Сим-сим, замри-застынь, Вода, на нас не хлынь.
Затем снова принялся за еду со словами: - Если мы вымокнем, ты, Форвиль, заплатишь за испорченную одежду. Гости оставались на своих местах, но все чувствовали напряжение: замочить дорогой наряд никому не хотелось, а сбежать - значило проявить неуважение к королю, который, судя по всему, готов был не моргнув глазом встретить прилив. Какое-то время все шло без изменений, пикник близился к концу, подали сладкие вина. Но в положенный час прилив почему-то не наступил. Собравшиеся тайком поглядывали на карманные часы, друг на друга и-с растущим благоговением на маленького веселого короля, который ел, пил и, казалось, знать ничего не желал. Наконец ни у кого не осталось сомнений, что привычный ход вещей нарушен и прилива не будет. Толстая физиономия Форвиля побелела, словно гипсовая маска, он не отрываясь глядел на короля. Фузиньян тоже был встревожен происшедшим: он-то отлично знал, что настоящих колдовских заклинаний не произносил, нечистой силы тоже не призывал, что же тогда остановило прилив? Пока он ломал себе голову виду, впрочем, не показывая, - к нему подошел сын и тихо сказал: - Папа, там, на холме, какая-то дама, вот просила передать. Фузиньян увидел, что записка от ведьмы Гло; она жила на холмах южной Кортолии и давно уже хотела получить должность главной волшебницы королевства. А сама не имела даже официального разрешения на колдовство, потому что никак не могла поладить с королевской комиссией по торговле и лицензиям. И вот колдунья без приглашения явилась на пикник, надеясь уговорить Фузиньяна вмешаться в ее тяжбу с бюрократами. Сверхъестественные возможности Гло помогли ей подслушать разговор Фузиньяна с Форвилем, и она решила не упускать случая: спряталась в лесу неподалеку от берега и, пустив в ход свои самые могущественные чары, удержала прилив. Возможности Гло, как и всех существ из плоти и крови, были ограниченны. Около часа она сдерживала наступление прилива, но потом почувствовала, что власть ее слабеет. Тогда ведьма быстренько нацарапала записку и подозвала к себе маленького принца, игравшего с другими детьми в салки на склоне холма. Вот что она написала: "Его Величеству от Гло: сир, волшебство теряет силу, вода сейчас нахлынет. Перебирайтесь повыше". Фузиньян понял, что произошло. Но расскажи он правду, исчез бы весь эффект, и Форвиль почувствовал бы себя победителем. Король поднялся с места. - Друзья мои! - сказал он. - Что-то мы засиделись, излишества в еде и питье вредят здоровью. Надо слегка размяться: я решил устроить состязания - бег наперегонки отсюда до вершины вот этого холма. Будет три забега. Первый - дети младше тринадцати лет, победитель получит пони из королевской конюшни. Второй - дамы, призом будет серебряная диадема из королевской сокровищницы. И третий - мужской, тому, кто прибежит первым, достанется арбалет с королевского оружейного склада. Предупреждаю, что в третьем забеге я сам приму участие. Конечно, смешно было бы присуждать приз самому себе, поэтому, если я выиграю, то пожалую его тому, кто придет вторым. Дети, построились! На старт, внимание, марш! Дети сорвались с места и, сбившись в кучу, с визгом умчались. - Барышни, построились! - скомандовал король. - Подолы приподнимите, иначе до вершины год будете ползти. На старт, внимание, марш! Теперь, вы, господа... Та же сцена была разыграна в третий раз. Тут Зерлик спросил: - Придворные, верно, старались бежать помедленнее, раз в состязании участвовал король? - Король королю рознь. С Фузиньяном этот номер не прошел бы, все знали, что он настоящий спортсмен и ужасно разозлился бы, заметив, что его соперники нарочно придерживают шаг. Поэтому все бежали в полную силу. Фузиньян, очень подвижный и выносливый, и впрямь добежал до вершины холма первым из мужчин. Бедняга Форвиль еле доковылял, пыхтя, до подножия, и тут на берег хлынул прилив, толстяка сбило с ног, перевернуло, он чуть было не потонул, да подоспели слуги, вытащили его из воды. Фузиньян отрицал свою причастность к тому, что произошло с приливом. Говорил, что причиной послужила, вероятно, либрация луны и что-нибудь в этом роде. Но подданные не верили объяснениям короля и трепетали перед ним больше, чем прежде. - Он вознаградил колдунью? - Нет. Сказал, что она действовала без разрешения и, кроме того, в какое положение его поставила! Пришлось здорово пошевелить мозгами, чтобы придумать, как выкрутиться. Да еще пятки стали чесаться после этого бега. Зуд не прекращался, и король решил, что эту напасть тоже наслала на него Гло при помощи черной магии. Но доказательств не было, а потом главному волшебнику, доктору Агосу, удалось вылечить зуд. - А что достопочтенный Форвиль? - После событий на берегу у Фузиньяка появились сильные подозрения насчет родственника. Король стал думать, как бы отбить у Форвиля охоту вертеться при дворе и строить козни, и придумал хитроумнейший способ, на то он был Фузиньяном Лисом! Расхвалив Форвиля за глубокие познания в искусстве, король пригласил его к себе во дворец послушать собственную игру на волынке. - Благодаря твоим тонким замечаниям, - сказал король, - я скоро стану лучшим музыкантом в Новарии. Посидев с Фузиньяном три дня, Форвиль вдруг, если можно так выразиться, ударился в религию и сделался жрецом богини Астис. С той поры обязанности священнослужителя самым законным образом избавляли его от необходимости слушать завывания королевского инструмента. Короче, он выбрал из двух зол меньшее, и с интригами было покончено.
***
После восхода солнца туман стал понемногу рассеиваться. С берега подул легкий ветерок. Туман распался на отдельные хлопья, а потом и вовсе улетучился; ярко засветило солнце. Джориан поднял якорь, взмыли вверх желтые паруса, вскоре "Летучая рыба" была далеко от берега. - Как удачно, - заметил Зерлик. - Мы снова в море, и ветер несет нас куда надо. Ты молился своему Псаану? Джориан покачал головой. - Не нравится мне это. Обычный бриз начинает дуть ночью и на рассвете несет в море каботажные суда и рыбачьи баркасы. А этот ветерок с востока... уж не тот ли самый, что предвещает шторм?.. Вот холера! Видишь корабли по правому борту? Зерлик выглянул из-за бизань-паруса. - Да, верно! Один - парусник, второй вроде бы похож на галеру, но тоже под парусом. - Подержи румпель. Джориан достал подзорную трубу и разглядел корабли, которые быстро двигались в направлении "Летучей рыбы". - Чтоб мне, идиоту, яйца оторвало! Проворонил! Другой бы уж давным-давно заметил верхушки мачт. А теперь они нас увидели. - Пираты? - Никакого сомнения. Видишь голубое? Это альгартийский флаг. - Может, удастся уйти? - А, проклятье! Поздно. Если б я знал здешние воды, спрятались бы, где помельче и им не пройти. Но я здесь ничего не знаю. Будь с нами Карадур, он бы заколдовал нас - сделал "Летучую рыбу" невидимкой или превратил в морскую скалу. Но Карадур далеко. - Почему же Двенадцать Городов не объединятся, чтобы положить конец этому безобразию? - Города слишком заняты собственными распрями, нанимают пиратов, чтобы гадить один другому. Несколько лет назад, когда в Ксиларе правил король Тонко, ирский синдикат нанял цолонскую флотилию, чтобы извести разбойников. Но новарцы принялись за старое, и пираты тут как тут, будто не исчезали. - Вам нужен один полновластный правитель, вроде нашего короля. А что будет, если они нас остановят? - Мы бедные рыбаки, ты не забыл? Закинь удочку и лови рыбу. Суда подошли уже совсем близко, и их можно было разглядеть во всех подробностях. Одно представляло собой карак, прежде служивший купцам для перевозки товаров. Второе - галеру, на которой когда-то было два ряда весел, но после нижние отверстия законопатили, что, видимо, позволяло выходить на судне в любую погоду. Весла были убраны, но вот несколько штук высунулось с обеих сторон из верхних отверстий, чтобы ускорить ход галеры. - Ни за что не буду, - заартачился Зерлик. Джориан обернулся к нему, недоуменно нахмурившись. - Что не будешь? - Притворяться бедным рыбаком! С тобой я только и делаю, что убегаю да прячусь. Надоело! Брошу вызов этим негодяям, тогда посмотрим, кто кого. - Угомонись, идиот! Ты что, собрался воевать с целой пиратской бандой? - Наплевать! - Зерлик кипятился все больше. - По крайней мере, двумя или тремя гадами станет меньше! Он нырнул в каюту и появился оттуда с ятаганом в руках. Снял с оружия чехол из непромокаемой ткани, вытащил саблю из ножен и стал размахивать ею, как бы угрожая подплывающим кораблям. Джориану пришлось нагнуться, чтобы юноша не поранил его ненароком. - Ну-ну, сюда! - вопил Зерлик. - Вызываю вас на бой! Подходите и вы узнаете, что такое сабля в руках аристократа из... Он умолк, сбитый с ног тяжелым ударом; ятаган, звякнув, упал на дно рядом с ним. Это Джориан стукнул его по голове рукояткой кинжала - на конце рукоятки был тяжелый свинцовый шарик. Затем он закрепил руль, спрятал подальше ятаган, вставив его в ножны; вытащил рыболовные снасти и закинул лесу за корму. - Стой! - закричали в рупор из кубрика на носу галеры. Удочка дернулась в руках у Джориана - видимо, клюнуло. Он рванул ее на себя и почувствовал, как на глубине что-то дрогнуло и с силой потянуло. - Остановись, говорю! - закричали с галеры. - Собьем же, ты этого добиваешься? - Не видишь, что ли, у меня клюет? - заорал Джориан, изо всех сил удерживая удочку. С галеры донесся шум, там оживленно спорили. Какой-то альгартиец, заядлый рыболов, настаивал на том, чтобы дать Джориану вытащить добычу, а уж потом ограбить его. По правому борту начали табанить, галера развернулась. Пираты убрали парус и двинулись параллельно "Летучей рыбе", отставая шагов на двадцать. Карак под парусом тоже шел следом, но далеко позади. Джориан вытащил скумбрию. Он бросил рыбину в кубрик и, оставив ее биться о днище возле лежащего без сознания Зерлика, развернул судно против ветра. - Как здоровы, судари мои? Чего изволите? - заговорил он на западно-ксиларском сельском диалекте. - Рыбки купить не желаете? Видали, какую красавицу вытянул? Свеженькая. А еще в бочке засоленных с дюжину, а то и поболе, которой желаете? На галере снова послышались голоса. Пират, державший рупор, выкрикнул: - Мы берем твою рыбу, господин рыболов! Галера подошла вплотную к "Летучей рыбе". - А что это за парень лежит там на днище? Что с ним? - спросил все тот же пират с рупором. - А, этот бедолага? Мой племянник. Налакался, бездельник, еще на берегу, а закусить нечем было. С той поры и валяется. Ничего, через часок отойдет. С галеры спустили на веревке корзину. Джориан сунул туда свежую скумбрию, а сверху наложил соленой рыбы из бочки; пираты тем временем работали отпорными крючьями, чтобы суда не столкнулись. Корзину подняли на борт галеры. - Теперь насчет платы... - начал Джориан. Пират с рупором ухмыльнулся, перегнувшись через фальшборт. - А, насчет этого? Ты получишь кое-что получше денег. - Да? Что, к примеру? - Жизнь. Бывай, господин рыболов. Отваливай! Джориан сидел, зло нахмурившись и беззвучно бормоча себе под нос ругательства. Пираты отходили на веслах; когда вдали взметнулся парус галеры, сердитая мина Джориана сменилась улыбкой, он положил румпель вправо, и маленькое суденышко, которое отнесло береговым ветром немного назад, развернулось по часовой стрелке. Паруса наполнились ветром, "Летучая рыба" продолжала путь на юг. Зерлик пошевелился, застонал и кое-как вскарабкался на сиденье. - Чем ты меня ударил? - спросил он. Джориан отцепил от ремня нож. - Видишь! Чтобы выскочило лезвие, надо нажать на кнопку. А так - чем не дубинка? Держишь за ножны и бьешь свинцовой головкой. У меня был такой ножик пару лет назад, когда я путешествовал с Карадуром. Потом потерялся, было очень жаль, и я заказал другой по типу того, пропавшего. Полезная штука: бывает же, что надо не зарезать, а просто удержать кого-нибудь от дурацкого поступка. Скажем, захочет кто-нибудь подставить мою глотку под пиратский нож, только чтоб похвастаться своей доблестью и отвагой... - Наглец! невежа! Я еще с тобой расквитаюсь. - Прибереги свой пыл до Ираза. И мне-то одному с этим судном не справиться, а ты и подавно потонешь. - Ты всегда такой трезвый И расчетливый? У тебя вообще есть человеческие чувства? Или ты машина, набитая винтиками и пружинками? Джориан усмехнулся. - Думаю, свалял бы дурака не хуже любого другого, дай я только себе волю. Когда я был таким вот молоденьким парнишкой, как ты... - Ты и сейчас не старик! - Конечно. Мне нет еще тридцати. Но от превратностей бродячей жизни я возмужал раньше времени. Ты тоже, если повезет, быстро повзрослеешь, иначе из-за какой-нибудь ребяческой выходки придется перейти в следующую реальность. Ты уже трижды был на грани за время нашего короткого путешествия. - Пф-ф! - Зерлик ушел в каюту и мрачно просидел там, держась за голову, весь остаток дня. Однако на другой день он снова оживился. Бодро выполнял приказания и делал все, что от него требовалось, как ни в чем не бывало.
Глава 3
Башня Кумашара
Вдоль западного побережья почти на сотню лье тянулись высокие зубцы Козьей Кручи. Горный кряж, поросший угрюмым хвойным лесом, напоминал спину дракона и местами уходил под воду. Вот почему в этой части Западного океана было рассеяно множество мелких островков, подводных скал и рифов, которые кораблям приходилось огибать, делая большой крюк. Затем Козья Круча шла на убыль, переходя в холмы Пенембии, по весне зеленые, а осенью пестреющие грязноватыми оттенками желтого и коричневого, с редкими вкраплениями зелени. Взошло солнце, осветив бурые с зелеными пятнами холмы; начался двадцать четвертый день месяца Единорога. Джориан направил подзорную трубу на юг, вдоль побережья. - Погляди-ка, Зерлик, - сказал он. - Это и есть ваша башня с часами? Та штука на стыке береговой линии и горизонта? Зерлик поглядел. - Возможно... Пожалуй, так оно и есть... Да, я вижу сверху струйку дыма. Башня Кумашара, она самая. - Верно, названа в честь какого-нибудь покойного короля? - Нет, не короля. Это целая история, очень любопытная. - Расскажи. - Все произошло более ста лет назад, при Шаштае Третьем, получившем прозвище Шаштая Капризного. Кумар был известным архитектором и инженером. Так вот, Кумашар уговорил короля Шаштая построить башню-маяк, правда, без часов, часы появились позднее. - Знаю, - вставил Джориан, - их собрал мой родной батюшка, когда я был еще мальчишкой. - Да что ты! Ну да, теперь припоминаю, Карадур писал что-то такое в письме. А ты был с отцом в Иразе? - Нет. Мы жили тогда в Кортолии, в городе Ардамэ, отец оставил нас на несколько месяцев ради этого контракта. Похоже, ваш король надул его, не заплатив и половины. Выдумал какой-то бешеный налог с денег, вывозимых за пределы королевства. Ладно, продолжай. - Ну вот. Король Шаштай пожелал, чтобы на камне было высечено его собственное имя, а не имя архитектора. Когда Кумашар предложил высечь на башне два имени, король страшно разгневался. - Ты слишком много на себя берешь, - предупредил он Кумашара, - не пришлось бы пожалеть. Но Кумашар был не из тех, кто легко сдается. При постройке башни он сделал на стене небольшое углубление и собственноручно высек там надпись: "Здание возведено Кумашаром, сыном Юнды, на две тысячи тридцатом году правления джуктарской династии". Затем он выровнял стену, замазав углубление толстым слоем штукатурки, а сверху написал имя короля, как и было приказано. Несколько лет на башне красовалось имя короля Шаштая. Потом штукатурка размякла от зимних дождей и отслоилась, обнажив первоначальную надпись. Король Шаштай пришел в ярость, узнав, как насмеялся над ним Кумашар. Архитектору пришлось бы несладко, если бы он - к счастью или к несчастью, это как посмотреть, - не умер к тому времени своей смертью. Король повелел сточить надпись, оскорбительную для него, и высечь новую, угодную его величеству. Но чиновники, от которых это зависело, были высокого мнения о Кумашаре, а Шаштая Капризного не очень-то уважали, притом в те годы он был уже дряхлым стариком. Так что на королевские капризы они почтительно кивали, а потом работы бесконечно откладывались под самыми разными предлогами. То денег в казне не доставало, то возникали непредвиденные технические трудности, то еще что-нибудь. Вскоре король Шаштай в свою очередь скончался, а надпись так и осталась нетронутой. - Вот-вот. Даже власть могущественных монархов ограничена людским своеволием, - заметил Джориан. - Я прочувствовал это на себе, пока правил Ксиларом. Одно дело отдать какой-нибудь приказ и услышать в ответ: "Да, сир. Слушаюсь и повинуюсь". И совсем другое - проследить, как этот приказ передается по цепочке сверху вниз, чтобы не застрял где-нибудь на полдороги. А что за человек ваш нынешний король? - Король Ишбахар? - На лице Зерлика застыла напряженная улыбка; это искусственное выражение Джориан не раз замечал у чиновников и придворных, когда был королем Ксилара. - Ах, сударь, что это за чудесный правитель! Поистине образец мудрости, справедливости, мужества, благонравия, рассудительности, достоинства, щедрости и благородства. - Что-то уж слишком хорошо. Это подозрительно. Совсем никаких недостатков? - Сохрани Угролук! Конечно, никаких. Правда, я рискнул бы назвать его гурманом. Большую часть времени он предается невинным гастрономическим удовольствиям, а управление государством благоразумно доверяет людям сведущим, в подробности не входит, разве поможет иногда добрым советом. По королевству разъезжать тоже не любит: зачем рисковать драгоценным здоровьем да еще заставлять местные власти тратиться на пышные приемы? К тому же он считает бестактностью вмешиваться в дела провинциальных чиновников и военачальников, навязывая им свое мнение. Ишбахар - славный король, живет себе поживает во дворце, никому не мешает. "Иначе говоря, - подумал Джориан, - это ленивая прожорливая свинья, которая хрюкает у себя в хлеву над золоченым корытом и знать не хочет, что там делается в королевстве".
***
Холмы постепенно переходили в широкую долину реки Льеп, в устье которой раскинулся огромный Ираз. "Летучая рыба" не спеша миновала пригород Жактан, расположенный на левом берегу. Зерлик указал на большое строение с многочисленными шпилями, золочеными куполами и башенками, сверкающими в лучах полуденного солнца. - Храм Нубалиаги, - сказал он. - Кто такая Нубалиага? - Богиня луны, любви и плодородия. Подальше за ним - ипподром. Принято считать, будто под рекой прорыт потайной ход, соединяющий храм с королевским дворцом. Говорят, его вырыли при короле Хошче, обошелся он очень дорого и должен был служить королю в ночи Священного брака. Но я еще не встречал человека, который видел бы этот ход своими глазами. - Если он когда и был, его уж давно залило водой, - заметил Джориан. - Протечки в таких случаях неизбежны. Чтобы спасти этот ход, надо было целую армию содержать с тряпками и ведрами. А что это за Священный брак? - В ночи полнолуния храм Нубалиаги празднует свадьбу Нубалиаги с Угролуком, богом солнца, штормов и войны. Роль Угролука играет король, а Нубалиаги - верховная жрица. Чолиш, верховный жрец Угролука, и верховная жрица Сахмет формально считаются мужем и женой, как того требует их сан. Но в действительности они давно уже жестоко враждуют, никак не поделят сферы влияния. А рассорились десять лет назад из-за пророчеств о спасении. - Каких пророчеств? - Сахмет возвестила, будто видела во сне Нубалиагу, которая сказала ей, что Ираз спасет варвар, пришелец с севера. - Тут Зерлик внимательно посмотрел на Джориана. - Ты случайно не подходишь? А что: варвар, пришедший с севера. - Я? Ну ты даешь, клянусь костяными сосками Астис! Я не варвар, и потом, мне бы самому спастись, где уж тут спасать город. А что второй напророчил? - Ну, прежде всего Чолиш, боясь, как бы его не превзошли, заявил, что вся эта история с варваром-спасителем - просто бредни. К нему самому, мол, во время транса явился бог Угролук и заявил, что для спасения Ираза необходимо, чтобы шли часы на башне Кумашара. И с тех пор - никаких изменений, если не считать бесконечных интриг и пакостей, которыми эта парочка отравляет друг другу жизнь. Наконец Джориан с Зерликом добрались до устья реки Льеп, где стояло на якоре множество кораблей, больших и маленьких. Здесь были и высокие купеческие галеры, и караки помельче, и каравеллы; маленькие каботажные суда и рыбачьи лодки, баркасы и гуари, попадались и длинные, низкие, выкрашенные в черное, смертоносные боевые галеры. Из всей массы судов выделялось несколько огромных катамаранов с двойными корпусами, готовых вместить тысячи гребцов, матросов и солдат. Галеры, украшенные золотом, как жар, горели на солнце. На гюйс-штоках развивались флаги Пенембии золотой фонарь на синем фоне. - Странно, что альгартийские пираты осмеливаются приближаться к Иразу, если у него такой флот, - сказал Джориан. Зерлик поморщился. - Увы, он только с виду такой грозный. - Почему же? - За последнее время поднялись цены на труд, и его величество не в состоянии держать на кораблях полные команды. А эти двухкорпусные чудовища ужасно неповоротливы, если на них не достает гребцов. Еле тащатся - где им справиться с пиратами! За последний год совсем недалеко от Ираза было совершено несколько пиратских нападений. Да еще поговаривают, что стали появляться разбойничьи бриги из океана, которые тоже не прочь здесь поживиться. Они, кажется, как-то напали на Ир? - Да, совсем недавно. С причала доносились приглушенные крики матросов, корабли прибывали, и буксирные гуари тащили их со спущенными парусами на место стоянки. Другие суда шли на буксире в противоположную сторону; затем, подняв паруса, отправлялись в море. Река осталась позади. "Летучая рыба" прибыла в порт города Ираза. Одни суда отходили от пирсов и причалов, другие, наоборот, искали место для стоянки, кругом слышались крики и ругань. Деревянные краны, выстроившиеся вдоль берега и похожие на длинношеих водяных птиц, медленно вращались, подымая и опуская груз. Они приводились в действие огромными топчаками, которые, в свою очередь, вертели каторжники. Дальше возвышалась городская стена, а над ней видны были купола и шпили Ираза. Горячие лучи играли на медных кровлях, еще ярче сверкали купола, обшитые золотом и серебром. За городом на холмах тянулся ряд мельниц, которые неспешно крутились, подгоняемые легким ветерком. - Где причаливать? - спросил Джориан. - К-кажется, рыбачья пристань с южной стороны, - ответил Зерлик. "Летучая рыба" миновала башню Кумашара, громадину высотой более ферлонга. На всех четырех стенах посреди ровного желтоватого поля каменной кладки, на полпути к верхушке, выделялись круглые циферблаты часов. На каждом циферблате единственная стрелка показывала час Выдры. Джориан вытащил кольцо на короткой мелкой цепочке и подвесил его, медленно повернув против солнца. Наверху в кольце была проделана крохотная дырочка, сквозь нее внутрь проникал лучик и, падая на отметки в нижней половине кольца, указывал время. - Так я и знал, уже прошел час Голубя, - пробормотал Джориан. - Если эта штуковина для определения времени в Ире, - заметил Зерлик, - следует учесть, что мы сейчас гораздо южнее. - Знаю, но даже с этой поправкой ясно, что ваши часы испорчены. - Они стоят уже месяцы. Старик Йийим, придворный часовщик, все обещал, что вот-вот их починит. Наконец Его Величество вышел из терпения. Доктор Карадур давно склонял короля предоставить это ему, и Его Величество в конце концов уступил. Тогда милейший доктор попросил его послать меня в Ираз за тобой. И вот мы здесь! Извини, я пойду оденусь поприличнее. Зерлик скрылся в каюте и вскоре показался оттуда совершенно преображенный. На нем была шелковая рубашка с длинными рукавами, короткая расшитая жилетка и юбка в складку, прикрывающая колени. На ногах красовались туфли с загнутыми носами, на голове - иразская фетровая шляпа - цилиндрической формы, без полей, напоминающая перевернутое ведерко. - Переоделся бы тоже, - посоветовал он Джориану. - У тебя же есть наряд получше. Хоть ты и не считаешь себя благородным, выглядеть прилично все же не мешает, хотя бы для пользы дела. - Пожалуй, ты прав, - согласился Джориан. В свою очередь он извлек из котомки лучшее, что у него было, - рубашку, жакет, рейтузы и мягкие сапоги. - Сразу видно, что чужеземец, - сказал Зерлик, внимательно его оглядев. - Но это не важно, Ираз - город-космополит, люди привыкли к необычным нарядам. Лодка приближалась к рыбацким причалам, где между домами были развешены на просушку сети, похожие на гигантские крылья летучих мышей. Приглядев свободную стоянку, Джориан направил к ней свое маленькое судно и, не дойдя несколько ярдов, бросил румпель и спустил паруса. - Почему бы не подойти под парусами к самому причалу? - спросил Зерлик. - Было бы куда внушительнее, чем махать веслами, как чернорабочие. - Можно бы, если б хорошо знать судно и берег. А так, чего доброго, дадим маху. Врежемся и разобьем лодку. Вот внушительно-то будет! Нет, уж лучше поскромнее, на веслах.
Затем снова принялся за еду со словами: - Если мы вымокнем, ты, Форвиль, заплатишь за испорченную одежду. Гости оставались на своих местах, но все чувствовали напряжение: замочить дорогой наряд никому не хотелось, а сбежать - значило проявить неуважение к королю, который, судя по всему, готов был не моргнув глазом встретить прилив. Какое-то время все шло без изменений, пикник близился к концу, подали сладкие вина. Но в положенный час прилив почему-то не наступил. Собравшиеся тайком поглядывали на карманные часы, друг на друга и-с растущим благоговением на маленького веселого короля, который ел, пил и, казалось, знать ничего не желал. Наконец ни у кого не осталось сомнений, что привычный ход вещей нарушен и прилива не будет. Толстая физиономия Форвиля побелела, словно гипсовая маска, он не отрываясь глядел на короля. Фузиньян тоже был встревожен происшедшим: он-то отлично знал, что настоящих колдовских заклинаний не произносил, нечистой силы тоже не призывал, что же тогда остановило прилив? Пока он ломал себе голову виду, впрочем, не показывая, - к нему подошел сын и тихо сказал: - Папа, там, на холме, какая-то дама, вот просила передать. Фузиньян увидел, что записка от ведьмы Гло; она жила на холмах южной Кортолии и давно уже хотела получить должность главной волшебницы королевства. А сама не имела даже официального разрешения на колдовство, потому что никак не могла поладить с королевской комиссией по торговле и лицензиям. И вот колдунья без приглашения явилась на пикник, надеясь уговорить Фузиньяна вмешаться в ее тяжбу с бюрократами. Сверхъестественные возможности Гло помогли ей подслушать разговор Фузиньяна с Форвилем, и она решила не упускать случая: спряталась в лесу неподалеку от берега и, пустив в ход свои самые могущественные чары, удержала прилив. Возможности Гло, как и всех существ из плоти и крови, были ограниченны. Около часа она сдерживала наступление прилива, но потом почувствовала, что власть ее слабеет. Тогда ведьма быстренько нацарапала записку и подозвала к себе маленького принца, игравшего с другими детьми в салки на склоне холма. Вот что она написала: "Его Величеству от Гло: сир, волшебство теряет силу, вода сейчас нахлынет. Перебирайтесь повыше". Фузиньян понял, что произошло. Но расскажи он правду, исчез бы весь эффект, и Форвиль почувствовал бы себя победителем. Король поднялся с места. - Друзья мои! - сказал он. - Что-то мы засиделись, излишества в еде и питье вредят здоровью. Надо слегка размяться: я решил устроить состязания - бег наперегонки отсюда до вершины вот этого холма. Будет три забега. Первый - дети младше тринадцати лет, победитель получит пони из королевской конюшни. Второй - дамы, призом будет серебряная диадема из королевской сокровищницы. И третий - мужской, тому, кто прибежит первым, достанется арбалет с королевского оружейного склада. Предупреждаю, что в третьем забеге я сам приму участие. Конечно, смешно было бы присуждать приз самому себе, поэтому, если я выиграю, то пожалую его тому, кто придет вторым. Дети, построились! На старт, внимание, марш! Дети сорвались с места и, сбившись в кучу, с визгом умчались. - Барышни, построились! - скомандовал король. - Подолы приподнимите, иначе до вершины год будете ползти. На старт, внимание, марш! Теперь, вы, господа... Та же сцена была разыграна в третий раз. Тут Зерлик спросил: - Придворные, верно, старались бежать помедленнее, раз в состязании участвовал король? - Король королю рознь. С Фузиньяном этот номер не прошел бы, все знали, что он настоящий спортсмен и ужасно разозлился бы, заметив, что его соперники нарочно придерживают шаг. Поэтому все бежали в полную силу. Фузиньян, очень подвижный и выносливый, и впрямь добежал до вершины холма первым из мужчин. Бедняга Форвиль еле доковылял, пыхтя, до подножия, и тут на берег хлынул прилив, толстяка сбило с ног, перевернуло, он чуть было не потонул, да подоспели слуги, вытащили его из воды. Фузиньян отрицал свою причастность к тому, что произошло с приливом. Говорил, что причиной послужила, вероятно, либрация луны и что-нибудь в этом роде. Но подданные не верили объяснениям короля и трепетали перед ним больше, чем прежде. - Он вознаградил колдунью? - Нет. Сказал, что она действовала без разрешения и, кроме того, в какое положение его поставила! Пришлось здорово пошевелить мозгами, чтобы придумать, как выкрутиться. Да еще пятки стали чесаться после этого бега. Зуд не прекращался, и король решил, что эту напасть тоже наслала на него Гло при помощи черной магии. Но доказательств не было, а потом главному волшебнику, доктору Агосу, удалось вылечить зуд. - А что достопочтенный Форвиль? - После событий на берегу у Фузиньяка появились сильные подозрения насчет родственника. Король стал думать, как бы отбить у Форвиля охоту вертеться при дворе и строить козни, и придумал хитроумнейший способ, на то он был Фузиньяном Лисом! Расхвалив Форвиля за глубокие познания в искусстве, король пригласил его к себе во дворец послушать собственную игру на волынке. - Благодаря твоим тонким замечаниям, - сказал король, - я скоро стану лучшим музыкантом в Новарии. Посидев с Фузиньяном три дня, Форвиль вдруг, если можно так выразиться, ударился в религию и сделался жрецом богини Астис. С той поры обязанности священнослужителя самым законным образом избавляли его от необходимости слушать завывания королевского инструмента. Короче, он выбрал из двух зол меньшее, и с интригами было покончено.
***
После восхода солнца туман стал понемногу рассеиваться. С берега подул легкий ветерок. Туман распался на отдельные хлопья, а потом и вовсе улетучился; ярко засветило солнце. Джориан поднял якорь, взмыли вверх желтые паруса, вскоре "Летучая рыба" была далеко от берега. - Как удачно, - заметил Зерлик. - Мы снова в море, и ветер несет нас куда надо. Ты молился своему Псаану? Джориан покачал головой. - Не нравится мне это. Обычный бриз начинает дуть ночью и на рассвете несет в море каботажные суда и рыбачьи баркасы. А этот ветерок с востока... уж не тот ли самый, что предвещает шторм?.. Вот холера! Видишь корабли по правому борту? Зерлик выглянул из-за бизань-паруса. - Да, верно! Один - парусник, второй вроде бы похож на галеру, но тоже под парусом. - Подержи румпель. Джориан достал подзорную трубу и разглядел корабли, которые быстро двигались в направлении "Летучей рыбы". - Чтоб мне, идиоту, яйца оторвало! Проворонил! Другой бы уж давным-давно заметил верхушки мачт. А теперь они нас увидели. - Пираты? - Никакого сомнения. Видишь голубое? Это альгартийский флаг. - Может, удастся уйти? - А, проклятье! Поздно. Если б я знал здешние воды, спрятались бы, где помельче и им не пройти. Но я здесь ничего не знаю. Будь с нами Карадур, он бы заколдовал нас - сделал "Летучую рыбу" невидимкой или превратил в морскую скалу. Но Карадур далеко. - Почему же Двенадцать Городов не объединятся, чтобы положить конец этому безобразию? - Города слишком заняты собственными распрями, нанимают пиратов, чтобы гадить один другому. Несколько лет назад, когда в Ксиларе правил король Тонко, ирский синдикат нанял цолонскую флотилию, чтобы извести разбойников. Но новарцы принялись за старое, и пираты тут как тут, будто не исчезали. - Вам нужен один полновластный правитель, вроде нашего короля. А что будет, если они нас остановят? - Мы бедные рыбаки, ты не забыл? Закинь удочку и лови рыбу. Суда подошли уже совсем близко, и их можно было разглядеть во всех подробностях. Одно представляло собой карак, прежде служивший купцам для перевозки товаров. Второе - галеру, на которой когда-то было два ряда весел, но после нижние отверстия законопатили, что, видимо, позволяло выходить на судне в любую погоду. Весла были убраны, но вот несколько штук высунулось с обеих сторон из верхних отверстий, чтобы ускорить ход галеры. - Ни за что не буду, - заартачился Зерлик. Джориан обернулся к нему, недоуменно нахмурившись. - Что не будешь? - Притворяться бедным рыбаком! С тобой я только и делаю, что убегаю да прячусь. Надоело! Брошу вызов этим негодяям, тогда посмотрим, кто кого. - Угомонись, идиот! Ты что, собрался воевать с целой пиратской бандой? - Наплевать! - Зерлик кипятился все больше. - По крайней мере, двумя или тремя гадами станет меньше! Он нырнул в каюту и появился оттуда с ятаганом в руках. Снял с оружия чехол из непромокаемой ткани, вытащил саблю из ножен и стал размахивать ею, как бы угрожая подплывающим кораблям. Джориану пришлось нагнуться, чтобы юноша не поранил его ненароком. - Ну-ну, сюда! - вопил Зерлик. - Вызываю вас на бой! Подходите и вы узнаете, что такое сабля в руках аристократа из... Он умолк, сбитый с ног тяжелым ударом; ятаган, звякнув, упал на дно рядом с ним. Это Джориан стукнул его по голове рукояткой кинжала - на конце рукоятки был тяжелый свинцовый шарик. Затем он закрепил руль, спрятал подальше ятаган, вставив его в ножны; вытащил рыболовные снасти и закинул лесу за корму. - Стой! - закричали в рупор из кубрика на носу галеры. Удочка дернулась в руках у Джориана - видимо, клюнуло. Он рванул ее на себя и почувствовал, как на глубине что-то дрогнуло и с силой потянуло. - Остановись, говорю! - закричали с галеры. - Собьем же, ты этого добиваешься? - Не видишь, что ли, у меня клюет? - заорал Джориан, изо всех сил удерживая удочку. С галеры донесся шум, там оживленно спорили. Какой-то альгартиец, заядлый рыболов, настаивал на том, чтобы дать Джориану вытащить добычу, а уж потом ограбить его. По правому борту начали табанить, галера развернулась. Пираты убрали парус и двинулись параллельно "Летучей рыбе", отставая шагов на двадцать. Карак под парусом тоже шел следом, но далеко позади. Джориан вытащил скумбрию. Он бросил рыбину в кубрик и, оставив ее биться о днище возле лежащего без сознания Зерлика, развернул судно против ветра. - Как здоровы, судари мои? Чего изволите? - заговорил он на западно-ксиларском сельском диалекте. - Рыбки купить не желаете? Видали, какую красавицу вытянул? Свеженькая. А еще в бочке засоленных с дюжину, а то и поболе, которой желаете? На галере снова послышались голоса. Пират, державший рупор, выкрикнул: - Мы берем твою рыбу, господин рыболов! Галера подошла вплотную к "Летучей рыбе". - А что это за парень лежит там на днище? Что с ним? - спросил все тот же пират с рупором. - А, этот бедолага? Мой племянник. Налакался, бездельник, еще на берегу, а закусить нечем было. С той поры и валяется. Ничего, через часок отойдет. С галеры спустили на веревке корзину. Джориан сунул туда свежую скумбрию, а сверху наложил соленой рыбы из бочки; пираты тем временем работали отпорными крючьями, чтобы суда не столкнулись. Корзину подняли на борт галеры. - Теперь насчет платы... - начал Джориан. Пират с рупором ухмыльнулся, перегнувшись через фальшборт. - А, насчет этого? Ты получишь кое-что получше денег. - Да? Что, к примеру? - Жизнь. Бывай, господин рыболов. Отваливай! Джориан сидел, зло нахмурившись и беззвучно бормоча себе под нос ругательства. Пираты отходили на веслах; когда вдали взметнулся парус галеры, сердитая мина Джориана сменилась улыбкой, он положил румпель вправо, и маленькое суденышко, которое отнесло береговым ветром немного назад, развернулось по часовой стрелке. Паруса наполнились ветром, "Летучая рыба" продолжала путь на юг. Зерлик пошевелился, застонал и кое-как вскарабкался на сиденье. - Чем ты меня ударил? - спросил он. Джориан отцепил от ремня нож. - Видишь! Чтобы выскочило лезвие, надо нажать на кнопку. А так - чем не дубинка? Держишь за ножны и бьешь свинцовой головкой. У меня был такой ножик пару лет назад, когда я путешествовал с Карадуром. Потом потерялся, было очень жаль, и я заказал другой по типу того, пропавшего. Полезная штука: бывает же, что надо не зарезать, а просто удержать кого-нибудь от дурацкого поступка. Скажем, захочет кто-нибудь подставить мою глотку под пиратский нож, только чтоб похвастаться своей доблестью и отвагой... - Наглец! невежа! Я еще с тобой расквитаюсь. - Прибереги свой пыл до Ираза. И мне-то одному с этим судном не справиться, а ты и подавно потонешь. - Ты всегда такой трезвый И расчетливый? У тебя вообще есть человеческие чувства? Или ты машина, набитая винтиками и пружинками? Джориан усмехнулся. - Думаю, свалял бы дурака не хуже любого другого, дай я только себе волю. Когда я был таким вот молоденьким парнишкой, как ты... - Ты и сейчас не старик! - Конечно. Мне нет еще тридцати. Но от превратностей бродячей жизни я возмужал раньше времени. Ты тоже, если повезет, быстро повзрослеешь, иначе из-за какой-нибудь ребяческой выходки придется перейти в следующую реальность. Ты уже трижды был на грани за время нашего короткого путешествия. - Пф-ф! - Зерлик ушел в каюту и мрачно просидел там, держась за голову, весь остаток дня. Однако на другой день он снова оживился. Бодро выполнял приказания и делал все, что от него требовалось, как ни в чем не бывало.
Глава 3
Башня Кумашара
Вдоль западного побережья почти на сотню лье тянулись высокие зубцы Козьей Кручи. Горный кряж, поросший угрюмым хвойным лесом, напоминал спину дракона и местами уходил под воду. Вот почему в этой части Западного океана было рассеяно множество мелких островков, подводных скал и рифов, которые кораблям приходилось огибать, делая большой крюк. Затем Козья Круча шла на убыль, переходя в холмы Пенембии, по весне зеленые, а осенью пестреющие грязноватыми оттенками желтого и коричневого, с редкими вкраплениями зелени. Взошло солнце, осветив бурые с зелеными пятнами холмы; начался двадцать четвертый день месяца Единорога. Джориан направил подзорную трубу на юг, вдоль побережья. - Погляди-ка, Зерлик, - сказал он. - Это и есть ваша башня с часами? Та штука на стыке береговой линии и горизонта? Зерлик поглядел. - Возможно... Пожалуй, так оно и есть... Да, я вижу сверху струйку дыма. Башня Кумашара, она самая. - Верно, названа в честь какого-нибудь покойного короля? - Нет, не короля. Это целая история, очень любопытная. - Расскажи. - Все произошло более ста лет назад, при Шаштае Третьем, получившем прозвище Шаштая Капризного. Кумар был известным архитектором и инженером. Так вот, Кумашар уговорил короля Шаштая построить башню-маяк, правда, без часов, часы появились позднее. - Знаю, - вставил Джориан, - их собрал мой родной батюшка, когда я был еще мальчишкой. - Да что ты! Ну да, теперь припоминаю, Карадур писал что-то такое в письме. А ты был с отцом в Иразе? - Нет. Мы жили тогда в Кортолии, в городе Ардамэ, отец оставил нас на несколько месяцев ради этого контракта. Похоже, ваш король надул его, не заплатив и половины. Выдумал какой-то бешеный налог с денег, вывозимых за пределы королевства. Ладно, продолжай. - Ну вот. Король Шаштай пожелал, чтобы на камне было высечено его собственное имя, а не имя архитектора. Когда Кумашар предложил высечь на башне два имени, король страшно разгневался. - Ты слишком много на себя берешь, - предупредил он Кумашара, - не пришлось бы пожалеть. Но Кумашар был не из тех, кто легко сдается. При постройке башни он сделал на стене небольшое углубление и собственноручно высек там надпись: "Здание возведено Кумашаром, сыном Юнды, на две тысячи тридцатом году правления джуктарской династии". Затем он выровнял стену, замазав углубление толстым слоем штукатурки, а сверху написал имя короля, как и было приказано. Несколько лет на башне красовалось имя короля Шаштая. Потом штукатурка размякла от зимних дождей и отслоилась, обнажив первоначальную надпись. Король Шаштай пришел в ярость, узнав, как насмеялся над ним Кумашар. Архитектору пришлось бы несладко, если бы он - к счастью или к несчастью, это как посмотреть, - не умер к тому времени своей смертью. Король повелел сточить надпись, оскорбительную для него, и высечь новую, угодную его величеству. Но чиновники, от которых это зависело, были высокого мнения о Кумашаре, а Шаштая Капризного не очень-то уважали, притом в те годы он был уже дряхлым стариком. Так что на королевские капризы они почтительно кивали, а потом работы бесконечно откладывались под самыми разными предлогами. То денег в казне не доставало, то возникали непредвиденные технические трудности, то еще что-нибудь. Вскоре король Шаштай в свою очередь скончался, а надпись так и осталась нетронутой. - Вот-вот. Даже власть могущественных монархов ограничена людским своеволием, - заметил Джориан. - Я прочувствовал это на себе, пока правил Ксиларом. Одно дело отдать какой-нибудь приказ и услышать в ответ: "Да, сир. Слушаюсь и повинуюсь". И совсем другое - проследить, как этот приказ передается по цепочке сверху вниз, чтобы не застрял где-нибудь на полдороги. А что за человек ваш нынешний король? - Король Ишбахар? - На лице Зерлика застыла напряженная улыбка; это искусственное выражение Джориан не раз замечал у чиновников и придворных, когда был королем Ксилара. - Ах, сударь, что это за чудесный правитель! Поистине образец мудрости, справедливости, мужества, благонравия, рассудительности, достоинства, щедрости и благородства. - Что-то уж слишком хорошо. Это подозрительно. Совсем никаких недостатков? - Сохрани Угролук! Конечно, никаких. Правда, я рискнул бы назвать его гурманом. Большую часть времени он предается невинным гастрономическим удовольствиям, а управление государством благоразумно доверяет людям сведущим, в подробности не входит, разве поможет иногда добрым советом. По королевству разъезжать тоже не любит: зачем рисковать драгоценным здоровьем да еще заставлять местные власти тратиться на пышные приемы? К тому же он считает бестактностью вмешиваться в дела провинциальных чиновников и военачальников, навязывая им свое мнение. Ишбахар - славный король, живет себе поживает во дворце, никому не мешает. "Иначе говоря, - подумал Джориан, - это ленивая прожорливая свинья, которая хрюкает у себя в хлеву над золоченым корытом и знать не хочет, что там делается в королевстве".
***
Холмы постепенно переходили в широкую долину реки Льеп, в устье которой раскинулся огромный Ираз. "Летучая рыба" не спеша миновала пригород Жактан, расположенный на левом берегу. Зерлик указал на большое строение с многочисленными шпилями, золочеными куполами и башенками, сверкающими в лучах полуденного солнца. - Храм Нубалиаги, - сказал он. - Кто такая Нубалиага? - Богиня луны, любви и плодородия. Подальше за ним - ипподром. Принято считать, будто под рекой прорыт потайной ход, соединяющий храм с королевским дворцом. Говорят, его вырыли при короле Хошче, обошелся он очень дорого и должен был служить королю в ночи Священного брака. Но я еще не встречал человека, который видел бы этот ход своими глазами. - Если он когда и был, его уж давно залило водой, - заметил Джориан. - Протечки в таких случаях неизбежны. Чтобы спасти этот ход, надо было целую армию содержать с тряпками и ведрами. А что это за Священный брак? - В ночи полнолуния храм Нубалиаги празднует свадьбу Нубалиаги с Угролуком, богом солнца, штормов и войны. Роль Угролука играет король, а Нубалиаги - верховная жрица. Чолиш, верховный жрец Угролука, и верховная жрица Сахмет формально считаются мужем и женой, как того требует их сан. Но в действительности они давно уже жестоко враждуют, никак не поделят сферы влияния. А рассорились десять лет назад из-за пророчеств о спасении. - Каких пророчеств? - Сахмет возвестила, будто видела во сне Нубалиагу, которая сказала ей, что Ираз спасет варвар, пришелец с севера. - Тут Зерлик внимательно посмотрел на Джориана. - Ты случайно не подходишь? А что: варвар, пришедший с севера. - Я? Ну ты даешь, клянусь костяными сосками Астис! Я не варвар, и потом, мне бы самому спастись, где уж тут спасать город. А что второй напророчил? - Ну, прежде всего Чолиш, боясь, как бы его не превзошли, заявил, что вся эта история с варваром-спасителем - просто бредни. К нему самому, мол, во время транса явился бог Угролук и заявил, что для спасения Ираза необходимо, чтобы шли часы на башне Кумашара. И с тех пор - никаких изменений, если не считать бесконечных интриг и пакостей, которыми эта парочка отравляет друг другу жизнь. Наконец Джориан с Зерликом добрались до устья реки Льеп, где стояло на якоре множество кораблей, больших и маленьких. Здесь были и высокие купеческие галеры, и караки помельче, и каравеллы; маленькие каботажные суда и рыбачьи лодки, баркасы и гуари, попадались и длинные, низкие, выкрашенные в черное, смертоносные боевые галеры. Из всей массы судов выделялось несколько огромных катамаранов с двойными корпусами, готовых вместить тысячи гребцов, матросов и солдат. Галеры, украшенные золотом, как жар, горели на солнце. На гюйс-штоках развивались флаги Пенембии золотой фонарь на синем фоне. - Странно, что альгартийские пираты осмеливаются приближаться к Иразу, если у него такой флот, - сказал Джориан. Зерлик поморщился. - Увы, он только с виду такой грозный. - Почему же? - За последнее время поднялись цены на труд, и его величество не в состоянии держать на кораблях полные команды. А эти двухкорпусные чудовища ужасно неповоротливы, если на них не достает гребцов. Еле тащатся - где им справиться с пиратами! За последний год совсем недалеко от Ираза было совершено несколько пиратских нападений. Да еще поговаривают, что стали появляться разбойничьи бриги из океана, которые тоже не прочь здесь поживиться. Они, кажется, как-то напали на Ир? - Да, совсем недавно. С причала доносились приглушенные крики матросов, корабли прибывали, и буксирные гуари тащили их со спущенными парусами на место стоянки. Другие суда шли на буксире в противоположную сторону; затем, подняв паруса, отправлялись в море. Река осталась позади. "Летучая рыба" прибыла в порт города Ираза. Одни суда отходили от пирсов и причалов, другие, наоборот, искали место для стоянки, кругом слышались крики и ругань. Деревянные краны, выстроившиеся вдоль берега и похожие на длинношеих водяных птиц, медленно вращались, подымая и опуская груз. Они приводились в действие огромными топчаками, которые, в свою очередь, вертели каторжники. Дальше возвышалась городская стена, а над ней видны были купола и шпили Ираза. Горячие лучи играли на медных кровлях, еще ярче сверкали купола, обшитые золотом и серебром. За городом на холмах тянулся ряд мельниц, которые неспешно крутились, подгоняемые легким ветерком. - Где причаливать? - спросил Джориан. - К-кажется, рыбачья пристань с южной стороны, - ответил Зерлик. "Летучая рыба" миновала башню Кумашара, громадину высотой более ферлонга. На всех четырех стенах посреди ровного желтоватого поля каменной кладки, на полпути к верхушке, выделялись круглые циферблаты часов. На каждом циферблате единственная стрелка показывала час Выдры. Джориан вытащил кольцо на короткой мелкой цепочке и подвесил его, медленно повернув против солнца. Наверху в кольце была проделана крохотная дырочка, сквозь нее внутрь проникал лучик и, падая на отметки в нижней половине кольца, указывал время. - Так я и знал, уже прошел час Голубя, - пробормотал Джориан. - Если эта штуковина для определения времени в Ире, - заметил Зерлик, - следует учесть, что мы сейчас гораздо южнее. - Знаю, но даже с этой поправкой ясно, что ваши часы испорчены. - Они стоят уже месяцы. Старик Йийим, придворный часовщик, все обещал, что вот-вот их починит. Наконец Его Величество вышел из терпения. Доктор Карадур давно склонял короля предоставить это ему, и Его Величество в конце концов уступил. Тогда милейший доктор попросил его послать меня в Ираз за тобой. И вот мы здесь! Извини, я пойду оденусь поприличнее. Зерлик скрылся в каюте и вскоре показался оттуда совершенно преображенный. На нем была шелковая рубашка с длинными рукавами, короткая расшитая жилетка и юбка в складку, прикрывающая колени. На ногах красовались туфли с загнутыми носами, на голове - иразская фетровая шляпа - цилиндрической формы, без полей, напоминающая перевернутое ведерко. - Переоделся бы тоже, - посоветовал он Джориану. - У тебя же есть наряд получше. Хоть ты и не считаешь себя благородным, выглядеть прилично все же не мешает, хотя бы для пользы дела. - Пожалуй, ты прав, - согласился Джориан. В свою очередь он извлек из котомки лучшее, что у него было, - рубашку, жакет, рейтузы и мягкие сапоги. - Сразу видно, что чужеземец, - сказал Зерлик, внимательно его оглядев. - Но это не важно, Ираз - город-космополит, люди привыкли к необычным нарядам. Лодка приближалась к рыбацким причалам, где между домами были развешены на просушку сети, похожие на гигантские крылья летучих мышей. Приглядев свободную стоянку, Джориан направил к ней свое маленькое судно и, не дойдя несколько ярдов, бросил румпель и спустил паруса. - Почему бы не подойти под парусами к самому причалу? - спросил Зерлик. - Было бы куда внушительнее, чем махать веслами, как чернорабочие. - Можно бы, если б хорошо знать судно и берег. А так, чего доброго, дадим маху. Врежемся и разобьем лодку. Вот внушительно-то будет! Нет, уж лучше поскромнее, на веслах.