Чинчин Скотт. Тантрас

   «Я не могу этого сделать! – Воин выругался про себя. – Я просто не могу позволить этим фанатикам погубить моих друзей… и мою возлюбленную».
   Стоявший в нескольких футах от Келемвара Джора засмеялся:
   – Пусть они выберутся на берег… если смогут. Я не хочу, чтобы после того, как мы их подстрелим, их унесло бы течением. Мы сделаем из них чучела и развесим вдоль дороги на Зентильскую Твердыню.
   Бурсус и Кабал усмехнулись и дружно закивали.
   – Тогда любой зентильский подонок, собирающийся снова напасть на Долину, будет знать, что его ждет, – согласился Бурсус.
   Раненый лучник подошел, прихрамывая, к Джоре и похлопал молодого рыжеволосого парня по плечу.
   – Давайте убьем их прямо сейчас, – предложил Миккел. Он посмотрел вниз на свой бывший ялик, и на него вдруг накатили воспоминания о тех давних днях, которые он провел на этой лодке вместе со своим компаньоном.
   Ялик находился уже в пределах досягаемости лучников. Долинцы увидели, как Адон встал и схватил Кайрика за руку. Внезапно вор ударил жреца, и Адон упал, сильно ударившись о борт лодки, Миднайт с Кайриком не смогли удержать равновесие, ялик резко накренился и перевернулся.
   Ударившись о воду, Миднайт закричала и пошла ко дну, словно к ее телу был привязан тяжелый груз. Адон тоже почти сразу исчез под водой. Кайрик же оказался по другую сторону лодки, течение подхватило его и понесло вниз.
   – Стреляйте! – закричал Ярбро, и вокруг перевернутой лодки на реку пролился дождь стрел.
   – Нет! – воскликнул Келемвар, но было слишком поздно.
   Миднайт и Адон уже исчезли из виду, а Кайрик то появлялся, то исчезал, уносимый неистовым потоком. Вор пытался нырнуть, но течение было сильнее его. Проносясь мимо упавшего в реку большого мертвого дерева, голые ветки которого свисали с берега, Кайрик сумел ухватиться за сук. Вор повис над Ашабой, но тут в нескольких дюймах от его лица пронеслась стрела. Инстинктивно Кайрик отпустил ветку и нырнул.
   Очутившись под водой, Миднайт в безумной панике начала двигать руками и ногами. Вдруг из темноты к ней приблизилась большая тень – это к волшебнице подплыл жрец, держа в левой руке парусиновый мешок. Его трясло от ужаса.
   «Мы утонем, если я ничего не придумаю!» – осознала Миднайт. Она протянула руку и, боясь опуститься еще глубже, попыталась хоть за что-нибудь ухватиться. Чародейка нащупала тростник, и непроизвольно в ее сознании возникла магическая формула.
   Отбросив страх, Миднайт выдернула тростник со дна реки и произнесла про себя короткое заклинание. Не успела она повернуться, чтобы распространить заклинание, позволяющее дышать под водой, на Адона, как вокруг нее возник огромный шар, наполненный воздухом. Внутри шара на животе лежал, задыхаясь, мокрый Адон.
   – Спасибо, Миднайт, – простонал жрец, переворачиваясь на спину. – Я обязан тебе жизнью… в который раз.
   Миднайт вяло улыбнулась, но в страхе упала на колени, когда шар начал двигаться и вскоре всплыл на поверхность.
   – Мистра, помоги мне! – воскликнула чародейка, глядя наверх. Она увидела, что до моста оставалось всего около двадцати ярдов. Оттуда на них вновь посыпался дождь стрел, и Миднайт услышала, как долинцы извергают проклятия, ибо стрелы отскакивают от шара, не причиняя ему никакого вреда.
   Келемвар отошел в сторону. Воин наблюдал, как Ярбро сыпал ругательствами и топал в отчаянии ногами, отдавая приказы. Их отряд превратился в банду убийц и мало чем отличался от орков, которых они повстречали около Стоячего Камня. У воина немного отлегло от сердца – Миднайт удалось спастись, и сделала она это без его помощи.
   Пока шар проносился под мостом, ближе к южному берегу, один из лучников сбегал на берег и принес большой камень. Когда шар выплыл из-под моста, долинец поднял камень высоко над головой. Остальные долинцы застыли, приготовив луки.
   Проплывая под мостом, Миднайт посмотрела вверх. Она увидела Келемвара, перегнувшегося через перила, и ее сердце ёкнуло. Внимание чародейки было на миг отвлечено видом бывшего возлюбленного, поэтому, когда сверху обрушился огромный камень, это было для нее полной неожиданностью. Камень отскочил, но Миднайт уже утратила сосредоточенность, и шар мгновенно исчез. Чародейка и жрец оказались в воде, и, хотя они находились недалеко от берега, мост все еще был слишком близко.
   «Я должен помочь ей!» – в отчаянии подумал Келемвар, когда шар исчез. Воин издал жуткий пронзительный крик. Долинцы обрушили на Миднайт и Адона град стрел, но, отвлеченные диким воплем Келемвара, промахнулись. Трое долинцев обернулись и увидели, как нагрудник воина с грохотом упал на мост. Миккел и Ярбро были слишком увлечены стрельбой по беглецам и ничего не замечали.
   Джора, Кабал и Бурсус словно зачарованные смотрели на Келемвара, который с грозным и протяжным ревом начал рвать себе лицо. Они увидели, как по телу воина прошла рябь, словно что-то внутри него пыталось сбросить человеческую кожу. Келемвар упал на колени, откинул голову назад и снова заревел. Его грудь раскрылась, и из нее появились лапы лоснящейся черной твари.
   Голова воина бессильно свесилась на грудь, и его кожа прорвалась. Показались блестящие зеленые глаза и зияющая пасть, полная острых как лезвия зубов, затем леопард скинул с себя покров из человеческой плоти. Вскоре от Келемвара осталось всего несколько кусочков окровавленного мяса, да и те тотчас растворились. Воин совершенно бескорыстно захотел помочь Миднайт – и пал жертвой проклятия.
   – Заткни ему глотку или убей! – завопил, не оборачиваясь, Ярбро.
   Юный стражник прицелился в голову Миднайт, которая уже начала взбираться на откос южного берега. Ярбро несколько секунд упивался мыслью, что держит в своих руках судьбу чародейки и является ее судьей и палачом.
   «И мой приговор – смерть», – подумал Ярбро, натягивая лук, чтобы выпустить смертоносную стрелу.
   Вдруг позади него раздался странный звериный рев. Ярбро вздрогнул от неожиданности. Стрела вылетела из лука, но пролетела над головой Миднайт, не принеся ей никакого вреда. Юный стражник повернулся и увидел леопарда. На миг ему показалось, будто он очутился в каком-то кошмарном сне, что его мозг из-за долгого недосыпания сыграл с ним дурную шутку. Но рядом стояли его товарищи и тоже с ужасом смотрели на рычавшего зверя.
   Между леопардом и другими долинцами, в страхе отступавшими к северному концу моста, стояли Ярбро и Кабал. А ведь Келемвара нигде не видно, вдруг осенило юного стражника. И вместе с тем позади леопарда валяется груда разорванной одежды и запачканных кровью доспехов…
   Ярбро уставился в жаркие изумрудные глаза животного. Они очень напоминали глаза Келемвара. Внезапно юный стражник понял, что каким бы невероятным ни казалось такое предположение, но Келемвар и леопард – одно существо! И как только животное накинулось на Кабала, который стоял к нему ближе всех, Ярбро, спасая собственную жизнь, перескочил через перила моста и бросился в воду.
   Леопард начал трепать Кабала, и крики несчастного о пощаде эхом разносились над Ашабой. Бурсус и Джора подняли луки и двинулись вперед. Миккел, напротив, застыл от страха и с трудом удерживал лук. Леопард оторвался от своей жертвы и бросился к Бурсусу и Джоре, словно почувствовав, откуда исходит настоящая опасность.
   Дрожащими руками Джора прицелился и выстрелил. Стрела пролетела слишком высоко и упала в нескольких футах от зверя. Сухопарый рыжеволосый лучник выхватил еще одну стрелу, но выпустить ее так и не успел.
   Когда мощный, переливающийся на солнце зверь бросился к стоявшему рядом с Джорой Бурсусу, тот, пытаясь сохранить равновесие, отступил, оперся на раненую ногу и пошатнулся. Все же он сумел прицелиться и выпустил стрелу. В самый последний момент леопард отскочил в сторону и сразу же прыгнул на Джору. Лоснящееся животное сбило своим телом лучника с ног и сомкнуло челюсти у него на горле.
   Бурсус отступил еще дальше и, с ужасом поглядывая на зверя, потянулся за новой стрелой. Руки у него тряслись, как у паралитика. Леопард отвел взгляд от мертвого человека, валяющегося у его ног, и в ту же секунду Бурсус нащупал стрелу. Когда он заряжал лук, было слышно, как стрела громко стучала о прицел. Но не успел Бурсус выстрелить, как леопард снова зарычал, и в его окровавленной пасти долинник увидел куски человеческого мяса. От этой картины мороз пробежал по его телу. Секундной нерешительности человека было для животного, отпрыгнувшего от тела Джоры, более чем достаточно. Бурсус увидел над собой огромную лапу, и в тот же миг мир для него померк.
   В надежде спастись Миккел, опустив лук и спотыкаясь, отступал к северному концу моста. Расстояние между ним и леопардом хотя и медленно, но увеличивалось. Но не успел он пройти и полдюжины футов, как зверь повернулся и посмотрел в его сторону.
   Зеленоглазое чудовище, дрожа от сладкого предвкушения, неторопливо подкрадывалось к рыбаку. Леопард чувствовал волны ужаса, исходившие от человека, и это еще больше раздражало зверя и разжигало его ярость.
   Миккел бросил лук и кинулся прочь. Леопард проводил его взглядом и замер, следя за блестящей призматической серьгой в ухе рыбака. Ярость зверя постепенно улеглась, а ограниченный ум заворожили разноцветные блики.
   Сообразив, что леопард отвлекся, Миккел со всех ног бросился к перилам и перемахнул через них. Зверь понесся за ним и в поисках своей жертвы положил передние лапы на перила, но долинец исчез в волнах. Леопард зарычал и снова встал на четыре лапы.
   Спрятавшись в лесу позади южной оконечности моста, Миднайт и Адон в ужасе прислушивались к рыку леопарда, находившегося от них в нескольких десятках ярдов. Они сидели, скрючившись, под деревом и, вглядываясь в воду, ждали, не проплывет ли мимо Кайрик. Миднайт слышала, как гневный рык леопарда перешел в болезненное завывание, и тогда беспокойство за собственную жизнь и печаль из-за гибели Кайрика отошли на задний план, сменившись сочувствием к Келемвару. Хотя чувство вины не оставляло чародейку.
   «Человек, вызволивший меня из Изогнутой Башни, возможно, мертв, а я переживаю из-за наемника-оборотня, который привел долинцев, чтобы схватить нас!» – корила себя Миднайт.
   – Кайрик, – тихо прошептала она, закрывая лицо руками, – я позволила тебе умереть. Я должна была спасти тебя, я должна была…
   – Не кори себя, – мягко сказал Адон. – Ты сделала все, что могла.
   Жрец обнял Миднайт за плечи. На мосту снова взвыл леопард.
   – Келемвар! – задыхаясь, промолвила Миднайт. Она оттолкнула Адона и с трудом встала на ноги.
   Молодой жрец схватил чародейку за руку и потянул вниз.
   – Не ходи туда! – прохрипел он. – Мы не должны видеть Келемвара в таком состоянии. Нам ничего не остается, только ждать.
   Миднайт с Адоном, дрожа в промокшей одежде, все же остались в лесу. Хотя Миднайт горько винила себя за смерть Кайрика и рвалась облегчить боль Келемвара, она понимала, что Адон прав. Иногда события выходят из-под нашего контроля, и мы бессильны что-нибудь исправить.
   Им оставалось только ждать, что все само собой уладится.
   «Если бы я могла заставить Адона оценить мудрость собственных слов», – подумала Миднайт, поворачиваясь к обезображенному жрецу. Адон сидел, скрючившись, у трухлявого бревна. Он закрыл глаза, словно о чем-то грезил. Но, глядя на страдальческое выражение его лица, Миднайт догадалась, что Адон снова вспоминает смерть Эльминстера в храме. Ей пришло на ум множество способов, как заговорить с ним о случившемся, но все они показались ей неуместными.
   В конце концов она положила руку жрецу на плечо. Адон взглянул на нее, и чародейка, тепло улыбнувшись, промолвила:
   – Адон, хватит обвинять себя в том, что произошло в храме Летандера!
   Жрец, нахмурившись, отвернулся. Он подтянул колени к груди и обхватил их руками.
   – Ты ничего об этом не знаешь, – пробормотал он, раскачиваясь взад-вперед и глядя на пенистую реку невидящим взглядом.
   Миднайт вздохнула и тяжело опустилась рядом с Адоном.
   – Мы не знаем, погиб ли старый мудрец в разломе. Эльминстер мог спастись, – сказала чародейка, гладя жреца по спине. – Лео был уверен, что его хозяин жив. И это дает нам надежду.
   Адон никак не откликнулся на слова Миднайт. Тогда черноволосая чародейка схватила жреца за подбородок и заставила его посмотреть ей в глаза.
   – Мы должны довольствоваться надеждой – ты и я.
   Леопард вновь зарычал, и в уголках глаз Миднайт блеснули слезы.
   – Ведь это все, что у нас осталось.
   Адон пристально посмотрел на Миднайт:
   – Но Сьюн…
   – Я знаю, – мягко сказала Миднайт. – С этим тяжело смириться. Когда умерла Мистра…
   Отталкивая Миднайт, Адон вскочил на ноги:
   – Сьюн не умерла!
   – Я и не говорю, что она мертва, – со вздохом сказала Миднайт. Чародейка встала и взяла Адона за руку.
   – Если кто-то и умер, так это я, по крайней мере в глазах Сьюн, – пробормотал Адон. Он провел рукой по шраму, пересекавшему его лицо, и сморщился: – Я стал таким же проклятым, как и Келемвар. Она бросила меня из-за моих проступков, и этот шрам получен мною в наказание.
   – Каких проступков? – взмолилась Миднайт. – Ты один из самых преданных жрецов, кого я знаю. Чем ты мог заслужить свой шрам?
   Адон со вздохом отвернулся от чародейки.
   – Я не знаю… Но, наверное, я совершил что-то ужасное! – Жрец закрыл шрам рукой и склонил голову. – Это самое худшее наказание из тех, что Сьюн могла мне послать. Я был когда-то красивым, и Сьюн мною гордилась. А теперь при виде меня люди съеживаются от страха или хихикают за моей спиной.
   – Я никогда не отворачивалась от тебя, Адон, – ласково сказала Миднайт. – И я никогда не смеялась над тобой. Шрамы на теле заживут, и если Сьюн не захочет тебя, тогда, возможно, она не достойна преклонения. Кроме того, меня волнуют другие раны – те, что в сердце.
   На мосту опять завыл леопард.
   Адон повернулся, его глаза пылали гневом.
   – Мы должны вести себя тихо, – проворчал он. – Келемвару не стоит знать, что мы рядом.
   Миднайт кивнула. Она знала, что ее слова о Сьюн расстроили Адона, и решила больше не говорить об этом. Может быть, позже. Почти целый час они провели в молчании, прислушиваясь к шуму реки и реву леопарда на мосту. Наконец, когда завывания стихли и Миднайт и Адон поняли, что животное вновь превратилось в человека, они выбрались из своего укрытия и подошли к мосту.
   Открывшаяся их взору картина кровавой бойни холодила душу. Посредине моста на животе лежал обнаженный Келемвар. Рядом валялись четыре истерзанных тела. Кровь и куски плоти длинными полосами покрывали мост, как будто леопард, в которого превратился Келемвар, долго таскал и раскидывал тела.
   Адон снова вспомнил, как безжалостно были убиты священники в храме Тайморы перед началом битвы за Долину Теней, и почувствовал, что вот-вот лишится чувств. Однако жрец справился с поднимавшейся тошнотой и начал готовиться к тому, чтобы выполнить свой долг. Стерев пот со лба, Адон подошел к первому трупу. Он схватил мертвого долинца за руку, оттащил тело к краю моста и скинул труп в Ашабу.
   – В море отправляется наше бренное тело, дабы воспарила душа наша, – прошептал Адон, и тело Бурсуса исчезло в реке. – Да обретешь ты покой, которого не нашел в этом мире.
   Пока Адон выполнял свой печальный долг, Миднайт приволокла Келемвару его тяжелые доспехи и присела рядом. Потом она вскочила, побежала к лагерю долинцев и взяла оттуда одеяло, чтобы прикрыть бывшего возлюбленного.
   – Не буди его, пока я не закончу, – сказал Адон, оттаскивая тело еще одного долинца к краю моста. Жрец остановился и посмотрел вокруг: – Так будет… лучше.
   Миднайт кивнула и показала на кинжалы, свисавшие с пояса долинца:
   – Прежде чем бросить его в реку, сними оружие.
   Адон вздрогнул, и на его лице появилось выражение крайнего изумления.
   – Я не мародер, – отрезал жрец.
   Миднайт встала и отошла от Келемвара.
   – Сними с них оружие, Адон. Оно нам понадобится больше, чем речным тварям.
   Жрец замер. Словно окаменев, он так и стоял с раскрытым ртом над телом долинца, пока Миднайт собирала оружие. После того как чародейка обошла всех долинцев, Адон прочел над ними заупокойную молитву и сбросил тела в Ашабу. Хотя жрец не знал, имеют ли его слова какое-то значение в Королевстве Мертвых, он чувствовал, что если оставит мертвецов без благословения, то потом будет об этом сожалеть.
   Когда последнее тело погрузилось в реку, Келемвар зашевелился.
   – Миднайт! – воскликнул находившийся на краю моста Адон, показывая рукой на воина.
   Темноволосая чародейка вернулась к Келемвару и коснулась его вспотевшего лба. В ту же секунду воин открыл глаза и схватил Миднайт за руку.
   Боль пронзила чародейку.
   – Кел! – закричала Миднайт, пытаясь вырвать руку из железной хватки воина.
   Келемвар на миг остолбенел, но постепенно его зеленые глаза засветились пониманием. Он чуть ослабил хватку, но полностью чародейку не отпустил.
   – Миднайт! – пробормотал Келемвар трясущимися губами. – Ты жива!
   Чародейка прекратила вырываться.
   – Да, Кел, – ласково сказала она. Чародейка посмотрела в глаза воина и увидала там боль и недоумение.
   Келемвар отвернулся от Миднайт и, крепко зажмурив глаза, поднес ее руку к своим губам:
   – Я совершил ужасную ошибку и едва не погубил тебя.
   К воину подошел Адон. Миднайт улыбнулась и посмотрела на жреца, но ничего не сказала.
   – Они что… мертвы? – спросил Келемвар, не открывая глаз и отворачиваясь от Миднайт. – Они все мертвы?
   – Было четыре тела, – еле слышно ответил Адон, набрасывая воину на плечи одеяло. – Мы видели, как еще двое во время схватки прыгнули в реку.
   Келемвар снова открыл глаза и посмотрел на жреца.
   – Адон, – тихо произнес воин, – ты тоже жив. А Кайрик?
   Миднайт покачала головой:
   – Когда лодка перевернулась, его унесло течением.
   Приподнявшись на локте, Келемвар провел ладонью по волосам Миднайт.
   – Мне… жаль, – холодно сказал он.
   Миднайт повернулась, чтобы взглянуть на воина, но тот уже встал и рассматривал мост. Келемвар увидел пятна крови, собранное в кучу оружие и собственные доспехи. И больше ничего.
   – Бьюсь об заклад, что Ярбро сбежал, – прорычал Келемвар. – Он еще всех нас сведет в могилу.
   – Он смылся первым, – пробормотал Адон, протягивая воину рубашку, которую Миднайт взяла из лагеря долинников. – Когда я выбрался на берег, то видел, как он прыгнул в реку.
   Келемвар вслух выругался:
   – Он или вернется за подкреплением, или отправится в Шрамовый дол, чтобы предупредить о нашем приближении. В любом случае это для нас плохо. Долинцы хотели убить тебя, Кайрика и Адона, хотя Морнгрим приказал им доставить вас обратно в Долину, чтобы привести в исполнение «справедливый» приговор. – Келемвар остановился и повернулся к Миднайт: – Я уверен, что теперь мое имя тоже занесут в список виновных.
   Воин замолчал и продолжал одеваться. Одевшись, он обернулся к Миднайт и сжал ее лицо в своих ладонях.
   – Почему ты бросила меня в Долине Теней?
   Миднайт гневно отстранилась:
   – Бросила тебя?! Ведь это ты отказал Кайрику, когда он просил тебя о помощи, чтобы спасти нас!
   Воин потянулся к чародейке, но она хлопнула его по руке и встала рядом с Адоном.
   Горький смех вырвался из уст Келемвара.
   – Что он тебе сказал?
   Миднайт задумалась. Откинув волосы с лица, она вновь ощутила ту боль, которую причинили ей предательские слова Келемвара.
   – Что ты «не можешь вмешиваться в правосудие».
   Келемвар кивнул.
   – Тебе не кажется, что Кайрик умело подобрал слова? Он хорошо тебя знал, – прорычал воин, отворачиваясь от своих друзей. – И знал, какие слова заставят тебя поверить ему.
   – Он лгал? – изумилась Миднайт. – Ты никогда этого не говорил?
   – Я сказал это до суда, – уныло произнес воин. – Я думал, что вас признают невиновными. Если бы я знал заранее, то постарался бы помочь вам сбежать.
   Адон покачал головой:
   – Что ты хочешь сказать? Ты ничего не знал о планах Кайрика?
   Келемвар обернулся, его глаза блестели от гнева.
   – Клянусь всеми душами, пребывающими в Королевстве Миркула, ты что, не понимаешь? – Воин глубоко вздохнул. – Кайрик ничего не рассказал мне о вашем побеге. Я узнал только на следующий день… когда были найдены тела.
   Миднайт и Адон непонимающе переглянулись.
   – Какие тела? – спросила Миднайт. Мрачный холодок подобрался к ее сердцу. Еще до того, как Келемвар поведал ей об убитых стражниках, Миднайт вдруг поняла, что Кайрик далеко не все сообщил ей о своих действиях.
   Рассказывая, как вместе с Морнгримом они шли в Изогнутой Башне по кровавому следу из трупов, Келемвар одновременно всматривался в лицо чародейки и пытался понять, что она сейчас чувствовала. Воин надеялся, что, если скажет об убийствах Миднайт в лицо, она не сможет скрыть чувства вины. Но, слушая его рассказ о злодеяниях Кайрика, чародейка бледнела, а ее глаза наполнялись изумлением и ужасом.
   – Я… я не знала, – запинаясь, сказала Миднайт и взглянула на Адона. Жрец был мрачнее тучи, а его глаза прямо светились от ярости.
   Келемвар вздохнул. «Они и в самом деле невиновны», – подумал он, обрадовавшись, как ему показалось, впервые за много лет, что поступил правильно.
   – Я знаю, Миднайт, – сказал наконец воин. – Но неужели тебе не показалось странным, что вам так легко удалось сбежать?
   – Он сказал нам, что воспользовался Шипом Геуса, – отрезал Адон.
   Келемвар удивленно посмотрел на него, и тогда жрец пояснил:
   – Это такое магическое оружие. Ты вонзаешь в кого-нибудь Шип – наподобие дротика, – и этот человек полностью повинуется твоей воле.
   Келемвар вспомнил о молодом стражнике, проткнувшем себя, и содрогнулся.
   – Мы решили, что с помощью Шипа он обезвредил стражу. – Миднайт скрестила на груди руки и крепко обняла себя. Через секунду она повернулась к воину: – Ты уверен, что это был Кайрик? Это не мог быть кто-то другой?
   Келемвар покачал головой:
   – Мы оба знаем, что это был Кайрик. Кто еще это мог быть?
   – Я… я не знаю, – вздохнула Миднайт. – Но той ночью в башню мог пробраться и другой убийца. Он увидел, что стражники обезоружены, или… – Чародейка остановилась и глубоко вздохнула – А не мог это сделать один из стражников? Возможно, он хотел замести следы и скрыть таким образом свою нерадивость? Или он хотел… Ну я не знаю, чего он хотел… – Слезы потекли у нее по лицу.
   Келемвар обнял Миднайт за плечи. Утешая плачущую чародейку, воин притянул ее к себе. Внезапно она резко отстранилась.
   – Нет, – сказала Миднайт. – Я не верю!
   Келемвар скрестил руки на груди:
   – Миднайт, все указывает на то…
   – Я не знаю, на что все указывает, да и ты тоже! – воскликнула черноволосая чародейка. – Я не собираюсь уподобляться долинцам, осудивших Адона и меня за убийство Эльминстера!
   Адон положил руку чародейке на плечо:
   – Миднайт, ты знаешь, что это был он. Если бы ты не вмешалась, он бы и меня убил. – Жрец повернулся к воину. – Кел, какой-то недуг овладел Кайриком. Он словно лишился рассудка. – Адон немного помолчал, уставившись в бурливую реку. – Может, это даже к лучшему, что он мертв. Миднайт неспешно подошла к перилам.
   – Нет, Адон. В Тантрасе Кайрик отдохнул бы и сразу же пришел в себя. Он ведь был неплохим человеком. У него просто не было возможности себя проявить.
   Воспоминания о том зле, что он причинил в прошлом, обо всех злодеяниях, которые он совершил под действием проклятия или приписывал действию проклятия, стремительным потоком ворвались в сознание Келемвара. Воин подошел к Миднайт и обнял ее.
   – Может быть, он боялся правильных поступков, – сказал он мягко. – Этот страх и мне чуть не помешал спасти вас. – Заглянув в глаза Миднайт, Келемвар вздохнул, но сразу же отвел взгляд. – Я стоял возле башни и ждал наступления рассвета, чтобы снова увидеть тебя, – сказал воин. – Я не знал, что мне делать. Но я чувствовал, что как только увижу тебя, то не сдержусь и брошусь на помощь, даже если это будет стоить мне жизни. Я стоял и ждал того мгновения, когда пойму, что должен делать. Когда нашли тела, я позволил Морнгриму убедить себя в том, что это вы с Адоном убили Эльминстера и стражников.
   Жрец, услышав слова Келемвара, поморщился, и воин на секунду остановился.
   – Было проще поверить им, чем сделать то, что я считал правильным. После того как ваша лодка приблизилась к мосту, я понял истинные намерения долинцев, и мне пришлось сделать выбор. – Воин повернулся и посмотрел на пятна крови, покрывавшие настил. – И я догадывался, каким он будет.
   – Значит, ты веришь, что мы невиновны? – вкрадчиво спросила Миднайт.
   – Да, – прошептал Келемвар, целуя Миднайт в губы. Оторвавшись от возлюбленной, Келемвар заметил, что Адон склонился над кучей оружия, снятого с убитых охотников. Он выглядел усталым, даже изможденным.
   – Что с ним такое? – спросил Келемвар.
   Миднайт рассказала Келемвару обо всем, что произошло в храме Летандера, и о том, как Адон пытался вызволить Эльминстера из расселины.
   – Из-за этого шрама и случившегося в храме Адон уверен, что Сьюн бросила его, – объяснила чародейка. – У него как будто земля ушла из-под ног.
   – Все равно на суде он должен был хоть как-то защищаться, – проворчал воин. – Его молчание позволило протащить приговор Морнгрима.
   – Не вини его, Кел. Я не согласна, – улыбаясь, сказала Миднайт. – Кроме того, суд уже закончился. Пообщавшись немного с Адоном, ты поймешь, что он тяжело расплачивается за свое молчание на суде… очень тяжело. – Чародейка повернулась и подошла к Адону. Воин пошел следом, и она продолжила: – Кайрик непрерывно на него злился и ко всему придирался. Но если я могу простить Адона, ты тоже сможешь.