де Вита Шэрон. Счастье в награду

   Она выдавила из себя улыбку.
   – Кроме того, вы гость, Майкл, а гости не должны работать по хозяйству. В нашей гостинице это не положено.
   – Понятно, – ответил Майкл, глядя на Анжелу изучающе. – Значит, вчерашняя помощь мне также является частью вашего гостеприимства?
   – Нет, конечно, нет, – ответила немного сконфуженная Анжела. – Обычно мы не предоставляем медицинских услуг гостям. Вчера была экстренная ситуация.
   – Ага, понятно, – кивнул Майкл. Затем он засунул руку в карман и вытащил оттуда бумажник. Под подкладкой он нащупал полицейский значок, который зашил туда на время работы под прикрытием. – Сколько же я вам тогда должен? спросил он, глядя на Анжелу. Она нахмурилась. За медицинскую помощь?
   Она рассмеялась, пытаясь скрыть напряжение.
   – Это нелепо, Майкл, – сухо ответила женщина, сжав кулаки. – Я не собираюсь брать с вас деньги. Вы попали в аварию. Не могла же я оставить вас, раненного, истекать кровью.
   – Понятно, – кивнул Майкл. – То есть вы хотите сказать, что мне нужна была помощь и, так как вы могли мне помочь, вы это сделали. А мое предложение заплатить за все неудобства вы расцениваете как оскорбление.
   – Да, – ответила она, радуясь, что он наконец понял. Но блеск в его глазах совсем не понравился Анжеле. Майкл явно что-то замышлял, и она не могла понять, куда он клонит.
   – Анжела, мне нужна была помощь, и вы, не задумываясь, помогли мне. Почему я не могу сделать то же самое? Назовем это услугой за услугу, – он смотрел на нее, улыбаясь.
   Анжела поняла, что проиграла это маленькое сражение.
   – К тому же я спасаю свои уши, если хотите знать, – добавил он, улыбнувшись. – Дело в том, что, если бы мой дед узнал, что кто-то из его внуков сидит и ничего не делает, в то время как женщина рубит дрова на морозе, он бы точно оттаскал меня за уши и был бы прав. Я и мои братья были воспитаны в довольно консервативных традициях, и, боюсь, я уже не смогу изменить свои моральные принципы.
   – Я даже знаю, как называются такие мужчины, как вы, – тихо ответила Анжела, покоренная его добротой и заботой.
   Он был из той породы людей, которые," не боясь выглядеть нелепо или смешно, твердо держались правил, внушенных им с детства, и не желали отступаться от своего воспитания. Анжела уже начала забывать, что такие мужчины вообще существуют на планете. То, как он обращался с ней и с ее дочерью, тронуло ее сердце, и от этого Анжеле было особенно тревожно.
   – Да, – сказал он, вздохнув. – Я знаю, меня по-всякому называют. Шовинистом, старомодным, женоненавистником, – добавил он, смущенно улыбаясь. – Я слышал все эти определения, но, если вам будет легче, можете подобрать еще одно.
   Усмехнувшись, Анжела сняла перчатки, положила их в карман и подошла к Майклу.
   – Я бы сказала, что вы заботливый, – проговорила она, посмотрев Майклу в глаза. – Невероятно заботливый, – она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
   Майкла обдало нежным, божественным ароматом ее тела. Он глубоко вдохнул, пытаясь задержать в себе этот запах.
   – Спасибо, Майкл, я очень ценю вашу помощь.
   Анжела стояла рядом с Майклом. Она вдруг поняла, что он намного больше и сильнее ее. Рядом с ним она ощущала себя такой маленькой, беззащитной. Она давно уже не чувствовала ничего подобного.
   – Белый домик, направо, это сарай для инструментов. Топор должен быть рядом со снегоочистителем.
   – Снегоочистителем? – задумчиво пробормотал Майкл, все еще глядя в окно.
   Анжела рассмеялась.
   – Никакой самодеятельности, Майкл. Дров будет вполне достаточно.
   Мужчина поднялся наверх за курткой и перчатками. Анжела тем временем принялась готовить тесто для своего знаменитого шоколадного печенья. Если Майкл рубит для нее дрова, то меньшее, что она могла сделать в знак благодарности, – это приготовить ему горячий кофе и домашнее печенье.
   Закончив рубить дрова, которых должно было с избытком хватить до понедельника, Майкл расчистил в снегу широкую тропу, чтобы Анжела могла проехать, когда откроют дороги.
   Уже стемнело, когда Анжела услышала, что он заканчивает работу. Она решила вынести ему кофе и печенье, которое они с Эммой испекли.
   – Вы пропустили ланч, – крикнула она Майклу, выйдя во двор. Пока он закрывал дверь сарая, она держала его кофе и отчаянно пыталась не дать ему остыть слишком быстро.
   – Моя богиня! – вскричал Майкл, увидев кофе. Взяв кружку, он начал пить медленно, смакуя каждую каплю. Как приятно после работы выпить этот бодрящий напиток!
   – Я принесла вам печенья.
   – Домашнего? – воскликнул он с надеждой.
   Он попробовал одну печенюшку и закрыл глаза от удовольствия.
   – Это лучшее печенье, которое я когда-либо ел.
   – Обед будет готов приблизительно через час, так что не испортите себе аппетит.
   – Обед? Мне еще и обед полагается?! – его тон рассмешил Анжелу. – Если вы и дальше будете меня так кормить, то мне здесь понравится.
   – Ну что ж, Майкл, – Анжеле пришлось ухватиться за Майкла, чтобы не упасть на скользкой тропе. – Если вы и дальше будете так работать, мне придется оставить вас здесь надолго.
   Поддерживая ее за локоть, он остановился, секунду подумал и объявил:
   – А вы знаете, это совсем не плохая идея.
   – О чем вы? – спросила Анжела.
   – О том, чтобы привлечь меня к работе, пока я здесь. Вы обмолвились, что обычно нанимаете кого-то на время рождественской ярмарки. Осталось меньше месяца, не так ли? Тогда зачем нанимать кого-то еще, когда я здесь?
   Анжела задумалась.
   – То есть вы мне помогаете по хозяйству… в обмен на комнату и еду?
   – Что-то вроде того.
   Анжела решила, что это замечательная идея.
   В любом случае ей нужно было готовить обед на свою семью, одна лишняя порция ничего не изменит, зато можно будет сэкономить наличность, не нанимая работников.
   Хотя Майкл держал ее за руку, Анжела почувствовала, как ноги разъезжаются, и она забалансировала на льду, пытаясь не упасть.
   Инстинктивно Майкл схватил ее двумя руками. Кружку, правда, пришлось бросить в снег.
   – Тихо, тихо, – прошептал он, взяв ее за воротник куртки и не давая упасть. – Полегче.
   Желая убедиться в том, что она твердо стоит на ногах, Майкл взял ее за плечи. Анжела медленно подняла глаза и посмотрела на Майкла.
   – Майкл… – ее голос дрогнул.
   Анжела смотрела на него и пыталась собраться с мыслями. Трудно было говорить, ведь он был так близко. Все еще чувствуя себя неуверенно, то ли из-за обледеневшей земли, то ли из-за их близости, Анжела положила руку ему на грудь.
   – Майкл, я… – она не могла оторвать взгляда от его великолепных, глубоких глаз. В них читалось невероятное желание. Он смотрел на нее, как на единственную женщину в мире, желанную, прекрасную женщину. Никто никогда так не смотрел на нее.
   – Анжела, – прошептал Майкл. Какая-то неведомая сила влекла его к девушке, и он уже не мог остановиться. Он тонул в ее глазах, в ее божественном запахе.
   Майкл знал, что играет с огнем. За последние двадцать четыре часа он понял, что Анжела была той искоркой, которая способна воспламенить его сердце. Он был бессилен против ее чар. Надо было что-то делать.
   – Да, Майкл? – Анжела облизала губы. Она держалась за него, за его куртку.
   Доводы разума смела волна чувств. Ему нужно было, чтобы Анжела была рядом.
   – Анжела, – повторил он, дотронувшись до ее лица. Нужно было сказать что-то, но в голове не было мыслей – лишь желание обладать этой женщиной.
   Он посмотрел на нее, а затем наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Прижимая ее все сильнее и сильнее, Майкл жаждал лишь одного – погасить огонь желания, который разгорался все сильнее.
   Она ответила на его поцелуй, но была явно смущена. Майкл подумал, что у нее, наверное, было мало опыта в сердечных делах.
   Однако долго размышлять ему не пришлось тепло ее дыхания, ее губ охватило его, закружило над землей, унесло в небеса.
   Ее руки скользили по его спине, шее, волосам. Анжела привстала на цыпочки. Они целовались на подъездной дорожке, средь бела дня, когда любой – соседи, дочурка, дядя – мог их увидеть. Но Анжеле было все равно. Она вдруг почувствовала себя живой, как будто до этого она спала, а поцелуй Майкла пробудил ее ото сна.
   – Мама?
   Анжела замерла, услышав голос дочери. Со вздохом разочарования она оторвалась от Майкла и осторожно, чтобы не упасть, сделала шаг назад. Ее губы дрожали, ноги отказывались подчиняться.
   – Да, милая? – ответила она дрожащим голосом, покраснев и смутившись. Такого Эмма еще никогда не видела.
   – Мама, печка звенит. – Эмма стояла на пороге с накинутым на плечи пуховиком. – Собаки лают на звонок, я не знаю, что делать. Ты идешь, мама?
   – Да, сейчас, милая, – ответила Анжела, подняв кружку, которую уронил Майкл. – Иди в дом и запахни пуховик, а то простудишься. – Анжела старалась не смотреть на Майкла.
   Она медленно пошла вперед, осторожно ступая по скользкой дорожке, боясь даже подумать о произошедшем.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   В пятницу намело обещанные двадцать сантиметров снега. Все выходные с неба падали огромные пушистые хлопья, и только к вечеру воскресенья снегопад прекратился. Дороги замело окончательно, о поездках в город нельзя было и думать.
   Температура упала, термометр показывал чуть выше нуля, однако поднялся сильный ветер.
   Власти штата постепенно восстанавливали связь в городе. Из детского сада пришел факс, извещающий об отмене занятий из-за снегопада.
   К середине воскресенья Эмма, не зная, куда девать свою безудержную энергию, начала откровенно скучать.
   Она отправилась на поиски Майкла и нашла его на кухне, под раковиной. Он пытался разобраться с устройством водопровода, но это у него получалось плохо, а потому он тихонько ругался.
   – Майкл? – Эмма присела на корточки и подалась своим хрупким телом вперед, пытаясь расслышать, что говорит мужчина. – С кем это ты разговариваешь?
   – Я? Хм. Ни с кем, Эмма, – ответил Майкл. Я просто ворчу сам на себя.
   – Что ты делаешь? – поинтересовалась девочка, пытаясь тоже просунуть голову под раковину и разглядеть что-нибудь в темноте.
   – Пытаюсь починить протечку в трубе. Помнишь, мама сказала тебе, что я буду помогать вам по хозяйству?
   – Помню, – кивнула Эмма. – А почему труба течет? – спросила она, снова вглядываясь в темноту. Она казалась такой забавной, что Майкл рассмеялся.
   – Если бы я знал, Эм, я бы не торчал здесь и не произносил всякие нехорошие слова, которые наверняка не понравятся твоей маме. Хочешь сегодня быть моей помощницей?
   Глаза Эммы загорелись от радости.
   – Твоей помощницей? Правда?
   – Правда, – подтвердил Майкл. – Видишь вон ту старую коробку с инструментами?
   Она обернулась, отыскивая взглядом коробку.
   – Вот та большая железная коробка на полу?
   – Да, она. Ты можешь достать из нее самый большой гаечный ключ?
   – А что такое гачечный ключ? – переспросила Эмма, разглядывая инструменты.
   – Гаечный, а не гачечный, Эм, – поправил ее Майкл. – Он такой большой, серебристый, смешной формы. У него большая красная ручка.
   Ты знаешь, что такое красный цвет?
   Эмма захихикала.
   – Ясное дело, знаю, я же не маленькая. Я знаю цвета и алфавит, а еще умею читать.
   Закусив губу от напряжения, Эмма вытащила тяжелый ключ и вложила его в протянутую руку Майкла.
   – Спасибо, детка, – поблагодарил мужчина и продолжил работу.
   – Майкл?
   – Что?
   – Сколько еще часов до Рождества?
   Майкл до сих пор не мог нарадоваться на ее любознательность. Он вылез из-под раковины и посмотрел на девочку.
   – Часов? – повторил он удивленно.
   Майкл мысленно подсчитывал, сколько ему понадобится времени, чтобы выдать ей верный ответ. В математике он был полный профан.
   – Трудно сказать, малышка. Много, много часов, – ответил он. – Ты знаешь, легче посчитать, сколько осталось дней или недель. У твоей мамы есть календарь? – ему в голову пришла удачная мысль.
   – Да, большой, висит на холодильнике. Там собачки нарисованы. Мама купила его в ветеринарной больнице. Она на нем пишет, что нам нужно делать. Мы каждое утро подходим и смотрим, какие у нас задания.
   Эмма вдруг нахмурилась.
   – А зачем тебе календарь?
   – Я тебе покажу. Почему бы тебе не принести его? – предложил Майкл, хотя девочка и без этого уже отправилась к холодильнику. – И захвати по пути красный карандаш.
   Эмма пулей подбежала к белой дверце и аккуратно сняла календарь.
   – Теперь смотри. Какой сегодня день?
   Эмма взглянула на календарь.
   – Воскресенье, да?
   – Да, верно, – ответил Майкл. – Найди на календаре сегодняшнее число, – продолжал он. Сегодня воскресенье и, по-моему, четвертое или пятое декабря.
   С момента приезда Майкл потерял счет времени. Один день незаметно перетекал в другой.
   Ему было непривычно, что его жизнь, раньше столь напряженная, стала вдруг такой мирной и удобной.
   Здесь, в гостинице, он почувствовал, как тревоги и заботы уходят, а чувство неудовлетворенности, сопровождавшее его последнее время, растворилось в покое и удовольствии.
   – Я вижу его! – воскликнула Эмма, улыбаясь. Пятое декабря, – добавила она, водя пальцем по календарю.
   – Все правильно, Эмма.
   – И что дальше?
   – Теперь ты можешь посчитать, сколько дней осталось до Рождества.
   – Как? – спросила она, озадаченно нахмурившись.
   – Рождество будет двадцать пятого числа. Посмотри на календарь и посчитай дни.
   Эмма довольно кивнула и снова уткнулась в календарь. Она любила Рождество больше всего на свете.
   – Вижу. Мама обвела его в сердечко, чтобы мы не забыли про этот день.
   Она считала громко вслух, а Майкл про себя усмехался на ее старательность. Наконец она гордо прокричала:
   – До Рождества осталось двадцать дней, не считая сегодняшнего.
   – Правильно. А теперь возьми в руки карандаш.
   – Взяла.
   – Отлично, теперь поставь на сегодняшнем дне большую галочку.
   – Зачем?
   – Каждый день ты будешь ставить галочку на календаре и считать, сколько дней осталось до Рождества.
   – Здорово, – радостно улыбнулась Эмма. – Майкл?
   – Что, детка?
   – Я на Рождество копила деньги. У меня есть уже один доллар и шестьдесят четыре цента. Я хочу купить маме подарок.
   – Здорово! – кивнул Майкл. – И что ты хочешь ей купить?
   Эмма нахмурилась.
   – Пока не знаю. Она сказала, что ей всегда не хватает времени, но я не знаю, где его можно купить. Ты не знаешь?
   Майкл усмехнулся. Действительно, одинокой, занятой матери не хватало именно времени.
   Он видел, как Анжела за день успевает переделать массу всяких дел, ухаживая за ним, за Эммой, за дядей. Он не мог не восхищаться тем, как ловко она управляется со всем хозяйством. Его восхищение росло с каждым днем. Она просто невероятная женщина. И к тому же безумно красивая.
   – Извини, Эм, я не знаю, где можно купить время.
   – А дяде Джимми я подарю…
   – Эмма Мария, – Анжела остановилась в дверях кухни. – Разве тебе разрешается мешать Майклу во время работы? Мы только вчера говорили о твоем поведении, – продолжила она, с трудом сдерживая раздражение.
   Эмма игриво подползла к маме на коленках и сказала, примостившись у ее ног:
   – Мамочка, я уже убралась в комнате и совсем не мешаю Майклу. Я ему помогаю, – надула она губки в знак протеста.
   – Помогаешь? – неуверенно повторила Анжела. Ей никак не удавалось помешать Эмме общаться с Майклом. Она ходила за ним, как щенок, требуя постоянного внимания и одобрения во всем. А Майкл, который, как выяснилось, в отношении маленьких надоедливых девочек обладал большим запасом терпения, казалось, наслаждался общением с Эммой. Он ни разу не оттолкнул девочку, ни разу не проявил недовольство.
   Анжела вынуждена была признаться, что с каждым днем он покорял ее все больше. Как же ей относиться к человеку, который был так добр и терпелив с ее ребенком?
   Мужественно пытаясь собрать волю в кулак, Анжела посмотрела на Майкла, который все еще сидел под раковиной. Каждый раз, когда он поднимал руки, его рубашка натягивалась, и можно было догадаться, какой великолепный торс скрывается под ней.
   Анжела стиснула зубы и закрыла глаза, пытаясь хоть на секунду забыть о невероятно красивом теле Майкла. Этот мужчина был настоящим искушением для женщины. Она не видела его головы, но дорогой сердцу образ помнила до мелочей, и не только потому, что видела Майкла каждый день. Каждую ночь он являлся ей в снах.
   – Честно, мам. Спроси у него сама, – настаивала Эмма.
   – Она права, Анжела, – подтвердил Майкл, вылезая из-под раковины. Он вытер перепачканные руки и посмотрел на Анжелу. От ее вида по его телу прокатилась дрожь желания. Она сегодня, как, впрочем, и всегда, выглядела потрясающе. На женщине был свободный светло-зеленый тренировочный костюм, но; даже он не маг скрыть ее аппетитных форм.
   Волосы Анжелы были убраны в высокий конский хвост, что делало ее похожей на подростка.
   Несколько прядей свободно обрамляли лицо.
   Сейчас, без косметики, ее кожа была подобна свежему, сочному персику, и Майклу безумно хотелось дотронуться до ее лица. Однако с момента их поцелуя у сарая он избегал даже прикосновений, не ручаясь за последствия.
   Этот поцелуй просто выбил его из колеи.
   Майклу нужно было время, чтобы поразмыслить о своем дальнейшем поведении. Он был не из тех, кто идет по лезвию ножа, не думая о последствиях. В его работе требовалось просчитывать каждый шаг. В личной жизни он старался поступать точно так же, иначе можно было допустить непоправимую ошибку.
   – Я подумал, что, раз Эмма все равно не ходит в садик, она может помочь мне и заодно заработать денег на Рождество. Да, Эм?
   Глаза Эммы стали похожи на два блюдца.
   – Ты заплатишь мне за помощь? – переспросила она, не веря своему счастью.
   – Конечно, – ответил Майкл, дернув ее за хвостик. – Когда ты работаешь, тебе платят деньги.
   Это просто, – рассмеялся он. – А теперь, раз ты моя помощница, тебе надо запомнить одно несложное правило: если вещь тебе больше не нужна, ты кладешь ее туда, где взяла.
   – Ты имеешь в виду, что надо убрать на место карандаш и повесить календарь?
   – Все верно, детка, – кивнул Майкл. – Когда ты завтра захочешь отметить еще один прошедший день, ты будешь знать, где лежит карандаш и висит календарь, и тебе не придется искать их по всему дому. – Он посмотрел на Анжелу. – Я научил ее считать дни до Рождества.
   – Отличная идея, – ответила пораженная в очередной раз Анжела. Этот человек был полон сюрпризов. Терпеливый. Добрый. Мягкий. Практичный. – Я как-то не подумала об этом, хотя Эмма каждый день спрашивала, когда же наступит Рождество.
   Майкл усмехнулся.
   – Это старая уловка моего деда. Когда я и мои братья были детьми, мы спрашивали у него почти каждый день, сколько еще ждать до Рождества. А так как нас было семеро, ему, наверное, жутко надоело объяснять каждому одно и то же.
   Тогда он и придумал эту систему.
   – Ваш дедушка, видимо, очень мудрый человек, – улыбнулась Анжела.
   – Так и есть, – ответил Майкл.
   Эмма подобрала с пола карандаш и календарь и посмотрела на Майкла.
   – Ты ведь научишь меня сегодня играть в шашки, как обещал?
   Майкл кивнул.
   – Однозначно. Сразу после ужина.
   Девчушка улыбнулась и тут же нахмурилась.
   – А дядя Джимми говорит, что я еще слишком маленькая, чтобы играть в шашки.
   – Ты можешь отличить черный цвет от белого? – спросил Майкл, положив руку на ее плечико.
   Она решительно кивнула.
   – Тогда ты точно сможешь играть в шашки.
   – Здорово, – все еще улыбаясь, Эмма посмотрела на маму. Та, кажется, перестала злиться. Тебе еще нужна помощь, Майкл?
   – Нет, малышка. Я уберу гаечный ключ и коробку с инструментами. А ты убери карандаш и календарь. Увидимся позже.
   Радостно кивнув, Эмма вышла из кухни, широко улыбнувшись маме.
   – Вы знаете, Майкл, с вашим ангельским терпением вам надо было стать учителем, – улыбнулась Анжела и направилась к плите.
   С детьми он ладит просто прекрасно, подумала она, надев варежку и открывая духовку. Она никогда не видела, чтобы кто-то настолько естественно вел себя с ребенком.
   – Я устранил течь в трубе. – Майкл вытащил из кармана список дел. Они с дядей Джимми обошли комнату за комнатой, составляя список того, что нужно починить или обновить. Майкл планировал расправиться со всеми делами до начала приготовлений к ярмарке, до которой оставалось еще почти три недели.
   Внимание Майкла отвлек запах из духовки.
   – Что бы вы ни готовили, пахнет просто замечательно, – вкрадчиво проговорил он, приблизившись к Анжеле. Он старался сохранять дистанцию, позволяя и ей держаться на расстоянии, но эта женщина поистине сводила его с ума.
   Прикоснуться к ней, поцеловать ее – вот о чем он думал постоянно, чего желал последние дни.
   – Спасибо, но вы так говорите каждый день, кокетливо ответила Анжела. Открыв духовку, она проверила, готово ли жаркое. Затем выпрямилась и обернулась. К ее удивлению, Майкл стоял совсем рядом. Она застыла, испуганно глядя на него.
   – Знаете, – сказал Майкл тихо, – меня обижает, что вы замираете на месте и смотрите с таким подозрением каждый раз, когда я приближаюсь к вам.
   – Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила она, пожав плечами.
   С тех пор как он приехал, Эмма выглядела куда более счастливой, чем раньше, а вот Анжеле, наоборот, день ото дня становилось все тревожнее. Она уже убедилась, какую власть Майкл имеет над ней, одно его прикосновение лишает ее разума.
   С того дня, когда Майкл помог ей не упасть у сарая, а затем неожиданно поцеловал, Анжела старательно избегала оставаться с ним наедине, а тем более говорить на личные темы.
   Она постоянно напоминала себе, что между ними не может быть ничего личного. Он был гостем, и только. И не важно, какую бурю эмоций вызывали в ней его прикосновения. Ничто не должно влиять на ее сугубо официальные отношения с гостями, да и с мужчинами вообще.
   – Анжела, мне кажется, с вами происходит что-то неладное, – сказал Майкл, приблизившись к ней настолько, что его нос коснулся кончика ее носика.
   – Ч-что? – нервно спросила Анжела, отклоняясь назад. Его запах дразнил и пугал ее. Несмотря ни на что, ей нравилось быть рядом с ним и она жаждала нового поцелуя.
   Отбросив в сторону искусительные мысли, Анжела возразила:
   – Я не понимаю, о чем вы говорите.
   Улыбаясь, Майкл слегка коснулся пальцем ее носа.
   – Кажется, у кого-то растет носик, – объявил он, широко улыбаясь. Анжела нахмурилась и тут же покраснела от смущения. – Такое происходит, когда кто-то говорит не правду. Мы сейчас оставим это, но я не из тех, кто предпочитает правде ложь. Сейчас мы притворимся, что все нормально. Но быть может, когда-нибудь вы поймете, что вам не в чем подозревать меня.
   Он коснулся рукой ее волос. Анжела вся сжалась внутри.
   – Некоторые считают, что я совсем даже неплохой человек, – Майкл улыбнулся. – Может, вы тоже когда-нибудь согласитесь с ними.
   Вздохнув, он положил руки в карманы и вышел из кухни, еще более озадачив Анжелу.
   Немного успокоившись, молодая женщина снова погрузилась в хлопоты по хозяйству.
   Анжела всегда считала воскресенье выходным. Хотя она обычно работала в этот день, но, по крайней мере, не так много, как на неделе.
   По воскресеньям Анжела обычно составляла меню на ближайшую неделю и старалась, по возможности, заранее начать приготовление еды. Анжела замораживала заготовки, и, таким образом, как бы она ни была занята на неделе, у нее всегда было, что подать на стол.
   За шесть лет управления гостиницей Анжела поняла: чтобы успеть и всю работу сделать, и дочери внимание уделить, необходимы четкая организация и планировка каждого дня.
   Лето было самой сумасшедшей порой в гостинице. Гости приезжали с начала апреля и до середины ноября. Однако Анжела всегда ставила во главу угла желания и потребности дочери, а потом уже все остальное. Это было не так просто, приходилось поздно ложиться, как-то выкручиваться. Но она твердо знала, что нет ничего важнее счастья собственного ребенка.
   Однако бывали минуты, когда нормальные женские потребности напоминали о себе. Почти шесть лет они дремали где-то глубоко в ее душе.
   Все изменилось, когда пришел Майкл, – он нарушил ее покой, прервал сон ее души.
   Конечно, это не означало, что Анжела собиралась с головой окунуться в омут чувств. Однако сдерживать порывы и инстинкты становилось все труднее. Анжела понимала, что сейчас речь идет не только о ней, но и о ее драгоценной дочери.
   Напомнив себе об ответственности перед Эммой, Анжела направилась в гостиную заниматься уборкой. Ее голова была занята только тем, как бы справиться с чувствами к Майклу, как избежать опасной близости с ним.
   Устало вздохнув, Майкл встал из-за письменного стола, разминая пальцы и потирая глаза.
   Было уже поздно, за полночь.
   Зевнув, Майкл подошел к окну, всматриваясь в темноту. У него болело плечо – сегодня он снова убирал снег и рубил дрова. Ноющие мышцы напомнили Майклу, как долго он не занимался физическим трудом.
   Но, к своему удовольствию, Майкл понял, что ему даже нравится физическая работа. Смена образа жизни благотворно повлияла на его настроение.