Надо сказать, что прокурорские, судейские и эфэсбэшные чины – не частые гости следственных кабинетов. Это элита правоохранительных органов, «белая кость», оберегаемая неприкосновенностью, особыми условиями привлечения либо могущественным руководством. В основном отдуваются милиционеры, которые без белых перчаток роются в уличном мусоре и защищены только бронежилетами, да и то не всегда.
Городская прокуратура Тиходонска каждый год отдавала под суд пять-семь ментов, еще с десяток по ее представлениям увольняли из органов – с позором и без пенсии. Поэтому дело подполковника Коренева было вроде бы совершенно рядовым и обыденным – превышение должностных полномочий с применением оружия и причинением тяжких последствий. Типичная ментовская статья – от трех до десяти лет. И сложностей тут вроде бы никаких нет: показания потерпевших имеются, свидетелей – выше крыши, заключения экспертиз – железные…
Старший следователь Карен Апресян – маленький худощавый человечек лет сорока, тяжело вздохнул. Именно он специализировался на «милицейских» делах и «съел на них собаку». Вроде бы все просто: предъявляй обвинение, арестовывай или отбирай подписку, да передавай в суд, а там как хотят – так пусть и решают…
Вроде бы, вроде бы, вроде бы… Апресян вздохнул еще раз, покосился на пухлую папку «вроде бы» обыденного уголовного дела. Нерядовым, сложным и непростым делала его личность подозреваемого. Вроде как обычное ДТП,[12] в котором за рулем оказался генерал. Или мэр. Или губернатор. Коренев, конечно, не генерал и даже не полковник. Но он Лис. И этим все сказано.
Апресян встал, нервно прошелся по кабинету. Несколько лет назад его коллега – старший следователь городской прокуратуры Горский арестовал Коренева. Тогда еще майора, но уже Лиса. Наплевал на то, что репутация у него серьезная, что он в «уважухе» – как среди своих, так и среди бандюков. Раскрутил майора по полной, собрал железные доказательства – даже прямую видеозапись преступления нашел, и отдал под суд. А тот вынес обвинительный приговор, и отправился ершистый мент прямо в нижнетагильскую спецзону. Горский тогда внеочередную звездочку получил и ходил гоголем, улыбался пренебрежительно: мол, вы все его боялись – Лис, да Лис, а я его законопатил, как положено, пусть теперь гниет в зоне! Прямо былинным богатырем себя чувствовал, героем…
Только ведь не сгнил Лис в зоне! Вдруг ни с того ни с сего дело отправилось на пересмотр в областной суд, где и развалилось. Хваленая видеозапись оказалась подделкой! Лиса реабилитировали и восстановили в органах, теперь он уже подполковник, начальник основного отдела РУБОПа. А где старший следователь Горский?
По какому-то странному стечению обстоятельств, после возвращения везучего мента к полковнику юстиции Горскому густым косяком пошли неприятности. Сначала развалилось несколько громких, как теперь говорят, «резонансных» дел. Обвиняемые вдруг стали дружно отказываться от признаний, а те рычаги, которыми старший следователь их выдавливал, вдруг перестали действовать. Свидетели уточняли свои показания, и общая картина существенно менялась: обвинительные доказательства получали совсем другую трактовку и превращались в нейтральные факты. Дела возвращались на доследование, по двум даже вынесли оправдательные приговоры, что в то время и вовсе не практиковалось.
Как раз поменялся городской прокурор и сделал вывод, что лучший при прежнем руководстве следователь на самом деле оказался беспомощным фальсификатором. Горский получил два выговора, неполное служебное соответствие и был вынужден уволиться от греха подальше… Как водится, устроился адвокатом, но уже через три месяца взял деньги под судью, был пойман с поличным и, с шестью годами за спиной, поехал в нижнетагильскую спецзону.
Следователь Апресян стал старшим следователем и занял более светлый и просторный кабинет Горского. И вот перед ним лежит дело подполковника Коренева! Колесо жизни сделало очередной оборот, и теперь ему предстоит привлекать Лиса к уголовной ответственности. Если бы Карен Георгиевич мог выбирать, он бы предпочел других обвиняемых.
В дверь без стука, по-свойски, уверенным шагом вошел начальник оперативного отдела РУБОПа.
– Добрый день. Давненько я здесь не был…
– Проходите, Филипп Михайлович. Присаживайтесь. Апресян старался быть предельно корректным и учтивым и в этом старании перегибал палку.
– Может быть, хотите кофе или чаю? Коренев едва заметно усмехнулся.
– Кофе еще надо заслужить. Своих клиентов я угощаю, когда они уже признались…
Апресян пропустил «шпильку» мимо ушей и достал протокол допроса.
– Надо кое-что уточнить, Филипп Михайлович. Скажите, налет… гм, захват офиса «Общества по защите малого и среднего бизнеса» проходил под вашим руководством? То есть вы официально командовали операцией?
– Я командовал.
– Поймите меня правильно, Филипп Михайлович, – очень мягко и доброжелательно произнес следователь. – Лично я хочу вам добра. Но факты упрямая вещь. Офис разгромлен, причинен значительный материальный ущерб. Генеральный директор и его заместитель получили травмы различной степени тяжести. Но это вызвано непосредственными действиями СОБРа. А СОБР, насколько мне известно, вам не подчиняется…
Апресян действительно сделал все, что от него зависело: подсказал лазейку, через которую Коренев может выскользнуть из дела. Стоит ему заявить, что СОБР перестарался, и вина будет мгновенно переложена на командира группы захвата. А сам подполковник отделается выговором. В самом худшем случае – строгим. Следователь наглядно подтвердил, что желает Лису добра. И тот это оценил.
– Спасибо, Карен Георгиевич. Группа захвата была придана мне в оперативное подчинение, и я ею командовал. Характер наших действий определялся опасностью для жизни гражданина Хондачева.
– Да в том-то и дело, что никаких оснований для боевой атаки не имелось! – развел руками Апресян. – У нас имеется запись разговора с банкиром, есть результаты экспертизы лекарства, которое ему якобы собирались ввести, – это обычный витамин. Собраны показания всех участников событий. Так вот – никакой угрозы жизни не было! И шантажа, соответственно, тоже. Достаточно внимательно прочитать распечатку переговоров, и любой суд признает, что штурм со столь тяжкими последствиями совершенно безосновате…
– Да, подстава грамотная, – скучным голосом прервал его Лис. – А спрашивается, зачем же я туда полез?
Он очень внимательно смотрел в черные блестящие глаза следователя, и тот запнулся, внезапно представив, как ушлый мент вот так же сидел когда-то напротив Горского. Слушал, кивал, сохраняя непроницаемое выражение лица, скупо отвечал на вопросы… Некстати вспомнилась и еще одна легенда: как Смотрящий за Тиходонском вор Черномор неуважительно отнесся к пришедшему по делу Лису, а через несколько дней его изобличили в предательстве и он застрелился. Говорят, что этот дьявол знает все и обо всех. Наверное, и о нем тоже… Вон как смотрит… Может, что-то и раскопал, все ведь не святые…
Карен Георгиевич почувствовал, как от напряжения потеют ладони. Он нервно переложил с места на место карандаш. Локтем сдвинул протокол и тут же поправил.
– Филипп Михайлович, я вас прекрасно понимаю и вам верю. Но мы говорим не о понимании и вере, не о догадках и симпатиях. Мы говорим о фактах, подтвержденных надлежаще собранными доказательствами. А они таковы, как я сказал. Увы. Что бы вы делали на моем месте?
Лицо Лиса, до этого не выражавшее никаких эмоций, слегка оживилось.
– Я бы нашел людей, которых эти долбаные «защитники» прессовали до Хондачева. Могу подсказать вам фамилии, хотите? И тогда выстроится линия продолжаемого шантажа, и оценки наших действий станут совсем другими!
– Я, конечно, с удовольствием запишу все фамилии, но они ведь не обращались с заявлениями? А значит, вряд ли подтвердят угрозы и насилие…
– Смотря как спрашивать, – пожал плечами Лис. – Одно дело спросить – и записать ответ: «Так? – Так! – Хорошо». «Так? – Не так. – Опять хорошо…» Это бесстрастная регистрация, а не следствие, тут обычный писарь справится. А следователь должен с душой спрашивать, заинтересованно! Чтобы подследственный видел: он своей ложью не абстрактное государство вокруг пальца обвести хочет, а вот этого конкретного человека унижает! Тогда разговор совсем по-другому идет…
– Но пристрастность следователя противоречит процессуальным принципам, – возразил Апресян. – Следователь, конечно, и должен быть беспристрастным!
Лис усмехнулся уже в открытую.
– Вот и результаты этих принципов! – Он показал в окно, за которым по Магистральному проспекту катились в одну и другую сторону автомобили и двигались плотные потоки прохожих.
Следователь машинально повернул голову, но никаких катаклизмов не увидел. Хотя знал, что суточная сводка происшествий будет ими насыщена в полной мере. Вдруг вспомнилась еще одна история – о банде отморозков, терроризировавшей Тиходонск несколько лет назад. Они плевали и на государственные, и на криминальные законы, убивали авторитетов с такой же легкостью, как и милиционеров. А потом внезапно пропали. Точнее, неизвестные порезали их на куски. По официальной версии воры отомстили за своих товарищей. А по слухам – с ними разделался Лис!
– Да-да-да. Сердцем я понимаю, что некоторые аспекты этого дела вызывают сомнения. Скажу честно, если бы потерпевшие не настаивали, я бы с удовольствием прекратил это надуманное дело. Но сейчас такое время, сами понимаете… За москвичами стоят очень влиятельные силы, и они не хотят идти на мировую. И знаете, Филипп Михайлович, – Апресян доверительно понизил голос, – мне кажется, на вашем примере они хотят отучить всех совать нос в их дела. Вот такие «воспитатели»!
Следователь внимательно смотрел в глаза Лису.
– И если бы вы с ними договорились… Ну, убедили бы их отказаться от своих претензий… Поверьте, их нажим – единственный двигатель вот этого дела. – Апресян приподнял увесистую папку и шлепнул ею о полированную поверхность стола.
Намек был очень прозрачным, следователь в очередной раз продемонстрировал объективность и лояльность. Лис нейтрально улыбнулся:
– Что ж. Благодарю за разъяснения. Конечно, договариваться с преступниками я не привык, но время сейчас действительно… Хотя все зависит не от времени, а от людей…
Апресян поспешно дописал протокол, Лис очень внимательно прочел и расписался.
– Я так понимаю, сегодня вы обвинения предъявлять не будете?
– Нет, – закрутил головой следователь. – Не в моих правилах проявлять поспешность. Есть обстоятельства, требующие дополнительного изучения.
– Очень хорошо. – Лис встал. – Я могу идти?
– Да, само собой, Филипп Михайлович.
Они попрощались за руку, как хорошие друзья.
– Ничего не вышло, Филипп, – отрывисто сказал он. – Мы только начали проверять документацию, как позвонили из Москвы, из Министерства, и нас отозвали. Попробуй подключить огнеборцев… Хотя думаю, будет то же самое. Эти ребята хорошо обставились…
– Спасибо, Женя, – поблагодарил Лис и отключился.
С пожарников он начал. Комиссия из пожарного надзора нагрянула в офис «Общества по защите малого и среднего бизнеса» первой. Для начала придирчивым борцам с огнем предложили деньги, но те отказались, сразу обратив внимание на пластиковую отделку, выделяющую при возгорании ядовитый дым, отсутствие аварийного выхода и препятствующие эвакуации решетки на окнах. Это было только начало, но продолжения не последовало: поступила команда прекратить проверку и вернуться на исходные рубежи… Н-да… Потом, в качестве тяжелой артиллерии «Общество…» накрыл ОБЭП, но результат оказался тот же самый – солдаты правопорядка стройными рядами промаршировали в свои казармы…
И вот теперь звонок Жени Кустина…
Лис обескураженно почесал затылок.
Всем известно, что современные «проверки» хуже, чем средневековый мор – чума, холера или оспа. Без всякого уголовного дела, без судебных санкций и прокурорских разрешений бесконечные «проверяющие» могут парализовать работу любого учреждения: вывезти компьютеры, изъять документы, опечатать склады и кассы, вынести запретительные предписания… От подобного наката может рухнуть любой бизнес, потому что на устранение нарушений уходят долгие месяцы, за которые ситуация на рынке меняется, поставщики переключаются на новые каналы, контрагенты находят других партнеров… Но против «защитников бизнеса» ни силовой наскок СОБРа, ни проверенные рычаги «проверок» не сработали…
Что ж, остается юридическая казуистика. И подполковник Коренев пригласил к себе Виктора Фомича Чекулдаева, имеющего славу первейшего тиходонского крючкотвора – разрушителя уголовных дел и «разводящего» в сложных конфликтных ситуациях. Лис подгонял ему клиентов, улаживал конфликты, неизбежно возникающие с босяками, а потому пользовался непререкаемым авторитетом.
Точно в назначенное время массивная фигура адвоката показалась в дверном проеме.
– Здравствуйте, Филипп Михайлович. Как здоровье? Чем могу быть полезен? – Он излучал образцово-показательное участие.
– Можете, можете, Виктор Фомич, – кивнул Лис. – На этот раз лично мне…
Он подробно изложил историю с «Обществом по защите малого и среднего бизнеса».
Чекулдаев внимательно слушал, черкая золотым карандашиком в толстом блокноте с блестящим кожаным переплетом. Потом немного помолчал.
– Это оценочный вопрос, – наконец произнес он. – Можно посчитать, что штурм произведен в результате извинительной ошибки. А можно предъявить превышение должностных полномочий. Вы хотите, чтобы я принял на себя вашу защиту?
– Нет. Я хочу мирно уладить вопрос с заявителями. Вы можете провести с ними переговоры? Что они хотят? Черт с ними, я пойду на компромисс! Раз такое время…
Чекулдаев сунул блокнот в портфель и солидно кивнул:
– Разумеется, я проведу переговоры. Думаю, все упрется в деньги. Или, скорей, в услуги.
– Смотря в какие услуги! – мрачно сказал Лис. – В «шестерки» к ним я идти не собираюсь…
Городская прокуратура Тиходонска каждый год отдавала под суд пять-семь ментов, еще с десяток по ее представлениям увольняли из органов – с позором и без пенсии. Поэтому дело подполковника Коренева было вроде бы совершенно рядовым и обыденным – превышение должностных полномочий с применением оружия и причинением тяжких последствий. Типичная ментовская статья – от трех до десяти лет. И сложностей тут вроде бы никаких нет: показания потерпевших имеются, свидетелей – выше крыши, заключения экспертиз – железные…
Старший следователь Карен Апресян – маленький худощавый человечек лет сорока, тяжело вздохнул. Именно он специализировался на «милицейских» делах и «съел на них собаку». Вроде бы все просто: предъявляй обвинение, арестовывай или отбирай подписку, да передавай в суд, а там как хотят – так пусть и решают…
Вроде бы, вроде бы, вроде бы… Апресян вздохнул еще раз, покосился на пухлую папку «вроде бы» обыденного уголовного дела. Нерядовым, сложным и непростым делала его личность подозреваемого. Вроде как обычное ДТП,[12] в котором за рулем оказался генерал. Или мэр. Или губернатор. Коренев, конечно, не генерал и даже не полковник. Но он Лис. И этим все сказано.
Апресян встал, нервно прошелся по кабинету. Несколько лет назад его коллега – старший следователь городской прокуратуры Горский арестовал Коренева. Тогда еще майора, но уже Лиса. Наплевал на то, что репутация у него серьезная, что он в «уважухе» – как среди своих, так и среди бандюков. Раскрутил майора по полной, собрал железные доказательства – даже прямую видеозапись преступления нашел, и отдал под суд. А тот вынес обвинительный приговор, и отправился ершистый мент прямо в нижнетагильскую спецзону. Горский тогда внеочередную звездочку получил и ходил гоголем, улыбался пренебрежительно: мол, вы все его боялись – Лис, да Лис, а я его законопатил, как положено, пусть теперь гниет в зоне! Прямо былинным богатырем себя чувствовал, героем…
Только ведь не сгнил Лис в зоне! Вдруг ни с того ни с сего дело отправилось на пересмотр в областной суд, где и развалилось. Хваленая видеозапись оказалась подделкой! Лиса реабилитировали и восстановили в органах, теперь он уже подполковник, начальник основного отдела РУБОПа. А где старший следователь Горский?
По какому-то странному стечению обстоятельств, после возвращения везучего мента к полковнику юстиции Горскому густым косяком пошли неприятности. Сначала развалилось несколько громких, как теперь говорят, «резонансных» дел. Обвиняемые вдруг стали дружно отказываться от признаний, а те рычаги, которыми старший следователь их выдавливал, вдруг перестали действовать. Свидетели уточняли свои показания, и общая картина существенно менялась: обвинительные доказательства получали совсем другую трактовку и превращались в нейтральные факты. Дела возвращались на доследование, по двум даже вынесли оправдательные приговоры, что в то время и вовсе не практиковалось.
Как раз поменялся городской прокурор и сделал вывод, что лучший при прежнем руководстве следователь на самом деле оказался беспомощным фальсификатором. Горский получил два выговора, неполное служебное соответствие и был вынужден уволиться от греха подальше… Как водится, устроился адвокатом, но уже через три месяца взял деньги под судью, был пойман с поличным и, с шестью годами за спиной, поехал в нижнетагильскую спецзону.
Следователь Апресян стал старшим следователем и занял более светлый и просторный кабинет Горского. И вот перед ним лежит дело подполковника Коренева! Колесо жизни сделало очередной оборот, и теперь ему предстоит привлекать Лиса к уголовной ответственности. Если бы Карен Георгиевич мог выбирать, он бы предпочел других обвиняемых.
В дверь без стука, по-свойски, уверенным шагом вошел начальник оперативного отдела РУБОПа.
– Добрый день. Давненько я здесь не был…
– Проходите, Филипп Михайлович. Присаживайтесь. Апресян старался быть предельно корректным и учтивым и в этом старании перегибал палку.
– Может быть, хотите кофе или чаю? Коренев едва заметно усмехнулся.
– Кофе еще надо заслужить. Своих клиентов я угощаю, когда они уже признались…
Апресян пропустил «шпильку» мимо ушей и достал протокол допроса.
– Надо кое-что уточнить, Филипп Михайлович. Скажите, налет… гм, захват офиса «Общества по защите малого и среднего бизнеса» проходил под вашим руководством? То есть вы официально командовали операцией?
– Я командовал.
– Поймите меня правильно, Филипп Михайлович, – очень мягко и доброжелательно произнес следователь. – Лично я хочу вам добра. Но факты упрямая вещь. Офис разгромлен, причинен значительный материальный ущерб. Генеральный директор и его заместитель получили травмы различной степени тяжести. Но это вызвано непосредственными действиями СОБРа. А СОБР, насколько мне известно, вам не подчиняется…
Апресян действительно сделал все, что от него зависело: подсказал лазейку, через которую Коренев может выскользнуть из дела. Стоит ему заявить, что СОБР перестарался, и вина будет мгновенно переложена на командира группы захвата. А сам подполковник отделается выговором. В самом худшем случае – строгим. Следователь наглядно подтвердил, что желает Лису добра. И тот это оценил.
– Спасибо, Карен Георгиевич. Группа захвата была придана мне в оперативное подчинение, и я ею командовал. Характер наших действий определялся опасностью для жизни гражданина Хондачева.
– Да в том-то и дело, что никаких оснований для боевой атаки не имелось! – развел руками Апресян. – У нас имеется запись разговора с банкиром, есть результаты экспертизы лекарства, которое ему якобы собирались ввести, – это обычный витамин. Собраны показания всех участников событий. Так вот – никакой угрозы жизни не было! И шантажа, соответственно, тоже. Достаточно внимательно прочитать распечатку переговоров, и любой суд признает, что штурм со столь тяжкими последствиями совершенно безосновате…
– Да, подстава грамотная, – скучным голосом прервал его Лис. – А спрашивается, зачем же я туда полез?
Он очень внимательно смотрел в черные блестящие глаза следователя, и тот запнулся, внезапно представив, как ушлый мент вот так же сидел когда-то напротив Горского. Слушал, кивал, сохраняя непроницаемое выражение лица, скупо отвечал на вопросы… Некстати вспомнилась и еще одна легенда: как Смотрящий за Тиходонском вор Черномор неуважительно отнесся к пришедшему по делу Лису, а через несколько дней его изобличили в предательстве и он застрелился. Говорят, что этот дьявол знает все и обо всех. Наверное, и о нем тоже… Вон как смотрит… Может, что-то и раскопал, все ведь не святые…
Карен Георгиевич почувствовал, как от напряжения потеют ладони. Он нервно переложил с места на место карандаш. Локтем сдвинул протокол и тут же поправил.
– Филипп Михайлович, я вас прекрасно понимаю и вам верю. Но мы говорим не о понимании и вере, не о догадках и симпатиях. Мы говорим о фактах, подтвержденных надлежаще собранными доказательствами. А они таковы, как я сказал. Увы. Что бы вы делали на моем месте?
Лицо Лиса, до этого не выражавшее никаких эмоций, слегка оживилось.
– Я бы нашел людей, которых эти долбаные «защитники» прессовали до Хондачева. Могу подсказать вам фамилии, хотите? И тогда выстроится линия продолжаемого шантажа, и оценки наших действий станут совсем другими!
– Я, конечно, с удовольствием запишу все фамилии, но они ведь не обращались с заявлениями? А значит, вряд ли подтвердят угрозы и насилие…
– Смотря как спрашивать, – пожал плечами Лис. – Одно дело спросить – и записать ответ: «Так? – Так! – Хорошо». «Так? – Не так. – Опять хорошо…» Это бесстрастная регистрация, а не следствие, тут обычный писарь справится. А следователь должен с душой спрашивать, заинтересованно! Чтобы подследственный видел: он своей ложью не абстрактное государство вокруг пальца обвести хочет, а вот этого конкретного человека унижает! Тогда разговор совсем по-другому идет…
– Но пристрастность следователя противоречит процессуальным принципам, – возразил Апресян. – Следователь, конечно, и должен быть беспристрастным!
Лис усмехнулся уже в открытую.
– Вот и результаты этих принципов! – Он показал в окно, за которым по Магистральному проспекту катились в одну и другую сторону автомобили и двигались плотные потоки прохожих.
Следователь машинально повернул голову, но никаких катаклизмов не увидел. Хотя знал, что суточная сводка происшествий будет ими насыщена в полной мере. Вдруг вспомнилась еще одна история – о банде отморозков, терроризировавшей Тиходонск несколько лет назад. Они плевали и на государственные, и на криминальные законы, убивали авторитетов с такой же легкостью, как и милиционеров. А потом внезапно пропали. Точнее, неизвестные порезали их на куски. По официальной версии воры отомстили за своих товарищей. А по слухам – с ними разделался Лис!
– Да-да-да. Сердцем я понимаю, что некоторые аспекты этого дела вызывают сомнения. Скажу честно, если бы потерпевшие не настаивали, я бы с удовольствием прекратил это надуманное дело. Но сейчас такое время, сами понимаете… За москвичами стоят очень влиятельные силы, и они не хотят идти на мировую. И знаете, Филипп Михайлович, – Апресян доверительно понизил голос, – мне кажется, на вашем примере они хотят отучить всех совать нос в их дела. Вот такие «воспитатели»!
Следователь внимательно смотрел в глаза Лису.
– И если бы вы с ними договорились… Ну, убедили бы их отказаться от своих претензий… Поверьте, их нажим – единственный двигатель вот этого дела. – Апресян приподнял увесистую папку и шлепнул ею о полированную поверхность стола.
Намек был очень прозрачным, следователь в очередной раз продемонстрировал объективность и лояльность. Лис нейтрально улыбнулся:
– Что ж. Благодарю за разъяснения. Конечно, договариваться с преступниками я не привык, но время сейчас действительно… Хотя все зависит не от времени, а от людей…
Апресян поспешно дописал протокол, Лис очень внимательно прочел и расписался.
– Я так понимаю, сегодня вы обвинения предъявлять не будете?
– Нет, – закрутил головой следователь. – Не в моих правилах проявлять поспешность. Есть обстоятельства, требующие дополнительного изучения.
– Очень хорошо. – Лис встал. – Я могу идти?
– Да, само собой, Филипп Михайлович.
Они попрощались за руку, как хорошие друзья.
* * *
Телефон прозвонил мелодией близких связей. На связь вышел Кустин – заместитель начальника городской налоговой инспекции.– Ничего не вышло, Филипп, – отрывисто сказал он. – Мы только начали проверять документацию, как позвонили из Москвы, из Министерства, и нас отозвали. Попробуй подключить огнеборцев… Хотя думаю, будет то же самое. Эти ребята хорошо обставились…
– Спасибо, Женя, – поблагодарил Лис и отключился.
С пожарников он начал. Комиссия из пожарного надзора нагрянула в офис «Общества по защите малого и среднего бизнеса» первой. Для начала придирчивым борцам с огнем предложили деньги, но те отказались, сразу обратив внимание на пластиковую отделку, выделяющую при возгорании ядовитый дым, отсутствие аварийного выхода и препятствующие эвакуации решетки на окнах. Это было только начало, но продолжения не последовало: поступила команда прекратить проверку и вернуться на исходные рубежи… Н-да… Потом, в качестве тяжелой артиллерии «Общество…» накрыл ОБЭП, но результат оказался тот же самый – солдаты правопорядка стройными рядами промаршировали в свои казармы…
И вот теперь звонок Жени Кустина…
Лис обескураженно почесал затылок.
Всем известно, что современные «проверки» хуже, чем средневековый мор – чума, холера или оспа. Без всякого уголовного дела, без судебных санкций и прокурорских разрешений бесконечные «проверяющие» могут парализовать работу любого учреждения: вывезти компьютеры, изъять документы, опечатать склады и кассы, вынести запретительные предписания… От подобного наката может рухнуть любой бизнес, потому что на устранение нарушений уходят долгие месяцы, за которые ситуация на рынке меняется, поставщики переключаются на новые каналы, контрагенты находят других партнеров… Но против «защитников бизнеса» ни силовой наскок СОБРа, ни проверенные рычаги «проверок» не сработали…
Что ж, остается юридическая казуистика. И подполковник Коренев пригласил к себе Виктора Фомича Чекулдаева, имеющего славу первейшего тиходонского крючкотвора – разрушителя уголовных дел и «разводящего» в сложных конфликтных ситуациях. Лис подгонял ему клиентов, улаживал конфликты, неизбежно возникающие с босяками, а потому пользовался непререкаемым авторитетом.
Точно в назначенное время массивная фигура адвоката показалась в дверном проеме.
– Здравствуйте, Филипп Михайлович. Как здоровье? Чем могу быть полезен? – Он излучал образцово-показательное участие.
– Можете, можете, Виктор Фомич, – кивнул Лис. – На этот раз лично мне…
Он подробно изложил историю с «Обществом по защите малого и среднего бизнеса».
Чекулдаев внимательно слушал, черкая золотым карандашиком в толстом блокноте с блестящим кожаным переплетом. Потом немного помолчал.
– Это оценочный вопрос, – наконец произнес он. – Можно посчитать, что штурм произведен в результате извинительной ошибки. А можно предъявить превышение должностных полномочий. Вы хотите, чтобы я принял на себя вашу защиту?
– Нет. Я хочу мирно уладить вопрос с заявителями. Вы можете провести с ними переговоры? Что они хотят? Черт с ними, я пойду на компромисс! Раз такое время…
Чекулдаев сунул блокнот в портфель и солидно кивнул:
– Разумеется, я проведу переговоры. Думаю, все упрется в деньги. Или, скорей, в услуги.
– Смотря в какие услуги! – мрачно сказал Лис. – В «шестерки» к ним я идти не собираюсь…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента