Де Чарльз. Загадка поющих камней

   Минда нечаянно зевнула, и мрачное выражение лица Сиан смягчилось.
   — Разговор слишком затянулся, — сказала она. — Впереди нас ждут тяжелые испытания, и надо хорошенько отдохнуть. Послезавтра мы отправимся на поиски Доррен Защитницы. Можно ли пройти под землей до конца Каменного Пояса?
   Хобогль кивнул:
   — На север проложен хороший туннель, и выход из него находится в лесу, на южном берегу реки. Отправимся завтра после полудня.
   — Я благодарю тебя, — произнесла леди Сиан.
   Йо'аким склонил голову.
   — Твоя благодарность принята, — торжественно ответил он.
 
   После того как Минда и остальные уцелевшие беглецы погрузились в сон, Сиан и Йо'аким долго еще сидели молча в тусклом свете янтарного сияния. Древняя вражда разделяла их, словно стена. Леди вспомнила, как защищала веррнов перед Гримбольдом и Танет, и в то же время сама опасалась их. Будут ли Туатаны довольны или рассердятся за ложь, сорвавшуюся с ее губ?
   Она вздохнула, и Йо'аким обратил к ней взгляд своих круглых темных, непроницаемых глаз.
   — Ты принял ее без всяких сомнений, — заговорила леди.
   — А ты разве нет?
   — Она пришла с моими друзьями.
   Йо'аким пожал плечами.
   — А ты сможешь узнать Авеналь из Туатанов, если она придет к тебе?
   — Конечно. Но неужели ты считаешь, что Таленин — одно из Сумрачных Божеств в человеческом обличье?
   — Нет. Но она обладает их знанием.
   Сиан помолчала некоторое время, обдумывая его слова.
   — А чего ты от нее ждешь? — спросила она затем.
   Хобогль так долго молчал, что Сиан уже перестала ждать ответа. Когда он наконец заговорил, его голос смягчился, и нотки вековой печали прозвучали в словах.
   — В ней — надежда моего народа, — сказал Йо'аким. — В большинстве миров мы слишком малочисленны и привязаны к своим камням, земле, миру. А Таленин несет в себе надежду на будущее процветание веррнов. Нас никогда не будет много, но, если она победит в этой битве, я верю, что придет время, и мы снова обретем свои корни, и тогда ни Дакеты, ни Туатаны не смогут их нас лишить.
   — Мы никогда не имели ничего против вас, — возразила Сиан. — Но мы пришли к вам, чтобы договориться, а вы встретили нас войной.
   — Мы знали, что стоит за словами, леди Эленвуда. Вы просили у нас земли, но мы понимали, что в случае отказа вы возьмете ее силой. Разве не так?
   — Нам казалось, что вам нельзя доверять.
   — И это длилось очень долгое время. А сейчас? — Хобогль поднял голову и встретился взглядом с повелительницей эльфов. — Что изменилось сейчас?
   Сиан покачала головой.
   — А когда Минда Таленин поднимет свое знамя и веррны последуют за ней, что будете делать вы? — спросил Йо'аким. — Пойдете с нами или против нас?
   — Мы все выступим против Ильдрана.
   — А после поражения Ильдрана?
   — Я никогда не причиню ей вреда, — сказала леди Сиан. — Я поклялась в этом, теперь она моя сестра. Фрейкара.
   — По духу, — кивнул хобогль. — А для меня она — родственница по крови. Не забудь свою клятву, когда придется делать выбор.
   — Я не забуду. — Несколько мгновений Сиан нерешительно молчала, затем протянула ему руку ладонью вверх. — Пусть между нами воцарится мир, Йо'аким.
   Хобогль пристально посмотрел ей в глаза, но леди твердо выдержала его взгляд. Что он прочитал в ее лице, нельзя было определить по его непроницаемым глазам, но Йо'аким накрыл своей рукой протянутую ладонь.
   — Отныне, — сказал он, — пусть воцарится мир.

Глава 8

   Они провели в Подгорье два дня.
   Для Минды время пролетело очень быстро. Эти два дня стали для нее чем-то вроде кратких посещений силонеля — возможностью собраться с силами, отдохнуть телом и душой перед тем, что ожидало впереди. Много времени прошло в разговорах с Йо'акимом и Раэтом. Она слушала их старинные баллады и сама рассказывала о своей жизни в Фернвиллоу. С грустью думала она о Джейни, Рабберте и всем хорошем, что осталось дома, но с радостью делилась воспоминаниями с друзьями.
   Из всех, кто уцелел после разгрома Голдингхолла, только Раэт преодолел свой страх перед хобоглем. Он с удовольствием слушал его варианты старинных сказаний, в которых смертные боролись против веррнов; в таких беседах юноша почти забывал о своей ране и мучительной боли в ноге. Йо'аким, к всеобщему — даже своему собственному — удивлению, тоже с радостью проводил время, беседуя с юным арфистом.
   Порой к ним присоединялась Сиан, но большую часть времени она посвящала Гедвину. Его рана воспалилась, а у Сиан не было необходимых лекарств. Не раз молилась она, чтобы Доррен догадалась привезти с собой нужные снадобья. Остальные ученики-арфисты держались особняком, поглядывая на хобогля, Минду и Раэта, примкнувшего к ним, с неослабевающим беспокойством.
   — Ни один из них никогда не станет истинным арфистом, — заметил как-то Йо'аким. — У них нет сердца, а без сердца какой может быть музыкант? На языке веррнов слова «сердце» и «истина» происходят от одного корня.
   — А как насчет Раэта? — поинтересовалась Минда.
   Оба они уже слышали, как Раэт играл на инструменте Гедвина. Его мелодии заставили Арфиста нахмуриться, но Минду и Йо'акима поразили своей безыскусной печальной красотой. Даже Сиан подошла поближе, чтобы послушать игру Раэта.
   Хобогль после вопроса Минды так долго рассматривал молодого музыканта, что тот заерзал на месте от смущения.
   — Он станет великим арфистом, — наконец произнес Йо'аким. — Но я думаю, ему надо идти своим путем. Очарование Подгорья слишком сильно затронуло его душу, чтобы он смог возвратиться в Голдингхолл и учиться полуправде у людей.
   — Вот видишь. — Минда легонько стукнула Раэта по руке. — Ты — лучший из всех присутствующих. Йо'аким сам так сказал, а он знает, что говорит.
   Хобогля уже не впервые поразила способность Минды меняться. Несмотря на несомненное присутствие в ней силы, порой она казалась простой девчонкой на деревенском празднике — весело поддразнивала Раэта и его самого, заразительно смеялась.
   — Может, и так, — ответил Минде Раэт, — но я еще не знаю, благословение это или проклятие. Куда мне идти?
   — Отыщи истинного арфиста и поступи к нему в ученики, — сказал Йо'аким. — Если он захочет тебя взять. Если хорошенько поискать, можно найти настоящих мастеров, но только не при дворе Голдингхолла. Ты должен отправиться в путь, искать в отдаленных уголках, в маленьких деревнях. Там, где живут люди, сохранившие душу, и ты встретишь учителя.
   — Ты несправедлив к Гедвину, — сказал Раэт. — Он очень хороший человек и…
   — И прекрасный арфист. Я слышал, как он играет. Но в его музыке нет магии, Раэт, а у тебя в одном мизинце волшебства больше, чем во всем его существе. Я не удивлюсь, если в твоих жилах течет капелька древней крови.
   — А если ты не найдешь арфиста на Гителене, — сказала Минда, — ты всегда можешь попытать счастья в других мирах.
   Но тут она вспомнила, что врата заколдованы. Может случиться, что никто из них больше не покинет пределы Гителена. Она погрузилась в свои невеселые раздумья и больше не принимала участия в разговоре.
 
   Немного позже Йо'аким позвал Минду пойти с ним. Он не сказал, куда они направляются, просто повел ее все глубже и глубже под землю. Когда они входили в очередной туннель, поначалу было очень темно, но потом возникало все то же янтарное сияние, и они продолжали путь.
   — Откуда появляется этот свет? — спросила Минда.
   — Благодаря несложным заклинаниям. Их нужно произнести всего раз, а потом они действуют безотказно.
   — Все веррны могут колдовать?
   Йо'аким покачал головой:
   — Нет. Только те, кто специально обучался этому искусству. Но магическими способностями обладают все, в чьих жилах течет древняя кровь, и не важно, Светлых, Темных или Сумрачных Богов.
   Около получаса шли они по запутанным переходам, пока путь им не преградила каменная дверь. Хобогль произнес заветное слово, и в воздухе возникло изображение символа — зеленое, отливающее золотом. Символ растворился, и камень беззвучно сдвинулся. Йо'аким пригласил Минду внутрь, и они оказались в огромной пещере.
   Сводчатый потолок поднимался над их головами на сотни футов. Пол под ногами был гладким и излучал тепло. Возникшее янтарное сияние разогнало тьму, так что стало возможно рассмотреть внутренность пещеры, и Минда ахнула. Перед ней лежал окаменевший лес — каменные деревья занимали все пространство от одной стены до другой. Тихий звук, похожий на дуновение ветерка, коснулся ее ушей, ветви деревьев качнулись, как живые, хрупкие каменные листья блеснули в желтоватом свете.
   — Что это за место? — приглушенным голосом спросила Минда.
   — Я его хранитель, — сказал Йо'аким. — Потому я и не покинул эти горы, когда мои сородичи переселились в другие места. Таленин, ты не должна ни с кем говорить об этом, разве что с твоим другом Пеналюриком или с кем-нибудь из веррнов.
   Ощущение чуда охватило душу Минды, мысли о войне с Ильдраном и запертых вратах отступили.
   — Я уверен, что это остатки Авенвереса, — продолжил хобогль. — Осколки Первой Земли есть и в других мирах — некоторые занимают больше места, некоторые можно обхватить руками. И веррны повсюду присматривают за ними.
   Минда кивнула. Она вспомнила, что мьюриан называли смотрителями каменных столбов, также оставшихся от Авенвереса и теперь служащих вратами в другие миры.
   — А для чего оно?
   Йо'аким улыбнулся:
   — Ни для чего, Таленин. Оно просто есть, разве этого недостаточно? Можешь считать его напоминанием о том, что было когда-то. Или хранилищем древней мудрости, превратившейся в камень. Ведь в Авенвересе даже деревья обладали даром речи, и, как говорят, они были самыми мудрыми из всех живых существ. Я прихожу сюда и брожу под каменными ветвями. Иногда я мечтаю, что они со мной заговорят.
   — Я не видела ничего подобного. Это так прекрасно.
   — Так оно и есть.
   Она снова подумала о мьюрианах и их заботе о каменных столбах.
   — А нельзя ли это место, — спросила она, — использовать как врата?
   Но хобогль отрицательно покачал головой.
   — Нет, — ответил он. — У него нет другого назначения, кроме как дарить красоту.
   В голосе Йо'акима послышалась такая печаль, что Минда мгновенно осознала свою ошибку.
   — Я не хотела показаться такой… бесчувственной, — попыталась она объяснить. — Просто я знаю, что врата — тоже осколки Авенвереса, вот и подумала… Пожалуйста, не сердись на меня.
   — Я не сержусь на тебя. Вот только… немного грустно, что мир так нас изменил, мы уже не можем просто наслаждаться красотой, а ищем какое-то практическое применение всему, что видим.
   Минда совсем расстроилась. Она слышала его «мы» и знала, что Йо'аким имел в виду только ее.
   — Я тебя разочаровала, — тихо сказала она.
   — Не ты. Перемены в нашем мире.
   Когда он поднял голову и взглянул на Минду, глаза хобогля блеснули влагой.
   — Временами, — тихо заговорил он, — я вижу тебя такой, какой ты была до того, как Ильдран наложил свою печать на твою душу. Я подумал, что красота этого места сможет хоть на время исцелить твои раны. Никто из нас не рождается для уныния, Таленин, а ты еще очень молода для такой ноши.
   — Но ведь кто-то должен ее нести.
   — Верно, — кивнул Йо'аким.
   Хобогль повернулся к выходу, но Минда схватила его за руку.
   — Подожди, пожалуйста. Нельзя ли нам остаться здесь на какое-то время? Может, мы немного погуляем под деревьями и… помечтаем?
   Круглые совиные глаза пристально посмотрели на нее, и губы Йо'акима тронула слабая улыбка.
   — Хорошо.
   Хобогль взял ее за руку, и они шагнули в каменный сад. Несколько часов спустя, когда они вернулись в Подгорье, между ними установилось такое сердечное взаимопонимание, что Сиан весь вечер с любопытством поглядывала на Минду. Но та не стала ни о чем рассказывать.
 
   На следующий день Йо'аким повел их на север, приноравливаясь к медленной походке Гедвина. Как и прежде, Сиан поддерживала раненого Арфиста. Минда предложила руку помощи Раэту.
   — Если бы я мог надеяться всегда быть рядом с тобой, я бы не старался поскорее выздороветь, — сказал юноша.
   Минда порозовела от смущения.
   Солнце клонилось к горизонту, когда маленькая группа вышла на поверхность земли. Каменный Пояс окрасился в багрянец, а лес уже окутали сумерки. Как только заросшая травой дверь закрылась, до них донесся шум битвы, и путники с тревогой переглянулись.
   Сражение шло поворотом реки ниже по течению, но за подступившим к самому берегу лесом невозможно было ничего увидеть. Небольшой отряд осторожно двинулся сквозь заросли. Вот перед ними, наконец, открылась картина боя, и Минда негромко вскрикнула.
   На берегу реки отряд Доррен поджидала засада йаргов. Половина эльфов даже не успели переправиться и отчаянно спешили, чтобы присоединиться к своим товарищам. Вода так и кипела под копытами коней. Выбравшиеся на берег дрались с йаргами. Несмотря на численное превосходство эльфов, йарги сражались с таким ожесточением, что с поля боя то и дело уносился конь с опустевшим седлом.
   Издалека можно было различить громадную фигуру Гаровда, яростно размахивавшего своим топором. Там же был и Гримбольд, магический огонь вылетал из его лап. Рядом с барсуком бился Маркдж'н.
   Пальцы Минды сомкнулись на рукояти меча. Его дух уже предвкушал освобождение.
   — Нет! — крикнул Йо'аким, хватая ее руку. — Сейчас не время. До сих пор нам удавалось не привлекать внимания Бродяги. Стоит только обнажить меч, как он будет здесь.
   Минда кивнула. Не без труда ей удалось сунуть руки в карманы куртки, зато кулаки так сжались, что ногти оставили отметины на ладонях. В голове еще раздавался звон оружия, а перед глазами плясали голубые огоньки.
   Но, в отличие от Минды, Сиан никто не мешал вступить в бой. Она выхватила меч у одного из учеников и выскочила из укрытия. Грозный клич вырвался из ее груди, и леди Сиан бросилась вперед. При виде своей повелительницы эльфы восторженно закричали и продолжили бой с удвоенной решимостью. Последние всадники Доррен выбрались на берег, и вскоре схватка подошла к концу; последний из йаргов рухнул на землю.
   Минда вместе со своими спутниками устремилась к победителям. Как только они спустились к реке, она передала Раэта на попечение одному из эльфов, а сама бросилась к друзьям.
   — Маркдж'н! Гримбольд! Как я рада вас видеть!
   Маркдж'н успел воткнуть в песок свои кинжалы, подхватил ее на руки и закружил.
   — Мы почти не надеялись тебя встретить, — сказал он.
   Затем бережно поставил девушку на ноги, и она повернулась, чтобы приветствовать остальных.
   — Привет, Минда! — загрохотал Гаровд. Он мгновенно отстегнул с пояса фляжку с вином и протянул ей. — Сейчас не слишком рано для вина, как ты считаешь?
   Широко улыбаясь, она сделала глоток и вернула флягу.
   — Я думаю, в самый раз, — ответила Минда. — Привет, Гримбольд. А где Танет?
    Она осталась в Эленвуде.
    —Записывает буквально все, что слышит, — добавил Маркдж'н. — Могу поспорить, после твоего отъезда она написала не меньше двух томов.
    Она посылает тебе привет,сказал Гримбольд. Ах, Таленин! Я от души рад видеть тебя живой и здоровой.
   После этого к ним подошел Йо'аким, и Минда представила его всем остальным. Гримбольд важно кивнул веррну, но его внимание было приковано к Гедвину и его ученикам, державшимся немного поодаль, у самого подножия холма.
    И это все, кто уцелел после разгрома Голдингхолла,сказал барсук.
   Эти горестные слова омрачили радость Минды от встречи с друзьями. Она вспомнила, что именно привело их на юг. А при взгляде на множество мертвых тел йаргов и эльфов на глаза девушки навернулись слезы.
   — Гримбольд?
   Они обернулись на голос и увидели, что леди Сиан машет им рукой. Притихшая Минда последовала за своими друзьями к склонившейся над телом йарга эльфийке. Тяжелый запах ударил в ноздри, но они все же подошли ближе и увидели на шее йарга необычный кристалл.
   — Что вы можете об этом сказать? — спросила леди Сиан.
   В самой глубине кристалла мерцала красная искорка. При взгляде на нее Минда непроизвольно скрипнула зубами, хотя она и сама не могла понять, что вызвало такую реакцию. Рубиновый огонек притягивал ее, и Минда наклонилась, чтобы рассмотреть непонятный предмет. Кристалл приковал ее взгляд. Минде захотелось повесить его себе на шею вместо талисмана Пеналюрика. Она понимала, что не должна этого делать, но чем отчаяннее она сопротивлялась, тем больше было искушение.
   — Я чувствую исходящее от него зло, — сказала Сиан.
   Голос повелительницы эльфов, казалось, раздался откуда-то издалека.
    Как будто повеял зловонный ветер,согласился с ней Гримбольд. Это мне что-то напоминает, но что именно…
   Желание прикоснуться к кристаллу пересилило. Минда нагнулась над мертвым йаргом и коснулась пальцами граней загадочного амулета. Все остальные замерли, не в силах пошевелиться. Но вот огромная рука Гаровда легла ей на плечо. Великан отодвинул Минду в сторону и занес топор.
   Тяжелое лезвие ударило по камню, и мозг Минды пронзил жалобный вой. Застонав от боли, она упала лицом на землю. Гаровд нанес еще один удар. И Минде показалось, что боевой топор раскроил ее череп. Не в силах освободиться от чар кристалла, она корчилась от боли и царапала ногтями землю. Наконец его сила ослабла и вскоре исчезла совсем.
   Минда открыла глаза и увидела над собой обеспокоенные лица друзей.
   — О, Баллан! — пробормотал Маркдж'н. Сиан бережно подняла ее с земли.
   — Таленин, — воскликнула она, — как ты…
   — Я не могла остановиться, — хриплым шепотом ответила Минда. — Он звал меня к себе, а потом… как-то оказался внутри меня.
   — Я тоже слышал его зов, — сказал Гаровд. — Но теперь он будет молчать.
   Минда посмотрела на осколки кристалла и задрожала.
   — Что это было? — спросил Маркдж'н. Все надолго замолчали, пытаясь осмыслить то, что произошло у них на глазах.
   — Это был враг, — наконец промолвил Йо'аким.
    Да,согласился Гримбольд, задумчиво качая головой. И я знаю, что это было— кристалл-держатель. Помнится, я читал о них в Вистлоре. Внутри кристалла присутствует дух, и он управляет телом того, кто его носит. Я должен был распознать его раньше, чем он завладел тобой, Таленин.
    —Ты хочешь сказать, что он мог бы управлять мной? — спросила Минда. — Как меч… Как Ильдран…
   Гримбольд кивнул:
    Его носитель мертв, и кристаллу требуется новое тело. А ты… из всех нас ты наиболее уязвима. Тебе недостает опыта, твоя душа открыта, а без дополнительной защиты трудно преодолеть его притяжение.
    —А кто контролирует дух кристалла? — спросила Минда.
   — Ильдран? — предположил Маркдж'н.
    Нет,возразил Гримбольд. Я бы его узнал.
    —Я никогда не слышала о таких вещах, — призналась леди Сиан.
   Гримбольд обернулся к повелительнице эльфов.
    Если я правильно запомнил, кристаллы-держатели были созданы мудрецом по имени Калтаг во времена войн на Пеллинге. Он собрал на совет всех колдунов, которые были убиты во время третьей из войн, потрясших тот мир, и сумел поместить их души в кристаллы-держатели. Хитростью Калтаг смог подчинить себе половину населения Пеллинга и только потом пустил в ход магические кристаллы, в каждом из которых содержался дух убитого колдуна. Он вешал их на шеи воинов, и те считали, будто сражаются по приказу своих законных повелителей, а не по воле колдуна.
    —Ты думаешь, Ильдран вступил в сговор с Калтагом? — спросил Маркдж'н.
    Нет, Маркдж'н. Те войны происходили много веков назад, еще до рождения моего прапрадедушки. Под конец третьей войны повелитель южных земель Пеллинга сверг Калтага, и кристаллы утратили свою силу. После смерти Калтага секрет изготовления кристаллов-держателей был утрачен. По крайней мере, так считалось до сих пор.
    —Но если это не Ильдран?.. — начала Минда.
    Этого нельзя сказать с уверенностью. Я не ощущаю его присутствия, но кто, кроме Ильдрана, может на такое пойти? Вероятно, он каким-то образом узнал древний секрет. И неизвестно, чьи души он использовал для наполнения кристаллов, если это его рук дело.
   Гаровд неловко попытался стряхнуть пыль с одежды Минды, и она благодарно прижалась к огромной руке великана. Внезапно ей вспомнилась одна фраза.
   — Даже сны на стороне нашего врага, — тихо произнесла она.
   Гримбольд повернул голову:
    Что ты сказала?
   Минда повторила свои слова и добавила:
   — Неподалеку от Голдингхолла эту фразу произнес Каббер.
   Не дожидаясь дальнейших расспросов, она коротко поведала о том, что произошло, когда они с Сиан прискакали на юг. Минда не упоминала об эпизоде с мечом, пока не заметила укоризненный взгляд Сиан. Лишь тогда, и очень неохотно, она рассказала и об этом.
    Плохо дело,сказал вислинг, когда она закончила. Я от всего сердца надеялся, что ошибался относительно этого меча. Возможно, он не таит в себе зла, но его дух слишком силен. А где теперь этот Каббер?
   — Я не знаю, — пожала плечами Минда. — Он приходит и уходит, когда ему вздумается.
   — Гримбольд, ты доверяешь волку? — спросила Сиан.
    Я с ним путешествовал. И хотя он очень искусно скрывал свою силу и с таким же успехом мог скрывать и свои пагубные намерения, все же я ему доверяю. Его советы полезны, а слова похожи на правду. Но вот эта фраза: «Даже сны на стороне нашего врага» меня удивляет. Мы довольно хорошо изучили своего противника. Ильдран. Мастер иллюзий, который зовется Повелителем Снов. Зачем понадобилось Кабберу повторять то, что нам уже известно?
   Минда перевела взгляд на осколки кристалла, затем снова повернулась к Сиан:
   — Может, он имел в виду тех, кого погубили его сны, и тех, чей дух заключен в кристалле?
   Лицо Сиан омрачила печаль, и Минда поняла, что та снова вспомнила о своем брате Озеоне. А вдруг и Озеон сейчас сражается на стороне Ильдрана?
   Гримбольд тяжело вздохнул:
    Может, и так. Но почему его жертвы ему помогают?
    —Вероятно, у них нет выбора, — предположила Минда. — Наверно, он хитростью сумел убедить их, что мы — враги.
    Иллюзии…Вислинг тряхнул головой. События развиваются слишком быстро. Мы должны прорваться сквозь врата. Если бы мы добрались до Вистлора, то попытались бы найти ответы в библиотеке. Йо'аким, может, ты сумеешь нам помочь?
    —Я — нет, — ответил хобогль. — Спросите у Таленин. Сумрачные Боги говорят ее устами.
   Гримбольд с любопытством посмотрел на Йо'акима, затем обратился к Минде:
    Ты знаешь путь?
    —Нет… — заговорила она, но тут же нахмурилась и замолчала.
   Она вспомнила Танет, склонившуюся над расстеленной на столе картой, и маятник, качающийся в ее руке. Минда тогда спросила, нельзя ли таким способом отыскать путь на Вейр, и Танет ответила, что без карты всех миров это невозможно.
   А что если карта им не потребуется? Ведь достаточно знать расположение одного из кромлехов Хайволдинга. Нельзя ли с помощью маятника определить очертания врат? Может, именно в этом заключается секрет камней, подаренных Яном? Может, это своего рода переносные врата? С маятником в руке и мысленной связью с Пеналюриком надо попытаться при помощи дарин-поиска воссоздать кромлех и использовать камешки в качестве врат.
   — Мне кажется, есть способ добраться до Вейра, — тихо произнесла Минда.
   Она изложила свой план, и, пока она говорила, уверенность в успехе все возрастала.
    Heт,решительно возразил Гримбольд после того, как ее выслушал. Это слишком опасно. Одна-единственная оплошность может привести к катастрофе.
    —Я согласна, — поддержала его Сиан. — Здесь есть хоть какой-то шанс. Ильдран сам должен прийти к тебе. Ты сможешь с ним сразиться без риска затеряться в бездне между мирами.
   — Но противостоять Ильдрану должен Ян, — заметила Минда, — а не я. Без его помощи мы все погибнем. Неужели нельзя хотя бы попробовать?
    Но, Таленин, подумай об опасности.
   Минда упрямо прикусила губу. Она не хотела думать о возможных последствиях из опасения поддаться страху. Ее взгляд прошелся по лицам окружавших ее друзей: Сиан нахмурилась, в глазах Гримбольда застыло отчаяние, Маркдж'н нерешительно молчал. Только Гаровд и Йо'аким бесстрашно кивнули; они были уверены, что Таленин выберет правильный путь.
   — Каббер говорил, что я должна прислушиваться к голосу своего сердца, — наконец заговорила она. — А мое сердце убеждает меня попытаться.
   Она опустилась на траву и рассыпала перед собой камешки из кожаного мешочка.
   — Неужели ты настолько доверяешь волку? — спросила Сиан.
    Таленин, подумай хорошенько.Она взглянула на Гримбольда, затем посмотрела в глаза Сиан и покачала головой.
   — Маркдж'н, — спросила она, — у тебя есть нитка?
   — Надо поискать…
   Пока медник рылся в карманах, Минда подобрала на берегу подходящий камень. Убедившись, что он может служить грузом для маятника, она вернулась и привязала его к найденной Маркдж'ном нитке. Наконец она расчистила небольшую площадку земли и закрыла глаза, стараясь освободиться от всех посторонних мыслей.