших о чем-то. Александр хотел было взять меню, но Евгений опередил его и, скользнув взглядом по написанному, изрек командирским тоном:
   - Итак, два по сто пятьдесят, по салатику и по колбаске. Кофе потом.
   - Но,.. - хотел было возразить Александр, Евгений остановил его поднятой рукой: - Жалобы потом и только в письменном виде.
   Подошла официантка, симпатичная женщина лет тридцати, мило улыбнулась им, но тут же посуровела лицом, когда клиенты сделали заказ. Правда, ждать не заставила, быстро вернулась, неся все сразу на подносе.
   Не успели друзья выпить по первой за встречу, как Александр заметил, что на них обратил внимание черноглазый красавец в легкой коричневой кожанке со множеством блестящих заклепок, с гусарскими усиками на смугловатом лице. Он довольно откровенно наблюдал за ними, а когда они выпили, поднялся и подошел к их столику. Наставил палец, как дуло пистолета, на Евгения и сказал хмельным голосом:
   - А я вас где-то видел. Вы, кажется, выступали у нас в части. Стихи читали. Помните, года полтора назад в учебной десантной дивизии? Я тогда там служил.
   - Возможно, - согласился Евгений. - Но, простите, я вас не помню.
   - Еще бы! - засмеялся бывший десантник. - Вас было трое, а нас - целая дивизия. Потом мы демонстрировали свое мастерство: друг друга кулаками мутузили, через огненные преграды прыгали, кирпичи ладонью рубили.
   - Помню, - засмеялся Евгений. - Лихие парни были.
   - А мы и нынче не хуже, - картинно расправил грудь десантник. И предложил: - Присоединяйтесь к нам. Гляжу, не по-писательски вы шикуете, кивнул на закуску.
   - Вот именно, - согласился Ерхов, видимо не очень-то довольный незваным собеседником. - Нам с вами не тягаться. - И тоже кивнул на соседний стол, ломившийся от изобилия бутылок и закусок.
   - Само собой, - согласился "гусар". - Потому и предлагаю к нам присоединиться. Вон сколько у нас выпивки и закуски, не бойтесь, не объедите и плату с вас не потребуем.
   - Спасибо, - поблагодарил Евгений. - Но извините, нам поговорить надо.
   - Ох уж эта старорежимная щепетильность, - пьяно покрутил головой бывший десантник и, вернувшись к своему столу, взял оттуда бутылку водки и большую тарелку с рыбным ассорти. Присоединился к ним. - Простите за назойливость, но мне очень хочется поговорить с вами, узнать, как живут ныне настоящие писатели.
   - Интересного мало, - все ещё выражая неудовольствие, проворчал Евгений.
   А Александру бывший десантник чем-то понравился, и ему захотелось порасспросить парня кое о чем.
   - Меня зовут Володя, - запоздало представился десантник. - А вас?
   - Евгений Иванович, Александр Васильевич, - ответил за обоих Ерхов и продолжил: - Так вот, Володя, интересного в писательской жизни не только таких, как я, смертных, но и маститых сегодня мало. Видел, сколько коробейников стоят в метро и на улицах с книжной продукцией?
   - Видел, - кивнул Володя. - И все больше с иностранной. Детективы, любовные приключения. А вот стихов почему-то почти нет. Если вы не печатаетесь, то на что же живете?
   - Кроликов выращиваем да кур, - усмехнулся Евгений. - Бывает, изредка и печатаемся. Правда, ныне за стихи мало платят. На хлеб не хватит - пишем из любви к поэзии.
   - А если не секрет, сколько все-таки? - продолжал любопытствовать Володя.
   - Смотря где напечатаешься и у кого. Но более ста тысяч за любое стихотворение никто не заплатит.
   - И сколько вы над ним трудитесь?
   - По-всякому бывает. Иногда дня за два, за три напишешь. А иной раз и месяца не хватает.
   - Хреново, - Володя наполнил рюмки. - Я в день в несколько раз больше зарабатываю.
   - Это где же так платят? - с усмешкой спросил Ерхов. - Подскажите, может, и нас с Сашей возьмут.
   - Не возьмут, - твердо возразил Володя. - Да вы и сами не пойдете. Выпил, помолчал, видимо, раздумывая, стоит ли объяснять причину. Решил приоткрыть тайну: - Работа у меня денежная и непыльная. Но скажу прямо опасная. Знаете, про такую должность - налоговый инспектор?
   - Слыхали, - кивнул Евгений. - Действительно, опасная должность. Желающих добровольно раскошелиться мало.
   - Вот именно. Чуть ли не из каждого второго деньги приходится выколачивать.
   - И штрафные санкции не помогают? - вставил вопрос Александр, знающий по Ижевску, как руководители фирмы "Аван" обводили вокруг пальца налоговых инспекторов. - Я слыхал - закон ужесточили...
   - Какой там закон, - махнул рукой Володя. - Ныне каждый живет по своим законам. Вот и мы установили: обдираете честной народ, хотите торговать спокойно - платите нам по два процента от прибыли. Разве этого много? Нет, ловчилы и тут стараются объегорить, думают, не знаем мы, на какую сумму они приобрели товара и почем сплавили. А мы на них штрафчик в десятикратном размере. - Володя снова наполнил рюмку. - Ну что, отцы-писатели, за вас, за ваш прекрасный Дом литераторов, в котором всегда есть крепкие напитки и замечательная закуска.
   Они выпили.
   - Вы что,сами устанавливаете налоги? - удивился откровенности Александр.
   - Разумеется, - с ухмылкой ответил Владимир. - Мы ж нелегалы и берем с тех, кого охраняем от залетных рэкетиров.
   "Вон какие оказывается это налоговые инспекторы", - понял наконец Александр. И задал новый вопрос:
   - А как вас пустили сюда? Кто-то из приятелей писатель?
   - Ну ты даешь! - захохотал "нелегал". - Будто ещё при советской власти живешь. - Достал из кармана пачку денег. - Разве может ваш писательский билет устоять против этого?.. Вы закусывайте, не стесняйтесь, я ещё принесу. - Он разлил остатки водки по рюмкам. - Еще раз за вас. И хочу послушать ваши стихи.
   - Это можно. - Ерхов тоже захмелел и теперь уже с некоторой снисходительностью смотрел на молодого рэкетира. Продекламировал:
   - "Сколько жить мне осталось? - кукушку я спросил, и, дослушав едва, гулко, словно в пустую кадушку, она ухнула: век или два... Вот такая случилась петрушка летним днем на опушке лесной. И на каждой крушине пичужка хохотала до слез надо мной." Вот так-то. Это про мою жизнь, а нам хотелось бы узнать и про твою. Ты интересный парень, и жизнь твоя должна быть интересной.
   - А по-моему, у каждого жизнь интересная, - как-то по-иному, даже со смущением заулыбался Володя. И пристально заглянув в глаза Евгению, спросил: - Не напишете обо мне, как о каком-нибудь бандите?
   - Ну что ты, Володя. Писатели - благородные люди и за доброту не платят черной неблагодарностью.
   Володя ещё больше засмущался, помялся и начал рассказывать:
   - Отслужил я в десантных войсках и уволился в прошлом году. В институт, как и после десятилетки, поступить не удалось - не набрал нужных баллов. Отец у меня погиб в Афганистане в восемьдесят седьмом, был военный летчик. А мать, пока служил, вышла за другого. Отчим, а точнее, сожитель матери, красномордый здоровяк не понравился мне сразу. Работал он заведующим продовольственным магазином, а когда началась приватизация, стал его хозяином. Он крепко закладывал и иногда в пьяном угаре пытался учить меня уму-разуму, хвастаясь, сколько заколачивает бабок: "Ныне, Володька, только тупые да ленивые живут в бедности, - говорил он. - Хочешь иметь деньги, шевели мозгами. Армия тебя кое-чему научила - вон какие мускулы накачал. Иди ко мне в охрану. Подбери таких же парней, в оплате не обижу".
   Идти в услужение к отчиму мне не только не хотелось, но тогда и совесть не позволяла - терпеть я не мог торгашей. Но помыкавшись без работы, я вынужден был принять предложение своего школьного приятеля, возглавлявшего охрану коммерческих ларьков у Варшавского автоцентра. Петька назначил меня старшим по сбору налогов с продавцов и перекупщиков. Помог приобрести квартиру, хорошую машину. Женился в прошлом году, ждем сына.
   - И кому же вы подчиняетесь? - поинтересовался Александр, подозревая, что и тут не обошлось без Корданова.
   - А никому, - гордо ответил Владимир. - Мы сами себе хозяева. Правда, приходится отстегивать долю ментам - им тоже хочется красиво жить, - зато они поддерживают нас и помогают отваживать залетных.
   - Но так можно и пулю в лоб схлопотать, - сказал Александр.
   - Можно, - согласился Владимир. - Но кто не рискует, тот, говорят, не пьет шампанского. Лучше прожить короткую жизнь, но сладкую, чем длинную, но горькую...
   Да, парень явно уже вкусил прелести сладкой и свободной жизни, подумал Александр, и теперь честно трудиться его никаким калачом не заманишь. И все-таки не удержался, предостерег:
   - А если сын сиротой останется?
   Володя грустно усмехнулся, но ответил с бравадой:
   - Знать судьба такая. Зато безбедную жизнь я ему уже обеспечил...
   Они, перебравшись вскоре за стол к друзьям Володи, засиделись в ресторане до его закрытия. Вышли все вместе, веселые, жизнерадостные, забыв напрочь о недавних разговорах об опасной профессии.
   У Дома литераторов парней поджидала блестевшая в свете ночных фонарей "Вольво".
   - Хотите, подбросим, - предложил Володя. - Машина - класс, все уместимся.
   - Спасибо, - поблагодарил Ерхов. - Мы пешочком пройдемся, проветримся. Метро тут рядом.
   Ребята с шумом и смехом начали усаживаться в машину, а Евгений и Александр направились к Садовому кольцу. Александр, хотя был в изрядном подпитии, заметил, как стоявший позади "Вольво" метрах в пятидесяти "Мерседес" тронулся с места и, поравнявшись с начавшей выруливать машиной, плеснул из двух окон огненными струями. "Вольво", проехав немного, уткнулась в стоявшую впереди "Волгу"и занялась пламенем.
   - Напророчил! - в отчаянии воскликнул Александр.
   - Не казни себя, - успокаивающе взял его под руку Евгений. - Рано или поздно этим должно было закончиться.
   4
   Борис опоздал к ужину: домочадцы уже вышли из-за стола, а тесть с неизвестным гостем вели беседу за чашкой кофе с коньяком.
   - Переодевайся, мой руки, мы тебя ждем, - сказал Александр Николаевич зятю, выглянувшему из прихожей.
   Борис был голоден, зол и очень хотел выпить. Сегодня снова схватился со своим компаньоном-подельником Витькой Мазуркиным из-за предстоящей операции по выколачиванию денег из коммерсанта Кочурова, задолжавшего сорок тысяч долларов. Повод для ссоры, понимали оба, пустяковый - баксы все равно пойдут в общий котел, но ни тот, ни другой не желал уступать первенства в операции, точнее главенства. Полтора года они "работают" в одной упряжке, а до сих пор не разобрались, кто из них командир. Прямо-таки двоевластие. И куда лезет в атаманы этот увалень-тугодум, не знающий азов милицейско-розыскной деятельности. Армия - не милиция, там другому учат. Да и сколько он прослужил? До четырех не дотянул, выгнали как неперспективного и бездарного офицера. И на гражданке ничем не отличился - начальником охраны компании "Трансферо" года не продержался, как был изгнан президентом за неумелую организацию охраны. А он, Борис Скрябинов, как никак лейтенантом милиции был. Правда, "коммерческий" стаж у Витьки на три года поболее, и он занимается подбором "кадров" для боевой группы, но это ничего не значит... Придется на деле показать, кто умнее и хитрее...
   Борис быстро переоделся в спортивный костюм, умылся и вышел к столу. Теща тем временем поставила на стол закуску.
   - Знакомься, гость из Москвы, Рогатнев Иван Георгиевич, - представил Александр Николаевич. - Наш коллега. Прибыл к нам в подкрепление. Так что тебе придется пристроить его под свою крышу. - Тесть, наполняя рюмки, объяснял ситуацию: - А это мой зять, - кивнул в сторону Бориса. - Я вам о нем рассказывал. За знакомство.
   Борис осушил рюмку одним глотком. Гость с тестем только пригубили, хотя и раньше, похоже, не особенно усердствовали - бутылка чуть начата.
   "По штату не положено, - со злостью подумал Борис. - На кой хрен мне этот помощник. Да ещё столичный. Будто без него не справимся. Мы будем пахать, рисковать жизнью, а он поедет в свою первопрестольную победителем".
   Он явно был недоволен и ещё больше накалился. Молча закусил и сам налил себе еще.
   - Какие-нибудь неприятности? - догадался тесть.
   - Приятно только за столом сидеть с хорошей выпивкой и закуской, философски заметил зять. - А на работе одни проблемы. Куда не кинь - всюду клин. Снова на завод комплектующие не поставили. Станки стоят, рабочие бушуют, зарплату платить нечем.
   - Это я знаю, - остановил зятя Александр Николаевич. - Что мазуркинцы?
   Борис не торопился с ответом. Не хотелось ему посвящать тестя во все подробности при незнакомом человеке, хотя тот, по всей вероятности, из Управления по борьбе с организованной преступностью.
   - Торгуют мазуркинцы. Что-то новое замышляют. Темнят, видать, побаиваются пока недавнего мента. - Снова выпил и закусил. - Узнаю, никуда не денутся, - добавил, набивая себе цену, хотя все знал и являлся сам инициатором предстоящего ограбления торговца импортными шмотками из Турции господина Халявина.
   - Узнай, - подтвердил тесть. - Надо кончать с этой бандой. И другими тоже. Через несколько дней начнем операцию "Сирена". Подробности обговорим перед началом.
   А гость не задал ни одного вопроса. Только смотрел на молодого коммерсанта, родственника замминистра, и слушал. Видно, заметил, что Борис не в духе, и предпочел помолчать. А может, кое-что уже пронюхал?.. Вряд ли. Борис с тестем живет, ведет себя осторожно, рассказывает лишь о некоторых налетчиках, - Александр Николаевич, несомненно, проинформировал об этом гостя...
   Закончив ужин и сославшись на предстоящий ранний подъем, Борис вышел из-за стола и отправился в свою комнату, где ещё не спала жена, поджидая своего суженого. Отложила книгу и потянулась к нему с нежной улыбкой.
   - Наконец-то. Вы прямо как бабы со своими сплетнями. Дня вам не хватает о службе наговориться.
   - Я уже не на службе, между прочим, - сердито напомнил Борис, - а на работе, где надо и мозгами шевелить и ногами топать. Устал как черт на Ивана Купала. - Он сбросил адидасовский костюм, перелез через жену, пытавшуюся было задержать его, и улегся, отвернувшись к стене.
   Жена фыркнула, тоже было отвернулась от него, но потом легла на спину.
   - Если тебе неприятно спать со мной, можешь перейти на диван.
   Ему нестерпимо захотелось ответить, но ссора сейчас совсем ни к чему, и так отношения с тестем более чем натянуты: требует более активной помощи. Хочет быстрее генерала получить. А у Бориса свои планы, до чертиков надоело с родителями жены под одной крышей жить, где приходится не только заначку прятать, но и свои мысли: глаза у тестя такие, будто насквозь все видит. И, похоже, не очень-то ему доверяет. Такие вопросики порой задает, что холодок по коже пробегает - то ли что-то знает, то ли догадывается. Надо быстрее вопрос с квартирой решать да и закругляться с острыми ощущениями: сколько веревочке не виться, конец все равно будет..
   И как он докатился до такой жизни? Если бы десяток лет назад ему сказали, что он станет бандитом, налетчиком, вымогателем, он дал бы тому в рожу. Одна у него была мечта с детства - вырваться из той захудалой деревни, где он родился, от коровы, на которую с отцом трудились зимой и летом, от навоза, от грязи; хотелось жить в городе, где и топить печь не надо, и траву не косить, и на огороде спину не гнуть. До исступления ненавидел он крестьянскую жизнь, крестьянский труд, и служба в армии показалась ему избавлением от прежнего существования. Еще перед увольнением в запас он написал заявление в Волгоградскую школу милиции, закончил её и в звании лейтенанта был направлен для прохождения службы в город Ижевск.
   Служба во вневедомственной охране оказалась не такой привлекательной и интересной, как он предполагал. Жизнь в общежитии, бесконечные вызовы по тревоге, ночные и дневные дежурства не оставляли времени на личную жизнь. А Борис был молод и недурен собой, девицы частенько зазывно улыбались, и его тянуло к ним, волновало кровь и душу.
   Нежданно-негаданно судьба свела его с директором частной фирмы "Аван" Галиной Беленькой, женщиной энергичной, волевой и умной. Они с первого взгляда понравились друг другу и быстро нашли общий язык.
   Борис как-то задержал на базаре парня четырнадцати лет, продававшего спортивный пистолет. Выяснилось, что работавший грузчиком в фирме "Аван" старший брат парня воровал там пистолеты, а младший реализовывал их.
   Борис отправился в офис "Авана", чтобы предупредить руководство о правонарушениях некоторых её сотрудников и грозящих последствиях. Вот тогда полтора года назад и произошло знакомство, внесшее существенные изменения в службу и жизнь молодого лейтенанта милиции.
   Беленькая тепло и гостеприимно встретила представителя власти, внимательно выслушав его, заверила, что примет строжайшие меры, чтобы подобного не повторялось, и даже пообещала информировать впредь о других нарушениях, в том числе и на оружейном заводе. Напоила его горячим кофе, пригласила заходить в любое время и звонить. Дала ему визитную карточку.