Данн Аллан. Знак черепа

   - Черт их разберет, - в сердцах выругался Майкл. - Какая-то тарабарщина! Наверное, условный код.
   - Отвечайте выстрелом из пушки, - распорядился я. - Надо отвлечь их внимание и заморочить им голову, раз мы не можем ответить на их сигнал.
   Вдоль фальшборта, скорчившись, словно сельди в бочонке, лежали туземцы. Лучи заходящего солнца, почти полого падавшие на гладкие доски палубы, высвечивали круглые белки их выпученных глаз и пророчески окрашивали в красный цвет наконечники их копий.
   При звуках пушечных выстрелов Саймон и сэр Ричард появились на корме. Мушманго притаился за штурвалом, нервно проводя пальцами по острию своей кривой турецкой сабли. Второй вождь находился на носу вместе с туземцами. Канониры заняли свои места. Краем глаза я уловил сверкание искры осторожно раздуваемого запального фитиля для гранат. Расстояние между судами постепенно сокращалось.
   С полдюжины человек столпилось на палубе баркентины. Один из них держал в руке коническую трубу рупора.
   - Эй, на "Соколе"! - закричал он. - Почему не отвечаете на сигналы?
   Крышки орудийных люков в борту баркентины приподнялись, и зловещие дула выглянули на нас оттуда. Дольше медлить было нельзя.
   - Ответь им, Майкл, - приказал я. - И сразу открывай огонь!
   Бывший буканьер, пренебрежительно отказавшись от моего рупора, приложил ладони ко рту и громогласно проревел боевой клич флибустьеров:
   - За борт!
   Одним прыжком он очутился на палубе, отдавая команды канонирам:
   - Выше прицел, Эмбер! Продрай им палубу так, чтобы у них полопались глаза! Круши их!
   Мы шли правым галсом, и шхуну буквально встряхнуло от залпа наших кормовых орудий. Сквозь густой и едкий пороховой дым, разделяющий нас, я разглядел вспышки ответных выстрелов. Вражеское ядро пропахало борозду вдоль нашей палубы, собрав кровавую жатву среди туземных воинов, которые вскочили на ноги, размахивая копьями и издавая яростные вопли.
   - Всем лечь и укрыться! - закричал я. - А теперь, Майкл, лево на борт! Круто под ветер!
   Я прикинул расстояние, и шхуна резко увалилась под ветер, срезав нос "Золотой Надежде" ("Срезать нос" означает пересечь курс судна в непосредственной близости от его носа.); впервые за все время плавания на ней я испытал удовлетворение от того, что он у нее такой неуклюжий. Круто повернув через фордевинд, я проскользнул мимо баркентины, снова накрыв ее бортовым залпом. Наш маневр оказался настолько быстр, да к тому же густое облако дыма при почти полном безветрии так надежно скрывало нас от противника, что их запоздалый ответный залп причинил нам мало вреда.
   Очутившись за кормой баркентины, я вновь круто поменял галс как раз в тот момент, когда солнце впервые коснулось самой высокой вершины далекого горного хребта. Ядро из бакового орудия Майкла, пущенное снизу вверх, разнесло в щепки кормовой подзор "Золотой Надежды", едва не задев ее руль. Встав под ветер, мы бросились вдогонку, чтобы подойти к ней вплотную и взять на абордаж. И тут раздался выстрел длинноствольного кормового орудия баркентины, установленного на поворотном лафете.
   Пушка была заряжена картечью и обрывками коротких стальных цепей, которые с диким визгом разлетелись по палубе "Сокола", расщепив фок-мачту, изодрав паруса и заставив с дюжину туземцев скорчиться в предсмертных муках на окровавленном настиле палубы. Пираты лихорадочно торопились перезарядить пушку, прежде чем мы очутимся в мертвом пространстве, но мы успели благополучно проскочить мимо и забросить на корму баркентины абордажные крючья. Острые зазубренные когти тройных стальных "кошек" впивались в дерево бортов, цеплялись за открытые пушечные люки, за натянутые абордажные сети, за ванты и вообще за все, за что можно было зацепиться. Оба судна с треском столкнулись бортами, вздрогнув от килей до клотиков, и мы бросились карабкаться на ванты и реи, засыпая "Золотую Надежду" градом ручных гранат. В это время рявкнули каронады правого борта баркентины, расположенные как раз на уровне фордека "Сокола". Огненный шквал буквально смел все, что находилось на палубе; тяжелое ядро врезалось в уже поврежденную мачту, и та рухнула, увлекая за собой обрывки парусины и перепутанный такелаж. "Сокол" еще пытался удержаться на плаву, цепляясь за баркентину всеми своими баграми и крючьями, но это была его последняя битва. Вода хлынула в разошедшиеся пазы продавленных бортов, и туземцы, подававшие из трюмных погребов картузы с порохом, в панике выскочили наверх.
   - На абордаж!
   Я слышал еще не раз призывный клич Майкла, когда мы, кто как мог, сломя голову карабкались на палубу баркентины, хватаясь за обрывки абордажных сетей, цепляясь за ванты, прыгая с ноков рей и точно обезьяны перелетая с судна на судно на концах свисающих с мачт оборванных канатов. В дикой сумятице и толчее нас встречали удары заостренных вымбовок (Вымбовка - рукоятка для вращения ручных лебедок; имеет вид палки длиной около двух метров и толщиной на одном конце около 5 см, а на другом - около 3 см.), и гандшпугов (Гандшпуг - увеличенная вымбовка, служащая для работы с большими тяжестями.) холодный блеск обнаженных клинков, вспышки мушкетных и пистолетных выстрелов, направленных нам прямо в лицо, но пути для отступления у нас уже не было.
   Тот, кто побывал в самой гуще сражения, подобного нашему, едва ли сможет подробно его описать. Я помню, как сэр Ричард хрипло и бессвязно выкрикивал ругательства рядом со мной, когда мы беспорядочной толпой штурмовали абордажные сети; помню сильный запах винного перегара в его дыхании и то, как он пошатнулся, спрыгнув на палубу баркентины и смешавшись с толпой сражающихся. Я видел также, как Майкл, выстрелив из пистолета, швырнул его в лицо противнику, не переставая наносить и парировать удары своим тесаком. Густой пороховой дым окутывал нас в надвигающихся сумерках, и в этом дыму случайно мелькнуло лицо Саймона, суровое, напряженное, с плотно сжатыми губами и блестящими глазами. Подле него, ни на шаг не отступая, находился его юный секретарь.
   Я разрядил пару своих пистолетов в толпу наседавших на нас пиратов и бросился в схватку со шпагой в руке. Эмбер был рядом со мной. Он предпочел тесаку длинный кривой нож, резонно считая его более подходящим оружием в страшной тесноте и сутолоке палубной драки. Мой собственный клинок застрял между ребрами какого-то зловещего вида бандита и, когда тот упал, едва не вырвался у меня из рук.
   Краем глаза я заметил широкое лезвие топора, взметнувшееся над моей головой, пока я пытался освободить свою шпагу. Левая рука Эмбера, точно волосатая змея, молниеносным движением перехватила запястье пирата, а правая в мгновение ока вспорола ему живот, как брюхо у селедки. Бандит с воплем свалился к моим ногам, в предсмертных конвульсиях хватая меня за лодыжки, так что я с трудом освободился от его сведенных судорогой пальцев. Впереди меня Саймон бесстрастно, словно на уроке фехтования, уложил наповал своего противника.
   Вскоре в пистолетах не осталось ни одного заряда, а перезаряжать их было уже некогда. Настал черед холодной стали, которая вскоре разогрелась и начала дымиться от пролитой крови. Андриананцы и люди короля Демпаино с дикими воплями орудовали копьями и дротиками, и постепенно мы оттеснили пиратов к срезу полуюта и даже загнали некоторых на трап, ведущий на ахтердек.
   Тут я снова увидел Майкла, ревущего, точно разъяренный бык; стремясь настичь какого-то бандита, он расталкивал толпу направо и налево, прокладывая себе дорогу могучими ударами тесака. Преследуемый пират, пятясь, пытался скрыться от него, ища спасения за спинами двух своих товарищей. Тесак Майкла снес полчерепа у одного из них. На моих глазах голова пирата развалилась, как перезрелый арбуз, и, хоть я и торопился на выручку сэру Ричарду, которому приходилось туго, тем не менее мне удалось узнать в трусливом беглеце Сэма Пайка.
   Палуба стала скользкой от крови. От шпаги сэра Ричарда остался только обломок в несколько дюймов, а его лицо в сгущающихся сумерках выглядело серым и изнуренным. Ложное ощущение силы и бодрости, вызванное опьянением, улетучилось, оставив после себя дрожащие руки и неверный взгляд. Не добежав до него двух шагов, я увидел, как он поскользнулся, и один из пиратов пырнул его ножом. Сэр Ричард бессильно опустился на доски палубы, а я успел сделать выпад и вонзить шпагу в бок ликующего победителя, прямо под мышку, под его поднятую руку.
   Позади меня раздался громкий предостерегающий окрик и злобный вопль; я резко обернулся и очутился лицом к лицу с двумя обнаженными по пояс мускулистыми бойцами. Один из них, хищно оскалив зубы, набросился на меня; другой - это был Мушманго, - взлетев по трапу, издал воинственный клич, закончившийся на выдохе коротким взвизгом, и единым махом своей чудодейственной сабли распластал нападавшего чуть ли не на две половины, словно тушу барана во время состязания мясников.
   На шкафуте туземцы уже брали верх над пиратами. Разъяренные тяжелыми потерями, они дрались в сгущающемся мраке так, будто каждый их удар был последним. До меня донеслись крики о пощаде. На ахтердеке Мушманго преследовал бегущую фигуру, мотнувшуюся к кормовому ограждению. В то время как беглец вскарабкался на балюстраду фальшборта, арабский клинок впился ему в шею у основания черепа. Голова несчастного полетела за борт, а обезглавленное туловище рухнуло на палубу. Вождь обернулся ко мне, сверкнув белозубой улыбкой.
   - Ему больше не воевать, - сказал он.
   Победа была на нашей стороне. Шесть или семь распростертых фигур неподвижно лежали на ахтердеке, среди них и сэр Ричард. Только я и Мушманго стояли на собственных ногах. Я опустился на колени подле сэра Ричарда и приподнял ему голову. Глаза его были открыты, и он находился в полном сознании.
   - Боюсь, со мной все кончено, друг мой, - проговорил он. - Кровь скапливается внутри и не вытекает наружу. Мы победили?
   Эмбер поднялся по трапу и подошел к нам. Зияющая резаная рана шла поперек его широкой груди, раскрываясь в такт с учащенным дыханием, но он только пренебрежительно рассмеялся и махнул рукой.
   - Это всего лишь царапина, даже ребра не задеты, - сказал он. - Дело сделано, шкипер; остались кое-какие мелочи. Ну и дьяволы же эти островитяне! Дай им волю, так они всех до одного перережут, никому не дадут пощады! Шхуна затонула. Мы обрубили канаты у грапнелей (Грапнели - трехили четырехконцовые стальные "кошки"; используются в качестве шлюпочных якорей, а также как абордажные крючья.), и она пошла ко дну.
   В пылу сражения я не обратил внимания на то, как сильно накренилась "Золотая Надежда" под тяжестью тонущей шхуны и как ее резко качнуло, когда она наконец освободилась. Я просто не заметил исчезновения "Сокола".
   - Надо отнести сэра Ричарда в каюту, - сказал я. - Где Майкл?
   - Охотится за Ластоногим Фентоном. На баке осталась последняя горстка пиратов. Остальные получили свое сполна!
   Мушманго отправился на фордек для участия в финальной драке, а мы с Эмбером отнесли сэра Ричарда в его бывшую каюту.
   - Вы нашли Фрэнка? - спросил он.
   В суматохе последних событий я совершенно забыл о парне. По правде говоря, у меня не было ни времени, ни возможности искать его.
   Я осмотрел все каюты и вышел на палубу. Залитая кровью, она представляла собой ужасное зрелище. Трупы туземцев и англичан вперемешку валялись повсюду. Раненые стонали, корчась от боли, либо молча сидели у фальшборта, или висели на нем, точно безжизненные мешки, или ползли по палубному настилу, оставляя за собой кровавый след, умоляющим жестом протягивая руки, прося о помощи или о капле воды. Ни Фрэнка, ни Питера Хиггинса среди них не было. Спотыкаясь о тела мертвых и раненых, я пробирался на нос. Последние лучи угасающего солнца дрожали над четкими силуэтами далеких горных вершин. Через несколько секунд наступит полная темнота.
   На носу схватка все еще продолжалась. Группа людей сражалась из последних сил. От них отделилась окровавленная фигура, и вторая бросилась следом за ней. Я узнал Фентона и Майкла. Фентон был безоружен, и гримаса ужаса застыла на его лице. Могучая рука Майкла схватила его за плечо и одним движением развернула к себе. Быстро наклонившись, гигант выхватил у лежавшего рядом трупа палаш и сунул его в руку упирающемуся Фентону.
   - Бери и сражайся, трусливый ублюдок! - заревел Майкл. - Дерись, проклятая трюмная крыса! Ты ведь был с Девисом, не так ли, - ты, подлый убийца из-за угла? Так держи это!
   Странный визгливый вопль сорвался с губ Фентона, и он действительно, точно загнанная в угол крыса, внезапно в отчаянье принялся наносить яростные удары, каждый из которых Майкл молча парировал с угрюмой насмешкой на почерневшем от копоти и запекшейся крови лице. Его шейный платок был сорван, и в густой бороде и длинных волосах бывшего буканьера мелькали багровые пятна; впрочем, как оказалось впоследствии, он просто вытирал о них скользкие от крови руки. Визгливые стоны продолжали вырываться из груди Фентона с каждым его вздохом, и вдруг неожиданно, словно кто-то сразу задул гигантскую лампу, нас окутал кромешный мрак, и мириады звезд засверкали на небосводе, постепенно разгораясь все ярче и ярче.
   Свирепые удары клинков высекали снопы искр, как на точильном камне. Затем раздался голос Майкла:
   - А теперь - получай!
   Послышался стон и тупой стук упавшего тела. Гигант обернулся ко мне.
   - Долг выплачен сполна, - сказал он. - Сэм Пайк больше не будет распевать свои песни. Я перерезал ему глотку. Фентон солгал в последний раз в своей жизни. Я расплатился за Мартина. А вы нашли своего парня, сэр?
   Глава двадцать третья ЗАГОВОР ФРЭНКА
   ... И если вы, отправившись в путь,
   за дело возьметесь умело,
   поверьте, джентльмены: когда-нибудь
   конец увенчает дело!
   Ночь опустилась над безмятежным, спокойным морем. Лучи звезд проникали сквозь путаницу такелажа и зияющие дыры в разорванных парусах. Чудовищные последствия жестокой схватки ощущались на каждом шагу. Отовсюду слышались стоны и крики о помощи. Разъяренные туземцы никому не давали пощады, вследствие чего из шести десятков человек на борту "Золотой Надежды" в живых осталось лишь семнадцать, все раненые, причем пять из них смертельно. А мы постепенно, одного за другим, находили среди трупов своих мертвецов.
   Но это пришло потом. А сейчас, пока я стоял с Черным Майклом над мертвым телом Ластоногого Фентона, кто-то шел к нам со стороны носового трапа.
   - Кто идет? - окликнул я.
   - Друг, - последовал ответ, и я узнал усталый голос Саймона. - Все кончено. Нам удалось спасти около дюжины из тех, кто собрался на носу. Если бы не темнота, туземцы перерезали бы их всех до единого. Мятежники сдались и бросили оружие. Мой секретарь погиб. Но я отомстил за него! Где сэр Ричард?
   Печаль в голосе человека, который сражался так мужественно, казалось, немного уменьшила торжество нашей победы. Я почувствовал странную дурноту и слабость.
   - Он в своей каюте... центральная на корме, - ответил я. - Тяжело ранен. Мне надо найти юного Маддена...
   - Я немного знаю толк в медицине, - сказал Саймон. - Пойду присмотрю за ним.
   Когда он ушел от нас, я почувствовал, что меня шатает. Майкл подхватил меня под руку.
   - Эге, да из вас кровь хлещет, как пиво из бочки, сэр! - встревоженно воскликнул он. - Надо бы заткнуть дырку!
   - Надо... сначала... найти парня, - пробормотал я, призывая на помощь всю свою волю, чтобы поддержать угасающие силы.
   - Слишком много крови потеряли, - словно сквозь вату услыхал я слова Майкла и безвольно обвис у него на руках.
   Пришел в себя я в каюте на полубаке. Позади меня горел фонарь. Я лежал на палубе со свернутой матросской койкой под головой. Левая рука была крепко прибинтована к туловищу, а на плечо был наложен компресс. Майкл где-то раздобыл рому и подносил его в кружке к моим губам, уговаривая точно ребенка. Голос его был мягким и нежным настолько, насколько сильной и крепкой была рука, обнимающая меня. Я с трудом глотнул немного жидкости из кружки, и горячий огонь пробежал по моим жилам. На какое-то мгновение я совсем опьянел, и подволок (Подволок - потолок в любом внутреннем помещении судна.) каюты поплыл перед моими глазами. Затем в голове у меня прояснилось.
   - Рана поверхностная, - сказал Майкл. - Просто вы потеряли много крови. Ром с успехом заменит ее. Как вы себя чувствуете, сэр?
   В его голосе звучала искренняя нежность взрослого мужчины к ребенку независимо от ранга и положения.
   - Лучше, - ответил я, ничуть не кривя душой. - Немного голова кружится, но я могу встать... - С некоторым усилием я сумел доказать справедливость своих слов. - Пошли искать парня!
   На первых порах Майкл поддерживал меня, но после того, как легкое головокружение прекратилось, я почувствовал себя вполне сносно.
   Фрэнка не было на полубаке, как не было и Питера.
   - Он бы не стал сражаться на их стороне, - высказал я свое мнение. - Я имею в виду Питера, конечно. Если бы он находился на палубе, туземцы расправились бы с ним, как с остальными. Он должен был догадаться, что мы пришли к ним на выручку.
   Мы обыскали всю орудийную палубу, заглядывая в каждый уголок, окликая разыскиваемых по именам. Но никаких следов их присутствия мы не находили.
   - Там дальше находится пороховой погреб, - сказал Майкл.
   Вход в пороховой погреб располагался прямо под кают-компанией у подножья трапа, ведущего на верхнюю палубу. Майкл открыл крышку люка, и мне почудилось, будто в темном колодце послышался какой-то шорох. Оставив фонарь снаружи, чтобы не заронить искру, Майкл спустился вниз, а я подсвечивал ему сверху через открытое трюмное отверстие. Внезапно оттуда до меня донесся короткий возглас, шум передвигаемых мешков и бочонков, и в освещенной шахте люка появилась фигура Майкла с обвисшим безжизненным телом на руках.
   Это был Фрэнк Мадден, изнуренный, бесчувственный, с окровавленной повязкой на голове. Майкл вынес его на орудийную палубу, а оттуда в кают-компанию, где мы уложили его на широкий диван. Вошел Саймон и склонился над изуродованным телом несчастного.
   - Мальчик почти умирает с голоду, - заключил он. - И с ним очень жестоко обращались. Принесите пару сухарей и немного рома. Вы найдете все это в каюте сэра Ричарда.
   Пока Майкл ходил за сухарями и ромом, Саймон осторожно снял повязку с головы мальчика, обнажив у него над виском обширную кровоточащую рану.
   - Взгляните сюда, - сказал Саймон.
   Рубаха Фрэнка - сюртука или куртки на нем не было, - грязная и изорванная, не скрывала многочисленных синяков и кровоподтеков на руках и груди беспомощного калеки. Саймон раскрошил в кружку сухарь и смочил его ромом; с усилием раскрыв сжатые зубы мальчика, он не без труда влил ему в рот немного этой полужидкой кашицы и промассировал ему горло, чтобы помочь глотанию. Последовало несколько конвульсивных движений, но пища была проглочена. Саймон добавил еще, и юный Мадден наконец вздрогнул и раскрыл глаза.
   - Не бейте... - прошептал он, зажмурившись. - Я ведь старался как лучше... Я сам утоплюсь, обещаю вам!..
   - Все в порядке, Фрэнк, - несколько раз успокаивающе повторил я. - Все в порядке, дружище!
   Он снова открыл глаза и с недоумением остановил на мне свой взгляд. Сознание медленно возвращалось к нему, пока в конце концов он не обхватил меня своей тонкой рукой за шею и не забился в судорожных рыданиях так, словно душа вот-вот готова была расстаться с бедным искалеченным телом.
   - Они били меня, Джаспер, - сквозь глухие рыдания всхлипывал он. - Они сделали меня своим невольником. А Пайк и Фентон обещали, что я буду их вожаком! Они стегали меня кнутом... Джаспер, это действительно ты? Скажи мне, они мертвы, да?
   При этих словах в глазах у мальчика промелькнула искра воодушевления.
   - Большинство из них, - сказал я, чувствуя, как странная догадка постепенно начинает складываться у меня в голове. - Ты теперь в безопасности. Я отнесу тебя в мою каюту.
   - Сэр Ричард спрашивал о нем, - вмешался Майкл.
   - Нет! - простонал юный Мадден. - Только не сэр Ричард! Я обманул вас всех... Но он... он первым обманул меня!
   И вновь мстительная нотка прозвучала в его словах.
   - Он умирает, - сказал Саймон. - Вам бы лучше с ним повидаться.
   - Умирает? О Боже мой! Значит, я убил его!
   Мы успокоили его истерическую вспышку и, подкрепив еще малой толикой размоченных в роме сухарей, отнесли к сэру Ричарду.
   Достойный джентльмен лежал неподвижно, бледный, как алебастр, с каплей кровавой пены, пузырящейся в уголках губ. Саймон осторожно вытер ее полотенцем.
   - Что ж, мой мальчик, - с трудом проговорил раненый, - я вижу, ты жив и здоров...
   Майкл бережно уложил Фрэнка на широкую скамью рядом с постелью дяди.
   - Осторожно, - предупредил его Саймон. Фрэнк продолжал прятать от нас свое лицо.
   - Во всем виноват я, - твердил он не переставая. - Дядя, я знал, что деньги мои пропали. Душа у меня искривлена так же, как и мое тело. Это я все подстроил. Я вступил в сговор с Сэмом и Фентоном... Кстати, где они оба?
   - В преисподней, - мрачно проворчал Майкл.
   - Они уверяли меня, что с вами не случится ничего дурного. Я должен был остаться на борту, когда вы отправитесь за кладом... Сэм обещал предоставить вам выбор - либо присоединиться к нам, либо подождать на острове, пока вас кто-нибудь не заберет оттуда. Я поверил ему! Я собирался послать за вами первое встречное судно... А потом я услыхал выстрелы, и мне сказали, что дикари перебили вас всех... И они смеялись надо мной! Я был для них шутом, забавой! Они отняли мой костыль и палку. Они избивали меня, если я не умел им угодить или не слишком проворно исполнял их прихоти. Они застрелили Питера, когда он вступился за меня. И они хохотали над моим уродством! Я обещал им, что утоплюсь...
   В тот день, когда они заметили судно, на которое решили напасть, Симпкинс и Фентон послали меня в трюм за вином. Люк порохового погреба был открыт, и я решил забраться туда, чтобы взорвать себя вместе с ними, если они опять начнут издеваться надо мной. Я спрятался между бочонками с порохом... Но им, очевидно, было не до меня. Я боялся, что меня найдут, когда началось сражение, и забивался все дальше и дальше, пока не потерял сознание... Мне казалось, я умираю...
   - Ну полно, полно, мой мальчик, - сказал сэр Ричард. - Ты уже признался во всем и покаялся, а теперь наступил мой черед. Вино - вот мое проклятье. Вино и азартная игра. Когда вино ударяло мне в голову, я делал безрассудные ставки, а когда трезвел, то пытался вернуть проигранные деньги. Так я промотал твое состояние, Фрэнк. А тут подвернулась эта история с сокровищем. Я взял у Саймона взаймы огромную сумму. Нет, можешь не беспокоиться, Саймон, - мои векселя и подписи на этот раз не были фальшивыми...
   Саймон кивнул. Голос умирающего слабел по мере того, как силы покидали его.
   - Но сокровище все окупит, - продолжал он. - Там будет достаточно, чтобы расплатиться с вами, Левинсон, за фальшивые векселя... достаточно, чтобы вернуть Фрэнку его состояние, выкупить из залога поместье его матери и сделать всех богатыми. Так что не переживай, мой мальчик...
   - Сокровище! - голос хромого племянника поднялся до самых высоких нот. - Да ведь нет же никакого сокровища!
   Эта новость свинцовым грузом свалилась на нас всех.
   - Я сам нарисовал карту, - продолжал Фрэнк. - Сэм растолковал мне, как обозначить на ней нужные ориентиры. Это я придумал выцарапать координаты острова внутри кольца Тауни. Я рассказал им, как Картер-вербовщик обманул капитана Уэйна, и подговорил Фентона сыграть такую же шутку с нами... Я знал, что ты... потерял мои деньги... или большую их часть. Я знал, что иначе не смогу отправиться в путешествие... Это все мое больное воображение, дядюшка... Прости меня!
   - Так... - едва слышно проговорил сэр Ричард. - Значит, никакого сокровища не существует. Что ж, мой мальчик, ничего не поделаешь! Каждый из нас двоих в чем-то виноват перед другим. Но твоя мать... моя сестра... она так верила мне... А теперь, когда все мы нищие...
   - Кто здесь нищий?
   Это был голос Майкла. Эмбер незаметно для нас вошел в каюту.
   - Кто сказал, что мы нищие? Да трюмы баркентины ломятся от сокровищ! А в Маритане хранится еще больше. На затонувшей шхуне не было почти ничего. Верно, Эмбер? Цехины, пиастры, дукаты, золотой песок, слоновая кость и алмазы! Они ограбили два марокканских судна. Да за это можно купить целое королевство! Сокровище? Какие сокровища могут сравниться с нашей законной добычей?
   Сэр Ричард с трудом поднял голову, и Саймон поспешил подложить под нее подушку.
   - Что такое? Значит, на сей раз монета упала правильной стороной?
   Он попытался засмеяться, но кровь алой струёй хлынула у него изо рта, и он так и умер с застывшей улыбкой на губах.
   ЭПИЛОГ
   ... Все кончаются дороги у родимых берегов,
   там девчонки-недотроги ожидают моряков,
   ждет с улыбкою привета берег Англии родной,
   обойдя почти полсвета, возвратимся мы домой!
   Не задерживаясь надолго в Маритане для ремонта и оснастки "Золотой Надежды", мы легли на обратный курс, зайдя перед этим на наш Остров Сокровищ, как мы привыкли его называть, чтобы навестить могилы погибших друзей и забрать Дона, который после бурной сцены радости залез в шлюпку и ни за что не соглашался выходить из нее, боясь, как бы его снова не оставили одного на острове.
   Экватор мы пересекли богатыми людьми, хоть из всех тех, кто пустился в это отчаянное путешествие, в живых осталось лишь восемь человек, не считая мятежников, которых тоже осталось немного. Все они были взяты на поруки и продолжали служить в ожидании помилования после прибытия в Англию. Симпкинс был одним из них и последним из тех, кто участвовал в заговоре, родившемся в искривленному мозгу Фрэнка.