Даррелл Джеральд. Птица-пересмешник

   – Ваше здоровье,— сказал Ганнибал.
   – Благодарю,— ответил Питер.
   Они выпили, как добрые друзья, и мгновение помолчали.
   – Ну,— наконец сказал Ганнибал.— Что нового?
   Питер не спеша допил стакан, а затем поведал Ганнибалу о предложении Джагга. Ганнибал в буквальном смысле слова закачался от дикого хохота.
   – Каков нахал! — весело сказал он.— Маленький розовощекий наглец. И «король-каннибал»… Кинги живот бы надорвал от смеха!
   – Как, вы собираетесь ему рассказать об этом?! —
   встревоженно спросил Питер.
   – А почему бы и нет? — сказал Ганнибал.— Бедняге уже несколько дней не до смеху, пусть порадуется.
   Питер снова наполнил стаканы и сел.
   – Ну а как вам весь этот идиотизм? Этот американец Харп, требующий добавки льда, или этот швейцарец со своими часами?
   – А известно ли вам, что, глумясь над столь любимым американцами льдом и над швейцарскими часами, вы подрываете корни двух великих культур и грозите потрясением основ двум великим державам? — торжественно изрек Ганнибал.
   – Так или иначе,— с улыбкой сказал Питер,— позвольте рассказать про этого проходимца Лужу. Это куда существеннее.
   – Как — Лужа? — изумился Ганнибал.— А ему-то что от тебя надо?
   Питер поведал о визите Лужи и о том, чем он закончился. Ганнибал присвистнул.
   – Следует думать, он здорово потрепал себе нервы, когда пытался подкупить вас с Одри,— сказал он.— Было бы наивно думать, что это так просто… А вдруг противник прибегнет к давлению?
   – Кто, например? — спросил Питер.
   – Ну, хотя бы твой дядюшка Осберт. Мне никогда не нравился его союз с Хаммером — более прочный, чем связь сиамских близнецов,— а как только я узнал, что Лужа знаком с вашим дядюшкой, я почувствовал, как здорово запахло жареным.
   – Вы хотите сказать, что мой дядюшка будет стоять засделку насмерть? — недоверчиво спросил Питер.— По-вашему, он тоже сорвет на этом куш?
   – Тут происходят и более странные вещи,— заметил Ганнибал.— Вся беда в том, что у нас нет доказательств… Во всяком случае, таких, которые могли бы быть приняты к сведению в суде.
   – А как, по-вашему, можно их получить? — взволнованно спросил Питер.— И если удастся, то можно ли будет наконец похоронить идею строительства аэропорта раз и навсегда?
   – Не уверен, хотя это, несомненно, позволило бы нам перевести дух,— сказал Ганнибал.— Но я не представляю, каким путем мы можем их раздобыть. Разве только эта отвратительная троица явится сюда и вручит нам покаянное письмо с подписями. Во всяком случае, в данный момент мы бессильны что-либо предпринять. Поедемте-ка лучше на заседание особого совещания и посмотрим, как там пойдет дело.
   Особое совещание включало в себя всех значительных и малозначительных вождей племен гинка и фангуасов, по двадцать с каждой стороны; при равенстве голосов решающий голос оставался за Кинги. Собравшиеся, одетые в пестрые халаты, сгрудились вокруг длинного, до блеска отполированного стола. В своем королевском одеянии пурпурного цвета с золотым шитьем у ворота и на манжетах Кинги выглядел особенно величественным. На общем фоне резко выделялся один только Лужа в неизменном безупречном костюме и с галстуком регбиста. Когда Ганнибал и Питер заняли положенные места, Кинги обратился к собравшимся с речью.
   – Я начну вот с чего,— сказал он своим богатым раскатистым голосом, который прямо-таки создан был для риторики.— Наше особое совещание должно уяснить одну
   простую вещь. Мы не имеем права лишать фангуасов их вновь обретенного божества — это было бы равносильно лишению племени гинка-их божества, которое всегда оставалось при них. Стоящая перед нами проблема заключается в следующем: если мы дадим ход нашим планам затопления долин — а на заседании парламента уже достигнута договоренность о продолжении работ по подготовке строительства аэродрома,— под воду уйдут и птицы-пересмешники, и деревья омбу. Таким образом, мы сегодня должны решить, как построить аэродром без нанесения ущерба религиозным чувствам фангуасов. Поэтому сейчас я подойду к каждому и попрошу его высказать свое мнение в индивидуальном порядке. После этого может быть открыта общая дискуссия.
   Кинги медленно обходил стол и спрашивал, у кого какие идеи. Кто-то высказывался кратко и определенно, а иные, не имея никаких конкретных предложений, тем не менее не прочь были почесать языками и бубнили что Бог на душу положит. Ганнибал слегка пофыркивал от нетерпения и в какой-то момент послал Питеру записку: «Похоже на то, что все они «за». Но я снабдил Кинги рядом аргументов «против», и есть надежда, что они сработают. Напомни мне, что я хотел встретиться с этим идиотом Дру-мом».
   Наконец, после двух часов сотрясения воздуха, когда участники вскакивали с мест, стучали кулаками по столу и пытались перекричать друг друга в самой демократичной манере, Кинги поднял руку, прося тишины.
   – Всем вам была дана возможность высказаться, и все вы внесли предложения, которые застенографированы,— изрек он, по-отечески обводя глазами стол.— Позвольте мне поблагодарить вас за столь серьезный подход к проблеме и выдвижение столь деловых и разумных предложений.
   Он сделал паузу, надел очки и взглянул на листок бумаги, который держал в руке. Затем снял очки и ласково взглянул на членов особого совещания.
   – Тем не менее, сколь бы умными и полезными ни были ваши предложения, ни одно из них не может быть расценено как реальное решение проблемы. Поэтому, если позволите, я выдвину свое собственное — полагаю, оно послужит делу.
   Члены особого совещания внимали королю, загипнотизированные его могучим обликом. Только Лужа — это не ускользнуло от внимания Питера — смотрел на короля, прищурив глазки и тихонько отбивая указательным пальчиком по полированной поверхности стола барабанную дробь.
   – Итак,— продолжил Кинги,— наша задача заключается в том, чтобы спасти и дерево, и птицу. Каков наилучший вариант решения? Вывод очевиден: если мы не хотим, чтобы они находились там, где находятся в данное время, нам придется переместить их. А если так, то требуется детальное изучение всех биологических аспектов жизни птицы: только тогда можно будет подобрать подходящее место для ее переселения. Ситуация с деревьями несколько сложнее, и решение ее куда более дорогостоящее. Как вам известно, в Америке длительное время совершенствовались методы переселения взрослых деревьев, и я предлагаю изучить возможности пересадки деревьев омбу в то самое место, куда мы собираемся переселить пересмешников.
   Обе партии, участвовавшие в работе совещания, ответили на монаршее заявление восторженным шумом. Один лишь Лужа оставался молчалив и даже не пытался скрыть презрительную усмешку. Во время общей дискуссии он не выдвинул никакого предложения, а лишь пожал плечами и сказал, что присоединится к решению большинства.
   – Я отдаю себе отчет,— продолжал Кинги,— что эта программа потребует много времени и средств, но я уверен, что это — единственно возможный путь. Я также уверен, что на проведение этой важнейшей операции по спасению уникальных видов мы получим финансовую помощь из разных стран. Исходя из вышеизложенного, я предлагаю учредить специальный фонд — «Фонд Пересмешника» — и, со своей стороны, дам задание профессору Друму немедленно приступить к изучению пересмешника и подготовке материально-технического обоснования пересадок деревьев омбу. Полагаю, вы все проголосуете за данный метод решения проблемы?
   Участники совещания были настолько очарованы новаторским подходом Кинги, что в зале на мгновение воцарилась ошеломляющая тишина. Затем все подняли руки и в один голос сказали «да». Собравшиеся смотрели друг на друга сияющими глазами, кивали головами в знак одобрения и смеялись, будто проблема была уже решена.
   – Прекрасно,— сказал Кинги.— На этом наша встреча заканчивается. Месяца через два, когда у профессора Друма будут готовы результаты исследований, мы соберемся снова.
   Он встал и повел Ганнибала и Питера к себе в апартаменты, а многоголосое взволнованное сборище двинулось к выходу. В кабинете Кинги уже был приготовлен термос с напитком «Оскорбление Величества». Кинги молча разлил угощение по стаканам, и все трое подняли первый тост.
   – Итак,— сказал Кинги, глотнув кокосового молока, обильно сдобренного спиртным,— благодарите Бога за свою мудрость, Ганнибал! Похоже, сработало.
   – Не надо переоценивать,— сказал Ганнибал.— Это дало нам долгожданную возможность перевести дух, но не более того. Переселение целого леса омбу выльется в астрономическую сумму, и при этом весьма вероятно, что птицы будут страдать, а то и перемрут по той или иной причине, если их вывезти из долины. В общем, дело может оказаться неподъемным. Но в нашем распоряжении несколько недель на обдумывание альтернативного пути — полагаю, это весьма ценно.
   – Представляю, как Друм обрадуется,— сказал Питер.— Его хлебом не корми, только дай ответственное задание.
   – Вот именно,— сказал Ганнибал.— Как только допьешь, скачи на поиски Друма и тащи ко мне.
   – Сейчас,— сказал Питер, заглотнул питье и встал из-за стола.— Если он у себя, я доставлю его к вам на дом через полчаса. О'кей?
   – Идет,— сказал Ганнибал.— Только прежде дай мне пропустить еще стаканчик этого убийственного королевского зелья.
   Когда Питер докатил до крохотного домика на окраине столицы, где поселился Друм, его сердечно встретила хозяйка — полная немолодая зенкалийка, сообщившая, что Друм ушел накануне, захватив с собой сумку для коллекций и провизию в дорогу, и не вернулся до сих пор.
   – Не знаете ли, куда он умотал? — спросил Питер.
   – Не знаю, сэ'. Моя никогда не знать, куда он уходит,— сказала зенкалийка, шевеля в пыли пальцами ног.— Масса Друм никогда не ставит моя в известность, куда он уходит.
   – Вы говорить, что он взял с собой полно каклет?
   – Да, да, я ему нажарить полно каклет на дорогу.
   – Значит, он мог уйти на два-три дня?
   – Нет, сэ',— твердо сказала дама.— Он взял каклет самое большее на два день, сэ'.
   «Остается одно — оставить ему записку»,— подумал Питер.
   – Проводите меня в комнату масса Друм, мамочка. Я написать грамота для масса Друм, а когда он вернется, вы ему передать.
   – Моя слышала, сэ',— сказала хозяйка и повела его в комнату Друма.
   В отличие от внешности Друма, его обиталище, к удивлению Питера, выглядело безупречно. Комната была уставлена полками со справочной литературой, толстыми папками, на каждой из которых были аккуратные наклейки, рядами банок и клеток из металлической сетки, где томились различные насекомые; на столе стоял большой блестящий микроскоп, снабженный оборудованием для микрофотографии; всему было скрупулезно отведено свое место. Найдя на столе блокнот, Питер написал Друму краткую записку с просьбой безотлагательно явиться в дом Ганнибала и передал ее хозяйке, которая для надежности засунула ее между своими огромными грудями и заверила, что передаст ее Друму без всяких промедлений, когда он возвратится.
   Вернувшись к Ганнибалу, Питер, к своему удивлению, обнаружил, что тот проводит пресс-конференцию. На широкой веранде были расставлены полукругом стулья, на которых восседала пишущая и телевизионная братия. Все жадно хлестали большими стаканами крепкие напитки и не менее жадно внимали Ганнибалу.
   – Итак, джентльмены, вам должно быть ясно, что обретение вновь птицы-пересмешника и дерева омбу является одним из важнейших открытий в области биологии в нынешнем столетии. Возможно, оно сделало бы честь любому столетию; в конце концов, боги возвращаются к нам не каждый день.
   – Чем были вызваны беспорядки? — спросил корреспондент газеты «Тайме» Хайбери, чье лицо расцвело пурпурным румянцем вследствие жары и Ганнибалова гостеприимства.
   – С исторической точки зрения…— начал Ганнибал, но тут его взгляд упал на вернувшегося Питера.— А, это ты, Питер! Присаживайся к нам, налей стаканчик — видишь ли, я желаю, чтобы журналисты и телевизионщики немного набрались… немного набрались от меня правды и культуры. Сам видишь, какую борьбу я веду за это! Ну, да ничего страшного. Просто одна из обязанностей, которую несем на своих плечах мы, строители Империи!.. На чем же я остановился? Ах да, на причине возникновения беспорядков. Видите ли, с исторической точки зрения практически любое открытие, которое может служить новой отправной точкой в мышлении, неизменно вызывает шум. Помните, какими скандалами сопровождалось, например, введение на севере Англии прялки «Дженни»?
   Те представители прессы, которые кичились своим знанием истории, выглядели сконфуженно. Ганнибал обошел всех с кувшином некоего напитка, убийственного даже для быка, и наполнил стаканы.
   – Вы уклонились от ответа на вопрос об имевших место беспорядках,— настаивал Куне из агентства «Рейтер».
   – Подумаешь,— беззаботно сказал Ганнибал.— Это было не опасней, чем драчка школьников.
   – Но они же спалили Английский клуб! — воскликнул Сайбели из «Рефлектора» таким тоном, будто речь шла о судьбе Александрийской библиотеки.
   – Да его давно собирались снести,— ласково сказал Ганнибал.— Они просто оказали услугу англичанам, избавив их от этого рассадника антисанитарии. Страховку получим — не такой выстроим! Будет у нас клуб весь из хромированной стали и стекла, более соответствующий образу великой Британии!
   – Вы заявили, будто это не опаснее, чем драка школьников,— взял слово Хайбери,— но ведь госпиталь переполнен ранеными!!!
   – Ваша репортерская аккуратность вас не подвела, мой милый друг! — сказал Ганнибал.— Вот именно, ранеными! Ни одного смертельного случая! А что вы думаете, стычки такого масштаба ограничиваются парой царапин? Ей-богу, я бывал свидетелем матчей по регби с куда более драматичным исходом.
   – Но все равно, почему столько раненых, коли вы называете происшедшее «дракой школьников»? — язвительно сказал Хайбери.
   – Милый друг, будьте рассудительны,— с теплой улыбкой возразил Ганнибал.— Дыма без огня не бывает.
   – Правда ли, что одна из англичанок была похищена кем-то из этих ужасных черномазых? — спросил Сайбели, облизываясь в предвкушении разговора на щекотливую тему.
   – По-моему, вам следовало бы подбирать выражения. Зенкалийцы достойны большего уважения,— сказал Ганнибал.— Уверяю вас, дело не пошло дальше кулачного боя с применением пары крокетных молотков и нескольких ко пий. Люди были так увлечены сражением, что им было не до плотских утех.
   – Как отреагировал на все это король? — спросил Куне.
   – Он был крайне огорчен,— сказал Ганнибал.— Его Величество годами трудился, чтобы достичь мира и согласия между гинка, фангу асами и иностранными колонистами, и, естественно, был шокирован этим глупым и бессмысленным взрывом насилия.
   – Правда ли, что король помещается у вас на ладони? — не отставал Сайбели.
   – Король ростом шесть футов четыре дюйма и весом свыше двухсот пятидесяти фунтов,— сказал Ганнибал.— Интересно, какая же у меня должна быть ладонь, чтобы он поместился на ней?
   Публика расхохоталась. Тягостная атмосфера пресс-конференции, посвященной неприятной теме, сменилась радостной атмосферой коктейля, на котором Ганнибал выступал в роли веселого, радушного и внимательного хозяина.
   – А что решило особое совещание? — спросил Куне.
   – Ну,— сказал Ганнибал, зажигая сигару,— на мой взгляд, они пришли к наилучшему варианту решения проблемы.
   Ганнибал изложил гостям план, принятый на особом совещании, постоянно подчеркивая, что идея исходила от Кинги и была поддержана всеми участниками, и неоднократно намекая на то, что если Великобритания так уж жаждет получить этот аэродром, пусть готовится выложить кругленькую сумму за переселение пересмешников и деревьев омбу на новое место, во всяком случае, ей придется покрыть большую часть расходов.
   – Полагаю, нами задумано нечто не имевшее прецедента во всей мировой истории,— сказал Ганнибал.— Во всяком случае, я не могу привести аналогичные примеры. По сути дела, мы переселяем пересмешников вместе со средой обитания.
   – Какие блестящие телепрограммы можно будет сделать! — восторженно воскликнул Брюстер.
   – О да, я ожидаю, что этим заинтересуются телекомпании всего мира,— сказал Ганнибал.— Мы еще хорошо поторгуемся!
   – Как это… поторгуемся? — в ужасе спросил Брюстер.— Но ведь… исключительное право должно принадлежать «Би-би-си»! Что бы там ни было, вы же все-таки английская колония!
   – Через несколько недель мы официально получим статус самоуправляющейся территории,— подчеркнул Ганнибал.-— Но и в этом случае следует ожидать, что ваше предложение будет встречено с пониманием и сочувствием.
   Наконец пишущая братия, маракая последние слова Ганнибала в своих блокнотах и расточая благодарности, покинула гостеприимного хозяина.
   – Фу! — сказал Ганнибал, усаживаясь в свое знаменитое кресло-качалку.— Подай-ка мне выпить, дружочек. Я так страдаю от жажды! А что делать? Не успел вернуться — глядь, они уже сидят у меня на пороге! Вот и пришлось сказать пару слов, чтобы отвязались. Я старался разложить все по полочкам, чтобы они потом не выдали за мои слова плод собственного воображения.
   – Спасибо вам, Ганнибал,— сказал Питер.— Теперь я от этой обязанности избавился. Но мне по-прежнему необходимо добыть официальное заявление для прессы, «Голоса Зенкали» и сэра Ланселота.
   – Ну, так приступай,— сказал Ганнибал и, запрокинув голову, выпил стакан.— Какие новости от Друма?
   – Он где-то в лесу. Я оставил ему записку, чтобы он немедленно, как вернется, скакал к вам.
   – Прекрасно. Вы обедали?
   – Нет,— сказал Питер, неожиданно сообразив, что чертовски голоден.
   – Ну, прошу в дом, перекусим — и за работу: пресс-релиз должен быть готов к сроку. Да, кстати, передай сэру Ланселоту и досточтимому Альфреду, что я сегодня жду их на ужин. Ну, разумеется, и вас с Одри тоже.
   – Благодарю,— сказал Питер.— Я всем передам. Они будут в восторге. Боюсь, они уже чувствуют себя заброшенными.
   По дороге домой Питер почувствовал, что не видел Одри уже целые сутки — с того знаменательного разговора с Лужей, и внезапно понял, как недостает ему ее присутствия, но тут же взял себя в руки. Собственно говоря, Одри — славная девчонка, с ней приятно провести время, но не более того. Так он себя уверял. Нет, он твердо решил, что останется холостяком! Жениться на такой капризуле?! Груды детских пеленок? Нет, увольте, эти игрушки не для него! Или вот еще картинка: он бьется как рыба об лед, стараясь свести концы с концами, а ей, видите ли, приспичило покупать шиншилловую шубку! Потом ломай себе голову, как расплатиться с долгами! (Правда, было неясно, с чего это ему взбрело в голову, что она бросится покупать именно шиншилловую шубку,— просто он утвердился во мнении, что это самый тяжкий грех благоверной после измены.) И все же, думал он, как ему не хватало мисс Одри! Ему было так весело с ней! Он решил, что позвонит ей сразу, как только переступит порог дома.
   К своему облегчению, он обнаружил, что сэр Ланселот и досточтимый Альфред наслаждаются жизнью, ныряя у рифа. Значит, можно спокойно сесть за запоздалый обед, а затем и за пресс-релиз. Он как раз собирался позвонить Одри, когда ввалились его постояльцы, мокрые как мыши. Он передал им приглашение Ганнибала, чему они были несказанно рады.
   – Ну наконец-то мы встретимся с Силой, стоящей позади Трона,—с удовлетворением сказал сэр Ланселот.
   – Не думаю, чтобы ему польстило такое определение,— сказал Питер.— Он только вносит предложения, но принимать или отвергать их — решает король.
   – Понятно, понятно,— сказал сэр Ланселот.— Ну а до чего договорились на особом совещании? Приняли там какие-нибудь решения?
   – Приняли, но это все полумеры,— сказал Питер.
   Он начал объяснять, как все было. Сэр Ланселот нахмурился и надул губы.
   – Не уверен, что ВОПЕС это устроит,— скорбно сказал он.
   – Точно, не устроит,— изрек досточтимый Альфред, вращая глазами за стеклами очков.— Равно как и мою организацию.
   – А почему так, сэр? — раздраженно спросил Питер.
   – Задача ВОПЕС заключается в том, чтобы бороться не просто за сохранение видов животных, но и за сохранение их естественной среды обитания,— разъяснил сэр Ланселот.— Идея особого совещания пересадить все деревья омбу и переселить всех пересмешников противоречит нашим принципам. Как председатель заявляю с уверенностью, что ВОПЕС эта схема не устроит. Надо придумать что-то иное.
   – Мы разделяем это мнение,— решительно заявил досточтимый Альфред.
   – Боюсь, что вам придется разъяснить все это королю,— сказал Питер.— Это его идея. Но в действительности он высказал ее лишь затем, чтобы добиться для себя и Ганнибала отсрочки. А за это время можно будет придумать что-нибудь новое, хотя что — один Бог ведает.
   – Не хотите ли вы сказать, что на самом деле не имеете намерения воплощать в жизнь эту бредовую схему? — спросил сэр Ланселот.
   – Боюсь, как бы не пришлось, если не найдут альтернативы,— сказал Питер.— Но это влетит в копеечку.
   – По-моему, следует серьезно и без обиняков поговорить обо всем с королем с глазу на глаз,— сказал сэр Ланселот, хмурясь и надувая губы.— В такие кошки-мышки с природой не играют. Это предосудительно.
   – Что верно, то верно,— проблеял досточтимый Альфред,— с матерью-природой в кошки-мышки не играют.
   – Сегодня вечером поговорю обо всем с Ганнибалом,—сказал Питер.— А теперь я позвоню мисс Дэмиэн.
   В радостном предвкушении Питер бросился к аппарату. При посредстве конторы Наполеона Ватерлоо он связался сначала с местной меняльной конторой, затем с Домом правительства и рыбным рынком. Наконец в трубке раздалось торжественное шипение, будто одновременно казнили на электрических стульях трех знаменитых гангстеров, и ответила контора «Голоса Зенкали».
   – Привет, Симон,— сказал Питер.— На проводе Флокс. Можно Одри?
   – А, привет, Питер,— ответил папаша Дэмиэн.— Только… разве она не у тебя?
   – Да нет…— слабым голосом сказал Питер.— А почему вы решили, что она у меня?
   – Вчера вечером она сказала, что едет к тебе, и ее до сих пор нет. Я и подумал, что она провела ночь у тебя.
   Питера бросило в холод.
   – Вы имеете в виду,— сказал он,— что не видели ее со вчерашнего вечера?
   – Именно так,— сказал папаша Дэмиэн.— Ее и след простыл. Если она не у тебя, то где же ее черти носят?
   – Я не представляю,— ответил Питер.
   – Это подозрительно,— с тревогой сказал Дэмиэн.— А вдруг с ней что-нибудь случилось?
   – Да не волнуйтесь вы так,— ободряюще сказал Питер.— Я позвоню кое-кому и, если что выведаю, сразу сообщу вам.
   – Спасибо,— сказал Дэмиэн,— но если отыщешь эту чертову подзаборницу, не забудь передать, что я выскажу ей все, что о ней думаю.
   Битый час при содействии и поддержке Наполеона Ватерлоо Питер обзванивал все места, где могла находиться девушка: Дом правительства, Ботанический сад, заведение Мамаши Кэри, одного за другим всех английских колонистов; единственным человеком, кому он не мог дозвониться, была Джу. Ее телефон упорно молчал. В конце концов Питер, у которого душа была не на месте, позвонил Ганнибалу и объяснил ситуацию.
   – Ну и как ты думаешь, что могло случиться? — спросил тот.
   – Не знаю,— взволнованно ответил Питер.— Но мне все это не нравится. Я не могу дозвониться Джу, но если ее и там нет, прямо не знаю, что и думать. Впрочем… А если Лужа…
   Ганнибал присвистнул, и на секунду воцарилась тишина.
   – Не возьму в толк — неужели он такой идиот, что решился на похищение? Здесь ему не Чикаго, в конце концов!
   – Но вы забыли, как он безуспешно пытался подкупить меня,— сказал Питер,— и в каком прискорбном настроении он от меня уходил.
   – Слушай,— сказал Ганнибал,— только не горячись.
   Позволь мне кое-что разведать, а затем встретимся и соберем военный совет. А за это время попытайся дозвониться Джу.
   – О'кей,— сказал Питер.— Но если это действительно дело рук Лужи, имейте в виду, Ганнибал, я ему сверну шею.
   – Я помогу,— сказал Ганнибал.
   Питер снова попытался дозвониться до Джу, но напрасно. В трубке раздавались лишь долгие редкие гудки. В раздражении он швырнул трубку и стал вышагивать по комнате. Затем налил себе стакан. У него в голове не укладывалось, что Лужа, каким бы мерзким и отчаянным он ни был, окажется настолько туп, что будет угрожать Одри. Но если он тут ни при чем, то где же она? Заплыла далеко в
   море и наткнулась на акулу? Или потерпела аварию на одной из удаленных горных дорог и теперь лежит, истекая кровью, среди обломков машины? При мысли об этом Питера прошиб холодный пот, и он налил себе еще стакан.
   Вдруг он услышал шум приближающейся машины, скрип тормозов, прыжки по ступеням лестницы и гул голосов. Дверь распахнулась, и в комнату впорхнула раскрасневшаяся и взволнованная Джу – ее знаменитая шляпа сдвинулась на один глаз. К удивлению Питера, за нею вошли капитан Паппас и Леонардо-да-Винчи Браун.
   – Вот это да! — сказала Джу без долгих предисловий,
   направив на него указательный палец.— По твоему лицу видно, что ты только сейчас заметил ее отсутствие. Верно я говорю?
   – Да,— сказал Питер.— Так где же она, Джу, где?