Страница:
Припоминаю водокачку на самом берегу Волги, южнее устья оврага Банный. Как-то днем, проходя по берегу, я увидел группу солдат и офицеров, прижимавшихся к стене разрушенного здания. Когда я подошел поближе, оказалось, что это тяжелораненые. Многие приползли сюда сами, некоторых принесли на носилках санитары. Но почему они здесь, у стены? Неужели в подвале нет места?
Открываю дверь и по крутой узкой железной лестнице спускаюсь в подземелье. Здесь очень душно, сильно пахнет эфиром и раздаются стоны раненых. Возле лестницы на десяти квадратных метрах бетонного пола в два ряда лежат раненые человек двенадцать.
Пробираюсь к двери, вернее, к двум простыням, обозначающим двери, за которыми ярко горит лампа. Это операционная. На. столе лежит раненый. Над ним склонились три человека в белых халатах. В стороне, на опрокинутой железной бочке шумит примус, на котором в тазу греется вода.
Когда-то халаты врачей были, конечно, белыми, но сейчас они были в бурых пятнах. Только колпаки на головах сохранили свежесть.
На маленьком столике у стены лежала толстая тетрадь - регистрационный журнал. Последние записи в нем были обозначены трехзначным числом.
- Кто и когда все это сделал? - спросил я, показав на трехзначное число, обозначающее количество проделанных операций.
Врач молча обвел взглядом находившихся у стола медсестер. Мне все стало ясно, тем более, что я обратил внимание на почерк: журнал был заполнен одной рукой.
Это был ведущий хирург полевого армейского госпиталя Айзенберг. С двумя помощницами он организовал эту операционную и сделал более двухсот операций.
Военный совет армии наградил всю группу Айзенберга боевыми орденами.
В начале октября раненых эвакуировали также по штурмовому мостику на остров Зайцевский, где находились медицинская группа от 112-го медсанбата и вторая группа от эвакоприемника No 54. По оказании помощи тяжелораненым их на носилках доставляли к лодочным причалам, находившимся в двух километрах, и отправляли в тыл.
Во время ледохода на Волге причалы для раненых в зависимости от состояния льда перемещались на разные участки. Тогда же были созданы так называемые "летучие" переправы: погрузка раненых производилась в тех местах, куда мог подходить катер.
Во второй половине ноября на пристани Тумак, на восточном берегу Волги, был организован приемный питательно-обогревательный пункт. Там же было создано отделение ППГ-689 с операционной и перевязочной для обслуживания нетранспортабельных раненых и больных.
Большую помощь в переправе раненых через Волгу оказывал ледокол. А когда в результате аварии он вышел из строя, его заменили буксирные катера.
Очень трудно было в это время эвакуировать раненых из частей дивизии Людникова, которая оказалась отрезанной от основных сил армии и оборонялась, как известно, на небольшом участке в районе завода "Баррикады".
Бронекатера подходили к дивизии с боем и не всегда достигали своей цели. На каждом катере, пробивавшемся к дивизии Людникова, находились военный фельдшер или медицинская сестра с санитарами-носильщиками. Они производили погрузку раненых и больных на переправах и обеспечивали надлежащий уход за ними в пути. Чтобы раненым было тепло, на бронекатерах всегда имелись одеяла и химические грелки.
Для руководства эвакуацией раненых через Волгу во время ледохода и для связи с медицинской службой частей и соединений был назначен военврач 2-го ранга Сердюк.
Товарища Сердюка я впервые увидел, когда горели блиндажи командного пункта армии и пылающая нефть охватила стоявшие у берега лодки, предназначенные для эвакуации раненых. Сердюк отцеплял лодки от горящих причалов и уводил туда, где не было огня.
Так же смело действовали и лодочники - человек пять. Сердюк мягким, но властным голосом отдавал распоряжения и команды. В первый момент я подумал, что это новый комендант пристани, и обрадовался: этот наведет порядок на причалах как во время погрузки, так и разгрузки. Но, подойдя ближе, я увидел на его петлицах эмблему медика.
Заметив меня. Сердюк направился ко мне и отрапортовал:
- Военврач второго ранга Сердюк! Навожу порядок на переправе!
Я от души пожал ему руку и сказал:
- Молодец! Будь таким же врачом и человеком и впредь.
В этот момент от разрывов фашистских мин возле причалов поднялась стена земли и песка. Сердюк не дрогнул, и я подумал: это железной воли человек. Он прошел от Волги до Шпрее и закончил войну в Берлине.
Когда Волга покрылась льдом, появилась возможность лечебно-эвакуационную работу перенести в медико-санитарные батальоны дивизий, которые сами решали вопрос о дальнейшей эвакуации раненых в госпитальную базу армии по назначению.
Раненые, нуждавшиеся в специальном и длительном лечении, направлялись в полевые подвижные госпитали армии либо первого эшелона, находившиеся в 15-25 километрах от переднего края в населенных пунктах Колхозная Ахтуба, Верхняя Ахтуба, Средняя Ахтуба, Заплавное, либо второго эшелона, расположенные в 4060 километрах в населенных пунктах Ленинск, Солодовка, Токаревы Пески и других.
Самоотверженность медицинских работников, находившихся, по существу, на переднем крае борьбы с врагом, помогла 62-й армии выполнить боевую задачу.
Канны ХХ столетия
1
Еще когда в Сталинграде шли ожесточенные бои, Советское командование провело напряженную работу по подготовке контрнаступления наших войск. Результаты этой подготовки были доложены Верховному Главнокомандующему, а затем план контрнаступления был уточнен и рассматривался на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки.
Маршал Советского Союза А. М. Василевский пишет: "13 ноября уточненный план был доложен нами (Василевским А. М. и Жуковым Г. К.) на заседании Политбюро ЦК партии и Ставки. Коротко наши выводы состояли в следующем: ...главные силы 6-й и 4-й танковой армий по-прежнему вовлечены в затяжные бои в районе города. На флангах этих сил (то есть на направлениях наших главных ударов) остаются румынские части. Подхода на Сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось. Не отмечалось и каких-либо существенных перегруппировок в войсках противника, действовавших на этом направлении. В целом силы сторон на Сталинградском направлении, по имеющимся данным, к началу наступления равны. На направлении же предстоящих ударов наших фронтов в результате поступления из Ставки резервов и ослабления второстепенных направлений удалось создать мощные ударные группировки с таким превосходством в силах над врагом, которое позволяет безусловно рассчитывать на успех.
...Боевые задачи войсками усвоены правильно, а выполнение их практически отработано на местности...
К исходу третьего или на четвертый день операции намечалась встреча танковых и механизированных корпусов Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе Калача. Она должна замкнуть кольцо окружения главной группировки врага в районе Сталинграда. Начать наступление на Юго-Западном и Донском фронтах можно было 19-20. а Сталинградском - 20 ноября.
После обсуждения в Ставке ряда вопросов план и сроки операции были окончательно утверждены. Г. К. Жуков получил вслед за тем задание подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Брянском фронтах. На меня Ставка возложила координирование действий всех трех фронтов Сталинградского направления при проведении контрнаступления. До начала одной из величайших по своему значению военных операций в истории человечества оставалось несколько суток"{14}.
Соотношение сил и средств к началу контрнаступления на Сталинградском направлении по данным ИВИ и книги "Великая победа на Волге".
NoNo п\п Наименование войск Личный состав (в тыс. чел.) Орудия и минометы Танки 1 Перед Юго-Западным фронтом
советские войска
войска противника
399,0
432,0
5888
4360
728
255 соотношение: 1:1,1 1,4:1 2,8:1 2 Перед Донским фронтом
советские войска
войска противника
296,7
200,0
4682
1980
280
280 соотношение: 1.5:1 2.4:1 1:1 3 Перед Сталинградским фронтом
советские войска
войска противника
410,4
379,5
4931
3950
455
140 соотношение: 1,1:1 1,2:1 3,2:1 4 Общее соотношение
советские войска
войска противника
1106,1
1011,5
15501
10290
1463
695 соотношение 1,1:1 1,5:1 2,1:1
Как видно из этой таблицы, советские войска превосходили противника особенно в артиллерии и танках, что при контрнаступлении имело решающее значение.
Советское Главнокомандование сумело накопить необходимые резервы, что для противника было неожиданным явлением.
Авиация сторон имела почти равное количество самолетов, но за предыдущие сентябрьские и особенно октябрьские бои моторесурсы немецкой авиации и особенно горючее были основательно израсходованы. Советская авиация была лучше обеспечена моторесурсами и горючим.
На 19 ноября глубина боевых порядков 62-й армии не превышала километра. Позади - Волга, впереди - противник. Между ними - узкая полоса городских руин, в которых закрепились наши части.
На правом фланге главных сил армии стояла дивизия Людникова. Она была окружена и прижата к Волге, занимая оборону на площади не более одного квадратного километра.
На левом - 13-я гвардейская стрелковая дивизия занимала узкую полоску вдоль берега. Глубина ее обороны - двести и триста метров. Штаб армии находится за стыком 13-й гвардейской и 284-й стрелковой дивизий, в 800-1000 метрах от переднего края, а мой наблюдательный пункт и того ближе - на полотне железной дороги, огибающей Мамаев курган с востока, перед самым носом у противника.
Ширина фронта обороны армии (около двадцати пяти километров) насквозь простреливалась артиллерийским огнем с любого фланга, а вся глубина ее боевых порядков прошивалась пулеметным огнем. Жизнь на этом узком плацдарме усложнялась еще тем, что господствующая над городом вершина Мамаева кургана, вернее, водонапорные баки и высота 107,5, находилась в руках противника. Отсюда враг просматривал все подходы к Волге с востока, а это значит, что боеприпасы, снаряжение и продукты питания доставлялись в город под прикрытием темноты.
Разумеется, с таким положением нельзя было мириться, и армия поставила перед собой две первоочередные задачи: соединиться с дивизией Людникова, уничтожив противника, вышедшего к Волге, и овладеть Мамаевым курганом и высотой 107,5, чтобы, расширив плацдарм в глубину до четырех с половиной километров. лишить противника наблюдательных пунктов, с которых он просматривал боевые порядки армии и подходы к Волге.
Для выполнения этих задач нужно было обеспечить части личным составом и боеприпасами, дать армии танки.
В дни ожесточенных оборонительных боев в городе Ставка в командование фронта вам почти ни в чем не отказывали. Перед контрнаступлением - это понятно, нам не давали ни частей, ни танков, а снаряды, мины и патроны мы получали в ограниченном количестве.
Пришлось мобилизовать все ресурсы и пополнять части главным образом за счет выздоравливающих раненых, которые всеми силами стремились вернуться в свои части, в свой город. Распространившаяся в эти дни слава 62-й армии, как магнит, притягивала к себе всех ветеранов.
Что касается подвоза боеприпасов или усиления армии танками, то мы об этом могли только мечтать. Переброска грузов через Волгу была по-прежнему связана с огромными трудностями. С 12 ноября по. 19 декабря по Волге шла шуга. Несколько дней подряд сквозь льды не мог пробиться ни один катер или пароход.
Утро 19 ноября было туманным. Пожалуй, этот день был одним из самых тяжелых для налаживания переправы. Переправиться с того берега никто не смог.
Мы даже не могли по авиации противника определить, что делается в стане врага.
Я вышел из блиндажа в назначенный приказом час начала артподготовки в слабой надежде, что орудийный гул донесется и до нас.
Еще было темно. Все плавало в густом туманном молоке.
Семь часов двадцать минут.
Томительное ожидание. Хотя бы какой-либо признак, хотя бы какое-либо подтверждение" что началось.
Наступил поздний рассвет. Туман не редеет. Плохо! Если там, на направлении нашего удара тоже туман, значит, тяжело вести артиллерийскую подготовку по целям, значит, не может действовать авиация.
Туман начал редеть к двенадцатому часу. Развиднелось. По Волге с шумом, отесывая берега, шел лед. Подморозило.
Теперь-то появились признаки, что у противника не все благополучно. В небе ни одного немецкого бомбардировщика. Повис ненадолго над нашими позициями самолет-корректировщик, и его, видимо, отозвали.
Ну что же! Надо было решать свои задачи. Мы начали готовить резервы для выручки дивизии Людникова, активизировать действия штурмовых групп.
Вечером раздался звонок командующего фронтом А. И. Еременко. Он сообщил, что наступление началось. Срок наступления для нашего Сталинградского фронта оставался прежним - 20 ноября.
А между тем стремительно надвигалась развязка.
В 7 часов 20 минут 19 ноября, как это было и назначено, орудия и минометы, сосредоточенные на главных участках прорыва общим протяжением 28 километров. были приведены в боевую готовность. В 7 часов 30 минут последовала команда открыть огонь. 3500 орудий и минометов обрушили на позиции противника тонны металла и взрывчатых веществ. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут - на подавление.
Впервые в ходе Великой Отечественной войны наши войска наносили удар такой мощности.
Артиллерийский удар нанес врагу тяжелый урон, он ошеломил его.
В 8 часов 50 минут стрелковые дивизии 5-й танковой и 21-й армий вместе с танками непосредственной поддержки пехоты перешли в атаку.
Подвижная группа 5-й танковой армии - 1-й и 26-й танковые корпуса - к середине первого дня наступления завершила прорыв тактической обороны противника. В образовавшуюся горловину прорыва во второй половине дня был введен 8-й кавалерийский корпус. Развернулись бон в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.
Как же был встречен этот день в штабе Паулюса?
И 18 ноября и 19 ноября Паулюс вел наступательные бои в Сталинграде. В своей книге "Поход на Сталинград" Ганс Дёрр свидетельствует: "6-я армия в тот день (19 ноября. - В. Ч.) еще не чувствовала непосредственной угрозы и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений".
И только в 22 часа того же дня последовал приказ командующего группой армией "Б" барона фон Вейхса.
Приказ фон Вейхса гласил:
"Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры \360-362 - схемы\; с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, ведение которых необходимо для организации обороны.
2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танкового корпуса. и, кроме того. как можно больше противотанковых средств, и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении".
Но как свидетельствуют очевидцы, и после этого приказа в 6-й армии еще не возникло тревоги, немецкие генералы еще не поняли, что час их пробил.
Минула ночь. Пришел срок переходить в наступление Сталинградскому фронту.
Опять над Волгой и приволжскими степями - туман. Ночью то замораживало" то отпускало, на рассвете начался снегопад. Опять наша авиация не сможет поддержать наступление.
Сталинградский фронт переходил в наступление силами нашей соседней 64-й армии" 57-й, и на левом фланге удар наносила 51-я армия. Развить наступление должны были 13-й танковый корпус под командованием полковника Т. И. Танасчишина и 4-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск В. Т. Вольского. Вводился в бой и 4-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Т.Т.Шапкина. 4-й кавкорпус почти целиком состоял из кавалеристов Среднеазиатских республик: из казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен.
Туман начал рассеиваться только в десятом часу утра. Несколько раз командующий фронтом А. И. Еременко переносил срок начала артподготовки.
Орудия и минометы открыли огонь в 9 часов 30 минут утра.
Удар наносился в 60-70 километрах от командного пункта 62-й армии в районе озера Сарпа.
В городе также шел бой. Мы навязывали бой штурмовыми группами.
Штаб фронта и 19 и 20 ноября проявлял все ту же озабоченность поведением противника: не начинает ли он отводить свои войска.
Но должен сказать, что если бы Паулюс и принял бы решение отводить войска из города, - сделать ему это было бы нелегко. Одно дело при запланированном отходе оторваться от противника на открытой местности, другое дело - на улицах города. Позиции в городе перепутались, переплелись чуть ли не в шахматном порядке наши опорные пункты обороны и пункты обороны противника.
До середины дня 20 ноября вообще ничего было нельзя определить по поведению противника.
Документы, которые мы получили после войны, говорят о том, что в штабе 6-й армии, несмотря даже на вечерний приказ фон Вейхса, до середины дня 20 ноября не осознали размеров надвигающейся катастрофы.
Свой приказ о наступлении на 20 ноября Паулюс не успел отменить. Он еще наступал!
К середине дня 20 ноября войска Сталинградского фронта осуществили прорыв.
В 13 часов вошел в прорыв 4-й механизированный корпус, в 16- на своем участке устремился в глубину обороны противника 13-й танковый корпус. В 22 часа вслед за 4-м мехкорпусом двинулся 4-й кавалерийский корпус, развивая наступление на запад.
Во второй половине дня 20 ноября Паулюс на совещании в своем штабе впервые заговорил о серьезной опасности. Он предупредил штаб, что может создаться критическая обстановка. Но он был еще сдержан. В общей путанице, при разрывах в связи, в непривычной для них обстановке немецкие генералы еще не сориентировались.
Только к вечеру 20 ноября начали поступать сообщения к Паулюсу о полном разгроме не только румынских частей, но и немецких частей резерва.
Паулюс переменил местонахождение командного пункта, но уже в ночь с 21 на 22 ноября ему пришлось поспешно вновь искать более спокойное место.
Вечером 20 ноября мы в штабе 62-й армии еще не имели точных сообщений об обстановке в полосах наступления наших войск. Наше командование подводило итоги, все находилось в движении и надо было считаться с опасностью утечки информации в руки противника.
Нам ничего не оставалось, как нашими слабыми силами сковывать противника в городе. Мы ждали подхода и соединения с нами наступающих войск с севера.
21 ноября не принесло никаких изменений в городе.
По Волге по-прежнему шла шуга. Переправы не работали. Туман, снег. Даже в короткие перерывы в снегопадах вражеская авиация над нашими позициями не появлялась. Бои шли с прежним ожесточением, но скоплений противника для усиленных ударов наша разведка не наблюдала.
Хотя бы поэтому мы могли судить, что наше наступление развивается успешно.
А между тем Паулюс, командующий 6-й армией, метался с одного командного пункта на другой. Из Голубинской он бежал в район Гумрака ночью. В расположении его штаба началась паника.
Теперь мы знаем, что 21 ноября, поздно вечером, когда штаб 6-й армии спасался бегством от советских танков, в Нижне-Чирскую, где работала немецкая штабная радиостанция, пришла радиограмма от Гитлера. Она гласила: "Командующему армией со штабом направиться в Сталинград, 6-й армии занять круговую оборону и ждать дальнейших указаний".
Если Паулюс уже начал представлять себе размеры катастрофы, испытав на себе силу наших ударов, то в далекой немецкой ставке Гитлер еще тешил себя уверенностью в свою непобедимость.
Паулюс запаниковал.
Еще наши войска не сомкнули кольца окружения, а Паулюс 22 ноября в 18 часов радировал в штаб группы армий "Б": "Армия окружена... Запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое. Продовольствия хватит на 6 дней".
Обрисовывая обстановку, в которой очутилась 6-я армия, Паулюс просил дать ему свободу в решении оставить Сталинград.
Гитлер немедленно отреагировал на эту попытку Паулюса. Он ответил: "6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне".
К концу дня 22 ноября мы уже из многих источников получали сведения, что наше наступление успешно развивается. Одним из источников информации был все тог же "солдатский вестник".
23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора А. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В. Т. Вольского соединились в районе хутора Советский.
Кольцо окружения сомкнулось. В клещах оказались 6-я и часть сил 4-й танковой немецких армий в составе 22 дивизий общей численностью в 330 тысяч человек.
2
Вокруг событий, завершившихся окружением армии Паулюса, в оценке последних дней ноября сорок второго года и разгорелись послевоенные теоретические споры. До сих пор западные историки и бывшие гитлеровские генералы всячески муссируют предположения, а что бы было, если бы Гитлер предоставил свободу действий Паулюсу и Паулюс вывел бы свою армию из окружения?
Разбора этого предположения касаться не стоило бы, если бы за этими теоретическими рассуждениями не просматривалось бы желание реабилитировать прусскую военную школу, себя, взвалив всю ответственность за поражение на Гитлера, на его фанатизм.
Они утверждают, что Гитлер, только Гитлер, пользуясь неограниченной властью диктатора, завел их в донские степи, привел к Волге и в кризисном состоянии не нашел верного решения, отвергнув все разумные предложения.
Я не очень-то верю, что гитлеровские генералы выступали в тот час с разумными предложениями. Самым разумным для них было бы не начинать войны против Советского Союза. Дальнейшее все лежит в плоскости неразумного и преступного не только перед всем миром, но и перед своим народом, перед своей нацией.
А было ли разумным, если обращаться к Сталинградской операции в целом, растягивать свои коммуникации и вдали от основных баз снабжения, вдали от Германии на тысячи километров предпринимать наступление на Кавказ и штурмовать город, который мы решили защищать всеми силами? Разумно ли было этой армии втягиваться в уличные бои и продолжать штурм за штурмом, неся огромные потери, ослабив в то же время свои фланги? Тогда Паулюс не слал в ставку истерических телеграмм, а между тем то, что произошло в ноябре, закладывалось защитниками Сталинграда в августе, в сентябре, в ожесточенных кровопролитных городских боях в октябре. Тогда уже можно было предвидеть, куда поворачиваются события.
Контрнаступление наших войск на Волге было подготовлено всеми армиями Сталинградского направления, его готовила вся страна под руководством Коммунистической партии.
Обратимся к ноябрьским кризисным дням. 19 ноября началось наступление Юго-Западного и Донского фронтов. Паулюс еще не бьет тревоги. Он еще собирается наступать. Гитлер далеко.
19 ноября немецкие генералы еще не думают о поражении.
20 ноября переходит в наступление Сталинградский фронт. Раскрылся замысел Советского командования взять в клещи всю сталинградскую группировку противника. Они еще не кричат ни об окружении, ни о катастрофе, они еще не верят, что мы научились их бить в крупных масштабах на оперативных просторах. Паулюс и командование группы армий "Б" еще рассчитывают выйти из положения своими силами, а советские танки в это время стремительно стягивают кольцо окружения.
Еще нет приказа Гитлера занять круговую оборону. Паулюс неторопливо вводит в бой резервы.
А 22 ноября он кричит о катастрофе. Но поздно! 23 ноября кольцо замыкается.
Что же делать? Выводить войска из Сталинграда, прорываться из окружения?
Позволительно задать им вопрос: как они мыслили себе отрыв войск в условиях Сталинграда, в условиях городских боев?
Для этого войскам Паулюса пришлось бы бросить всю подвижную технику и все тяжелое оружие, всю артиллерию. Мы его пропустили бы сквозь такое сито нашего огня, что немногие выползли бы из развалин города.
Однако не вся армия Паулюса была стиснута в городе. Он имел много войск в районе города. Он мог их сосредоточить на узком участке фронта и нанести удар, скажем 23 или 24 ноября" на прорыв. Допустим, что брешь он пробил бы и, бросив всю технику и всю артиллерию, вышел бы... в открытое поле. Горючее, как признает сам Паулюс, было на исходе.
Снег, метель, ледяная корка, удары наших войск. Что случилось бы при таких условиях с 6-й армией? Наполеон, бежав из Москвы, терял армию до Березины. Вероятно, Паулюс ее потерял бы в степях значительно раньше.
Открываю дверь и по крутой узкой железной лестнице спускаюсь в подземелье. Здесь очень душно, сильно пахнет эфиром и раздаются стоны раненых. Возле лестницы на десяти квадратных метрах бетонного пола в два ряда лежат раненые человек двенадцать.
Пробираюсь к двери, вернее, к двум простыням, обозначающим двери, за которыми ярко горит лампа. Это операционная. На. столе лежит раненый. Над ним склонились три человека в белых халатах. В стороне, на опрокинутой железной бочке шумит примус, на котором в тазу греется вода.
Когда-то халаты врачей были, конечно, белыми, но сейчас они были в бурых пятнах. Только колпаки на головах сохранили свежесть.
На маленьком столике у стены лежала толстая тетрадь - регистрационный журнал. Последние записи в нем были обозначены трехзначным числом.
- Кто и когда все это сделал? - спросил я, показав на трехзначное число, обозначающее количество проделанных операций.
Врач молча обвел взглядом находившихся у стола медсестер. Мне все стало ясно, тем более, что я обратил внимание на почерк: журнал был заполнен одной рукой.
Это был ведущий хирург полевого армейского госпиталя Айзенберг. С двумя помощницами он организовал эту операционную и сделал более двухсот операций.
Военный совет армии наградил всю группу Айзенберга боевыми орденами.
В начале октября раненых эвакуировали также по штурмовому мостику на остров Зайцевский, где находились медицинская группа от 112-го медсанбата и вторая группа от эвакоприемника No 54. По оказании помощи тяжелораненым их на носилках доставляли к лодочным причалам, находившимся в двух километрах, и отправляли в тыл.
Во время ледохода на Волге причалы для раненых в зависимости от состояния льда перемещались на разные участки. Тогда же были созданы так называемые "летучие" переправы: погрузка раненых производилась в тех местах, куда мог подходить катер.
Во второй половине ноября на пристани Тумак, на восточном берегу Волги, был организован приемный питательно-обогревательный пункт. Там же было создано отделение ППГ-689 с операционной и перевязочной для обслуживания нетранспортабельных раненых и больных.
Большую помощь в переправе раненых через Волгу оказывал ледокол. А когда в результате аварии он вышел из строя, его заменили буксирные катера.
Очень трудно было в это время эвакуировать раненых из частей дивизии Людникова, которая оказалась отрезанной от основных сил армии и оборонялась, как известно, на небольшом участке в районе завода "Баррикады".
Бронекатера подходили к дивизии с боем и не всегда достигали своей цели. На каждом катере, пробивавшемся к дивизии Людникова, находились военный фельдшер или медицинская сестра с санитарами-носильщиками. Они производили погрузку раненых и больных на переправах и обеспечивали надлежащий уход за ними в пути. Чтобы раненым было тепло, на бронекатерах всегда имелись одеяла и химические грелки.
Для руководства эвакуацией раненых через Волгу во время ледохода и для связи с медицинской службой частей и соединений был назначен военврач 2-го ранга Сердюк.
Товарища Сердюка я впервые увидел, когда горели блиндажи командного пункта армии и пылающая нефть охватила стоявшие у берега лодки, предназначенные для эвакуации раненых. Сердюк отцеплял лодки от горящих причалов и уводил туда, где не было огня.
Так же смело действовали и лодочники - человек пять. Сердюк мягким, но властным голосом отдавал распоряжения и команды. В первый момент я подумал, что это новый комендант пристани, и обрадовался: этот наведет порядок на причалах как во время погрузки, так и разгрузки. Но, подойдя ближе, я увидел на его петлицах эмблему медика.
Заметив меня. Сердюк направился ко мне и отрапортовал:
- Военврач второго ранга Сердюк! Навожу порядок на переправе!
Я от души пожал ему руку и сказал:
- Молодец! Будь таким же врачом и человеком и впредь.
В этот момент от разрывов фашистских мин возле причалов поднялась стена земли и песка. Сердюк не дрогнул, и я подумал: это железной воли человек. Он прошел от Волги до Шпрее и закончил войну в Берлине.
Когда Волга покрылась льдом, появилась возможность лечебно-эвакуационную работу перенести в медико-санитарные батальоны дивизий, которые сами решали вопрос о дальнейшей эвакуации раненых в госпитальную базу армии по назначению.
Раненые, нуждавшиеся в специальном и длительном лечении, направлялись в полевые подвижные госпитали армии либо первого эшелона, находившиеся в 15-25 километрах от переднего края в населенных пунктах Колхозная Ахтуба, Верхняя Ахтуба, Средняя Ахтуба, Заплавное, либо второго эшелона, расположенные в 4060 километрах в населенных пунктах Ленинск, Солодовка, Токаревы Пески и других.
Самоотверженность медицинских работников, находившихся, по существу, на переднем крае борьбы с врагом, помогла 62-й армии выполнить боевую задачу.
Канны ХХ столетия
1
Еще когда в Сталинграде шли ожесточенные бои, Советское командование провело напряженную работу по подготовке контрнаступления наших войск. Результаты этой подготовки были доложены Верховному Главнокомандующему, а затем план контрнаступления был уточнен и рассматривался на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки.
Маршал Советского Союза А. М. Василевский пишет: "13 ноября уточненный план был доложен нами (Василевским А. М. и Жуковым Г. К.) на заседании Политбюро ЦК партии и Ставки. Коротко наши выводы состояли в следующем: ...главные силы 6-й и 4-й танковой армий по-прежнему вовлечены в затяжные бои в районе города. На флангах этих сил (то есть на направлениях наших главных ударов) остаются румынские части. Подхода на Сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось. Не отмечалось и каких-либо существенных перегруппировок в войсках противника, действовавших на этом направлении. В целом силы сторон на Сталинградском направлении, по имеющимся данным, к началу наступления равны. На направлении же предстоящих ударов наших фронтов в результате поступления из Ставки резервов и ослабления второстепенных направлений удалось создать мощные ударные группировки с таким превосходством в силах над врагом, которое позволяет безусловно рассчитывать на успех.
...Боевые задачи войсками усвоены правильно, а выполнение их практически отработано на местности...
К исходу третьего или на четвертый день операции намечалась встреча танковых и механизированных корпусов Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе Калача. Она должна замкнуть кольцо окружения главной группировки врага в районе Сталинграда. Начать наступление на Юго-Западном и Донском фронтах можно было 19-20. а Сталинградском - 20 ноября.
После обсуждения в Ставке ряда вопросов план и сроки операции были окончательно утверждены. Г. К. Жуков получил вслед за тем задание подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Брянском фронтах. На меня Ставка возложила координирование действий всех трех фронтов Сталинградского направления при проведении контрнаступления. До начала одной из величайших по своему значению военных операций в истории человечества оставалось несколько суток"{14}.
Соотношение сил и средств к началу контрнаступления на Сталинградском направлении по данным ИВИ и книги "Великая победа на Волге".
NoNo п\п Наименование войск Личный состав (в тыс. чел.) Орудия и минометы Танки 1 Перед Юго-Западным фронтом
советские войска
войска противника
399,0
432,0
5888
4360
728
255 соотношение: 1:1,1 1,4:1 2,8:1 2 Перед Донским фронтом
советские войска
войска противника
296,7
200,0
4682
1980
280
280 соотношение: 1.5:1 2.4:1 1:1 3 Перед Сталинградским фронтом
советские войска
войска противника
410,4
379,5
4931
3950
455
140 соотношение: 1,1:1 1,2:1 3,2:1 4 Общее соотношение
советские войска
войска противника
1106,1
1011,5
15501
10290
1463
695 соотношение 1,1:1 1,5:1 2,1:1
Как видно из этой таблицы, советские войска превосходили противника особенно в артиллерии и танках, что при контрнаступлении имело решающее значение.
Советское Главнокомандование сумело накопить необходимые резервы, что для противника было неожиданным явлением.
Авиация сторон имела почти равное количество самолетов, но за предыдущие сентябрьские и особенно октябрьские бои моторесурсы немецкой авиации и особенно горючее были основательно израсходованы. Советская авиация была лучше обеспечена моторесурсами и горючим.
На 19 ноября глубина боевых порядков 62-й армии не превышала километра. Позади - Волга, впереди - противник. Между ними - узкая полоса городских руин, в которых закрепились наши части.
На правом фланге главных сил армии стояла дивизия Людникова. Она была окружена и прижата к Волге, занимая оборону на площади не более одного квадратного километра.
На левом - 13-я гвардейская стрелковая дивизия занимала узкую полоску вдоль берега. Глубина ее обороны - двести и триста метров. Штаб армии находится за стыком 13-й гвардейской и 284-й стрелковой дивизий, в 800-1000 метрах от переднего края, а мой наблюдательный пункт и того ближе - на полотне железной дороги, огибающей Мамаев курган с востока, перед самым носом у противника.
Ширина фронта обороны армии (около двадцати пяти километров) насквозь простреливалась артиллерийским огнем с любого фланга, а вся глубина ее боевых порядков прошивалась пулеметным огнем. Жизнь на этом узком плацдарме усложнялась еще тем, что господствующая над городом вершина Мамаева кургана, вернее, водонапорные баки и высота 107,5, находилась в руках противника. Отсюда враг просматривал все подходы к Волге с востока, а это значит, что боеприпасы, снаряжение и продукты питания доставлялись в город под прикрытием темноты.
Разумеется, с таким положением нельзя было мириться, и армия поставила перед собой две первоочередные задачи: соединиться с дивизией Людникова, уничтожив противника, вышедшего к Волге, и овладеть Мамаевым курганом и высотой 107,5, чтобы, расширив плацдарм в глубину до четырех с половиной километров. лишить противника наблюдательных пунктов, с которых он просматривал боевые порядки армии и подходы к Волге.
Для выполнения этих задач нужно было обеспечить части личным составом и боеприпасами, дать армии танки.
В дни ожесточенных оборонительных боев в городе Ставка в командование фронта вам почти ни в чем не отказывали. Перед контрнаступлением - это понятно, нам не давали ни частей, ни танков, а снаряды, мины и патроны мы получали в ограниченном количестве.
Пришлось мобилизовать все ресурсы и пополнять части главным образом за счет выздоравливающих раненых, которые всеми силами стремились вернуться в свои части, в свой город. Распространившаяся в эти дни слава 62-й армии, как магнит, притягивала к себе всех ветеранов.
Что касается подвоза боеприпасов или усиления армии танками, то мы об этом могли только мечтать. Переброска грузов через Волгу была по-прежнему связана с огромными трудностями. С 12 ноября по. 19 декабря по Волге шла шуга. Несколько дней подряд сквозь льды не мог пробиться ни один катер или пароход.
Утро 19 ноября было туманным. Пожалуй, этот день был одним из самых тяжелых для налаживания переправы. Переправиться с того берега никто не смог.
Мы даже не могли по авиации противника определить, что делается в стане врага.
Я вышел из блиндажа в назначенный приказом час начала артподготовки в слабой надежде, что орудийный гул донесется и до нас.
Еще было темно. Все плавало в густом туманном молоке.
Семь часов двадцать минут.
Томительное ожидание. Хотя бы какой-либо признак, хотя бы какое-либо подтверждение" что началось.
Наступил поздний рассвет. Туман не редеет. Плохо! Если там, на направлении нашего удара тоже туман, значит, тяжело вести артиллерийскую подготовку по целям, значит, не может действовать авиация.
Туман начал редеть к двенадцатому часу. Развиднелось. По Волге с шумом, отесывая берега, шел лед. Подморозило.
Теперь-то появились признаки, что у противника не все благополучно. В небе ни одного немецкого бомбардировщика. Повис ненадолго над нашими позициями самолет-корректировщик, и его, видимо, отозвали.
Ну что же! Надо было решать свои задачи. Мы начали готовить резервы для выручки дивизии Людникова, активизировать действия штурмовых групп.
Вечером раздался звонок командующего фронтом А. И. Еременко. Он сообщил, что наступление началось. Срок наступления для нашего Сталинградского фронта оставался прежним - 20 ноября.
А между тем стремительно надвигалась развязка.
В 7 часов 20 минут 19 ноября, как это было и назначено, орудия и минометы, сосредоточенные на главных участках прорыва общим протяжением 28 километров. были приведены в боевую готовность. В 7 часов 30 минут последовала команда открыть огонь. 3500 орудий и минометов обрушили на позиции противника тонны металла и взрывчатых веществ. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут - на подавление.
Впервые в ходе Великой Отечественной войны наши войска наносили удар такой мощности.
Артиллерийский удар нанес врагу тяжелый урон, он ошеломил его.
В 8 часов 50 минут стрелковые дивизии 5-й танковой и 21-й армий вместе с танками непосредственной поддержки пехоты перешли в атаку.
Подвижная группа 5-й танковой армии - 1-й и 26-й танковые корпуса - к середине первого дня наступления завершила прорыв тактической обороны противника. В образовавшуюся горловину прорыва во второй половине дня был введен 8-й кавалерийский корпус. Развернулись бон в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.
Как же был встречен этот день в штабе Паулюса?
И 18 ноября и 19 ноября Паулюс вел наступательные бои в Сталинграде. В своей книге "Поход на Сталинград" Ганс Дёрр свидетельствует: "6-я армия в тот день (19 ноября. - В. Ч.) еще не чувствовала непосредственной угрозы и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений".
И только в 22 часа того же дня последовал приказ командующего группой армией "Б" барона фон Вейхса.
Приказ фон Вейхса гласил:
"Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры \360-362 - схемы\; с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, ведение которых необходимо для организации обороны.
2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танкового корпуса. и, кроме того. как можно больше противотанковых средств, и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении".
Но как свидетельствуют очевидцы, и после этого приказа в 6-й армии еще не возникло тревоги, немецкие генералы еще не поняли, что час их пробил.
Минула ночь. Пришел срок переходить в наступление Сталинградскому фронту.
Опять над Волгой и приволжскими степями - туман. Ночью то замораживало" то отпускало, на рассвете начался снегопад. Опять наша авиация не сможет поддержать наступление.
Сталинградский фронт переходил в наступление силами нашей соседней 64-й армии" 57-й, и на левом фланге удар наносила 51-я армия. Развить наступление должны были 13-й танковый корпус под командованием полковника Т. И. Танасчишина и 4-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск В. Т. Вольского. Вводился в бой и 4-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Т.Т.Шапкина. 4-й кавкорпус почти целиком состоял из кавалеристов Среднеазиатских республик: из казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен.
Туман начал рассеиваться только в десятом часу утра. Несколько раз командующий фронтом А. И. Еременко переносил срок начала артподготовки.
Орудия и минометы открыли огонь в 9 часов 30 минут утра.
Удар наносился в 60-70 километрах от командного пункта 62-й армии в районе озера Сарпа.
В городе также шел бой. Мы навязывали бой штурмовыми группами.
Штаб фронта и 19 и 20 ноября проявлял все ту же озабоченность поведением противника: не начинает ли он отводить свои войска.
Но должен сказать, что если бы Паулюс и принял бы решение отводить войска из города, - сделать ему это было бы нелегко. Одно дело при запланированном отходе оторваться от противника на открытой местности, другое дело - на улицах города. Позиции в городе перепутались, переплелись чуть ли не в шахматном порядке наши опорные пункты обороны и пункты обороны противника.
До середины дня 20 ноября вообще ничего было нельзя определить по поведению противника.
Документы, которые мы получили после войны, говорят о том, что в штабе 6-й армии, несмотря даже на вечерний приказ фон Вейхса, до середины дня 20 ноября не осознали размеров надвигающейся катастрофы.
Свой приказ о наступлении на 20 ноября Паулюс не успел отменить. Он еще наступал!
К середине дня 20 ноября войска Сталинградского фронта осуществили прорыв.
В 13 часов вошел в прорыв 4-й механизированный корпус, в 16- на своем участке устремился в глубину обороны противника 13-й танковый корпус. В 22 часа вслед за 4-м мехкорпусом двинулся 4-й кавалерийский корпус, развивая наступление на запад.
Во второй половине дня 20 ноября Паулюс на совещании в своем штабе впервые заговорил о серьезной опасности. Он предупредил штаб, что может создаться критическая обстановка. Но он был еще сдержан. В общей путанице, при разрывах в связи, в непривычной для них обстановке немецкие генералы еще не сориентировались.
Только к вечеру 20 ноября начали поступать сообщения к Паулюсу о полном разгроме не только румынских частей, но и немецких частей резерва.
Паулюс переменил местонахождение командного пункта, но уже в ночь с 21 на 22 ноября ему пришлось поспешно вновь искать более спокойное место.
Вечером 20 ноября мы в штабе 62-й армии еще не имели точных сообщений об обстановке в полосах наступления наших войск. Наше командование подводило итоги, все находилось в движении и надо было считаться с опасностью утечки информации в руки противника.
Нам ничего не оставалось, как нашими слабыми силами сковывать противника в городе. Мы ждали подхода и соединения с нами наступающих войск с севера.
21 ноября не принесло никаких изменений в городе.
По Волге по-прежнему шла шуга. Переправы не работали. Туман, снег. Даже в короткие перерывы в снегопадах вражеская авиация над нашими позициями не появлялась. Бои шли с прежним ожесточением, но скоплений противника для усиленных ударов наша разведка не наблюдала.
Хотя бы поэтому мы могли судить, что наше наступление развивается успешно.
А между тем Паулюс, командующий 6-й армией, метался с одного командного пункта на другой. Из Голубинской он бежал в район Гумрака ночью. В расположении его штаба началась паника.
Теперь мы знаем, что 21 ноября, поздно вечером, когда штаб 6-й армии спасался бегством от советских танков, в Нижне-Чирскую, где работала немецкая штабная радиостанция, пришла радиограмма от Гитлера. Она гласила: "Командующему армией со штабом направиться в Сталинград, 6-й армии занять круговую оборону и ждать дальнейших указаний".
Если Паулюс уже начал представлять себе размеры катастрофы, испытав на себе силу наших ударов, то в далекой немецкой ставке Гитлер еще тешил себя уверенностью в свою непобедимость.
Паулюс запаниковал.
Еще наши войска не сомкнули кольца окружения, а Паулюс 22 ноября в 18 часов радировал в штаб группы армий "Б": "Армия окружена... Запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое. Продовольствия хватит на 6 дней".
Обрисовывая обстановку, в которой очутилась 6-я армия, Паулюс просил дать ему свободу в решении оставить Сталинград.
Гитлер немедленно отреагировал на эту попытку Паулюса. Он ответил: "6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне".
К концу дня 22 ноября мы уже из многих источников получали сведения, что наше наступление успешно развивается. Одним из источников информации был все тог же "солдатский вестник".
23 ноября в 16 часов части 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора А. Г. Кравченко и 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта под командованием генерал-майора В. Т. Вольского соединились в районе хутора Советский.
Кольцо окружения сомкнулось. В клещах оказались 6-я и часть сил 4-й танковой немецких армий в составе 22 дивизий общей численностью в 330 тысяч человек.
2
Вокруг событий, завершившихся окружением армии Паулюса, в оценке последних дней ноября сорок второго года и разгорелись послевоенные теоретические споры. До сих пор западные историки и бывшие гитлеровские генералы всячески муссируют предположения, а что бы было, если бы Гитлер предоставил свободу действий Паулюсу и Паулюс вывел бы свою армию из окружения?
Разбора этого предположения касаться не стоило бы, если бы за этими теоретическими рассуждениями не просматривалось бы желание реабилитировать прусскую военную школу, себя, взвалив всю ответственность за поражение на Гитлера, на его фанатизм.
Они утверждают, что Гитлер, только Гитлер, пользуясь неограниченной властью диктатора, завел их в донские степи, привел к Волге и в кризисном состоянии не нашел верного решения, отвергнув все разумные предложения.
Я не очень-то верю, что гитлеровские генералы выступали в тот час с разумными предложениями. Самым разумным для них было бы не начинать войны против Советского Союза. Дальнейшее все лежит в плоскости неразумного и преступного не только перед всем миром, но и перед своим народом, перед своей нацией.
А было ли разумным, если обращаться к Сталинградской операции в целом, растягивать свои коммуникации и вдали от основных баз снабжения, вдали от Германии на тысячи километров предпринимать наступление на Кавказ и штурмовать город, который мы решили защищать всеми силами? Разумно ли было этой армии втягиваться в уличные бои и продолжать штурм за штурмом, неся огромные потери, ослабив в то же время свои фланги? Тогда Паулюс не слал в ставку истерических телеграмм, а между тем то, что произошло в ноябре, закладывалось защитниками Сталинграда в августе, в сентябре, в ожесточенных кровопролитных городских боях в октябре. Тогда уже можно было предвидеть, куда поворачиваются события.
Контрнаступление наших войск на Волге было подготовлено всеми армиями Сталинградского направления, его готовила вся страна под руководством Коммунистической партии.
Обратимся к ноябрьским кризисным дням. 19 ноября началось наступление Юго-Западного и Донского фронтов. Паулюс еще не бьет тревоги. Он еще собирается наступать. Гитлер далеко.
19 ноября немецкие генералы еще не думают о поражении.
20 ноября переходит в наступление Сталинградский фронт. Раскрылся замысел Советского командования взять в клещи всю сталинградскую группировку противника. Они еще не кричат ни об окружении, ни о катастрофе, они еще не верят, что мы научились их бить в крупных масштабах на оперативных просторах. Паулюс и командование группы армий "Б" еще рассчитывают выйти из положения своими силами, а советские танки в это время стремительно стягивают кольцо окружения.
Еще нет приказа Гитлера занять круговую оборону. Паулюс неторопливо вводит в бой резервы.
А 22 ноября он кричит о катастрофе. Но поздно! 23 ноября кольцо замыкается.
Что же делать? Выводить войска из Сталинграда, прорываться из окружения?
Позволительно задать им вопрос: как они мыслили себе отрыв войск в условиях Сталинграда, в условиях городских боев?
Для этого войскам Паулюса пришлось бы бросить всю подвижную технику и все тяжелое оружие, всю артиллерию. Мы его пропустили бы сквозь такое сито нашего огня, что немногие выползли бы из развалин города.
Однако не вся армия Паулюса была стиснута в городе. Он имел много войск в районе города. Он мог их сосредоточить на узком участке фронта и нанести удар, скажем 23 или 24 ноября" на прорыв. Допустим, что брешь он пробил бы и, бросив всю технику и всю артиллерию, вышел бы... в открытое поле. Горючее, как признает сам Паулюс, было на исходе.
Снег, метель, ледяная корка, удары наших войск. Что случилось бы при таких условиях с 6-й армией? Наполеон, бежав из Москвы, терял армию до Березины. Вероятно, Паулюс ее потерял бы в степях значительно раньше.