Джеймс Хэдли Чейз
Дни печали мисс Халлаген
ПРОЛОГ
Стояла мучительно душная ночь. Жара, не спадавшая весь день, обливала потом тела и сводила с ума собак. Не принес прохлады и вечер. Даже сейчас, ночью, улицы оставались пустынными и знойными.
Филипп, высокий тощий малый с всклокоченной шевелюрой и меланхолическими глазами, сидел в отдаленном уголке клуба прессы и не спеша, но настойчиво заполнял себя выпивкой. По мнению его собутыльника, репортера Франклина, он был похож сейчас на типичного поэта-неудачника.
Филипп развязал галстук и расстегнул воротник. Трясущейся рукой поставил только что наполненный стакан на стол, пролив немного виски на клеенчатую скатерть.
— Что за идиотская ночь! Мне кажется, что я сейчас расплавлюсь, — простонал он. — Который час, Фрэнки?
Франклин, такой же бледный от жары и усталости, тяжело посмотрел на него налитыми кровью глазами.
— Четверть первого, — ответил он, и вновь откинул голову на кожаную спинку кресла.
— Что?! Уже за полночь?! — нервно дернулся Филипп, но тут же обессиленно опустился на место. — Боже мой, что же я натворил… Ты знаешь, где я должен сейчас быть?
Франклин с усилием отрицательно мотнул головой.
— Сегодня вечером я должен был встретиться с одной симпатичной малышкой, — объяснил ему Филипп, вытирая платком лицо и шею. — Думаю, она меня крепко заждалась и вряд ли у нее сейчас хорошее настроение.
Франклин выдавил из себя неопределенное глухое ворчание.
— Фрэнки, старина. Но я ведь не могу к ней сегодня идти. Я понимаю, что поступил подло, но требовать от меня в такую ночь такого подвига… Нет, это слишком. Я, право, не могу.
— Не причитай, — проворчал Франклин, тоже вытираясь платком. — Я и сам сейчас, кажется, согласился бы залезть в большой холодильник.
На худощавом лице Филиппа широко раскрылись глаза. Он медленно и неуверенно поднялся с кресла.
— Это не так глупо, — произнес он и размашистым жестом пьяницы покровительственно похлопал Франклина по спине. — Я всегда считал, что у тебя в голове есть что-то серое… Ты подал мне сейчас великолепную идею…
— Сядь! — отмахнулся от него Франклин. — Ты пьян! Филипп торжественно помотал головой.
— Нет, старик, ты не прав, — проговорил он. — Сейчас мы выпьем с тобой здесь по последней рюмке и уйдем отсюда.
— Никуда я не пойду. Я останусь здесь, — пробормотал Франклин, но Филипп уже схватил его за руки и насильно вытащил из кресла.
— Не сопротивляйся, идиот, я спасу тебе жизнь. Сейчас мы возьмем такси и проведем эту дьявольскую ночь в морге. Франклин разинул рот.
— Не так быстро, — пробормотал он. — Если ты думаешь, что я соглашусь клевать носом в компании мертвецов, ты сильно заблуждаешься…
— В какой еще компании? Они лежат в выдвигающихся холодильных пеналах. А мы с тобой просто отдохнем в пустой и прохладной комнате.
— Ну, хорошо, хорошо, — сдался Франклин, опираясь на стол. — Хоть мне это и совсем не нравится… А ты считаешь, туда можно будет пройти?
Филипп лукаво сощурил глаза.
— Со мной можно. Я знаю там одного типа. Он добрый малый и не станет возражать. Поехали!
Лицо Франклина внезапно просветлело.
— Согласен! — сказал он. — В сущности, это чертовски неплохая идея. Поехали!
Выйдя из клуба, они подозвали такси. Однако шофер, услышав адрес, окинул их подозрительным взглядом.
— Куда? — переспросил он, надеясь, что ослышался. Филипп, заталкивающий Франклина в машину, повернулся к нему:
— В морг, — терпеливо повторил он. — Там гораздо прохладнее… И пока мы не сварились, нам надо туда добраться. Трогай, старина!
— Послушайте, парни, — шофер вышел из машины, — вам нужен не морг, а домашняя постель. Поверьте мне, вам нужно домой. Мне часто приходится иметь дело с нагрузившимися парнями и я знаю, что в таких случаях лучше всего делать. Где вы живете? Ну, будьте же благоразумными! Я без промедления уложу вас обоих в ваши постели…
Филипп бросил на него оценивающий взгляд, затем наклонился к своему компаньону.
— Фрэнки, смотри-ка, этот тип вроде бы хочет со мной переспать!
— Он тебе нравится? — лениво поинтересовался Франклин.
Филипп снова повернулся к шоферу и оглядел его с головы до ног. — Не знаю. Вид у него, кажется, неплохой. Шофер вытер лицо рукавом рубашки.
— Послушайте, парни, — успокаивающе произнес он, — я вовсе не говорил, что хочу с вами спать.
Филипп удобнее устроился на переднем сиденье.
— Фрэнки, этот тип изменил свое мнение, — проговорил он мрачным тоном, — и мне хочется дать ему по физиономии. Шофер наклонился к дверному окну.
— Куда мы все-таки едем? — спросил он. — Сейчас неподходящий момент стоять здесь, черт возьми!
— В морг, — упрямо повторил Филипп. — Ты понял? Это единственное прохладное место в этом паскудном городе, и мы едем туда.
Шофер покачал головой.
— Вам не удастся туда пройти. Вас не пустят, да еще в таком состоянии.
— Что? Ты говоришь, что нам не позволят туда войти? Чепуха! Я хорошо знаю тамошнего сторожа.
— Без шуток? Может, вы сможете замолвить словечко и за меня? Откровенно говоря, мне тоже хочется хоть немного посидеть в прохладе.
— О чем речь! Я могу туда провести кого угодно. Но хватит разговоров. В путь!
…Когда они подъехали к моргу, Франклин спал. Филипп схватил его под руку и вытащил из машины.
— А что ты собираешься сделать со своим такси? — спросил он шофера.
— Оставлю его тут. Думаю, оно не потребуется здешним обитателям.
Пошатываясь и гомоня, они вошли в помещение морга. Сторож, читавший газету за перегородкой, отделявшей приемный покой от мертвецкой, ошеломленно поднял голову.
— Привет, Джое! — крикнул ему Филипп. — Представляю тебе своих приятелей…
— Что означает этот шум? — строго спросил Джое, откладывая газету в сторону.
— Мы хотим переночевать у тебя, — ухмыльнулся Филипп. — Ты можешь относиться к нам, как к мертвецам.
Джое поднялся. Его полное лицо покраснело от ярости.
— Ты пьян, как портовая шлюха, — прорычал он, обращаясь к Филиппу. Советую вам сейчас же убраться отсюда. Здесь неподходящее место для дурацких шуток.
Шофер двинулся было к двери, но Филипп удержал его.
— Скажи мне, Джое, — вкрадчиво спросил он, — кто была та красивая пичужка, с которой ты веселился вчера вечером? Глаза Джое округлились.
— Что еще за пичужка? Ты меня ни с кем не мог видеть. Филипп прямо-таки расплылся в нахальной ухмылке.
— Не валяй дурака, старик! У этой красотки такая грудь, что можно закачаться, а к ней в придачу такие ножки, что невольно замедляешь шаг, чтобы на них полюбоваться. Черт возьми, Джое, где ты ее подцепил?
Он повернулся к своим компаньонам.
— Вы никогда, готов поклясться, не видели ничего подобного. Когда я думаю, что у этого развратного типа дома сидит бедная жена, а он в это время шатается с такими красотками, говорю вам, — это меня убивает.
Джое открыл дверцу перегородки.
— Ладно, твоя взяла, — устало проговорил он. — Проходите. Все это проклятое вранье и ты, Филипп, сам об этом прекрасно знаешь, но мне не хочется рисковать. Моей старухе доставила бы слишком большое удовольствие такая история.
Филипп победно улыбнулся.
— Пошли, парни! — весело пригласил он.
Таксист и Франклин, следуя за ним, стали спускаться по широкой мраморной лестнице. Когда они оказались внизу, на них пахнул запах тления и формалина. Филипп открыл тяжелую стальную дверь, и запах усилился. Они вошли в просторный зал. После удушающей жары раскаленного города переход в атмосферу морга показался им слишком резким.
— Б-р-р, — поежился Франклин. — Кажется я покрываюсь инеем…
За исключением четырех деревянных скамеек вдоль стен зала виднелись лишь черные дверцы металлических шкафов. — Если не знаешь, то никогда не догадаешься, что в этих шкафах хранят трупы, — сказал Филипп. — Я люблю приходить сюда. Здесь прохладно, а мертвецы меня не волнуют.
Шофер нерешительно снял с головы свою засаленную каскетку и нервно теребил ее в руках.
— Так это здесь они хранят тела усопших? — спросил он шепотом.
— Здесь, где же еще, — ответил, усаживаясь на одну из скамеек, Филипп. — Но вам незачем об этом думать. Устраивайтесь поудобнее и спите.
Не отводя глаз от мрачных металлических шкафов, шофер нерешительно и осторожно присел на скамейку. Франклин все еще продолжал стоять.
— Я вот думаю, позволит ли Джое мне придти как-нибудь сюда с моей крошкой? — сонным голосом пробормотал Филипп и с сомнением покачал головой. — Нет, вряд ли, пожалуй, не пустит. Да и она сама ни за что не согласится. Фрэнки, выключи, пожалуйста, свет!
— Ты что, на самом деле сошел с ума?! Или ты думаешь, что я останусь с этими мертвяками в темноте? Ни за что.
Пока я вижу эти шкафы — еще ничего, но в темноте… Мне будет мерещиться, что покойники выходят из своих ящиков и подкрадываются ко мне…
Филипп приподнялся со скамейки и сел.
— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы покойники вышли из своих шкафов?
— Я не говорил, что хочу этого, и что они на самом деле могут это сделать. Просто мне тут не по себе. У меня такое впечатление…
— Не будь идиотом, — засмеялся Филипп. — Сейчас я вам кое-что покажу…
Он подошел к одному из шкафов и открыл его. Дверца бесшумно выскользнула из хорошо смазанных пазов. Внутри лежал рослый негр. Его глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, а между белыми зубами виднелся зажатый язык. Филипп быстро закрыл дверцу.
— Ну, этого просто-напросто задушили, — проговорил он слегка дрогнувшим голосом. — Посмотрим, кто тут еще…
Шофер, тоже встав со скамейки, подошел поближе. Но Франклин предпочел остаться на прежнем месте. Филипп открыл другой шкаф. В нем лежал мужчина среднего возраста со взъерошенной бородой.
— Со стороны даже не подумаешь, что он околел, не правда ли, патрон? — спросил таксист.
Филипп снова задвинул дверцу шкафа на свое место.
— Еще бы! У него такой вид, будто его набили соломой. Пойдем, бросим лучше взгляд на девушек, — прибавил он, направляясь через весь зал в противоположный угол. Остановившись у одного из шкафов, Филипп крикнул Франклину:
— А тебе не хочется посмотреть на девушек, как этому парню? — и он кивнул на шофера. Таксист растерялся.
— Не приписывайте мне того, чего я не говорил, патрон! Ведь это не моя инициатива, и если вы считаете, что я не должен на них смотреть, то я не стану этого делать.
Филипп молча открыл очередной шкаф, окинул быстрым взглядом его содержимое и снова задвинул дверцу.
— Можно подумать, что красотки в наше время перестали умирать, — пробормотал он с сожалением. — Здесь старуха, и ее вид вряд ли кому-то доставит удовольствие.
Он перешел к следующему шкафу и открыл его.
— Вот у этой вид несколько получше. Эй, Фрэнки, подойди и посмотри на нее!
Франклин подошел, подталкиваемый любопытством. Все трое стали рассматривать лежавшую в шкафу мертвую девушку. У нее были огненно рыжие волосы. Красивое, но холодное лицо сохранило трагическое выражение человеческого существа, ничего, кроме разочарований, не знавшего в жизни. И у умершей, у нее губы остались нежными, несмотря на кричащее пятно губной помады, запачкавшее ее подбородок.
Филипп откинул покрывавшую девушку простыню. Ему еще никогда не доводилось видеть такого красивого тела. Франклин взял простыню из его рук и собрался было вновь прикрыть тело покойной, но Филипп остановил его.
— Оставь как есть. Она производит на меня впечатление. Господи, я никогда не встречал таких красоток. Ты не находишь?
— Сколько же нужно было денег, чтобы потрогать такую девушку, — с завистью проговорил таксист.
Филипп нагнулся, вынул из шкафа опознавательную карточку и прочел:
— И кто бы мог подумать! — произнес, наконец, Франклин. — А я-то готов уже был расчувствоваться над ней. А она, надо же, всего-навсего профессиональная шлюха…
Филипп с укором посмотрел на него.
— Ну и что из этого? Это совсем не мешало ей быть хорошим человеком…
Франклин прикрыл тело простыней и закрыл шкаф.
— Надеюсь, ты не принадлежишь к породе мечтателей-идеалистов, — продолжал Филипп, — которые создают вокруг девушек ханжеский ореол непорочности. Нет? Я так, например, считаю, что эта девушка просто занималась своим ремеслом. Не слишком уважаемым, может быть, но, тем не менее, она была одной из нас, таким же человеческим существом, как ты или я.
— Брось, Филипп, — откликнулся Франклин со скамьи, на которую снова сел. — Шлюха есть шлюха. И вот что я тебе скажу: я органически презираю и ненавижу шлюх. Что же касается этой, то думаю, она получила по заслугам.
Таксист тем временем снова открыл шкаф и зачарованно рассматривал труп девушки. Филипп и Франклин не обращали на него никакого внимания.
— Неужели ты не понимаешь, что многие девушки, особенно красивые, попадают в безвыходные ситуации, и их сама жизнь заставляет идти на тротуар, — воскликнул Филипп. — Ты-то должен знать это и хоть немного пожалеть…
— Жалеть их?! Не смеши меня! Прежде всего ими и без меня достаточно много занимаются, из разных благотворительных фондов. И если она посвятила себя своему ремеслу, значит, хотела красиво жить, не утомляясь… Ты их жалеешь, а они заставляют таких как ты выкладывать им свои трудовые денежки!
Они улыбаются тебе, а в душе презирают и ненавидят! Это особая порода…
— Скорее всего это одна из девушек Равены, — проговорил шофер.
Филипп и Франклин повернулись к нему:
— Ты что, видел ее там?
— Нет, конечно. Откуда у меня такие деньги, — ответил таксист, с сожалением закрывая шкаф. — Просто у Равены, как говорят, всегда были самые красивые девушки, а эта очень мила.
Филипп снова обратился к другу:
— Ты не прав, Фрэнки. У многих из таких девушек очень нелегкая жизнь. Во всяком случае красоткам Равены не позавидуешь. Слишком просто мешать всех в одну кучу…
— А кто такой Равена?
— Ты не знаешь Равены?! — удивленно воскликнул Филипп, обменявшись взглядом с шофером. — Ну, старик! Можно только спросить, откуда ты появился?
— Ладно тебе, — добродушно пробурчал Франклин. — Так и быть, подавай свою историю. Я же знаю, пока ты ее не расскажешь, не дашь мне заснуть.
Филипп, словно ожидавший этого приглашения, устроился поудобнее на скамейке и закурил сигарету.
— Равена был важной персоной, — начал он. — Он приехал в Сент-Луи около года назад и первым с ним столкнулся один тип, работавший в газете. Любопытно, как все это началось. Если бы не жена старого Польсона, поднявшая скандал, то Равена, скорее всего, занимался бы своими делами и по сию пору…
Филипп, высокий тощий малый с всклокоченной шевелюрой и меланхолическими глазами, сидел в отдаленном уголке клуба прессы и не спеша, но настойчиво заполнял себя выпивкой. По мнению его собутыльника, репортера Франклина, он был похож сейчас на типичного поэта-неудачника.
Филипп развязал галстук и расстегнул воротник. Трясущейся рукой поставил только что наполненный стакан на стол, пролив немного виски на клеенчатую скатерть.
— Что за идиотская ночь! Мне кажется, что я сейчас расплавлюсь, — простонал он. — Который час, Фрэнки?
Франклин, такой же бледный от жары и усталости, тяжело посмотрел на него налитыми кровью глазами.
— Четверть первого, — ответил он, и вновь откинул голову на кожаную спинку кресла.
— Что?! Уже за полночь?! — нервно дернулся Филипп, но тут же обессиленно опустился на место. — Боже мой, что же я натворил… Ты знаешь, где я должен сейчас быть?
Франклин с усилием отрицательно мотнул головой.
— Сегодня вечером я должен был встретиться с одной симпатичной малышкой, — объяснил ему Филипп, вытирая платком лицо и шею. — Думаю, она меня крепко заждалась и вряд ли у нее сейчас хорошее настроение.
Франклин выдавил из себя неопределенное глухое ворчание.
— Фрэнки, старина. Но я ведь не могу к ней сегодня идти. Я понимаю, что поступил подло, но требовать от меня в такую ночь такого подвига… Нет, это слишком. Я, право, не могу.
— Не причитай, — проворчал Франклин, тоже вытираясь платком. — Я и сам сейчас, кажется, согласился бы залезть в большой холодильник.
На худощавом лице Филиппа широко раскрылись глаза. Он медленно и неуверенно поднялся с кресла.
— Это не так глупо, — произнес он и размашистым жестом пьяницы покровительственно похлопал Франклина по спине. — Я всегда считал, что у тебя в голове есть что-то серое… Ты подал мне сейчас великолепную идею…
— Сядь! — отмахнулся от него Франклин. — Ты пьян! Филипп торжественно помотал головой.
— Нет, старик, ты не прав, — проговорил он. — Сейчас мы выпьем с тобой здесь по последней рюмке и уйдем отсюда.
— Никуда я не пойду. Я останусь здесь, — пробормотал Франклин, но Филипп уже схватил его за руки и насильно вытащил из кресла.
— Не сопротивляйся, идиот, я спасу тебе жизнь. Сейчас мы возьмем такси и проведем эту дьявольскую ночь в морге. Франклин разинул рот.
— Не так быстро, — пробормотал он. — Если ты думаешь, что я соглашусь клевать носом в компании мертвецов, ты сильно заблуждаешься…
— В какой еще компании? Они лежат в выдвигающихся холодильных пеналах. А мы с тобой просто отдохнем в пустой и прохладной комнате.
— Ну, хорошо, хорошо, — сдался Франклин, опираясь на стол. — Хоть мне это и совсем не нравится… А ты считаешь, туда можно будет пройти?
Филипп лукаво сощурил глаза.
— Со мной можно. Я знаю там одного типа. Он добрый малый и не станет возражать. Поехали!
Лицо Франклина внезапно просветлело.
— Согласен! — сказал он. — В сущности, это чертовски неплохая идея. Поехали!
Выйдя из клуба, они подозвали такси. Однако шофер, услышав адрес, окинул их подозрительным взглядом.
— Куда? — переспросил он, надеясь, что ослышался. Филипп, заталкивающий Франклина в машину, повернулся к нему:
— В морг, — терпеливо повторил он. — Там гораздо прохладнее… И пока мы не сварились, нам надо туда добраться. Трогай, старина!
— Послушайте, парни, — шофер вышел из машины, — вам нужен не морг, а домашняя постель. Поверьте мне, вам нужно домой. Мне часто приходится иметь дело с нагрузившимися парнями и я знаю, что в таких случаях лучше всего делать. Где вы живете? Ну, будьте же благоразумными! Я без промедления уложу вас обоих в ваши постели…
Филипп бросил на него оценивающий взгляд, затем наклонился к своему компаньону.
— Фрэнки, смотри-ка, этот тип вроде бы хочет со мной переспать!
— Он тебе нравится? — лениво поинтересовался Франклин.
Филипп снова повернулся к шоферу и оглядел его с головы до ног. — Не знаю. Вид у него, кажется, неплохой. Шофер вытер лицо рукавом рубашки.
— Послушайте, парни, — успокаивающе произнес он, — я вовсе не говорил, что хочу с вами спать.
Филипп удобнее устроился на переднем сиденье.
— Фрэнки, этот тип изменил свое мнение, — проговорил он мрачным тоном, — и мне хочется дать ему по физиономии. Шофер наклонился к дверному окну.
— Куда мы все-таки едем? — спросил он. — Сейчас неподходящий момент стоять здесь, черт возьми!
— В морг, — упрямо повторил Филипп. — Ты понял? Это единственное прохладное место в этом паскудном городе, и мы едем туда.
Шофер покачал головой.
— Вам не удастся туда пройти. Вас не пустят, да еще в таком состоянии.
— Что? Ты говоришь, что нам не позволят туда войти? Чепуха! Я хорошо знаю тамошнего сторожа.
— Без шуток? Может, вы сможете замолвить словечко и за меня? Откровенно говоря, мне тоже хочется хоть немного посидеть в прохладе.
— О чем речь! Я могу туда провести кого угодно. Но хватит разговоров. В путь!
…Когда они подъехали к моргу, Франклин спал. Филипп схватил его под руку и вытащил из машины.
— А что ты собираешься сделать со своим такси? — спросил он шофера.
— Оставлю его тут. Думаю, оно не потребуется здешним обитателям.
Пошатываясь и гомоня, они вошли в помещение морга. Сторож, читавший газету за перегородкой, отделявшей приемный покой от мертвецкой, ошеломленно поднял голову.
— Привет, Джое! — крикнул ему Филипп. — Представляю тебе своих приятелей…
— Что означает этот шум? — строго спросил Джое, откладывая газету в сторону.
— Мы хотим переночевать у тебя, — ухмыльнулся Филипп. — Ты можешь относиться к нам, как к мертвецам.
Джое поднялся. Его полное лицо покраснело от ярости.
— Ты пьян, как портовая шлюха, — прорычал он, обращаясь к Филиппу. Советую вам сейчас же убраться отсюда. Здесь неподходящее место для дурацких шуток.
Шофер двинулся было к двери, но Филипп удержал его.
— Скажи мне, Джое, — вкрадчиво спросил он, — кто была та красивая пичужка, с которой ты веселился вчера вечером? Глаза Джое округлились.
— Что еще за пичужка? Ты меня ни с кем не мог видеть. Филипп прямо-таки расплылся в нахальной ухмылке.
— Не валяй дурака, старик! У этой красотки такая грудь, что можно закачаться, а к ней в придачу такие ножки, что невольно замедляешь шаг, чтобы на них полюбоваться. Черт возьми, Джое, где ты ее подцепил?
Он повернулся к своим компаньонам.
— Вы никогда, готов поклясться, не видели ничего подобного. Когда я думаю, что у этого развратного типа дома сидит бедная жена, а он в это время шатается с такими красотками, говорю вам, — это меня убивает.
Джое открыл дверцу перегородки.
— Ладно, твоя взяла, — устало проговорил он. — Проходите. Все это проклятое вранье и ты, Филипп, сам об этом прекрасно знаешь, но мне не хочется рисковать. Моей старухе доставила бы слишком большое удовольствие такая история.
Филипп победно улыбнулся.
— Пошли, парни! — весело пригласил он.
Таксист и Франклин, следуя за ним, стали спускаться по широкой мраморной лестнице. Когда они оказались внизу, на них пахнул запах тления и формалина. Филипп открыл тяжелую стальную дверь, и запах усилился. Они вошли в просторный зал. После удушающей жары раскаленного города переход в атмосферу морга показался им слишком резким.
— Б-р-р, — поежился Франклин. — Кажется я покрываюсь инеем…
За исключением четырех деревянных скамеек вдоль стен зала виднелись лишь черные дверцы металлических шкафов. — Если не знаешь, то никогда не догадаешься, что в этих шкафах хранят трупы, — сказал Филипп. — Я люблю приходить сюда. Здесь прохладно, а мертвецы меня не волнуют.
Шофер нерешительно снял с головы свою засаленную каскетку и нервно теребил ее в руках.
— Так это здесь они хранят тела усопших? — спросил он шепотом.
— Здесь, где же еще, — ответил, усаживаясь на одну из скамеек, Филипп. — Но вам незачем об этом думать. Устраивайтесь поудобнее и спите.
Не отводя глаз от мрачных металлических шкафов, шофер нерешительно и осторожно присел на скамейку. Франклин все еще продолжал стоять.
— Я вот думаю, позволит ли Джое мне придти как-нибудь сюда с моей крошкой? — сонным голосом пробормотал Филипп и с сомнением покачал головой. — Нет, вряд ли, пожалуй, не пустит. Да и она сама ни за что не согласится. Фрэнки, выключи, пожалуйста, свет!
— Ты что, на самом деле сошел с ума?! Или ты думаешь, что я останусь с этими мертвяками в темноте? Ни за что.
Пока я вижу эти шкафы — еще ничего, но в темноте… Мне будет мерещиться, что покойники выходят из своих ящиков и подкрадываются ко мне…
Филипп приподнялся со скамейки и сел.
— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь, чтобы покойники вышли из своих шкафов?
— Я не говорил, что хочу этого, и что они на самом деле могут это сделать. Просто мне тут не по себе. У меня такое впечатление…
— Не будь идиотом, — засмеялся Филипп. — Сейчас я вам кое-что покажу…
Он подошел к одному из шкафов и открыл его. Дверца бесшумно выскользнула из хорошо смазанных пазов. Внутри лежал рослый негр. Его глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, а между белыми зубами виднелся зажатый язык. Филипп быстро закрыл дверцу.
— Ну, этого просто-напросто задушили, — проговорил он слегка дрогнувшим голосом. — Посмотрим, кто тут еще…
Шофер, тоже встав со скамейки, подошел поближе. Но Франклин предпочел остаться на прежнем месте. Филипп открыл другой шкаф. В нем лежал мужчина среднего возраста со взъерошенной бородой.
— Со стороны даже не подумаешь, что он околел, не правда ли, патрон? — спросил таксист.
Филипп снова задвинул дверцу шкафа на свое место.
— Еще бы! У него такой вид, будто его набили соломой. Пойдем, бросим лучше взгляд на девушек, — прибавил он, направляясь через весь зал в противоположный угол. Остановившись у одного из шкафов, Филипп крикнул Франклину:
— А тебе не хочется посмотреть на девушек, как этому парню? — и он кивнул на шофера. Таксист растерялся.
— Не приписывайте мне того, чего я не говорил, патрон! Ведь это не моя инициатива, и если вы считаете, что я не должен на них смотреть, то я не стану этого делать.
Филипп молча открыл очередной шкаф, окинул быстрым взглядом его содержимое и снова задвинул дверцу.
— Можно подумать, что красотки в наше время перестали умирать, — пробормотал он с сожалением. — Здесь старуха, и ее вид вряд ли кому-то доставит удовольствие.
Он перешел к следующему шкафу и открыл его.
— Вот у этой вид несколько получше. Эй, Фрэнки, подойди и посмотри на нее!
Франклин подошел, подталкиваемый любопытством. Все трое стали рассматривать лежавшую в шкафу мертвую девушку. У нее были огненно рыжие волосы. Красивое, но холодное лицо сохранило трагическое выражение человеческого существа, ничего, кроме разочарований, не знавшего в жизни. И у умершей, у нее губы остались нежными, несмотря на кричащее пятно губной помады, запачкавшее ее подбородок.
Филипп откинул покрывавшую девушку простыню. Ему еще никогда не доводилось видеть такого красивого тела. Франклин взял простыню из его рук и собрался было вновь прикрыть тело покойной, но Филипп остановил его.
— Оставь как есть. Она производит на меня впечатление. Господи, я никогда не встречал таких красоток. Ты не находишь?
— Сколько же нужно было денег, чтобы потрогать такую девушку, — с завистью проговорил таксист.
Филипп нагнулся, вынул из шкафа опознавательную карточку и прочел:
«Жюли Каллиган. 23 года, 1 метр 60 сантиметров, 53 килограмма. Адрес неизвестен. Причина смерти: рана, нанесенная острым колющим оружием. Профессия: проститутка».Он положил карточку на место и трое мужчин молча продолжали смотреть на труп.
— И кто бы мог подумать! — произнес, наконец, Франклин. — А я-то готов уже был расчувствоваться над ней. А она, надо же, всего-навсего профессиональная шлюха…
Филипп с укором посмотрел на него.
— Ну и что из этого? Это совсем не мешало ей быть хорошим человеком…
Франклин прикрыл тело простыней и закрыл шкаф.
— Надеюсь, ты не принадлежишь к породе мечтателей-идеалистов, — продолжал Филипп, — которые создают вокруг девушек ханжеский ореол непорочности. Нет? Я так, например, считаю, что эта девушка просто занималась своим ремеслом. Не слишком уважаемым, может быть, но, тем не менее, она была одной из нас, таким же человеческим существом, как ты или я.
— Брось, Филипп, — откликнулся Франклин со скамьи, на которую снова сел. — Шлюха есть шлюха. И вот что я тебе скажу: я органически презираю и ненавижу шлюх. Что же касается этой, то думаю, она получила по заслугам.
Таксист тем временем снова открыл шкаф и зачарованно рассматривал труп девушки. Филипп и Франклин не обращали на него никакого внимания.
— Неужели ты не понимаешь, что многие девушки, особенно красивые, попадают в безвыходные ситуации, и их сама жизнь заставляет идти на тротуар, — воскликнул Филипп. — Ты-то должен знать это и хоть немного пожалеть…
— Жалеть их?! Не смеши меня! Прежде всего ими и без меня достаточно много занимаются, из разных благотворительных фондов. И если она посвятила себя своему ремеслу, значит, хотела красиво жить, не утомляясь… Ты их жалеешь, а они заставляют таких как ты выкладывать им свои трудовые денежки!
Они улыбаются тебе, а в душе презирают и ненавидят! Это особая порода…
— Скорее всего это одна из девушек Равены, — проговорил шофер.
Филипп и Франклин повернулись к нему:
— Ты что, видел ее там?
— Нет, конечно. Откуда у меня такие деньги, — ответил таксист, с сожалением закрывая шкаф. — Просто у Равены, как говорят, всегда были самые красивые девушки, а эта очень мила.
Филипп снова обратился к другу:
— Ты не прав, Фрэнки. У многих из таких девушек очень нелегкая жизнь. Во всяком случае красоткам Равены не позавидуешь. Слишком просто мешать всех в одну кучу…
— А кто такой Равена?
— Ты не знаешь Равены?! — удивленно воскликнул Филипп, обменявшись взглядом с шофером. — Ну, старик! Можно только спросить, откуда ты появился?
— Ладно тебе, — добродушно пробурчал Франклин. — Так и быть, подавай свою историю. Я же знаю, пока ты ее не расскажешь, не дашь мне заснуть.
Филипп, словно ожидавший этого приглашения, устроился поудобнее на скамейке и закурил сигарету.
— Равена был важной персоной, — начал он. — Он приехал в Сент-Луи около года назад и первым с ним столкнулся один тип, работавший в газете. Любопытно, как все это началось. Если бы не жена старого Польсона, поднявшая скандал, то Равена, скорее всего, занимался бы своими делами и по сию пору…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
3 июля. 23 часа 45 минут.
— Ах, как вы милы, Джерри! Проводите меня немного, я хочу пройтись, — попросила миссис Польсон, едва стихли последние аккорды музыки.
Джерри Гомслей тайком окинул взглядом грузную массу дряблого морщинистого тела и дрожь пробежала у него по спине.
— Вы не находите, что сегодняшняя ночь чрезвычайно душная, — продолжала миссис Польсон, проходя через танцевальный зал. — Но в моей машине установлен кондиционер и нам с вами будет хорошо… — она игриво потрепала его по руке.
— О да, миссис, — выдавил из себя Джерри, вытирая платком пот с лица.
Он уже знал, что должно сейчас произойти. С прошлой недели он понимал, что это рано или поздно случится, и теперь шел за ней к двери, содрогаясь от отвращения. Люди оглядывались на них, и он заметил, как многие обменивались понимающими улыбками.
Когда они проходили мимо музыкантов, дирижер оркестра что-то сказал ему. И, хотя Джерри слов не расслышал, смысл сказанного дошел до него, и он почувствовал себя еще более отвратительно. У самой двери он попытался было уговорить ее остаться в дансинге, но это было все равно, что удержать цунами руками…
После духоты дансинга воздух на улице казался свежим. На минуту они остановились наверху лестницы, стараясь привыкнуть к мраку. Потом она взяла его под руку, и он опять ощутил дрожь отвращения во всем своем теле.
— Не правда ли, на улице так чудесно! — произнесла она. — Глупо, но у меня такое чувство, будто я помолодела!
— Не говорите глупостей, вы и так молоды, — машинально, не задумываясь ответил ей Джерри.
— Нужно смотреть правде в глаза, Джерри, — ответила она. — Я уже не молода, как раньше, хотя, конечно же, мне еще далеко до старости. Думаю, что сейчас самые лучшие годы моей жизни.
Он содрогнулся.
Из ночного мрака бесшумно выскользнула машина. Дежуривший молодой шофер ловко выскочил из кабины и остался стоять неподвижно, придерживая рукой открытую дверцу. Гомслей почувствовал себя в западне. Она так лихо все устроила! Шофер посмотрел на него и сделал приглашающий жест рукой. Джерри сел за руль, а рядом с ним основательно устроилась в кресле миссис Польсон. Джерри сделал вид, что не замечает ухмыляющейся физиономии шофера. Ему вдруг захотелось заплакать от стыда…
— Холодно. Вы не боитесь простудиться? — предпринял он последнюю попытку. — Может быть, нам лучше вернуться в дом?
— О нет! — с легким смешком ответила она. — Если вам станет холодно, я вас быстро согрею…
«Так оно и будет, — подумал Джерри. — Не стоит больше строить на этот счет никаких иллюзий».
— Куда мы поедем? — спросил он, медленно выруливая на шоссе.
— Езжайте пока прямо! Потом я скажу вам… — проговорила миссис Польсон, как бы ненароком прижимаясь боком к Джерри.
Он чувствовал на своем плече мягкую тяжесть ее горячего дряблого тела и не находил в себе смелости освободиться от него. Проехав по автостраде около трех миль, повернули по ее команде налево. Шины заскрипели по мелкому гравию, и деревья над машиной скрыли небо.
— Остановитесь! — приказала она вдруг охрипшим голосом. Он сделал вид, что не расслышал и продолжал давить ногой на акселератор.
— Джерри, мой милый мальчик, я просила вас остановиться, — прошептала она ему прямо в ухо. — Я хочу вам что-то сказать.
Ее рука в ту же минуту повернула ключ зажигания, и машина медленно остановилась.
Гомслей, сжав руками руль, упрямо и пристально смотрел в темноту. Минуту оба молчали.
— Джерри, дорогой мой, вы действительно очень красивый мальчик, — миссис Польсон коснулась его руки. Гомслей непроизвольно отстранился от нее.
— Очень счастлив, если вы так думаете, — тихо ответил он. — Я, право, очень польщен.
Женщина прерывисто дышала ему прямо в лицо.
— Мой маленький Джерри, — с придыханием прошептала она. — Вы самый милый мальчик, которого мне когда-либо приходилось встречать. Не знаю, что об этом мог бы подумать мой муж, но мне хочется быть с вами особенно ласковой…
Он снова содрогнулся.
— Но, миссис Польсон, вы ко мне и так необыкновенно добры, — ответил он. — Вы делали мне такие подарки, что, пожалуй, невозможно желать большего…
— У меня есть еще кое-что для тебя, что я еще не дала тебе, — проговорила она осипшим от волнения голосом. — Джерри! Я с ума схожу от тебя, ты делаешь меня сумасшедшей!
Она протянула свои руки и сжала его голову. Затем притянула к себе и стала страстно целовать в губы, в глаза, в щеки… Его тошнило от этого мокрого рта. Превозмогая внушаемое ею отвращение, он уперся руками ей в грудь и с силой оттолкнул от себя.
— Нет, нет… — прохрипел он. — Я сейчас отвезу вас домой. Я не хочу… не хочу разрушать вашу семью… Она еще ближе придвинулась к нему.
— Не разыгрывай из себя идиота, — глухо сказала она. — Делай, что надо и молчи!..
Он так сильно оттолкнул ее от себя, что она ударилась головой о дверцу машины. При свете луны увидел ее неподвижные глаза, медленно открывающиеся дряблые губы и, вдруг, резкий, пронзительный крик ударил в уши Джерри. Он ощупью открыл дверцу автомобиля и выскочил из машины.
Ему хотелось только одного: быть от нее как можно дальше. И, повинуясь этому желанию, он ринулся в темноту, в то время как она продолжала вопить…
— Ах, как вы милы, Джерри! Проводите меня немного, я хочу пройтись, — попросила миссис Польсон, едва стихли последние аккорды музыки.
Джерри Гомслей тайком окинул взглядом грузную массу дряблого морщинистого тела и дрожь пробежала у него по спине.
— Вы не находите, что сегодняшняя ночь чрезвычайно душная, — продолжала миссис Польсон, проходя через танцевальный зал. — Но в моей машине установлен кондиционер и нам с вами будет хорошо… — она игриво потрепала его по руке.
— О да, миссис, — выдавил из себя Джерри, вытирая платком пот с лица.
Он уже знал, что должно сейчас произойти. С прошлой недели он понимал, что это рано или поздно случится, и теперь шел за ней к двери, содрогаясь от отвращения. Люди оглядывались на них, и он заметил, как многие обменивались понимающими улыбками.
Когда они проходили мимо музыкантов, дирижер оркестра что-то сказал ему. И, хотя Джерри слов не расслышал, смысл сказанного дошел до него, и он почувствовал себя еще более отвратительно. У самой двери он попытался было уговорить ее остаться в дансинге, но это было все равно, что удержать цунами руками…
После духоты дансинга воздух на улице казался свежим. На минуту они остановились наверху лестницы, стараясь привыкнуть к мраку. Потом она взяла его под руку, и он опять ощутил дрожь отвращения во всем своем теле.
— Не правда ли, на улице так чудесно! — произнесла она. — Глупо, но у меня такое чувство, будто я помолодела!
— Не говорите глупостей, вы и так молоды, — машинально, не задумываясь ответил ей Джерри.
— Нужно смотреть правде в глаза, Джерри, — ответила она. — Я уже не молода, как раньше, хотя, конечно же, мне еще далеко до старости. Думаю, что сейчас самые лучшие годы моей жизни.
Он содрогнулся.
Из ночного мрака бесшумно выскользнула машина. Дежуривший молодой шофер ловко выскочил из кабины и остался стоять неподвижно, придерживая рукой открытую дверцу. Гомслей почувствовал себя в западне. Она так лихо все устроила! Шофер посмотрел на него и сделал приглашающий жест рукой. Джерри сел за руль, а рядом с ним основательно устроилась в кресле миссис Польсон. Джерри сделал вид, что не замечает ухмыляющейся физиономии шофера. Ему вдруг захотелось заплакать от стыда…
— Холодно. Вы не боитесь простудиться? — предпринял он последнюю попытку. — Может быть, нам лучше вернуться в дом?
— О нет! — с легким смешком ответила она. — Если вам станет холодно, я вас быстро согрею…
«Так оно и будет, — подумал Джерри. — Не стоит больше строить на этот счет никаких иллюзий».
— Куда мы поедем? — спросил он, медленно выруливая на шоссе.
— Езжайте пока прямо! Потом я скажу вам… — проговорила миссис Польсон, как бы ненароком прижимаясь боком к Джерри.
Он чувствовал на своем плече мягкую тяжесть ее горячего дряблого тела и не находил в себе смелости освободиться от него. Проехав по автостраде около трех миль, повернули по ее команде налево. Шины заскрипели по мелкому гравию, и деревья над машиной скрыли небо.
— Остановитесь! — приказала она вдруг охрипшим голосом. Он сделал вид, что не расслышал и продолжал давить ногой на акселератор.
— Джерри, мой милый мальчик, я просила вас остановиться, — прошептала она ему прямо в ухо. — Я хочу вам что-то сказать.
Ее рука в ту же минуту повернула ключ зажигания, и машина медленно остановилась.
Гомслей, сжав руками руль, упрямо и пристально смотрел в темноту. Минуту оба молчали.
— Джерри, дорогой мой, вы действительно очень красивый мальчик, — миссис Польсон коснулась его руки. Гомслей непроизвольно отстранился от нее.
— Очень счастлив, если вы так думаете, — тихо ответил он. — Я, право, очень польщен.
Женщина прерывисто дышала ему прямо в лицо.
— Мой маленький Джерри, — с придыханием прошептала она. — Вы самый милый мальчик, которого мне когда-либо приходилось встречать. Не знаю, что об этом мог бы подумать мой муж, но мне хочется быть с вами особенно ласковой…
Он снова содрогнулся.
— Но, миссис Польсон, вы ко мне и так необыкновенно добры, — ответил он. — Вы делали мне такие подарки, что, пожалуй, невозможно желать большего…
— У меня есть еще кое-что для тебя, что я еще не дала тебе, — проговорила она осипшим от волнения голосом. — Джерри! Я с ума схожу от тебя, ты делаешь меня сумасшедшей!
Она протянула свои руки и сжала его голову. Затем притянула к себе и стала страстно целовать в губы, в глаза, в щеки… Его тошнило от этого мокрого рта. Превозмогая внушаемое ею отвращение, он уперся руками ей в грудь и с силой оттолкнул от себя.
— Нет, нет… — прохрипел он. — Я сейчас отвезу вас домой. Я не хочу… не хочу разрушать вашу семью… Она еще ближе придвинулась к нему.
— Не разыгрывай из себя идиота, — глухо сказала она. — Делай, что надо и молчи!..
Он так сильно оттолкнул ее от себя, что она ударилась головой о дверцу машины. При свете луны увидел ее неподвижные глаза, медленно открывающиеся дряблые губы и, вдруг, резкий, пронзительный крик ударил в уши Джерри. Он ощупью открыл дверцу автомобиля и выскочил из машины.
Ему хотелось только одного: быть от нее как можно дальше. И, повинуясь этому желанию, он ринулся в темноту, в то время как она продолжала вопить…
Глава 2
4 июля. 15 часов 10 минут.
Джек Эллинджер небрежно сидел за своим письменным столом: шляпа на затылке, в уголке губ зажата сигарета. Он не спешил идти домой, хотя статья была закончена и, в сущности, ему нечего было делать. В это время зазвонил телефон внутренней связи, Джек безо всякого энтузиазма поднял трубку.
— Ты попала вовремя, дружок, — сказал он секретарше главного редактора. — Еще пара минут и сам черт не смог бы меня отыскать до завтрашнего утра.
В аппарате прозвучал молодой женский голос.
— Хелло, Джек. Мистер Генри хочет вас видеть. Джек состроил недовольную гримасу:
— Скажите ему, что я уже ушел домой.
— Мистер Генри приказал мне позвонить вам домой, если бы я не застала вас на работе…
— Что случилось? Какой-нибудь чудовищный кошмар или что-то еще страшнее?
— Я не знаю, но вы сделаете лучше, если поспешите сюда. Мистер Генри, по-видимому, в очень дурном настроении.
В телефонной трубке зазвучали прерывистые гудки отбоя. Джек встал, оттолкнув ногой стул. Главный редактор «Сент-Луи» был славным малым и приятным шефом. Он, к слову сказать, очень редко бывал в дурном настроении. И, поднимаясь к нему, Джек ломал голову над причиной столь срочного вызова. Никаких догадок на сей счет у него не возникло. Правда, за ним имелся небольшой грешок, связанный с записью служебных расходов. Однако не в стиле Генри было придираться к таким мелочам.
Войдя в приемную главного редактора, Джек улыбнулся секретарше, толкнул дверь с матовыми стеклами и вошел в кабинет шефа.
Генри, высокий, дородный мужчина, нервно шагал по комнате с потухшей сигаретой в зубах. Он поднял глаза и посмотрел на вошедшего.
— Закрой за собой дверь! — прорычал он вместо приветствия. — Слава богу, наконец-то ты пришел!
Джек молча уселся в кресло, небрежно перекинув ноги через подлокотник.
— Извините, патрон, — ответил он, — но я пришел сразу же после вашего вызова.
Генри продолжал ходить по кабинету, яростно жуя остатки потухшей сигареты.
— Ты знаешь Джерри Гомслея? — внезапно остановившись, спросил он.
Джек неопределенно пожал плечами:
— Довольно относительно. Могу лишь сказать, что он славный парень. Модный танцор в ящике Грентома. Хороший тип.
— Ах, вот как! — Генри приблизился к Джеку. — Хороший тип, говоришь? Без шуток? Так вот, к твоему сведению, этот тип может стоить нам с тобой работы!
Джек изумленно вытаращил глаза.
— Может быть, объясните толком, патрон, что такое случилось?
— Этот твой «хороший тип» — грязный подонок, прошлой ночью пытался изнасиловать миссис Польсон, жену нашего издателя.
— Что?!!
Джек даже вскочил от возбуждения, но вспомнив облик миссис Польсон, громко расхохотался и прямо-таки упал обратно в кресло. Он и сидя продолжал хохотать во все горло, в то время, как Генри склонился над ним с лицом, потемневшим от ярости.
— Заткнись, ирландская свинья! — заорал он. — Нашел над чем забавляться! Заткнись, ты понял?
Джек вытер выступившие на глазах слезы.
— Извините, патрон, — сказал он, — но вы хотите, чтобы я всерьез проглотил эту липу? Такого просто не могло быть. Это невероятно. И дело даже не в том, что по возрасту она годится ему в матери. Вам доводилось ее видеть? По комплекции — слон, а не женщина. И дряблая, словно раскисший студень… Генри усмехнулся:
— Не хочешь ли ты, чтобы я это передал Польсону? Он просто вцепился мне в горло! Господи, боже ты мой, послушал бы ты его сам. Из него просто брызжет черная злоба!
— Могу себе представить. Но что же в самом деле скрывается за всей этой историей? Вы же, патрон, не хуже меня знаете, что преподнесенная нам версия — чистейший вздор. Чего он хочет от нас?
Генри потряс в воздухе сжатыми кулаками.
— Он хочет заполучить содранную шкуру Гомслея Он хочет закрыть ящик Грентома Он требует крови! Он готов убить Яростный перечень Генри прервал резкий звонок телефона. Умолкнув посреди фразы, главный редактор бросил на аппарат подозрительный взгляд.
— Готов держать пари, что это опять он, — пробормотал Генри, быстро беря трубку в руку.
Даже со своего места Джеку хорошо был слышен рев, доносившийся из телефонной трубки. Генри подмигнул ему — Да, мистер… Конечно, мистер… Я все понимаю, мистер… Джек был счастлив видеть, как крутится и потеет его шеф. Он не смог отказать себе в довольной усмешке.
— Да, мистер… Он уже здесь, мистер… Я передаю ему трубку…
Джек в ужасе замахал руками в знак отрицания, но Генри уже сунул ему в руки телефонную трубку — Мистер Польсон хочет поговорить с тобой, — сказал он, вытирая пот со лба.
Впервые Джек получил возможность разговаривать непосредственно с хозяином газеты.
— Эллинджер у телефона, сэр… — начал он, но тут же возле его уха грохнул взрыв, и Джек поспешно отвел трубку в сторону.
— Эллинджер? Вы — тот тип, которому я плачу за криминальные репортажи?
— Именно так, сэр.
— Хорошо Слушайте меня. — продолжал рычать Польсон. Джек улыбнулся Генри. Затем, сжав губы, он изобразил несколько непристойных жестов. — Да, сэр. Я внимательно вас слушаю.
Джек Эллинджер небрежно сидел за своим письменным столом: шляпа на затылке, в уголке губ зажата сигарета. Он не спешил идти домой, хотя статья была закончена и, в сущности, ему нечего было делать. В это время зазвонил телефон внутренней связи, Джек безо всякого энтузиазма поднял трубку.
— Ты попала вовремя, дружок, — сказал он секретарше главного редактора. — Еще пара минут и сам черт не смог бы меня отыскать до завтрашнего утра.
В аппарате прозвучал молодой женский голос.
— Хелло, Джек. Мистер Генри хочет вас видеть. Джек состроил недовольную гримасу:
— Скажите ему, что я уже ушел домой.
— Мистер Генри приказал мне позвонить вам домой, если бы я не застала вас на работе…
— Что случилось? Какой-нибудь чудовищный кошмар или что-то еще страшнее?
— Я не знаю, но вы сделаете лучше, если поспешите сюда. Мистер Генри, по-видимому, в очень дурном настроении.
В телефонной трубке зазвучали прерывистые гудки отбоя. Джек встал, оттолкнув ногой стул. Главный редактор «Сент-Луи» был славным малым и приятным шефом. Он, к слову сказать, очень редко бывал в дурном настроении. И, поднимаясь к нему, Джек ломал голову над причиной столь срочного вызова. Никаких догадок на сей счет у него не возникло. Правда, за ним имелся небольшой грешок, связанный с записью служебных расходов. Однако не в стиле Генри было придираться к таким мелочам.
Войдя в приемную главного редактора, Джек улыбнулся секретарше, толкнул дверь с матовыми стеклами и вошел в кабинет шефа.
Генри, высокий, дородный мужчина, нервно шагал по комнате с потухшей сигаретой в зубах. Он поднял глаза и посмотрел на вошедшего.
— Закрой за собой дверь! — прорычал он вместо приветствия. — Слава богу, наконец-то ты пришел!
Джек молча уселся в кресло, небрежно перекинув ноги через подлокотник.
— Извините, патрон, — ответил он, — но я пришел сразу же после вашего вызова.
Генри продолжал ходить по кабинету, яростно жуя остатки потухшей сигареты.
— Ты знаешь Джерри Гомслея? — внезапно остановившись, спросил он.
Джек неопределенно пожал плечами:
— Довольно относительно. Могу лишь сказать, что он славный парень. Модный танцор в ящике Грентома. Хороший тип.
— Ах, вот как! — Генри приблизился к Джеку. — Хороший тип, говоришь? Без шуток? Так вот, к твоему сведению, этот тип может стоить нам с тобой работы!
Джек изумленно вытаращил глаза.
— Может быть, объясните толком, патрон, что такое случилось?
— Этот твой «хороший тип» — грязный подонок, прошлой ночью пытался изнасиловать миссис Польсон, жену нашего издателя.
— Что?!!
Джек даже вскочил от возбуждения, но вспомнив облик миссис Польсон, громко расхохотался и прямо-таки упал обратно в кресло. Он и сидя продолжал хохотать во все горло, в то время, как Генри склонился над ним с лицом, потемневшим от ярости.
— Заткнись, ирландская свинья! — заорал он. — Нашел над чем забавляться! Заткнись, ты понял?
Джек вытер выступившие на глазах слезы.
— Извините, патрон, — сказал он, — но вы хотите, чтобы я всерьез проглотил эту липу? Такого просто не могло быть. Это невероятно. И дело даже не в том, что по возрасту она годится ему в матери. Вам доводилось ее видеть? По комплекции — слон, а не женщина. И дряблая, словно раскисший студень… Генри усмехнулся:
— Не хочешь ли ты, чтобы я это передал Польсону? Он просто вцепился мне в горло! Господи, боже ты мой, послушал бы ты его сам. Из него просто брызжет черная злоба!
— Могу себе представить. Но что же в самом деле скрывается за всей этой историей? Вы же, патрон, не хуже меня знаете, что преподнесенная нам версия — чистейший вздор. Чего он хочет от нас?
Генри потряс в воздухе сжатыми кулаками.
— Он хочет заполучить содранную шкуру Гомслея Он хочет закрыть ящик Грентома Он требует крови! Он готов убить Яростный перечень Генри прервал резкий звонок телефона. Умолкнув посреди фразы, главный редактор бросил на аппарат подозрительный взгляд.
— Готов держать пари, что это опять он, — пробормотал Генри, быстро беря трубку в руку.
Даже со своего места Джеку хорошо был слышен рев, доносившийся из телефонной трубки. Генри подмигнул ему — Да, мистер… Конечно, мистер… Я все понимаю, мистер… Джек был счастлив видеть, как крутится и потеет его шеф. Он не смог отказать себе в довольной усмешке.
— Да, мистер… Он уже здесь, мистер… Я передаю ему трубку…
Джек в ужасе замахал руками в знак отрицания, но Генри уже сунул ему в руки телефонную трубку — Мистер Польсон хочет поговорить с тобой, — сказал он, вытирая пот со лба.
Впервые Джек получил возможность разговаривать непосредственно с хозяином газеты.
— Эллинджер у телефона, сэр… — начал он, но тут же возле его уха грохнул взрыв, и Джек поспешно отвел трубку в сторону.
— Эллинджер? Вы — тот тип, которому я плачу за криминальные репортажи?
— Именно так, сэр.
— Хорошо Слушайте меня. — продолжал рычать Польсон. Джек улыбнулся Генри. Затем, сжав губы, он изобразил несколько непристойных жестов. — Да, сэр. Я внимательно вас слушаю.