Страница:
Могут ли США при такой страшной перспективе позволить себе вкладывать средства в колонизацию Луны, Венеры, Марса, Меркурия, спутников Сатурна и Юпитера? Там когда еще и что получится, непонятно.
А вот если вместо фантастических планов «яйцеголовых», мечтающих о прогулках по «пыльным тропинкам далеких планет», мобилизовать ученых и промышленность высоких технологий на разработку средств защиты от советских ракет, используя при этом самые последние достижения мировой науки, то можно убить сразу трех зайцев:
во-первых, спасти США от угрозы ядерного уничтожения, если СССР нападет первым;
во-вторых, втянуть СССР во вторую гонку вооружений – не наступательных, а оборонительных. Это потребует таких затрат, которых советская экономика не выдержит, и США одержит безъядерную победу;
ну и, в-третьих, для создания новых видов оборонительного оружия необходимо не изготовление единичных уникальных космических объектов, а массовое производство новых видов оружия для уничтожения ударных средств нападающей стороны. А это потребует огромных капиталовложений, сотен тысяч новых рабочих мест, принесет огромные прибыли для компаний, способных к освоению высочайшей технологии.
Системная концепция СОИ выглядела очень заманчиво. Предлагалась поэтапная разработка и развертывание противоракетных комплексов. Все начиналось с космических систем наблюдения и сопровождения целей на активном участке, в космическом пространстве и при входе в атмосферу. Для каждого участка полета ракет противника должны быть разработаны свои средства наблюдения и свои поражающие средства. Это могут быть средства космического базирования, заатмосферные перехватчики и противоракеты наземного базирования. Для поражения летящих на США тысяч ракет и боеголовок предлагалось использовать на первых этапах самонаводящиеся снаряды обычного типа, а в дальнейшем богатый набор всевозможного лучевого оружия. Для «лучей смерти» проектировались космические боевые ускорители нейтральных частиц, лазеры космического и наземного базирования. Предполагались также гиперскоростные пушки вначале наземного, а затем и космического базирования. Инженер Гарин – герой знаменитого романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» – создает в одиночку портативный аппарат – источник луча, прожигающего любое препятствие на своем пути. Через 50 лет после выхода этого талантливого фантастического детектива было доказано, что такой луч действительно может быть создан. Но для этого требуется не один гениальный инженер, а тысячи инженеров, ученых-физиков и сложнейшие производственные технологии. Для управления тысячами дежурящих в космосе автоматов и тысячами поражающих ракеты потенциального противника различных снарядов и боевых платформ потребуется создать высоко автоматизированные наземные системы боевого управления и связи, которые должны получать упреждающую информацию от многочисленных радаров наземного базирования, от спутников наблюдения и после обработки информации передавать команды средствам поражения.
В комплексном системном проекте предусматривалась разработка сверхбыстродействующих вычислительных машин, принципиально новых оптических и микроволновых датчиков для обнаружения и слежения за целями, мощных ядерно-энергетических источников электроэнергии для питания ускорителей и лазеров, платформ космического базирования со всякого рода поражающими снарядами и много других увлекательных для ученых-изобретателей и инженеров элементов новых систем. Для творчества ученых и прибылей корпораций открывались перспективы, о которых они не могли и мечтать, оставаясь на поприще мирного освоения космического пространства. Потрясающие воображение картины «звездных войн» заполнили кино– и телеэкраны.
Обеспечившая США всемирную славу ракета-носитель «Сатурн-5» оказалась не нужной программе СОИ. Для нее не было полезных нагрузок. Все, что требовало предварительного вывода в космос, по мысли авторов СОИ могло быть выполнено «Спейс шаттлами». Так американцы сами отрезали себе путь дальнейших пилотируемых полетов к Луне и планетам. Все прогнозы и реальные проекты на эту тему остались для историков и потомков, если им посчастливится в XXI веке реанимировать попытки межпланетных экспедиций.
После развала СССР и различных международных соглашений программы СОИ были свернуты. На всякий случай сохранились только этапы научных исследовании. Однако широкие возможности космической техники нашли практическое применение в локальных войнах. Если основной задачей космических аппаратов программы СОИ была якобы защита территории США от советских ракет, то в локальных войнах в зоне Персидского залива в 1991 году и при нападении НАТО на Югославию в 1999 году космические средства обеспечивали ведение боевых действий в трех средах: на суше, на море и в воздухе.
По последним данным в военных операциях на Балканах принимали участие свыше 100 автоматических космических аппаратов. Они осуществляли оптико-электронную, радиолокационную и радиотехническую разведку, навигационное обеспечение боевой авиации и высокоточных крылатых ракет, метеообеспечение и связь для управления войсками на стратегическом и оперативно-тактическом уровнях.
В 1999 году – через 30 лет после высадки первой экспедиции на Луну – американцы не только не могут совершить какую-либо пилотируемую экспедицию на другую планету из десятков прогнозировавшихся в 1966 году, но даже не способны продолжить пилотируемые полеты к Луне. По окончании «холодной войны» в течение десятилетия 1989-1999 годов США добились выполнения своей главной стратегической цели – развала Советского Союза и нейтрализации или использования в своих интересах научно-технического потенциала России. Оставшись на время единственной сверхдержавой, США спешат прежде всего превратить нашу планету и околоземное космическое пространство в зону американских интересов.
Вместо реанимации программ межпланетных полетов НАСА ухватилось за идею создания большой околоземной орбитальной станции. Причиной тому были неоспоримые достижения русских на этом поприще. Как и почему мы обогнали американцев в создании долговременных орбитальных станций, я писал выше.
Вернемся в Советский Союз и посмотрим, что прогнозировалось в последние годы жизни Королева и в два десятилетия после него.
Мы отличались от американцев тем, что не прогнозировали будущее до 2001 года, а сразу начинали это будущее проектировать.
В 1959 году ракета Р-7 еще только училась летать. После многих неудач мы наконец доставили вымпел СССР прямым попаданием на Луну и удивили мир, передав первые не очень четкие, но достоверные изображения обратной стороны Луны. В том же 1959 году с одобрения Королева группа Михаила Тихонравова, в которую входили Максимов, Дульнев, Дашков, Кубасов, проектирует тяжелый межпланетный корабль. Еще только начиналась работа над проектами одноместного «Востока», а эти энтузиасты уже компоновали оборудование трехместного корабля массой в 75 тонн, длиной 12 метров и диаметром 6 метров. Через год проект был доработан. К кораблю был присоединен ядерный реактор как источник энергии. Включившиеся в проектирование Феоктистов и Горшков увеличили численность экипажа до шести человек. Три-четыре человека могли высадиться на поверхность Марса и путешествовать на специальных планетоходах. В 1964 году к проектированию планетоходов по совету председателя Госкомитета оборонной техники Сергея Зверева был подключен НИИ транспортного машиностроения. Основной специальностью этого НИИ было танкостроение. Королев лично посетил НИИтрансмаш. Директор Владимир Степанович Старовойтов представил ему Александра Левоновича Кемурджиана, которому предложено было пересесть с танка на планетоход. Кемурджиану через восемь лет удалось создать управляемые с Земли луноходы. В 1970-1973 годах два лунохода прошли по Луне в общей сложности 47 километров.
После Королева работы над проектом марсианской экспедиции не прекращались. Первые аварийные пуски H1 не охладили королевских «марсиан».
Коллектив Михаила Мельникова совместно с организациями Минсредмаша добились первых обнадеживающих успехов в создании космических ядерных реакторов как первичных источников энергии. Термоэмиссионные преобразователи являлись источниками электроэнергии для электрореактивных двигателей, имевших по сравнению с химическими в пять раз более высокий удельный импульс. Результаты широкого фронта исследований по ядерным источникам энергии и электрореактивным двигателям вселяли уверенность в реальности проектов межпланетных экспедиций.
Глушко, пришедший к руководству королевским коллективом, не прикрыл, а поддержал известный корифеям лозунг Фридриха Цандера «Вперед, на Марс!». При Глушко проект марсианского корабля обогатился для надежности вторым ядерным реактором. После того как работы по Н1 и Н1М в 1976 году были полностью прекращены, Глушко настаивал на использовании носителя «Вулкан», способного по проекту вывести на околоземную орбиту полезную массу до 230 тонн.
Проект экспедиции, основанной на «Вулкане», вызывал острые приступы аллергии в нашем министерстве и кабинетах ВПК. Поэтому проектанты межпланетных экспедиций переключились на носитель «Энергия», который способен вывести на земную орбиту до 100 тонн полезного груза. Богатейший опыт сборки в космосе больших конструкций, накопленный в процессе создания орбитальных станций, вселял уверенность, что квантами по 100 тонн можно собрать на орбите Земли и отправить к Марсу экспедицию, обеспеченную всем необходимым.
Все вернувшиеся из космоса говорят, как прекрасен вид на нашу Землю. Но и космонавты, и беспилотные специальные спутники наблюдения и разведки обнаруживают, что на этой голубой планете не утихают малые войны. И без космической разведки известно, что войны и потери в Афганистане, Чечне, разрушение Югославии унесли в десятки раз больше средств, чем требовалось для экспедиции на Марс.
После развала СССР и начала в России смутного времени внедрения «рыночной экономики» развитие космонавтики не только лишилось государственной поддержки, но встретило скрытое и явное противодействие многих оказавшихся у власти реформаторов.
Пост генерального конструктора после смерти Валентина Глушко занял Юрий Семенов. С 1991 года он генеральный директор и генеральный конструктор НПО «Энергия». В отличие от всех предыдущих главных и генеральных конструкторов ракетно-космических предприятий России, тем, которые начали работать в «новых экономических условиях», надо было прежде всего решать проблему выживания. Очень велики заслуги великих главных и генеральных, которые творили в эпоху централизованной мобилизационной экономики. Однако ни одному из них не приходилось испытывать страх за само существование дела, которое поручено ему и его коллективу. Всесильный ЦК КПСС мог снять с работы и заменить главного конструктора более послушным. На моей памяти за 45 лет после войны такие случаи были очень редки. Но лишить огромные коллективы средств к существованию, поставить на грань нищенского прозябания! Такое не снилось никому вплоть до 1992 года. Борьба за выживание – новый вид деятельности руководителей всех предприятий и организаций некогда могучего военно-промышленного комплекса – требовала огромных усилий. Не всем удалось выжить. Несмотря на жестокую борьбу руководства РКК «Энергия» за выживание, работы по модернизации проектов марсианской экспедиции не прекращались.
Ну, а что же с Луной? После американских экспедиций на Луну мы считали вполне реальным наш реванш в виде постоянной действующей базы на Луне. Вполне реальными были предложения по доставке на Луну ядерно-энергетической установки, которая обеспечит энергией завод по производству кислорода из лунных пород, нужды жизнедеятельности и все системы для научных исследований.
Разработка проекта лунной базы в расчете на носители H1M проводилась в коллективе ЦКБЭМ еще при Мишине и у Бармина в КБОМ. Финансировались эти работы из бюджета Министерства общего машиностроения. Я уже упоминал, что Глушко возражал против продолжения работ по лунной базе у Бармина и убедил министерство и ВПК полностью передать эти работы НПО «Энергия».
Руководить разработкой, лунного экспедиционного комплекса под шифром «Звезда» Глушко поручил двум вполне заслуженным деятелям королевской школы.
Константин Бушуев возглавлял разработку кораблей для полета к Луне и возвращения на Землю, а Ивану Прудникову было поручено руководить строительством лунного городка, в котором предусматривался жилой модуль, атомная электростанция, лабораторный модуль, заводской модуль и управлямый водителем лунный вездеход с радиусом действия до 200 километров.
Бушуев, занимавший очень хлопотливую должность директора советской части программы «Союз» – «Апполон», после ее блестящего завершения в 1975 году с большим трудом переключался на спокойную проектную работу по лунной базе.
Я в этот период был настолько загружен модернизациями «Союзов» и нештатными ситуациями на «Салютах», что не успевал откликаться на просьбы Бушуева и Прудникова вникнуть в детали их работы и оказать действенную помощь в проектировании систем управления и электроэнергетики.
Зимой 1977 года во время одной из вечерних прогулок «на сон грядущий» по затихшей в морозном тумане улице Королева Бушуев пожаловался, что не верит в свою теперешнюю работу по лунному экспедиционному комплексу.
– Никого, кроме самого Валентина Глушко, эта работа не интересует, – говорил Бушуев. – В министерстве и ВПК все только и твердят, что надо догонять американцев по многоразовой транспортной системе. Вы все, во главе с Семеновым, ничем кроме орбитальных станций и «Союзов» заниматься не успеваете, Игорь Садовский увлекся советским вариантом «шаттла» и считает нашу работу по Луне несерьезным занятием. В ЦК желают осуществления как можно большего числа пилотируемых пусков, чтобы переплюнуть американцев количеством космонавтов. Мы проектируем экспедицию из расчета иметь на орбите Луны не менее 60 тонн, а на поверхность Луны опускать грузы по 22 тонн. Если бы не закрыли модернизацию H1, мы бы отработали водородный блок «Ср» вместо блоков «Г» и «Д», тогда двух пусков для такого полезного груза достаточно. Итого: 8-10 пусков модернизированной H1 – и на Луне будет база на 6 человек.
На следующий день с утра, бросив все дела, в кабинете Бушуева я слушал его комментарии к плакатам и схемам проекта лунной базы-станции.
– Теперь ты веришь, что все корабли и модули при нашей мощности в 43 000 человек и полмиллиона у смежников мы лет за пять можем сделать и утереть нос американцам, которые по глупости своей закрыли «Сатурн» и надолго, если не навсегда?
Бушуев и Прудников меня действительно убедили в реальности проекта, даже если не будет создана новая ракета-носитель «Вулкан».
Утром 26 октября 1978 года у Бушуева разболелся зуб и он прямо из дома поехал в поликлинику. По какой-то причине ему до приема стоматологом посоветовали сделать электрокардиограмму. Спокойно сидя в мягком кресле в ожидании результатов ЭКГ, он скончался.
Прудников, убедившись в бесперспективности продолжения работ над лунными поселениями, перешел к более актуальной для того времени деятельности – разработке проекта боевой космической станции.
В 1978 году экспертная комиссия, председателем которой был президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш, рассмотрев проекты лунных экспедиций, основанных на использовании носителей «Вулкан», работы сочла неактуальными и отвлекающими коллектив НПО «Энергия» от главной задачи особой государственной важности – создания многоразовой космической транспортной системы «Энергия» – «Буран».
Для «Бурана» носителем была ракета «Энергия», которая совершила первый успешный полет в 1987 году. Глушко сделал последнюю попытку спасти работы по лунной базе, используя ракету «Энергия». Ничьей поддержки «сверху» он не получил.
Наш проект лунной экспедиции 1973 года на базе модернизированных ракет H1 – Л3М мог бы стать первой попыткой реванша в лунной гонке. Проекты лунных баз 1976 – 1978 годов были второй попыткой реванша. Оба предложения были прикрыты «сверху».
По случаю 90-летия Владимира Бармина на фирме его имени состоялось юбилейное собрание. Я был в числе приглашенных и выступающих с воспоминаниями. Не забыл я упомянуть и об увлечении Бармина проектом лунной базы. После заседания, в фирменном музее среди отлично сработанных макетов стартовых систем различных ракет, которые мне довелось в разные годы видеть в натуре, в самом дальнем углу выставки я обнаружил макет лунного поселка – Барминграда.
В истории космонавтики есть даты, отмечать которые стали традицией национальной и даже международной. 4 октября 1957 года и 12 апреля 1961 года в России пока еще помнят. 20 июля 1969 года, дату высадки первых землян на Луну, в нашем российском обществе вспоминают редко, хотя это событие также относится к числу великих научно-технических свершений. Кроме таких общепризнанных юбилейных дат есть много забытых или просто неведомых широкой публике событий, воспоминания о которых дороги узкому кругу непосредственных участников.
В феврале 1999 года были две такие даты. 20 февраля 1986 года был запущен первый основной базовый блок станции «Мир» – началось строительство постоянно обитаемой космической станции. 21 февраля 1969 года – начало летных испытаний – первая попытка запуска ракеты H1. Тринадцатилетие «Мира» и 30-летний юбилей H1 для меня и многих участников этих двух разных космических событий связаны с честолюбивым чувством гордости за причастность к историческим великим свершениям. В отличие от гордости и действительной радости за причастность к таким событиям, как запуск первых спутников и первого человека в космос, здесь чувство гордости и удовлетворения омрачается «радостью со слезами на глазах».
За два месяца до запуска «Мира» на большом совещании, которое проводил бывший тогда министром общего машиностроения Олег Бакланов, я докладывал о долгах по программно-математическому обеспечению, срыве сроков поставки последней новинки в технике управления космической станцией – силовых гироскопов-гиродинах. Чтобы не задерживать начало строительства станции, мы с Шереметьевским предложили установить шесть гиродинов не на базовый модуль, а на модуль «Квант», который будет запущен и пристыкован после того, как мы убедимся в нормальной работе основного базового блока.
Система управления «Миром» была принципиально новой. Сроки запуска станции определялись не столько изготовлением, сколько наземной отработкой. Я, мои товарищи и смежники докладывали оптимистично, но у каждого из нас внутри «кошки скребли».
Понятен был скепсис по отношению к нашему предложению – запустить базовый блок, а основную систему управления ориентацией – гиродины – дослать и подключить через пару месяцев.
Директор ЗИХа Анатолий Киселев после бурного обсуждения на трехчасовом заседании пригласил всех отобедать. Грех было жаловаться на ассортимент напитков и закусок, которыми были уставлены столы в соседнем помещении. После эмоционально напряженных разговоров на совещании я расслабился и не останавливал друзей, аккуратно наполнявших мой бокал.
Неожиданно, перекрывая общий шум, была объявлена моя фамилия, а сидящие рядом товарищи усиленно меня расталкивали.
– Отвечайте министру, – услышал я шепот. Сидевший за другим столом Олег Бакланов, повернувшись ко мне, уже в третий раз спрашивал:
– Так скажите честно, Борис Евсеевич, мы задачу выполним или только разогреемся? Перед партийным съездом необходим не только удачный запуск, но и уверенная работа в космосе. Сегодня я понял, что сроки и надежность орбитальной станции будет определять принципиально новая система управления.
Я встал и громко отрапортовал:
– Задачу выполним. И не только к съезду, но еще три года станция будет работать.
Тогда три года казались пределом гарантийного ресурса.
Через 20 дней после выведения на орбиту мы убедились, что можем надежно управлять станцией. Самым первым экипажем «Мира» были Леонид Кизим и Владимир Соловьев. Они прибыли на борт 15 марта 1986 года.
С тех пор конфигурация станции неузнаваемо изменилась. Базовый блок обрастал модулями «Квант», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр», «Природа». Общая масса орбитального комплекса с 25 тонн доросла до 136 тонн. Суммарный объем герметичных отсеков составил 400 кубических метров. На станции были установлены абсолютные мировые рекорды продолжительности непрерывного пребывания человека в условиях космического полета.
Валерий Поляков стал абсолютным мировым рекордсменом, он пробыл на «Мире» непрерывно 438 суток, а по суммарному времени за два полета набрал 679 суток. 14 экспедиций на «Мир» были международными. Для доставки экипажей и возвращения их на Землю были запущены один корабль серии «Союз Т» и 28 кораблей серии «Союз ТМ». До мая 1999 года на «Мир» было отправлено 59 грузовых кораблей «Прогресс», которые доставили 135 тонн различных грузов и топлива для двигательной установки.
За время полета на «Мире» побывало 105 человек. Девять раз к «Миру» подходили и стыковались американские «Спейс шаттлы».
Надежность и живучесть «Мира» была сенсационно продемонстрирована 25 июня 1997 года. По ошибке людей, включенных в контур управления сближением, грузовой корабль «Прогресс М-34» ударил по «Миру». Это был первый «космический таран». Самолеты после подобных нештатных ситуаций уходят «в сторону Земли». «Мир» после тарана остался работоспособным.
Вместе с пилотируемыми и беспилотными транспортными системами «Мир» является уникальным космическим комплексом. Созданный трудом народов Советского Союза, «Мир» – это гордость России. Им по праву гордится Ракетно-космическая корпорация «Энергия» им. С.П. Королева – фактический хозяин «Мира», ибо никто из российской элиты, «жадною толпой стоящие у трона», не заинтересован в его дальнейшей работе в космосе.
«Мир» по заключению всех наземных служб, главных конструкторов систем и космонавтов вполне работоспособен. Он продолжает накапливать бесценный опыт обживания околоземного пространства. Общее мнение специалистов: до 15 лет «Мир» может и обязан не просто дожить, а быть исследовательской базой российской науки и техники.
Юбилейная дата была отмечена очередным пилотируемым полетом к «Миру». 20 февраля 1999 года в 7 часов 18 минут 01 секунду с исторической «гагаринской площадки № 1» Байконура был запущен космический корабль «Союз ТМ-29». Командир корабля Виктор Афанасьев, борт-инженер Жан Пьер Эньере (Франция) и космонавт-исследователь Иван Белла (Словакия) полетели на двадцать девятую стыковку «Союза» с «Миром».
22 февраля утром я был в ЦУПе и наблюдал за сближением и стыковкой «Союза ТМ-29» с «Миром». Все благополучно закончилось, отшумели аплодисменты и поздравления, а перед телекамерами на очередной пресс-конференции снова возникли вопросы: «Последняя ли это экспедиция на „Мир“?»
Вместо обещанных в 1986 году трех лет мы способны довести время жизни станции до 15 лет! Американцы, не имеющие нашего уникального опыта, еще лет пять-семь большую международную станцию не создадут даже с нашей помощью. А мы сами должны утопить свой приоритет в океане, потому что российская экономика отказывает космонавтике в средствах на существование. «Умом Россию не понять…»
Величайшая беда России, что не только «Мир», но и вся российская наука, огромный технический потенциал оборонной техники не совмещаются с философией мафиозного примата личного утилитарно-прагматического интереса.
Борьба за жизнь «Мира» – это только один из эпизодов общего процесса падения России за последнее десятилетие XX века. На собрании Российской академии наук, посвященном ее 275-летию, Большая золотая медаль им. М.В. Ломоносова была вручена Александру Исаевичу Солженицыну. Выступая с академической трибуны, Солженицын сказал [23]: «В условиях уникального в человеческой истории пиратского государства под демократическим флагом, когда заботы власти – лишь о самой власти, а не о стране и населяющем ее народе; когда национальное богатство ушло на обогащение правящей олигархии из неперечисляемых кадров властей верховной, законодательной, исполнительной и судебной, – в этих условиях трудно взяться за утешительный прогноз для России!!»
Неужели «Мир» – гордость современной России – ждет судьба «Бурана» и его макет будет дополнительной пристройкой к «буранному» ресторану в Парке культуры на Крымской набережной?! Оба лишились поддержки Российского государства, раздираемого кризисами, внутренней борьбой за власть и зависимого от финансовой политики Запада.
Из многих иностранных гостей, выступавших с приветствиями по случаю 275-летнего юбилея, только президент Китайской инженерной академии отметил величие достижений советских и российских ученых в космосе.
В отличие от России для Китая можно сделать прогноз развития его космонавтики. Китай до наступления XXI века способен своими силами вывести человека в космос. Темпы развития китайской экономики поражают. Ракетная техника и космонавтика являются в Китае одной из приоритетнейших отраслей науки и техники. Если Россия не «воспрянет ото сна», то в ближайшие 10-15 лет Китай займет место второй в мире сверхдержавы, в том числе и в области космонавтики.
А вот если вместо фантастических планов «яйцеголовых», мечтающих о прогулках по «пыльным тропинкам далеких планет», мобилизовать ученых и промышленность высоких технологий на разработку средств защиты от советских ракет, используя при этом самые последние достижения мировой науки, то можно убить сразу трех зайцев:
во-первых, спасти США от угрозы ядерного уничтожения, если СССР нападет первым;
во-вторых, втянуть СССР во вторую гонку вооружений – не наступательных, а оборонительных. Это потребует таких затрат, которых советская экономика не выдержит, и США одержит безъядерную победу;
ну и, в-третьих, для создания новых видов оборонительного оружия необходимо не изготовление единичных уникальных космических объектов, а массовое производство новых видов оружия для уничтожения ударных средств нападающей стороны. А это потребует огромных капиталовложений, сотен тысяч новых рабочих мест, принесет огромные прибыли для компаний, способных к освоению высочайшей технологии.
Системная концепция СОИ выглядела очень заманчиво. Предлагалась поэтапная разработка и развертывание противоракетных комплексов. Все начиналось с космических систем наблюдения и сопровождения целей на активном участке, в космическом пространстве и при входе в атмосферу. Для каждого участка полета ракет противника должны быть разработаны свои средства наблюдения и свои поражающие средства. Это могут быть средства космического базирования, заатмосферные перехватчики и противоракеты наземного базирования. Для поражения летящих на США тысяч ракет и боеголовок предлагалось использовать на первых этапах самонаводящиеся снаряды обычного типа, а в дальнейшем богатый набор всевозможного лучевого оружия. Для «лучей смерти» проектировались космические боевые ускорители нейтральных частиц, лазеры космического и наземного базирования. Предполагались также гиперскоростные пушки вначале наземного, а затем и космического базирования. Инженер Гарин – герой знаменитого романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» – создает в одиночку портативный аппарат – источник луча, прожигающего любое препятствие на своем пути. Через 50 лет после выхода этого талантливого фантастического детектива было доказано, что такой луч действительно может быть создан. Но для этого требуется не один гениальный инженер, а тысячи инженеров, ученых-физиков и сложнейшие производственные технологии. Для управления тысячами дежурящих в космосе автоматов и тысячами поражающих ракеты потенциального противника различных снарядов и боевых платформ потребуется создать высоко автоматизированные наземные системы боевого управления и связи, которые должны получать упреждающую информацию от многочисленных радаров наземного базирования, от спутников наблюдения и после обработки информации передавать команды средствам поражения.
В комплексном системном проекте предусматривалась разработка сверхбыстродействующих вычислительных машин, принципиально новых оптических и микроволновых датчиков для обнаружения и слежения за целями, мощных ядерно-энергетических источников электроэнергии для питания ускорителей и лазеров, платформ космического базирования со всякого рода поражающими снарядами и много других увлекательных для ученых-изобретателей и инженеров элементов новых систем. Для творчества ученых и прибылей корпораций открывались перспективы, о которых они не могли и мечтать, оставаясь на поприще мирного освоения космического пространства. Потрясающие воображение картины «звездных войн» заполнили кино– и телеэкраны.
Обеспечившая США всемирную славу ракета-носитель «Сатурн-5» оказалась не нужной программе СОИ. Для нее не было полезных нагрузок. Все, что требовало предварительного вывода в космос, по мысли авторов СОИ могло быть выполнено «Спейс шаттлами». Так американцы сами отрезали себе путь дальнейших пилотируемых полетов к Луне и планетам. Все прогнозы и реальные проекты на эту тему остались для историков и потомков, если им посчастливится в XXI веке реанимировать попытки межпланетных экспедиций.
После развала СССР и различных международных соглашений программы СОИ были свернуты. На всякий случай сохранились только этапы научных исследовании. Однако широкие возможности космической техники нашли практическое применение в локальных войнах. Если основной задачей космических аппаратов программы СОИ была якобы защита территории США от советских ракет, то в локальных войнах в зоне Персидского залива в 1991 году и при нападении НАТО на Югославию в 1999 году космические средства обеспечивали ведение боевых действий в трех средах: на суше, на море и в воздухе.
По последним данным в военных операциях на Балканах принимали участие свыше 100 автоматических космических аппаратов. Они осуществляли оптико-электронную, радиолокационную и радиотехническую разведку, навигационное обеспечение боевой авиации и высокоточных крылатых ракет, метеообеспечение и связь для управления войсками на стратегическом и оперативно-тактическом уровнях.
В 1999 году – через 30 лет после высадки первой экспедиции на Луну – американцы не только не могут совершить какую-либо пилотируемую экспедицию на другую планету из десятков прогнозировавшихся в 1966 году, но даже не способны продолжить пилотируемые полеты к Луне. По окончании «холодной войны» в течение десятилетия 1989-1999 годов США добились выполнения своей главной стратегической цели – развала Советского Союза и нейтрализации или использования в своих интересах научно-технического потенциала России. Оставшись на время единственной сверхдержавой, США спешат прежде всего превратить нашу планету и околоземное космическое пространство в зону американских интересов.
Вместо реанимации программ межпланетных полетов НАСА ухватилось за идею создания большой околоземной орбитальной станции. Причиной тому были неоспоримые достижения русских на этом поприще. Как и почему мы обогнали американцев в создании долговременных орбитальных станций, я писал выше.
Вернемся в Советский Союз и посмотрим, что прогнозировалось в последние годы жизни Королева и в два десятилетия после него.
Мы отличались от американцев тем, что не прогнозировали будущее до 2001 года, а сразу начинали это будущее проектировать.
В 1959 году ракета Р-7 еще только училась летать. После многих неудач мы наконец доставили вымпел СССР прямым попаданием на Луну и удивили мир, передав первые не очень четкие, но достоверные изображения обратной стороны Луны. В том же 1959 году с одобрения Королева группа Михаила Тихонравова, в которую входили Максимов, Дульнев, Дашков, Кубасов, проектирует тяжелый межпланетный корабль. Еще только начиналась работа над проектами одноместного «Востока», а эти энтузиасты уже компоновали оборудование трехместного корабля массой в 75 тонн, длиной 12 метров и диаметром 6 метров. Через год проект был доработан. К кораблю был присоединен ядерный реактор как источник энергии. Включившиеся в проектирование Феоктистов и Горшков увеличили численность экипажа до шести человек. Три-четыре человека могли высадиться на поверхность Марса и путешествовать на специальных планетоходах. В 1964 году к проектированию планетоходов по совету председателя Госкомитета оборонной техники Сергея Зверева был подключен НИИ транспортного машиностроения. Основной специальностью этого НИИ было танкостроение. Королев лично посетил НИИтрансмаш. Директор Владимир Степанович Старовойтов представил ему Александра Левоновича Кемурджиана, которому предложено было пересесть с танка на планетоход. Кемурджиану через восемь лет удалось создать управляемые с Земли луноходы. В 1970-1973 годах два лунохода прошли по Луне в общей сложности 47 километров.
После Королева работы над проектом марсианской экспедиции не прекращались. Первые аварийные пуски H1 не охладили королевских «марсиан».
Коллектив Михаила Мельникова совместно с организациями Минсредмаша добились первых обнадеживающих успехов в создании космических ядерных реакторов как первичных источников энергии. Термоэмиссионные преобразователи являлись источниками электроэнергии для электрореактивных двигателей, имевших по сравнению с химическими в пять раз более высокий удельный импульс. Результаты широкого фронта исследований по ядерным источникам энергии и электрореактивным двигателям вселяли уверенность в реальности проектов межпланетных экспедиций.
Глушко, пришедший к руководству королевским коллективом, не прикрыл, а поддержал известный корифеям лозунг Фридриха Цандера «Вперед, на Марс!». При Глушко проект марсианского корабля обогатился для надежности вторым ядерным реактором. После того как работы по Н1 и Н1М в 1976 году были полностью прекращены, Глушко настаивал на использовании носителя «Вулкан», способного по проекту вывести на околоземную орбиту полезную массу до 230 тонн.
Проект экспедиции, основанной на «Вулкане», вызывал острые приступы аллергии в нашем министерстве и кабинетах ВПК. Поэтому проектанты межпланетных экспедиций переключились на носитель «Энергия», который способен вывести на земную орбиту до 100 тонн полезного груза. Богатейший опыт сборки в космосе больших конструкций, накопленный в процессе создания орбитальных станций, вселял уверенность, что квантами по 100 тонн можно собрать на орбите Земли и отправить к Марсу экспедицию, обеспеченную всем необходимым.
Все вернувшиеся из космоса говорят, как прекрасен вид на нашу Землю. Но и космонавты, и беспилотные специальные спутники наблюдения и разведки обнаруживают, что на этой голубой планете не утихают малые войны. И без космической разведки известно, что войны и потери в Афганистане, Чечне, разрушение Югославии унесли в десятки раз больше средств, чем требовалось для экспедиции на Марс.
После развала СССР и начала в России смутного времени внедрения «рыночной экономики» развитие космонавтики не только лишилось государственной поддержки, но встретило скрытое и явное противодействие многих оказавшихся у власти реформаторов.
Пост генерального конструктора после смерти Валентина Глушко занял Юрий Семенов. С 1991 года он генеральный директор и генеральный конструктор НПО «Энергия». В отличие от всех предыдущих главных и генеральных конструкторов ракетно-космических предприятий России, тем, которые начали работать в «новых экономических условиях», надо было прежде всего решать проблему выживания. Очень велики заслуги великих главных и генеральных, которые творили в эпоху централизованной мобилизационной экономики. Однако ни одному из них не приходилось испытывать страх за само существование дела, которое поручено ему и его коллективу. Всесильный ЦК КПСС мог снять с работы и заменить главного конструктора более послушным. На моей памяти за 45 лет после войны такие случаи были очень редки. Но лишить огромные коллективы средств к существованию, поставить на грань нищенского прозябания! Такое не снилось никому вплоть до 1992 года. Борьба за выживание – новый вид деятельности руководителей всех предприятий и организаций некогда могучего военно-промышленного комплекса – требовала огромных усилий. Не всем удалось выжить. Несмотря на жестокую борьбу руководства РКК «Энергия» за выживание, работы по модернизации проектов марсианской экспедиции не прекращались.
Ну, а что же с Луной? После американских экспедиций на Луну мы считали вполне реальным наш реванш в виде постоянной действующей базы на Луне. Вполне реальными были предложения по доставке на Луну ядерно-энергетической установки, которая обеспечит энергией завод по производству кислорода из лунных пород, нужды жизнедеятельности и все системы для научных исследований.
Разработка проекта лунной базы в расчете на носители H1M проводилась в коллективе ЦКБЭМ еще при Мишине и у Бармина в КБОМ. Финансировались эти работы из бюджета Министерства общего машиностроения. Я уже упоминал, что Глушко возражал против продолжения работ по лунной базе у Бармина и убедил министерство и ВПК полностью передать эти работы НПО «Энергия».
Руководить разработкой, лунного экспедиционного комплекса под шифром «Звезда» Глушко поручил двум вполне заслуженным деятелям королевской школы.
Константин Бушуев возглавлял разработку кораблей для полета к Луне и возвращения на Землю, а Ивану Прудникову было поручено руководить строительством лунного городка, в котором предусматривался жилой модуль, атомная электростанция, лабораторный модуль, заводской модуль и управлямый водителем лунный вездеход с радиусом действия до 200 километров.
Бушуев, занимавший очень хлопотливую должность директора советской части программы «Союз» – «Апполон», после ее блестящего завершения в 1975 году с большим трудом переключался на спокойную проектную работу по лунной базе.
Я в этот период был настолько загружен модернизациями «Союзов» и нештатными ситуациями на «Салютах», что не успевал откликаться на просьбы Бушуева и Прудникова вникнуть в детали их работы и оказать действенную помощь в проектировании систем управления и электроэнергетики.
Зимой 1977 года во время одной из вечерних прогулок «на сон грядущий» по затихшей в морозном тумане улице Королева Бушуев пожаловался, что не верит в свою теперешнюю работу по лунному экспедиционному комплексу.
– Никого, кроме самого Валентина Глушко, эта работа не интересует, – говорил Бушуев. – В министерстве и ВПК все только и твердят, что надо догонять американцев по многоразовой транспортной системе. Вы все, во главе с Семеновым, ничем кроме орбитальных станций и «Союзов» заниматься не успеваете, Игорь Садовский увлекся советским вариантом «шаттла» и считает нашу работу по Луне несерьезным занятием. В ЦК желают осуществления как можно большего числа пилотируемых пусков, чтобы переплюнуть американцев количеством космонавтов. Мы проектируем экспедицию из расчета иметь на орбите Луны не менее 60 тонн, а на поверхность Луны опускать грузы по 22 тонн. Если бы не закрыли модернизацию H1, мы бы отработали водородный блок «Ср» вместо блоков «Г» и «Д», тогда двух пусков для такого полезного груза достаточно. Итого: 8-10 пусков модернизированной H1 – и на Луне будет база на 6 человек.
На следующий день с утра, бросив все дела, в кабинете Бушуева я слушал его комментарии к плакатам и схемам проекта лунной базы-станции.
– Теперь ты веришь, что все корабли и модули при нашей мощности в 43 000 человек и полмиллиона у смежников мы лет за пять можем сделать и утереть нос американцам, которые по глупости своей закрыли «Сатурн» и надолго, если не навсегда?
Бушуев и Прудников меня действительно убедили в реальности проекта, даже если не будет создана новая ракета-носитель «Вулкан».
Утром 26 октября 1978 года у Бушуева разболелся зуб и он прямо из дома поехал в поликлинику. По какой-то причине ему до приема стоматологом посоветовали сделать электрокардиограмму. Спокойно сидя в мягком кресле в ожидании результатов ЭКГ, он скончался.
Прудников, убедившись в бесперспективности продолжения работ над лунными поселениями, перешел к более актуальной для того времени деятельности – разработке проекта боевой космической станции.
В 1978 году экспертная комиссия, председателем которой был президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш, рассмотрев проекты лунных экспедиций, основанных на использовании носителей «Вулкан», работы сочла неактуальными и отвлекающими коллектив НПО «Энергия» от главной задачи особой государственной важности – создания многоразовой космической транспортной системы «Энергия» – «Буран».
Для «Бурана» носителем была ракета «Энергия», которая совершила первый успешный полет в 1987 году. Глушко сделал последнюю попытку спасти работы по лунной базе, используя ракету «Энергия». Ничьей поддержки «сверху» он не получил.
Наш проект лунной экспедиции 1973 года на базе модернизированных ракет H1 – Л3М мог бы стать первой попыткой реванша в лунной гонке. Проекты лунных баз 1976 – 1978 годов были второй попыткой реванша. Оба предложения были прикрыты «сверху».
По случаю 90-летия Владимира Бармина на фирме его имени состоялось юбилейное собрание. Я был в числе приглашенных и выступающих с воспоминаниями. Не забыл я упомянуть и об увлечении Бармина проектом лунной базы. После заседания, в фирменном музее среди отлично сработанных макетов стартовых систем различных ракет, которые мне довелось в разные годы видеть в натуре, в самом дальнем углу выставки я обнаружил макет лунного поселка – Барминграда.
В истории космонавтики есть даты, отмечать которые стали традицией национальной и даже международной. 4 октября 1957 года и 12 апреля 1961 года в России пока еще помнят. 20 июля 1969 года, дату высадки первых землян на Луну, в нашем российском обществе вспоминают редко, хотя это событие также относится к числу великих научно-технических свершений. Кроме таких общепризнанных юбилейных дат есть много забытых или просто неведомых широкой публике событий, воспоминания о которых дороги узкому кругу непосредственных участников.
В феврале 1999 года были две такие даты. 20 февраля 1986 года был запущен первый основной базовый блок станции «Мир» – началось строительство постоянно обитаемой космической станции. 21 февраля 1969 года – начало летных испытаний – первая попытка запуска ракеты H1. Тринадцатилетие «Мира» и 30-летний юбилей H1 для меня и многих участников этих двух разных космических событий связаны с честолюбивым чувством гордости за причастность к историческим великим свершениям. В отличие от гордости и действительной радости за причастность к таким событиям, как запуск первых спутников и первого человека в космос, здесь чувство гордости и удовлетворения омрачается «радостью со слезами на глазах».
За два месяца до запуска «Мира» на большом совещании, которое проводил бывший тогда министром общего машиностроения Олег Бакланов, я докладывал о долгах по программно-математическому обеспечению, срыве сроков поставки последней новинки в технике управления космической станцией – силовых гироскопов-гиродинах. Чтобы не задерживать начало строительства станции, мы с Шереметьевским предложили установить шесть гиродинов не на базовый модуль, а на модуль «Квант», который будет запущен и пристыкован после того, как мы убедимся в нормальной работе основного базового блока.
Система управления «Миром» была принципиально новой. Сроки запуска станции определялись не столько изготовлением, сколько наземной отработкой. Я, мои товарищи и смежники докладывали оптимистично, но у каждого из нас внутри «кошки скребли».
Понятен был скепсис по отношению к нашему предложению – запустить базовый блок, а основную систему управления ориентацией – гиродины – дослать и подключить через пару месяцев.
Директор ЗИХа Анатолий Киселев после бурного обсуждения на трехчасовом заседании пригласил всех отобедать. Грех было жаловаться на ассортимент напитков и закусок, которыми были уставлены столы в соседнем помещении. После эмоционально напряженных разговоров на совещании я расслабился и не останавливал друзей, аккуратно наполнявших мой бокал.
Неожиданно, перекрывая общий шум, была объявлена моя фамилия, а сидящие рядом товарищи усиленно меня расталкивали.
– Отвечайте министру, – услышал я шепот. Сидевший за другим столом Олег Бакланов, повернувшись ко мне, уже в третий раз спрашивал:
– Так скажите честно, Борис Евсеевич, мы задачу выполним или только разогреемся? Перед партийным съездом необходим не только удачный запуск, но и уверенная работа в космосе. Сегодня я понял, что сроки и надежность орбитальной станции будет определять принципиально новая система управления.
Я встал и громко отрапортовал:
– Задачу выполним. И не только к съезду, но еще три года станция будет работать.
Тогда три года казались пределом гарантийного ресурса.
Через 20 дней после выведения на орбиту мы убедились, что можем надежно управлять станцией. Самым первым экипажем «Мира» были Леонид Кизим и Владимир Соловьев. Они прибыли на борт 15 марта 1986 года.
С тех пор конфигурация станции неузнаваемо изменилась. Базовый блок обрастал модулями «Квант», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр», «Природа». Общая масса орбитального комплекса с 25 тонн доросла до 136 тонн. Суммарный объем герметичных отсеков составил 400 кубических метров. На станции были установлены абсолютные мировые рекорды продолжительности непрерывного пребывания человека в условиях космического полета.
Валерий Поляков стал абсолютным мировым рекордсменом, он пробыл на «Мире» непрерывно 438 суток, а по суммарному времени за два полета набрал 679 суток. 14 экспедиций на «Мир» были международными. Для доставки экипажей и возвращения их на Землю были запущены один корабль серии «Союз Т» и 28 кораблей серии «Союз ТМ». До мая 1999 года на «Мир» было отправлено 59 грузовых кораблей «Прогресс», которые доставили 135 тонн различных грузов и топлива для двигательной установки.
За время полета на «Мире» побывало 105 человек. Девять раз к «Миру» подходили и стыковались американские «Спейс шаттлы».
Надежность и живучесть «Мира» была сенсационно продемонстрирована 25 июня 1997 года. По ошибке людей, включенных в контур управления сближением, грузовой корабль «Прогресс М-34» ударил по «Миру». Это был первый «космический таран». Самолеты после подобных нештатных ситуаций уходят «в сторону Земли». «Мир» после тарана остался работоспособным.
Вместе с пилотируемыми и беспилотными транспортными системами «Мир» является уникальным космическим комплексом. Созданный трудом народов Советского Союза, «Мир» – это гордость России. Им по праву гордится Ракетно-космическая корпорация «Энергия» им. С.П. Королева – фактический хозяин «Мира», ибо никто из российской элиты, «жадною толпой стоящие у трона», не заинтересован в его дальнейшей работе в космосе.
«Мир» по заключению всех наземных служб, главных конструкторов систем и космонавтов вполне работоспособен. Он продолжает накапливать бесценный опыт обживания околоземного пространства. Общее мнение специалистов: до 15 лет «Мир» может и обязан не просто дожить, а быть исследовательской базой российской науки и техники.
Юбилейная дата была отмечена очередным пилотируемым полетом к «Миру». 20 февраля 1999 года в 7 часов 18 минут 01 секунду с исторической «гагаринской площадки № 1» Байконура был запущен космический корабль «Союз ТМ-29». Командир корабля Виктор Афанасьев, борт-инженер Жан Пьер Эньере (Франция) и космонавт-исследователь Иван Белла (Словакия) полетели на двадцать девятую стыковку «Союза» с «Миром».
22 февраля утром я был в ЦУПе и наблюдал за сближением и стыковкой «Союза ТМ-29» с «Миром». Все благополучно закончилось, отшумели аплодисменты и поздравления, а перед телекамерами на очередной пресс-конференции снова возникли вопросы: «Последняя ли это экспедиция на „Мир“?»
Вместо обещанных в 1986 году трех лет мы способны довести время жизни станции до 15 лет! Американцы, не имеющие нашего уникального опыта, еще лет пять-семь большую международную станцию не создадут даже с нашей помощью. А мы сами должны утопить свой приоритет в океане, потому что российская экономика отказывает космонавтике в средствах на существование. «Умом Россию не понять…»
Величайшая беда России, что не только «Мир», но и вся российская наука, огромный технический потенциал оборонной техники не совмещаются с философией мафиозного примата личного утилитарно-прагматического интереса.
Борьба за жизнь «Мира» – это только один из эпизодов общего процесса падения России за последнее десятилетие XX века. На собрании Российской академии наук, посвященном ее 275-летию, Большая золотая медаль им. М.В. Ломоносова была вручена Александру Исаевичу Солженицыну. Выступая с академической трибуны, Солженицын сказал [23]: «В условиях уникального в человеческой истории пиратского государства под демократическим флагом, когда заботы власти – лишь о самой власти, а не о стране и населяющем ее народе; когда национальное богатство ушло на обогащение правящей олигархии из неперечисляемых кадров властей верховной, законодательной, исполнительной и судебной, – в этих условиях трудно взяться за утешительный прогноз для России!!»
Неужели «Мир» – гордость современной России – ждет судьба «Бурана» и его макет будет дополнительной пристройкой к «буранному» ресторану в Парке культуры на Крымской набережной?! Оба лишились поддержки Российского государства, раздираемого кризисами, внутренней борьбой за власть и зависимого от финансовой политики Запада.
Из многих иностранных гостей, выступавших с приветствиями по случаю 275-летнего юбилея, только президент Китайской инженерной академии отметил величие достижений советских и российских ученых в космосе.
В отличие от России для Китая можно сделать прогноз развития его космонавтики. Китай до наступления XXI века способен своими силами вывести человека в космос. Темпы развития китайской экономики поражают. Ракетная техника и космонавтика являются в Китае одной из приоритетнейших отраслей науки и техники. Если Россия не «воспрянет ото сна», то в ближайшие 10-15 лет Китай займет место второй в мире сверхдержавы, в том числе и в области космонавтики.