Страница:
– Ясно, что нет. Это все мои дурные манеры!
Люси наблюдала за ними издали со смесью любопытства и беспокойства, хотя и старалась казаться безразличной.
– Зайдите как-нибудь за своей одеждой. Я оставлю ее у портье. А о револьвере забудьте. Можете о него случайно пораниться.
В это время Люси, до того делавшая вид, что слушает разглагольствования отца, решительно направилась в сторону спорящих мужчин. Она встала рядом с Родом, демонстративно взяв его за руку. Ее карие глаза в упор уставились на Калверта.
– Добрый вечер, – сказала она.
– Привет.
– Вам понравилась выставка?
– Да. Но еще больше я рад возможности встретиться с мистером Родом. Прошлой ночью он забыл у меня свои вещи: плащ, пальто и пистолет.
Калверту доставляло удовольствие бесить Рода. Причиной этого, может быть, было неосознанное чувство соперничества. А что чувствовал Род? Лицо его словно окаменело.
– Я просил вас не упоминать… – едва сдерживая гнев, начал он.
– Нед! – Люси еще сильнее вцепилась в его руку.
– Вас сюда никто не приглашал! – гневно заявил Род.
– Ошибаетесь. Я гость мисс Бостон.
Род почти потерял контроль над собой. Его голос срывался на визг.
– Убирайтесь вон! Вы здесь лишний!
– Если этого захочет мисс Бостон, – стараясь оставаться спокойным, ответил Калверт.
– Я требую, чтобы вы ушли! – настаивал Род.
Калверт, демонстративно игнорируя его слова, обратился к Люси.
– Так как же мне быть, мисс Бостон?
Она подняла глаза на Рода и сказала:
– Нед, это я попросила его придти.
– Тогда попроси его уйти!
– Нед, успокойся, прошу тебя, – она заглянула в лицо Роду, который прямо-таки пылал от ярости. – Нед, у мистера Калверта пустой бокал. У меня тоже. Будь так добр… – холодно произнесла она.
Род бешено глянул на девушку, вырвал свою руку и смешался с толпой зрителей. Люси с беспокойством посмотрела ему вслед. Затем спросила у Калверта:
– Вы уже обдумали мое предложение?
– Еще нет.
– Желаете получить больше?
– Нет. Но прежде, чем расстаться с распиской, я хотел бы кое-что выяснить.
– Привет, Люси, – раздался рядом чей-то голос. – Я целый вечер искал тебя!
– Привет, Росс.
Человек с львиной гривой волос подошел к ним вплотную.
– Ну и народу здесь. Хотя большинство пришло вовсе не полюбоваться картинами, а за бесплатной выпивкой.
Улыбнувшись, Люси представила их друг другу:
– Мистер Калверт. Мистер Леонетти.
Леонетти, улыбнувшись, хлопнул Калверта по плечу.
– Джон Калверт из Атланты не родственник вам?
– У меня много родственников на юге, но Джона среди них нет.
– Весьма жаль. А как вас зовут?
– Гарри.
– А вы зовите меня просто Росс, – он подмигнул Люси. – Извини, дорогая, что я прервал вашу беседу.
– Мы просто болтали, Росс.
– Кстати, – сказал Леонетти, – мы с Люси относимся к тем, кто ценит искусство. Но погоду здесь делают совсем другие.
– Вы тоже художник?
– Россу принадлежит «Лайен Галери», – сказала Люси.
Леонетти тем временем прислушивался к словам отца Люси. Когда тот на секунду умолк, Леонетти громко заявил:
– Мистер Бостон опять обрабатывает прессу. В этом деле он великий мастер.
Бостон улыбнулся и помахал ему в ответ.
– Пойду к нему, – сказал Леонетти. – С вами я не прощаюсь, Гарри. Еще увидимся.
– Так как же насчет расписки? – спросила Люси, когда Росс отошел.
– Мне этот разговор надоел. Нельзя ли сменить тему?
– У нас не может быть общих тем. Мы не друзья, и разговор у нас чисто деловой.
– Знаю. Но я хотел бы сделать наше знакомство более близким.
– А я нет, – холодно ответила она. – Достаточно того, что я вежлива с вами.
– Понятно. Можете быть невежливы, – усмехнулся Калверт.
– Вы – вор, – она пристально глянула на него из-под насупленных бровей.
От удивления у Калверта даже челюсть отвисла. Кто-то хлопал его по плечу, а он все стоял в оцепенении, не спуская глаз с Люси.
Та тоже в упор смотрела на него, и ее нежная кожа постепенно становилась пунцовой. Снова кто-то похлопал Калверта по плечу, и он услышал свое имя. Медленно обернувшись, увидел слугу в ливрее.
– Мистер Калверт? Вас просят к телефону.
Извинившись, он стал протискиваться через толпу вслед за слугой. Слова Люси оскорбили его, но произнесены они были вполне искренно – сомневаться тут не приходилось. Значит, Люси считает его вором, попросту укравшим расписку?
Слуга привел его в небольшой, аккуратно обставленный кабинет, указал на телефон и тактично удалился.
В трубке раздался мягкий мужской голос:
– Звонит доктор Вильямс из госпиталя святого Петра. Я звонил вам на службу, и мне сказали, что вы здесь. Я хочу передать вам, что Винсент Гастингс попал в аварию.
– Как это случилось?
– Его сбила машина. Он желает вас видеть.
– Он в тяжелом состоянии?
– Я бы не хотел вдаваться в подробности по телефону, – в голосе врача слышалась профессиональная осторожность.
– И он хочет видеть именно меня? – переспросил Калверт.
– Именно вас. Если вы Гарри Калверт.
– Я Гарри Калверт, можете быть спокойны.
– Тогда не тяните. Он говорил, что это очень важно.
– Я еду, доктор. Спасибо.
Калверт вышел из кабинета и сразу наткнулся на Рода и Плайера, явно поджидавших его в коридоре. Кривая усмешка исказила губы Плайера, когда он сделал шаг вперед. В тот же момент из двери, ведущей в зал, появился слуга. Род крикнул:
– Том, только не здесь…
Калверт медленно прошел мимо, провожаемый двумя парами ненавидящих глаз, снял с вешалки свое пальто и шляпу, а затем сказал, глядя прямо в ледяные глаза Плайера:
– Мы еще встретимся с тобой, ублюдок.
Плайер с пугающим спокойствием ответил:
– Но это будет твоя последняя встреча с кем-либо на этом свете.
Люси наблюдала за ними издали со смесью любопытства и беспокойства, хотя и старалась казаться безразличной.
– Зайдите как-нибудь за своей одеждой. Я оставлю ее у портье. А о револьвере забудьте. Можете о него случайно пораниться.
В это время Люси, до того делавшая вид, что слушает разглагольствования отца, решительно направилась в сторону спорящих мужчин. Она встала рядом с Родом, демонстративно взяв его за руку. Ее карие глаза в упор уставились на Калверта.
– Добрый вечер, – сказала она.
– Привет.
– Вам понравилась выставка?
– Да. Но еще больше я рад возможности встретиться с мистером Родом. Прошлой ночью он забыл у меня свои вещи: плащ, пальто и пистолет.
Калверту доставляло удовольствие бесить Рода. Причиной этого, может быть, было неосознанное чувство соперничества. А что чувствовал Род? Лицо его словно окаменело.
– Я просил вас не упоминать… – едва сдерживая гнев, начал он.
– Нед! – Люси еще сильнее вцепилась в его руку.
– Вас сюда никто не приглашал! – гневно заявил Род.
– Ошибаетесь. Я гость мисс Бостон.
Род почти потерял контроль над собой. Его голос срывался на визг.
– Убирайтесь вон! Вы здесь лишний!
– Если этого захочет мисс Бостон, – стараясь оставаться спокойным, ответил Калверт.
– Я требую, чтобы вы ушли! – настаивал Род.
Калверт, демонстративно игнорируя его слова, обратился к Люси.
– Так как же мне быть, мисс Бостон?
Она подняла глаза на Рода и сказала:
– Нед, это я попросила его придти.
– Тогда попроси его уйти!
– Нед, успокойся, прошу тебя, – она заглянула в лицо Роду, который прямо-таки пылал от ярости. – Нед, у мистера Калверта пустой бокал. У меня тоже. Будь так добр… – холодно произнесла она.
Род бешено глянул на девушку, вырвал свою руку и смешался с толпой зрителей. Люси с беспокойством посмотрела ему вслед. Затем спросила у Калверта:
– Вы уже обдумали мое предложение?
– Еще нет.
– Желаете получить больше?
– Нет. Но прежде, чем расстаться с распиской, я хотел бы кое-что выяснить.
– Привет, Люси, – раздался рядом чей-то голос. – Я целый вечер искал тебя!
– Привет, Росс.
Человек с львиной гривой волос подошел к ним вплотную.
– Ну и народу здесь. Хотя большинство пришло вовсе не полюбоваться картинами, а за бесплатной выпивкой.
Улыбнувшись, Люси представила их друг другу:
– Мистер Калверт. Мистер Леонетти.
Леонетти, улыбнувшись, хлопнул Калверта по плечу.
– Джон Калверт из Атланты не родственник вам?
– У меня много родственников на юге, но Джона среди них нет.
– Весьма жаль. А как вас зовут?
– Гарри.
– А вы зовите меня просто Росс, – он подмигнул Люси. – Извини, дорогая, что я прервал вашу беседу.
– Мы просто болтали, Росс.
– Кстати, – сказал Леонетти, – мы с Люси относимся к тем, кто ценит искусство. Но погоду здесь делают совсем другие.
– Вы тоже художник?
– Россу принадлежит «Лайен Галери», – сказала Люси.
Леонетти тем временем прислушивался к словам отца Люси. Когда тот на секунду умолк, Леонетти громко заявил:
– Мистер Бостон опять обрабатывает прессу. В этом деле он великий мастер.
Бостон улыбнулся и помахал ему в ответ.
– Пойду к нему, – сказал Леонетти. – С вами я не прощаюсь, Гарри. Еще увидимся.
– Так как же насчет расписки? – спросила Люси, когда Росс отошел.
– Мне этот разговор надоел. Нельзя ли сменить тему?
– У нас не может быть общих тем. Мы не друзья, и разговор у нас чисто деловой.
– Знаю. Но я хотел бы сделать наше знакомство более близким.
– А я нет, – холодно ответила она. – Достаточно того, что я вежлива с вами.
– Понятно. Можете быть невежливы, – усмехнулся Калверт.
– Вы – вор, – она пристально глянула на него из-под насупленных бровей.
От удивления у Калверта даже челюсть отвисла. Кто-то хлопал его по плечу, а он все стоял в оцепенении, не спуская глаз с Люси.
Та тоже в упор смотрела на него, и ее нежная кожа постепенно становилась пунцовой. Снова кто-то похлопал Калверта по плечу, и он услышал свое имя. Медленно обернувшись, увидел слугу в ливрее.
– Мистер Калверт? Вас просят к телефону.
Извинившись, он стал протискиваться через толпу вслед за слугой. Слова Люси оскорбили его, но произнесены они были вполне искренно – сомневаться тут не приходилось. Значит, Люси считает его вором, попросту укравшим расписку?
Слуга привел его в небольшой, аккуратно обставленный кабинет, указал на телефон и тактично удалился.
В трубке раздался мягкий мужской голос:
– Звонит доктор Вильямс из госпиталя святого Петра. Я звонил вам на службу, и мне сказали, что вы здесь. Я хочу передать вам, что Винсент Гастингс попал в аварию.
– Как это случилось?
– Его сбила машина. Он желает вас видеть.
– Он в тяжелом состоянии?
– Я бы не хотел вдаваться в подробности по телефону, – в голосе врача слышалась профессиональная осторожность.
– И он хочет видеть именно меня? – переспросил Калверт.
– Именно вас. Если вы Гарри Калверт.
– Я Гарри Калверт, можете быть спокойны.
– Тогда не тяните. Он говорил, что это очень важно.
– Я еду, доктор. Спасибо.
Калверт вышел из кабинета и сразу наткнулся на Рода и Плайера, явно поджидавших его в коридоре. Кривая усмешка исказила губы Плайера, когда он сделал шаг вперед. В тот же момент из двери, ведущей в зал, появился слуга. Род крикнул:
– Том, только не здесь…
Калверт медленно прошел мимо, провожаемый двумя парами ненавидящих глаз, снял с вешалки свое пальто и шляпу, а затем сказал, глядя прямо в ледяные глаза Плайера:
– Мы еще встретимся с тобой, ублюдок.
Плайер с пугающим спокойствием ответил:
– Но это будет твоя последняя встреча с кем-либо на этом свете.
Глава 7
Когда, сопровождаемый врачом, Калверт вошел в больничную палату, Гастингс попытался встать. Голова его была забинтована, щеку, как клеймо, пересекала огромная ссадина. Нос превратился в картошку.
– Лучше не вставайте, – предостерег его доктор Вильямс.
Гастингс, тяжело дыша, вновь откинулся на подушки.
– Все его тело выше пояса, как татуировкой, покрыто синяками и ссадинами, – сказал доктор.
– Спасибо, что зашли, Калверт, – прошептал Гастингс.
– Не волнуйтесь, дружище, – успокоил его Гарри и обратился к доктору: – Насколько тяжелы повреждения?
– Ничего серьезного. Возможно, легкое сотрясение мозга, но и это под сомнением. Все станет ясно после рентгена. Был сильный шок, но он уже прошел.
– Садитесь поближе, Калверт, – прошептал Гастингс.
– Я вас покину, – сказал доктор Вильямс, – но прошу долго не задерживаться.
– Спасибо, что пришли, – повторил Гастингс, когда они остались вдвоем. Его бледные губы едва шевелились. – Я должен с кем-то переговорить. С матерью я не могу, она не перенесет этого. Нужно, чтобы кто-нибудь из банка позвонил ей и сказал, что я на пару дней покинул город. Я понимаю, что не имею морального права рассчитывать на вашу помощь, но больше мне не к кому обратиться. Возможно, это покажется вам смешным, но мне хотелось бы напомнить о нашем студенческом братстве.
– Мне это не кажется смешным.
– Следующим можете быть вы, Калверт, – глаза Гастингса замутились, как у больного животного.
– О чем вы? – с недоумением переспросил Гарри.
– Я обязан вас предостеречь.
– Доктор сказал, что вас сбил автомобиль. Наверное, какой-нибудь пьяный лихач выехал на тротуар.
– Меня сбил Том Плайер.
Гастингс произнес это самым обыденным голосом, как что-то само собой разумеющееся, однако в плазах его стояли мука и страх. Калверт почувствовал, как пересохло у него в горле, а по коже побежали мурашки.
– Вы мне не верите? – спросил Гастингс. – По-вашему, я все это придумал?
– Вариант с пьяным водителем кажется мне более вероятным, – глядя на носки своих ботинок, сказал Калверт.
– Без всякого сомнения, это был Плайер. Он специально выехал на тротуар, чтобы сбить меня, – казалось, рассудок Гастингса помутился от страха. – Я узнал его. Он смеялся, направляя на меня машину. Я прижался к стене, но он все же достал меня правым крылом, как бык рогом. Меня отбросило на ступеньки какого-то дома, а Плайер дал задний ход и снова бросился на меня. Я почувствовал запах резины… Спасли мою жизнь только перила крыльца. Затем Плайер съехал с тротуара и умчался.
Тело Гастингса под простыней била мелкая дрожь, а мысли раз за разом возвращались к страшному происшествию.
– Я вас понял, Гастингс, – сдавленным голосом произнес Калверт. – Я вас понял, довольно.
– Он бросился на меня, как взбесившийся бык, и еще хохотал при этом.
– Зачем? Почему?
– Утратив расписку, я стал ненужным. А знаю я чересчур много, – Гастингс попытался приподняться, и это ему почти удалось. – Калверт, берегите расписку. Это ваш единственный шанс уцелеть. На вас будут давить изо всех сил, но пока расписка при вас, не тронут.
«Тут Гастингс бесспорно прав», – подумал Калверт. Его жизнь теперь всецело зависела от клочка зеленой бумажки. Неужели Люси не знает, что, расставшись с распиской, он расстанется и с жизнью? Значит, цена безопасности – двадцать пять тысяч долларов? От всего этого можно впасть в панику. А он еще отдал конверт с распиской Максу. Но Люси, Люси! Нельзя поверить, что она знает все подробности этого грязного дела. Скорее всего, она – слепое орудие в руках негодяев.
– Гастингс, кому же все-таки принадлежит эта расписка? – как можно более спокойно спросил он.
– Человеку по имени Мартин Ван дер Богль, – сказал больной, сделав глоток воды из стакана.
– Это он продал картины? А где он сейчас?
– Он умер.
– Когда?
– Примерно месяц назад. Его-то убил на моих глазах Плайер. Тоже задавил машиной.
– Почему вы не заявили в полицию?
– Я не могу, – Гастингс, казалось, был готов зарыдать.
– Начнем сначала. Расскажите мне все подробно. О Ван дер Богле, расписках, картинах…
– Нет, нет, я не могу… – голова Гастингса металась по подушке.
– Я могу чем-нибудь помочь? Скажите…
– Нет… Они убьют меня…
– Тогда я ухожу, – Калверт встал.
– Нет, нет, не уходите! Останьтесь. Я все расскажу…
Гастингс говорил долго и путано, с трудом шевеля запекшимися губами. Зато его бледное лицо стало спокойным – он целиком ушел в воспоминания.
Лорэми Бостон в свое время отправился в Европу с целью войти в контакт с военной комиссией, занимавшейся вопросами искусства. В Амстердаме он свел знакомство с коммерсантом Ван дер Боглем, предложившим ему две картины Иоганна Гроота. Условия были самые выгодные. Но Бостон, находившийся в Европе с правительственным заданием, не имел права заниматься частным бизнесом. Однако он не удержался и купил обе картины. Ван дер Богль в качестве аванса получил чек на двенадцать тысяч. На остальную сумму была составлена расписка о получении денег после возвращения Бостона в Америку. Желая засекретить сделку, он отправил картины домой не самолетом, каким улетал сам, а пароходом. Единственным документом, фиксирующим сделку, таким образом, оказалась зелененькая расписка. Но в то время это устраивало обе стороны. Бостон опасался осложнений, которые могли возникнуть у него в связи с использованием служебной поездки для личного обогащения. Голландец, к которому картины попали сомнительным путем, огласки должен был опасаться еще в большей мере.
Когда Богль прибыл в Нью-Йорк за оставшимися деньгами, Бостон вначале попытался сбить цену, но ничего не добился. Тогда, сославшись на временные финансовые затруднения, он попросил месяц отсрочки. Хитрый и хладнокровный голландец вначале требовал возвращения картин, но потом согласился на двухнедельную отсрочку.
Гастингс встретился с Ван дер Боглем в банке – он помог ему решить несколько финансовых проблем. Пару раз они обедали в ресторане, и дружба их постепенно крепла, особенно, когда выяснилось, что оба – страстные шахматисты. Ван дер Богль стал навещать Гастингса на дому по вечерам, и они коротали время за игрой и выпивкой.
Однажды Ван дер Богль в припадке откровенности рассказал новому другу о сделке с Бостоном. То ли опасаясь чего-то, то ли желая продемонстрировать полное доверие Гастингсу, голландец попросил его спрятать расписку. Двумя днями позже он был сбит машиной, выскочившей на тротуар. Гастингс с ужасом наблюдал это из окна своей квартиры.
На следующий день в банк явились Род и Плайер. Они заявили, что за некоторое время до гибели голландец, поддавшись угрозам, во всем признался, хотя и не назвал человека, которому он передал расписку. Однако слежка уже давно показала, кто самый близкий знакомый Богля в Нью-Йорке. Гастингсу предложили выбор – или десять тысяч долларов за расписку, или смерть, не менее страшную, чем та, которая настигла голландца. В полицию Гастингс обращаться не стал. Во-первых, просто был напуган, во-вторых, хотел получить эти самые десять тысяч.
Вначале Род намеревался просто уничтожить расписку, являющуюся единственным доказательством сделки. Но вскоре обстоятельства изменились. В Голландии каким-то образом узнали о продаже картин, и власти начали следствие. Для Бостона теперь важно было сохранить доказательство его полного расчета с Ван дер Боглем. Но, чтобы сохранить картины или получить за них компенсацию, нужно было подделать подпись голландца, якобы подтверждающую получение всей суммы.
За это дело взялся Гастингс – коготок увяз, всей птичке пропасть. За дополнительные пять тысяч он подделал подпись Ван дер Богля, взяв за образцы различные принадлежащие ему документы, хранившиеся в банке. Совершив подлог, он почувствовал себя уверенней и потребовал у Рода уже двадцать пять тысяч.
Род попросил сутки на консультацию с Бостоном.
На следующий день, явившись в банк, Род сообщил об отказе Бостона увеличить сумму. Но тут же сделал Гастингсу предложение надуть Бостона, компаньоном которого он являлся. Якобы отношения между ними уже давно зашли в тупик. Это очень не понравилось Гастингсу. Его подозрения усилились, когда, выглянув на улицу, он увидел Плайера. Вот тогда-то ему и пришлось сунуть расписку в один из адресованных Калверту конвертов.
После этого он отправился с Родом в ресторан. Когда же тот достал из кармана двадцать пять тысяч и предложил немедленно произвести обмен «расписка-деньги», Гастингс был вынужден признаться в своем трюке. Документ он пообещал вручить через пару дней.
Именно Род посоветовал Гастингсу не доверять Калверту и выкрасть конверт из его квартиры ночью.
Наконец-то Калверту все стало ясно. Гастингс лежал молча, утомленный рассказом. Лицо его было бледным и отрешенным. Калверт налил стакан воды и подал больному.
– А откуда взялся этот Плайер? – спросил он. – Кто он такой?
– Двоюродный брат Рода, они оба из весьма порядочной семьи. Неприятности были у Плайера с детства. В колледже он оказался причастен к смерти своего соседа по комнате. И чтобы замять это дело, потребовалось немало денег. Плайера отправили на военную службу, но и там он совершил нечто такое, за что был с позором изгнан из армии.
– И сейчас он служит у Рода, выполняя грязные поручения?
– Он – чудовище, маньяк. Если бы вы слышали, как он хохотал, сидя за рулем автомобиля!
– Знают ли Бостон и Люси, что это именно Плайер прикончил Ван дер Богля? – спросил Калверт.
Гастингс хотел ответить, но не успел, потому что в палату вошел доктор Вильямс в сопровождении сиделки.
– Пора отдыхать, – сказал он Гастингсу.
– Я ухожу, доктор, – Калверт встал. – Пока, дружище, – добавил он, глядя на Гастингса. – Надеюсь, все будет в порядке.
– Вы придете завтра? – с надеждой спросил тот.
– Постараюсь.
Сиделка, закатав рукав рубашки Гастингса, готовила укол. Скривившись от боли, вызванной уколом в вену, он все же успел напутствовать Калверта:
– Будьте осторожны, переходя улицу.
Лицо его, обрамленное многими слоями бинтов, как тюрбаном, было пергаментно строгим. «Мумия», – подумал Калверт.
– Лучше не вставайте, – предостерег его доктор Вильямс.
Гастингс, тяжело дыша, вновь откинулся на подушки.
– Все его тело выше пояса, как татуировкой, покрыто синяками и ссадинами, – сказал доктор.
– Спасибо, что зашли, Калверт, – прошептал Гастингс.
– Не волнуйтесь, дружище, – успокоил его Гарри и обратился к доктору: – Насколько тяжелы повреждения?
– Ничего серьезного. Возможно, легкое сотрясение мозга, но и это под сомнением. Все станет ясно после рентгена. Был сильный шок, но он уже прошел.
– Садитесь поближе, Калверт, – прошептал Гастингс.
– Я вас покину, – сказал доктор Вильямс, – но прошу долго не задерживаться.
– Спасибо, что пришли, – повторил Гастингс, когда они остались вдвоем. Его бледные губы едва шевелились. – Я должен с кем-то переговорить. С матерью я не могу, она не перенесет этого. Нужно, чтобы кто-нибудь из банка позвонил ей и сказал, что я на пару дней покинул город. Я понимаю, что не имею морального права рассчитывать на вашу помощь, но больше мне не к кому обратиться. Возможно, это покажется вам смешным, но мне хотелось бы напомнить о нашем студенческом братстве.
– Мне это не кажется смешным.
– Следующим можете быть вы, Калверт, – глаза Гастингса замутились, как у больного животного.
– О чем вы? – с недоумением переспросил Гарри.
– Я обязан вас предостеречь.
– Доктор сказал, что вас сбил автомобиль. Наверное, какой-нибудь пьяный лихач выехал на тротуар.
– Меня сбил Том Плайер.
Гастингс произнес это самым обыденным голосом, как что-то само собой разумеющееся, однако в плазах его стояли мука и страх. Калверт почувствовал, как пересохло у него в горле, а по коже побежали мурашки.
– Вы мне не верите? – спросил Гастингс. – По-вашему, я все это придумал?
– Вариант с пьяным водителем кажется мне более вероятным, – глядя на носки своих ботинок, сказал Калверт.
– Без всякого сомнения, это был Плайер. Он специально выехал на тротуар, чтобы сбить меня, – казалось, рассудок Гастингса помутился от страха. – Я узнал его. Он смеялся, направляя на меня машину. Я прижался к стене, но он все же достал меня правым крылом, как бык рогом. Меня отбросило на ступеньки какого-то дома, а Плайер дал задний ход и снова бросился на меня. Я почувствовал запах резины… Спасли мою жизнь только перила крыльца. Затем Плайер съехал с тротуара и умчался.
Тело Гастингса под простыней била мелкая дрожь, а мысли раз за разом возвращались к страшному происшествию.
– Я вас понял, Гастингс, – сдавленным голосом произнес Калверт. – Я вас понял, довольно.
– Он бросился на меня, как взбесившийся бык, и еще хохотал при этом.
– Зачем? Почему?
– Утратив расписку, я стал ненужным. А знаю я чересчур много, – Гастингс попытался приподняться, и это ему почти удалось. – Калверт, берегите расписку. Это ваш единственный шанс уцелеть. На вас будут давить изо всех сил, но пока расписка при вас, не тронут.
«Тут Гастингс бесспорно прав», – подумал Калверт. Его жизнь теперь всецело зависела от клочка зеленой бумажки. Неужели Люси не знает, что, расставшись с распиской, он расстанется и с жизнью? Значит, цена безопасности – двадцать пять тысяч долларов? От всего этого можно впасть в панику. А он еще отдал конверт с распиской Максу. Но Люси, Люси! Нельзя поверить, что она знает все подробности этого грязного дела. Скорее всего, она – слепое орудие в руках негодяев.
– Гастингс, кому же все-таки принадлежит эта расписка? – как можно более спокойно спросил он.
– Человеку по имени Мартин Ван дер Богль, – сказал больной, сделав глоток воды из стакана.
– Это он продал картины? А где он сейчас?
– Он умер.
– Когда?
– Примерно месяц назад. Его-то убил на моих глазах Плайер. Тоже задавил машиной.
– Почему вы не заявили в полицию?
– Я не могу, – Гастингс, казалось, был готов зарыдать.
– Начнем сначала. Расскажите мне все подробно. О Ван дер Богле, расписках, картинах…
– Нет, нет, я не могу… – голова Гастингса металась по подушке.
– Я могу чем-нибудь помочь? Скажите…
– Нет… Они убьют меня…
– Тогда я ухожу, – Калверт встал.
– Нет, нет, не уходите! Останьтесь. Я все расскажу…
Гастингс говорил долго и путано, с трудом шевеля запекшимися губами. Зато его бледное лицо стало спокойным – он целиком ушел в воспоминания.
Лорэми Бостон в свое время отправился в Европу с целью войти в контакт с военной комиссией, занимавшейся вопросами искусства. В Амстердаме он свел знакомство с коммерсантом Ван дер Боглем, предложившим ему две картины Иоганна Гроота. Условия были самые выгодные. Но Бостон, находившийся в Европе с правительственным заданием, не имел права заниматься частным бизнесом. Однако он не удержался и купил обе картины. Ван дер Богль в качестве аванса получил чек на двенадцать тысяч. На остальную сумму была составлена расписка о получении денег после возвращения Бостона в Америку. Желая засекретить сделку, он отправил картины домой не самолетом, каким улетал сам, а пароходом. Единственным документом, фиксирующим сделку, таким образом, оказалась зелененькая расписка. Но в то время это устраивало обе стороны. Бостон опасался осложнений, которые могли возникнуть у него в связи с использованием служебной поездки для личного обогащения. Голландец, к которому картины попали сомнительным путем, огласки должен был опасаться еще в большей мере.
Когда Богль прибыл в Нью-Йорк за оставшимися деньгами, Бостон вначале попытался сбить цену, но ничего не добился. Тогда, сославшись на временные финансовые затруднения, он попросил месяц отсрочки. Хитрый и хладнокровный голландец вначале требовал возвращения картин, но потом согласился на двухнедельную отсрочку.
Гастингс встретился с Ван дер Боглем в банке – он помог ему решить несколько финансовых проблем. Пару раз они обедали в ресторане, и дружба их постепенно крепла, особенно, когда выяснилось, что оба – страстные шахматисты. Ван дер Богль стал навещать Гастингса на дому по вечерам, и они коротали время за игрой и выпивкой.
Однажды Ван дер Богль в припадке откровенности рассказал новому другу о сделке с Бостоном. То ли опасаясь чего-то, то ли желая продемонстрировать полное доверие Гастингсу, голландец попросил его спрятать расписку. Двумя днями позже он был сбит машиной, выскочившей на тротуар. Гастингс с ужасом наблюдал это из окна своей квартиры.
На следующий день в банк явились Род и Плайер. Они заявили, что за некоторое время до гибели голландец, поддавшись угрозам, во всем признался, хотя и не назвал человека, которому он передал расписку. Однако слежка уже давно показала, кто самый близкий знакомый Богля в Нью-Йорке. Гастингсу предложили выбор – или десять тысяч долларов за расписку, или смерть, не менее страшную, чем та, которая настигла голландца. В полицию Гастингс обращаться не стал. Во-первых, просто был напуган, во-вторых, хотел получить эти самые десять тысяч.
Вначале Род намеревался просто уничтожить расписку, являющуюся единственным доказательством сделки. Но вскоре обстоятельства изменились. В Голландии каким-то образом узнали о продаже картин, и власти начали следствие. Для Бостона теперь важно было сохранить доказательство его полного расчета с Ван дер Боглем. Но, чтобы сохранить картины или получить за них компенсацию, нужно было подделать подпись голландца, якобы подтверждающую получение всей суммы.
За это дело взялся Гастингс – коготок увяз, всей птичке пропасть. За дополнительные пять тысяч он подделал подпись Ван дер Богля, взяв за образцы различные принадлежащие ему документы, хранившиеся в банке. Совершив подлог, он почувствовал себя уверенней и потребовал у Рода уже двадцать пять тысяч.
Род попросил сутки на консультацию с Бостоном.
На следующий день, явившись в банк, Род сообщил об отказе Бостона увеличить сумму. Но тут же сделал Гастингсу предложение надуть Бостона, компаньоном которого он являлся. Якобы отношения между ними уже давно зашли в тупик. Это очень не понравилось Гастингсу. Его подозрения усилились, когда, выглянув на улицу, он увидел Плайера. Вот тогда-то ему и пришлось сунуть расписку в один из адресованных Калверту конвертов.
После этого он отправился с Родом в ресторан. Когда же тот достал из кармана двадцать пять тысяч и предложил немедленно произвести обмен «расписка-деньги», Гастингс был вынужден признаться в своем трюке. Документ он пообещал вручить через пару дней.
Именно Род посоветовал Гастингсу не доверять Калверту и выкрасть конверт из его квартиры ночью.
Наконец-то Калверту все стало ясно. Гастингс лежал молча, утомленный рассказом. Лицо его было бледным и отрешенным. Калверт налил стакан воды и подал больному.
– А откуда взялся этот Плайер? – спросил он. – Кто он такой?
– Двоюродный брат Рода, они оба из весьма порядочной семьи. Неприятности были у Плайера с детства. В колледже он оказался причастен к смерти своего соседа по комнате. И чтобы замять это дело, потребовалось немало денег. Плайера отправили на военную службу, но и там он совершил нечто такое, за что был с позором изгнан из армии.
– И сейчас он служит у Рода, выполняя грязные поручения?
– Он – чудовище, маньяк. Если бы вы слышали, как он хохотал, сидя за рулем автомобиля!
– Знают ли Бостон и Люси, что это именно Плайер прикончил Ван дер Богля? – спросил Калверт.
Гастингс хотел ответить, но не успел, потому что в палату вошел доктор Вильямс в сопровождении сиделки.
– Пора отдыхать, – сказал он Гастингсу.
– Я ухожу, доктор, – Калверт встал. – Пока, дружище, – добавил он, глядя на Гастингса. – Надеюсь, все будет в порядке.
– Вы придете завтра? – с надеждой спросил тот.
– Постараюсь.
Сиделка, закатав рукав рубашки Гастингса, готовила укол. Скривившись от боли, вызванной уколом в вену, он все же успел напутствовать Калверта:
– Будьте осторожны, переходя улицу.
Лицо его, обрамленное многими слоями бинтов, как тюрбаном, было пергаментно строгим. «Мумия», – подумал Калверт.
Глава 8
Открыв дверь своей квартиры, Калверт едва не напоролся на два объемистых, очень хорошо ему знакомых чемодана. Грейс, до этого разговаривавшая с кем-то в гостиной, встала с дивана и, улыбаясь, пошла ему навстречу. Калверт с растерянным и глупым выражением лица так и остался стоять в раскрытых дверях. Он не мог до конца осмыслить происходящее, даже когда руки жены обвили его шею. Она была совсем рядом, и Калверт, действуя почти автоматически, наклонился, подставляя губы для поцелуя. При этом он не без горечи заметил, что Грейс изменила прическу – ее роскошные бронзовые волосы теперь были уложены на голове в корону. Это было сделано или под чьим-то влиянием, или для кого-то.
Сразу после поцелуя она отстранилась и, взяв его за руку, ввела в гостиную.
– К тебе посетитель, милый, – промурлыкала она.
Сидевший в кресле Росс Леонетти дружелюбно кивнул головой.
– Добрый вечер, Калверт. Простите, что я зашел без приглашения. Наверное, мне следовало предупредить вас о визите по телефону. Миссис Калверт была весьма любезна со мной. А мне нужно с вами переговорить. Не возражаете?
– Ничуть. Весьма рад вашему визиту.
Калверт украдкой глянул на Грейс. У нее всегда было особое, волнующее очарование, которое никого не могло оставить равнодушным. И эта обаятельнейшая из улыбок… Кого-кого, но Грейс нельзя было представить хмурой или скучающей. Вот только кому предназначается эта новая прическа? Неужели подонку Бенни Фэрису?
Он сел напротив Леонетти, а Грейс тут же примостилась на подлокотник кресла. Одной рукой она слегка поглаживала затылок мужа.
– Мистер Леонетти был так любезен, что помог мне донести чемоданы от лифта до квартиры.
– Любой мужчина счел бы за честь сделать то же самое, – галантно произнес Росс. – Вы где-то отдыхали?
– Да, – ответила Грейс. Ее пальцы с силой надавили на затылок Калверта.
– И как же тебе отдыхалось? – Гарри изобразил подобие улыбки.
– Неплохо, – она слегка шлепнула его по затылку. – Может быть, приготовить что-либо выпить?
И, не дождавшись ответа, резко устремилась на кухню.
– Что заставило вас придти ко мне, мистер Леонетти? – спросил Калверт.
– Случай. Каприз, если угодно. Но я не жалею. Я провел очаровательные полчаса в обществе вашей супруги. Замечательная женщина.
– Об этом чуть позже, – Калверт холодно глянул на гостя. – Давайте к делу.
Глаза Леонетти продолжали улыбаться, но едва заметно сузились. Он уже хотел что-то сказать, но в комнату вернулась Грейс с двумя наполненными бокалами в руках.
– Прошу. А я, с вашего разрешения, пока займусь своим гардеробом. Нужно распаковать и развесить вещи.
Она направилась в спальню, и Леонетти проводил ее восхищенным взором. Затем он перевел взгляд на Калверта, и улыбка сразу покинула его лицо.
– Не стоит ходить вокруг да около, Калверт. Мы оба прекрасно понимаем друг друга.
– Именно. Итак, ваши условия?
– Десять тысяч сверх того, что вам уже предлагали.
– От имени кого вы говорите? – лицо Калверта было абсолютно бесстрастным.
– Я представитель небольшого синдиката, членом которого тоже являюсь. Но вас это не должно беспокоить.
– Думаю, мне не стоит спрашивать, для чего вам нужна расписка?
Леонетти только плутовски ухмыльнулся.
– Кроме того, – продолжал Калверт, – вы, конечно, не скажете, от кого узнали, что эта вещь находится у меня?
– К сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство! Не в моих правилах раскрывать источники информации, но повторяю, вам нечего беспокоиться.
– Звучит не очень убедительно.
– Сколько вам предложили за расписку, Калверт? – перебил его Леонетти.
– Тридцать пять тысяч, – Гарри отхлебнул немного виски.
– По-вашему, эта сумма недостаточна? – Леонетти задумчиво смотрел в свой бокал. – По-моему, она даже чрезмерна. Но мое предложение остается в силе. Сорок пять тысяч в обмен на расписку.
– Меня это не устраивает.
– Мало?
– Нет, слишком много.
– Так в чем же дело?
– Я уже сказал: нет.
– Может, объясните? – в голосе Леонетти прозвучал вызов.
– Расписка вам не принадлежит. Уж, скорее, на нее могут претендовать и другие.
– Вы ведете себя глупо, Калверт.
– Мое решение окончательное. Кроме того, мне это все надоело. Отныне я ничего не продаю.
– Это звучит как оскорбление, – лицо Леонетти перекосилось.
– Понимайте, как хотите. Но я не изменю своего решения, – Калверт глянул на Леонетти с вызовом.
Однако тот уже взял себя в руки и вновь заговорил мягким, вежливым голосом:
– Конечно, это выглядит глупо, но если ваша позиция именно такова, с ней надо считаться, – он тяжело встал. – Возможно, в будущем вы пожалеете.
– До свидания, мистер Леонетти. – Калверт тоже встал.
– Жизнь – это рынок. От покупателя можно добиться выгоды, но если ему отказать, могут случиться неприятности. Мы предпочитаем покупать нужные нам вещи, но и других способов не чураемся, – Росс многозначительно улыбнулся. – У вас уже есть некоторое представление об этих способах.
– Не надо угроз, сегодня у меня весьма покладистое настроение.
– Извините. Я ухожу. Передайте поклон вашей очаровательной жене. Кстати, вот и она… До свидания, миссис Калверт.
– Вы уже уходите? – на Грейс поверх пижамы был надет фланелевый халат.
– Спешные дела. Было очень приятно познакомиться…
Калверт, взяв со стула шляпу и пальто, протянул их Леонетти.
– Заходите еще, – пригласила Грейс.
– Непременно, миссис Калверт. Вы так любезны.
Заперев за Леонетти дверь, Калверт вернулся в гостиную. Грейс, улыбаясь, протянула ему руку. «Предложение мира», – подумал он, проходя мимо.
Рука Грейс повисла в воздухе, как одинокая ветка.
– Не усложняй жизнь, дорогой, – сказала она. – Все перемелется.
– От этих слов мне легче не стало.
– Давай рассмотрим факты, – надув губки, сказала она. – А факты таковы, что я вернулась.
– Но не забывай и о таком факте: ты ушла от меня к Бенни.
– Сам решай, какой факт важнее, – мягко возразила она, – твой или мой. Я думаю, мой более приятный, а, следовательно, и более важный.
Калверт поднес свой бокал к губам, но обнаружил, что тот пуст.
– Я подам сейчас еще, дорогой, – она чмокнула его в щеку и подставила для ответного поцелуя свою.
Однако Калверт даже не шелохнулся и продолжал смотреть прямо перед собой. Поняв, что желаемого не дождаться, Грейс подхватила бокалы и направилась на кухню. Глядя ей вслед, Калверт понял, что отныне они чужие люди. Все прошло и никогда уже больше не вернется. Любовь умерла, и ее труп не оживить никакими средствами. Его даже не интересовало, почему она ушла, почему вернулась и куда дела Бенни.
Грейс принесла наполненный до краев бокал и уселась на прежнее место. Разговор поначалу не клеился, но постепенно, захмелев, Калверт рассказал жене обо всех своих злоключениях, начавшихся после встречи с Плайером в гриль-баре. Рассказ этот весьма заинтересовал Грейс и, когда муж закончил, глаза ее блестели от возбуждения.
– Гарри, почему ты не согласился на предложение Леонетти? – воскликнула она.
Другая женщина сначала стала бы расспрашивать о Люси, любая другая, но не Грейс. Она была чересчур уверена в своей власти над мужем. А возможно, такие детали ее вообще не интересовали.
– Ответь, почему? – повторила она.
– Потому что расписка мне не принадлежит.
– После гибели законного владельца это уже не так, – с раздражением сказала Грейс. – Зря, что ли, ты перенес столько неприятностей?
– Смерть Ван дер Богля лишила расписку хозяина, но отнюдь не дала мне прав на нее.
– Глупости!
– То, что для тебя глупости, для меня элементарная порядочность. Впрочем, тебе этого не понять.
– Не придирайся к словам, дорогой.
– Прости.
Наклонившись вперед, она положила руку ему на колено.
– Мы зря затеяли этот разговор. Не стоило перечить тебе после всего того, что случилось. Ты неважно выглядишь. Прими душ и ложись. Позже, возможно, мы еще поговорим на эту тему.
– Говорить больше не о чем. Я не продам расписку. И на этом закончим.
– Прими душ.
– Не пытайся переубедить меня. Свои убеждения я впитал с молоком матери, – он встал и направился в спальню.
– Гарри! – Грейс вскочила.
– Да? – он обернулся.
– Что же ты собираешься сделать с распиской?
– Отнесу завтра в полицию, – эта мысль только что пришла ему в голову, но зрела уже давно.
– И выбросишь на ветер сорок пять тысяч? – с негодованием воскликнула Грейс.
– Именно, – он кивнул, – и никогда об этом не пожалею.
Провожаемый гневным взглядом Грейс, Калверт вошел в спальню, а жена осталась сидеть, невидящим взглядом уставившись в пространство. Когда Калверт, надев пижаму, вернулся в гостиную, она даже не заметила его, вся поглощенная своими мыслями.
Еще стоя под душем и постепенно расслабляясь под струей теплой воды, Калверт готовился к разговору. Сегодняшний вечер должен был внести в их отношения с Грейс полную ясность. Откладывать объяснения на завтра не имело смысла. Он готов на разрыв, пусть даже это и заденет тщеславие Грейс.
Сразу после поцелуя она отстранилась и, взяв его за руку, ввела в гостиную.
– К тебе посетитель, милый, – промурлыкала она.
Сидевший в кресле Росс Леонетти дружелюбно кивнул головой.
– Добрый вечер, Калверт. Простите, что я зашел без приглашения. Наверное, мне следовало предупредить вас о визите по телефону. Миссис Калверт была весьма любезна со мной. А мне нужно с вами переговорить. Не возражаете?
– Ничуть. Весьма рад вашему визиту.
Калверт украдкой глянул на Грейс. У нее всегда было особое, волнующее очарование, которое никого не могло оставить равнодушным. И эта обаятельнейшая из улыбок… Кого-кого, но Грейс нельзя было представить хмурой или скучающей. Вот только кому предназначается эта новая прическа? Неужели подонку Бенни Фэрису?
Он сел напротив Леонетти, а Грейс тут же примостилась на подлокотник кресла. Одной рукой она слегка поглаживала затылок мужа.
– Мистер Леонетти был так любезен, что помог мне донести чемоданы от лифта до квартиры.
– Любой мужчина счел бы за честь сделать то же самое, – галантно произнес Росс. – Вы где-то отдыхали?
– Да, – ответила Грейс. Ее пальцы с силой надавили на затылок Калверта.
– И как же тебе отдыхалось? – Гарри изобразил подобие улыбки.
– Неплохо, – она слегка шлепнула его по затылку. – Может быть, приготовить что-либо выпить?
И, не дождавшись ответа, резко устремилась на кухню.
– Что заставило вас придти ко мне, мистер Леонетти? – спросил Калверт.
– Случай. Каприз, если угодно. Но я не жалею. Я провел очаровательные полчаса в обществе вашей супруги. Замечательная женщина.
– Об этом чуть позже, – Калверт холодно глянул на гостя. – Давайте к делу.
Глаза Леонетти продолжали улыбаться, но едва заметно сузились. Он уже хотел что-то сказать, но в комнату вернулась Грейс с двумя наполненными бокалами в руках.
– Прошу. А я, с вашего разрешения, пока займусь своим гардеробом. Нужно распаковать и развесить вещи.
Она направилась в спальню, и Леонетти проводил ее восхищенным взором. Затем он перевел взгляд на Калверта, и улыбка сразу покинула его лицо.
– Не стоит ходить вокруг да около, Калверт. Мы оба прекрасно понимаем друг друга.
– Именно. Итак, ваши условия?
– Десять тысяч сверх того, что вам уже предлагали.
– От имени кого вы говорите? – лицо Калверта было абсолютно бесстрастным.
– Я представитель небольшого синдиката, членом которого тоже являюсь. Но вас это не должно беспокоить.
– Думаю, мне не стоит спрашивать, для чего вам нужна расписка?
Леонетти только плутовски ухмыльнулся.
– Кроме того, – продолжал Калверт, – вы, конечно, не скажете, от кого узнали, что эта вещь находится у меня?
– К сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство! Не в моих правилах раскрывать источники информации, но повторяю, вам нечего беспокоиться.
– Звучит не очень убедительно.
– Сколько вам предложили за расписку, Калверт? – перебил его Леонетти.
– Тридцать пять тысяч, – Гарри отхлебнул немного виски.
– По-вашему, эта сумма недостаточна? – Леонетти задумчиво смотрел в свой бокал. – По-моему, она даже чрезмерна. Но мое предложение остается в силе. Сорок пять тысяч в обмен на расписку.
– Меня это не устраивает.
– Мало?
– Нет, слишком много.
– Так в чем же дело?
– Я уже сказал: нет.
– Может, объясните? – в голосе Леонетти прозвучал вызов.
– Расписка вам не принадлежит. Уж, скорее, на нее могут претендовать и другие.
– Вы ведете себя глупо, Калверт.
– Мое решение окончательное. Кроме того, мне это все надоело. Отныне я ничего не продаю.
– Это звучит как оскорбление, – лицо Леонетти перекосилось.
– Понимайте, как хотите. Но я не изменю своего решения, – Калверт глянул на Леонетти с вызовом.
Однако тот уже взял себя в руки и вновь заговорил мягким, вежливым голосом:
– Конечно, это выглядит глупо, но если ваша позиция именно такова, с ней надо считаться, – он тяжело встал. – Возможно, в будущем вы пожалеете.
– До свидания, мистер Леонетти. – Калверт тоже встал.
– Жизнь – это рынок. От покупателя можно добиться выгоды, но если ему отказать, могут случиться неприятности. Мы предпочитаем покупать нужные нам вещи, но и других способов не чураемся, – Росс многозначительно улыбнулся. – У вас уже есть некоторое представление об этих способах.
– Не надо угроз, сегодня у меня весьма покладистое настроение.
– Извините. Я ухожу. Передайте поклон вашей очаровательной жене. Кстати, вот и она… До свидания, миссис Калверт.
– Вы уже уходите? – на Грейс поверх пижамы был надет фланелевый халат.
– Спешные дела. Было очень приятно познакомиться…
Калверт, взяв со стула шляпу и пальто, протянул их Леонетти.
– Заходите еще, – пригласила Грейс.
– Непременно, миссис Калверт. Вы так любезны.
Заперев за Леонетти дверь, Калверт вернулся в гостиную. Грейс, улыбаясь, протянула ему руку. «Предложение мира», – подумал он, проходя мимо.
Рука Грейс повисла в воздухе, как одинокая ветка.
– Не усложняй жизнь, дорогой, – сказала она. – Все перемелется.
– От этих слов мне легче не стало.
– Давай рассмотрим факты, – надув губки, сказала она. – А факты таковы, что я вернулась.
– Но не забывай и о таком факте: ты ушла от меня к Бенни.
– Сам решай, какой факт важнее, – мягко возразила она, – твой или мой. Я думаю, мой более приятный, а, следовательно, и более важный.
Калверт поднес свой бокал к губам, но обнаружил, что тот пуст.
– Я подам сейчас еще, дорогой, – она чмокнула его в щеку и подставила для ответного поцелуя свою.
Однако Калверт даже не шелохнулся и продолжал смотреть прямо перед собой. Поняв, что желаемого не дождаться, Грейс подхватила бокалы и направилась на кухню. Глядя ей вслед, Калверт понял, что отныне они чужие люди. Все прошло и никогда уже больше не вернется. Любовь умерла, и ее труп не оживить никакими средствами. Его даже не интересовало, почему она ушла, почему вернулась и куда дела Бенни.
Грейс принесла наполненный до краев бокал и уселась на прежнее место. Разговор поначалу не клеился, но постепенно, захмелев, Калверт рассказал жене обо всех своих злоключениях, начавшихся после встречи с Плайером в гриль-баре. Рассказ этот весьма заинтересовал Грейс и, когда муж закончил, глаза ее блестели от возбуждения.
– Гарри, почему ты не согласился на предложение Леонетти? – воскликнула она.
Другая женщина сначала стала бы расспрашивать о Люси, любая другая, но не Грейс. Она была чересчур уверена в своей власти над мужем. А возможно, такие детали ее вообще не интересовали.
– Ответь, почему? – повторила она.
– Потому что расписка мне не принадлежит.
– После гибели законного владельца это уже не так, – с раздражением сказала Грейс. – Зря, что ли, ты перенес столько неприятностей?
– Смерть Ван дер Богля лишила расписку хозяина, но отнюдь не дала мне прав на нее.
– Глупости!
– То, что для тебя глупости, для меня элементарная порядочность. Впрочем, тебе этого не понять.
– Не придирайся к словам, дорогой.
– Прости.
Наклонившись вперед, она положила руку ему на колено.
– Мы зря затеяли этот разговор. Не стоило перечить тебе после всего того, что случилось. Ты неважно выглядишь. Прими душ и ложись. Позже, возможно, мы еще поговорим на эту тему.
– Говорить больше не о чем. Я не продам расписку. И на этом закончим.
– Прими душ.
– Не пытайся переубедить меня. Свои убеждения я впитал с молоком матери, – он встал и направился в спальню.
– Гарри! – Грейс вскочила.
– Да? – он обернулся.
– Что же ты собираешься сделать с распиской?
– Отнесу завтра в полицию, – эта мысль только что пришла ему в голову, но зрела уже давно.
– И выбросишь на ветер сорок пять тысяч? – с негодованием воскликнула Грейс.
– Именно, – он кивнул, – и никогда об этом не пожалею.
Провожаемый гневным взглядом Грейс, Калверт вошел в спальню, а жена осталась сидеть, невидящим взглядом уставившись в пространство. Когда Калверт, надев пижаму, вернулся в гостиную, она даже не заметила его, вся поглощенная своими мыслями.
Еще стоя под душем и постепенно расслабляясь под струей теплой воды, Калверт готовился к разговору. Сегодняшний вечер должен был внести в их отношения с Грейс полную ясность. Откладывать объяснения на завтра не имело смысла. Он готов на разрыв, пусть даже это и заденет тщеславие Грейс.