Страница:
– Да уж. Если он – единственный страж закона, которого нам следует опасаться,– смеялась Аманда,– то мы можем спокойно похитить всю деревню.
– Правильно, но с женой мэра будет больше возни, чем со всей остальной деревней! – грустно сказал Дэвид.
– Ты прав,– согласилась с ним Аманда.– Давай посоветуемся с отцом.
– Ты что? Он же нам все испортит.
– Балбес, я не собираюсь говорить ему об этом прямо. Можно намеками выяснить его взгляды.
– Не представляю, как ты это сможешь сделать, не объясняя ничего,– пожал плечами Дэвид.
– Оставь это мне,– уверенно заявила Аманда.– Я тоньше разбираюсь в этих вещах, чем ты. А сейчас пойдемте-ка ужинать. Как ты, Яни, смотришь на то, чтобы завтра поплыть с нами на Остров Гесперид и обсудить там детали? А я тем временем выясню позицию нашего папаши.
– Прекрасно,– сказал Яни, прощаясь.– Значит, встречаемся завтра утром на пляже.
Дети отправились домой, горячо обсуждая тему похищения. Когда они пришли, на террасе уже горели медные керосиновые лампы и окна были озарены золотым светом. Там уже был накрыт стол к ужину.
– Ах, это вы, мои крошки,– сказала миссис Зяблик.– А я как раз собиралась вас искать, потому что Агати приготовила ужин. Во всяком случае, думаю, что приготовила, потому что папочка не захотел пойти в кухню и спросить у нее.
– При наличии двух женщин в семье,– пробурчал генерал, попыхивая трубкой,– почему именно я должен идти в кухню и вдаваться в хозяйственные подробности.
– Правильно, папочка,– сладко улыбнулась Аманда.– Сиди-сиди, я сейчас сбегаю и все выясню.
– И-ди-отка,– прошипел Дэвид, проследовав за ней на кухню.
– Ты чего это? – удивилась Аманда.
– Корчишь из себя пай-девочку,–сказал Дэвид,– если слишком войдешь в роль, он заподозрит неладное.
– Ничего не случится, вот увидишь,– сказала Аманда.
Затем все уселись за накрытый стол, и некоторое время семейство ужинало в полном молчании.
– Ты всласть порисовал сегодня, милый? – спросила наконец своего супруга миссис Зяблик. Она давно оставила надежду, что ее благоверный когда-нибудь станет настоящим художником, и относилась к его творчеству как к мании.
– О, у меня сегодня новый шедевр,– ответил ей генерал.– А кстати, жаркое удалось!
– Спасибо, родненький,– сказала тронутая миссис Зяблик, хотя сама она не принимала участия не то что в готовке, но и в заказе ужина.
– Скажи, папочка,– спросила вдруг Аманда,– если бы ты писал картины как Рембрандт, что бы ты делал?
– О-о, я был бы счастлив,– сказал генерал.
– Я имею в виду – если бы ты внезапно открыл в себе талант Рембрандта, стал бы ты продавать свои работы?
– Пожалуй,– ответил удивленный генерал.
– И если бы у тебя весь чердак был набит шедеврами на уровне кисти Рембрандта, как бы ты их подписывал? – спросила Аманда.
Дэвид, обеспокоенный таким странным подходом сестры к животрепещущей проблеме, ерзал на стуле.
– Ну, выдавать их за подлинного Р-рембранд-та,– подумав, сказал генерал,– было бы н-незаконно, так что мне пришлось бы продавать их под моим собственным именем. Н-ну, можно, конечно, придумать себе псев-до-ним – вот, например... Рембранд-хлыст... Нет, не годится... Рем-бранд-мейстер? Ближе к делу... Aral Вот! Рембранд-майор! Обер-унтер-Рембранд-генерал-майор! А, каково! А если бы я продавал их как подлинного Рембрандта, это было бы мошенничеством.
– Папа, скажи,– снова спросила Аманда,– почему одни действия считаются преступлениями, а другие нет?
– Видишь ли, милая, над этой проблемой веками бьются философы и религиозные конфессии, а ты хочешь, чтобы я сейчас, с куском жаркого во рту, дал тебе скорый и точный ответ!
– Ну папа,– настаивала Аманда,– действия, которые причиняют людям боль, понятное дело, относятся к преступлениям; но скажи, почему преступлениями иногда называются деяния, которые вовсе не обязательно причиняют людям боль?
– Девочка моя,– обреченно сказал генерал,– ты порою говоришь так же непонятно, как и твоя мать.
– Ну...– сказала Аманда, в раздумье подняв руку с вилкой,– например... Если ты будешь продавать свои шедевры как подлинного Рембрандта, ты же никому не причинишь страданий, и тем не менее это будет преступление. Или... возьмем похищение человека. Предположим, при этом ему никто не причинил вреда. Будешь ли ты считать, что это преступление?
Генерал сунул в рот огромный кусок мяса и стал медленно жевать, чтобы было больше времени обдумать ответ.
– По моему глубочайшему убеждению,– сказал он наконец,– похищение человека – самое тяжкое преступление после убийства, истязаний и голосования за партию лейбористов.
Дэвид с самодовольным видом взглянул на сестру.
– Однако,– заинтересовался генерал, отодвинув стул от стола и достав из кармана трубку,– чем вызван этот внезапный интерес к самым недобрым деяниям рода человеческого? Надеюсь, вы не собираетесь заниматься ночным похищением котов?
– Конечно нет,– успокоила его дочь,– мы только хотели выяснить. Ты же сам говорил, чтобы в случае сомнений мы обращались к тебе.
– Беда в том,– объяснил генерал,– что после этих расспросов меня тоже начинают охватывать сомнения.
Выкурив трубку, он принялся в быстром темпе выбивать алюминиевой ногой сложный ритм.
– Генри, милый, может, не надо? – с надеждой спросила миссис Зяблик.
– Это боевой ритм племени ваттуси,– объяснил генерал,– его играют всегда, когда готовятся к войне.
– Все это интересно,– с сомнением сказала миссис Зяблик,– но почему за столом? Ты подаешь детям дурной пример!
– Абсолютно не вижу связи,– сказал генерал.– По-моему, никто из них не курит и ни у кого из них нет алюминиевой ноги.
– Да, но когда я была девочкой,– настаивала миссис Зяблик,– джентльмены не выделывали за столом подобных штучек.
– А вот я,– твердо сказал генерал,– не джентльмен? С тех пор как ты вышла за меня замуж, ты провела двадцать бесплодных лет в попытках сделать меня лучше. Может, откажешься наконец от сизифова труда, а?
Дети незаметно отправились спать, оставив своих родителей за дружеской словесной перепалкой.
– Говорил я тебе, похищение – не дело,– сказал Дэвид, когда они взбирались по скрипучей деревянной лестнице, рассохшейся за множество лет.
– Все равно надо что-то предпринять,– твердо сказала Аманда,– мы просто обязаны решить эту проблему. Нельзя допустить, чтобы этот жирный боров отнял у Яни землю. В конце концов, у него всего два акра. Как он с них кормится, непонятно.
– Согласен, что надо действовать,– сказал Дэвид,– но, если дело сорвется, мы только навредим Яни.
– Что касается меня,– проговорила Аманда с большим достоинством,– то я предлагаю отложить раздумья на утро. Утро вечера мудренее.
Величественно, как принцесса, она внесла к себе в спальню керосиновую лампу и закрыла за собой дверь.
– Не завидую тому, кто возьмет тебя замуж,– крикнул ей вослед Дэвид, направляясь к себе в спальню. Аманда открыла дверь.
– Не думаю, что ты вообще найдешь ту, которая захочет за тебя замуж,– ответила она и закрыла дверь. Дэвид попытался найти реплику поязвительнее, но не смог. Он лег в постель и занялся пересчетом, сколько же потребуется ящериц, чтобы стронуть с места повозку.
На следующее утро ребята встретились с Яни на золотом пляже и вместе медленно поплыли к Острову Гесперид. Они поминутно ныряли, чтобы рассмотреть под водой странную рыбу или черного морского ежа, свернувшегося, словно обычный земной еж. Приплыв на остров, они стали взбираться по нагретым солнцем ступеням, и их мокрые следы тотчас же высыхали. Поднявшись до террасы, они разлеглись вокруг небольшого колодца и снова заговорили о насущных проблемах.
– Папа сказал,– начала Аманда,– что похищение людей очень тяжкое преступление, и, значит, мы не можем похитить жену мэра.
– Я рад,– улыбнулся Яни.– Представляю себе, как тяжело ее тащить. Ведь она лопает, как три поросенка!
– Слушайте,– сказал Дэвид,– этой ночью я подумал, что Ишакис порядком надоел всей деревне. Правда ведь?
– Да,– подтвердил Яни,– он всем надоел, но он мэр уже четыре года, и с этим приходится считаться.
– Так вот,– продолжал Дэвид.– Надо как-нибудь настроить всю деревню против него. Это его образумит.
– Да, но как это сделать? – грустно протянул Яни.
Дети лежали, перебирая идеи. Вдруг Яни вскочил на ноги и, улыбнувшись, наклонился к Аманде. Успевшая немного загореть, сейчас она казалась еще прекраснее, чем прежде. Ее тело и волосы золотились на солнце.
– Хочешь пить? – спросил он.
– Откуда?
– Из колодца,– лукаво ответил Яни, и глаза его искрились от смеха.
– Как из колодца? Чтоб я подхватила тиф? – недоверчиво переспросила она.
– А вот увидишь.
Яни подошел к колодцу, откинул накрывавшую его тяжелую железную крышку и потянул за веревку. Из прохладной глубины со звоном и плеском показалось ведро, в котором покоилось несколько бутылок лимонаду. Из-под камня, лежавшего возле колодца, он извлек открывалку, распечатал бутылку и торжественно подал ее Аманде.
– Откуда это?! – изумилась та.
Яни ответил широкой улыбкой.
– Я утром переплыл сюда и опустил их в колодец, чтобы не нагревались. Ну, так ты не подхватишь тиф?
– Какой ты славный, Яни.– Аманда была тронута, но глаза ее погрустнели.– Ну как бы тебе помочь!
Яни философски пожал плечами.
– Если не сможете, то ничего не поделаешь,– сказал он.– Но хоть попробуйте. В конце концов, у меня нет никого, кроме моих друзей.
Аманда выпила прохладного лимонаду и снова улеглась на солнце, но ни на секунду не переставала думать о беде Яни. Сам же он присоединился к Дэвиду в попытках решить задачу с ящерицами.
До острова долетали звуки с Мелиссы: голос крестьянки, приветствующей товарку; тенор молодого петушка, делающего первые, неуверенные шаги в искусстве пения; лай собаки и знакомые траурные звуки ишачьего рева.
Неожиданно Аманда вскочила.
– Тс-с! – шепнула она мальчикам.– Слушайте!
Мальчики прекратили болтовню и напряженно вслушивались пару секунд, но не услышали ничего, что прояснило бы волнение Аманды.
– Ну, и что же мы должны услышать? – врастяжку спросил Дэвид.
– Вот это,– сказала Аманда, и, когда стихли последние скорбные ноты рева, ее лицо залила блаженная улыбка.
– Так это же всего-навсего осел,– удивился Яни.
– Вот именно. Всего-навсего осел. Это и есть решение проблемы.
– Что ты такое говоришь?! – раздраженно сказал Дэвид.– Как это ревущий осел может решить Янины проблемы?!
Аманда повернулась к ребятам с сияющим лицом, и глаза ее сделались почти черными.
– Вы что, нарочно отказываетесь меня понимать? – спросила она.– Мы хотим устроить нечто такое, что настроило бы жителей деревни против мэра. Разве не так?
– Так, но как,– удивился Яни,– может ишак настроить людей против мэра?
Аманда вздохнула, как всякая женщина, столкнувшаяся с непробиваемой тупостью мужчин.
– Ну так слушайте. Поля, принадлежащие сельчанам, находятся далеко в долине. Кто лучший помощник человека в обработке полей, сборе урожая и, наконец, перевозке его в деревню?
– Конечно же ишак,– все еще не понимал Яни.
– Сейчас до тебя дойдет,– торжествующе сказала Аманда.– Если похитить всех ослов, жизнь в деревне будет парализована. И вместе с тем это нельзя приравнять к похищению людей.
– Вот это идея! – воскликнул Яни и расхохотался.
– А подействует? – усомнился Дэвид.– Надо обдумать.
– Вечно ты со своим "надо обдумать, надо подумать"! – сказала Аманда.– Когда ты будешь что-то делать?
– Но, как бы там ни было, ты сама это придумала? – спросил Дэвид.
– Сейчас я все объясню,– заговорщицки прищурилась Аманда и наклонилась вперед. Ее глаза горели.
Глава четвертая
– Правильно, но с женой мэра будет больше возни, чем со всей остальной деревней! – грустно сказал Дэвид.
– Ты прав,– согласилась с ним Аманда.– Давай посоветуемся с отцом.
– Ты что? Он же нам все испортит.
– Балбес, я не собираюсь говорить ему об этом прямо. Можно намеками выяснить его взгляды.
– Не представляю, как ты это сможешь сделать, не объясняя ничего,– пожал плечами Дэвид.
– Оставь это мне,– уверенно заявила Аманда.– Я тоньше разбираюсь в этих вещах, чем ты. А сейчас пойдемте-ка ужинать. Как ты, Яни, смотришь на то, чтобы завтра поплыть с нами на Остров Гесперид и обсудить там детали? А я тем временем выясню позицию нашего папаши.
– Прекрасно,– сказал Яни, прощаясь.– Значит, встречаемся завтра утром на пляже.
Дети отправились домой, горячо обсуждая тему похищения. Когда они пришли, на террасе уже горели медные керосиновые лампы и окна были озарены золотым светом. Там уже был накрыт стол к ужину.
– Ах, это вы, мои крошки,– сказала миссис Зяблик.– А я как раз собиралась вас искать, потому что Агати приготовила ужин. Во всяком случае, думаю, что приготовила, потому что папочка не захотел пойти в кухню и спросить у нее.
– При наличии двух женщин в семье,– пробурчал генерал, попыхивая трубкой,– почему именно я должен идти в кухню и вдаваться в хозяйственные подробности.
– Правильно, папочка,– сладко улыбнулась Аманда.– Сиди-сиди, я сейчас сбегаю и все выясню.
– И-ди-отка,– прошипел Дэвид, проследовав за ней на кухню.
– Ты чего это? – удивилась Аманда.
– Корчишь из себя пай-девочку,–сказал Дэвид,– если слишком войдешь в роль, он заподозрит неладное.
– Ничего не случится, вот увидишь,– сказала Аманда.
Затем все уселись за накрытый стол, и некоторое время семейство ужинало в полном молчании.
– Ты всласть порисовал сегодня, милый? – спросила наконец своего супруга миссис Зяблик. Она давно оставила надежду, что ее благоверный когда-нибудь станет настоящим художником, и относилась к его творчеству как к мании.
– О, у меня сегодня новый шедевр,– ответил ей генерал.– А кстати, жаркое удалось!
– Спасибо, родненький,– сказала тронутая миссис Зяблик, хотя сама она не принимала участия не то что в готовке, но и в заказе ужина.
– Скажи, папочка,– спросила вдруг Аманда,– если бы ты писал картины как Рембрандт, что бы ты делал?
– О-о, я был бы счастлив,– сказал генерал.
– Я имею в виду – если бы ты внезапно открыл в себе талант Рембрандта, стал бы ты продавать свои работы?
– Пожалуй,– ответил удивленный генерал.
– И если бы у тебя весь чердак был набит шедеврами на уровне кисти Рембрандта, как бы ты их подписывал? – спросила Аманда.
Дэвид, обеспокоенный таким странным подходом сестры к животрепещущей проблеме, ерзал на стуле.
– Ну, выдавать их за подлинного Р-рембранд-та,– подумав, сказал генерал,– было бы н-незаконно, так что мне пришлось бы продавать их под моим собственным именем. Н-ну, можно, конечно, придумать себе псев-до-ним – вот, например... Рембранд-хлыст... Нет, не годится... Рем-бранд-мейстер? Ближе к делу... Aral Вот! Рембранд-майор! Обер-унтер-Рембранд-генерал-майор! А, каково! А если бы я продавал их как подлинного Рембрандта, это было бы мошенничеством.
– Папа, скажи,– снова спросила Аманда,– почему одни действия считаются преступлениями, а другие нет?
– Видишь ли, милая, над этой проблемой веками бьются философы и религиозные конфессии, а ты хочешь, чтобы я сейчас, с куском жаркого во рту, дал тебе скорый и точный ответ!
– Ну папа,– настаивала Аманда,– действия, которые причиняют людям боль, понятное дело, относятся к преступлениям; но скажи, почему преступлениями иногда называются деяния, которые вовсе не обязательно причиняют людям боль?
– Девочка моя,– обреченно сказал генерал,– ты порою говоришь так же непонятно, как и твоя мать.
– Ну...– сказала Аманда, в раздумье подняв руку с вилкой,– например... Если ты будешь продавать свои шедевры как подлинного Рембрандта, ты же никому не причинишь страданий, и тем не менее это будет преступление. Или... возьмем похищение человека. Предположим, при этом ему никто не причинил вреда. Будешь ли ты считать, что это преступление?
Генерал сунул в рот огромный кусок мяса и стал медленно жевать, чтобы было больше времени обдумать ответ.
– По моему глубочайшему убеждению,– сказал он наконец,– похищение человека – самое тяжкое преступление после убийства, истязаний и голосования за партию лейбористов.
Дэвид с самодовольным видом взглянул на сестру.
– Однако,– заинтересовался генерал, отодвинув стул от стола и достав из кармана трубку,– чем вызван этот внезапный интерес к самым недобрым деяниям рода человеческого? Надеюсь, вы не собираетесь заниматься ночным похищением котов?
– Конечно нет,– успокоила его дочь,– мы только хотели выяснить. Ты же сам говорил, чтобы в случае сомнений мы обращались к тебе.
– Беда в том,– объяснил генерал,– что после этих расспросов меня тоже начинают охватывать сомнения.
Выкурив трубку, он принялся в быстром темпе выбивать алюминиевой ногой сложный ритм.
– Генри, милый, может, не надо? – с надеждой спросила миссис Зяблик.
– Это боевой ритм племени ваттуси,– объяснил генерал,– его играют всегда, когда готовятся к войне.
– Все это интересно,– с сомнением сказала миссис Зяблик,– но почему за столом? Ты подаешь детям дурной пример!
– Абсолютно не вижу связи,– сказал генерал.– По-моему, никто из них не курит и ни у кого из них нет алюминиевой ноги.
– Да, но когда я была девочкой,– настаивала миссис Зяблик,– джентльмены не выделывали за столом подобных штучек.
– А вот я,– твердо сказал генерал,– не джентльмен? С тех пор как ты вышла за меня замуж, ты провела двадцать бесплодных лет в попытках сделать меня лучше. Может, откажешься наконец от сизифова труда, а?
Дети незаметно отправились спать, оставив своих родителей за дружеской словесной перепалкой.
– Говорил я тебе, похищение – не дело,– сказал Дэвид, когда они взбирались по скрипучей деревянной лестнице, рассохшейся за множество лет.
– Все равно надо что-то предпринять,– твердо сказала Аманда,– мы просто обязаны решить эту проблему. Нельзя допустить, чтобы этот жирный боров отнял у Яни землю. В конце концов, у него всего два акра. Как он с них кормится, непонятно.
– Согласен, что надо действовать,– сказал Дэвид,– но, если дело сорвется, мы только навредим Яни.
– Что касается меня,– проговорила Аманда с большим достоинством,– то я предлагаю отложить раздумья на утро. Утро вечера мудренее.
Величественно, как принцесса, она внесла к себе в спальню керосиновую лампу и закрыла за собой дверь.
– Не завидую тому, кто возьмет тебя замуж,– крикнул ей вослед Дэвид, направляясь к себе в спальню. Аманда открыла дверь.
– Не думаю, что ты вообще найдешь ту, которая захочет за тебя замуж,– ответила она и закрыла дверь. Дэвид попытался найти реплику поязвительнее, но не смог. Он лег в постель и занялся пересчетом, сколько же потребуется ящериц, чтобы стронуть с места повозку.
На следующее утро ребята встретились с Яни на золотом пляже и вместе медленно поплыли к Острову Гесперид. Они поминутно ныряли, чтобы рассмотреть под водой странную рыбу или черного морского ежа, свернувшегося, словно обычный земной еж. Приплыв на остров, они стали взбираться по нагретым солнцем ступеням, и их мокрые следы тотчас же высыхали. Поднявшись до террасы, они разлеглись вокруг небольшого колодца и снова заговорили о насущных проблемах.
– Папа сказал,– начала Аманда,– что похищение людей очень тяжкое преступление, и, значит, мы не можем похитить жену мэра.
– Я рад,– улыбнулся Яни.– Представляю себе, как тяжело ее тащить. Ведь она лопает, как три поросенка!
– Слушайте,– сказал Дэвид,– этой ночью я подумал, что Ишакис порядком надоел всей деревне. Правда ведь?
– Да,– подтвердил Яни,– он всем надоел, но он мэр уже четыре года, и с этим приходится считаться.
– Так вот,– продолжал Дэвид.– Надо как-нибудь настроить всю деревню против него. Это его образумит.
– Да, но как это сделать? – грустно протянул Яни.
Дети лежали, перебирая идеи. Вдруг Яни вскочил на ноги и, улыбнувшись, наклонился к Аманде. Успевшая немного загореть, сейчас она казалась еще прекраснее, чем прежде. Ее тело и волосы золотились на солнце.
– Хочешь пить? – спросил он.
– Откуда?
– Из колодца,– лукаво ответил Яни, и глаза его искрились от смеха.
– Как из колодца? Чтоб я подхватила тиф? – недоверчиво переспросила она.
– А вот увидишь.
Яни подошел к колодцу, откинул накрывавшую его тяжелую железную крышку и потянул за веревку. Из прохладной глубины со звоном и плеском показалось ведро, в котором покоилось несколько бутылок лимонаду. Из-под камня, лежавшего возле колодца, он извлек открывалку, распечатал бутылку и торжественно подал ее Аманде.
– Откуда это?! – изумилась та.
Яни ответил широкой улыбкой.
– Я утром переплыл сюда и опустил их в колодец, чтобы не нагревались. Ну, так ты не подхватишь тиф?
– Какой ты славный, Яни.– Аманда была тронута, но глаза ее погрустнели.– Ну как бы тебе помочь!
Яни философски пожал плечами.
– Если не сможете, то ничего не поделаешь,– сказал он.– Но хоть попробуйте. В конце концов, у меня нет никого, кроме моих друзей.
Аманда выпила прохладного лимонаду и снова улеглась на солнце, но ни на секунду не переставала думать о беде Яни. Сам же он присоединился к Дэвиду в попытках решить задачу с ящерицами.
До острова долетали звуки с Мелиссы: голос крестьянки, приветствующей товарку; тенор молодого петушка, делающего первые, неуверенные шаги в искусстве пения; лай собаки и знакомые траурные звуки ишачьего рева.
Неожиданно Аманда вскочила.
– Тс-с! – шепнула она мальчикам.– Слушайте!
Мальчики прекратили болтовню и напряженно вслушивались пару секунд, но не услышали ничего, что прояснило бы волнение Аманды.
– Ну, и что же мы должны услышать? – врастяжку спросил Дэвид.
– Вот это,– сказала Аманда, и, когда стихли последние скорбные ноты рева, ее лицо залила блаженная улыбка.
– Так это же всего-навсего осел,– удивился Яни.
– Вот именно. Всего-навсего осел. Это и есть решение проблемы.
– Что ты такое говоришь?! – раздраженно сказал Дэвид.– Как это ревущий осел может решить Янины проблемы?!
Аманда повернулась к ребятам с сияющим лицом, и глаза ее сделались почти черными.
– Вы что, нарочно отказываетесь меня понимать? – спросила она.– Мы хотим устроить нечто такое, что настроило бы жителей деревни против мэра. Разве не так?
– Так, но как,– удивился Яни,– может ишак настроить людей против мэра?
Аманда вздохнула, как всякая женщина, столкнувшаяся с непробиваемой тупостью мужчин.
– Ну так слушайте. Поля, принадлежащие сельчанам, находятся далеко в долине. Кто лучший помощник человека в обработке полей, сборе урожая и, наконец, перевозке его в деревню?
– Конечно же ишак,– все еще не понимал Яни.
– Сейчас до тебя дойдет,– торжествующе сказала Аманда.– Если похитить всех ослов, жизнь в деревне будет парализована. И вместе с тем это нельзя приравнять к похищению людей.
– Вот это идея! – воскликнул Яни и расхохотался.
– А подействует? – усомнился Дэвид.– Надо обдумать.
– Вечно ты со своим "надо обдумать, надо подумать"! – сказала Аманда.– Когда ты будешь что-то делать?
– Но, как бы там ни было, ты сама это придумала? – спросил Дэвид.
– Сейчас я все объясню,– заговорщицки прищурилась Аманда и наклонилась вперед. Ее глаза горели.
Глава четвертая
РАЗВЕДКА
– Во-первых,– сказала Аманда,– нам нужно выяснить точно, сколько в деревне ослов. Ты это знаешь, Яни? Тот пожал плечами.
– Не могу сказать точно, я их не считал. Штук двадцать.
– Нам нужен точный ответ,– сказала Аманда.– Если мы похитим только половину, наша операция потеряет всякий смысл.
– Тогда непонятно, как ты собираешься это осуществить,– с сомнением вставил Дэвид.
– А ты не перебивай,– сказала Аманда.– Мы организуем гигантский налет и захватим всех ослов сразу.
– Не сходи с ума,– с осуждением сказал Дэвид.
– Дело вот в чем. Если мы будем похищать их по одному, то, пока мы уведем трех-четырех, хозяева спохватятся и дадут знак остальным, а те запрут своих ослов под замок. Надо брать только всех сразу.
– Я не представляю, как мы можем захватить сразу двадцать ослов,– сказал Дэвид.– И даже если это удастся, что с ними потом делать?
– Ну... Спрячем где-нибудь в холмах,– легкомысленно предположила Аманда.
– Не слишком удачная мысль,– вступил в разговор Яни,– потому что в холмах негде разместить столько ослов, да еще так, чтобы их никто не нашел. Надо спрятать в такое место, где никому не придет в голову их искать.
– Придумала! – воскликнула Аманда с сияющими глазами.– Спрячем их здесь!
– Как, на Острове Гесперид? – изумился Дэвид.– Я вижу, ты и впрямь свихнулась. Как мы их сюда доставим?
– Ну а мы сами как сюда попадаем? – переспросила Аманда.– Вплавь.
– А умеют ли плавать ослы? – усомнился Дэвид.
Брат и сестра уставились на Яни, ожидая ответа. Но тот пожал плечами.
– Вот уж никогда не интересовался. Мы же не плаваем на них. Но, в самом деле, если мы спрячем ишаков на Острове Гесперид, то никому и в голову не придет искать их здесь. По-моему, неплохая мысль, а?
– А по-моему – абсолютно идиотская с начала до конца,– сказал Дэвид.
– Сначала попробуй, а потом уж говори,– сказала Аманда.
Дэвид снова прокрутил весь план в голове. Чем больше он думал, тем более рискованной казалась ему затея. От мысли, как же разгневается отец, если их поймают на месте преступления, его слегка тошнило. Но, как он ни тужился, не мог придумать альтернативы плану Аманды.
– Будь по-твоему,– неохотно согласился он.– Только с одним условием: организационную сторону вы оставляете мне и не будете делать глупостей. План должен быть осуществлен как военная операция.
ПУНКТ ПЕРВЫЙ:узнать, сколько в деревне ослов.
ПУНКТ ВТОРОЙ:выяснить, умеют ли ослы плавать, в противном случае вся схема бесполезна.
– Но ведь лошади умеют,– заметила Аманда.
– Знаю. Только из этого не следует, что умеют ослы,– подчеркнуто сухо сказал Дэвид.– Теперь давайте распределим роли. Во-первых: Аманда, Яни и Простаки, если он захочет участвовать в нашем деле, обойдут деревню и сосчитают ослов. В это время я вырабатываю план, целью которого ставлю выяснение вопроса, умеют ли ослы плавать.
– Так ведь можно просто подвести одного к морю и столкнуть в воду,– предложила Аманда.
– Отпадает,– ответил Дэвид,– потому что если кто-нибудь это заметит, то обнаружится весь наш план. Я подумаю обо всем как следует, а пока что давайте возвращаться и начинайте считать.
Довольно сильно волнуясь, приятели переплыли назад на Мелиссу и стали подниматься на холм в направлении деревни.
Теперь, в основном приняв идею Аманды, Дэвид проникался ею все больше, и она все более интриговала его. Да, признался он сам себе, это куда интереснее, чем исчислять тягловую силу ящериц! Весь остаток дня Дэвид ходил в напряженном раздумье, пока Аманда, Яни и Простаки обошли деревню с карандашом и блокнотом в руках, внося в реестр ослов и их владельцев. Причем интерес, с которым дети выспрашивали о тягловом и вьючном инвентаре, чрезвычайно тронул сельчан.
– Замечательно то,– сказал Яни, когда задача была почти выполнена,– что в деревне совсем нет ослят. Потому что их переправить на остров было бы невозможно.
– Подумаешь,– бросила Аманда, махнув рукой,– их можно легко перевезти на лодке.
Подсчеты показали, что в деревне проживают восемнадцать ишаков и один пони. К радости ребят, этим пони и еще пятью ослами владел не кто иной, как сам мэр Ишакис.
– Вот здорово! Вот как мы его подденем! Вот как мы его проучим! – ликовала Аманда.– Ей-богу, он взмокнет еще больше, чем всегда.
Вечером, когда зажглись первые светлячки, четверо заговорщиков собрались в старой оливковой роще на очередной военный совет. Аманда доложила Дэвиду разведданные о численности ишаков и, что было особенно важно, сведения о местах их дислокации в ночное время.
– Да, задачка не из легких,– удрученно произнес Дэвид, изучив список.– Ну предположим, нам удастся увести за ночь девять или десять из них, но чтобы восемнадцать...
– Вторым по численности стадом ослов, после мэра Ишакиса владеет папаша Никос,– доложила Аманда. – И он всегда рано-рано утром выгоняет их в поле,– добавил Яни.– Там-то и надо попытаться их добыть.
– Кстати,– спросила Аманда брата,– ты придумал способ узнать, плавают они или нет?
– Да,– ответил Дэвид с некоторым оттенком таинственности.– Я придумал блестящий план. Помните небольшой мостик через речку у самых полей?
– Конечно,– кивнули ребята.
– Так вот. Если мы как-нибудь выведем мост из строя, то, когда по нему поведут ишака, он рухнет. Вот мы и увидим, плавают они или нет. Там не так уж глубоко, и, если окажется, что ослы не плавают, мы его вытащим.
– Здорово придумано, Дэвид! – в восхищении проговорила Аманда.
– А как ты собираешься вывести мост из строя? – спросил Яни.
– Это не трудно. Я сегодня спускался туда и все разведал. Он так подгнил, что стоит немного подпилить две центральные опоры и вся конструкция рухнет в воду не то что под ишаком, а даже под ящерицей.
Аманда залилась счастливым смехом.
– Какой же ты умничка, Дэвид! – восторженно воскликнула она.– Мне не терпится, когда же мы начнем?!
– Чем скорее, тем лучше,– с достоинством излагал Дэвид.– Сейчас ночи безлунные, так что спустимся туда сегодня ночью и подпилим. Придем потом рано поутру и засядем в кустах. Правда, у нас, кажется, в доме нет пилы.
– У меня есть! – взволнованно сказал Яни.– Сейчас принесу.
– Послушай, Простаки! – строго сказал Дэвид, уставив свой указательный палец прямо на мальчика в черном котелке.– Никому ни гуту, слышишь?
Простаки утвердительно покивал головой и перекрестился.
– Что ты, он никому не скажет,– вступился за него Яни.– Он же мой друг.
Глубокой ночью дети выскользнули из своих спален и спустились по лестнице, вздрагивая от каждого скрипа из опасения, что генерал проснется и их планы рухнут. Им удалось выйти из дома, не потревожив родителей, и, встретившись с Яни и Простаки, они крадучись (что было совершенно излишне, потому что вся деревня спала) добрались до мостика через грязную речку у кромки полей. Дэвид разделся и нырнул в мутную воду, предварительно расставив дозорных наблюдать за окрестностями на случай, если появится кто-нибудь, кто может услышать звук пилы.
Подпилить две опоры оказалось делом нескольких минут. Они действительно настолько прогнили, что пила входила в дерево, как в масло. Кончив действовать пилой, Дэвид выкрутил их и вставил в грязь так, что со стороны казалось, будто они по-прежнему поддерживают мост, хотя на самом деле пользы в них не было уже никакой. Выбравшись на берег, он смыл с себя грязь, оделся, и приятели отправились по домам.
Последние блестки звезд еще догорали на жемчужно-розовом небе, когда Дэвид разбудил Аманду. Захватив по дороге Яни и Простаки, дети вышли к мостику по свежему утреннему воздуху. Бамбуковые заросли, произраставшие неподалеку, оказались отличным наблюдательным пунктом. Дети залегли в засаде и стали ждать появления первых путников.
И надо же было случиться, что тот, кому судьба уготовила первым проехать по мостику в это злосчастное утро, был не кто иной, как мэр Ишакис! Его-то ребятишки меньше всего ожидали увидеть, потому что обычно мэр проводил целые дни в деревенской таверне, а полевыми работами заправляла его супруга. Но накануне она заметила потраву – очевидно, какой-то зверь повадился на пшеничное поле. И вот мэр отправился на место происшествия сам. Естественно, тащиться пешком ему было ни к чему, поэтому он оседлал одного из своих ослов.
– Святой Поликарп! – прошептал Яни, широко раскрыв глаза.– Это же сам мэр!
– Вот здорово! – захихикала Аманда.
– Тише, услышит! – прошипел Дэвид.
– Представляю, как он взвоет! – потирал руки Яни.
– Так ему и надо,– ликовала Аманда.– Это будет, как говаривал мой папочка, Торжество Поэтической Справедливости.
Ребята наблюдали, как осел, прогибаясь под тяжестью мэра, осторожным шагом спускался с холма и трусил к мостику. Непривычный к таким физическим упражнениям, как утренняя прогулка на осле, мэр клевал носом. Когда животное ступило на мостик, ребята затаили дыхание. Копыта ишака стучали по мостику, а Дэвид с замирающим сердцем ждал, сработает ли его уловка. Ко всеобщему восторгу, едва осел дошел до середины мостика, вся конструкция издала сладкозвучнейший треск, и осел с мэром плюхнулись в воду. Страшный всплеск, сопровождавшийся фонтаном брызг, потонул в душераздирающем вопле мэра.
– Сработало! – прошептал Дэвид, и глаза его блестели от волнения.– Сработало!
– Блестяще! – воскликнула Аманда.
– Ты гений, Дэвид,– пробормотал Яни. Результатом эксперимента явились два открытия. Первое – что ослы превосходно умеют плавать (этот благополучно выбрался на берег), и второе – что мэр не умеет плавать совсем.
– Что нам делать? – заволновался Яни.– Не можем же мы допустить, чтобы он утонул. Скорее пойдем и спасем его!
Между тем мэр, ухватившись за одно из плавающих на поверхности воды бревен, молил о помощи во всю силу своих легких. Но в столь ранний час никто не отзывался, и бедняга решил, что рядом никого нет. Он непрерывно взывал ко всем святым и пытался перекреститься, но для этого ему пришлось бы оторвать руку от бревна, которое только и держало его на плаву.
– Тебе нельзя показываться ему на глаза, Яни,– сказала Аманда,– а то он обо всем догадается. Пойдем лучше мы.
Брат и сестра ринулись вдоль берега на выручку барахтающемуся мэру.
– Не беспокойтесь, господин мэр,– крикнула Аманда на бегу.– Мы идем к вам на помощь!
– Спаси-и-те! Спаси-и-те! – вопил бедолага.
– Да не кричите, мы уже близко,– нетерпеливо проговорил Дэвид.
Дети добежали до моста и прыгнули в воду.
– То-ну-у,– прогнусил мэр так жалобно, что Аманда едва сама не утонула от приступа смеха.
– Успокойтесь,– как мог ласково сказал Дэвид.– Все позади.
Подплыв с боков к барахтающемуся телу, ребята подхватили его под мышки и кое-как выволокли на берег. Неуклюжая туша спасенного чем-то напоминала моржа, выбравшегося на льдину. Бедняга был весь вымазан илом и опутан водорослями, с него ручьями текла вода. Зрелище было до того комичным, что Аманде пришлось убежать и спрятаться за старую оливу, чтобы посмеяться вволю. Дэвид тоже едва сдерживал смех, вежливо осведомляясь о самочувствии бедняги Ишакиса.
– Вы спасли меня,– непрерывно повторял мэр, многократно истово крестясь.– Отважные дети, вы спасли меня!
– Да что вы,– с невинным видом сказал Дэвид.– Мы просто шли к морю... хотелось... м-м... искупаться на зорьке.
– Вы посланы мне самим Богом,– сказал мэр, снимая с усов водоросли.– Да, да, самим Богом!
– А... вас-то что понесло в такую рань?! – спросил Дэвид, чтобы подавить чувство неловкости.
– Да мне жена сказала, что кто-то в поле потравил пшеницу, и я поехал посмотреть. Вот этой глупости мне не следовало делать. Интересно, когда же в последний раз чинили этот чертов мост?! Сколько я просил отремонтировать, а им хоть бы что! – восклицал он, хотя на самом деле он никого ни о чем не просил.– Ну, теперь-то я им покажу!
К счастью, ослику мэра хватило ума выплыть на тот берег, где находилась деревня. Аманда и Дэвид помогли измазанному грязью, промокшему до нитки мэру вскарабкаться на осла и проводили его в деревню.
– Итак, мы установили две вещи,– сказала Аманда по-английски, чтобы мэр ее не понял.– Первое, это то, что ишаки плавают, второе, что мэры слабоваты по сей части.
С этими словами девочка снова залилась звонким смехом.
– Замолчи,– одернул ее Дэвид.– Он же поймет, что ты над ним хохочешь.
К тому времени, когда шествие вступило в деревню, все жители уже встали. Когда мэр, первый человек в деревне, облепленный с ног до головы илом и мокрый как мышь, въезжал на центральную площадь, у всех встречных глаза на лоб лезли от удивления. Немедленно, как по мановению волшебной палочки, сбежалась вся деревня. Народ с несказанным удовольствием глазел на своего мэра, попавшего в такую передрягу, тем более что в деревне давно не случалось ничего чрезвычайного. Разве что три года назад почтенный папаша Никос, напившись, свалился в колодец и был извлечен оттуда ценой колоссальных усилий.
Что касается мэра, то он, как настоящий грек, пытался выйти из ситуации с самым достойным видом. Едва ли ему это удалось. Кое-как сойдя с ослика, он, тяжело вздыхая, заковылял к таверне, где тут же приготовили стул, однако по дороге несколько раз падал в обморок. Изрядная порция рома все же вдохнула в него жизнь, но речь его была совершенно бессвязна, и вся деревня трепетала, силясь понять, что же произошло. Вокруг собралось сотни две слушателей, и все затаили дыхание, боясь пропустить хоть слово. Наконец мэр, отчаянно жестикулируя и крестясь, сумел-таки поведать свою историю. Когда он дошел до сцены спасения, жители просияли радостью. Еще бы! Дети гостящих у них в деревне англичан спасли вождя аборигенов! Потом, правда, общественное мнение склонилось к мысли, что не стоило тратить силы на его спасение, но кому это могло прийти в голову в тот чудный миг! Аманда и Дэвид стали героями дня. Каждый рад был облобызать их, поднять в их честь бокал вина или попотчевать храбрецов сладким и липким вареньем, которым так славится деревня Каланеро. Ребята, чувствуя свою вину, выглядели крайне сконфуженно, однако сельчане относили это на счет природной английской скромности.
– Не могу сказать точно, я их не считал. Штук двадцать.
– Нам нужен точный ответ,– сказала Аманда.– Если мы похитим только половину, наша операция потеряет всякий смысл.
– Тогда непонятно, как ты собираешься это осуществить,– с сомнением вставил Дэвид.
– А ты не перебивай,– сказала Аманда.– Мы организуем гигантский налет и захватим всех ослов сразу.
– Не сходи с ума,– с осуждением сказал Дэвид.
– Дело вот в чем. Если мы будем похищать их по одному, то, пока мы уведем трех-четырех, хозяева спохватятся и дадут знак остальным, а те запрут своих ослов под замок. Надо брать только всех сразу.
– Я не представляю, как мы можем захватить сразу двадцать ослов,– сказал Дэвид.– И даже если это удастся, что с ними потом делать?
– Ну... Спрячем где-нибудь в холмах,– легкомысленно предположила Аманда.
– Не слишком удачная мысль,– вступил в разговор Яни,– потому что в холмах негде разместить столько ослов, да еще так, чтобы их никто не нашел. Надо спрятать в такое место, где никому не придет в голову их искать.
– Придумала! – воскликнула Аманда с сияющими глазами.– Спрячем их здесь!
– Как, на Острове Гесперид? – изумился Дэвид.– Я вижу, ты и впрямь свихнулась. Как мы их сюда доставим?
– Ну а мы сами как сюда попадаем? – переспросила Аманда.– Вплавь.
– А умеют ли плавать ослы? – усомнился Дэвид.
Брат и сестра уставились на Яни, ожидая ответа. Но тот пожал плечами.
– Вот уж никогда не интересовался. Мы же не плаваем на них. Но, в самом деле, если мы спрячем ишаков на Острове Гесперид, то никому и в голову не придет искать их здесь. По-моему, неплохая мысль, а?
– А по-моему – абсолютно идиотская с начала до конца,– сказал Дэвид.
– Сначала попробуй, а потом уж говори,– сказала Аманда.
Дэвид снова прокрутил весь план в голове. Чем больше он думал, тем более рискованной казалась ему затея. От мысли, как же разгневается отец, если их поймают на месте преступления, его слегка тошнило. Но, как он ни тужился, не мог придумать альтернативы плану Аманды.
– Будь по-твоему,– неохотно согласился он.– Только с одним условием: организационную сторону вы оставляете мне и не будете делать глупостей. План должен быть осуществлен как военная операция.
ПУНКТ ПЕРВЫЙ:узнать, сколько в деревне ослов.
ПУНКТ ВТОРОЙ:выяснить, умеют ли ослы плавать, в противном случае вся схема бесполезна.
– Но ведь лошади умеют,– заметила Аманда.
– Знаю. Только из этого не следует, что умеют ослы,– подчеркнуто сухо сказал Дэвид.– Теперь давайте распределим роли. Во-первых: Аманда, Яни и Простаки, если он захочет участвовать в нашем деле, обойдут деревню и сосчитают ослов. В это время я вырабатываю план, целью которого ставлю выяснение вопроса, умеют ли ослы плавать.
– Так ведь можно просто подвести одного к морю и столкнуть в воду,– предложила Аманда.
– Отпадает,– ответил Дэвид,– потому что если кто-нибудь это заметит, то обнаружится весь наш план. Я подумаю обо всем как следует, а пока что давайте возвращаться и начинайте считать.
Довольно сильно волнуясь, приятели переплыли назад на Мелиссу и стали подниматься на холм в направлении деревни.
Теперь, в основном приняв идею Аманды, Дэвид проникался ею все больше, и она все более интриговала его. Да, признался он сам себе, это куда интереснее, чем исчислять тягловую силу ящериц! Весь остаток дня Дэвид ходил в напряженном раздумье, пока Аманда, Яни и Простаки обошли деревню с карандашом и блокнотом в руках, внося в реестр ослов и их владельцев. Причем интерес, с которым дети выспрашивали о тягловом и вьючном инвентаре, чрезвычайно тронул сельчан.
– Замечательно то,– сказал Яни, когда задача была почти выполнена,– что в деревне совсем нет ослят. Потому что их переправить на остров было бы невозможно.
– Подумаешь,– бросила Аманда, махнув рукой,– их можно легко перевезти на лодке.
Подсчеты показали, что в деревне проживают восемнадцать ишаков и один пони. К радости ребят, этим пони и еще пятью ослами владел не кто иной, как сам мэр Ишакис.
– Вот здорово! Вот как мы его подденем! Вот как мы его проучим! – ликовала Аманда.– Ей-богу, он взмокнет еще больше, чем всегда.
Вечером, когда зажглись первые светлячки, четверо заговорщиков собрались в старой оливковой роще на очередной военный совет. Аманда доложила Дэвиду разведданные о численности ишаков и, что было особенно важно, сведения о местах их дислокации в ночное время.
– Да, задачка не из легких,– удрученно произнес Дэвид, изучив список.– Ну предположим, нам удастся увести за ночь девять или десять из них, но чтобы восемнадцать...
– Вторым по численности стадом ослов, после мэра Ишакиса владеет папаша Никос,– доложила Аманда. – И он всегда рано-рано утром выгоняет их в поле,– добавил Яни.– Там-то и надо попытаться их добыть.
– Кстати,– спросила Аманда брата,– ты придумал способ узнать, плавают они или нет?
– Да,– ответил Дэвид с некоторым оттенком таинственности.– Я придумал блестящий план. Помните небольшой мостик через речку у самых полей?
– Конечно,– кивнули ребята.
– Так вот. Если мы как-нибудь выведем мост из строя, то, когда по нему поведут ишака, он рухнет. Вот мы и увидим, плавают они или нет. Там не так уж глубоко, и, если окажется, что ослы не плавают, мы его вытащим.
– Здорово придумано, Дэвид! – в восхищении проговорила Аманда.
– А как ты собираешься вывести мост из строя? – спросил Яни.
– Это не трудно. Я сегодня спускался туда и все разведал. Он так подгнил, что стоит немного подпилить две центральные опоры и вся конструкция рухнет в воду не то что под ишаком, а даже под ящерицей.
Аманда залилась счастливым смехом.
– Какой же ты умничка, Дэвид! – восторженно воскликнула она.– Мне не терпится, когда же мы начнем?!
– Чем скорее, тем лучше,– с достоинством излагал Дэвид.– Сейчас ночи безлунные, так что спустимся туда сегодня ночью и подпилим. Придем потом рано поутру и засядем в кустах. Правда, у нас, кажется, в доме нет пилы.
– У меня есть! – взволнованно сказал Яни.– Сейчас принесу.
– Послушай, Простаки! – строго сказал Дэвид, уставив свой указательный палец прямо на мальчика в черном котелке.– Никому ни гуту, слышишь?
Простаки утвердительно покивал головой и перекрестился.
– Что ты, он никому не скажет,– вступился за него Яни.– Он же мой друг.
Глубокой ночью дети выскользнули из своих спален и спустились по лестнице, вздрагивая от каждого скрипа из опасения, что генерал проснется и их планы рухнут. Им удалось выйти из дома, не потревожив родителей, и, встретившись с Яни и Простаки, они крадучись (что было совершенно излишне, потому что вся деревня спала) добрались до мостика через грязную речку у кромки полей. Дэвид разделся и нырнул в мутную воду, предварительно расставив дозорных наблюдать за окрестностями на случай, если появится кто-нибудь, кто может услышать звук пилы.
Подпилить две опоры оказалось делом нескольких минут. Они действительно настолько прогнили, что пила входила в дерево, как в масло. Кончив действовать пилой, Дэвид выкрутил их и вставил в грязь так, что со стороны казалось, будто они по-прежнему поддерживают мост, хотя на самом деле пользы в них не было уже никакой. Выбравшись на берег, он смыл с себя грязь, оделся, и приятели отправились по домам.
Последние блестки звезд еще догорали на жемчужно-розовом небе, когда Дэвид разбудил Аманду. Захватив по дороге Яни и Простаки, дети вышли к мостику по свежему утреннему воздуху. Бамбуковые заросли, произраставшие неподалеку, оказались отличным наблюдательным пунктом. Дети залегли в засаде и стали ждать появления первых путников.
И надо же было случиться, что тот, кому судьба уготовила первым проехать по мостику в это злосчастное утро, был не кто иной, как мэр Ишакис! Его-то ребятишки меньше всего ожидали увидеть, потому что обычно мэр проводил целые дни в деревенской таверне, а полевыми работами заправляла его супруга. Но накануне она заметила потраву – очевидно, какой-то зверь повадился на пшеничное поле. И вот мэр отправился на место происшествия сам. Естественно, тащиться пешком ему было ни к чему, поэтому он оседлал одного из своих ослов.
– Святой Поликарп! – прошептал Яни, широко раскрыв глаза.– Это же сам мэр!
– Вот здорово! – захихикала Аманда.
– Тише, услышит! – прошипел Дэвид.
– Представляю, как он взвоет! – потирал руки Яни.
– Так ему и надо,– ликовала Аманда.– Это будет, как говаривал мой папочка, Торжество Поэтической Справедливости.
Ребята наблюдали, как осел, прогибаясь под тяжестью мэра, осторожным шагом спускался с холма и трусил к мостику. Непривычный к таким физическим упражнениям, как утренняя прогулка на осле, мэр клевал носом. Когда животное ступило на мостик, ребята затаили дыхание. Копыта ишака стучали по мостику, а Дэвид с замирающим сердцем ждал, сработает ли его уловка. Ко всеобщему восторгу, едва осел дошел до середины мостика, вся конструкция издала сладкозвучнейший треск, и осел с мэром плюхнулись в воду. Страшный всплеск, сопровождавшийся фонтаном брызг, потонул в душераздирающем вопле мэра.
– Сработало! – прошептал Дэвид, и глаза его блестели от волнения.– Сработало!
– Блестяще! – воскликнула Аманда.
– Ты гений, Дэвид,– пробормотал Яни. Результатом эксперимента явились два открытия. Первое – что ослы превосходно умеют плавать (этот благополучно выбрался на берег), и второе – что мэр не умеет плавать совсем.
– Что нам делать? – заволновался Яни.– Не можем же мы допустить, чтобы он утонул. Скорее пойдем и спасем его!
Между тем мэр, ухватившись за одно из плавающих на поверхности воды бревен, молил о помощи во всю силу своих легких. Но в столь ранний час никто не отзывался, и бедняга решил, что рядом никого нет. Он непрерывно взывал ко всем святым и пытался перекреститься, но для этого ему пришлось бы оторвать руку от бревна, которое только и держало его на плаву.
– Тебе нельзя показываться ему на глаза, Яни,– сказала Аманда,– а то он обо всем догадается. Пойдем лучше мы.
Брат и сестра ринулись вдоль берега на выручку барахтающемуся мэру.
– Не беспокойтесь, господин мэр,– крикнула Аманда на бегу.– Мы идем к вам на помощь!
– Спаси-и-те! Спаси-и-те! – вопил бедолага.
– Да не кричите, мы уже близко,– нетерпеливо проговорил Дэвид.
Дети добежали до моста и прыгнули в воду.
– То-ну-у,– прогнусил мэр так жалобно, что Аманда едва сама не утонула от приступа смеха.
– Успокойтесь,– как мог ласково сказал Дэвид.– Все позади.
Подплыв с боков к барахтающемуся телу, ребята подхватили его под мышки и кое-как выволокли на берег. Неуклюжая туша спасенного чем-то напоминала моржа, выбравшегося на льдину. Бедняга был весь вымазан илом и опутан водорослями, с него ручьями текла вода. Зрелище было до того комичным, что Аманде пришлось убежать и спрятаться за старую оливу, чтобы посмеяться вволю. Дэвид тоже едва сдерживал смех, вежливо осведомляясь о самочувствии бедняги Ишакиса.
– Вы спасли меня,– непрерывно повторял мэр, многократно истово крестясь.– Отважные дети, вы спасли меня!
– Да что вы,– с невинным видом сказал Дэвид.– Мы просто шли к морю... хотелось... м-м... искупаться на зорьке.
– Вы посланы мне самим Богом,– сказал мэр, снимая с усов водоросли.– Да, да, самим Богом!
– А... вас-то что понесло в такую рань?! – спросил Дэвид, чтобы подавить чувство неловкости.
– Да мне жена сказала, что кто-то в поле потравил пшеницу, и я поехал посмотреть. Вот этой глупости мне не следовало делать. Интересно, когда же в последний раз чинили этот чертов мост?! Сколько я просил отремонтировать, а им хоть бы что! – восклицал он, хотя на самом деле он никого ни о чем не просил.– Ну, теперь-то я им покажу!
К счастью, ослику мэра хватило ума выплыть на тот берег, где находилась деревня. Аманда и Дэвид помогли измазанному грязью, промокшему до нитки мэру вскарабкаться на осла и проводили его в деревню.
– Итак, мы установили две вещи,– сказала Аманда по-английски, чтобы мэр ее не понял.– Первое, это то, что ишаки плавают, второе, что мэры слабоваты по сей части.
С этими словами девочка снова залилась звонким смехом.
– Замолчи,– одернул ее Дэвид.– Он же поймет, что ты над ним хохочешь.
К тому времени, когда шествие вступило в деревню, все жители уже встали. Когда мэр, первый человек в деревне, облепленный с ног до головы илом и мокрый как мышь, въезжал на центральную площадь, у всех встречных глаза на лоб лезли от удивления. Немедленно, как по мановению волшебной палочки, сбежалась вся деревня. Народ с несказанным удовольствием глазел на своего мэра, попавшего в такую передрягу, тем более что в деревне давно не случалось ничего чрезвычайного. Разве что три года назад почтенный папаша Никос, напившись, свалился в колодец и был извлечен оттуда ценой колоссальных усилий.
Что касается мэра, то он, как настоящий грек, пытался выйти из ситуации с самым достойным видом. Едва ли ему это удалось. Кое-как сойдя с ослика, он, тяжело вздыхая, заковылял к таверне, где тут же приготовили стул, однако по дороге несколько раз падал в обморок. Изрядная порция рома все же вдохнула в него жизнь, но речь его была совершенно бессвязна, и вся деревня трепетала, силясь понять, что же произошло. Вокруг собралось сотни две слушателей, и все затаили дыхание, боясь пропустить хоть слово. Наконец мэр, отчаянно жестикулируя и крестясь, сумел-таки поведать свою историю. Когда он дошел до сцены спасения, жители просияли радостью. Еще бы! Дети гостящих у них в деревне англичан спасли вождя аборигенов! Потом, правда, общественное мнение склонилось к мысли, что не стоило тратить силы на его спасение, но кому это могло прийти в голову в тот чудный миг! Аманда и Дэвид стали героями дня. Каждый рад был облобызать их, поднять в их честь бокал вина или попотчевать храбрецов сладким и липким вареньем, которым так славится деревня Каланеро. Ребята, чувствуя свою вину, выглядели крайне сконфуженно, однако сельчане относили это на счет природной английской скромности.