Страница:
Стоя на сцене, Кен быстро пересчитал: тридцать четыре! Пустой номер, подумал он, но тем не менее, широко улыбаясь, начал свою тщательно подготовленную речь. Она заняла меньше десяти минут, потом он спросил, есть ли вопросы. Ему их задали, и он на них ответил. Потом наступило молчание. Один белый, шофер грузовика, сказал, что идея ему понравилась и он подпишет контракт. После этого поднялся шум, и к 16.30 двадцать восемь человек подписали полисы, чтобы обеспечить будущее своим детям. Шесть оставшихся сказали, что они хотят подумать.
Собрание закончилось в 16.45. Когда ушли последние из родителей, к нему подошел директор школы Генри Брайн.
— Боюсь, вы разочарованы, мистер Брэндон, — сказал он, — но могу вас уверить, что, по сути дела, это большой успех. Я знаю этих людей. Они не любят собраний. Поэтому так мало и пришло. И то, что их оказалось тридцать четыре, великолепно. Эти люди будут вашими агитаторами. Они везде будут кричать, что все сделали для своих детей. Здесь, в Сикомбе, все знают друг друга. Подождите немного… и у вас будет много работы.
Кен поблагодарил Брайна за содействие, пожал ему руку и вместе с Карин вышел на улицу.
— Надеюсь, директор прав, — сказал он. — Но все-таки мне кажется, что мы потерпели фиаско.
— Думаю, он знает, что говорит, — ответила Карин. — Вполне возможно, что он прав.
Он посмотрел на нее. Они оба решили, что на собрании должны предстать в самом лучшем виде. Карин надела простое зеленое платье, на нем был голубой пиджак из легкой ткани и серые брюки. Пиджак был куплен недавно. Пуговицы в виде мячей для гольфа придавали ему особый шик. Они стояли под ярким солнцем, и он думал, что Карин прекрасна.
Шесть предыдущих дней прошли быстро. Алекс Хаймс, коммерческий директор, навестил их. Кен тайно порадовался, когда Хаймс униженно спросил Карин, понравились ли ей пишущая машинка и кондиционер. Карин явно обращалась с ним как со слугой и демонстративно продолжала печатать.
Ожидая воскресенья, Кен посетил магазины и лавочки на Сивью-роуд, чтобы представиться и предложить страховки от пожара и несчастных случаев. Он не ждал ничего в деловом плане, так как все владельцы магазинов были уже застрахованы, а просто хотел завязать контакты и установить хорошие отношения. Его принимали благожелательно. Многие торговцы сказали ему, что им будет гораздо удобнее застраховаться в Парадизе, когда истечет срок действующих полисов, и они об этом сообщат.
Кен совсем не видел Карин, которая занималась приведением в порядок дел, печатанием писем, ответами на запросы и вопросы, которые задавали посетители. В некотором смысле он ожидал воскресенья с нетерпением и сожалел, что ему так мало приходится с ней общаться. Карин возбуждала его, и он все время думал о ней, особенно ночью.
Закрыв контору в пятницу вечером, субботу он посвятил работе в саду, потом они с Бетти сходили в кино и закончили вечер ужином в ресторане.
Его постоянно сверлила мысль: чем занимается Карин? Она сказала ему, что проведет вторую половину субботы на яхте отца. «Такая скука! Друзья отца — пустомели! Может, удастся найти повод и удрать…"
Он проводил Бетти в воскресенье утром. Она снова настаивала, чтобы он приехал в Форт-Лодердейл сразу же, как только освободится. Он уверил ее, что так и сделает.
Сейчас, после собрания, он с разочарованием констатировал, что может приехать туда вовремя. Это означало, что придется общаться со своими родственничками до полуночи.
Карин вдруг спросила:
— Вы свободны?
Он удивленно посмотрел на нее:
— Да, конечно. А почему вы спрашиваете?
— Я просто спросила. Мне кажется, что у вас назначена встреча. Вы не спешите? Сердце Кена забилось изо всех сил.
— Я не спешу. У меня действительно встреча, но в шесть часов. Я могу быть вам полезен?
— Я только что обставила себе домик на пляже, и нужно повесить гардины. Вы способны сделать это?
— В этом плане мне нет равных. Бунгало?
У вас есть на пляже бунгало?
— Специально для уик-эндов. Там я провожу ночь после того, как отделываюсь от папы и его приятелей. Там замечательно, но нужно подниматься наверх.
Они посмотрели друг на друга. Кен колебался. Перед ним замигал красный свет. Он думал о Бетти и о том, что следует найти предлог и отправиться на это унылое сборище, но в голову ничего не приходило. Карин смотрела на него и явно предлагала себя с провокационной улыбкой на полных губах.
— Может быть, вы зайдете как-нибудь в другой раз? — спросила она.
Огонек стал зеленым.
— Я буду счастлив помочь вам, — сказал он охрипшим голосом. — А инструменты? Может быть, мне заехать домой, чтобы…
— У меня есть все, что нужно, — ответила она. — Поехали.
Они сели в машину Кена.
— Какое свинство! — возмутилась она, усаживаясь рядом с ним. — На последней неделе меня в третий раз остановили за превышение скорости, и полицейские отобрали у меня права на месяц. Вчера вечером я была вынуждена взять такси, чтобы доехать до бунгало.
— Полицейские здесь суровые, — сказал Кен, включая зажигание. — Куда едем?
— Педлер-Крик. Знаете? Кен удивился:
— Но это же колония хиппи.
— Да. Мое бунгало примерно в восьмистах метрах от них. Когда мне скучно, я хожу к ним, или они приходят ко мне. — Она засмеялась. — Они мне нравятся.
— Опасное место.
— Прекрасное!
Кен притормозил у выезда на шоссе и влился в поток машин. Он не переставал себя упрекать. Он должен был ехать в Форт-Лодердейл, но, когда наступил решающий момент, повернул в противоположную сторону.
От сознания того, что Карин рядом с ним, он не находил слов. Сердце билось изо всех сил, руки на руле стали влажными.
Карин расслабилась, не шевелилась. Скрестив длинные ноги, она вполголоса напевала. Мили через четыре она сказала:
— Следующий поворот налево.
Кен притормозил, включил указатель поворота и свернул на узкую песчаную дорогу, которая вела к морю.
— Поставьте машину там, — сказала она. — Дальше пойдем пешком. Это недалеко.
Он поставил машину в тени под деревьями, и они оба вышли из нее. Послеполуденное солнце еще припекало. Пока он закрывал машину, Карин по узенькой песчаной тропинке пошла в кусты. Мгновение он колебался, глядя на покачивание полных бедер. Карин его возбуждала необыкновенно.
Невдалеке были слышны крики, звуки гитары и удары барабана. Колония хиппи самовыражалась. Эта часть песчаного пляжа была пустынна. Жители Парадиз-Сити держались подальше от этого места.
Кен пошел за ней. Некоторое время она шла через густой кустарник и заросли цветов. Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце, и отбросил всякую осторожность. Он знал, что изменит Бетти. Следуя за Карин, он пытался успокоить себя тем, что большинство мужчин неверны женам.
Разумеется, он любит Бетти. Никакая другая женщина не сможет ее заменить, но шагающая впереди девушка невероятно его возбуждала. Бетти никогда об этом не узнает.
Они вышли на полянку, где стояло маленькое бунгало с крылечком.
— Вот оно, — сказала Карин. Он поднялся с ней по трем ступенькам, она достала из сумочки ключ и открыла дверь. Они вместе вошли в большую комнату. Она закрыла дверь.
Работал кондиционер. Шторы были опущены, в комнате были полумрак и приятная прохлада.
Он стоял рядом с ней и осматривался. Комната была меблирована просто и комфортабельно: большое канапе, три удобных кресла, телевизор, бар, овальный стол, четыре стула, в углу гигантская кровать.
Кен неуверенно сказал:
— Неплохо… Так, теперь за работу. Что я должен сделать? Она захохотала.
— Ладно, Кен! Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что никакой работы нет.
Она расстегнула змейку платья и сбросила его к ногам.
На ней были только маленькие беленькие трусики. Она протянула к нему руки.
Уже вечер!
Он ощупью нашел выключатель у изголовья и зажег свет. Голая Карин лежала рядом. Ее длинные ноги были широко раскинуты, а руки лежали на груди. Она открыла глаза в тот момент, когда Кен уже спускал ноги с постели и намеревался встать.
Он посмотрел на часы. Было 20.20.
Карин полностью его опустошила. Даже в самых безумных эротических мечтах он никогда не представлял, что женщина может делать с ним то, что сделала с ним Карин. Желание обладать ею совершенно исчезло. Он смотрел на часы и думал только о том, как объяснить опоздание Бетти.
— Смотри, который час! — воскликнул он. — Мне нужно уезжать.
— Не кипятись, — сказала она нежно и лениво. — Было хорошо?
Кен неловко одевался.
Он сошел с ума. Лежавшая на кровати Карин внушала ему отвращение. Она стоит не больше, чем низкопробная шлюха.
Нужно успеть в Форт-Лодердейл до начала этого дурацкого фейерверка!
— Мне нужно идти! Меня ждет жена!
Она принялась смеяться, откинув голову назад.
— Ладно, иди!
Кен оделся. Он испытывал к ней чуть ли не ненависть. Он направился к двери.
— Кен!
Холодок в ее голосе остановил его.
— Ты не сказал мне до свидания. Он посмотрел на нее:
— Я не должен был делать этого. Мы потеряли голову.
Она выскользнула из постели и подошла к нему. Ее нагота нисколько не действовала на него.
— Никогда не следует сожалеть, Кен, — сказала она. — Нужно не упускать никакой возможности и ни о чем не сожалеть.
Он ее почти не слушал. Единственной его мыслью было добраться до Форт-Лодердейла.
— Я должен идти!
— Темно. Ты думаешь, что найдешь машину? Подожди.
Она прошла по комнате и вытащила из шкафа мощный электрический фонарь.
— Тебе он понадобится.
Отдав фонарь, она пальцами поласкала его.
— Ты замечательный любовник.
Он не обратил на это никакого внимания. Схватив фонарь, выскочил из бунгало и побежал по тропинке через кусты. Его единственной мыслью было попасть в Форт-Лодердейл.
На полдороге к машине Кен вдруг почувствовал трупный запах. Он передернулся и остановился. Вначале он подумал о сдохшем животном. Осветив дорожку фонарем, он медленно продолжил путь. Запах усиливался. К горлу подступила тошнота.
Кен замедлил шаг. Фонарь высветил тело, распростертое на тропинке. Сердце застучало, во рту пересохло. Он широко раскрыл глаза и в ужасе остановился.
Девушка была голая и вся выпотрошена. Рядом с ней в луже крови лежали ее внутренности.
Кен закрыл глаза и повернул назад. Его охватил ужас. Он остановился, и его вырвало. Некоторое время он стоял неподвижно, по лицу тек пот. Потом медленно, шатаясь он вернулся в бунгало.
Кен открыл дверь и вошел в комнату. Карин уже была в халате. Когда он вошел, она обернулась. Увидев его бледное лицо, она обеспокоенно спросила:
— Что с тобой?
Ее суховатый тон помог Кену прийти в себя.
— Там девушка… Мертвая! Боже! Такое мог сделать только сумасшедший! — Он рухнул в кресло. — Он ее выпотрошил! Это ужасно!
Она наклонилась к нему:
— Послушай, о чем ты говоришь?
— Ты разве не слышала? — завопил он. — Там мертвая девушка! Нужно предупредить полицию!
Посмотрев на его лицо, покрытое потом, Карин подошла к бару, налила в стакан скотча и протянула ему.
Он жадно выпил, вздрогнул и выронил стакан на ковер.
— Возьми себя в руки! — сухо сказала она. — Подумаешь, мертвая девушка! Это тебя не касается. Меня тоже. Какое нам до этого дело? Иди к машине!
— Я не могу вернуться к машине! — воскликнул он. — Я не могу пройти рядом с… Это ужасно! Это слишком жутко!
— Иди по пляжу. Это не намного дальше. Она подошла к шкафу, сняла халат и надела купальник.
— Я тебя провожу.
Кен посмотрел на часы. Было 20.45.
— Слишком поздно! Я не успею в Форт-Лодердейл.
— Возьми себя в руки! Позвони жене и скажи, что сломалась машина, и поезжай домой. Она подняла стакан и налила виски.
— Пошли, пошли.
Он выпил, несколько взбодрился, взял телефон, который она сунула ему в руки, поколебался какое-то мгновение и набрал номер своего свояка. После паузы в трубке послышалось:
— Алло?
— Джек?.. Это Кен.
— Привет, старина! — Джек был, по-видимому, пьян. — Мы ждем тебя. Почему ты задерживаешься?
— У меня поломка. Я в гараже, и мне ремонтируют сейчас машину.
— А… А что случилось?
— Черт его знает! Заглох мотор. Извини, Джек.
— Ты не можешь так поступить, Кен! Это наша годовщина! Великая дата, Кен! — Затем после паузы он продолжал:
— Если тут не все пьяны, я пошлю кого-нибудь к тебе на помощь. Где ты?
— На дороге. Послушай, Джек, как только починят машину, я к вам приеду. Может, это будет недолго. Объясни Бетти.
— Конечно, конечно. Скоро начнется фейерверк. Приезжай поскорее.
Джек положил трубку. Кен поднял глаза на Карин.
— Этот труп… — Он дрожал. — Нужно предупредить полицию.
— Пошевели мозгами, Кен! — воскликнула она. — Полиция? Но они захотят узнать, что ты здесь делал, если должен быть на приеме. Ты воображаешь, что тебе поверят, будто ты приехал помочь мне? Ты отдаешь себе отчет, что сделает мой сволочь папаша, если узнает, что мы были вдвоем в бунгало? Он настолько глуп, что думает, будто я еще девушка. Но не настолько, чтобы не понять, чем мы тут занимались. Ты потеряешь работу, а я бунгало. Никакой полиции! А теперь пошли!
Выпитое виски начало действовать. «Она права, — подумал Кен. — Не нужно полиции. Она правильно сказала, что это нас не касается. Пусть кто-нибудь другой найдет труп». Он понимал, что если Стернвуд узнает, что он был с Карин в постели, то не удовлетворится тем, что выбросит его за дверь, а добьется занесения его в черный спи-" сок. И он не сможет никогда работать в страховых компаниях. И потом, есть еще Бетти! Боже, в какую неприятность он влип!
— Пошли, — нетерпеливо сказала Карин.
Он шел за ней сквозь влажную ночную духоту. Она провела его почти до пляжа, затем они обогнули кусты. Кен даже не осмелился посмотреть в ту сторону, зная, какая чудовищная штука скрывается в них. Потом они еще немного прошли по пляжу и после того, как кусты закончились, повернули от берега. Обходя кусты, они наткнулись на мужчину, который шел в их сторону.
В лунном свете было видно, что он высокий, худой, бородатый, одет в потрепанные джинсы. На плече у него висела морская сумка. Длинные, до плеч, волосы и борода почти полностью скрывали его лицо, были видны только глаза и длинный тонкий нос.
Человек остановился.
— Добрый вечер, — сказал он. У Кена возникло неприятное ощущение, что человек его разглядывает.
— Салют, — ответила, улыбаясь, Карин. Кен почувствовал, что весь покрылся холодным потом, но попытался улыбнуться.
— Я ищу Педлер-Крик, — заявил мужчина. Кен на вид дал бы ему лет двадцать.
— Прямо, — объяснила Карин. — Примерно около мили.
Вслед за Кеном она обошла незнакомца, и они продолжили путь.
— Он нас узнает, — проговорил Кен.
— Этот тип? Он Даже самого себя не узнает, — презрительно произнесла Карин.
Кен обернулся. Бородатый стоял на том же месте и смотрел им вслед. Он поднял руку, потом повернулся и направился к колонии хиппи.
— Дальше иди сам, — сказала Карин, останавливаясь. — Твоя машина как раз за этими кустами.
Она подошла к нему и обняла за шею.
— Было хорошо, правда? При соприкосновении с ее горячими руками он сделал попытку освободиться.
— Это не должно больше повториться, — сказал он.
Она засмеялась.
— Так всегда говорят, но потом опять продолжают.
Она ласково коснулась пальцами его щек и, повернувшись, побежала по песку к морю.
Глава 2
Собрание закончилось в 16.45. Когда ушли последние из родителей, к нему подошел директор школы Генри Брайн.
— Боюсь, вы разочарованы, мистер Брэндон, — сказал он, — но могу вас уверить, что, по сути дела, это большой успех. Я знаю этих людей. Они не любят собраний. Поэтому так мало и пришло. И то, что их оказалось тридцать четыре, великолепно. Эти люди будут вашими агитаторами. Они везде будут кричать, что все сделали для своих детей. Здесь, в Сикомбе, все знают друг друга. Подождите немного… и у вас будет много работы.
Кен поблагодарил Брайна за содействие, пожал ему руку и вместе с Карин вышел на улицу.
— Надеюсь, директор прав, — сказал он. — Но все-таки мне кажется, что мы потерпели фиаско.
— Думаю, он знает, что говорит, — ответила Карин. — Вполне возможно, что он прав.
Он посмотрел на нее. Они оба решили, что на собрании должны предстать в самом лучшем виде. Карин надела простое зеленое платье, на нем был голубой пиджак из легкой ткани и серые брюки. Пиджак был куплен недавно. Пуговицы в виде мячей для гольфа придавали ему особый шик. Они стояли под ярким солнцем, и он думал, что Карин прекрасна.
Шесть предыдущих дней прошли быстро. Алекс Хаймс, коммерческий директор, навестил их. Кен тайно порадовался, когда Хаймс униженно спросил Карин, понравились ли ей пишущая машинка и кондиционер. Карин явно обращалась с ним как со слугой и демонстративно продолжала печатать.
Ожидая воскресенья, Кен посетил магазины и лавочки на Сивью-роуд, чтобы представиться и предложить страховки от пожара и несчастных случаев. Он не ждал ничего в деловом плане, так как все владельцы магазинов были уже застрахованы, а просто хотел завязать контакты и установить хорошие отношения. Его принимали благожелательно. Многие торговцы сказали ему, что им будет гораздо удобнее застраховаться в Парадизе, когда истечет срок действующих полисов, и они об этом сообщат.
Кен совсем не видел Карин, которая занималась приведением в порядок дел, печатанием писем, ответами на запросы и вопросы, которые задавали посетители. В некотором смысле он ожидал воскресенья с нетерпением и сожалел, что ему так мало приходится с ней общаться. Карин возбуждала его, и он все время думал о ней, особенно ночью.
Закрыв контору в пятницу вечером, субботу он посвятил работе в саду, потом они с Бетти сходили в кино и закончили вечер ужином в ресторане.
Его постоянно сверлила мысль: чем занимается Карин? Она сказала ему, что проведет вторую половину субботы на яхте отца. «Такая скука! Друзья отца — пустомели! Может, удастся найти повод и удрать…"
Он проводил Бетти в воскресенье утром. Она снова настаивала, чтобы он приехал в Форт-Лодердейл сразу же, как только освободится. Он уверил ее, что так и сделает.
Сейчас, после собрания, он с разочарованием констатировал, что может приехать туда вовремя. Это означало, что придется общаться со своими родственничками до полуночи.
Карин вдруг спросила:
— Вы свободны?
Он удивленно посмотрел на нее:
— Да, конечно. А почему вы спрашиваете?
— Я просто спросила. Мне кажется, что у вас назначена встреча. Вы не спешите? Сердце Кена забилось изо всех сил.
— Я не спешу. У меня действительно встреча, но в шесть часов. Я могу быть вам полезен?
— Я только что обставила себе домик на пляже, и нужно повесить гардины. Вы способны сделать это?
— В этом плане мне нет равных. Бунгало?
У вас есть на пляже бунгало?
— Специально для уик-эндов. Там я провожу ночь после того, как отделываюсь от папы и его приятелей. Там замечательно, но нужно подниматься наверх.
Они посмотрели друг на друга. Кен колебался. Перед ним замигал красный свет. Он думал о Бетти и о том, что следует найти предлог и отправиться на это унылое сборище, но в голову ничего не приходило. Карин смотрела на него и явно предлагала себя с провокационной улыбкой на полных губах.
— Может быть, вы зайдете как-нибудь в другой раз? — спросила она.
Огонек стал зеленым.
— Я буду счастлив помочь вам, — сказал он охрипшим голосом. — А инструменты? Может быть, мне заехать домой, чтобы…
— У меня есть все, что нужно, — ответила она. — Поехали.
Они сели в машину Кена.
— Какое свинство! — возмутилась она, усаживаясь рядом с ним. — На последней неделе меня в третий раз остановили за превышение скорости, и полицейские отобрали у меня права на месяц. Вчера вечером я была вынуждена взять такси, чтобы доехать до бунгало.
— Полицейские здесь суровые, — сказал Кен, включая зажигание. — Куда едем?
— Педлер-Крик. Знаете? Кен удивился:
— Но это же колония хиппи.
— Да. Мое бунгало примерно в восьмистах метрах от них. Когда мне скучно, я хожу к ним, или они приходят ко мне. — Она засмеялась. — Они мне нравятся.
— Опасное место.
— Прекрасное!
Кен притормозил у выезда на шоссе и влился в поток машин. Он не переставал себя упрекать. Он должен был ехать в Форт-Лодердейл, но, когда наступил решающий момент, повернул в противоположную сторону.
От сознания того, что Карин рядом с ним, он не находил слов. Сердце билось изо всех сил, руки на руле стали влажными.
Карин расслабилась, не шевелилась. Скрестив длинные ноги, она вполголоса напевала. Мили через четыре она сказала:
— Следующий поворот налево.
Кен притормозил, включил указатель поворота и свернул на узкую песчаную дорогу, которая вела к морю.
— Поставьте машину там, — сказала она. — Дальше пойдем пешком. Это недалеко.
Он поставил машину в тени под деревьями, и они оба вышли из нее. Послеполуденное солнце еще припекало. Пока он закрывал машину, Карин по узенькой песчаной тропинке пошла в кусты. Мгновение он колебался, глядя на покачивание полных бедер. Карин его возбуждала необыкновенно.
Невдалеке были слышны крики, звуки гитары и удары барабана. Колония хиппи самовыражалась. Эта часть песчаного пляжа была пустынна. Жители Парадиз-Сити держались подальше от этого места.
Кен пошел за ней. Некоторое время она шла через густой кустарник и заросли цветов. Он чувствовал, как учащенно бьется его сердце, и отбросил всякую осторожность. Он знал, что изменит Бетти. Следуя за Карин, он пытался успокоить себя тем, что большинство мужчин неверны женам.
Разумеется, он любит Бетти. Никакая другая женщина не сможет ее заменить, но шагающая впереди девушка невероятно его возбуждала. Бетти никогда об этом не узнает.
Они вышли на полянку, где стояло маленькое бунгало с крылечком.
— Вот оно, — сказала Карин. Он поднялся с ней по трем ступенькам, она достала из сумочки ключ и открыла дверь. Они вместе вошли в большую комнату. Она закрыла дверь.
Работал кондиционер. Шторы были опущены, в комнате были полумрак и приятная прохлада.
Он стоял рядом с ней и осматривался. Комната была меблирована просто и комфортабельно: большое канапе, три удобных кресла, телевизор, бар, овальный стол, четыре стула, в углу гигантская кровать.
Кен неуверенно сказал:
— Неплохо… Так, теперь за работу. Что я должен сделать? Она захохотала.
— Ладно, Кен! Вы так же, как и я, прекрасно знаете, что никакой работы нет.
Она расстегнула змейку платья и сбросила его к ногам.
На ней были только маленькие беленькие трусики. Она протянула к нему руки.
* * *
Кен проснулся сразу же, разбуженный угрызениями совести. Было темно. Некоторое время он не соображал, где находится. Думал, дома, в постели рядом с Бетти, потом все вспомнил.Уже вечер!
Он ощупью нашел выключатель у изголовья и зажег свет. Голая Карин лежала рядом. Ее длинные ноги были широко раскинуты, а руки лежали на груди. Она открыла глаза в тот момент, когда Кен уже спускал ноги с постели и намеревался встать.
Он посмотрел на часы. Было 20.20.
Карин полностью его опустошила. Даже в самых безумных эротических мечтах он никогда не представлял, что женщина может делать с ним то, что сделала с ним Карин. Желание обладать ею совершенно исчезло. Он смотрел на часы и думал только о том, как объяснить опоздание Бетти.
— Смотри, который час! — воскликнул он. — Мне нужно уезжать.
— Не кипятись, — сказала она нежно и лениво. — Было хорошо?
Кен неловко одевался.
Он сошел с ума. Лежавшая на кровати Карин внушала ему отвращение. Она стоит не больше, чем низкопробная шлюха.
Нужно успеть в Форт-Лодердейл до начала этого дурацкого фейерверка!
— Мне нужно идти! Меня ждет жена!
Она принялась смеяться, откинув голову назад.
— Ладно, иди!
Кен оделся. Он испытывал к ней чуть ли не ненависть. Он направился к двери.
— Кен!
Холодок в ее голосе остановил его.
— Ты не сказал мне до свидания. Он посмотрел на нее:
— Я не должен был делать этого. Мы потеряли голову.
Она выскользнула из постели и подошла к нему. Ее нагота нисколько не действовала на него.
— Никогда не следует сожалеть, Кен, — сказала она. — Нужно не упускать никакой возможности и ни о чем не сожалеть.
Он ее почти не слушал. Единственной его мыслью было добраться до Форт-Лодердейла.
— Я должен идти!
— Темно. Ты думаешь, что найдешь машину? Подожди.
Она прошла по комнате и вытащила из шкафа мощный электрический фонарь.
— Тебе он понадобится.
Отдав фонарь, она пальцами поласкала его.
— Ты замечательный любовник.
Он не обратил на это никакого внимания. Схватив фонарь, выскочил из бунгало и побежал по тропинке через кусты. Его единственной мыслью было попасть в Форт-Лодердейл.
На полдороге к машине Кен вдруг почувствовал трупный запах. Он передернулся и остановился. Вначале он подумал о сдохшем животном. Осветив дорожку фонарем, он медленно продолжил путь. Запах усиливался. К горлу подступила тошнота.
Кен замедлил шаг. Фонарь высветил тело, распростертое на тропинке. Сердце застучало, во рту пересохло. Он широко раскрыл глаза и в ужасе остановился.
Девушка была голая и вся выпотрошена. Рядом с ней в луже крови лежали ее внутренности.
Кен закрыл глаза и повернул назад. Его охватил ужас. Он остановился, и его вырвало. Некоторое время он стоял неподвижно, по лицу тек пот. Потом медленно, шатаясь он вернулся в бунгало.
Кен открыл дверь и вошел в комнату. Карин уже была в халате. Когда он вошел, она обернулась. Увидев его бледное лицо, она обеспокоенно спросила:
— Что с тобой?
Ее суховатый тон помог Кену прийти в себя.
— Там девушка… Мертвая! Боже! Такое мог сделать только сумасшедший! — Он рухнул в кресло. — Он ее выпотрошил! Это ужасно!
Она наклонилась к нему:
— Послушай, о чем ты говоришь?
— Ты разве не слышала? — завопил он. — Там мертвая девушка! Нужно предупредить полицию!
Посмотрев на его лицо, покрытое потом, Карин подошла к бару, налила в стакан скотча и протянула ему.
Он жадно выпил, вздрогнул и выронил стакан на ковер.
— Возьми себя в руки! — сухо сказала она. — Подумаешь, мертвая девушка! Это тебя не касается. Меня тоже. Какое нам до этого дело? Иди к машине!
— Я не могу вернуться к машине! — воскликнул он. — Я не могу пройти рядом с… Это ужасно! Это слишком жутко!
— Иди по пляжу. Это не намного дальше. Она подошла к шкафу, сняла халат и надела купальник.
— Я тебя провожу.
Кен посмотрел на часы. Было 20.45.
— Слишком поздно! Я не успею в Форт-Лодердейл.
— Возьми себя в руки! Позвони жене и скажи, что сломалась машина, и поезжай домой. Она подняла стакан и налила виски.
— Пошли, пошли.
Он выпил, несколько взбодрился, взял телефон, который она сунула ему в руки, поколебался какое-то мгновение и набрал номер своего свояка. После паузы в трубке послышалось:
— Алло?
— Джек?.. Это Кен.
— Привет, старина! — Джек был, по-видимому, пьян. — Мы ждем тебя. Почему ты задерживаешься?
— У меня поломка. Я в гараже, и мне ремонтируют сейчас машину.
— А… А что случилось?
— Черт его знает! Заглох мотор. Извини, Джек.
— Ты не можешь так поступить, Кен! Это наша годовщина! Великая дата, Кен! — Затем после паузы он продолжал:
— Если тут не все пьяны, я пошлю кого-нибудь к тебе на помощь. Где ты?
— На дороге. Послушай, Джек, как только починят машину, я к вам приеду. Может, это будет недолго. Объясни Бетти.
— Конечно, конечно. Скоро начнется фейерверк. Приезжай поскорее.
Джек положил трубку. Кен поднял глаза на Карин.
— Этот труп… — Он дрожал. — Нужно предупредить полицию.
— Пошевели мозгами, Кен! — воскликнула она. — Полиция? Но они захотят узнать, что ты здесь делал, если должен быть на приеме. Ты воображаешь, что тебе поверят, будто ты приехал помочь мне? Ты отдаешь себе отчет, что сделает мой сволочь папаша, если узнает, что мы были вдвоем в бунгало? Он настолько глуп, что думает, будто я еще девушка. Но не настолько, чтобы не понять, чем мы тут занимались. Ты потеряешь работу, а я бунгало. Никакой полиции! А теперь пошли!
Выпитое виски начало действовать. «Она права, — подумал Кен. — Не нужно полиции. Она правильно сказала, что это нас не касается. Пусть кто-нибудь другой найдет труп». Он понимал, что если Стернвуд узнает, что он был с Карин в постели, то не удовлетворится тем, что выбросит его за дверь, а добьется занесения его в черный спи-" сок. И он не сможет никогда работать в страховых компаниях. И потом, есть еще Бетти! Боже, в какую неприятность он влип!
— Пошли, — нетерпеливо сказала Карин.
Он шел за ней сквозь влажную ночную духоту. Она провела его почти до пляжа, затем они обогнули кусты. Кен даже не осмелился посмотреть в ту сторону, зная, какая чудовищная штука скрывается в них. Потом они еще немного прошли по пляжу и после того, как кусты закончились, повернули от берега. Обходя кусты, они наткнулись на мужчину, который шел в их сторону.
В лунном свете было видно, что он высокий, худой, бородатый, одет в потрепанные джинсы. На плече у него висела морская сумка. Длинные, до плеч, волосы и борода почти полностью скрывали его лицо, были видны только глаза и длинный тонкий нос.
Человек остановился.
— Добрый вечер, — сказал он. У Кена возникло неприятное ощущение, что человек его разглядывает.
— Салют, — ответила, улыбаясь, Карин. Кен почувствовал, что весь покрылся холодным потом, но попытался улыбнуться.
— Я ищу Педлер-Крик, — заявил мужчина. Кен на вид дал бы ему лет двадцать.
— Прямо, — объяснила Карин. — Примерно около мили.
Вслед за Кеном она обошла незнакомца, и они продолжили путь.
— Он нас узнает, — проговорил Кен.
— Этот тип? Он Даже самого себя не узнает, — презрительно произнесла Карин.
Кен обернулся. Бородатый стоял на том же месте и смотрел им вслед. Он поднял руку, потом повернулся и направился к колонии хиппи.
— Дальше иди сам, — сказала Карин, останавливаясь. — Твоя машина как раз за этими кустами.
Она подошла к нему и обняла за шею.
— Было хорошо, правда? При соприкосновении с ее горячими руками он сделал попытку освободиться.
— Это не должно больше повториться, — сказал он.
Она засмеялась.
— Так всегда говорят, но потом опять продолжают.
Она ласково коснулась пальцами его щек и, повернувшись, побежала по песку к морю.
Глава 2
В 20.30 в комнате инспекторов центрального комиссариата Парадиз-Сити царило спокойствие. Инспектор третьего класса Макс Джейкоби повторял в тишине фразы на французском языке:
— «Я хочу килограмм молока, но, малыш, молоко не продается по весу, оно меряется по объему».
Любой кретин это знает, думал Джейкоби, но, очень желая научиться говорить по-французски, он произносил эти фразы, взятые из учебника.
Страстным желанием Джейкоби было провести отпуск в Париже и пообщаться там с девушками.
В другом конце большой комнаты инспектор первого класса Том Лепски занимался отгадыванием кроссворда. Лепски, высокий худой мужчина, только что получил повышение. Он был искренне убежден, что стоит на правильном пути. Его тайным желанием было стать шефом полиции. На его столе зазвонил телефон. Лепски нахмурился и снял трубку.
— Инспектор Лепски, — произнес он официальным тоном и услышал в ответ:
— Нечего воображать, Лепски.
— А, это ты? Приятный сюрприз, — сказал он более мягко.
— Где ключи от моей машины? Лепски вздохнул и возвел глаза к потолку. Он был влюблен в свою жену, маленькую и властную женщину, но временами ему хотелось быть холостяком.
— Ключи от твоей машины? — спросил он раздраженно. — Я тебя не понимаю, дорогая.
— Ты взял ключи от моей машины! У меня встреча с Мари, а ключей нет.
Лепски выпрямился. Она искала ссоры.
— Но, Боже мой, зачем мне ключи от твоей машины! — воскликнул он.
— Бесполезно отрицать. Моих ключей нет на месте, где я их оставила. Ты их взял! Лепски постучал пальцами по столу.
— Я никогда не видел твоих проклятых ключей!
— Стыдись, Лепски! Что за грубость! Ключи исчезли! И взял их ты!
Лепски надул щеки и сымитировал звук паровоза.
— Не издавай таких звуков по телефону, — прервала его Кэрол.
Лепски глубоко вздохнул.
— Извини, — сказал он сквозь зубы. — Я не знаю, где твои прок… ключи. Ты их хорошо искала?
Голос Кэрол поднялся на один тон.
— Хорошо ли я искала?
Джейкоби отложил свой учебник. Он часто слышал, как Лепски разговаривает с женой по телефону. Это был еще тот номер.
— Именно это я и сказал. — Лепски переходил теперь в атаку. — Ты посмотрела под подушкой? Во всех своих сумках?
— Лепски, мои ключи исчезли. Это ты их взял.
Лепски засмеялся.
— Послушай, дорогая, зачем мне твои дурацкие ключи?
— Не ругайся! Ты берешь вещи, потом их теряешь!
Лепски грустно покачал головой. Временами Кэрол слишком поспешно приходила к глупым выводам.
— Послушай, дорогая, поищи еще. Ты их непременно найдешь. Правда, поищи…
Он сунул руку в карман пиджака, чтобы достать сигареты. Пальцы коснулись металла. Он вздрогнул, будто наткнулся на раскаленное железо.
Джейкоби внимательно наблюдал.
— Я искала везде! — вопила Кэрол. Даже Джейкоби это было слышно. Лепски вытащил ключи из кармана, изумленно посмотрел на них, тихо застонал и поспешил их спрятать.
— Ладно, согласен, дорогая, — сказал он вдруг ласково. — Ты потеряла ключи от машины… Такое бывает. Сделай вот что. Возьми такси туда и обратно. Я вернусь домой и найду их. Что ты на это скажешь?
— Такси?
— Да… конечно. Я все тебе оплачу. Развлекайся.
— Лепски! Теперь я точно знаю, что ты нашел их в своем кармане! Кэрол бросила трубку.
В комнате наступила тишина. Так как представление было закончено, Джейкоби вернулся к своему учебнику.
Лепски, уставившись в пустоту, думал, куда бы спрятать ключи, когда он вернется домой. Надо отыскать такое место, чтобы Кэрол поверила, будто сама туда их засунула.
Потом зазвонил телефон на столе Джейкоби.
— Джейкоби слушает, — ответил он быстро. Хриплый мужской голос произнес:
— Я не буду повторять дважды, курица, собери остатки своих мозгов и внимательно слушай.
— Кто у телефона? — спросил Джейкоби, озлобляясь.
— Я тебе сказал слушать! Есть труп для тебя. В Педлер-Крик. Первый кустарник на спуске к пляжу.
Трубку повесили.
Изумленный Джейкоби посмотрел на Лепски и передал содержание разговора.
— Возможно, это шутка, — заключил он. Лепски, как всегда полный амбиций, взял трубку и вызвал службу связи.
— Гарри! Кто у нас патрулирует в секторе Педлер-Крик?
— Шестая машина. Стив и Джо.
— Скажи им, пусть прочешут первый кустарник на спуске к песчаному пляжу недалеко от Педлер-Крик, да побыстрее.
— Что они должны найти?
— Труп, — ответил Лепски. — Может быть, это шутка, но пусть поищут.
Он положил трубку, зажег сигарету, потом поднялся.
— Составь рапорт, Макс, — сказал он. — Надеюсь, что Стив позвонит прежде, чем мы предупредим шефа.
Пока Джейкоби отстукивал на пишущей машинке рапорт, Лепски кружил по комнате. Он был похож на охотничью собаку на поводке.
Через двадцать минут зазвонил телефон.
— Это Стив. Грязное дело: выпотрошена девушка. Явное убийство.
— Оставайся на месте, Стив, я беру дело в свои руки.
В 21.15 четыре полицейские машины мчались по направлению к Педлер-Крик. Шеф полиции Террелл, сержант Джо Беглер, сержант Фред Хесс из уголовной бригады, Лепски и три других инспектора прибыли первыми.
Затем появились доктор Лоуис, полицейский врач, и два санитара «скорой помощи». Полицейский фотограф, сдерживая отвращение, сделал снимки, затем бросился в кусты, его вырвало.
После короткого совещания труп наконец увезли. Террелл подошел к доктору.
— Что вы об этом думаете, док? — спросил он.
— Ее оглушили, раздели и выпотрошили. Это произошло не более двух часов назад. Точнее скажу после вскрытия.
Террелл, коренастый седой мужчина с квадратной челюстью, произнес:
— Присылайте заключение как можно быстрее.
Он повернулся к Хессу, маленькому толстяку:
— Занимайся этим ты, Фред. Я возвращаюсь в комиссариат. Постарайся узнать, кто она.
Потом Террелл сделал знак Беглеру и вернулся к машине.
Хесс обратился к Лепски:
— Бери Дасти и иди поговори с хиппи. Постарайся узнать, из их ли она компании. Терри даст фото. Попроси у него.
Лепски отправился на поиски Терри Дауна, полицейского фотографа. Он нашел его сидящим на песке. Тот сжимал голову руками и стонал.
Даун, молодой, но очень хороший фотограф, работал в полиции только шесть месяцев. Дрожащей рукой он протянул Лепски три фотографии лица девушки.
— Боже! Какой ужас…
— Ты не видел худшего, — ответил ему Лепски.
При свете луны он рассмотрел фотографию. Девушка не была красивой: худое лицо, жесткий рот. Очевидно, она повидала немало в своей жизни и прошла огонь, воду и медные трубы.
Подошел Дасти Лукас, инспектор третьего класса. Ему было примерно лет двадцать пять, внушительная фигура, расплющенное лицо боксера, каковым он и был: лучший тяжеловес в команде полиции.
— Пошли, Дасти, — сказал Лепски, усаживаясь в машину.
Дасти сел рядом с ним. Они ехали по твердому белому песку, пока не заметили огней лагеря. Лепски остановил машину.
— Дальше пойдем пешком.
Раздавались слабые звуки гитары. Кто-то пел.
— О чем только думает мэр города Хедли, — пробурчал Лепски. — Пора бы освободить город от этого сброда.
— Нужно же им где-то жить, — здраво заметил Дасти. — Лучше уж здесь, чем в городе.
Лепски презрительно хрюкнул. Он быстро подошел к группе человек из пятидесяти, расположившихся на песке вокруг большого костра. Им было от пятнадцати до двадцати пяти лет. Большинство мужчин носили бороду, у некоторых были волосы до плеч. Девушки также походили друг на друга: почти все в джинсах, в майках, с грязными длинными лохмами.
Пел высокий худой мужчина. Борода и волосы практически закрывали все его лицо, закрывали так, что трудно было сказать, красив он или нет. Он заметил инспекторов почти сразу же, как они появились из темноты, и прекратил пение. Он сидел на ящике из-под апельсинов. Вслед за ним в сторону полицейских устремилась еще сотня глаз. Откуда-то из темноты донесся голос:
— Фараоны!
После долгой паузы высокий положил гитару, обошел сидевших хиппи и остановился перед Лепски.
— Я руковожу этим лагерем. Меня зовут Чет Мисколо, — заявил он. — Что-нибудь не в порядке?
— В некотором роде, — сказал Лепски. — Инспектор Лепски, а это инспектор Лукас. Мисколо кивнул. Дасти ответил тем же.
— Так в чем же дело?
Лепски протянул ему три фото:
— Ты ее знаешь?
Мисколо взглянул на фото, потом на Лепски:
— Конечно. Это Дженни Бендлер. Похоже, она мертва.
По группе хиппи прошел шорох. Они все поднялись.
— Точно, — сказал Лепски. — Убита и выпотрошена.
Новый вздох прошел по толпе. Мисколо вернул фото.
— Она прибыла вчера вечером, — объяснил он. — Сказала, что останется на несколько дней. Ее ждала работа в Майами. — Он обтер рот ладонью. — Жаль. Она показалась нам приятной девушкой.
В его голосе чувствовалось сожаление, и наблюдавший за ним Лепски почувствовал, что он говорит искренне.
— Расскажи все, что ты о ней знаешь, Чет. Чувствуя возникшее в группе напряжение, Лепски уселся на песок и принял непринужденную позу. Дасти последовал его примеру и, устроившись неподалеку от машины, вытащил блокнот. Они все сделали правильно. Группа, немного поколебавшись, тоже расселась на песке.
Запах жареных сосисок несколько смутил инспекторов.
— Хотите сосиску? — спросил Мисколо, садясь рядом с Лепски.
— Давайте, — ответил Лепски.
Толстая девушка подцепила две сосиски со стоящей на огне сковороды, завернула в бумагу и протянула Лепски.
— Ему не надо, — сказал Лепски, показывая на Дасти, так как не хотел, чтобы его блокнот был в жирных пятнах. — Он и так слишком толст. Хиппи рассмеялись, и напряжение спало. Дасти сделал гримасу, а Лепски откусил кусок сосиски и принялся жевать.
— «Я хочу килограмм молока, но, малыш, молоко не продается по весу, оно меряется по объему».
Любой кретин это знает, думал Джейкоби, но, очень желая научиться говорить по-французски, он произносил эти фразы, взятые из учебника.
Страстным желанием Джейкоби было провести отпуск в Париже и пообщаться там с девушками.
В другом конце большой комнаты инспектор первого класса Том Лепски занимался отгадыванием кроссворда. Лепски, высокий худой мужчина, только что получил повышение. Он был искренне убежден, что стоит на правильном пути. Его тайным желанием было стать шефом полиции. На его столе зазвонил телефон. Лепски нахмурился и снял трубку.
— Инспектор Лепски, — произнес он официальным тоном и услышал в ответ:
— Нечего воображать, Лепски.
— А, это ты? Приятный сюрприз, — сказал он более мягко.
— Где ключи от моей машины? Лепски вздохнул и возвел глаза к потолку. Он был влюблен в свою жену, маленькую и властную женщину, но временами ему хотелось быть холостяком.
— Ключи от твоей машины? — спросил он раздраженно. — Я тебя не понимаю, дорогая.
— Ты взял ключи от моей машины! У меня встреча с Мари, а ключей нет.
Лепски выпрямился. Она искала ссоры.
— Но, Боже мой, зачем мне ключи от твоей машины! — воскликнул он.
— Бесполезно отрицать. Моих ключей нет на месте, где я их оставила. Ты их взял! Лепски постучал пальцами по столу.
— Я никогда не видел твоих проклятых ключей!
— Стыдись, Лепски! Что за грубость! Ключи исчезли! И взял их ты!
Лепски надул щеки и сымитировал звук паровоза.
— Не издавай таких звуков по телефону, — прервала его Кэрол.
Лепски глубоко вздохнул.
— Извини, — сказал он сквозь зубы. — Я не знаю, где твои прок… ключи. Ты их хорошо искала?
Голос Кэрол поднялся на один тон.
— Хорошо ли я искала?
Джейкоби отложил свой учебник. Он часто слышал, как Лепски разговаривает с женой по телефону. Это был еще тот номер.
— Именно это я и сказал. — Лепски переходил теперь в атаку. — Ты посмотрела под подушкой? Во всех своих сумках?
— Лепски, мои ключи исчезли. Это ты их взял.
Лепски засмеялся.
— Послушай, дорогая, зачем мне твои дурацкие ключи?
— Не ругайся! Ты берешь вещи, потом их теряешь!
Лепски грустно покачал головой. Временами Кэрол слишком поспешно приходила к глупым выводам.
— Послушай, дорогая, поищи еще. Ты их непременно найдешь. Правда, поищи…
Он сунул руку в карман пиджака, чтобы достать сигареты. Пальцы коснулись металла. Он вздрогнул, будто наткнулся на раскаленное железо.
Джейкоби внимательно наблюдал.
— Я искала везде! — вопила Кэрол. Даже Джейкоби это было слышно. Лепски вытащил ключи из кармана, изумленно посмотрел на них, тихо застонал и поспешил их спрятать.
— Ладно, согласен, дорогая, — сказал он вдруг ласково. — Ты потеряла ключи от машины… Такое бывает. Сделай вот что. Возьми такси туда и обратно. Я вернусь домой и найду их. Что ты на это скажешь?
— Такси?
— Да… конечно. Я все тебе оплачу. Развлекайся.
— Лепски! Теперь я точно знаю, что ты нашел их в своем кармане! Кэрол бросила трубку.
В комнате наступила тишина. Так как представление было закончено, Джейкоби вернулся к своему учебнику.
Лепски, уставившись в пустоту, думал, куда бы спрятать ключи, когда он вернется домой. Надо отыскать такое место, чтобы Кэрол поверила, будто сама туда их засунула.
Потом зазвонил телефон на столе Джейкоби.
— Джейкоби слушает, — ответил он быстро. Хриплый мужской голос произнес:
— Я не буду повторять дважды, курица, собери остатки своих мозгов и внимательно слушай.
— Кто у телефона? — спросил Джейкоби, озлобляясь.
— Я тебе сказал слушать! Есть труп для тебя. В Педлер-Крик. Первый кустарник на спуске к пляжу.
Трубку повесили.
Изумленный Джейкоби посмотрел на Лепски и передал содержание разговора.
— Возможно, это шутка, — заключил он. Лепски, как всегда полный амбиций, взял трубку и вызвал службу связи.
— Гарри! Кто у нас патрулирует в секторе Педлер-Крик?
— Шестая машина. Стив и Джо.
— Скажи им, пусть прочешут первый кустарник на спуске к песчаному пляжу недалеко от Педлер-Крик, да побыстрее.
— Что они должны найти?
— Труп, — ответил Лепски. — Может быть, это шутка, но пусть поищут.
Он положил трубку, зажег сигарету, потом поднялся.
— Составь рапорт, Макс, — сказал он. — Надеюсь, что Стив позвонит прежде, чем мы предупредим шефа.
Пока Джейкоби отстукивал на пишущей машинке рапорт, Лепски кружил по комнате. Он был похож на охотничью собаку на поводке.
Через двадцать минут зазвонил телефон.
— Это Стив. Грязное дело: выпотрошена девушка. Явное убийство.
— Оставайся на месте, Стив, я беру дело в свои руки.
В 21.15 четыре полицейские машины мчались по направлению к Педлер-Крик. Шеф полиции Террелл, сержант Джо Беглер, сержант Фред Хесс из уголовной бригады, Лепски и три других инспектора прибыли первыми.
Затем появились доктор Лоуис, полицейский врач, и два санитара «скорой помощи». Полицейский фотограф, сдерживая отвращение, сделал снимки, затем бросился в кусты, его вырвало.
После короткого совещания труп наконец увезли. Террелл подошел к доктору.
— Что вы об этом думаете, док? — спросил он.
— Ее оглушили, раздели и выпотрошили. Это произошло не более двух часов назад. Точнее скажу после вскрытия.
Террелл, коренастый седой мужчина с квадратной челюстью, произнес:
— Присылайте заключение как можно быстрее.
Он повернулся к Хессу, маленькому толстяку:
— Занимайся этим ты, Фред. Я возвращаюсь в комиссариат. Постарайся узнать, кто она.
Потом Террелл сделал знак Беглеру и вернулся к машине.
Хесс обратился к Лепски:
— Бери Дасти и иди поговори с хиппи. Постарайся узнать, из их ли она компании. Терри даст фото. Попроси у него.
Лепски отправился на поиски Терри Дауна, полицейского фотографа. Он нашел его сидящим на песке. Тот сжимал голову руками и стонал.
Даун, молодой, но очень хороший фотограф, работал в полиции только шесть месяцев. Дрожащей рукой он протянул Лепски три фотографии лица девушки.
— Боже! Какой ужас…
— Ты не видел худшего, — ответил ему Лепски.
При свете луны он рассмотрел фотографию. Девушка не была красивой: худое лицо, жесткий рот. Очевидно, она повидала немало в своей жизни и прошла огонь, воду и медные трубы.
Подошел Дасти Лукас, инспектор третьего класса. Ему было примерно лет двадцать пять, внушительная фигура, расплющенное лицо боксера, каковым он и был: лучший тяжеловес в команде полиции.
— Пошли, Дасти, — сказал Лепски, усаживаясь в машину.
Дасти сел рядом с ним. Они ехали по твердому белому песку, пока не заметили огней лагеря. Лепски остановил машину.
— Дальше пойдем пешком.
Раздавались слабые звуки гитары. Кто-то пел.
— О чем только думает мэр города Хедли, — пробурчал Лепски. — Пора бы освободить город от этого сброда.
— Нужно же им где-то жить, — здраво заметил Дасти. — Лучше уж здесь, чем в городе.
Лепски презрительно хрюкнул. Он быстро подошел к группе человек из пятидесяти, расположившихся на песке вокруг большого костра. Им было от пятнадцати до двадцати пяти лет. Большинство мужчин носили бороду, у некоторых были волосы до плеч. Девушки также походили друг на друга: почти все в джинсах, в майках, с грязными длинными лохмами.
Пел высокий худой мужчина. Борода и волосы практически закрывали все его лицо, закрывали так, что трудно было сказать, красив он или нет. Он заметил инспекторов почти сразу же, как они появились из темноты, и прекратил пение. Он сидел на ящике из-под апельсинов. Вслед за ним в сторону полицейских устремилась еще сотня глаз. Откуда-то из темноты донесся голос:
— Фараоны!
После долгой паузы высокий положил гитару, обошел сидевших хиппи и остановился перед Лепски.
— Я руковожу этим лагерем. Меня зовут Чет Мисколо, — заявил он. — Что-нибудь не в порядке?
— В некотором роде, — сказал Лепски. — Инспектор Лепски, а это инспектор Лукас. Мисколо кивнул. Дасти ответил тем же.
— Так в чем же дело?
Лепски протянул ему три фото:
— Ты ее знаешь?
Мисколо взглянул на фото, потом на Лепски:
— Конечно. Это Дженни Бендлер. Похоже, она мертва.
По группе хиппи прошел шорох. Они все поднялись.
— Точно, — сказал Лепски. — Убита и выпотрошена.
Новый вздох прошел по толпе. Мисколо вернул фото.
— Она прибыла вчера вечером, — объяснил он. — Сказала, что останется на несколько дней. Ее ждала работа в Майами. — Он обтер рот ладонью. — Жаль. Она показалась нам приятной девушкой.
В его голосе чувствовалось сожаление, и наблюдавший за ним Лепски почувствовал, что он говорит искренне.
— Расскажи все, что ты о ней знаешь, Чет. Чувствуя возникшее в группе напряжение, Лепски уселся на песок и принял непринужденную позу. Дасти последовал его примеру и, устроившись неподалеку от машины, вытащил блокнот. Они все сделали правильно. Группа, немного поколебавшись, тоже расселась на песке.
Запах жареных сосисок несколько смутил инспекторов.
— Хотите сосиску? — спросил Мисколо, садясь рядом с Лепски.
— Давайте, — ответил Лепски.
Толстая девушка подцепила две сосиски со стоящей на огне сковороды, завернула в бумагу и протянула Лепски.
— Ему не надо, — сказал Лепски, показывая на Дасти, так как не хотел, чтобы его блокнот был в жирных пятнах. — Он и так слишком толст. Хиппи рассмеялись, и напряжение спало. Дасти сделал гримасу, а Лепски откусил кусок сосиски и принялся жевать.