Дарси Эмма. Натали

   Ослепительное солнце сияло на безоблачном небе; день предвещал начало новой жизни. Умиротворенно вздохнув, она подумала: куда бы я ни ехала, тот, кто со мной рядом, не вызывает сомнений.
   – Я тебя оторвала от важных дел, Дамиан? – спросила она, вспомнив, что в будний день он должен быть на работе.
   Он засмеялся.
   – Наплевать!
   – Ничего себе, глава фирмы!
   – Ты для меня важнее любых дел, – произнес он, глядя на нее так, что ей стало жарко.
   За этим взглядом прятались годы страданий и подавленной страсти. Теперь он сметет любые препятствия на своем пути. Можно ли его осуждать за это? Всякому терпению приходит конец, и, кроме того, над ним висит дамоклов меч возврата ее памяти. И ее вражды.
   Не безрассудно ли она поступила, бросившись очертя голову в эту рискованную связь?
   Прогнав непрошеное сомнение, Натали решила поверить своим чувствам, чем бы все это ни кончилось. Ведь Дамиан поклялся, что не делал ей никакого зла, и она верит ему. Наверное, раздвоенность ее чувств была причиной недоверия. С возвратом памяти она разберется во всем.
   То, что ее потянуло в горы, говорит само за себя: она пытается вернуть память. Натали уже удалось припомнить, что она была гидом в Нусе и сопровождала туристов по диким местам национального парка... да... и водила группы желающих к Стеклянным горам, названным так самим капитаном Куком. Ей нравились эти маршруты.
   Синегорье к западу от Сиднея находилось далеко от юго-восточного Квинсленда, но она была уверена, что скалы и долины этих мест понравятся ей так же, как Стеклянные горы.
   Образы прошлого стали всплывать в ее воображении: да, она писала пейзажи, хотя и не обладала большим талантом. Порой ей удавалось живо отобразить какую-нибудь сцену. Разумеется, работа на компьютере была куда проще. Натали не переставала восхищаться тем, с какой легкостью можно вносить изменения в готовую картину.
   Она радовалась, что ее посетили мысли о творчестве, – значит, она сможет выполнить работу по контракту. Шерон Киппакс была права: как только восстановится память, знания и навыки к ней вернутся.
   – Ты встречался когда-нибудь с Шерон Киппакс?
   – Никогда.
   – А ты знаешь что-нибудь о детских книгах?
   – Только то, что я припоминаю из детства, – ответил он, улыбаясь. – Моя мать обычно читала нам на сон грядущий. У нас это было принято. Я думаю, ребята любят, когда им читают вслух.
   Дамиан говорил об этом с такой теплотой, что она невольно вспомнила о его желании иметь от нее ребенка. Ей представилось, как Дамиан читает их детям книжку, которую она иллюстрировала. Сердце Натали сладко заныло.
   Припомнить своего отца она не могла: он погиб во время разбушевавшегося циклона, спасая других людей. Натали тогда было всего два годика, а ее мать больше не выходила замуж. В детстве она завидовала своим подружкам, у которых были отцы, братья и сестры. Плохо быть единственным ребенком в семье. А как трудно было матери воспитывать одной свою дочь!
   – У тебя была большая семья? – спросила она Дамиана.
   – Трое мальчиков и две девочки, – ответил он, усмехнувшись. – Я был младшим, но мы все дружили, и соседские ребята приходили к нам играть. Детство у меня было веселое.
   – Расскажи мне об этом, – попросила Натали.
   Дамиан пересказал ей целую серию приключений и проказ. Видимо, его родители были сторонниками свободного воспитания и лишь в крайних случаях прибегали к строгости. Они давали возможность ребятам резвиться в соответствии с их интересами и тем самым расширяли их кругозор.
   Пока машина ехала в черте города, Дамиан развлекал ее забавными историями и анекдотами. Но как только они достигли подножия гор, он умолк, и машина медленно поползла вверх.
   Рассказы Дамиана произвели на нее сильное впечатление. Его старший брат стал пилотом и летал на самолетах Сингапурских авиалиний, другой брат был ихтиологом и работал на Тасмании. Одна из сестер жида в Лондоне, куда она отправилась в отпуск, а затем устроилась там на работу в качестве няни к ребятам овдовевшего брокера, за которого впоследствии и вышла замуж. Другая сестра уехала в Новую Зеландию. Сначала она увлеклась движением феминисток, но потом влюбилась в фермера-овцевода и стала вместе с мужем выводить редкие породы овец.
   Родители Дамиана переехали на Золотой берег Квинсленда много лет назад и наслаждаются теперь заслуженным отдыхом под лучами горячего солнца.
   – Значит, ты остался один в Сиднее, – заметила Натали.
   – Да.
   – Ты, наверное, скучаешь без своих.
   – Мы поддерживаем связь, правда, в основном на Рождество.
   Рождество – семейный праздник, подумала Натали, особенно любимый детьми. Сейчас только март месяц. А к следующему Рождеству ей уже исполнится двадцать девять лет.
   – Сколько тебе лет, Дамиан?
   – Тридцать четыре.
   Если они поженятся, их первый ребенок может появиться на свет к Рождеству. Под воздействием непонятного ей импульса Натали, завидев знакомый ландшафт, обратилась к Дамиану.
   – О! Теперь поверни налево, не доезжая моста, – торопливо попросила она.
   Дамиан внимательно на нее посмотрел.
   – Тебе эта местность о чем-то напоминает?
   – Да... нет... Я не знаю. – Вопрос был неожиданным, и она не нашлась что ответить. – Я просто чувствую, что надо ехать сюда.
   Дамиан повернул влево.
   – Эта дорога ведет в Леуру.
   Название местности ни о чем ей не говорило. Они давно миновали пригород Сиднея, и Натали весьма смутно представляла себе дальнейший путь. Достигли они уже горного хребта или нет, она не знала.
   Наконец они подъехали к развилке; Леура находилась справа.
   – Теперь поверни налево, – монотонно скомандовала Натали.
   Дамиан нахмурился.
   – Ты припоминаешь эти места?
   – Я в этом не уверена. Сама не знаю почему, но чувствую, что надо ехать этой дорогой.
   Путь оказался долгим: они проезжали мимо курортных комплексов, один из них был давнишний, другой – совсем новый. Дамиан ознакомил ее с условиями пребывания в каждом из них. Но ни тот, ни другой не вызвали у нее интереса. Вот они проехали мимо поля для игры в гольф, затем она увидела стройные ряды сосен, плотной стеной огораживающие лежащий за ними участок земли.
   – Вот здесь! – воскликнула она.
   – Что – здесь?
   – Тут должна быть дорога между соснами. Поезжай потихоньку, а то проскочишь.
   Сбавив скорость, Дамиан свернул на дорогу, ведущую к воротам с названием владения: «Сизокрылый туман».
   Только волшебное место может носить такое название, подумала Натали, почувствовав, что ищет именно этот клочок земли.
   – Что означает для тебя это название? – Устремленные на нее глаза Дамиана, казалось, в чем-то ее обвиняли. Натали удивили его пронзительный взгляд и странный вопрос.
   – А для тебя?
   Дамиан постарался скрыть волнение.
   – Я никогда здесь надолго не задерживался.
   – Но эта местность тебе знакома?
   Дамиан кивнул.
   – Есть тут одна гостиница с четырехместными номерами, причем каждый номер обставлен довольно оригинально. Отель весьма элегантный, но дорогой. Вокруг – сады, разбитые сорок-пятьдесят лет тому назад известным пейзажистом Хильдегардом. А долина Джеймса настолько живописна, что любой художник захочет ее писать с натуры.
   – Ты, наверное, бывал здесь прежде, если тебе все это известно, – заметила Натали, разочарованная тем, что он уже с кем-то видел эти необыкновенные места.
   – Нет, сам я здесь не бывал, но слышал об этих местах не один раз.
   Натали успокоилась.
   – А гостиница нам по карману? – спросила она с волнением.
   – Тебе она по карману.
   – Тогда я хочу здесь остановиться.
   – Натали... – казалось, в нем происходит внутренняя борьба, – но ведь ты говорила, что хочешь начать все сначала... со мной.
   – Вот как раз здесь я и хочу начать все сначала, – подтвердила она. Должно быть, она видела когда-то эти места, и они ей запали в душу. Желание побыть здесь подольше как бы намекало на особую роль этого места в ее жизни. – Все говорит мне о том, что я сделала правильный выбор, – уверенно добавила она.
   – Все говорит тебе о том... – повторил он иронически.
   – Что случилось, Дамиан? – с тревогой спросила Натали, заметив, что он не одобряет ее выбора.
   – Решения принимаешь ты. Если думаешь, что здесь нам будет хорошо, значит, так и будет, – твердо сказал он, отбросив сомнения. Он протянул ей руку, и их пальцы переплелись. – Ты со мной, и больше мне ничего не нужно.
   Натали была рада, что он уступил ее желаниям, вернее, вынужден был уступить. Однако она заметила в нем какую-то напряженность, которую он старался скрыть. В то же время он крепко сжимал ее пальцы, выражая этим свою волю неотступно быть рядом с ней. Впрочем, и ей самой желание остановиться именно здесь казалось несколько странным. По какой-то таинственной причине ей было необходимо, чтобы Дамиан разделил с ней пребывание в «Сизокрылом тумане».
   Отпустив ее руку, он решительно повел машину на стоянку для гостей. Основательно построенный двухэтажный дом был сложен из красного кирпича – просторный, со множеством дымовых труб и красивыми колоннами, которые поддерживали портики над входными дверями. Казалось, этот дом выдержит испытание временем и сможет противостоять любым невзгодам, он словно бы обещал вернуть Натали то, что она утратила, и одарить ее новыми радостями.
   Дамиан указал на три автомобиля, припаркованных у гостиницы, когда помогал Натали выйти из машины.
   – Может быть, здесь не найдется для нас свободного номера.
   – Неужели судьба так жестока! – воскликнула Натали, взяв его под руку.
   Он улыбнулся, однако напряжение не покидало его. А ей так хотелось, чтобы он тоже расслабился и наслаждался жизнью. Воздух был чистым и прохладным, она чувствовала прилив сил: начало их совместного путешествия казалось волшебным. Все будто в сказке!
   Медовый месяц в «Сизокрылом тумане», подумала Натали. Прекрасный приют для самого прекрасного медового месяца!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Им повезло: какие-то гости аннулировали забронированный ранее номер и его можно было занять на три дня, до выходных. Подумать только – три дня и три ночи в этом сказочном месте! Натали была счастлива.
   Ей нравилось все: запах отполированной мебели, уставленный цветами вестибюль, широкая лестница красного дерева, ведущая на второй этаж, высокие потолки и стены, отделанные панелями, красочные паласы и ковры.
   Глаза ее блестели, когда она вошла в спальню – здесь она проведет с Дамианом три ночи. Роскошная кровать под балдахином занимала большую часть комнаты. Желтая драпировка сочеталась по цвету с растительным орнаментом на подушках в изголовье. Из этой же ткани был сделан подзор, видневшийся из-под белого стеганого одеяла, а сверху были небрежно разбросаны подушки в желтых и белых наволочках.
   Понравились ей и тумбочки в викторианском стиле, и столик для рукоделия на трех ножках. Высокие бронзовые светильники, стоявшие на тумбочках, роняли свет из-под желтых абажуров. Оглядываясь по сторонам, Натали восхищенно рассматривала обстановку элегантной спальни. Напротив кровати стоял массивный шкаф с выдвижными ящиками и большим зеркалом, в котором отражалась вся комната.
   Она взглянула на Дамиана, надеясь прочесть в его глазах одобрение. Но он в это время разговаривал с хозяйкой, которая показывала ему великолепный камин, расположенный между двух кресел, обитых зеленым бархатом. Живой огонь теплился в очаге. Дамиан, выслушав инструкцию, приоткрыл дверцу камина и подложил в огонь свежих дров.
   Внимание Натали привлек в это время изящный шезлонг, стоявший возле окна у дальней стены. Оттуда можно было насладиться видом извилистых долин, а также живописными, красными и желто-охристыми, скалами, которые тянулись до самого горизонта.
   Вдруг ледяная дрожь пробежала по спине: отвесные скалы над голубыми эвкалиптами казались такими твердыми и... безжалостными. Натали нахмурилась, мысленно произнеся слово «безжалостные». Какая глупость – придавать значение чувствам, вызванным топографией местности.
   Натали живо откликнулась на приглашение хозяйки осмотреть ванную комнату. Дамиан тем временем наблюдал, как пламя охватывало дрова.
   Казалось, он не знает, чем заняться, и старается делать хоть что-нибудь, чтобы убить время.
   Ванная комната была такой же роскошной, как и прочие помещения. На фоне стены, облицованной синей и зеленой керамической плиткой, красовались синие, зеленые и желтые полотенца. Пол в душевой повторял цвета облицовочной плитки, а ванна, наполнявшаяся водой из источника, выглядела не менее великолепно.
   Хозяйка, выслушав одобрение Натали, пригласила ее в гостиную. Тем временем портье внес их чемоданы, а горничная поставила на столик поднос с виноградом и клубникой, а также бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом и два хрустальных бокала. Хозяйка, сообщив, что ленч подают в час дня в столовой, ушла. Наконец Натали и Дамиан остались одни.
   Стоя спиной к камину, словно ему было холодно, Дамиан принужденно улыбался.
   – Прекрасная комната, – сказал он.
   Казалось, он ждет, чтобы она сделала первый шаг, – ведь именно по ее желанию они остановились здесь. Может быть, она совершила ошибку, лишив Дамиана инициативы? Может, ему не нравится ее выбор? Или он приготовился к очередным капризам с ее стороны?
   Но ведь он говорил, что решающее слово за ней, и она выбрала «Сизокрылый туман». В чем же дело? Настало время все расставить по своим местам. Дамиан ей ясно сказал, чего он хочет: главное для него – она сама, все остальное не имеет значения.
   – Спасибо тебе за то, что ты во всем мне потворствуешь, – тихо произнесла она, подходя ближе и глядя ему в глаза. Их взгляды встретились, и она поняла, что он в растерянности и не знает, как сейчас поступить: с одной стороны, соблазн завладеть ею немедленно был так велик, что он с трудом сдерживал себя, однако страх разочаровать ее и вызвать неприязнь пугал его не меньше.
   – Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, – сказал он.
   – Как могу я не быть счастливой, если ты мне ни в чем не отказываешь?
   В глазах Дамиана притаилась боль.
   Положив ладони на его грудь, Натали чувствовала, как колотится его сердце, и ей хотелось утешить его, помочь.
   – Я верю себе теперешней, а не той, какой стану потом. Если я изменюсь, пусть сейчас произойдет то, чего мы оба хотим: я дарю тебе мою любовь. Давай забудем о прошлом и будущем. У нас есть настоящее.
   Обхватив его голову руками, она прижалась губами к его губам, желая подтвердить сказанные ею слова. Он обнял ее и прижал к груди, страстно целуя.
   Но жажду близости нельзя было утолить одними поцелуями.
   Прижимаясь грудью к его мускулистой груди, Натали мечтала, чтобы одежда, разделявшая их тела, поскорее исчезла. Дамиан обнимал ее все крепче. Натали приоткрыла влажные янтарные глаза, обжигающие жаром разгоревшейся страсти. В глубине души она сознавала, что эта страсть родилась давно, но она сама прятала свое чувство за семью печатями. Желания, которые они так долго сдерживали, вырвались наружу, она знала, что именно с ним, с Дамианом, она сможет испытать всю глубину интимного счастья...
   По блеску его глаз она поняла, что он прочел ее мысли. Между ними теперь возникло то, что сильнее объятий, – уверенность в предназначенности друг другу. От этого никуда не уйти.
   Вытянув ее рубашку из джинсов, Дамиан стал расстегивать пуговицы у ворота.
   – Снимай поскорее свою рубашку, чтобы я могла к тебе прикоснуться, – пролепетала она срывающимся голосом.
   Он подчинился со счастливой усмешкой, и сердце Натали радостно дрогнуло. Она гладила его шею, плечи и могучие руки. Какая извечная сила влечет мужчин и женщин друг к другу? Извечная и неодолимая. Вот он, мой возлюбленный, мой мужчина! – говорило ее сердце.
   Стянув с нее рубашку, Дамиан завороженно любовался женственной прелестью ее тела. О чем он думал? Может быть, о том, что эта женственность создана для него: очертания ее груди, формы тела дарят ему простую, но такую сильную и чистую радость обладания. Глубоко вздохнув, Дамиан поднял на нее глаза, и сердце ее сладко заныло от выражения нежности в его взгляде.
   – Ты задела струны моей души, – тихо сказал он и, склонившись, стал целовать ее грудь, посылая токи желания всему ее телу. Вороша его волосы и прижимая его голову к груди, Натали хотела одного – чтобы это продолжалось вечно.
   Опустившись на колени и целуя ее живот, Дамиан стал стягивать с нее оставшуюся одежду. Теперь ее захватило другое, не менее сильное наслаждение, сопровождавшееся то дрожью, то жаром.
   Протянув к нему руки, когда он поднялся с колен, Натали принялась порывисто срывать с него одежду. Тело его затрепетало, когда она, приоткрыв рот, нежно захватила губами то, где таилась жизнь их будущего ребенка.
   Среди стонов она различала свое имя и радовалась, что может дарить ему такое сильное наслаждение.
   Он помог ей освободиться от ткани, разделявшей их тела, страстно целуя ее и увлекая к кровати. Откинув одеяло, Дамиан положил ее на прохладные простыни и припал к ней, но вдруг, о чем-то вспомнив, поднялся.
   – Натали...
   – Забудь об этом, – прошептала она, желая безраздельной близости с ним, слияния их жизненных начал в одно целое.
   – Хорошо... – произнес он с волнением.
   Тела их соединились в вечном, как само время, ритуальном танце любви. Все ее существо обратилось в многократное повторение взлетов и падений на качелях блаженства.
   Натали услышала его стон, сопровождавшийся содроганием тела. Дамиан повернулся на бок, продолжая держать ее в объятиях.
   Его руки ласкали ее тело, а губы целовали волосы; казалось, ему необходимо было убедиться в их безграничном обладании друг другом.
   Лежа в его объятиях и положив голову на его плечо, она предавалась неведомому ей до сих пор блаженству беззаботной радости. Мы предназначены друг для друга, думала Натали, и как это хорошо, что она отбросила прошлое и приняла из его рук то будущее, которое он ей предложил.
   Говорить ни о чем не хотелось; воцарившееся между ними молчание отражало ту гармонию, какую не могут выразить слова. Когда Натали захотела вытянуть ногу из-под его тела, Дамиан забеспокоился: стал подкладывать подушки под ее голову, укутывать ее одеялом, чтобы она не озябла.
   – Скажи мне, что ты чувствуешь? – вдруг спросила она.
   – Радость, – произнес он, сияя. – Меня просто распирает от счастья.
   Натали засмеялась, потому что и она испытывала то же самое.
   – Если оно тебя распирает, пусть вырвется наружу, ведь мы можем делать все, что захотим.
   – А что ты собираешься захотеть?
   Как это похоже на Дамиана: ставить на первое место ее желания.
   – Давай выпьем шампанского, нам надо отметить.
   – Я согласен.
   – Не вставай. – Она удержала его. – Я принесу сюда, и мы выпьем в постели. – В ее глазах загорелся шальной огонек. – Мне нравится эта постель, особенно когда в ней ты.
   Дамиан весело расхохотался.
   Отбросив одеяло, Натали в чем мать родила отправилась за шампанским, наслаждаясь тем, что его взгляд прикован к женственным изгибам ее тела. Как это здорово, что она для него так желанна, подумала Натали, довольная, что сумела сохранить хорошую форму. Уверенность в его чувствах сделала ее раскованной, и она не только не стеснялась наготы, но и наслаждалась первозданной свободой своего тела.
   Сначала она внесла ведерко со льдом, в котором стояла бутылка, и поставила его на одеяло рядом с Дамианом. Он полулежал, подперев голову рукой, и его лицо озаряла счастливая улыбка.
   – А ты займись пробкой, – скомандовала Натали.
   – Я не могу оторвать от тебя глаз.
   Против этого у нее возражений не было, и она отправилась за бокалами. Испытывая сладкую муку оттого, что Дамиан пожирал ее глазами, Натали решила, что на ленч они не пойдут. Шампанское, виноград и клубника – чем не завтрак? А как здесь уютно, волнующе и радостно!
   Поставив бокалы на ночной столик, она отправилась за фруктами.
   – Чтобы мы с тобой не отощали от счастья, – заявила она, – можешь подкормить меня клубникой, а я тебе кое-что приготовлю.
   – У меня уже слюнки текут, – сказал Дамиан, явно не о еде.
   В вазе с фруктами стояла карточка, на которой тисненными золотом буквами было выведено: «Сизокрылый туман» – название гостиницы. Машинально взяв карточку в руки, Натали прочла следующее: «Этот дом благодарит Вас за то, что Вы снова его посетили». Затем следовала подпись управляющего.
   Натали нахмурилась.
   – Что случилось? – спросил Дамиан.
   Она насмешливо взглянула на него.
   – Ты не говорил, что останавливался здесь прежде.
   Дамиан смотрел на нее внимательно.
   – Здесь останавливался не я.
   – Значит, я? – Ее слова походили скорее на утверждение, чем на вопрос, – к ней возвращалась память.
   Лицо Дамиана выражало отчаяние человека, потерявшего только что найденный клад.
   – Скажи мне правду, Дамиан, – потребовала Натали, хотя уже сама знала правду, так же как и он. – Когда я останавливалась здесь? – проговорила она прокурорским тоном.
   Лицо Дамиана стало суровым, и в глазах появилась усталость.
   – Ты была здесь в медовый месяц, – произнес он с отчаянием в голосе. – В твой медовый месяц вместе с Бреттом.
   Болезненное воспоминание об испытанном ею смущении и разочаровании заставило ее вздрогнуть. Состояние шока усугублялось той близостью, какую она себе позволила с Дамианом. Чувство стыда и оскорбленного самолюбия глубоко ранило ее душу. Неприкрытая нагота тела стала невыносимой.
   Резко повернувшись, она бросилась в ванную комнату, где за дверью висели махровые халаты, – пройтись перед Дамианом голой она уже не могла. Подумать только: здесь, в этой гостинице!.. Она отдалась Дамиану Чандлеру! Какое унижение! Почему она выбрала именно «Сизокрылый туман»?
   – Натали...
   Она не откликнулась на его зов. Завернувшись в махровый халат и крепко затянув пояс, она почувствовала себя спасенной от того позора, которому недавно подверглась.
   Но куда же спрячешься от мужчины, которого сама пустила в свою постель? Выйдя из ванной комнаты с высоко поднятой головой и засунув руки в карманы халата, Натали с горечью произнесла:
   – Мой медовый месяц с Бреттом не был счастливым. Ничего более жалкого и представить себе невозможно. И ты, Дамиан Чандлер, тоже виноват в этом.
   Глядя на него с сожалением об уплывающем от нее счастье, она добавила:
   – Я тебя никогда не прощу!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Выражение лица Дамиана резко изменилось. Глаза его решительно сверкнули, и он гордо поднялся с кровати, как человек, честь которого была несправедливо задета. Не смущаясь наготы, он прошелся по комнате и, подняв с пола джинсы, натянул их, словно готовясь к сражению. Его серые, стального цвета глаза были прикованы к стоявшей у двери в ванную комнату Натали.
   Она же будто приросла к полу. Пусть Дамиан Чандлер ответит за все. Сердце ее жарко билось: желание, бросившее ее к нему, обращалось в пепел гнева. Ведь он прекрасно знал, какие воспоминания вызовет в ее душе «Сизокрылый туман», и даже не попытался отговорить ее от намерения остановиться в этой гостинице. Возможно, он надеялся восстановить ее память столь жестоким образом? Что же тогда он за человек?
   – Скажи мне, Натали... – Дамиан стоял перед ней, опустив руки; его обнаженный, мускулистый торс невольно обретал агрессивный вид, – чем я виноват, что твой медовый месяц с Бреттом обернулся неудачей? Меня здесь не было, почему же я в ответе за...
   – Нет, ты был здесь, – резко перебила она. – Ты был здесь все время. Бретт выбрал эту гостиницу из-за тебя, а не для того, чтобы доставить мне удовольствие. Бретт хотел насолить тебе, доказав свое превосходство.
   – Но я в этом... не виноват, – промямлил Дамиан, не сводя с нее глаз.
   Натали горько усмехнулась.
   – Я ненавидела тебя еще до того, как узнала.
   – Что я такого сделал? Почему такая несправедливость?
   Глядя на него, Натали мысленно вернулась ко дню венчания с Бреттом... Дамиан – лучший друг жениха, партнер по бизнесу и шафер на свадьбе. Обаятельный и воспитанный Дамиан Чандлер... галантный кавалер, безупречно корректный и сохранявший по отношению к ней, невесте друга, почтительную дистанцию. Это не трогало ее в то время: ведь у нее был Бретт. Во всяком случае, она так считала. Хотя Бретт и женился на ней для того, чтобы доказать Дамиану свое превосходство.
   – Но ведь ты же все это знал, – с укором произнесла она. – Ты знал Бретта гораздо лучше меня.
   – Мужчина знает о другом мужчине совсем не то, что женщина, – возразил Дамиан. – Бретт расхваливал тебя, и во время венчания у тебя был вид влюбленной девушки.
   – Однако тебе было известно и кое-что еще?
   – О чем это ты?
   – Ты прекрасно знал, что Бретт – бабник. Он даже не счел нужным находиться рядом со мной во время приема по случаю свадьбы. Не ты ли занимал меня беседой, когда Бретт крутился возле одной из твоих замужних приятельниц? Вспомни-ка, Дамиан, – добавила она ехидно. – Я еще спросила, как зовут эту женщину, а ты ответил: Рода Дженингс.
   – Но она была женой приятеля, – ответил он. – Обычный флирт... после выпивки. Бретт ею совсем не интересовался.
   – Ты служил ему ширмой и сознательно прикрывал его похождения, когда он... Не хочу произносить это слово! Когда он увивался вокруг юбки замужней женщины в день своей свадьбы.