Черри Кэролайн. Угасающее солнце: Кесрит

   Сегодня они снова шли рядом. Он — кел, она — сен, и тяжкий груз кастовых одежд и обычаев давил их. Дойдя до камня, возвышающегося над долиной, он взобрался первым и втащил туда Мелеин — ведь в золотистой мантии Сена скрывалась все та же девушка Мелеин, легкая и быстрая кел'е'ен, еще не отяжелевшая, как остальные в ее теперешней касте.
   Они сидели, пока красное солнце не исчезло за горизонтом. Там, где был порт, вспыхнуло море огней. В этом сияющем море виднелось одинокое темное пятно — рана, нанесенная бурей. То был поврежденный «Хазан».
   — Зачем ты привела меня сюда? — спросил Ньюн.
   — Нам надо поговорить.
   Ему не понравился этот тон. Последние лучи солнца коснулись ее лица. Оно показалось ему совершенно незнакомым. Казалось, кто же еще, как не Ньюн, должен был знать ее, но сейчас он не узнавал Мелеин. Она была совсем не та девушка, которую он знал раньше. Рядом с ним была настоящая сен'е'ен, чьи сокровенные мысли были неведомы никому. Ньюн внезапно испугался предстоящего разговора. Он понял, что Мелеин лишит его мира, поселившегося в его душе, и он не сможет противостоять ей.
   — Ты больше не смеешься, — сказала она. — Ты даже не откликаешься, когда тебя зовут.
   — Я не ребенок.
   — Ты не любишь госпожу.
   — Я пришел. Я сидел. Я ждал. По-моему, это все, что она хотела от меня. Это ее право.
   — Ты слишком мало сделал, чтобы уйти из эдуна.
   — Я попытался, Мелеин.
   Она взглянула вверх на звезды.
   Ее рука лежала на колене и как бы указывала на звезду Элаг, что блестела и плясала над утесами.
   — Там теперь земляне, — сказала она. — Но здесь все по-другому. Здесь — Кесрит. Это наша планета. Убежище Народа. Святилище.
   Он испуганно посмотрел на нее.
   — Помни, я — кел'ен.
   — Я знаю, что келов нельзя посвящать в тайны, так как они имеют дело с врагами. Нельзя допустить, чтобы наше знание попало в чужие руки. Но ты — кел'ен, защищающий Дом, и ты должен узнать то, что не дано знать другим келам.
   Он поднялся, оперся спиной о камень и сложил руки на груди. Свежий ветер охлаждал его лицо. Наступила ночь. Ньюн не мог понять, почему Мелеин привела его сюда. Горы были полны опасности. Диким дусам нельзя было доверять. Кроме того, здесь хватало глубоких расщелин, предательских трещин, змей в камнях. Он должен был защищать сен'е'ен, и с его стороны было большой неосторожностью появление здесь ночью с Мелеин. Она представляла для эдуна гораздо большую ценность, чем он.
   — Мы можем поговорить в другом месте, — сказал Ньюн. — Мне кажется, что нам следует уйти отсюда.
   — Слушай меня!
   Голос ее был повелительным. Он оглушил Ньюна, как удар. Мелеин была младше и никогда не говорила с ним так.
   — Сегодня со мной говорила госпожа. Она возвысила меня над Сателем. И ты знаешь, что это означает.
   Преемница госпожи. Ее Избранница.
   Где-то в глубине души он знал об этом. Ведь не зря Интель перевела Мелеин из Келов в Сены.
   Не рожать детей, но познать Пана, священные Тайны; не для продолжения Народа, но чтобы править им.
   И Интель держала его при себе, чтобы он охранял, защищал его, и кел'ен госпожи должен был убить любого, кто захочет стать преемником Матери.
   Ньюн не смог сдержаться и выругался. Он заметил тень страдания в глазах Мелеин.
   — Мне очень жаль, что ты так это воспринял, — сказала она.
   — Почему она оставила при себе меня, а не Медая?
   — Она доверяет тебе, а не Медаю.
   Ньюн задумался над этим.
   — А тебе она доверяла, — осторожно сказал он, — лишь пока ее сон охранял я. Она знала, что пока я рядом, я могу помешать тебе.
   Боль в ее глазах сменилась изумлением. Эта мысль привела ее в смятение.
   — Нет, — сказала она, — я никогда не брошу ей вызов.
   — Да, пока рядом я, — ответил он. — Она чувствует приближение смерти, иначе она не назвала бы тебя своей избранницей. И кроме того, кел'ен должен охранять ее гробницу…
   — Это будешь не ты. Эддан, Сайрен… они будут просить этой чести. Но не ты.
   — Может быть, сейчас, когда на Кесрит прибывают земляне, об этом говорить бессмысленно… Я начал думать о будущем, а это против законов моей касты. О будущем должна думать ты. Я далек от того, чтобы предугадать будущее. Я могу говорить только о том, что происходит сейчас.
   — Она еще не готова оставить Дом, Ньюн. Я молода. Мой опыт — ничто по сравнению с опытом Интель. Другие Матери не вызывают ее на поединок только потому, что убить ее — это значит ограбить Народ. Ты даже не можешь представить, чего лишится Народ с ее смертью. Это будет… я даже не знаю как это назвать. Если я буду преемницей, я знаю, что придут другие Матери на Кесрит и вызовут меня на поединок. Тогда мне придется умереть. Я хочу, чтобы она жила, но она умирает.
   Ньюн почувствовал, что дрожит, хотя ему следовало бы успокоить девушку. Мелеин говорила то, чего ему слушать не следовало. Он понял, что девушка сказала всю правду и тем самым лишила его надежды и покоя. Он всегда знал, что Мелеин переживет его.
   — Мы очень несчастны, — сказала она, — потому что родились последними в Народе: и не только на Кесрит, Ньюн, а во всем Народе. У нас нет выбора. Как бы мне хотелось, чтобы все было по другому!
   Ее слова точно громом поразили Ньюна. Он смотрел на нее, забыв о холодном ветре. — Во всем Народе?
   — Эдуны пали, — сказала она, — и дети умерли; и кел'е'ены заняты войной и ничем больше. Я не должна была говорить, — добавила она, — но из нашего поколения почти никого не осталось. Эти старики… не могут иметь детей. Уже слишком поздно.
   Она пыталась как-то успокоить его. А он успокаивал себя тем, что их судьба определена.
   — Но тогда, — сказал он, — тогда Интель не оставит тебя. Ты получишь то, что имела она. И я буду служить тебе так, как служил бы ей. Если тебя вызовут, Мелеин, я сумею защитить тебя. Меня девять лет учили сражаться, и я много достиг.
   Она молчала. Потом поднялась.
   — Идем, — сказала она. — Вернемся в эдун. Я замерзла.
   Мелеин молчала, пока они спускались с камня на тропу. В ее глазах стояли слезы. В свете звезд Ньюн заметил это, скинул свою вуаль и предложил ей. Глубокая нежность была в его жесте.
   — Нет, — с вызовом сказала она. Он кивнул и, забросив мэз на плечо, продолжал идти. — Ты прав, — наконец заговорила она. — Я не для того буду преемницей госпожи, чтобы меня убили. Если мне бросят вызов, я убью любого, чтобы остаться госпожой.
   — Это большая честь для тебя.
   Мелеин глубоко вздохнула.
   — Какая честь? Придти в незнакомый эдун, к незнакомым келам и убить какую-то женщину, которая не сделала мне ничего плохого? Мне не нужна такая честь.
   — Но Интель даст тебе необходимое оружие. Она оставит тебе могущество. Она мечтала об этом и многие годы готовилась к этому.
   Мелеин взглянула на него, и ее сумрачное лицо прояснилось, стало спокойным.
   — Я думаю, — сказала она, — ты не слишком ошибаешься, когда говоришь, что она держала тебя здесь потому, что не доверяла мне. Она доверяет только тебе.
   Ньюн вздрогнул, услышав горечь в ее голосе. Он всегда подозревал это, и теперь, услышав подтверждение, почувствовал, как тени, разделявшие его, госпожу и башню Сенов, исчезли. Он вспомнил, что Мелеин каждый вечер готовила питье для госпожи. Снотворное. И госпожа выпивала его, ни о чем не спрашивая. Он подумал о том, какие жуткие кошмары проносились в ее затуманенном наркотиком мозгу. Интель, вероятно, предвидела свою смерть и потому не доверяла своей преемнице.
   Интель хотела оставить Мелеин одну и отослала Медая, сохранив и приблизив к себе брата девушки. Гробницу Интель должен защищать кел'ен: обычно это был Муж, но не сын. Но одно дело, если бы она умерла своей смертью, и другое — от руки Мелеин.
   Вызвав Интель, Мелеин пришлось бы вызвать на поединок его. Интель. Он должен был бы умереть до того, как умрет Интель, но для этого Мелеин следовало найти кел'ена, который согласился бы выступить на ее стороне, а желающих было не найти.
   Интель поступила разумно, убрав Медая.
   Однако Мелеин была неспособна на то, в чем подозревала ее госпожа. Ньюн был уверен в этом. Законы новой касты, учеба и долгое затворничество не могли бы настолько изменить характер девушки.
   «Я хочу, чтобы она жила. Я очень этого хочу», — говорила Мелеин.
   — Долго ли она проживет? — спросил он наконец. — Или она запретила тебе говорить?
   — Меньше, чем ты думаешь, — ответила Мелеин.
   — Да, — сказал он, — я знаю.
   Они вернулись в эдун. Она шла впереди. Ньюн взглянул на дуса, который повернул к нему голову. Тем временем девушка исчезла в тени, скрывавшей лестницу, которая вела в ее башню.
   Она не оглянулась.
   Ньюн пошел в башню госпожи, чтобы исполнить возложенный на него долг.

11

   На Кесрит было тихо. После безумной суматохи, двухдневного хаоса в порту, с планеты взлетел последний корабль, увозящий грузы и регулов. Он полетел на орбитальную станцию, где все будет перегружено на звездолет, который увезет с планеты последние напоминания о существовавшей здесь некогда колонии регулов. Теперь оставалось только привести все в порядок. Под зловещим красным солнцем Кесрит высилась одинокая громада «Хазана». Незначительный ремонт — и он будет полностью готов к взлету. Команда не покидала корабль. «Хазан» увезет последних регулов на Нураг, родную планету регулов, где их ждут цивилизация и безопасность.
   Раз десять на дню бай Хулаг, работающий в своем кабинете в Номе, выглядывал в окно, беспокоясь о состоянии «Хазана». Это был корабль достаточно мощный, приспособленный для войны, и в то же время он выглядел чересчур хрупким. Хулаг долго колебался, прежде чем совершить посадку на Кесрит, а когда разразилась буря, ругал себя за то, что решился на посадку. А потом один чокнутый пилот решил улететь от бури и при взлете едва не разбил корабль, что поставило под угрозу всю миссию. Каждый раз, вспоминая об этом, Хулаг разражался потоками ругани. Но, к счастью, повреждения оказались незначительными: пострадал только грузовой шлюз. Да, «Хазану» повезло. На нем можно было совершить долгое путешествие домой. Хулаг рискнул очень многим, чтобы занять этот пост, сместив старых Грурана и Солгах Хольн-ни. Его возраст и образование позволили ему занять этот пост, и род Алань занял наконец то положение, которого был достоин.
   Хулаг знал, что если хочешь выиграть, надо рисковать. Следовало показать себя незаурядной личностью здесь, чтобы дома приобрести влияние и вес.
   Для этого ему нужно было извлечь максимальную пользу на Кесрит после того, как его потеряли Груран Хольн-ни и Солгах Хольн-ни. Он с отвращением подумал об этой весьма плодовитой женщине, которая правила зоной Кесрит до и после войны. Сейчас Солгах в полном смятении летела домой на Нураг; она была лишена власти, ее молодые помощники или оставались на Кесрит, или были убиты, или рассеяны по отдаленным колониям. Род Хольнов был полностью рассеян. Если ей повезет и она сохранит некоторое влияние, ее помощники смогут избежать казни.
   Хулаг с удовольствием вспомнил, как Солгах была ошарашена внезапным прибытием «Хазана», как она ругалась, злилась, пока он не показал ей приказ сдать полномочия, а самой срочно возвращаться домой.
   Теперь Хулаг заканчивал эвакуацию регулов, начатую Солгах. Он пытался спасти все, что можно, из того богатства, что нажил тут род Хольнов, и в особенности Груран, торговавший с Элагом. От Хулага требовалось подготовить все к прибытию землян на Кесрит, эвакуировать все ценности и всех регулов, насколько возможно. Сделать так, чтобы земляне получили минимальную пользу от этой планеты, которую выиграли во время войны.
   На родине Хулаг не имел дела с землянами, но, заняв этот пост несколько раз встречался с ними и даже привез с собой двоих. Он относился к землянам со спокойным презрением и отвращением, но следовало признать, что служившие регулам мри вызывали у него куда более сильное отвращение. Война с землянами, конечно, была ошибкой, грубой ошибкой, но совершил ее не род Аланей. Теперь всем стало ясно, что за пять лет правления здесь род Хольнов потерпел поражение, и мри не смогли выручить их. Ошибку следует исправить, а в будущем сдерживать военную мощь таких, как Хольны, которые использовали наемников кел'ейнов, чтобы захватывать все новые и новые территории, и никак не хотели отказаться от своей политики.
   Что ж, ошибка привела к огромным потерям жизней, территорий и собственности регулов. Империя Хольнов развалилась на куски, а жизнь самих Хольнов висела на волоске — вскоре им предстояло оказаться перед судом старейших и мудрейших людей Нурага.
   Недальновидная политика Хольнов привела к тому, что теперь их империя оказалась в руках рода Аланей. Род Аланей возвысился до такой степени, что может навсегда сокрушить могущество рода Хольнов.
   Хольны оставили после себя немало проблем. Бай Хулаг был очень недоволен теми условиями договора, который пришлось подписать с землянами. Но договор заключен, и Хулаг был не в силах изменить его. И тем не менее, если потеря трех колоний позволит создать твердую границу между владениями землян и регулов — это будет самым разумным, чего достигли Хольны за время своего правления. Хулаг чувствовал: земляне вполне отдают себе отчет в том, что извлекли максимальную пользу из этой войны и что если продолжить завоевания, то регулы будут биться насмерть. Естественно, землян сейчас, в основном, волнует смена правления на границе, и они пока что не собирались нарушать договор. Кесрит была довольно богата минералами, и земляне надолго застрянут здесь, прежде чем жажда завоеваний погонит их дальше к звездам. На этом род Аланей строил свою стратегию. У регулов оставалось еще немало колоний, богатых минералами. Поэтому утрата Кесрит не слишком отразится на их благосостоянии. Экономике будет нанесен довольно сильный удар, но это нельзя было назвать катастрофой.
   Ведь отрублена только одна рука экспансии регулов. Две других еще остались. И одну из них полностью контролировал род Аланей.
   Навечно остаться в памяти не только рода Аланей, но и памяти всех регулов — такова была заветная мечта Хулага. Он намного пережил всех своих соперников, которые давно обратились в прах. Он долго шел к этому успеху, тщательно готовил его. Хулаг покончил со всеми помощниками своих главных врагов. Он рискнул всем, приняв этот пост. Если дела здесь пойдут плохо, то ему наверняка припомнят это. Но с другой стороны здесь, на Кесрит, он мог добыть славу, почет, богатство, которые так страстно желал.
   В договоре между землянами и регулами говорилось только о голой земле. Здесь не было ни слова о военном снаряжении, городах, минеральных ресурсы. Голую землю — вот что найдут земляне, прибывшие на Кесрит. Обживание, освоение дикой Кесрит займет у них много времени. А богатства регулов, добытые Хольнами, будут течь в склады дома Аланей.
   И это все на глазах представителей землян.
   Это очень нравилось Хулагу. Это дискредитировало землян, направленных для наблюдения за передачей планеты. Внезапная болезнь старшего и неопытность юноши были на руку Хулагу. Любой регул в подобных обстоятельствах потребовал бы подробных и постоянных отчетов о действиях хозяев. От его внимания не ускользнуло бы ничего. Он воспользовался бы глазами своих помощников, чтобы видеть то, чего не мог проверить лично. Но представители землян действовали иначе. Они занимались совсем другим. Они старательно изучали язык регулов и по много раз прослушивали отчеты Хулага. Они изучали старую информацию, словно желая извлечь из нее что-то новое, или пытаясь найти там обман. Вероятно, обман широко практиковался землянами, но среди регулов такого быть не могло.
   А тем временем работа в порту кипела, корабли взлетали. Когда прибудут земляне, их встретит голая планета, и они не скоро смогут освоить ее.
   Узнав об этом, Совет на Нураге останется доволен.
   Поначалу Хулага смущало то, что земляне не возмущаются выставленными для них ограничениями. Только однажды, и то по чистой случайности, они нарушили карантин, с которым на их месте не согласился бы ни один регул. Но все обошлось — ведь ситуация была непривычной для землян. Они даже не сумели воспользоваться своей крохотной победой. В конце концов от этого пострадал только один кел'ен — пострадал также бессмысленно, как и жил, как жила вся их раса. Этот мри занимал высокое положение в своей касте. Он, возможно, мог бы пригодиться регулам, но он предпочел погибнуть. Земляне же никак не отреагировали на сообщение о смерти своего прежнего врага.
   Дел на Кесрит оставалось совсем немного. Предстояло демонтировать несколько маленьких заводов и засыпать несколько шахт, но основные ценности уже были вывезены.
   Из персонала остались только самые незначительные регулы, которых должны были эвакуировать в последнюю очередь. Они улетят с ним на «Хазане».
   Из записей, которые вели Хольны, следовало, что на Кесрит перед эвакуацией было восемнадцать миллионов взрослых регулов. Это была процветающая колония с университетом и советом Мудрейших (в который, правда, не входил Груран Хольн). С того момента, как он вступил в должность, у Хулага имелись точные данные о количестве регулов и список материальных ценностей. Он точно знал, что именно и сколько погружено на корабли и уже находится в пути, что он возьмет с собой как личный багаж. Все поступающие сведения он впитывал мгновенно и делал только ключевые записи для своего наследника на случай, если тому придется занять его пост. Обычно Хулаг совершенно не пользовался записями. Для нормального регула было невозможно забыть то, что он решил запомнить, или когда-нибудь — пускай даже случайно — узнал или услышал. Хулаг был уверен в точности информации, полученной от своего врага, Солгах Хольн-ни. Вряд ли Солгах, даже будучи никудышной правительницей, могла что-либо забыть о численности регулов колонии, их состоянии и имеющихся на Кесрит материальных ценностях.
   Хулаг знал, что с ним на Кесрит оставалось еще 327 регулов — минимальное количество для того, чтобы закончить все дела на планете. Трое из них были почти взрослыми. Большинство же — совсем молодые, им еще не исполнилось двадцати пяти, поэтому определить их пол было невозможно. Юные регулы отличались завидной подвижностью — не то что взрослые, которым приходилось бороться с собственным весом. Хулаг оставил здесь их для тяжелой работы, для выполнения поручений, для наблюдения за погрузкой. Но все воспоминания об этом позже будут стерты мнемологами Нурага. Впрочем, молодым регулам доставались здесь лишь случайные куски, обрывки информации, по которым нельзя было составить целостной картины, и для старших эти юнцы никакой ценности не представляли. Они жили еще очень мало и для того, чтобы соперничать со старыми регулами, им просто не хватало опыта. Они принадлежали только своему роду, но, не имея пола, не могли производить потомство. Поэтому даже для своего рода они не представляли ценности.
   Из рода Хольнов лишь некоторые юнцы, пользующиеся доверием старших, эвакуировались с Кесрит — да еще малыши, которых кормили матери, — их перелет не требовал никаких затрат.
   У тех молодых регулов из рода Хольнов, которым не посчастливилось попасть в ту или иную категорию, было свое представление о том, почему они остались здесь. Они очень боялись появления землян, переживали за утраченное имущество, нервничали, беспокоились, обижались — ведь по своей глупости они считали себя самыми нужными и важными регулами в истории расы.
   Один из них сейчас сидел в приемной Хулага и уже в пятый раз просил разрешения войти. Он, безусловно, собирался протестовать против запрета выходить из Нома, а может, против нудной и тяжелой работы; или он хотел говорить о страхе перед землянами, просить о том, чтобы его взяли на борт «Хазана», где он оказался бы в безопасности. Хулагу уже надоели подобные просьбы; кроме того, он был занят. Регул, который сейчас ждал в приемной, работал там, где ему не грозила встреча с землянами, следовательно, с этой стороны никаких неприятностей не могло быть. Хулаг сейчас старался как можно быстрее устранить все повреждения, нанесенные «Хазану» во время бури — ведь это он не выяснил предварительно все капризы погоды на Кесрит. И у него не было времени успокаивать перепуганных помощников.
   Молодой регул продолжал настаивать. Хулаг со вздохом нажал на кнопку, приглашая его войти.
   Это был Сут Хара-ри — воспитанник местного университета. Он очень тихо и вежливо поклонился.
   Хулаг ответил на приветствие. Этот Сут был ему все же более симпатичен, чем остальные молодые регулы Кесрит. Хулаг понимал, что лучших из них ему необходимо переманить на свою сторону. Таков был его долг — спасти то лучшее, что оставалось на Кесрит. Эти молодые, обученные регулы могли увеличить его штат, как губернатора колонии.
   Хулаг приблизился к Суту, но оставил между ним и собой такое расстояние, чтобы тот не чувствовал неудобства. Однако юноше пришлось подождать, пока он с наслаждением выпьет чашку теплой тонизирующей жидкости. Только после этого Хулаг сделал жест, означающий готовность выслушать.
   Сут вздохнул, а затем быстро заговорил:
   — Бай, со станции сообщили, что приближается корабль мри.
   Это было похоже на раскат грома. Хулаг замер, глядя на Сута с нескрываемой тревогой.
   Келы, наемники — на планете, куда вскоре прибудут земляне! Сердце Хулага бешено забилось. Эти мри всегда появляются не вовремя.
   — Они сообщили, что собираются делать? — спросил Хулаг.
   — Они сказали, что будут приземляться. Мы потребовали, чтобы они причалили к станции, но они не обратили на это никакого внимания, лишь повторили, что вернулись на родную планету и желают совершить посадку.
   — Мри никогда не лгут, — сказал Хулаг. — Но они никогда не говорят правду. И в этом они схожи с регулами.
   — Им можно разрешить посадку, бай? — спросил Сут. — Что им передать?
   — Скажи, где сейчас наши корабли?
   — Все улетели с грузом и регулами.
   — Значит, мы не можем запретить им сесть. Мы не можем подкрепить силой свой запрет.
   — Ясно, — произнес Сут и мгновенно исчез. Хулаг, занятый своими мыслями, не успел ему ничего сказать.
   Мри.
   Такие же упрямые, как и тот кел'ен, что достался ему от Грурана. Жестокие, мстительные, неспособные к логике и здравым размышлениям.
   Память мгновенно подсказала ему, что на Кесрит постоянно живут несколько мри — с тех пор, как сорок три года назад под ударами землян пал Нисрен. Оставалось загадкой, почему мри облюбовали Кесрит. Обычно они просто выбирали ту или иную планету для своей базы, объявляли ее Домом и вели себя так, словно она действительно была их родиной. А сколько было эмоций и недовольства, когда регулы относились к этой планете как и к любой другой. За все время сотрудничества таких планет было три, и все они относились к колонии, которой правили Хольны. Следовательно, мри оказались целиком в ведении Хольнов. На родине регулов мри не знали. Самое интересное, что не регулы предложили службу мри — те сами напросились на службу. И с тех пор прошло уже 2202 года. Не существовало никаких разумных объяснений этому событию кроме того, что подобная жизнь полностью отвечала характеру мри. Регулы пытались понять это, вникнуть в их характер, но безуспешно.
   Никто не мог спорить с ними или убедить отказаться от древних традиций. Хулаг с огорчением вспомнил самоубийство Медая. Кровь вместо доводов разума, даже если это его собственная кровь. Медай, рожденный на Кесрит, не пошел на компромисс. Договор с регулами имеет силу только до тех пор, пока родина мри находится у регулов и туда не вторглись враги. Медай все видел, все понял и потребовал, отпустить его. Его попытались уговорить, и он решил умереть, так как считал, что он сам, его родина — преданы. Своим самоубийством он хотел заставить оскорбившего его регула испытывать угрызения совести.
   И даже зная, что его смерть не подействует на регулов так, как он рассчитывал, упрямый кел'ен все равно пошел на это.
   Именно жестокость и непримиримость мри привлекла регулов. Как ни странно, но эти дикари вполне уживались с регулами, а захват территорий, принадлежащих землянам, был бы без них невозможен. Мри стали просто необходимыми для изнеженных регулов. Воины по своей сути, ограниченные древними традициями, они сделались незаменимыми охранниками торговых кораблей и отдаленных колоний. Они никогда не изменяли своему слову, подкупить их было невозможно; невозможно было даже избавиться от них — они уходили лишь когда заканчивался срок их службы или погибали. Они не умели отступать, были начисто лишены инстинкта самосохранения, и это регулировало их рождаемость и распространение рода. Если бы не их суровая жизнь, они заполнили бы всю Вселенную. Несколько десятилетий мирной жизни — и их количество бы угрожающе возросло. Но благодаря суровому образу жизни, пренебрежению медициной и невероятной страсти к дуэлям и поединкам численность мри оставалась почти неизменной. Как жили эти воины до союза с регулами — до сих пор оставалось тайной, и мри не собирались ее открывать. Мри не занимались никаким полезным трудом, даже не производили пищу. Они предпочли бы умереть с голоду, но только не обрабатывать землю. Это правило они нарушали только изредка для сооружения своих угрюмых башен и постройки кораблей, которыми пользовались только они. Все остальное за них делали регулы. Но однажды на корабле Хулага, где кел'ейнов не допускали к управлению, отказала навигационная система. Команда была в панике. Вызвали кел'ена — это оказалась старая кел'е'ен. Женщина лениво подошла к пульту, поковырялась в нем, привела все в порядок и удалилась в свою каюту, ни с кем не заговорив, не приняв благодарности.