Лицо Мартина малость просветлело, так как он знал, что мой повар помогал Иисусу готовить это блюдо, а потому можно было надеяться на отличный результат.
Мэри, соблюдая этикет, посмотрела на губернатора, тот важно кивнул, и она взялась за ложку и вилку. Босс следовал ее примеру, тут и мы вооружились и атаковали тарелки. Опахало над нами покачивалось, тихо поскрипывая и обдавая нас жарким дуновением.
— В жизни не ел такого вкусного мяса под ореховым соусом, — заметил губернатор, проглотив изрядный кусок. Сидящий напротив меня Мартин сиял.
— Мартин — прекрасный организатор, — сказал Макгрэйд.
— Это точно, — подхватил Робин. — Я согласен с тобой. Боюсь, на этот раз я всех подвел.
— Подвел? — спросил губернатор. — В каком смысле подвел?
— Дело в том, что мы могли бы приготовить для вас куда более роскошную трапезу. К сожалению, река сильно обмелела, и пароход с продуктами не дошел до нас. Так что бедняга Мартин сделал все, что только мог при таких обстоятельствах.
— Да-да, — сказала Мэри. — Мы так надеялись, что сможем предложить вам действительно хорошую трапезу.
— Ерунда, — протестующе взмахнул, руками губернатор. — Ерунда — обед превосходный.
Мартин окончательно расслабился.
— Скажите-ка, Даррелл, — обратился ко мне губернатор, — вы зверолов, насколько мне известно.
— Да, сэр, — ответил я.
— Но вряд ли здесь водится много разной живности?
Пока мы выпивали на веранде, я заметят, как Пайес тихо и незаметно снял с кресла губернатора одного богомола и одного геккона.
— Когда я был помощником администратора и бродил по лесу, — продолжал губернатор, — ни черта не видел.
— О, здесь поразительно много животных, если знать, где искать, сэр, — сказал я. — Вот на днях я прямо в саду Мартина поймал диковинный экземпляр. Здесь богатейший животный мир, только не ленись искать.
— Удивительно, — пробурчал губернатор, заталкивая в рот очередной кусок мяса с ореховым соусом, — Никогда бы не подумал, учитывая такую близость этих мест к цивилизации, так сказать.
В эту минуту послышался такой звук, будто кто-то сломают хребтину кита, сопровождаемый шумом, подобным шелесту миллионов сухих листьев под ураганным ветром, и опахало шлепнулось прямо на стол, совершенно накрыв одним концом высокого гостя.
К счастью, опахало погасило свечи, так что обошлось без пожара, однако в гуще напоминающих балетные пачки пальмовых листьев обосновались чрезвычайно интересные образчики местной фауны, обитающей вблизи от цивилизации.
Эффект происшедшего был весьма впечатляющим.
— О Боже мой, Боже мой! — вскричала Мэри и вскочила на ноги, изменяя своему обычно спокойному нраву и опрокидывая свой джин с тоником.
— Почему ты не дал мне проверить его, ублюдок несчастный! — взревел Макгрэйд.
— Бывают времена, когда я начинаю сомневаться в твоих способностях, Мартин, — сурово заметил Робин.
— Извините, ради Бога, извините, сэр, — взмолился Мартин, обращаясь к скрытому под листьями боссу. — Просто не знаю, как мне оправдаться перед вами.
Беднягу Мартина била дрожь.
Сухие пальмовые листья снова зашуршали, и показалась голова губернатора. Это можно было сравнить с тем, как африканский альбинос вылезает из своей хижины. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут глаза его остановились на громадном, шоколадного цвета волосатом пауке, который ковылял к нему по опахалу. Многоликая маленькая община, не один год счастливо, без помех населявшая опахало, уже пришла в движение. Губернатор оттолкнул свой стул назад и вскочил на ноги.
Я понимал, что, с точки зрения Мартина, худшей катастрофы нельзя было придумать, однако жизнь научила меня не упускать ни одной благоприятной возможности. Похоже было, что сейчас мне предоставляется случай пополнить свою коллекцию кое-какими интересными образцами.
— Предлагаю всем перейти в соседнее помещение, — возвестил я, наблюдая, как из гущи пальмовых листьев появляется незнакомый мне представитель племени гекконов. — Я наведу здесь порядок.
Видимые части стола стремительно занимали негодующие жуки и прочая мелюзга, причем даже самые безобидные выглядели крайне агрессивно.
Мэри взяла себя в руки и грациозно удалилась на веранду; остальные последовали за ней.
Слуги стояли неподвижно; пока мы еще сидели на своих местах, все равно им было бы чрезвычайно трудно убрать опахало, делая вид, что обед продолжается, как положено. Никто из них не попадал прежде в такую ситуацию, и даже Пайесу было не под силу справиться с ней.
— Пайес! — крикнул я, чтобы вывести моего испуганного буфетчика из оцепенения. — Ступай за бутылками, банками, будем ловить добычу.
Добычей в Западной Африке называют все, что ходит, летает или ползает. Пайес схватил за шиворот Амоса и двух младших боев и исчез вместе с ними.
К этому времени из опахала стали появляться другие интересные обитатели, желая выяснить, что могло нарушить их безмятежное существование. Первой на стол выскользнула молодая, крайне возмущенная зеленая мамба, одна из самых ядовитых африканских змей. Длиной около полуметра, она напоминала кусок желто-зеленого каната, и по всему ее поведению было видно, как пагубно происходящее подействовало на ее настроение. Я попытался вилкой прижать мамбу к столешнице, но она высвободилась и упала на пол. Только тут я обнаружил, что не все бежали на веранду, предоставив мне устранять последствия катастрофы, — губернатор остался со мной. Зеленая мамба, верная отвратительным навыкам всех змей, при том, что в ее распоряжении была вся площадь столовой, направилась прямо к нему, а он стоял как истукан, и лицо его приобрело довольно интересный голубой оттенок. Повторная атака позволила мне крепко прижать мамбу вилкой к полу и схватить рукой позади головы. Тем временем вернулся с кухни Пайес, неся банки, бутылки, коробки и прочую тару. Я сунул змею в бутылку и прочно закупорил.
Губернатор по-прежнему таращился на меня выпученными глазами. Следовало сказать что-нибудь, чтобы придать случившемуся вид пустячного происшествия и защитить Мартина.
— Что я говорил, сэр? — сказал я, мило улыбаясь и извлекая из орехового соуса крупного жука, который лежал на спине, беспомощно перебирая ножками и издавая пронзительные скрипучие звуки. — Тут кругом животные. Все дело в том, чтобы выяснить, где они обосновались.
Он еще раз посмотрел на меня, потом заговорил: — Ну да, конечно, теперь вижу. И добавил:
— Мне бы чего-нибудь выпить…
— Вы очень умно поступили, сэр, что не стали двигаться, — сообщил я.
— Это почему же? — подозрительно осведомился губернатор.
— Понимаете, большинство людей в такой ситуации перепугалось бы насмерть, вы же сохранили присутствие духа. Если бы не ваша замечательная выдержка, вряд ли мне удалось бы поймать эту змею.
Губернатор опять подозрительно посмотрел на меня, но я сохранял самое невинное выражение лица.
— Хха! — выдохнул он. — Ладно, пошли, выпьем по стаканчику.
— Понимаете, мне бы хотелось поймать тут еще два-три экземпляра, и хорошо, если бы Мартин вернулся и навел здесь порядок. А я присоединюсь к вам через минуту, если не возражаете, сэр.
— Конечно, конечно. Я пришлю Мартина.
Мартин вошел, шатаясь, в столовую, словно последний уцелевший пассажир «Титаника».
— Господи Иисусе, — сказал он, — вот уж не думал…
— Ну вот что, — твердо произнес я. — Кончай думать. Делай, что я скажу.
— Это похуже того случая с уборной!
— Хуже того случая быть не может. А теперь успокойся.
Разговаривая, я продолжают вместе с Пайесом собирать обитателей опахала. Тут были множество гекконов, восемь квакш, истеричная соня с ее гнездом и потомством, три летучих мыши, парочка вспыльчивых скорпионов и несметные полчища жуков.
— Что делать, что делать? — отчаянно вопрошал Мартин.
Повернувшись к Пайесу, я по лицу его понял, что он не меньше Мартина потрясен ужасной катастрофой. Что до меня, то я, увы, с величайшим трудом сдерживают неодолимое желание расхохотаться; мне помогало в этом только опасение задеть чьи-нибудь чувства.
— Слушай, — сказал я Пайесу, — ступай в дом к масса Макгрэйду и найди там еду. Потом зайди в дом масса Гэртона и там найди еду. Потом пойди в дом помощника администратора и там найди еду. Потом спустись в наш шатер и там найди еду. Через час чтобы еда была здесь, слышишь?
— Слышу, сэр, — ответил Пайес и исчез.
— Господи, меня переведут обратно в Умчичи, — сказал Мартин.
— Не исключено, — отозвался я, хотя, судя по реакции губернатора, маловероятно.
— Но ему вряд ли понравилось случившееся.
— А кому это могло понравиться? Разве что мне заполучил несколько отличных экземпляров
— Но что мы теперь станем делать? — спросил Мартин, созерцая беспорядок на обеденном столе. Я посадил его на стул.
— Я послал губернатора за тобой, заверив его, что ты сумеешь навести порядок, — объяснил я. — Пайес отправился за продуктами. Что он там сможет собрать, одному Богу известно, но во всяком случае, что-то мы сможем поставить на стоя. А ты пока постарайся хорошенько накачать губернатора джином.
— У меня хороший запас джина, — серьезно сообщил Мартин.
— Ну вот, видишь, — успокоительно произнес я. — Проблема почитай решена.
— Но я не вижу как… — возразил он.
— Слушай, выкинь ты все из головы. Предоставь мне действовать. Главное, держись так, будто ты контролируешь ситуацию.
— О, да-да, я понимаю. Я вызвал с кухни Амоса и Иоанна.
— Уберите все со стола, отполируйте его и расставьте тарелки, — распорядился я.
— Да, сэр, — дружно ответили они. — Пайес пошел за едой.
— Скажите Иисусу и моему повару, пусть приготовят новую еду.
— Да, сэр.
— А вы постарайтесь сделать так, чтобы стол выглядел не хуже прежнего, слышите?
— Пожалуйста, сэр, — сказал Амос.
— Что тебе?
— Масса собрать весь змея оттуда? — Он показал на обломки опахала.
— Собрал, не бойтесь. Я собрал всю добычу.
— Мне бы твое умение все так здорово организовать, — вздохнул Мартин.
— Послушай, — ответил я. — Губернатор должен думать, что это ты все организовал. И когда мы теперь присоединимся к ним, держи хвост пистолетом. Потрудись создать впечатление, будто я был по горло занят живностью, ты же полностью владел ситуацией. И не извиняйся каждые пять минут! Мы накачаем его джином, а Пайес проследит, чтобы была приготовлена новая трапеза, об этом можешь не беспокоиться. От тебя требуется только вести себя так, словно речь идет о пустяковом происшествии и ты не сомневаешься, что губернатор, поразмыслив, найдет в нем даже что-то забавное.
— Что-то забавное? — еле слышно молвил Мартин.
— Да, — твердо произнес я. — Ты давно служишь в Министерстве по делам колоний?
— Начал, когда мне исполнился двадцать один год.
— И ты не понимаешь, что типы вроде этого надутого осла упиваются подобными историями? Думаю, тебе от случившегося будет больше пользы, чем вреда.
— Ты уверен? — усомнился Мартин.
— Сам сообрази, — ответил я. — А теперь пошли на веранду.
Выйдя на веранду, мы обнаружили, что остальные члены нашей компании доблестно исполняли свою повинность. Мэри прочитала губернатору длинную лекцию про орхидеи и искусство аранжировки цветов. Макгрэйд прочел такой мудреный трактат о строительстве мостов и ремонте дорог, что вряд ли губернатор что-либо понял. А Робин вовремя затеял дискуссию о литературе и искусстве — предметах, в которых высокий гость вовсе ничего не смыслил.
Я толкнул Мартина в бок, и он приосанятся. —Весьма сожалею, сэр,
—сказал он, —надо же было такому случиться. Боюсь, мой бой не проверил крючки в потолке. Однако я… э… все организовал, и примерно через час будет готова новая трапеза. Весьма сожалею, что вам придется подождать.
Он плюхнулся в кресло и вытер лицо носовым платком. Губернатор задумчиво посмотрел на него и опрокинул десятый стаканчик джина.
— Я как-то не привык, — едко произнес он, — чтобы во время моих служебных поездок мне на голову обрушивались опахала.
Наступила короткая, но зловещая тишина. Чувствуя, что Мартин не способен что-либо ответить, я поспешил ему на выручку.
— Должен признаться, сэр, я жутко рад, что вы там оказались. — Я повернулся к остальным. — Вы этого, конечно, не видели, но в опахале находилась мамба. И если бы не наш гость, вряд ли мне удалось бы поймать ее.
— Мамба! — пропищала Мэри.
— Вот именно, и весьма агрессивно настроенная, поверьте мне. К счастью, наш гость сохранил присутствие духа, так что мы сумели ее поймать.
— Ну-ну, — заговорят губернатор, — не берусь утверждать, чтобы от меня при этом был какой-то прок.
— Не надо скромничать, сэр, — возразил я. — Большинство людей перепугались бы насмерть. Как-никак мамба считается одной из самых ядовитых африканских змей.
— Мамба! — повторила Мэри. — Надо же. Подумать только — висела там у нас над головой, готовая атаковать! По мне, так вы оба проявили огромное мужество.
— Клянусь небом. — произнес Робин льстивым голосом, — лично я пустился бы наутек, словно заяц.
— Я тоже, — подхватил крепыш Макгрэйд, который не боялся ничего на свете.
— Что ж, — сурово молвил губернатор, внезапно ощутив себя героем, — а ведь вы должны бы свыкнуться с ситуациями такого рода. столько бродите по здешним .лесам.
И он принялся не очень связно рассказывать, как однажды чуть не застрелил леопарда, и мы все облегченно вздохнули, когда из тьмы появился Пайес и доложил, что второй обед готов.
Холодные бобы и консервированный лосось — не самое лакомое блюдо, но они исполнили свое предназначение, и под конец трапезы налакавшийся джина губернатор излагал нам самые невероятные истории про змей.
К счастью, фруктовый салат остался вне пределов досягаемости для опахала, его удалось спасти, и после десерта мы все согласились, что Мэри, вложившая всю душу в его приготовление, заслужила нашу благодарность и что салат был просто превосходен.
Когда мы встали из-за стола, я еще раз поблагодарил губернатора за то, как отважно он помог мне поймать мамбу.
— Не за что, приятель, — отозвался он, небрежно взмахнув рукой. — Право, не за что. Рад, что оказался вам полезен.
На другой день Мартин, сколько мы ни успокаивали его, был безутешен. Сказал, что губернатор весьма сухо простился с ним, что он уверен — не миновать ему перевода в эту чертову дыру Умчичи.
Нам оставалось только направить губернатору учтивые письма, благодаря его за участие в злополучном обеде. Я не преминул подчеркнуть при этом, как я благодарен начальнику окружной администрации за огромное содействие в выполнении моих задач. Дескать, Мартин — один из лучших и самых дельных администраторов, с какими мне доводилось иметь дело в Западной Африке.
Вскоре после того пришло время перевозить моих животных к побережью, чтобы захватить пароход, идущий в Англию, и случай в Мамфе изгладился из моей памяти.
А спустя полгода я получил от Мартина коротенькое письмецо. Он сообщал: «Ты был совершенно прав, старина, говоря о склонности некоторых людей упиваться историями. Губернатор теперь только и делает, что рассказывает всем, как он поймал для тебя в столовой зеленую мамбу, тогда как ты стоял как пень, потеряв голову от страха. Меня повысили, в следующем месяце перебираюсь в Энугу. Нет слов, чтобы сказать, как я благодарен тебе за успешное завершение того приема».
Мэри, соблюдая этикет, посмотрела на губернатора, тот важно кивнул, и она взялась за ложку и вилку. Босс следовал ее примеру, тут и мы вооружились и атаковали тарелки. Опахало над нами покачивалось, тихо поскрипывая и обдавая нас жарким дуновением.
— В жизни не ел такого вкусного мяса под ореховым соусом, — заметил губернатор, проглотив изрядный кусок. Сидящий напротив меня Мартин сиял.
— Мартин — прекрасный организатор, — сказал Макгрэйд.
— Это точно, — подхватил Робин. — Я согласен с тобой. Боюсь, на этот раз я всех подвел.
— Подвел? — спросил губернатор. — В каком смысле подвел?
— Дело в том, что мы могли бы приготовить для вас куда более роскошную трапезу. К сожалению, река сильно обмелела, и пароход с продуктами не дошел до нас. Так что бедняга Мартин сделал все, что только мог при таких обстоятельствах.
— Да-да, — сказала Мэри. — Мы так надеялись, что сможем предложить вам действительно хорошую трапезу.
— Ерунда, — протестующе взмахнул, руками губернатор. — Ерунда — обед превосходный.
Мартин окончательно расслабился.
— Скажите-ка, Даррелл, — обратился ко мне губернатор, — вы зверолов, насколько мне известно.
— Да, сэр, — ответил я.
— Но вряд ли здесь водится много разной живности?
Пока мы выпивали на веранде, я заметят, как Пайес тихо и незаметно снял с кресла губернатора одного богомола и одного геккона.
— Когда я был помощником администратора и бродил по лесу, — продолжал губернатор, — ни черта не видел.
— О, здесь поразительно много животных, если знать, где искать, сэр, — сказал я. — Вот на днях я прямо в саду Мартина поймал диковинный экземпляр. Здесь богатейший животный мир, только не ленись искать.
— Удивительно, — пробурчал губернатор, заталкивая в рот очередной кусок мяса с ореховым соусом, — Никогда бы не подумал, учитывая такую близость этих мест к цивилизации, так сказать.
В эту минуту послышался такой звук, будто кто-то сломают хребтину кита, сопровождаемый шумом, подобным шелесту миллионов сухих листьев под ураганным ветром, и опахало шлепнулось прямо на стол, совершенно накрыв одним концом высокого гостя.
К счастью, опахало погасило свечи, так что обошлось без пожара, однако в гуще напоминающих балетные пачки пальмовых листьев обосновались чрезвычайно интересные образчики местной фауны, обитающей вблизи от цивилизации.
Эффект происшедшего был весьма впечатляющим.
— О Боже мой, Боже мой! — вскричала Мэри и вскочила на ноги, изменяя своему обычно спокойному нраву и опрокидывая свой джин с тоником.
— Почему ты не дал мне проверить его, ублюдок несчастный! — взревел Макгрэйд.
— Бывают времена, когда я начинаю сомневаться в твоих способностях, Мартин, — сурово заметил Робин.
— Извините, ради Бога, извините, сэр, — взмолился Мартин, обращаясь к скрытому под листьями боссу. — Просто не знаю, как мне оправдаться перед вами.
Беднягу Мартина била дрожь.
Сухие пальмовые листья снова зашуршали, и показалась голова губернатора. Это можно было сравнить с тем, как африканский альбинос вылезает из своей хижины. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут глаза его остановились на громадном, шоколадного цвета волосатом пауке, который ковылял к нему по опахалу. Многоликая маленькая община, не один год счастливо, без помех населявшая опахало, уже пришла в движение. Губернатор оттолкнул свой стул назад и вскочил на ноги.
Я понимал, что, с точки зрения Мартина, худшей катастрофы нельзя было придумать, однако жизнь научила меня не упускать ни одной благоприятной возможности. Похоже было, что сейчас мне предоставляется случай пополнить свою коллекцию кое-какими интересными образцами.
— Предлагаю всем перейти в соседнее помещение, — возвестил я, наблюдая, как из гущи пальмовых листьев появляется незнакомый мне представитель племени гекконов. — Я наведу здесь порядок.
Видимые части стола стремительно занимали негодующие жуки и прочая мелюзга, причем даже самые безобидные выглядели крайне агрессивно.
Мэри взяла себя в руки и грациозно удалилась на веранду; остальные последовали за ней.
Слуги стояли неподвижно; пока мы еще сидели на своих местах, все равно им было бы чрезвычайно трудно убрать опахало, делая вид, что обед продолжается, как положено. Никто из них не попадал прежде в такую ситуацию, и даже Пайесу было не под силу справиться с ней.
— Пайес! — крикнул я, чтобы вывести моего испуганного буфетчика из оцепенения. — Ступай за бутылками, банками, будем ловить добычу.
Добычей в Западной Африке называют все, что ходит, летает или ползает. Пайес схватил за шиворот Амоса и двух младших боев и исчез вместе с ними.
К этому времени из опахала стали появляться другие интересные обитатели, желая выяснить, что могло нарушить их безмятежное существование. Первой на стол выскользнула молодая, крайне возмущенная зеленая мамба, одна из самых ядовитых африканских змей. Длиной около полуметра, она напоминала кусок желто-зеленого каната, и по всему ее поведению было видно, как пагубно происходящее подействовало на ее настроение. Я попытался вилкой прижать мамбу к столешнице, но она высвободилась и упала на пол. Только тут я обнаружил, что не все бежали на веранду, предоставив мне устранять последствия катастрофы, — губернатор остался со мной. Зеленая мамба, верная отвратительным навыкам всех змей, при том, что в ее распоряжении была вся площадь столовой, направилась прямо к нему, а он стоял как истукан, и лицо его приобрело довольно интересный голубой оттенок. Повторная атака позволила мне крепко прижать мамбу вилкой к полу и схватить рукой позади головы. Тем временем вернулся с кухни Пайес, неся банки, бутылки, коробки и прочую тару. Я сунул змею в бутылку и прочно закупорил.
Губернатор по-прежнему таращился на меня выпученными глазами. Следовало сказать что-нибудь, чтобы придать случившемуся вид пустячного происшествия и защитить Мартина.
— Что я говорил, сэр? — сказал я, мило улыбаясь и извлекая из орехового соуса крупного жука, который лежал на спине, беспомощно перебирая ножками и издавая пронзительные скрипучие звуки. — Тут кругом животные. Все дело в том, чтобы выяснить, где они обосновались.
Он еще раз посмотрел на меня, потом заговорил: — Ну да, конечно, теперь вижу. И добавил:
— Мне бы чего-нибудь выпить…
— Вы очень умно поступили, сэр, что не стали двигаться, — сообщил я.
— Это почему же? — подозрительно осведомился губернатор.
— Понимаете, большинство людей в такой ситуации перепугалось бы насмерть, вы же сохранили присутствие духа. Если бы не ваша замечательная выдержка, вряд ли мне удалось бы поймать эту змею.
Губернатор опять подозрительно посмотрел на меня, но я сохранял самое невинное выражение лица.
— Хха! — выдохнул он. — Ладно, пошли, выпьем по стаканчику.
— Понимаете, мне бы хотелось поймать тут еще два-три экземпляра, и хорошо, если бы Мартин вернулся и навел здесь порядок. А я присоединюсь к вам через минуту, если не возражаете, сэр.
— Конечно, конечно. Я пришлю Мартина.
Мартин вошел, шатаясь, в столовую, словно последний уцелевший пассажир «Титаника».
— Господи Иисусе, — сказал он, — вот уж не думал…
— Ну вот что, — твердо произнес я. — Кончай думать. Делай, что я скажу.
— Это похуже того случая с уборной!
— Хуже того случая быть не может. А теперь успокойся.
Разговаривая, я продолжают вместе с Пайесом собирать обитателей опахала. Тут были множество гекконов, восемь квакш, истеричная соня с ее гнездом и потомством, три летучих мыши, парочка вспыльчивых скорпионов и несметные полчища жуков.
— Что делать, что делать? — отчаянно вопрошал Мартин.
Повернувшись к Пайесу, я по лицу его понял, что он не меньше Мартина потрясен ужасной катастрофой. Что до меня, то я, увы, с величайшим трудом сдерживают неодолимое желание расхохотаться; мне помогало в этом только опасение задеть чьи-нибудь чувства.
— Слушай, — сказал я Пайесу, — ступай в дом к масса Макгрэйду и найди там еду. Потом зайди в дом масса Гэртона и там найди еду. Потом пойди в дом помощника администратора и там найди еду. Потом спустись в наш шатер и там найди еду. Через час чтобы еда была здесь, слышишь?
— Слышу, сэр, — ответил Пайес и исчез.
— Господи, меня переведут обратно в Умчичи, — сказал Мартин.
— Не исключено, — отозвался я, хотя, судя по реакции губернатора, маловероятно.
— Но ему вряд ли понравилось случившееся.
— А кому это могло понравиться? Разве что мне заполучил несколько отличных экземпляров
— Но что мы теперь станем делать? — спросил Мартин, созерцая беспорядок на обеденном столе. Я посадил его на стул.
— Я послал губернатора за тобой, заверив его, что ты сумеешь навести порядок, — объяснил я. — Пайес отправился за продуктами. Что он там сможет собрать, одному Богу известно, но во всяком случае, что-то мы сможем поставить на стоя. А ты пока постарайся хорошенько накачать губернатора джином.
— У меня хороший запас джина, — серьезно сообщил Мартин.
— Ну вот, видишь, — успокоительно произнес я. — Проблема почитай решена.
— Но я не вижу как… — возразил он.
— Слушай, выкинь ты все из головы. Предоставь мне действовать. Главное, держись так, будто ты контролируешь ситуацию.
— О, да-да, я понимаю. Я вызвал с кухни Амоса и Иоанна.
— Уберите все со стола, отполируйте его и расставьте тарелки, — распорядился я.
— Да, сэр, — дружно ответили они. — Пайес пошел за едой.
— Скажите Иисусу и моему повару, пусть приготовят новую еду.
— Да, сэр.
— А вы постарайтесь сделать так, чтобы стол выглядел не хуже прежнего, слышите?
— Пожалуйста, сэр, — сказал Амос.
— Что тебе?
— Масса собрать весь змея оттуда? — Он показал на обломки опахала.
— Собрал, не бойтесь. Я собрал всю добычу.
— Мне бы твое умение все так здорово организовать, — вздохнул Мартин.
— Послушай, — ответил я. — Губернатор должен думать, что это ты все организовал. И когда мы теперь присоединимся к ним, держи хвост пистолетом. Потрудись создать впечатление, будто я был по горло занят живностью, ты же полностью владел ситуацией. И не извиняйся каждые пять минут! Мы накачаем его джином, а Пайес проследит, чтобы была приготовлена новая трапеза, об этом можешь не беспокоиться. От тебя требуется только вести себя так, словно речь идет о пустяковом происшествии и ты не сомневаешься, что губернатор, поразмыслив, найдет в нем даже что-то забавное.
— Что-то забавное? — еле слышно молвил Мартин.
— Да, — твердо произнес я. — Ты давно служишь в Министерстве по делам колоний?
— Начал, когда мне исполнился двадцать один год.
— И ты не понимаешь, что типы вроде этого надутого осла упиваются подобными историями? Думаю, тебе от случившегося будет больше пользы, чем вреда.
— Ты уверен? — усомнился Мартин.
— Сам сообрази, — ответил я. — А теперь пошли на веранду.
Выйдя на веранду, мы обнаружили, что остальные члены нашей компании доблестно исполняли свою повинность. Мэри прочитала губернатору длинную лекцию про орхидеи и искусство аранжировки цветов. Макгрэйд прочел такой мудреный трактат о строительстве мостов и ремонте дорог, что вряд ли губернатор что-либо понял. А Робин вовремя затеял дискуссию о литературе и искусстве — предметах, в которых высокий гость вовсе ничего не смыслил.
Я толкнул Мартина в бок, и он приосанятся. —Весьма сожалею, сэр,
—сказал он, —надо же было такому случиться. Боюсь, мой бой не проверил крючки в потолке. Однако я… э… все организовал, и примерно через час будет готова новая трапеза. Весьма сожалею, что вам придется подождать.
Он плюхнулся в кресло и вытер лицо носовым платком. Губернатор задумчиво посмотрел на него и опрокинул десятый стаканчик джина.
— Я как-то не привык, — едко произнес он, — чтобы во время моих служебных поездок мне на голову обрушивались опахала.
Наступила короткая, но зловещая тишина. Чувствуя, что Мартин не способен что-либо ответить, я поспешил ему на выручку.
— Должен признаться, сэр, я жутко рад, что вы там оказались. — Я повернулся к остальным. — Вы этого, конечно, не видели, но в опахале находилась мамба. И если бы не наш гость, вряд ли мне удалось бы поймать ее.
— Мамба! — пропищала Мэри.
— Вот именно, и весьма агрессивно настроенная, поверьте мне. К счастью, наш гость сохранил присутствие духа, так что мы сумели ее поймать.
— Ну-ну, — заговорят губернатор, — не берусь утверждать, чтобы от меня при этом был какой-то прок.
— Не надо скромничать, сэр, — возразил я. — Большинство людей перепугались бы насмерть. Как-никак мамба считается одной из самых ядовитых африканских змей.
— Мамба! — повторила Мэри. — Надо же. Подумать только — висела там у нас над головой, готовая атаковать! По мне, так вы оба проявили огромное мужество.
— Клянусь небом. — произнес Робин льстивым голосом, — лично я пустился бы наутек, словно заяц.
— Я тоже, — подхватил крепыш Макгрэйд, который не боялся ничего на свете.
— Что ж, — сурово молвил губернатор, внезапно ощутив себя героем, — а ведь вы должны бы свыкнуться с ситуациями такого рода. столько бродите по здешним .лесам.
И он принялся не очень связно рассказывать, как однажды чуть не застрелил леопарда, и мы все облегченно вздохнули, когда из тьмы появился Пайес и доложил, что второй обед готов.
Холодные бобы и консервированный лосось — не самое лакомое блюдо, но они исполнили свое предназначение, и под конец трапезы налакавшийся джина губернатор излагал нам самые невероятные истории про змей.
К счастью, фруктовый салат остался вне пределов досягаемости для опахала, его удалось спасти, и после десерта мы все согласились, что Мэри, вложившая всю душу в его приготовление, заслужила нашу благодарность и что салат был просто превосходен.
Когда мы встали из-за стола, я еще раз поблагодарил губернатора за то, как отважно он помог мне поймать мамбу.
— Не за что, приятель, — отозвался он, небрежно взмахнув рукой. — Право, не за что. Рад, что оказался вам полезен.
На другой день Мартин, сколько мы ни успокаивали его, был безутешен. Сказал, что губернатор весьма сухо простился с ним, что он уверен — не миновать ему перевода в эту чертову дыру Умчичи.
Нам оставалось только направить губернатору учтивые письма, благодаря его за участие в злополучном обеде. Я не преминул подчеркнуть при этом, как я благодарен начальнику окружной администрации за огромное содействие в выполнении моих задач. Дескать, Мартин — один из лучших и самых дельных администраторов, с какими мне доводилось иметь дело в Западной Африке.
Вскоре после того пришло время перевозить моих животных к побережью, чтобы захватить пароход, идущий в Англию, и случай в Мамфе изгладился из моей памяти.
А спустя полгода я получил от Мартина коротенькое письмецо. Он сообщал: «Ты был совершенно прав, старина, говоря о склонности некоторых людей упиваться историями. Губернатор теперь только и делает, что рассказывает всем, как он поймал для тебя в столовой зеленую мамбу, тогда как ты стоял как пень, потеряв голову от страха. Меня повысили, в следующем месяце перебираюсь в Энугу. Нет слов, чтобы сказать, как я благодарен тебе за успешное завершение того приема».
Глава пятая. КАК СТАТЬ УЧЕНЫМ
Семейный врач покачал головой скорее сочувственно, чем сердито.
— Стресс, — повторил он. — Ты перетрудился и перенервничал. Три недели в Абботсфорде, вот что тебе нужно.
— Ты говоришь о психушке?
— Никакая это не психушка. Это весьма почтенный санаторий, специализирующийся на нервных заболеваниях.
— Другими словами — психушка, — сказал я.
— Будто ты не понимаешь разницу, — печально произнес наш семейный врач.
— Так их называют в народе, — ответил я. — Ты говоришь об этом размашистом сооружении готического вида по пути к Сербитону на юго-западе Лондона, напоминающем замок Дракулы в голливудском исполнении?
— Совершенно верно.
— Что ж, пожалуй, это не так уж и плохо, — рассудительно произнес я. — Смогу наведываться в город, навещать друзей, посещать различные шоу…
— Исключено, — твердо перебил меня семейный врач. — Полный покой и отдых — вот что тебе сейчас нужно.
— А можно, я устрою напутственную вечеринку? — взмолился я.
— Напутственную вечеринку?
— Ну да. Приглашу избранный круг друзей, чтобы пожелали мне успеха в продвижении к палате, обитой войлоком.
Семейный врач поморщился и вздохнул.
— Ты ведь все равно не послушаешься, если я отвечу отрицательно, — сдался он. — Так что давай, устраивай.
Маленькая вечеринка состоялась в отличном ресторане в Сохо. В разгар сего мероприятия я ощутил, как что-то стекает мне на подбородок, и, вытерев это салфеткой, с удивлением узрел пятна крови. У меня явно пошла кровь носом. К счастью, освещение и декор ресторана способствовали сокрытию маленького происшествия, и обошлось без неуместных комментариев. На другой день все сложилось куда хуже.
Шла предрождественская неделя, посему мне — по пути в Абботсфорд — понадобилось заехать на Кингз-роуд, чтобы вручить игрушечного медвежонка чуть ли не в натуральную величину, важно восседающего в прозрачном пластиковом мешке и облаченного только в красивый галстук темно-бордового цвета.
Я вышел из такси, сжимая в объятиях тучного медвежонка, позвонил в дверь, и тут у меня из носа хлынула кровь. Убедившись, что остановить кровотечение, освободив одну руку и держа медвежонка под мышкой, абсолютно невозможно, я зажал его между коленями.
— Что ты делаешь? — осведомилась моя супруга, сидя в машине.
— У бедя опять кровь носом пошла, — пробурчал я сквозь окровавленный носовой платок.
С зажатым между ног медвежонком и стекающей по лицу кровью я даже на Кингз-роуд являл собой не совсем обычное зрелище. Вокруг меня собралась небольшая толпа.
— Оставь медвежонка рядом в кондитерской и попроси их передать его Питеру, — прошипела жена. — Не стоять же тебе тут в таком виде.
Поначалу толпа молча переваривала жутковатое зрелище. Но вот к ней присоединилась еще одна любопытствующая особа.
— Что тут происходит? — осведомилась она, адресуя свой вопрос всему миру.
— Его укусил этот игрушечный медведь, — ответил один мужчина, и толпа громко расхохоталась.
Я юркнул в кондитерскую, оставил там медвежонка и подбежал, запыхавшись, к такси.
— Напрасно ты так носишься, — заметила жена, когда машина тронулась с места. — Тебе предписан покой.
— О какоб покое божет идти речь? — огрызнулся я. — Когда бой нос кровоточит, а руки заняты огробныб бед-вежонкоб?
— Откинь назад голову и расслабься, — постаралась успокоить меня жена.
— Расслабиться, — подумал я, — вот именно. Впереди у меня три чудесные недели, меня будут обслуживать чуткие медицинские сестры, и все решения, какие придется принимать, сведутся к пожеланиям, чего я хотел бы съесть на завтрак и какой температуры должна быть вода в ванне. Расслабиться, конечно же. Полный мир и покой. Твердо настроенный отдыхать прибыл я в Абботсфорд.
Не успел я толком осмотреться (заметил только, что обстановка и декор моей комнаты напоминают дешевые гостиницы двадцатых годов и что сестры весьма хорошенькие), как меня облекли, так сказать, в золотой кокон из разных снадобий, и на сутки я погрузился в сладостную спячку, лишь изредка поворачиваясь с одного бока на другой. Проснувшись бодрый и живой, как белка, я принялся обозревать окружающий меня новый мир. Пришел к выводу, что мое первое впечатление от сестер не было ошибочным. Каждая по-своему, они были очень привлекательны. Казалось, меня окружают участницы конкурса на звание «Мисс Вселенная».
Днем дежурили — мисс Лорейн, шведская блондинка, цвет глаз которой менялся, точно поверхность фьорда в солнечных лучах; Зинэ, наполовину немка, наполовину англичанка, с оранжевыми волосами и совершенно круглыми, вечно удивленными голубыми глазами; Нелли — очаровашка из Басутоленда, отлитая из молочного шоколада, с круглым носиком, напоминающим коричневую шляпку молодого белого гриба. Ночную смену составляли — Брида, заботливая коротышка с волосами медового цвета, и Пимми (происхождение этого прозвища одному Богу известно), без сомнения, самая симпатичная из них, высокая, стройная, похожая на фею, с огромными зеленоватыми глазами цвета весеннего горного ручья. Все сестры были молоды и жизнерадостны, напоминая своей веселостью и стремлением доставить пациентам удовольствие милых щенят. Надзирали за резвушками две старшие сестры, обе француженки, с акцентом, какой был бы у Мориса Шевалье, если бы он учился в Оксфорде и несколько лет проработал на Би-би-си. Звали их сестра Луиза и сестра Рене, наблюдать их французскую категоричность в поступках и слушать энергичную речь было одно удовольствие.
На второй день я, все еще малость сонный, отчасти по нужде, отчасти из желания сменить обстановку, направился по коридору в сортир. Дойдя до цели, присел, погружаясь в глубокое раздумье, и вдруг мое внимание привлекло пятно крови на полу. «Ишь ты, — тупо сообразил я, как и следовало человеку, оглушенному наркотическими средствами, — кто-то порезался… до крови. Брился, что ли? Здесь в уборной? Маловероятно». В эту минуту к первому пятну присоединилось второе, и до меня вдруг дошло, что эта кровь — опять из моего носа. Пока я осмысливал этот факт, кровотечение усилилось. Прижав к лицу несколько метров туалетной бумаги, я поспешил обратно в свою комнату и нажал кнопку звонка. Кровотечение было таким сильным, что сменившее туалетную бумагу бумажное полотенце тотчас промокло насквозь.
Мой сигнал бедствия возымел действие — дверь распахнулась, и появилась шоколадка Нелли, одетая в пальто. Она явно только что сдала дежурство.
— Господи, — выпалила Нелли, впитывая округлившимися глазами кровавое зрелище. — Господи, вы истекаете кровью.
— Мне тоже так кажется, — отозвался я. — Ты не могла бы помочь мне, милая Нелли?
— Погодите… только не двигайтесь, — распорядилась Нелли и выбежала в коридор. Вскоре она вернулась, и лицо ее выражало крайнее отчаяние. — Я не могу найти их. Не могу найти.
— Что ты не можешь найти?
— Ключи, ключи, — простонала Нелли.
«Видимо, речь идет о ключах от какого-то шкафа, где хранятся кровоостанавливающие снадобья», — сказал я себе.
— Ничего, — попытался я утешить ее, — может быть, найдется что-нибудь еще?
— Нет-нет, — ответила Нелли, — только ключи, чтобы приложить вам к спине.
Ее слова сильно поколебали мою веру в будущее европейской медицины в Африке. На шум явились Лорейн и Зинэ.
— У вас идет кровь носом, — удивленно заметила Зинэ.
— Ага, — подтвердил я.
— Я не могу найти ключи, Зинэ, — не унималась Нелли. — Ты не видела их, Лорейн?
— Ключи? Нет, не видела, — ответила Лорейн. — Какие ключи?
— Чтобы приложить к его спине.
— Может, следует жечь перья перед ноздрями? — осведомилась Лорейн.
— Нет-нет, перья жгут от обморока, — сообщила Нелли, знаток современной медицины.
— Как насчет того, чтобы нарисовать мелом на полу белый круг и принести в жертву черного петуха? — весело справился я.
— Государственная служба здравоохранения не признает таких средств, — совершенно серьезно сказала рассудительная Зинэ.
В эту минуту пришли заступать на ночное дежурство Брида и Пимми. Последняя повела прожекторами своих огромных влажных глаз и мигом оценила ситуацию.
— Живо в постель, — распорядилась она. — В постель, и ложитесь возможно ровнее.
— Но… я… я…
— Кончайте лепетать и ложитесь. Брида, ступай принеси узкий бинт и адреналин. Побыстрее.
Я послушно лег и немедленно обнаружил, что кровь, которая до той поры вытекала из носа, теперь потекла в обратную сторону, грозя задушить меня. Я поспешил сесть
— Лежать, было сказано, — угрожающе произнесла Пимми.
— Пимми, дорогая, я не могу лежать, — объяснил я. — Я захлебнусь своей собственной кровью.
Пимми привычными движениями подсунула мне под голову пару подушек.
— Так лучше? — осведомилась она. — Да.
Вернулась Брида, неся на подносе то, что было велено. Моя кровать была усеяна окровавленными бумажными полотенцами, вокруг кровати с моим телом сгрудились пять медицинских сестер.
— Поцелуй меня, Неустрашимая, — взмолился я, протянув руки к Пимми.
— Бросьте дурачиться, — сурово сказала она, — и подставляйте нос, чтобы я его закупорила.
И она живо затолкала мне в правую ноздрю около метра марли, смоченной адреналином, действуя так ловко и бесстрастно, словно фаршировала кролика. Затем она крепко сжала мою переносицу двумя пальцами, одновременно прикладывая лед к вискам. Струйки крови с водой намочили мою пижаму, не помогла и марля, кровь брызнула на простыни и наволочки. Пимми засунула мне в нос свежий кусок бинта. Кровать и комната теперь напоминали нечто среднее между скотобойней и салоном маркиза де Сада после званого вечера. Сколько ни манипулировала Пимми марлей, кровь не желала останавливаться. Сестры дневной смены ушли, остались только Пимми и Брида.
— Плохо дело. — Пимми грозно нахмурилась. — Придется мне позвать врача. Лежите тихо. Брида, следи за тем, чтобы он лежал тихо.
— Стресс, — повторил он. — Ты перетрудился и перенервничал. Три недели в Абботсфорде, вот что тебе нужно.
— Ты говоришь о психушке?
— Никакая это не психушка. Это весьма почтенный санаторий, специализирующийся на нервных заболеваниях.
— Другими словами — психушка, — сказал я.
— Будто ты не понимаешь разницу, — печально произнес наш семейный врач.
— Так их называют в народе, — ответил я. — Ты говоришь об этом размашистом сооружении готического вида по пути к Сербитону на юго-западе Лондона, напоминающем замок Дракулы в голливудском исполнении?
— Совершенно верно.
— Что ж, пожалуй, это не так уж и плохо, — рассудительно произнес я. — Смогу наведываться в город, навещать друзей, посещать различные шоу…
— Исключено, — твердо перебил меня семейный врач. — Полный покой и отдых — вот что тебе сейчас нужно.
— А можно, я устрою напутственную вечеринку? — взмолился я.
— Напутственную вечеринку?
— Ну да. Приглашу избранный круг друзей, чтобы пожелали мне успеха в продвижении к палате, обитой войлоком.
Семейный врач поморщился и вздохнул.
— Ты ведь все равно не послушаешься, если я отвечу отрицательно, — сдался он. — Так что давай, устраивай.
Маленькая вечеринка состоялась в отличном ресторане в Сохо. В разгар сего мероприятия я ощутил, как что-то стекает мне на подбородок, и, вытерев это салфеткой, с удивлением узрел пятна крови. У меня явно пошла кровь носом. К счастью, освещение и декор ресторана способствовали сокрытию маленького происшествия, и обошлось без неуместных комментариев. На другой день все сложилось куда хуже.
Шла предрождественская неделя, посему мне — по пути в Абботсфорд — понадобилось заехать на Кингз-роуд, чтобы вручить игрушечного медвежонка чуть ли не в натуральную величину, важно восседающего в прозрачном пластиковом мешке и облаченного только в красивый галстук темно-бордового цвета.
Я вышел из такси, сжимая в объятиях тучного медвежонка, позвонил в дверь, и тут у меня из носа хлынула кровь. Убедившись, что остановить кровотечение, освободив одну руку и держа медвежонка под мышкой, абсолютно невозможно, я зажал его между коленями.
— Что ты делаешь? — осведомилась моя супруга, сидя в машине.
— У бедя опять кровь носом пошла, — пробурчал я сквозь окровавленный носовой платок.
С зажатым между ног медвежонком и стекающей по лицу кровью я даже на Кингз-роуд являл собой не совсем обычное зрелище. Вокруг меня собралась небольшая толпа.
— Оставь медвежонка рядом в кондитерской и попроси их передать его Питеру, — прошипела жена. — Не стоять же тебе тут в таком виде.
Поначалу толпа молча переваривала жутковатое зрелище. Но вот к ней присоединилась еще одна любопытствующая особа.
— Что тут происходит? — осведомилась она, адресуя свой вопрос всему миру.
— Его укусил этот игрушечный медведь, — ответил один мужчина, и толпа громко расхохоталась.
Я юркнул в кондитерскую, оставил там медвежонка и подбежал, запыхавшись, к такси.
— Напрасно ты так носишься, — заметила жена, когда машина тронулась с места. — Тебе предписан покой.
— О какоб покое божет идти речь? — огрызнулся я. — Когда бой нос кровоточит, а руки заняты огробныб бед-вежонкоб?
— Откинь назад голову и расслабься, — постаралась успокоить меня жена.
— Расслабиться, — подумал я, — вот именно. Впереди у меня три чудесные недели, меня будут обслуживать чуткие медицинские сестры, и все решения, какие придется принимать, сведутся к пожеланиям, чего я хотел бы съесть на завтрак и какой температуры должна быть вода в ванне. Расслабиться, конечно же. Полный мир и покой. Твердо настроенный отдыхать прибыл я в Абботсфорд.
Не успел я толком осмотреться (заметил только, что обстановка и декор моей комнаты напоминают дешевые гостиницы двадцатых годов и что сестры весьма хорошенькие), как меня облекли, так сказать, в золотой кокон из разных снадобий, и на сутки я погрузился в сладостную спячку, лишь изредка поворачиваясь с одного бока на другой. Проснувшись бодрый и живой, как белка, я принялся обозревать окружающий меня новый мир. Пришел к выводу, что мое первое впечатление от сестер не было ошибочным. Каждая по-своему, они были очень привлекательны. Казалось, меня окружают участницы конкурса на звание «Мисс Вселенная».
Днем дежурили — мисс Лорейн, шведская блондинка, цвет глаз которой менялся, точно поверхность фьорда в солнечных лучах; Зинэ, наполовину немка, наполовину англичанка, с оранжевыми волосами и совершенно круглыми, вечно удивленными голубыми глазами; Нелли — очаровашка из Басутоленда, отлитая из молочного шоколада, с круглым носиком, напоминающим коричневую шляпку молодого белого гриба. Ночную смену составляли — Брида, заботливая коротышка с волосами медового цвета, и Пимми (происхождение этого прозвища одному Богу известно), без сомнения, самая симпатичная из них, высокая, стройная, похожая на фею, с огромными зеленоватыми глазами цвета весеннего горного ручья. Все сестры были молоды и жизнерадостны, напоминая своей веселостью и стремлением доставить пациентам удовольствие милых щенят. Надзирали за резвушками две старшие сестры, обе француженки, с акцентом, какой был бы у Мориса Шевалье, если бы он учился в Оксфорде и несколько лет проработал на Би-би-си. Звали их сестра Луиза и сестра Рене, наблюдать их французскую категоричность в поступках и слушать энергичную речь было одно удовольствие.
На второй день я, все еще малость сонный, отчасти по нужде, отчасти из желания сменить обстановку, направился по коридору в сортир. Дойдя до цели, присел, погружаясь в глубокое раздумье, и вдруг мое внимание привлекло пятно крови на полу. «Ишь ты, — тупо сообразил я, как и следовало человеку, оглушенному наркотическими средствами, — кто-то порезался… до крови. Брился, что ли? Здесь в уборной? Маловероятно». В эту минуту к первому пятну присоединилось второе, и до меня вдруг дошло, что эта кровь — опять из моего носа. Пока я осмысливал этот факт, кровотечение усилилось. Прижав к лицу несколько метров туалетной бумаги, я поспешил обратно в свою комнату и нажал кнопку звонка. Кровотечение было таким сильным, что сменившее туалетную бумагу бумажное полотенце тотчас промокло насквозь.
Мой сигнал бедствия возымел действие — дверь распахнулась, и появилась шоколадка Нелли, одетая в пальто. Она явно только что сдала дежурство.
— Господи, — выпалила Нелли, впитывая округлившимися глазами кровавое зрелище. — Господи, вы истекаете кровью.
— Мне тоже так кажется, — отозвался я. — Ты не могла бы помочь мне, милая Нелли?
— Погодите… только не двигайтесь, — распорядилась Нелли и выбежала в коридор. Вскоре она вернулась, и лицо ее выражало крайнее отчаяние. — Я не могу найти их. Не могу найти.
— Что ты не можешь найти?
— Ключи, ключи, — простонала Нелли.
«Видимо, речь идет о ключах от какого-то шкафа, где хранятся кровоостанавливающие снадобья», — сказал я себе.
— Ничего, — попытался я утешить ее, — может быть, найдется что-нибудь еще?
— Нет-нет, — ответила Нелли, — только ключи, чтобы приложить вам к спине.
Ее слова сильно поколебали мою веру в будущее европейской медицины в Африке. На шум явились Лорейн и Зинэ.
— У вас идет кровь носом, — удивленно заметила Зинэ.
— Ага, — подтвердил я.
— Я не могу найти ключи, Зинэ, — не унималась Нелли. — Ты не видела их, Лорейн?
— Ключи? Нет, не видела, — ответила Лорейн. — Какие ключи?
— Чтобы приложить к его спине.
— Может, следует жечь перья перед ноздрями? — осведомилась Лорейн.
— Нет-нет, перья жгут от обморока, — сообщила Нелли, знаток современной медицины.
— Как насчет того, чтобы нарисовать мелом на полу белый круг и принести в жертву черного петуха? — весело справился я.
— Государственная служба здравоохранения не признает таких средств, — совершенно серьезно сказала рассудительная Зинэ.
В эту минуту пришли заступать на ночное дежурство Брида и Пимми. Последняя повела прожекторами своих огромных влажных глаз и мигом оценила ситуацию.
— Живо в постель, — распорядилась она. — В постель, и ложитесь возможно ровнее.
— Но… я… я…
— Кончайте лепетать и ложитесь. Брида, ступай принеси узкий бинт и адреналин. Побыстрее.
Я послушно лег и немедленно обнаружил, что кровь, которая до той поры вытекала из носа, теперь потекла в обратную сторону, грозя задушить меня. Я поспешил сесть
— Лежать, было сказано, — угрожающе произнесла Пимми.
— Пимми, дорогая, я не могу лежать, — объяснил я. — Я захлебнусь своей собственной кровью.
Пимми привычными движениями подсунула мне под голову пару подушек.
— Так лучше? — осведомилась она. — Да.
Вернулась Брида, неся на подносе то, что было велено. Моя кровать была усеяна окровавленными бумажными полотенцами, вокруг кровати с моим телом сгрудились пять медицинских сестер.
— Поцелуй меня, Неустрашимая, — взмолился я, протянув руки к Пимми.
— Бросьте дурачиться, — сурово сказала она, — и подставляйте нос, чтобы я его закупорила.
И она живо затолкала мне в правую ноздрю около метра марли, смоченной адреналином, действуя так ловко и бесстрастно, словно фаршировала кролика. Затем она крепко сжала мою переносицу двумя пальцами, одновременно прикладывая лед к вискам. Струйки крови с водой намочили мою пижаму, не помогла и марля, кровь брызнула на простыни и наволочки. Пимми засунула мне в нос свежий кусок бинта. Кровать и комната теперь напоминали нечто среднее между скотобойней и салоном маркиза де Сада после званого вечера. Сколько ни манипулировала Пимми марлей, кровь не желала останавливаться. Сестры дневной смены ушли, остались только Пимми и Брида.
— Плохо дело. — Пимми грозно нахмурилась. — Придется мне позвать врача. Лежите тихо. Брида, следи за тем, чтобы он лежал тихо.