Чейз Джеймс Хэдли. В мертвом безмолвии

Глава 5

   Гастингс, баюкая посиневшую правую руку, сидел на стуле в углу.
   – Не пускайте слюни, – раздраженно сказал Калверт, наливая ему стакан виски.
   – Спасибо, – Гастингс взял стакан левой рукой.
   – Так-то лучше. Хорошая порция выпивки снимает любые стрессы. Такова моя философия. Помните об этом, приятель.
   Калверт разрядил пистолет Рода и швырнул его на стол. Гастингс вздрогнул.
   – Откуда у вас такой страх перед оружием? Попадали раньше в перестрелки?
   – Терпеть его не могу, – вымолвил Гастингс.
   – А мне только что показалось: вы хотели поднять эту штуку с пола.
   – Это произошло помимо моей воли. Я ничего не соображаю… Можете верить, можете не верить, но я никогда не смогу направить оружие на человека.
   – Где Род взял ключи от моей двери?
   – Не знаю, – Гастингс пожал плечами.
   – Значит, вы сделали по восковому отпечатку всего один ключ?
   – Совершенно верно. Всего один.
   – Почему Род так интересуется этой распиской?
   – Не имею понятия, – лицо Гастингса дрогнуло.
   – Хорошо, не буду давить на вас. Но одну вещь вы наверняка знаете. Откуда Род узнал, что расписка хранится в моей квартире?
   – Я сам сказал ему об этом, – Гастингс понуро опустил голову.
   – Выходит, вы сообщники?
   – По крайней мере, я так думал, но… – в голосе Гастингса прозвучала горечь.
   – Теперь вы пытаетесь обмануть друг друга?
   – Он пытается.
   – Сколько же может стоить этот кусочек бумажки? – Калверт коснулся кармана, в котором лежала расписка.
   Глаза Гастингса сверкнули, но голос остался прежним – печальным и безнадежным.
   – Точно не скажу, но сумма велика.
   – А какова будет ваша доля?
   – Не понимаю, что вы имеете в виду.
   – Сколько вы думаете сорвать, владея этой распиской?
   Гастингс колебался недолго и не без труда выдавил из себя:
   – Я рассчитывал тысяч на двадцать пять. Для меня это большие деньги. Но сейчас я соглашусь и на пятнадцать. Десятью тысячами я бы пожертвовал, – он многозначительно посмотрел на Калверта.
   – Кто же обещал вам эти деньги? Род?
   Гастингс, глядя в потолок, не проронил ни слова.
   – Тут есть один нюанс, – продолжал Калверт. – Если Роду действительно нужна расписка, ему-то какая разница, кому платить – мне или вам. А ведь расписка у меня.
   Гастингс глянул на Калверта так, словно видел впервые. Но ответ его прозвучал весьма неубедительно:
   – Вы же ничего не знаете об этом деле. Что это за расписка, почему она стоит такие деньги…
   – Зачем мне это! – фыркнул Калверт. – Хватит того, что я знаю, сколько она стоит.
   – Это несправедливо! – воскликнул Гастингс. – Я столько пережил, столько сделал… И если мне ничего не достанется… – он не закончил.
   – Продолжайте, – ухмыльнулся Калверт. – Что будет, если вам ничего не достанется?
   – Больше я ничего не скажу. Можете взять расписку себе, – с горечью сказал он. – Берите ее и получайте деньги. Мне теперь все равно.
   – Мне эти деньги не нужны. Но и вы с Родом ничего не получите.
   – Как же вы поступите с распиской?
   – Пока не знаю.
   – Если вы не захотите с ней расстаться, то заработаете крупные неприятности, – в голосе Гастингса послышалась угроза. – За распиской идет охота.
   – Я понял это. Недаром ко мне врываются в квартиру, выслеживают в городе, а один коротко остриженный тип даже напал на меня в баре.
   У Гастингса вырвался сдавленный крик, настороживший Калверта.
   – Я не хочу знать о нем, – Гастингс был растерян и бледен. – Он убийца.
   – Рассказывайте все подробно, – резко сказал Калверт. – Откуда вам это известно?
   – Он убил человека прямо у меня на глазах.
   Глубокий страх исказил его лицо. Морщины сразу стали глубже, глаза запали, углы рта опустились. Калверт с жалостью наблюдал за ним, но, вспомнив о Плайере, почувствовал холодок, пробежавший по спине. Образ коротко остриженного типа сразу приобрел для него зловещую окраску.
   В это время зазвонил телефон.
   – Выпейте что-нибудь, – предложил Калверт Гастингсу, а сам снял телефонную трубку.
   – Мистер Калверт? – услышал он голос Люси Бостон. – Я хотела бы с вами увидеться.
   – Разве вы забыли, что я уехал в Филадельфию?
   – Нед все мне рассказал по телефону.
   – Это вы предупредили его о моей предполагаемой поездке?
   – Да.
   – Я был в этом заранее уверен.
   – Теперь мне все понятно. Нед сказал, что…
   – Кстати, как его здоровье? – перебил он девушку. – Если бы вы только слышали, как он вопил, заработав крошечную царапину.
   – Вас не назовешь добряком, – помолчав, сказала она.
   – Издержки плохого воспитания, ничего не поделаешь.
   – Я не об этом. Я о ране Неда.
   – Ах, да! Жуткая рана. Почти с дюйм величиной. Впрочем, я сам боюсь вида крови.
   – Вы зря иронизируете. Нед болен гемофилией. Любая рана может оказаться для него смертельной.
   Калверт долго молчал. Потом выдавил из себя:
   – К сожалению, я не испытываю к нему ни жалости, ни сострадания, которые так переполняют вас.
   – Не стоит язвить, мистер Калверт.
   Он ясно представил ее затуманенные горем карие глаза и пальцы, машинально откидывающие со лба прядь белокурых волос. Затем голос девушки стал настойчивее:
   – Мне нужно срочно увидеться с вами. Это очень важно. Не отказывайтесь.
   – Наоборот, я охотно встречусь с вами.
   – Тогда я жду вас через полчаса. До встречи.
   Калверт вернулся в гостиную и, очистив стол от бумаг, написал на пустом конверте: «Мистеру Гарри Калверту».
   Гастингс за его спиной жалобно произнес:
   – А что будет со мной? Вы заявите в полицию?
   – Это следовало бы сделать.
   На конверте Калверт вывел адрес рекламного бюро Чарльза Мэйера. Закончив эту несложную работу, он сказал взломщику:
   – Но я не сделаю это ради вашей больной матери.
   – В самом деле?
   – Я прощаю вас. И не в последнюю очередь из-за нашего старого студенческого братства.
   Гастингс встал. Минуту он колебался, а затем в знак благодарности протянул Калверту свою руку.
   – Я высоко ценю ваши добрые чувства, – сказал он.
   – Забудем о случившемся, – Калверт ответил на рукопожатие. – А теперь простимся.
   – Один совет на прощание. Я бы не стал держать эту расписку у себя дома.
   – Постараюсь найти для нее надежное место.
   – Я чувствую себя виноватым за то, что вовлек вас в столь опасное дело, – Гастингс сделал нерешительный жест рукой. – Но если вы передумаете воспользоваться распиской…
   – Я сообщу вам об этом. Прощайте.
   Когда Гастингс ушел, Калверт снова склонился над письменным столом. В подписанный конверт он вложил чистый лист бумаги, заклеил конверт и прилепил на него трехцентовую марку. Расписку он вложил в другой конверт и проделал с ним такую же процедуру. Затем вызвал лифт.
   – Хэлло, Макс.
   – Хэлло, мистер Калверт.
   – Ты помнишь того типа с девушкой, которые провожали меня?
   – Прекрасно помню.
   – Сегодня вечером он снова приходил. Ты не заметил его?
   – Нет. Может, он пришел раньше меня.
   – Возможно. Но ушел-то уже после восьми.
   – Не видел. Ведь он мог воспользоваться лестницей.
   – Наверное, так оно и было.
   Лифт опустился, и Макс предупредительно распахнул дверь.
   – У меня к тебе небольшая просьба, – Калверт достал второй конверт с квитанцией. – Пусть это полежит у тебя пару дней. А вот этот, – он достал первый конверт, с пустым бланком, – опусти в почтовый ящик.
   – Я рад исполнить любую вашу просьбу.
   – Ну вот и прекрасно. Только никому ни слова.

 

 
   Слуга Люси Бостон открыл Калверту дверь и принял пальто и шляпу. Гостиная, куда его провели, поражала воображение. Люси, улыбаясь, уже протягивала Гарри руку. Сидевший рядом с ней мужчина лишь кивнул и поправил складки на своих брюках.
   – Я рада видеть вас, мистер Калверт.
   На девушке было открытое коричневое платье из мягкой ткани.
   – А это Фрэнк Лазарус, – представила она мужчин. – Мистер Гарри Калверт.
   Мужчина встал и подал руку. Был он чуть полноват и невысок ростом, а вид имел интеллигентный. Этому во многом способствовали тяжелые очки в черепаховой оправе. Проницательно глянув на Калверта, он сказал:
   – Вы случайно не художник?
   – Отнюдь.
   – А вот Фрэнк художник, – вмешалась Люси. – Вы, должно быть, слышали о нем.
   – Боюсь, что нет.
   – В галерее моего отца завтра откроется его выставка. Вы знаете «Бостон Галери»? Большая экспозиция работ Фрэнка за последние пять лет.
   – Вы должны интересоваться картинами, Гарри, – сказал Фрэнк. – У вас хороший вкус. Я сужу об этом по вашему костюму.
   – Спасибо.
   – Могу вам предложить кое-что из моих последних работ. Я нуждаюсь в деньгах и стараюсь продать как можно больше картин. Разбогатев, я займусь бизнесом.
   – Хотите тоже открыть галерею? – вежливо поинтересовался Калверт.
   – Нет. Куплю магазин готовой одежды или бакалейную лавку.
   – Фрэнк говорит так перед каждой выставкой, – Люси встала. – Это его любимая шутка.
   – Это не шутка, – сказал Лазарус. – Это итог крушения моих жизненных планов. Надоело быть бедным, вот в чем причина.
   – Хватит, Фрэнк, – мягко возразила Люси.
   – Вот почему я заинтересовался вашим костюмом, Гарри, – как ни в чем не бывало продолжал Лазарус. – Как будущему бизнесмену мне потребуется деловой костюм. Приходите завтра на выставку. Может, что и купите.
   – Он действительно очень хороший художник, – рассмеялась Люси.
   – Я постараюсь придти.
   – Отлично. Буду вас ждать.
   Приобняв Люси за плечи и прижав ее к себе, он сказал:
   – Значит, до завтра.
   Когда он ушел, Люси сказала:
   – Лазарус очень талантливый художник… Забежал совсем неожиданно.
   Она уселась на кушетку, заложив ногу за ногу, и Калверт непроизвольно отметил их безупречную форму.
   – Завтра постараюсь зайти в галерею и полюбоваться его картинами.
   – Приходите в шесть. В это время соберется маленькая компания на коктейль.
   – Ради этого надену свой лучший костюм.
   Улыбка сбежала с ее лица, уступив место если не хмурому, то серьезному выражению.
   – Вы догадываетесь, почему я попросила вас придти сюда?
   – Конечно.
   – Я хочу узнать, у вас ли расписка, которую отец выдал Мартину Ван дер Боглю?
   – У меня. Ваш друг Род недавно пытался отобрать ее силой.
   – С его стороны это было глупо, – она покачала головой. – Но Нед такой романтик. Куда лучше было бы, если… – не выдержав пристального взгляда Калверта, она опустила глаза. – Нам лучше поговорить откровенно, мистер Калверт.
   – Давайте так и сделаем. Я весь внимание, мисс Бостон.
   – Отец уполномочил меня предложить за эту расписку двадцать пять тысяч.
   – Мало.
   – Тогда назовите свою цену, – глаза ее блеснули гневом.
   – Вы не разбираетесь в том, о чем говорите.
   – Я и не хочу в этом разбираться. Мне это не нравится.
   – Нередко приходится делать вещи, которые тебе не нравятся. Но при этом желательно разбираться в том, что ты делаешь. Говорю вам на основе своего опыта, – все это Калверт постарался сказать как можно мягче. – Вот и сюда я пришел без малейшего желания со своей стороны.
   – Зачем же вы это сделали? – с горечью произнесла Люси.
   – Я пришел на встречу со своей юностью. Вернее, с ее иллюзией.
   – Мне это ничуть не польстило.
   – Я льщу не вам, а себе.
   – Мистер Калверт, этот разговор не имеет смысла, – резко сказала девушка.
   – Это точно. Но мне он, представьте, приятен. Раньше я черпал удовольствия со дна бутылки. Это тоже нечто вроде иллюзии. Но когда бутылка пустеет, ты возвращаешься в суровую действительность.
   – Ваши интимные признания уводят нас от цели разговора.
   – Тогда берите быка за рога.
   – Вы готовы назвать свою цену? Какая сумма может удовлетворить вас?
   – Я еще не подсчитал. Во сколько, скажем, можно оценить удар Плайера? Или налет Гастингса? Или наглость Рода, размахивающего пистолетом перед моим лицом? Согласитесь, мне причинен серьезный моральный ущерб, – он мрачно улыбнулся.
   – Разрешите дать вам совет, мистер Калверт. Нельзя быть одновременно вымогателем и моралистом. Это взаимоисключающие вещи. Держитесь чего-нибудь одного.
   – Разумно, – Калверт сел, чувствуя, как гнев наполняет его сердце. – Вот что я скажу вам. Когда я был на войне, то нередко попадал под обстрел. Это злило меня и одновременно пугало. На войне как на войне. Смерть подстерегает тебя там каждую секунду. Но здесь, в мирном городе, когда на меня навели пистолет, я испугался еще больше. Я чуть ли не дрожал от страха. Зачем мне такие переживания?
   Он вытащил сигареты и закурил, не спрашивая разрешения. Гнев медленно угасал в нем.
   – Если бы вы попросили расписку до того, как на меня напал Род, я бы отнесся к вашей просьбе совсем иначе, – закончил он. – Я бы мог отдать ее просто так.
   Люси усмехнулась с горечью и недоверием.
   – Вы становитесь сентиментальным.
   – Я говорю вполне серьезно. Еще и сейчас не поздно. Почему бы вам не попробовать?
   Она резко вскочила, и в ее голосе прозвучало высокомерие:
   – Итак, мистер Калверт, назовите свою цену!
   – Вам не надоело торговаться, Люси? Я готов уступить расписку за один ваш поцелуй. – Он подошел к ней почти вплотную. – И, по-моему, вы почти согласны.
   – Почти, – она отступила.
   – Никаких «почти». Это коммерческое предложение. Двадцать пять тысяч или один поцелуй.
   Тело Люси напряглось, в глазах вспыхнуло презрение.
   – Я отказываюсь. У меня свои представления о ценностях, и я не собираюсь их менять из-за вас. Мое предложение остается в силе…
   Она говорила, но в ее глазах стояло безрассудство. Глаза выдавали. Что-то словно надломилось в ней. Люси шагнула вперед с такой порывистостью, что Калверт даже отшатнулся. Ее руки обняли его плечи, а губы прижались к губам. Он вдохнул аромат волос, напомнивший об ушедшем лете. Он рванулся к ней изо всех сил, но было уже поздно. Люси отпрянула, оставив его с распростертыми объятиями и раскрытым ртом. Теперь вся ее поза выражала безразличие и презрение, а в голосе звучала насмешка:
   – Вы получили свой поцелуй, мистер Калверт, а цена за расписку остается прежняя – двадцать пять тысяч.
   Потрясенный Калверт подумал: «Не хватало мне еще потерять голову и влюбиться». Вслух же он произнес:
   – Вы удивительная девушка.
   – Весьма оригинальное наблюдение, – ответила она, явно наслаждаясь ситуацией.
   – А целуетесь вы просто великолепно.
   – Не забывайте о моем предложении, мистер Калверт. Если придете к какому-нибудь решению, позвоните. До свидания.
   – До свидания, мисс Бостон, – он слегка поклонился.
   По ворсистому мягкому ковру Калверт направился к двери, все еще неся в себе аромат волос и вкус губ мисс Бостон. Ему стоило огромного труда выйти, не обернувшись. Принимая от слуги шляпу и пальто, Калверт заметил, как дрожат его руки.
   Он не успел еще дойти до лифта, как из него вышли двое. Один – чрезвычайно массивный, невысокого роста – выглядел настоящим атлетом. А рядом с ним, склонив свою коротко стриженную голову и вперив взгляд в пол, шагал Том Плайер.
   Калверта они не заметили.

Глава 6

   Бетти Клеменз, секретарша, сидела за столом орехового дерева. Девушка с фиалковыми глазами и ярко-рыжими волосами, по мнению Калверта, заслуживала лучшей участи.
   – Здравствуйте, мистер Калверт, – воскликнула она. – Надеюсь, вам уже лучше?
   – Привет, Бетти, – ответил он. – Скучала без меня?
   – Конечно. Без вас здесь так пусто и одиноко.
   – Ты прелесть. Всегда знаешь, чем согреть одинокую душу, – он направился в своей кабинет.
   – Да, совсем забыла. – встрепенулась Бетти. – Кто-то приходил к вам недавно. Назвался вашим старым другом. Вот только его имя я, к сожалению, забыла.
   – Он в моем кабинете?
   – Да. Я разрешила ему туда зайти.
   – Разрешила или предложила?
   – Он сам попросил разрешения подождать в вашем кабинете. Как-никак, старый друг. Я не возражала.
   В кабинете Гарри застал полный разгром. Все бумаги были вывернуты из стола на пол. Калверт быстро просмотрел утреннюю почту. Конверт, который он накануне послал сам себе, отсутствовал. Сняв пальто и шляпу, Калверт вернулся в приемную.
   – У меня никого нет, – сказал он Бетти. – А как выглядел этот тип? Высокий и коротко стриженный?
   – Точно! Очень похож на одного паренька из моего родного города. Его звали Эзра Бухдуз, и он отлично играл в футбол. Интересно, я даже не заметила, как он ушел.
   – Ничего страшного.
   – Вы очень добры, мистер Калверт, – она улыбнулась. – Наверное, в тот момент, когда он уходил, я повернулась к дверям спиной.
   – Твоей вины здесь нет, цыпленок. Этот человек прямо-таки летучий голландец. Мистер Мэйер у себя?
   – Конечно.
   Калверт направился в кабинет шефа, по пути не забыв поздороваться с Молли. Она вскинула голову.
   – Вот и наш больной!
   В открытую дверь было слышно, как Мэйер разговаривает с кем-то по телефону.
   – Важный разговор? – осведомился Калверт.
   – Ничего серьезного. Заходите.
   Калверт вошел в кабинет и бесцеремонно уселся в огромное мягкое кресло. Мэйер закончил разговор и сказал:
   – Привет, Гарри, – после чего сразу погрузился в чтение бумаги, лежащей перед ним на столе.
   – Извини, Чарли, я несколько дней не выходил на работу, – сказал Калверт.
   – Разве? – Мэйер с удивлением глянул на него. – А я даже не заметил.
   – Опять болело горло, – начал Калверт, но тут же решительно добавил. – Это, конечно, отговорка. Я просто пьянствовал все это время.
   – Гарри, я не собираюсь читать тебе мораль, – Мэйер выразительно глянул на него. – Но женщин на свете больше, чем мужчин. Улавливаешь? Скажу проще: куда легче найти хорошую жену, чем хорошую работу.
   – Это все? – Калверт встал.
   – Не сердись, – смущенно добавил Мэйер, – я не хотел тебя обидеть.
   – Я и не обиделся. Пойду к себе, поработаю.
   – Скажу еще кое-что. Я стал хорошо зарабатывать лишь после того, как меня покинула жена. И тогда я понял, что мне мешало все эти годы…
   – О'кей, Чарли. Ты вселил в меня надежду. Большое спасибо.
   – Позавтракаем вместе? Мне нужно поговорить с тобой. Из чисто эгоистических побуждений хочу помочь тебе спастись от самого себя.
   Калверт вернулся в кабинет и работал до двенадцати. Потом позвонил Мэйер и, извинившись, отменил совместный завтрак.
   – Мне нужно срочно переговорить с Даусоном, – объяснил шеф, – он возвращается во второй половине дня.
   – Ради бога, – ответил Калверт. – Я не в обиде.
   – Ну и спасибо. А как насчет обеда?
   – Я уже приглашен в другое место.
   – Жаль. Тогда перенесем обед на понедельник.
   В час дня Калверт послал за кофе и сандвичами. Немного перекусив, он повернулся на кресле к окну и стал рассматривать город – огромное скопление уродливых бетонных коробок. Город ассоциировался у него с Грейс. Здесь была их квартира, были рестораны, которые они вместе посещали, театры, улицы, парки… Теперь все переменилось. Без Грейс городской пейзаж как бы поблек и утратил душу, стал чужим и безликим.
   Но стоит ли так печалиться о том, что уже невозможно поправить? В конце концов, если бы Грейс не ушла, он не встретил бы Люси Бостон. Подумав так, он почувствовал, как в душе разгорается странный, томительный жар.
   Предложение обменять расписку на поцелуй было неожиданным для него самого. Это был необдуманный поступок, но Гарри не раскаивался. Вспомнив поцелуй, он даже вздрогнул от возбуждения. Он все еще чувствовал прикосновение этих губ, мягкое и в то же время сильное… Чувствовал пленительный аромат волос.
   А ведь они виделись только дважды, да еще три раза говорили по телефону. То, что он успел узнать, свидетельствовало не в пользу Люси. Она была как-то связана с такими неприятными типами, как Род, Плайер, Гастингс. Влюбиться в нее при таких обстоятельствах было бы абсурдно. В лучшем случае – она просто авантюристка. В худшем – активная соучастница этих бандитов.
   Нет, на эту удочку он не клюнет. Не стоит бросаться из огня да в полымя. От Грейс – к Люси. Жена предала его, преподав хороший урок. Настоящий мужчина не должен дважды повторять одну и ту же ошибку.
   Он уставился на чашку с кофе, как будто рассчитывал на ее дне, в кофейной гуще, найти ответы на все свои вопросы. Выбросив остатки завтрака в корзину для бумаг, Калверт с головой погрузился в работу.
   На витрине галереи, занимая ее чуть ли не целиком, была выставлена картина, изображавшая ребенка на коленях у бабушки. Полотно было исполнено яркими и смелыми мазками, напоминавшими манеру ранних немецких экспрессионистов. Рядом красовался плакат с надписью:
   «Фрэнк Лазарус – ретроспективная экспозиция».
   Когда Калверт открыл дверь, до его ушей донесся мерный гул многих голосов. Он устремился было на этот шум, но задержался возле картин, которыми были завешаны все стены зала. По-видимому, «Бостон Галери» специализировалась на современной живописи. Здесь встречались работы Роулта, Дюфи, Писарро, Дега, Сислея. Но Калверт не обнаружил полотен Иоганна Гроота. Впрочем, это было объяснимо. Богатая по краскам, предельно детализированная, сочная фламандская живопись плохо гармонировала бы с полотнами импрессионистов.
   Центром экспозиции был большой зал, где и собралась шумная толпа. Взяв с подноса бокал с каким-то напитком, Калверт стал протискиваться между оживленно болтающими посетителями. Около полусотни картин, написанных в той же манере, что и полотно на витрине, украшали стены, но на них почти никто не обращал внимания. Калверту сразу бросилась в глаза небольшая, выполненная гуашью работа под названием «Минотавр на исходе дня».
   – Великолепная вещица, – сказал кто-то за его спиной.
   Калверт обернулся и нос к носу встретился с Лазарусом. Они дружески обменялись рукопожатиями.
   – Рад, что вы зашли. Нравится что-нибудь?
   – Весьма занятно!
   – Я так и думал, – сухо сказал Лазарус.
   – Мне тут не все понятно, – признался Калверт.
   – Скорее всего, вам тут ничего не понятно, – с ударением поправил его Лазарус. – Я уже видел похожую пустоту в глазах этих людей. Поэтому-то я и хочу посвятить себя бизнесу.
   – Вы, наверное, шутите.
   – Нет, – глаза за толстыми стеклами очков были непроницаемы. – Я не потерял веры в себя. Отнюдь! Картины великолепны. Но я уже семнадцать лет безуспешно пытаюсь поднять мир до их понимания. Люди тупы, как молотки.
   В зале появилась девушка с живым лицом и волосами цвета меди. Лазарус обнял ее за плечи.
   – Фил, скажи этому человеку, что ты думаешь о выставке.
   – Колоссально, – она с восхищением взглянула на художника. – Фрэнк на целое столетие опередил свое время. Критики и зрители не понимают его. Но никто лучше Фрэнка еще не выразил сути современной Америки.
   Улыбка озарила лицо Лазаруса.
   – Знакомьтесь, – сказал он. – Филлис Лэсмор. Ее отец – хозяин универсального магазина. А это мистер Калверт.
   Гарри и Фил улыбнулись друг другу. А Лазарус с горькой усмешкой сказал:
   – Самое смешное, что Фил ни черта не понимает в живописи. Особенно в моей. Но она покупает мои картины. Вот в чем парадокс.
   – Пришел Джек! – воскликнула девушка. – Я вас оставлю на минутку.
   – Она пыталась пристроить меня к бизнесу отца, но из этого ничего не вышло. Он понес убытки и больше не желает связываться со мной.
   В толпе мелькнуло лицо Рода, то тут же исчезло. Перекрывая общий шум, раскатился чей-то бас.
   – Это мистер Бостон? – поинтересовался Калверт.
   – Нет, это Росс Леонетти. А я думал, что вы знакомы с отцом Люси.
   – Увы. Кстати, а где она сама?
   – Она где-то здесь… Я недавно видел ее. Подождите минутку.
   Он ухватил за руку какого-то смуглого человека, собравшегося уходить, и втащил его обратно в зал.
   – Куда вы собрались, Фислер?
   – С меня хватит. Вы ведь знаете, что я не могу много пить.
   – Я вам и не предлагаю пить. Мне нужно знать ваше мнение о выставке.
   – Вам оно прекрасно известно, – промолвил Фислер. – Что вы всем этим хотели сказать? Я абсолютно ничего не понял.
   – Вы и не пытались понять. Для этого сначала нужно очистить мозги от предрассудков.
   Калверт покинул их и стал пробираться к центру зала. Вскоре он заметил Люси, о чем-то беседующую с Родом. Увидев Калверта, тот вздрогнул и что-то сказал девушке, что заставило ее покраснеть и отойти.
   Какая-то женщина в синем костюме громко сказала рядом:
   – Каковы, на ваш взгляд, проблемы современного искусства, мистер Бостон?
   Но Калверт уже и сам узнал хозяина галереи. Точеный нос, большие карие глаза и овал лица очень напоминали черты Люси. Невольно глянув в ее сторону, Калверт встретился с враждебным взглядом Рода. Его правая рука была забинтована. Завидев, что Калверт желает подойти к Люси, он стал таким образом, чтобы помешать ему сделать это. Но на Калверта эта явная неприязнь подействовала только возбуждающе.
   – Добрый вечер, – сказал он, подходя к Роду. – Я вас давно ищу. Вчера вы исчезли так поспешно, что даже забыли пальто и шляпу.
   – Я не забыл, – с каменным лицом произнес Род.
   – А что делать с вашим пистолетом?
   – Вы хотите, чтобы все узнали об этом? – Род нервно оглянулся.