Чистов Дмитрий. Время колесниц

   — Отлично! Меч Торнора в обмен на нефритовый жезл, службу и снятие проклятия!
   — Договорились. Но меч — вперёд!
   — Получишь перед началом битвы.
   — Ладно. Распорядитесь подготовить жертвенных животных. У нас мало времени!
   Бринн поднялся со своего кресла и обвёл взглядом возбужденно шумяший зал:
   — Все слышали? Мы выходим немедля. Витязи, запрягайте колесницы и готовьте оружие; жрецы, собирайте свои амулеты; певцы, зачехляйте арфы! К концу дневной стражи готовая к бою дружина должна стоять у ворот Брега!
 

* * *

 
   Когда Эдан подошёл к воротам своего дома, он застал там Кермайта. Хольдеринг выводил из конюшни упряжку лошадей. Кони были уже вычищены и накрыты защитными черпаками; в кузове колесницы стоял улыбающийся Талес с большим овальным шитом в руках.
   — Жрецы поведали народу Брега, что сами боги-покровители будут сражаться вместе с воинами в готовящемся походе. Дружинники не сомневаются в нашей победе. Жены с радостью провожают своих мужей на битву; все говорят, что война будет недолгой!
   Первосвященник Бринна окликнул двух рабов, чтобы те помогли ему облачиться в панцирь и боевой фартук.
   — У ургитов тоже есть могущественные покровители, — заметил он, натягивая рукавицы из толстой кожи, — и число их союзников велико. Битва будет кровопролитной, и многие герои не вернутся к своим очагам. Поторопимся же на место сбора! — Его меч сам по себе, как бы в подтверждение слов хозяина, лязгнул гардой о ножны.
   У последних Ворот Воинов, на славу отстроенных царём луговых лопраканов, собралась вся воинская дружина, которую смог выставить народ Брега в помощь осаждённому Огненному Городу. Было здесь семь десятков колесниц, запряжённых лошадьми, ослами и онаграми; на каждой — по воину-тордингу, его щитнику и колесничему. Стояло сто не имевших колесниц воинов, облачённых в длинные стёганые панцири, с крепкими копьями и огромными щитами в руках: за каждым таким щитом помимо хозяина могло спрятаться двое легковооруженных. Рядом расположилось двести тордингов-лучников с ростовыми луками: издревле их род славился своим искусством стрельбы. К воротам подошло также несколько сотен бойцов, присланных окрестными охотничьими племенами. Каждый из них принёс с собой сплетённый из лозы лёгкий шит, пращу или несколько копий. Обоз войска был невелик — три десятка повозок, нагруженных припасами и оружием.
   Перед предводителем дружины появилась небольшая процессия. В сопровождении группы жрецов к колеснице Гнатала подошли трое: полуголый субъект в венке из дубовых листьев, лихо сдвинутом на затылок, темноволосый мужичок в коротком плаще из перьев ястреба и голубоглазый юноша в простой холщовой тунике.
   — Время выступать. Построй своих людей и следуйте за нами. Не вздумайте остановиться или свернуть куда-либо в сторону! Я буду показывать дорогу, — распорядился темноволосый.
   — Отец! Мы не знаем этого человека! — подал голос сын вождя Транд, служивший у Гнатала колесничим. — Следовало бы найти проводника понадёжней. Если понадобится, я и сам могу провести войско до Ара!
   — Ты ошибся, дорогой. Я не человек. Эй, Бринн, поехали!
   Юный бог, стоявший рядом с Ханалем, поднёс два пальца ко рту и свистнул.
   Возникший в отдалении шум крыльев быстро приближался. Тройка черных лебедей, впряженная в чудесную повозку Дон па. явилась на зов своего нового хозяина и спланировала на близлежащий пригорок. Из восьми сотен глоток одновременно вырвался изумлённый возглас. На глазах всего войска легенды становились явью: боги вместе со своими жрецами взошли на колесницу. Лебеди взмыли в воздух, описав в небе над построенной армией широкий полукруг; на земле остались лишь Ханаль да седовласый старец, за спиной которого висел большой оббитый медью шит.
   Ханаль зашагал, не оборачиваясь, куда-то в сторону от наезженной дороги. Гнатал повернулся к своим соратникам, стоявшим на соседних колесницах. Их взгляды красноречиво говорили: «ты — вождь, тебе и решать».
   — Хийя! — Длинная плеть протянула по спинам коней упряжки, и они резво рванулись с места, догоняя удаляющуюся фигуру бога. Всё войско тордин-гов послушно двинулось следом за своим патриархом.
   Дружина растянулась в длинную походную колонну. Её голову составляли боевые колесницы; в арьергарде двигались обозники с охраной. Повозка за повозкой, воин за воином исчезали в туманной лощине меж двух высоких курганов, воздвигнутых над могилами древних правителей города Брега. Стороннему наблюдателю, случись таковой в этой местности, вероятно показалось бы весьма странным, что ни один из них так и не появился по другую сторону холмов.
   — Что-то я не узнаю окрестностей, — признался Кермайт, удивлённо озираясь по сторонам. — Откуда здесь взялась эта гряда? И вон той рощицы я раньше тоже не видел!
   — Следил бы лучше за дорогой, — порекомендовал Эдан своему колесничему, — не ровён час кому-нибудь отстать от отряда. Слышал, что сказал наш проводник9 В странном краю, в который он нас завёл, потерявшихся вовек не отыщешь!
   Их провожатый как ни в чём не бывало бодро шагал по прямой, словно не замечая загадочных трансформаций окружающего пейзажа. Рядом с ним шествовал Фехтне; старый чародей от души забавлялся, ловя преисполненные ненависти взгляды, которые бросали на него ехавшие во главе колонны воины-тординги. Однако и для него был внове путь, избранный Ханалем для войска.
   — По каким землям пролегает наша дорога, Гонор? Кроме людей и их колесниц, всё вокруг кажется каким-то нечётким, зыбким, изменчивым... Взгляни-ка, да здесь два солнца: одно только-только приподнимается над горизонтом на востоке, а другое уже клонится к закату! Над головой у нас ущербный месяц и звёзды, яркие, как в морозную зимнюю ночь! Где же находится такая страна, если в ней все часы суток слиты воедино?
   — Считай, что мы в краю моих грёз, — отвечал ему Ханаль. — Я обязался провести воинов в Огненный Город кратчайшим путём; а может ли быть дорога короче, чем путь сквозь сны? Здесь стёрта грань между реальным и нереальным; невозможное возможно, время же не существует вовсе. Поэтому и торопиться необязательно. Вы снитесь мне; и я переношу дружину из одного своего сна в следующий, всё ближе и ближе к тому, в котором все мы проснёмся в Аре.
   — Осмелюсь полюбопытствовать, о светлоликий! Если мы снимся тебе, означает ли это, что все мы сейчас спим? И видим тебя в своих грёзах? А если так, то кто из нас спит?
   — Что бы ты хотел услышать? Признаю, на твой вопрос нет ответа. Это парадокс, а меня забавляют парадоксы! — улыбнулся Ханаль и широко зевнул, прикрывшись тыльной стороной ладони. — Такому любопытному трюку меня обучил мудрец, влачащий своё убогое существование в одной из пещер в горах Кайшанг. Годами истязая себя длительным постом, медитацией и дыхательными упражнениями, а также поглощая неимоверное количество особых корешков, от которых разум человека меркнет, а мир духов приближается, он открыл секрет — как спать не засыпая и сниться самому себе. И временами я задумываюсь о том, не снимся ли все мы заросшему по уши грязью отшельнику? Быть может, наше существование, людские страсти, страдание, счастье, рождение и смерть — лишь мрачный кошмар, регулярно посещающий его вследствие хронического несварения желудка?
   Маг поморщился:
   — В далёкую пору моего ученичества владыка Ир-мин говорил мне о чём-то подобном. По его словам, единственная существующая реальность — Древо, источник всего сущего. Миры — лишь ветви и плоды на его ветвях, а всё окружающее нас — изменчиво и иллюзорно.
   — Короче говоря, повсюду — сплошное надувательство, — хмыкнул Ханаль. — Все мы — объект чьей-то удачной шутки, и кому, как не Ирмину, знать об этом. Хранитель дерева, скрепляющего ткань вселенной, прозревает мир от его корней до самой вершины. Ничто не может укрыться от взора владельца источника, проистекающего из-под корней Древа и наполняющего Озеро Мудрости!
   — Постой-ка! — воскликнул Фехтне. — Всем известно, что владелец озера — Болг, прародитель болгов!
   — Разумеется. Владыка Ирмин, сын Гофаннона, и Болг — одно и то же лицо. Неужели ты полагаешь, ему удалось бы похитить драгоценную влагу из источника богов, не будь он приставлен к нему в качестве сторожа? Когда Старшие опомнились и попытались спасти положение, оказалось, уже поздно что-либо исправлять. Неистовый всегда по-своему любил вас, людей. Однако в отличие от Племён, по мнению которых человеку было дано чересчур много, Ирмин считал, что дарованного явно недостаточно. По его замыслу магия должна была приблизить людей к богам, но человек и её быстро обратил в орудие взаимоистребления.
   — Невероятно! — пробормотал Фехтне, покачивая головой. — Выходит, люди — причина тысячелетней борьбы Племён и болтов?
   — Угу. От вашей расы одни неприятности. Минуточку... — Ханаль встал как вкопанный и приложил ладонь ко лбу, всматриваясь в даль. — Похоже, в мой безмятежный сон проник некто чужой. Взгляни-ка, маг, не знаком ли тебе этот коротышка?
   Посередине прямой как стрела дороги, по которой продвигалась армия Брега, виднелась аляповатая фигурка: горбатый уродец в длиннополом балахоне, криво сшитом из оленьих шкур, приветливо помахал рукой приближающемуся воинству. За его спиной происходило что-то странное —там клубился мглистый туман, временами закручивающийся в небольшие вихри; перемигивались загадочные огоньки, из темноты тянуло сыростью, запахами мокрой травы и гнили.
   — Куллд?! — Колесница Эдана вырвалась вперёд и поравнялась с улыбающимся сыном Вана. — Как ты здесь оказался?
   — Здорово, дружище. Я решил присоединиться к походу и привёл с собой всю свою дружину. Поскольку мама не хотела отпускать меня из дома, пришлось сбежать через окошко, заранее напоив до беспамятства парочку водяных, приставленных ко мне в качестве стражи. — Горбун выглядел очень довольным своим поступком. — И вот мы здесь!
   — Похоже, этот шут гороховый — твой старый приятель, — бросил Ханаль Эдану через плечо. — Ладно, Куллд. Мне нравится твоя наглость; думаю, ты можешь быть нам полезен. Полезай в колесницу!
   Сияющий от счастья Куллд 'вскарабкался в повозку Эдана; вслед за ним потянулась и та мерцающая хмарь, которая служила ему дружиной. Войско двинулось дальше. Голые равнины по обеим сторонам дороги внезапно сменялись то искрящимися в лучах солнца ледниками, то залитыми дождями джунглями; День смешался с ночью, а буйство красок природы чередовалось с унылым одноцветьем гор вулканического пепла. Казалось, что где-то впереди сквозь туманную дымку проглядывают далёкие стены и крыши, но стоило лишь обратить туда внимательный взгляд, как призрачный город расплывался, подобно всем прочим деталям окружающего ландшафта.
   Однако настал момент, когда Ханаль остановился, подняв указательный палец вверх в предупреждающем жесте, и произнёс:
   — Вот мы и пришли. Ар где-то рядом... ОП-ПА!!!
   Послышался оглушительный треск, похожий на звук раздираемой ткани, и наваждение вмиг улетучилось. Вся брегская армия стояла в замёрзшей степи, по которой холодный ветер гонял лёгкую снежную позёмку; по левую руку на расстоянии одной лиги блестела река. На противоположном берегу возвышались неприступные бастионы Ара, а прямо напротив дружины на расстоянии в пять сотен локтей было хорошо различимо войско ургитов, построенное в боевые порядки. Чуть дальше виднелись окруженные возами шатры и очаги походного лагеря.
   — Извините, друзья... похоже, я немного ошибся в своих расчётах, — признал старина Гони, окинув взглядом столь ошеломляющую панораму. Тем временем из стана врага донеслись первые изумлённые вопли и хриплый рёв длинных бронзовых труб. Ур-гиты, оправившись от первого шока после внезапного появления походной колонны противника прямо у себя под носом, намеревались перейти к решительным действиям.
   — Чего ты ждёшь? — набросился Ханаль на Гнатала. — Мы здесь как на ладони! Немедленно командуй отступление!
   Лебединая упряжка со свистом пронеслась у них над головами, заложила крутой вираж над позициями воинов Кера и полетела в сторону города.
   Возможно, именно громкое хлопанье крыльев в воздухе вывело патриарха тордингов из минутного оцепенения, в каковом он пребывал, бессмысленно таращась на готовую к битве армию неприятеля.
   — Всем к реке! — заорал он, поворотившись к своим людям. — Подле Ворот Воинов раньше был широкий брод! Двадцать колесниц — прикрывать отступление!!!
   Взвыл сигнальный турий рог в руках его возницы, и потерявшая форму походная колонна потянулась к воде.
   — Слышал, что сказал Гнатал? — обратился Эдан к Кермайту. — Вперёд!
   Два раза хольдерингу повторять не пришлось. Щёлкнули длинные поводья, кони рванулись вскачь. Пара дюжин передовых колесниц понеслась в сторону левого фланга ургитов, подобрав по дороге по одному лучнику каждая. Оказалось, что ургиты также не были готовы к столь неожиданной стычке; большая их часть осталась на месте, ожидая приказов командиров; те же из воинов, кто считал ниже своего достоинства выслушивать распоряжения, бросились преследовать отступающих тордингов. На середине пути они столкнулись с отрядом прикрытия, и в степи завязался короткий, но кровопролитный бой.
   Левой рукой Эдан вцепился в плетённый из лозы борт, стараясь удержаться на ногах в отчаянно подпрыгивающей на кочках повозке. Кермайт же стоял как влитой, безостановочно нахлёстывая лошадей. Наперерез им летела выкрашенная в чёрное колесница, несущая рослого воина. Чеканка на посеребрённом забрале его шлема изображала бородатое лицо, оскалившееся в демонической усмешке. Первосвященник Бринна потянулся к дротикам в притороченном к передку колчане, на глаз прикидывая дистанцию до цели.
   — Не нравится тебе его образина? — раздался сзади голос Куллда. — Сейчас уберём!
   Краем глаза наш герой заметил, как горбатый полубог вкладывает скатанный камешек в ременную петлю; хотел заметить, насколько глупая и небезопасная затея — метать пращой камни с колесницы на полном ходу, но не успел: резкий свист рассекаемого воздуха, и... витязя в шлеме с личиной будто бы сдуло. Возница и щитник не сразу заметили исчезновение своего патрона. Когда же отсутствие воина обнаружилось, колесница попыталась затормозить. -При подобной скорости эта попытка была чистым безумием, и добром она не кончилась: повозка опрокинулась набок, затрещала рвущаяся упряжь, экипаж посыпался на землю вперемешку с собственным оружием и снаряжением.
   Эдан пытался высмотреть поверженного врага, с тем чтобы снять с него дорогие доспехи, но в окружающей сумятице разглядеть какие-либо детали было невозможно.
   Отряд колесниц тордингов пронёсся сквозь порядки наступающего противника и высадил десант стрелков у него за спиной. Пока набравшие скорость боевые повозки разворачивались, собираясь в единый кулак, лучники безостановочно засыпали ургитов стрелами, без промаха разя наименее защищённых членов экипажа — возничих, тем самым расстраивая ряды неприятеля.
   На обратном пути тординги вновь подобрали своих лучников и атаковали с тыла.
   Условия позволяли обеим сторонам в полной мере проявить искусство ведения боя на колесницах: в голой степи было предостаточно места для хорошего разгона и разворотов. Вновь над равниной разнеслись крики раненых и хруст сшибающихся повозок; однако Эдан не пропустил жеста Транда, сына Гнатала, командовавшего отрядом прикрытия; витязь красноречиво помахал большим пальцем в направлении хвоста колонны — «отступаем!». Их стремительная атака не прошла даром: в войске ургитов наблюдалось некоторое замешательство. Тем не менее несколько дюжин прорвавшихся вражеских колесниц всё же продолжали наседать на отступающую к реке дружину подобно ястребу, преследующему уползающую под прикрытие скал змею. Своими внезапными налётами они замедляли продвижение войска и не позволяли ему перестроиться.
   Нападение возвращающихся людей Транда рассеяло этих ургитов по степи, а между тем первые тординги двинулись через брод. Яростно шипящие чёрные лебеди утюжили землю, гоняясь за отдельными вражескими повозками.
   — Они опомнились! — заметил Кермайт, указывая на восток. Действительно, командирам бойцов Кера удалось совладать со своим воинством; основные силы ургитов быстро приближались к переправе.
   — Интересно, куда подевался Ханаль? Его помощь сейчас очень пригодилась бы! Хольдеринг пожал плечами:
   — Сложно сказать. Исходя из того, что я видел в поле целых пять колесниц ургитов, намертво сцепившихся дышлами, думаю, он где-то поблизости. Очень напоминает его фокусы. Беднягам теперь придётся распутывать свои поводья не менее получаса!
   Очевидно, в схватке наступал критический момент. Если преследователям удалось бы прижать к реке дружину, не переправившуюся целиком на другой берег, дело грозило обернуться для тордингов полным разгромом.
   — Надо их задержать!
   — Пришёл черёд поработать и моему маленькому воинству, — заявил Куллд, извлекая из-под полы своей парки миниатюрный, чуть больше ладони, разукрашенный бубен. Смачно плюнув на самую середину этого музыкального инструмента, он растёр слюну рукавом по всей его поверхности. Находившиеся в колеснице Кермайт и Талес в изумлении следили за его манипуляциями. Тем временем в руке горбуна появилась деревянная колотушка; он легонько дотронулся ею до своего бубна; привешенные к нему деревянные колокольцы задрожали, и инструмент издал неожиданно низкий, вибрирующий рокот.
   Эдану почудилось, будто у него что-то происходит со зрением. Он протёр глаза и убедился, что с ними всё в порядке; зато вокруг быстро темнело.
   Куллд ударил вновь. Казалось, его бубен немного подрос, да и звук стал громче.
   Новый удар колотушки; ещё один... Гул от каждого нового удара разносился всё дальше; бубен же продолжал увеличиваться, пока не достиг размеров большого воинского щита. Тьма, вызванная его звуками, сгущалась. Всё вокруг — арьергард тордингов, наступающие ургиты — тонуло в непроницаемой черноте, сквозь которую с трудом проглядывай красный диск близящегося к закату солнца. Вскоре скрылся и он. Мрак гасил все звуки, и голоса перекликающихся людей доносились приглушенно, словно из-под земли. Из темноты веяло сыростью; перемигивающийся хоровод болотных огоньков вёл там свой причудливый танец, а загадочные шорохи, хлюпанье и стоны, доносящиеся из неведомого, вселяли неуверенность в сердца даже самых опытных воинов.
   — Необходимо поторопиться с переправой: темнота не может продлиться долго, — предупредил Куллд. Он продолжал' постукивать по бубну, но с каждым разом — всё тише и тише; звуки замирали, а вместе с их угасанием начинала понемногу развеиваться мгла.
   Над самим бродом по-прежнему продолжало светить солнце, и ничто не препятствовало форсирующим реку тордингам. Река здесь в самом глубоком месте была по пояс, поэтому большая часть повозок пересекла брод без особых сложностей. Вскоре и направляемая Кермайтом колесница вошла на переправу; лошади осторожно продвигались вперёд по топкому илистому дну, размягчённому копытами сотен их предшественниц. Эдан, Талес и Куллд слезли в студёную осеннюю воду, чтобы помочь упряжке.
   Чёрная туча, укутавшая южный берег реки Бо, не выпускала из своих объятий заплутавшую дружину преследователей. Несколько повозок ургитов выскочили к воде значительно выше по течению, но под немедленно начавшимся обстрелом лучников им пришлось отойти назад.
   — Как это тебе удаётся? — спросил жрец Бринна, махнув рукой в сторону застлавшей степь тьмы.
   — А разве ты не видишь — как? — тоненько хихикнул Куллд. — Ведь у тебя есть тот, кто может это знать! Ну-ка, ребята, помогите ему сами!
   Те, кого он звал, немедленно явились, и Бринн узрел их вновь. Пятно и Веретено, Медведь, Барсучья Морда и Катящееся Колесо расположились на гриве и поводьях коня, которого он тянул под уздцы; явился также Белый Шар. И произнёс:
   — Здравствуй!
   — Здравствуй! — ответил ему Эдан.
   — Гляди! — сказал Белый Шар и почернел.
   — Гляжу! — И Эдан взглянул на мир глазами Шара. Впрочем, глаз у того, разумеется, не имелось, по этой причине мир предстал перед нашим героем в облике весьма непривычном. Никакой чёрной тучи не существовало вовсе; было множество движущихся теней, каждая из которых в отдельности обладала чем-то подобным сознанию. Они перемещались с места на место, сливались, разделялись, замирали, тихо перешептывались друг с другом на неведомом языке.
   — Э, друг, что ты там бормочешь? Не иначе заснул? — Талес толкнул его локтем в бок и, повернувшись к Куллду, вопросил: — Поведай, какими же силами нужно обладать для создания такой преграды? Воистину, перед нами — великий чародей!
   — Подумаешь! Пустяки! — засмущался горбун. — Всё, что требуется, — это сотня-другая болотных и лесных духов. Мои маленькие помощники всегда рады послужить мне. когда я их вежливо попрошу!
   Наконец колёса повозки захрустели по кучам полусгнивших стеблей камыша, покрывавшим песчаный берег. Отряд прикрытия практически полностью перебрался на другую сторону реки, когда к броду вышла армия ургитов. Судя по доносимым ветром яростным крикам, вид ускользнувшего от неминуемого поражения врага произвел на воинов Кера крайне удручающее впечатление. Впрочем, даром времени они не теряли; передовые направили своих коней в реку, намереваясь взять переправу с ходу.
   — Спешиться! — прорычал Транл и, подавая пример своим воинам, спрыгнул ео своей колесницы и побежал обратно к берегу, продираясь через заросли осоки. Брод был узок, и выезжающим на твёрдую землю боевым экипажам было негде развернуться; десяток славных бойцов в гаком месте вполне мог бы сдержать целую дружину.
   — Давай-ка поработаем, хозяин! — просвистел Эла-нов меч, нетерпеливо постукивая гардой о ножны. — Я голоден! Страсть как хочется испить воинской крови!
   — Кермайт! Вы трое останетесь здесь, — распорядился он. — Будьте наготове. Очень вероятно, что скоро нам придётся быстро отступать отсюда, имея на хвосте всех лучших витязей клана Урга!
   ...И воинской крови хватило в избытке. Непросто бежать по вязкому песку в массивном кожаном панцире и длиннополом боевом фартуке; глазные прорези опушенного на лицо бронзового шлема позволяли видеть лишь малую часть окружающего пространства. Для нашего героя, равно как и для каждого из присутствующих на том пятачке тяжеловооруженных воинов, границы мира сузились наподобие Серой Долины, по которой пролезет последняя дорога души; по этой причине многим из них было так и не суждено заметить тот миг, когда перед их взором предстали истинные Сумеречные Земли.
   ...Передовой колесничий получил в переносицу стрелу, древко которой украшали перья малиновки; такова оказалась мощь лука тордингов, что трёхлопастный наконечник легко пробил цельнолитой шлем. Возница тяжело перевалился через борт, не выпуская из рук двух пар поводьев. Эдан схватил его обезумевших лошадей под уздцы, подобрался поближе и, уцепившись за передок, резким рывком опрокинул колесницу набок. Для владельца чудесного пояса Гофаннона это не составило труда.
   Стоявший в ней знатный ургит легко соскочил на землю, тут же столкнувшись с Транлом. Оба не уступали друг другу богатырским телосложением; удар длинного чекана был отпарирован выставленным над головой древком копья, и сцепившиеся оружием воины закружили по берегу, нанося друг другу свирепые удары сапогами по голени и бёдрам. Щитника с той колесницы легко прикончил другой тординг, пробив бедняге грудь своим тяжёлым копьём, но и его самого через .мгновение насадили на копья двое ургитов, спешивших на подмогу своим соплеменникам.
   Воины бились на берегу, позабыв об обычаях ритуальных приветствий; сражались в реке,. топя друг друга в помутневших от крови водах, и вместо передававшихся через поколения боевых кличей из их горл вырывался лишь хриплый вой.
   Вылетевший из чьей-то пращи камень угодил Эдану в голову тогда, когда он с обагрённым кровью клинком наседал на второго по счёту противника; шлем спас ему жизнь, но в момент прояснения он обнаружил себя лежащим меж качающихся стеблей пожелтевшего камыша, а над собой — занесённое для последнего удара вражеское древко. Впрочем, копьё тут же исчезло из поля видимости, так как вознамерившийся добить упавшего ургит сам внезапно лишился головы.
   Эдан помотал головой, пытаясь изгнать кружащиеся перед глазами радужные искры, и приподнялся, опершись на локоть. Чья-то сильная рука ухватила его за предплечье, рывком поставила на ноги, а голос Транда рявкнул в ухо:
   — Пока ты здесь прохлаждаешься, нас всех раздавят, как комара на ладони!
   Проследив за направлением, которое указывал палец Гнаталова отпрыска, Эдан убедился в справедливости этого предсказания. Большому отряду ургитов удалось форсировать реку выше по течению, и теперь они неслись к броду, намереваясь одним-махом покончить с горсткой его защитников.
   Турий рог вновь созывал тордингов; Транд скомандовал отступление, но лишь половина воинов вернулась к своим колесницам — остальные остались лежать у брода недвижимыми.
   — Куда подевался Талес? — набросился на своих друзей Эдан, заскочив в свою повозку. — Не лучшее время он нашёл для отлучки!
   Кермайт молча указал влево от переправы. Там, в зарослях пожухшего камыша, танцевал небольшой огненный вихрь. Сухие высокие стебли занимались быстро, и вскоре путь наступающим по берегу ургитам преградила стена жаркого огня.