Страница:
Вопреки киношным вымыслам, даже очень хорошо подготовленные люди не могут легко разделаться голыми руками с вооруженной толпой. Собровцы встали в круг, отбиваясь стульями и бутылками. Но с улицы вбежали еще два кавказца, да и пришедший в себя хозяин озверело ринулся в бой. Офицеров почти смяли. При соотношении сил «один к трем» результат схватки практически предрешен, особенно если нет оружия и амуниции.
Акимова скалкой ударили по голове, он «поплыл» и стал легкой добычей, но Муромец вовремя пришел на помощь, скалка пролетела через зал и разнесла настенный светильник, а ее владелец бездыханным скрючился на полу.
Садовые рабочие в черных комбинезонах напоминали морских пехотинцев. Возможно, потому, что у них имелось эффективное оружие. Лопаты позволяли «трамбовать» собровцев на расстоянии. Сойкин получил удар плашмя по плечу, Танку рассекли щеку. Озверев, он вырвал лопату и черенком сшиб двух нападающих – одного за другим. Второй «садовник» ударил Муромца острием в основание шеи, но тот подставил руку, и стальная кромка с хрустом разрубила локоть. Рука повисла. Муромец вскрикнул, побледнел и зажал рану. Рабочий занес лопату еще раз, но Танк ткнул его черенком в лицо, и тот, залившись кровью, опрокинулся навзничь.
Сойкин завалил стол, отгораживаясь от натиска слева. Подхватив упавший стул, наотмашь приложил вертлявого парня, размахивающего разделочной доской. Потом достал хозяина, но без особого результата: тот вцепился в стул, и теперь они вырывали его друг у друга, будто соревновались в перетягивание каната.
Николай Муромцев, придерживая раненую руку и чувствуя, как набухает горячим рукав свитера, мощными ударами ног проложил себе выход из кольца, прорвался к окну, спиной вперед выбросился наружу, выбив стекла вместе с рамой. Он упал на осыпавшуюся осеннюю клумбу, сел, облокотившись на каменную стену, не обращая внимания на впивающиеся осколки, выхватил мобильник. Палец нажал клавишу с цифрой «1» – на нее был забит быстрый набор дежурной части СОБРа. Из-за угла, шатаясь, вышел кавказец с разбитым лицом. Он тоже взволнованно кричал что-то в трубку. Подмогу зовет, сука!
– Дежурная часть! – раздался в телефоне четкий голос дежурного.
– Это Муромцев. Левбердон, кафе «Волна». Нас тут «чехи» убивают. Я ранен, ребята еле держатся. Нужна помощь! Быстро!..
Он поднялся и, пошатываясь, направился к избитому кавказцу. Тот бросился бежать. Засунув кисть раненой руки в карман, чтоб не болталась, капитан через служебный вход вернулся в зал. На полу валялись несколько бесчувственных тел. Все собровцы держались на ногах, хотя вид имели плачевный: окровавленные, в синяках, ссадинах, разорванной одежде… Сохранявшие численное преимущество брюнеты лезли на них, как японские смертники на амбразуру. Муромец с устрашающим криком ударил им в тыл. Шутки кончились. Страшным ударом левой он вырубил душившего Сойкина хозяина, ногой поразил в пах нападающего с каминной кочергой.
– Я нашим позвонил! – тяжело дыша, сообщил Муромец. – И те подмогу вызвали…
– Становись за мной, – сказал Танк, сплевывая красную слюну. – И отмахивайся левой, если сможешь…
Драка продолжалась. Но силы уходили, поэтому счет шел на минуты.
Это правильные действия и обоснованные вопросы, только они не спасут бьющихся на Левбердоне ребят… А положение у них действительно аховое, если сам Муромцев звонил и таким голосом, со стонами…
Разуваев щелкнул тумблером, соединяясь с командиром «тревожной» группы старлеем Прошкиным.
– Звонил Муромцев. Он ранен. На них напали в «Волне», на Левбердоне. Просит срочной помощи. Твое решение?
– Какое решение? Выезжаем! – без колебаний воскликнул Прошкин.
Десять бойцов в полном боевом: автоматы, каски, бронежилеты – за полторы минуты погрузились в микроавтобус, закамуфлированный под маршрутное такси. Машина вылетела за железные ворота и, сотрясая окрестности отчаянным ревом форсированного движка, помчалась к Южному мосту, потом, прыгая по вздувшемуся волнами асфальту, перескочила на левый берег Дона и понеслась к «Волне».
«Маршрутное такси» подъехало к «Волне» одновременно с тремя легковушками. Оттуда выскочили десять здоровенных кавказцев с бейсбольными битами и арматурными прутьями в руках. Но когда из желтой «маршрутки» посыпались черные угловатые монстры, похожие на инопланетных воинов из «Звездных войн», пыл у «бейсболистов» мгновенно угас, они загрузились обратно в свои «тачки» и скрылись с поля боя. А собровцы накрыли «Волну», как волна цунами накрыла Мальдивские пляжи. Все закончилось за три минуты. Те, кто нападал на офицеров, были мгновенно опрокинуты, вбиты в стены или кафельный пол, упакованы в наручники и готовы к погрузке.
– Как вы, парни? – спросил Прошкин у коллег.
– Лучше не бывает. – Танк устало опустился на пол, не выпуская из окостеневших рук отломанную спинку стула. – Веришь, нет?
– Да мы-то ничего, – подтвердил Сойкин. – Вот как ребята…
Он кивнул в угол, где боец-фельдшер делал перевязку пришедшему в себя Муромцу. Акимов, закрыв глаза, сидел рядом. Ему сделали какой-то укол.
– А что случилось-то? – поинтересовался Прошкин.
– Да, хозяину шалмана, азерботу не понравилось, что мы ордена обмываем. Пошли на хер, говорит, кровь моих братьев здесь не празднуйте…
– Да ну?.. – изумился Прошкин. – Так и сказал? Несколько бойцов за его спиной внимательно слушали.
– Так и сказал.
– Совсем обнаглели! Чья это земля? Наша или ихняя?
– Давай разберемся, – предложил кто-то из бойцов. Но в это время с улицы послышался вой сирены, и в кафе зашли три милиционера в форме. Подоспели нахичеванцы.
– Что тут происходит? – спросил майор с невыразительным лицом и носом-картофелиной.
– Нападение на офицеров СОБРа, – пояснил Прошкин.
– Беспредел, товарищ начальник, – подал голос с пола хозяин. – Окна выбили, мебель поломали, нас избили. Ни за что ни про что. Просто замечание сделал…
– Вагиф Алиевич?! – ужаснулся майор и повернулся к Прошкину. – Вы старший? Почему известный бизнесмен, спонсор, культурный человек лежит в наручниках? Почему на нем одежда порвана? Это ведь наша территория!
– Вон, посмотрите, что ваш культурный спонсор сотворил. – Сойкин показал в сторону раненых. – Неизвестно, как у них все обойдется…
– Это недоразумение… Вагиф Алиевич не мог этого сделать…
– А как вы здесь оказались, товарищ майор? – спросил с пола Танк.
– Как, как… Граждане позвонили, сообщили про драку… Нет, побоище! Я должен написать рапорт!
– Пишите, товарищ майор, пишите, – сказал Прошкин и жестом дал команду сниматься. – Лучше ваш рапорт, чем четыре трупа наших товарищей. А если бы мы опоздали – так бы и было!
«Скорая помощь» забрала Муромцева и Акимова. «Маршрутное такси» увезло остальных собровцев. С задержанных сняли наручники, и они разошлись по домам. А Вагиф Алиевич с майором сели пить чай из грушевидных армуд, которые, благодаря форме, прекрасно сохраняют тепло и аромат напитка.
Подполковник Коренев припарковался на противоположной стороне Южного проспекта и, грубо нарушая правила дорожного движения, пересек проезжую часть. Он шагал неторопливо, словно турист, изучающий исторические достопримечательности Тиходонска. На самом деле, архитектурные красоты его не интересовали, больше того – он их просто не замечал. В этом здании он проработал почти десять лет, прошел путь от рядового опера до начальника УР, заслужил уважение в криминальном мире и из обычного мента, каких много, превратился в грозного Лиса – единственного в этом городе.
Дверь в кабинет начальника уголовного розыска была открыта. Увидев гостя, Рожков обрадовался:
– О! Какие люди! Милости просим!
Майор выбрался из-за стола, протягивая руку. По сравнению с изящным, хорошо одетым Лисом, он казался неуклюжим деревенским увальнем. Розовая физиономия, свойская улыбка, от которой появлялись ямочки на пухлых щеках, суточная щетина, неухоженные пшеничные усы – вылитый добродушный селянин, удачно распродавший на рынке отменное домашнее сало.
Но внешность обманчива. Начальник УР был человеком жестким, хватким и конкретным. Порядок в районе он поддерживал железной рукой, с преступниками не церемонился, с бандитами был совершенно безжалостным. Шпана боялась его больше, чем всех судей и прокуроров вместе взятых.
Лис пожал крепкую, с набитыми костяшками, руку.
– Как жизнь?
– Как обычно. Нас е…т, а мы крепчаем!
– Значит, ничего не меняется. – Лис обошел кабинет, выглянул в окно. Внизу курили несколько милиционеров. Из подкатившего «УАЗа» выгружали пьяного. Он орал, матерился и плевался, пока не схлопотал дубинкой по спине. Вышедший из подъезда сержант заорал в подворотню:
– Онищенко! К командиру!
Пейзаж был привычен до одури. Лис зевнул, прикрывшись ладонью.
– Спишь на ходу, Михалыч? – спросил Рожков, продолжая прятать в усах усмешку. – С молодой женой разве выспишься?
– Мне не нравятся такие шутки! – отрезал Лис таким тоном, что майор поднял руки.
– Не стреляй! Это не наезд, а по неопытности.
– Ладно, – улыбнулся Лис. – Давай к делу. У тебя на территории живет Вагиф Насыров, он держит «Волну» на Левбердоне.
– Живет. Дай Бог, чтоб мы так жили, – протянул Рожков. – Скупил два участка возле ипподрома, снес там трущобы, да выстроил дворец с бассейном, оранжереями, ну всеми делами…
– Не завидуй, не во дворце счастье. А почему он такой наглый?
Рожков пожал плечами.
– От природы. От денег. От безнаказанности.
– Но не до такой же степени! Он совсем страх потерял!
– Имеешь в виду собровцев?
– Конечно! – скрипнул зубами Лис.
– Это что… Он самого Гуссейнова на хер послал!
– Вообще-то, СОБР – это одно, а Гуссейнов – совсем другое.
– Это точно. Какой годовой бюджет СОБРа? Миллионов сорок-пятьдесят? А Гуссейн только налог платит со ста «лимонов»! Это легальный личный доход. А черный – раз в десять больше. Так кто сильней?
Лис недобро усмехнулся.
– Чего ты этот бред повторяешь? Разве только в деньгах сила?
Майор развел руками.
– Сейчас да. Ты не заметил, Филипп, времена изменились…
– Для меня нет!
– Напрасно. Значит, разобьешь лоб о стену.
– Не каркай. Что еще расскажешь про этого хрена?
– Познакомился с начальниками, прикормил нахичеванцев, теперь хочет развернуться на полную катушку. Недавно к нему гости приехали – шестеро земляков. Думаю, вызвал место ему расчищать. Я специально поехал, на них посмотрел – зверье, типичные отморозки. Они полгорода вырежут.
– А ты – профилактируй, – предложил Лис.
– Да… – Рожков махнул рукой. – На меня уже три дела возбуждали. Хватит. Сейчас все на демократии и законности помешались, вот пусть и жрут эту законность. Что, мне больше всех надо, свою жопу подставлять?
– Конечно, лучше мою подставить, – с тем же выражением усмехнулся Лис.
– Да пойми, Филипп, они мне не по зубам! – с надрывом сказал Рожков. – У тебя и уровень выше, и возможностей больше. И вообще, это твоя линия! Пусти за ними «наружку», поставь «прослушку», глядишь – и возьмешь «на горячем». Они же убивать приехали, сто процентов!
Лис достал блокнот.
– Убедил. Займусь я этими гостями. Адресок этого Насырова черкни.
– Вот спасибо, Михалыч! С меня – неполный стакан красного.
Из вежливости Лис улыбнулся старой шутке. И тут же насторожился. Что-то пискнуло, тренькнуло, задребезжало. Непонятные звуки исходили из ящика стола.
– У тебя там что, бомба?
– Почти. Раньше кошельки бомбили, а теперь вот что статистику раздувает!
Рожков выдвинул ящик. Внутри оказались дешевые мобильные телефоны, штук десять, разных цветов, конструкций и моделей, поцарапанные и новехонькие, с антеннами и без…
– Однозначно, их у детей и старушек отобрали. Стоят копейки, заяв нет, приходится жуликов отпускать. А если бы операторы отключали украденные трубки, то их бы и бомбить перестали! Только им невыгодно: пусть хоть воры, хоть убийцы – но за связь платят!
– Чему ты удивляешься? – пожал плечами Лис. – Как маленький… Они задокументированы?
И Рожков пожал плечами.
– Ты тоже как маленький…
– Я возьму себе пару штук?
– Да хоть все забирай!
Коренев перебрал аппараты, отобрал «Нокию» с исцарапанным дисплеем и два «Сименса».
– Давай, дружище! Если что – звони!
– Аналогично.
Бывший начальник Центрального УР пожал руку действующему.
Глава 2
На экономической карте России провинциальный Придонск был отмечен крупным желтым кружком, как Питтсбург на карте промышленности США. Причиной такого признания являлись два металлургических комбината, судоремонтный завод, морской порт, песчаный карьер, автозавод и авиаполк с собственным аэродромом, который, впрочем, официально не входил в экономическую структуру города.
Однако, в реальности, Придонск не мог тягаться ни с Питтсбургом, ни с Детройтом, ни с Бирмингемом, да и ни с одним другим городом, имеющим развитую промышленность. В нем явно еще не наступило экономическое процветание. Сильно растянутый, он имел явно выраженный сельский облик, у неказистых домишек возились аборигены в майках и линялых трениках, даже куры кое-где лениво копошились в больших захолустных лужах, выплеснувшихся мутными волнами из-под широких колес двух джипов «BMW Х5». При этом сидящие в них сдержанные, молчаливые люди первый раз многозначительно переглянулись.
Вскоре блестящие черным лаком внедорожники с московскими номерами выкатились на центральную площадь, которая разительно отличалась от всего остального города. Здесь экономический расцвет уже наступил: огромный фонтан, английские газоны и ухоженные цветники, новый черный асфальт. А четырехэтажное здание посередине вполне могло конкурировать с мэрией Питтсбурга, причем дало бы ей сто очков форы. Когда джипы мягко затормозили у центрального входа, их пассажиры переглянулись второй раз – еще более многозначительно.
Бесшумно распахнулись дверцы. Из первой машины упруго выскочили на мозаичную плитку три молодых человека усредненной внешности высокооплачиваемых менеджеров крупных, процветающих фирм. Подтянутые фигуры, деловито-отрешенные лица, короткие стрижки, внимательные глаза, строгие темно-серые костюмы, обязательные белые сорочки и галстуки, блестящие, будто полированные, туфли из качественной кожи. Двое держали металлические чемоданчики, в которых голливудские гангстеры обычно носят деньги и наркотики. У третьего в руках был обычный кожаный кейс с шифрованным замочком.
Из второго джипа выпорхнула молодая красивая женщина. Черный жакет, прямая черная юбка до середины колена, белая блузка с черным бантом под горлом, черные дымчатые колготки, черные туфли на «шпильке», через плечо – плоский черный чехол с ноутбуком. Блестящие черные волосы строго заколоты на затылке.
Водители остались в машинах, остальные вошли в претенциозные дубовые двери с резьбой и блестящими медными прямоугольниками внизу. Придонцам и гостям города эти двери казались верхом респектабельности и престижности, но сейчас от них пахнуло смешным показушным шиком глубокой провинции.
– Здравствуйте! – напряженно приветствовал гостей дежурный сержант. Телосложение постового позволяло при необходимости спрятаться за малогабаритный автомат «АКС-74У», висящий у него на шее. И при виде столь внушительной делегации ему очень хотелось воспользоваться такой возможностью.
– Здравствуйте, товарищ сержант, – солидно ответил шедший впереди и, раскрыв бордовое кожаное удостоверение, поднес к лицу постового. – Мы к Степану Васильевичу, из Москвы. Вопрос согласован.
Взволнованный постовой прочел только несколько слов: «Фонд», «Совет Федерации» – и рассмотрел фамилию того, кто подписал документ. Этого оказалось вполне достаточно. Впрочем, и всего предыдущего было вполне достаточно. Милиционер отдал честь.
– Пожалуйста, товарищ Коломиец вас ждет, второй этаж, направо!
Когда приезжие свернули за поворот лестницы, он потной рукой схватил трубку внутреннего телефона.
Поэтому, когда москвичи зашли в приемную, их уже действительно ждали, даже представляться не пришлось.
– Здравствуйте, господа, с приездом! – ослепительно улыбаясь, блондинка а-ля Мэрилин Монро поднялась навстречу из-за полированного стола.
Секретарь-референт мэра Анна Сергеевна считалась одной из экстравагантнейших красавиц Придонска. Ее макияж был похож на боевую раскраску индейца племени апачей, вышедшего на тропу войны. Напоминающий купальник красный сарафан больше открывал, чем скрывал и туго облегал сдобное тело, подчеркивая развитые формы. Красные босоножки открывали красный педикюр – точно такого тона, как маникюр. Анна Сергеевна ревниво оглядела даму с ноутбуком, в которой явно заподозрила коллегу. И поняла, что не она сегодня будет Снегурочкой на елке. Костюм и манеры незнакомки, а особенно колготки в такую жару показали, что та выигрывает по очкам, причем с явным перевесом.
– Прошу, мэр вас ожидает, – Анна Сергеевна распахнула полированную дверь. Улыбка не поблекла: в конце концов, эта краля, как приехала, так и уедет, а она останется.
В огромном кабинете было прохладно – сплиты работали на полную мощность. Пятидесятилетний Степан Васильевич Коломиец сидел за своим столом – высокий, дородный, с загнутыми кверху казачьими усами. Он действительно был казаком с Верхнего Дона и когда-то давно умел скакать на коне, крутить и перебрасывать из руки в руку острую шашку. Сейчас эти навыки за ненадобностью были утрачены, кроме одного – умения выпить стопку прямо с клинка. Такую процедуру приходилось повторять частенько, подавая пример гостям, которых принимали в казаки. Вот и сегодня он приготовил для москвичей баньку в заповедном месте, донскую уху, шашлыки, раков и рыбцов, подарочные шашки и грамоты о присвоении казачьего звания. Все как положено для донского гостеприимства.
– Здравствуйте, Степан Васильевич! – Вошедший первым уверенно протянул руку. – Меня зовут Максим Викторович, фамилия Кашин, это Денис, это наш юрист Владимир, а это Галина…
Максим Викторович улыбался, но фальшиво – только губами: остальные мимические мышцы, а главное, глаза в улыбке не участвовали. И губы тоже складывались как-то странно.
– Мы представляем московскую компанию «Консорциум». Возможно, вы о ней не слышали, но это очень серьезная фирма, с большими возможностями.
Коломиец кивнул и, отвечая настоящей, искренней улыбкой, вышел из-за стола и поручкался с гостями.
– Слышал, слышал, как же, действительно серьезная!
Тут он не лукавил и не пытался из вежливости подыгрывать гостям. О предстоящем визите ему напряженным голосом сообщил вице-губернатор, по поручению губернатора, а тому позвонили из Правительства. К тому же, когда навели справки, то оказалось, что несколько лет назад в Тиходонске с «Консорциумом» была связана темная история, в которой стреляли, взрывали и травили ядами. Поэтому на сердце у мэра было неспокойно.
Он усадил москвичей за большой стол для совещаний. Юрист сразу разложил листки схваченных скрепками документов, секретарша раскрыта свой ноутбук, тонкие, с неброским маникюром пальцы повисли над клавиатурой.
«Хорошая штучка, умная, – одобрительно подумал Степан Васильевич. Он сам так и не освоил компьютер, поэтому большой дисплей на столе всегда светился видом рабочего стола. – Интересно, кто ее дерет? Наверное, старший, этот Максим… А может, начальник повыше…» Мэр хорошо знал существо подобных вопросов.
Но вдруг Галина бросила на него острый взгляд, и Kоломиец увидел себя со стороны ее глазами: реликт советского управления в мятом старомодном костюме, пережиток ушедшей эпохи… Кулик провинциального болота. Излишне большой кабинет с ламинатными панелями под карельскую березу, вульгарно накрашенная секретарша, корейская машина местной сборки…
«Ладно, – подбодрил он сам себя. – Какое ни есть болото, а я в нем хозяин! И мы тоже не пальцем деланные. Вон, в бухте, сколько яхт стоит, а коттеджный поселок на горе вашу Рублевку заткнет за пояс, так еще море из окна видно! И дома у меня два новых костюма имеется, не хуже, чем у этих, а Анька завтра же умоется да перекрасится…»
– Чай, кофе? – по-хозяйски спросил Степан Васильевич.
Он почувствовал себя увереннее и даже ощутил некоторое превосходство. Приезжие годились ему в сыновья. Он старше, опытней, да и физически, наверное, посильнее… Во всяком случае, поджарые спортивные фигуры гостей казались мелковатыми на фоне его массивного начальственного тела. Детишки! Усыновить их, что ли? Научить уму-разуму… Да нет, зачем ему такие сыновья. А вот Галку вполне можно бы удочерить… И уже через неделю она бы смотрела на него совсем по-другому!
Степан Васильевич улыбнулся.
– Может, коньяк? У меня французский найдется!
– Давайте сразу перейдем к делу, – предложил Максим Викторович. Когда он перестал улыбаться, бросилась в глаза особенность лица: правый угол рта поднят вверх, зато левый опущен вниз, в результате рот остается прямым, но перекошенным.
– Мы представляем отдел инвестиций и развития «Консорциума». И хотим купить ваш порт.
Судя по всему, он привык брать быка за рога.
– Что?! – У Коломийца отвисла челюсть.
– Придонский порт. Купить. Будем очень благодарны за содействие.
Кашин положил перед Коломийцем блестящий чемоданчик. Рядом Денис положил такой же. Они синхронно щелкнули замками и подняли крышки. Так в новомодных дорогих ресторанах одновременно снимают с тарелок зеркально блестящие колпаки, открывая сочные стейки, политое малиновым сиропом жирно лоснящееся фуа-гра, румяные креветки и прочие деликатесы. Степана Васильевича однажды водили в Москве в такой ресторан, ему понравилось, хотя чувствовал он себя там не очень уютно, потому что не знал, как правильно есть омара. Сейчас он испытал еще большее напряжение: оба чемодана были набиты стодолларовыми пачками.
– Что это?!
– Это наша благодарность вам лично, – доброжелательно пояснил Максим Викторович. Сейчас он улыбался вполне искренне. На правой щеке проявился тонкий белый шрам, изогнувшийся хищной змейкой от скулы к уху.
Коломиец никогда не видел таких денег. На фоне набитых стодолларовыми пачками чемоданов провинциальный апломб мэра приобрел ощутимый привкус дешевых понтов. Когда на кону такая сумма, то жизнь одного, двух, трех, даже десяти человек ничего не значит. Даже если они мэры придонсков, подонсков и задонсков.
Акимова скалкой ударили по голове, он «поплыл» и стал легкой добычей, но Муромец вовремя пришел на помощь, скалка пролетела через зал и разнесла настенный светильник, а ее владелец бездыханным скрючился на полу.
Садовые рабочие в черных комбинезонах напоминали морских пехотинцев. Возможно, потому, что у них имелось эффективное оружие. Лопаты позволяли «трамбовать» собровцев на расстоянии. Сойкин получил удар плашмя по плечу, Танку рассекли щеку. Озверев, он вырвал лопату и черенком сшиб двух нападающих – одного за другим. Второй «садовник» ударил Муромца острием в основание шеи, но тот подставил руку, и стальная кромка с хрустом разрубила локоть. Рука повисла. Муромец вскрикнул, побледнел и зажал рану. Рабочий занес лопату еще раз, но Танк ткнул его черенком в лицо, и тот, залившись кровью, опрокинулся навзничь.
Сойкин завалил стол, отгораживаясь от натиска слева. Подхватив упавший стул, наотмашь приложил вертлявого парня, размахивающего разделочной доской. Потом достал хозяина, но без особого результата: тот вцепился в стул, и теперь они вырывали его друг у друга, будто соревновались в перетягивание каната.
Николай Муромцев, придерживая раненую руку и чувствуя, как набухает горячим рукав свитера, мощными ударами ног проложил себе выход из кольца, прорвался к окну, спиной вперед выбросился наружу, выбив стекла вместе с рамой. Он упал на осыпавшуюся осеннюю клумбу, сел, облокотившись на каменную стену, не обращая внимания на впивающиеся осколки, выхватил мобильник. Палец нажал клавишу с цифрой «1» – на нее был забит быстрый набор дежурной части СОБРа. Из-за угла, шатаясь, вышел кавказец с разбитым лицом. Он тоже взволнованно кричал что-то в трубку. Подмогу зовет, сука!
– Дежурная часть! – раздался в телефоне четкий голос дежурного.
– Это Муромцев. Левбердон, кафе «Волна». Нас тут «чехи» убивают. Я ранен, ребята еле держатся. Нужна помощь! Быстро!..
Он поднялся и, пошатываясь, направился к избитому кавказцу. Тот бросился бежать. Засунув кисть раненой руки в карман, чтоб не болталась, капитан через служебный вход вернулся в зал. На полу валялись несколько бесчувственных тел. Все собровцы держались на ногах, хотя вид имели плачевный: окровавленные, в синяках, ссадинах, разорванной одежде… Сохранявшие численное преимущество брюнеты лезли на них, как японские смертники на амбразуру. Муромец с устрашающим криком ударил им в тыл. Шутки кончились. Страшным ударом левой он вырубил душившего Сойкина хозяина, ногой поразил в пах нападающего с каминной кочергой.
– Я нашим позвонил! – тяжело дыша, сообщил Муромец. – И те подмогу вызвали…
– Становись за мной, – сказал Танк, сплевывая красную слюну. – И отмахивайся левой, если сможешь…
Драка продолжалась. Но силы уходили, поэтому счет шел на минуты.
* * *
Сидящий за пультом связи капитан Разуваев колебался всего несколько секунд. Решение о применении СОБРа принимает старший оперативный начальник. По инструкции следовало сообщить командиру или его заместителю, потом, по его команде – оперативному дежурному ГУВД, тот по инстанциям доложит генералу Крамскому, а генерал скажет то, что и так каждому известно: спецподразделение предназначено для борьбы с оргпреступностью, бандитизмом и терроризмом, а не для пресечения хулиганских драк. Это дело территориальных органов, пусть Нахичеванский РОВД выезжает! А если позвонить нахичеванцам, начнутся расспросы: а что там делали собровцы? А что за драка? Сколько человек участвует? Оружие есть? А может, лучше задействовать ОМОН, если там такая крутая заварушка?..Это правильные действия и обоснованные вопросы, только они не спасут бьющихся на Левбердоне ребят… А положение у них действительно аховое, если сам Муромцев звонил и таким голосом, со стонами…
Разуваев щелкнул тумблером, соединяясь с командиром «тревожной» группы старлеем Прошкиным.
– Звонил Муромцев. Он ранен. На них напали в «Волне», на Левбердоне. Просит срочной помощи. Твое решение?
– Какое решение? Выезжаем! – без колебаний воскликнул Прошкин.
Десять бойцов в полном боевом: автоматы, каски, бронежилеты – за полторы минуты погрузились в микроавтобус, закамуфлированный под маршрутное такси. Машина вылетела за железные ворота и, сотрясая окрестности отчаянным ревом форсированного движка, помчалась к Южному мосту, потом, прыгая по вздувшемуся волнами асфальту, перескочила на левый берег Дона и понеслась к «Волне».
* * *
Их зажали в угол. Муромцев потерял сознание. Акимов отмахивался на автопилоте, и его удары уже не имели обычной силы. Сойкин орудовал размочаленным в щепки стулом, как викинг боевым топором. Он утробно хэкал, отбивая удары бутылок и палок, делал выпад вперед, иногда попадая в цель, а иногда промахиваясь, но все равно заставляя врагов отскочить. Слева от Сойкина отбивался Танк. Несмотря на все навыки мастера-рукопашника, ему пришлось несладко. Из рассеченной щеки стекала кровь, разодранный на боку джемпер открывал рубленую рану на ребрах. В руках он держал уже третий стул, да и то от него осталась лишь спинка. Зато если он попадал, то валил надежно. Но и у боевой машины силы стремительно таяли. Предательски дрожали ноги. Свои кровь и пот перемешивались с чужими.«Маршрутное такси» подъехало к «Волне» одновременно с тремя легковушками. Оттуда выскочили десять здоровенных кавказцев с бейсбольными битами и арматурными прутьями в руках. Но когда из желтой «маршрутки» посыпались черные угловатые монстры, похожие на инопланетных воинов из «Звездных войн», пыл у «бейсболистов» мгновенно угас, они загрузились обратно в свои «тачки» и скрылись с поля боя. А собровцы накрыли «Волну», как волна цунами накрыла Мальдивские пляжи. Все закончилось за три минуты. Те, кто нападал на офицеров, были мгновенно опрокинуты, вбиты в стены или кафельный пол, упакованы в наручники и готовы к погрузке.
– Как вы, парни? – спросил Прошкин у коллег.
– Лучше не бывает. – Танк устало опустился на пол, не выпуская из окостеневших рук отломанную спинку стула. – Веришь, нет?
– Да мы-то ничего, – подтвердил Сойкин. – Вот как ребята…
Он кивнул в угол, где боец-фельдшер делал перевязку пришедшему в себя Муромцу. Акимов, закрыв глаза, сидел рядом. Ему сделали какой-то укол.
– А что случилось-то? – поинтересовался Прошкин.
– Да, хозяину шалмана, азерботу не понравилось, что мы ордена обмываем. Пошли на хер, говорит, кровь моих братьев здесь не празднуйте…
– Да ну?.. – изумился Прошкин. – Так и сказал? Несколько бойцов за его спиной внимательно слушали.
– Так и сказал.
– Совсем обнаглели! Чья это земля? Наша или ихняя?
– Давай разберемся, – предложил кто-то из бойцов. Но в это время с улицы послышался вой сирены, и в кафе зашли три милиционера в форме. Подоспели нахичеванцы.
– Что тут происходит? – спросил майор с невыразительным лицом и носом-картофелиной.
– Нападение на офицеров СОБРа, – пояснил Прошкин.
– Беспредел, товарищ начальник, – подал голос с пола хозяин. – Окна выбили, мебель поломали, нас избили. Ни за что ни про что. Просто замечание сделал…
– Вагиф Алиевич?! – ужаснулся майор и повернулся к Прошкину. – Вы старший? Почему известный бизнесмен, спонсор, культурный человек лежит в наручниках? Почему на нем одежда порвана? Это ведь наша территория!
– Вон, посмотрите, что ваш культурный спонсор сотворил. – Сойкин показал в сторону раненых. – Неизвестно, как у них все обойдется…
– Это недоразумение… Вагиф Алиевич не мог этого сделать…
– А как вы здесь оказались, товарищ майор? – спросил с пола Танк.
– Как, как… Граждане позвонили, сообщили про драку… Нет, побоище! Я должен написать рапорт!
– Пишите, товарищ майор, пишите, – сказал Прошкин и жестом дал команду сниматься. – Лучше ваш рапорт, чем четыре трупа наших товарищей. А если бы мы опоздали – так бы и было!
«Скорая помощь» забрала Муромцева и Акимова. «Маршрутное такси» увезло остальных собровцев. С задержанных сняли наручники, и они разошлись по домам. А Вагиф Алиевич с майором сели пить чай из грушевидных армуд, которые, благодаря форме, прекрасно сохраняют тепло и аромат напитка.
* * *
Отдел внутренних дел Центрального района занимал небольшое четырехэтажное здание дореволюционной постройки, которое вполне можно было признать памятником архитектуры. Лепнина на карнизах, белые пилястры по бокам парадного подъезда, даже атланты, поддерживающие мускулистыми руками обветшавшие балконы. Когда-то этот особняк принадлежал известному купцу Атарову. Недавно фасад покрасили, и теперь он выглядел точно так, как на дореволюционных открытках. Только вместо карет и пролеток на мостовой выстроились в ряд кургузые милицейские «бобики». От этого впечатление несколько смазывалось. Но не для всех.Подполковник Коренев припарковался на противоположной стороне Южного проспекта и, грубо нарушая правила дорожного движения, пересек проезжую часть. Он шагал неторопливо, словно турист, изучающий исторические достопримечательности Тиходонска. На самом деле, архитектурные красоты его не интересовали, больше того – он их просто не замечал. В этом здании он проработал почти десять лет, прошел путь от рядового опера до начальника УР, заслужил уважение в криминальном мире и из обычного мента, каких много, превратился в грозного Лиса – единственного в этом городе.
Дверь в кабинет начальника уголовного розыска была открыта. Увидев гостя, Рожков обрадовался:
– О! Какие люди! Милости просим!
Майор выбрался из-за стола, протягивая руку. По сравнению с изящным, хорошо одетым Лисом, он казался неуклюжим деревенским увальнем. Розовая физиономия, свойская улыбка, от которой появлялись ямочки на пухлых щеках, суточная щетина, неухоженные пшеничные усы – вылитый добродушный селянин, удачно распродавший на рынке отменное домашнее сало.
Но внешность обманчива. Начальник УР был человеком жестким, хватким и конкретным. Порядок в районе он поддерживал железной рукой, с преступниками не церемонился, с бандитами был совершенно безжалостным. Шпана боялась его больше, чем всех судей и прокуроров вместе взятых.
Лис пожал крепкую, с набитыми костяшками, руку.
– Как жизнь?
– Как обычно. Нас е…т, а мы крепчаем!
– Значит, ничего не меняется. – Лис обошел кабинет, выглянул в окно. Внизу курили несколько милиционеров. Из подкатившего «УАЗа» выгружали пьяного. Он орал, матерился и плевался, пока не схлопотал дубинкой по спине. Вышедший из подъезда сержант заорал в подворотню:
– Онищенко! К командиру!
Пейзаж был привычен до одури. Лис зевнул, прикрывшись ладонью.
– Спишь на ходу, Михалыч? – спросил Рожков, продолжая прятать в усах усмешку. – С молодой женой разве выспишься?
– Мне не нравятся такие шутки! – отрезал Лис таким тоном, что майор поднял руки.
– Не стреляй! Это не наезд, а по неопытности.
– Ладно, – улыбнулся Лис. – Давай к делу. У тебя на территории живет Вагиф Насыров, он держит «Волну» на Левбердоне.
– Живет. Дай Бог, чтоб мы так жили, – протянул Рожков. – Скупил два участка возле ипподрома, снес там трущобы, да выстроил дворец с бассейном, оранжереями, ну всеми делами…
– Не завидуй, не во дворце счастье. А почему он такой наглый?
Рожков пожал плечами.
– От природы. От денег. От безнаказанности.
– Но не до такой же степени! Он совсем страх потерял!
– Имеешь в виду собровцев?
– Конечно! – скрипнул зубами Лис.
– Это что… Он самого Гуссейнова на хер послал!
– Вообще-то, СОБР – это одно, а Гуссейнов – совсем другое.
– Это точно. Какой годовой бюджет СОБРа? Миллионов сорок-пятьдесят? А Гуссейн только налог платит со ста «лимонов»! Это легальный личный доход. А черный – раз в десять больше. Так кто сильней?
Лис недобро усмехнулся.
– Чего ты этот бред повторяешь? Разве только в деньгах сила?
Майор развел руками.
– Сейчас да. Ты не заметил, Филипп, времена изменились…
– Для меня нет!
– Напрасно. Значит, разобьешь лоб о стену.
– Не каркай. Что еще расскажешь про этого хрена?
– Познакомился с начальниками, прикормил нахичеванцев, теперь хочет развернуться на полную катушку. Недавно к нему гости приехали – шестеро земляков. Думаю, вызвал место ему расчищать. Я специально поехал, на них посмотрел – зверье, типичные отморозки. Они полгорода вырежут.
– А ты – профилактируй, – предложил Лис.
– Да… – Рожков махнул рукой. – На меня уже три дела возбуждали. Хватит. Сейчас все на демократии и законности помешались, вот пусть и жрут эту законность. Что, мне больше всех надо, свою жопу подставлять?
– Конечно, лучше мою подставить, – с тем же выражением усмехнулся Лис.
– Да пойми, Филипп, они мне не по зубам! – с надрывом сказал Рожков. – У тебя и уровень выше, и возможностей больше. И вообще, это твоя линия! Пусти за ними «наружку», поставь «прослушку», глядишь – и возьмешь «на горячем». Они же убивать приехали, сто процентов!
Лис достал блокнот.
– Убедил. Займусь я этими гостями. Адресок этого Насырова черкни.
– Вот спасибо, Михалыч! С меня – неполный стакан красного.
Из вежливости Лис улыбнулся старой шутке. И тут же насторожился. Что-то пискнуло, тренькнуло, задребезжало. Непонятные звуки исходили из ящика стола.
– У тебя там что, бомба?
– Почти. Раньше кошельки бомбили, а теперь вот что статистику раздувает!
Рожков выдвинул ящик. Внутри оказались дешевые мобильные телефоны, штук десять, разных цветов, конструкций и моделей, поцарапанные и новехонькие, с антеннами и без…
– Однозначно, их у детей и старушек отобрали. Стоят копейки, заяв нет, приходится жуликов отпускать. А если бы операторы отключали украденные трубки, то их бы и бомбить перестали! Только им невыгодно: пусть хоть воры, хоть убийцы – но за связь платят!
– Чему ты удивляешься? – пожал плечами Лис. – Как маленький… Они задокументированы?
И Рожков пожал плечами.
– Ты тоже как маленький…
– Я возьму себе пару штук?
– Да хоть все забирай!
Коренев перебрал аппараты, отобрал «Нокию» с исцарапанным дисплеем и два «Сименса».
– Давай, дружище! Если что – звони!
– Аналогично.
Бывший начальник Центрального УР пожал руку действующему.
Глава 2
Убить можно любого
Человек может быть сказочно богат и могуществен, может владеть империями или править миром, но, если найдется парень, который осмелится выстрелить ему в голову, он умрет так же, как и любой простой смертный…
Дон Гамбит, глава семьи Коза Ностра
На экономической карте России провинциальный Придонск был отмечен крупным желтым кружком, как Питтсбург на карте промышленности США. Причиной такого признания являлись два металлургических комбината, судоремонтный завод, морской порт, песчаный карьер, автозавод и авиаполк с собственным аэродромом, который, впрочем, официально не входил в экономическую структуру города.
Однако, в реальности, Придонск не мог тягаться ни с Питтсбургом, ни с Детройтом, ни с Бирмингемом, да и ни с одним другим городом, имеющим развитую промышленность. В нем явно еще не наступило экономическое процветание. Сильно растянутый, он имел явно выраженный сельский облик, у неказистых домишек возились аборигены в майках и линялых трениках, даже куры кое-где лениво копошились в больших захолустных лужах, выплеснувшихся мутными волнами из-под широких колес двух джипов «BMW Х5». При этом сидящие в них сдержанные, молчаливые люди первый раз многозначительно переглянулись.
Вскоре блестящие черным лаком внедорожники с московскими номерами выкатились на центральную площадь, которая разительно отличалась от всего остального города. Здесь экономический расцвет уже наступил: огромный фонтан, английские газоны и ухоженные цветники, новый черный асфальт. А четырехэтажное здание посередине вполне могло конкурировать с мэрией Питтсбурга, причем дало бы ей сто очков форы. Когда джипы мягко затормозили у центрального входа, их пассажиры переглянулись второй раз – еще более многозначительно.
Бесшумно распахнулись дверцы. Из первой машины упруго выскочили на мозаичную плитку три молодых человека усредненной внешности высокооплачиваемых менеджеров крупных, процветающих фирм. Подтянутые фигуры, деловито-отрешенные лица, короткие стрижки, внимательные глаза, строгие темно-серые костюмы, обязательные белые сорочки и галстуки, блестящие, будто полированные, туфли из качественной кожи. Двое держали металлические чемоданчики, в которых голливудские гангстеры обычно носят деньги и наркотики. У третьего в руках был обычный кожаный кейс с шифрованным замочком.
Из второго джипа выпорхнула молодая красивая женщина. Черный жакет, прямая черная юбка до середины колена, белая блузка с черным бантом под горлом, черные дымчатые колготки, черные туфли на «шпильке», через плечо – плоский черный чехол с ноутбуком. Блестящие черные волосы строго заколоты на затылке.
Водители остались в машинах, остальные вошли в претенциозные дубовые двери с резьбой и блестящими медными прямоугольниками внизу. Придонцам и гостям города эти двери казались верхом респектабельности и престижности, но сейчас от них пахнуло смешным показушным шиком глубокой провинции.
– Здравствуйте! – напряженно приветствовал гостей дежурный сержант. Телосложение постового позволяло при необходимости спрятаться за малогабаритный автомат «АКС-74У», висящий у него на шее. И при виде столь внушительной делегации ему очень хотелось воспользоваться такой возможностью.
– Здравствуйте, товарищ сержант, – солидно ответил шедший впереди и, раскрыв бордовое кожаное удостоверение, поднес к лицу постового. – Мы к Степану Васильевичу, из Москвы. Вопрос согласован.
Взволнованный постовой прочел только несколько слов: «Фонд», «Совет Федерации» – и рассмотрел фамилию того, кто подписал документ. Этого оказалось вполне достаточно. Впрочем, и всего предыдущего было вполне достаточно. Милиционер отдал честь.
– Пожалуйста, товарищ Коломиец вас ждет, второй этаж, направо!
Когда приезжие свернули за поворот лестницы, он потной рукой схватил трубку внутреннего телефона.
Поэтому, когда москвичи зашли в приемную, их уже действительно ждали, даже представляться не пришлось.
– Здравствуйте, господа, с приездом! – ослепительно улыбаясь, блондинка а-ля Мэрилин Монро поднялась навстречу из-за полированного стола.
Секретарь-референт мэра Анна Сергеевна считалась одной из экстравагантнейших красавиц Придонска. Ее макияж был похож на боевую раскраску индейца племени апачей, вышедшего на тропу войны. Напоминающий купальник красный сарафан больше открывал, чем скрывал и туго облегал сдобное тело, подчеркивая развитые формы. Красные босоножки открывали красный педикюр – точно такого тона, как маникюр. Анна Сергеевна ревниво оглядела даму с ноутбуком, в которой явно заподозрила коллегу. И поняла, что не она сегодня будет Снегурочкой на елке. Костюм и манеры незнакомки, а особенно колготки в такую жару показали, что та выигрывает по очкам, причем с явным перевесом.
– Прошу, мэр вас ожидает, – Анна Сергеевна распахнула полированную дверь. Улыбка не поблекла: в конце концов, эта краля, как приехала, так и уедет, а она останется.
В огромном кабинете было прохладно – сплиты работали на полную мощность. Пятидесятилетний Степан Васильевич Коломиец сидел за своим столом – высокий, дородный, с загнутыми кверху казачьими усами. Он действительно был казаком с Верхнего Дона и когда-то давно умел скакать на коне, крутить и перебрасывать из руки в руку острую шашку. Сейчас эти навыки за ненадобностью были утрачены, кроме одного – умения выпить стопку прямо с клинка. Такую процедуру приходилось повторять частенько, подавая пример гостям, которых принимали в казаки. Вот и сегодня он приготовил для москвичей баньку в заповедном месте, донскую уху, шашлыки, раков и рыбцов, подарочные шашки и грамоты о присвоении казачьего звания. Все как положено для донского гостеприимства.
– Здравствуйте, Степан Васильевич! – Вошедший первым уверенно протянул руку. – Меня зовут Максим Викторович, фамилия Кашин, это Денис, это наш юрист Владимир, а это Галина…
Максим Викторович улыбался, но фальшиво – только губами: остальные мимические мышцы, а главное, глаза в улыбке не участвовали. И губы тоже складывались как-то странно.
– Мы представляем московскую компанию «Консорциум». Возможно, вы о ней не слышали, но это очень серьезная фирма, с большими возможностями.
Коломиец кивнул и, отвечая настоящей, искренней улыбкой, вышел из-за стола и поручкался с гостями.
– Слышал, слышал, как же, действительно серьезная!
Тут он не лукавил и не пытался из вежливости подыгрывать гостям. О предстоящем визите ему напряженным голосом сообщил вице-губернатор, по поручению губернатора, а тому позвонили из Правительства. К тому же, когда навели справки, то оказалось, что несколько лет назад в Тиходонске с «Консорциумом» была связана темная история, в которой стреляли, взрывали и травили ядами. Поэтому на сердце у мэра было неспокойно.
Он усадил москвичей за большой стол для совещаний. Юрист сразу разложил листки схваченных скрепками документов, секретарша раскрыта свой ноутбук, тонкие, с неброским маникюром пальцы повисли над клавиатурой.
«Хорошая штучка, умная, – одобрительно подумал Степан Васильевич. Он сам так и не освоил компьютер, поэтому большой дисплей на столе всегда светился видом рабочего стола. – Интересно, кто ее дерет? Наверное, старший, этот Максим… А может, начальник повыше…» Мэр хорошо знал существо подобных вопросов.
Но вдруг Галина бросила на него острый взгляд, и Kоломиец увидел себя со стороны ее глазами: реликт советского управления в мятом старомодном костюме, пережиток ушедшей эпохи… Кулик провинциального болота. Излишне большой кабинет с ламинатными панелями под карельскую березу, вульгарно накрашенная секретарша, корейская машина местной сборки…
«Ладно, – подбодрил он сам себя. – Какое ни есть болото, а я в нем хозяин! И мы тоже не пальцем деланные. Вон, в бухте, сколько яхт стоит, а коттеджный поселок на горе вашу Рублевку заткнет за пояс, так еще море из окна видно! И дома у меня два новых костюма имеется, не хуже, чем у этих, а Анька завтра же умоется да перекрасится…»
– Чай, кофе? – по-хозяйски спросил Степан Васильевич.
Он почувствовал себя увереннее и даже ощутил некоторое превосходство. Приезжие годились ему в сыновья. Он старше, опытней, да и физически, наверное, посильнее… Во всяком случае, поджарые спортивные фигуры гостей казались мелковатыми на фоне его массивного начальственного тела. Детишки! Усыновить их, что ли? Научить уму-разуму… Да нет, зачем ему такие сыновья. А вот Галку вполне можно бы удочерить… И уже через неделю она бы смотрела на него совсем по-другому!
Степан Васильевич улыбнулся.
– Может, коньяк? У меня французский найдется!
– Давайте сразу перейдем к делу, – предложил Максим Викторович. Когда он перестал улыбаться, бросилась в глаза особенность лица: правый угол рта поднят вверх, зато левый опущен вниз, в результате рот остается прямым, но перекошенным.
– Мы представляем отдел инвестиций и развития «Консорциума». И хотим купить ваш порт.
Судя по всему, он привык брать быка за рога.
– Что?! – У Коломийца отвисла челюсть.
– Придонский порт. Купить. Будем очень благодарны за содействие.
Кашин положил перед Коломийцем блестящий чемоданчик. Рядом Денис положил такой же. Они синхронно щелкнули замками и подняли крышки. Так в новомодных дорогих ресторанах одновременно снимают с тарелок зеркально блестящие колпаки, открывая сочные стейки, политое малиновым сиропом жирно лоснящееся фуа-гра, румяные креветки и прочие деликатесы. Степана Васильевича однажды водили в Москве в такой ресторан, ему понравилось, хотя чувствовал он себя там не очень уютно, потому что не знал, как правильно есть омара. Сейчас он испытал еще большее напряжение: оба чемодана были набиты стодолларовыми пачками.
– Что это?!
– Это наша благодарность вам лично, – доброжелательно пояснил Максим Викторович. Сейчас он улыбался вполне искренне. На правой щеке проявился тонкий белый шрам, изогнувшийся хищной змейкой от скулы к уху.
Коломиец никогда не видел таких денег. На фоне набитых стодолларовыми пачками чемоданов провинциальный апломб мэра приобрел ощутимый привкус дешевых понтов. Когда на кону такая сумма, то жизнь одного, двух, трех, даже десяти человек ничего не значит. Даже если они мэры придонсков, подонсков и задонсков.