Страница:
– А что? – Майкл нахмурился.
Джоанна рассмеялась, уверяя себя, что ею руководит вовсе не ревность. Конечно же, нет! Майкл имеет полное право встречаться с кем угодно.
– Не обращай внимания, Майкл. Это так… просто.
Расслабившись, Джоанна обняла Майкла за шею и провела пальцами по мягкой ткани его рубашки. Она прикрыла глаза и, двигаясь в такт музыке, вдыхала запах его одеколона – что-то безумно мужественное, сводящее с ума. Часть его обаяния. Да уж, похоже, женщинам тяжко дается разлука с ним. Джоанна знала смертоносное обаяние Майкла в действии, знала, что устоять против него почти невозможно. И все это лишь усиливало ее решимость соблюдать дистанцию.
Но на несколько мгновений ей захотелось притвориться молодой и беззаботной женщиной, позволить себе удовольствие побыть в объятиях Майкла – объятиях благородного, обаятельного мужчины.
Темп музыки изменился. По-прежнему нежная и проникновенная, она стала еще и несколько меланхолической.
– Какая прекрасная музыка, – пробормотала она, положив голову Майклу на плечо. Оно было таким сильным и широким, так хотелось склонить на него усталую голову. Она вздохнула. – Грустная, но чудесная.
– Это старая ирландская баллада о мужчине, влюбленном в девушку, которая никогда не будет ему принадлежать.
– Почему же? – Нахмурившись, Джоанна подняла голову.
– Потому что отдана другому.
– Как это – отдана? – недоумевала Джоанна.
Глядя на нее сверху вниз, Майкл улыбнулся.
– В Ирландии кланы все еще обладают огромной властью, в том числе в отношении браков. Свахи все еще очень популярны в некоторых районах, особенно среди тинкеров.
– Тинкеров?
– Ирландских цыган. Они кочуют в крытых повозках из города в город. Свахи – неотделимая часть их многовековой культуры.
– И какова же их роль? – спросила Джоанна в полной уверенности, что Майкл ее просто дразнит.
– О-о, – улыбнулся Майкл. – Папа объяснил бы тебе лучше, но я все-таки попробую. Это целый обряд. Во время Ярмарки Эльфов, которая проводится раз в год на полуострове Дингл в Ирландии в честь последнего великого ирландского короля, собираются все холостые мужчины и незамужние женщины, желающие вступить в брак (а порой это решает за них клан). Гвоздь программы – как раз церемония сватовства. К ней готовятся и ее ждут весь год.
– Вроде Рождества?
– Именно.
– Рассказывай дальше, – потребовала очарованная необыкновенной историей Джоанна.
– Так вот, в последний день ярмарки проводится церемония сватовства. Все, так сказать, кандидаты образуют огромный круг. Мужчины с внешней стороны, женщины – с внутренней. Когда все готово, в центр круга проходит Сваха. Она звонит в колокольчик, и по ее знаку мужчины начинают двигаться в одну сторону, а женщины – в другую. Сваха медленно ходит внутри круга. В соответствии с традицией, как только она «почувствует» запах свадебного пирога, она останавливает движение. Те, кто стоит напротив друг друга, считаются сосватанными. А уж день свадьбы назначается потом их семьями.
Джоанна взглянула на Майкла скептически.
– Ты это серьезно?
Тот отступил, изобразив обиду.
– Ты считаешь, это лицо способно лгать?
– Не знаю. – Джоанна засмеялась.
– Так вот, это абсолютная правда. – Майкл хотел было приложить руку к сердцу, но тогда пришлось бы выпустить Джоанну из своих объятий. А обнимать ее было еще приятнее, чем он ожидал. – Говорят, если Сваха чувствует запах свадебного пирога, это знак судьбы и благословение небес.
Хотя песня подошла к концу, они продолжали медленно двигаться.
– А кто-нибудь еще может «почувствовать» этот запах? – спросила Джоанна недоверчиво, пытаясь обнаружить в его рассказе хоть какую-нибудь лазейку.
– Нет, – покачал Майкл головой. – Только Сваха. Именно поэтому она так почитаема многими кланами. Считается, что она обладает неким шестым чувством.
– Это самая необыкновенная история из всех, которые я от тебя слышала, Майкл. – Джоанна хотела отстраниться от него, но Майкл еще на мгновение удержал ее, не желая отпускать. Взгляды их встретились.
Джоанна почувствовала, как ее заливает горячая волна, и задрожала – от волнения, а не от холода. Какие прекрасные у Майкла глаза, подумала она. Отчего она не замечала этого раньше? Такие красивые и в то же время такие грустные…
А Майкл смотрел на нее и чувствовал, что сердце у него останавливается. Никогда раньше он не обнимал Джоанну. Но всегда стремился к этому, просто не решался себе признаться. Именно ее образ занимал все его мысли, когда он лежал порой без сна в своей постели.
А иногда и днем он обнаруживал, что грезит о ней наяву. Патрулируя улицы, сидя на собрании…
Майкл знал, что в это мгновение вступает на опасную почву. Ведь он несет ответственность за нее и за будущего ребенка. Обещал и обязан сдержать обещание. Однажды, позволив себе поддаться чувствам, он забыл о своем долге. И слишком многим пришлось дорого за это заплатить.
Нельзя допустить, чтобы что-либо подобное случилось вновь. Особенно с Джоанной. Он не может подвести ее!
– Майкл… – совершенно сбитая с толку захлестнувшими ее чувствами, Джоанна беспомощно взглянула на него. Ее нежный рот был слегка приоткрыт.
Как хотелось Майклу прижаться к губам Джоанны… Обнять ее и защитить. Целовать, прогоняя страхи и тревоги. Чтобы развеять чары, он обнял ее за плечи – дружески, как делал это сотни раз, тщательно соблюдая дистанцию.
– Пойдем, – ласково произнес он, – я провожу тебя домой. – Все еще неуверенно он повел ее через зал. Может, на улице удастся ощутить под ногами устойчивую почву?..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
Джоанна рассмеялась, уверяя себя, что ею руководит вовсе не ревность. Конечно же, нет! Майкл имеет полное право встречаться с кем угодно.
– Не обращай внимания, Майкл. Это так… просто.
Расслабившись, Джоанна обняла Майкла за шею и провела пальцами по мягкой ткани его рубашки. Она прикрыла глаза и, двигаясь в такт музыке, вдыхала запах его одеколона – что-то безумно мужественное, сводящее с ума. Часть его обаяния. Да уж, похоже, женщинам тяжко дается разлука с ним. Джоанна знала смертоносное обаяние Майкла в действии, знала, что устоять против него почти невозможно. И все это лишь усиливало ее решимость соблюдать дистанцию.
Но на несколько мгновений ей захотелось притвориться молодой и беззаботной женщиной, позволить себе удовольствие побыть в объятиях Майкла – объятиях благородного, обаятельного мужчины.
Темп музыки изменился. По-прежнему нежная и проникновенная, она стала еще и несколько меланхолической.
– Какая прекрасная музыка, – пробормотала она, положив голову Майклу на плечо. Оно было таким сильным и широким, так хотелось склонить на него усталую голову. Она вздохнула. – Грустная, но чудесная.
– Это старая ирландская баллада о мужчине, влюбленном в девушку, которая никогда не будет ему принадлежать.
– Почему же? – Нахмурившись, Джоанна подняла голову.
– Потому что отдана другому.
– Как это – отдана? – недоумевала Джоанна.
Глядя на нее сверху вниз, Майкл улыбнулся.
– В Ирландии кланы все еще обладают огромной властью, в том числе в отношении браков. Свахи все еще очень популярны в некоторых районах, особенно среди тинкеров.
– Тинкеров?
– Ирландских цыган. Они кочуют в крытых повозках из города в город. Свахи – неотделимая часть их многовековой культуры.
– И какова же их роль? – спросила Джоанна в полной уверенности, что Майкл ее просто дразнит.
– О-о, – улыбнулся Майкл. – Папа объяснил бы тебе лучше, но я все-таки попробую. Это целый обряд. Во время Ярмарки Эльфов, которая проводится раз в год на полуострове Дингл в Ирландии в честь последнего великого ирландского короля, собираются все холостые мужчины и незамужние женщины, желающие вступить в брак (а порой это решает за них клан). Гвоздь программы – как раз церемония сватовства. К ней готовятся и ее ждут весь год.
– Вроде Рождества?
– Именно.
– Рассказывай дальше, – потребовала очарованная необыкновенной историей Джоанна.
– Так вот, в последний день ярмарки проводится церемония сватовства. Все, так сказать, кандидаты образуют огромный круг. Мужчины с внешней стороны, женщины – с внутренней. Когда все готово, в центр круга проходит Сваха. Она звонит в колокольчик, и по ее знаку мужчины начинают двигаться в одну сторону, а женщины – в другую. Сваха медленно ходит внутри круга. В соответствии с традицией, как только она «почувствует» запах свадебного пирога, она останавливает движение. Те, кто стоит напротив друг друга, считаются сосватанными. А уж день свадьбы назначается потом их семьями.
Джоанна взглянула на Майкла скептически.
– Ты это серьезно?
Тот отступил, изобразив обиду.
– Ты считаешь, это лицо способно лгать?
– Не знаю. – Джоанна засмеялась.
– Так вот, это абсолютная правда. – Майкл хотел было приложить руку к сердцу, но тогда пришлось бы выпустить Джоанну из своих объятий. А обнимать ее было еще приятнее, чем он ожидал. – Говорят, если Сваха чувствует запах свадебного пирога, это знак судьбы и благословение небес.
Хотя песня подошла к концу, они продолжали медленно двигаться.
– А кто-нибудь еще может «почувствовать» этот запах? – спросила Джоанна недоверчиво, пытаясь обнаружить в его рассказе хоть какую-нибудь лазейку.
– Нет, – покачал Майкл головой. – Только Сваха. Именно поэтому она так почитаема многими кланами. Считается, что она обладает неким шестым чувством.
– Это самая необыкновенная история из всех, которые я от тебя слышала, Майкл. – Джоанна хотела отстраниться от него, но Майкл еще на мгновение удержал ее, не желая отпускать. Взгляды их встретились.
Джоанна почувствовала, как ее заливает горячая волна, и задрожала – от волнения, а не от холода. Какие прекрасные у Майкла глаза, подумала она. Отчего она не замечала этого раньше? Такие красивые и в то же время такие грустные…
А Майкл смотрел на нее и чувствовал, что сердце у него останавливается. Никогда раньше он не обнимал Джоанну. Но всегда стремился к этому, просто не решался себе признаться. Именно ее образ занимал все его мысли, когда он лежал порой без сна в своей постели.
А иногда и днем он обнаруживал, что грезит о ней наяву. Патрулируя улицы, сидя на собрании…
Майкл знал, что в это мгновение вступает на опасную почву. Ведь он несет ответственность за нее и за будущего ребенка. Обещал и обязан сдержать обещание. Однажды, позволив себе поддаться чувствам, он забыл о своем долге. И слишком многим пришлось дорого за это заплатить.
Нельзя допустить, чтобы что-либо подобное случилось вновь. Особенно с Джоанной. Он не может подвести ее!
– Майкл… – совершенно сбитая с толку захлестнувшими ее чувствами, Джоанна беспомощно взглянула на него. Ее нежный рот был слегка приоткрыт.
Как хотелось Майклу прижаться к губам Джоанны… Обнять ее и защитить. Целовать, прогоняя страхи и тревоги. Чтобы развеять чары, он обнял ее за плечи – дружески, как делал это сотни раз, тщательно соблюдая дистанцию.
– Пойдем, – ласково произнес он, – я провожу тебя домой. – Все еще неуверенно он повел ее через зал. Может, на улице удастся ощутить под ногами устойчивую почву?..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Обнимая Джоанну, Майкл вышел из паба. Стояла чудесная ночь, и они решили пройтись пешком.
Ветер стих, похолодало, спустилась тьма. Мириады звезд мерцали в небе, ночь была удивительно спокойная и безлюдная. Тишину нарушали лишь гудки редких машин.
Поначалу они шли молча, каждый был занят собственными мыслями. Вдруг Джоанна тяжело и печально вздохнула. Несмотря на некоторые опасения, в последние месяцы только с Майклом она чувствовала себя легко и раскованно.
– Я люблю ночь. Так тихо и спокойно…
– Я тоже, – взглянул на нее Майкл. – Для разнообразия приятно видеть тебя довольной. – Он коснулся ее волос. В ее глазах все еще стояла настороженность. Но в целом она выглядела… счастливой. Эта мысль доставила ему удовольствие.
– Да, Майкл. Я отлично провела время. Но у меня из головы не выходит история, которую ты мне рассказал.
– О Свахе?
– Да. – Рука Майкла вновь коснулась ее волос. Джоанна ощутила сладостную дрожь. Какие теплые у него пальцы… – Невероятно… Чтобы в наше время – и вдруг такое… Но до чего романтично!
– Об этом и говорится в песне. Мужчина любит женщину, которая обручена с другим.
– А дальше что? – взяв Майкла под руку, с любопытством спросила Джоанна.
Они перешли улицу.
– По словам Папы, тот мужчина был так безутешен, что в ночь перед свадьбой похитил возлюбленную. Они бежали через океан в Америку, бросив вызов и своему клану, и Свахе. Только так им удалось навсегда остаться вместе.
Джоанна внимательно посмотрела на Майкла. Сердце у нее колотилось.
– А потом? Они были счастливы? – шепотом спросила она. Откуда это необъяснимое напряжение между ними? Ее пугали собственные чувства.
Майкл взглянул на нее пристально и нежно.
– Пока смерть не разлучила их, – ответил он наконец и мягко и нежно поправил Джоанне локон, позволив пальцам на мгновение задержаться на щеке.
– В жизни не слышала более романтичной истории, – вздохнула Джоанна. – Трудно поверить, что бывает такая любовь – на всю жизнь. Такое постоянство, такие чувства кажутся невероятными.
– Да? – удивился Майкл, взяв ее за руку. – А мои родители, да и их родители? Бабушка и дедушка были вместе более пятидесяти лет, пока не умерла бабушка. Если бы отца не убили, они с мамой тоже были бы вместе.
– Ты скучаешь по нему, Майкл? – ласково спросила Джоанна.
Майкл помолчал.
– Это случилось так давно… Но я все еще тоскую по нему. – Он вздохнул. – Хотя иногда мне трудно представить себе, как он выглядел. – Он смущенно покачал головой.
– Это тебя тревожит?
– Пожалуй, – признался Майкл. Рука Джоанны, которую он держал, была мягкой и теплой. – Его смерть опустошила нас всех. Совершенно опустошила. Братья были такими маленькими, такими потерянными. И мама тоже…
В голосе Майкла слышалась странная боль – никакие слова не могли бы ее скрыть. Как ужасно было для него потерять отца! Зная, какой дружной семьей были Салливаны, можно себе представить, насколько его смерть потрясла каждого, особенно детей: они всегда страдают, теряя родителей.
– А ты, Майкл? – Желая утешить, Джоанна нежно сжала его руку. – Ты ведь тоже был маленьким. Тебе было всего пятнадцать.
– Да, но я был старшим, – Майкл тяжело вздохнул, – а это совсем другое дело.
– Почему же? – Джоанна нахмурилась. – Почему совсем другое, Майкл? Он был и твоим отцом.
– Конечно, – медленно произнес Майкл. – Но как старший, я должен был заменить отца и стать главой семьи. Я боялся, что братья забудут его и то, чему он нас учил. Он столько значил для нас… для всей семьи… – Голос его сорвался.
Никогда и ни с кем Майкл не разговаривал об отце и потрясении, вызванном его смертью. Никогда не упоминал об одиночестве, которое чувствовал все эти годы. О слезах, пролитых в тишине и втайне от всех. О пустоте, которую никто не мог заполнить.
Он не знал, почему стал говорить обо всем этом сейчас. Но почувствовал, что поступает правильно. Настолько правильно, что не стоило и сомневаться.
Джоанна смотрела на него. Голос Майкла был таким печальным, что сердце ее сжалось. Она видела перед собой мужчину, но одновременно и подростка, каким он был когда-то. Потрясенного, растерянного, внезапно осиротевшего подростка.
Майкл покачал головой, крепко сжав ее пальцы.
– Я не мог этого допустить, – тихо сказал он. – Не мог допустить, чтобы братья забыли его.
– И с того момента ты решил нести ответственность за весь мир?
– Пожалуй, да. – В темноте Майкл едва заметно улыбнулся. – Не то чтобы сознательно решил. Просто внезапно повзрослел, стал мужчиной.
– Но ты не мог и не можешь отвечать за все на свете, Майкл. – Голос Джоанны звучал так мягко…
– Могу, – настойчиво возразил он.
– Разве ты не чувствуешь усталости?
– От чего? – Майкл сжал ее руку.
– От этой ответственности. – Джоанна пристально глядела на него. – Никогда не чувствуешь? Я хочу сказать, неужели тебе никогда не хочется пожить беззаботно?
Майкл улыбнулся.
– По-моему, это называется бегством от ответственности. – Он помолчал. – Однажды так и случилось. Но лишь однажды, – подчеркнул Майкл, взглянув на нее. Джоанна заметила, что глаза его потемнели, а рука еще крепче сжала ее пальцы. – Я получил очень важный урок. – Майкл тяжело вздохнул. – Знаю, это звучит глупо, но…
– Вовсе нет, Майкл. – Джоанна сжала его руку. Ей так хотелось обнять его и утешить – так, как это делал он. – Вовсе не глупо! Я прекрасно тебя понимаю.
– Да? – недоверчиво спросил Майкл, пристально глядя на нее. – А я себя не очень понимаю. – Несколько мгновений они шли молча. Когда Майкл наконец заговорил, его голос звучал тихо и напряженно. – Думаю, я как бы похоронил все свои чувства, – признался он самому себе и Джоанне. – Боялся связанных с ними страданий, – добавил он тихо и, взглянув на нее, с удивлением увидел, как внимательно она смотрит на него.
– Я понимаю, Майкл, – шепнула она. – Пожалуй, даже лучше, чем ты можешь себе представить. – Тщательно подбирая слова, Джоанна на мгновение задумалась. – Иногда, когда твои чувства так… болезненны, единственный способ выжить – это похоронить их. Это инстинкт самосохранения. Иначе очень больно. Я понимаю.
Джоанна и в самом деле прекрасно понимала. Она тоже научилась подавлять свои эмоции. А как еще она могла себя защитить?
Майкл взглянул на нее. Ему показалось, что они говорят не только о его отце. Но о чем же еще? Она как будто чуть-чуть приоткрыла ему свое прошлое. И то, что он узнал, лишь разожгло любопытство. Он не хотел, чтобы Джоанна снова спряталась в свою скорлупу. Нужно дождаться подходящего момента.
– Я старался держать в руках все. И несколько лет мне это удавалось, – продолжил Майкл. – Но однажды все рухнуло.
Джоанна нахмурилась:
– Как это? Что же произошло?
– Я влюбился. – Майкл вдруг рассмеялся. – Вернее, мне так казалось – с высоты своих восемнадцати лет. Я был абсолютно уверен, что это как раз то самое, настоящее и единственное чувство. Не прошло и двух месяцев, как все кончилось, – добавил он, смеясь, – но я же не знал, что так будет. – Он покачал головой. – Я был ужасно молод и незрел. – Воспоминания вызвали у него грустную улыбку. – Собственно, повернулся спиной к семье и долгу и сбежал. Бросил маму и всех остальных на произвол судьбы.
Рука Джоанны все еще сжимала его ладонь, и Майкл почувствовал, что ему совершенно необходимо ее прикосновение. О причинах этого он предпочел не задумываться.
– Результат получился не очень веселым, гордиться нечем. Я оказался полным идиотом. Все это плохо кончилось и для меня, и для семьи. Особенно для мамы и Дэнни. Более того, я предал память отца. – Его слова звучали тихо и бесцветно, но за ними чувствовались боль, стыд, страшное отчаяние.
Джоанна вдруг ощутила комок в горле. Оказывается, в Майкле все еще жил тот потрясенный, сбитый с толку паренек, на плечи которого свалилось слишком много ответственности. В ее собственной жизни было достаточно душевной боли, и она сразу распознавала ее у другого. Ей хорошо были известны шрамы, остающиеся на израненном сердце. Это была другая, до сих пор незнакомая сторона души Майкла. И то, что она о нем узнала, заставило ее смягчиться.
Майкл всегда казался таким уверенным, таким… рассудочным. Ей и в голову не приходило, какое одиночество таится в его сердце. Возможно, она недооценивала его? Может быть, в отличие от ее покойного мужа в Майкле есть еще что-то, кроме обаятельного фасада?
Душевность, например. Умение сострадать, характер – то, что Джоанна ценила превыше всего. К сожалению, именно этого не хватало ее мужу. Возможно, ослепленная своим предубеждением, она просто не замечала достоинств Майкла.
Наверное, неправильно было обвинять его в том, что совершил другой мужчина. Джоанну охватил стыд. Возможно, она была несправедлива к Майклу? Впервые с момента их знакомства Джоанна усомнилась в себе.
Она взглянула на Майкла новыми глазами и почувствовала, что ее обычная осторожность немножко ослабла. Может быть, и он привык прятать свою боль и защищаться от возможных разочарований. Как воздвигаются такие стены, она знала.
Джоанна сжала руку Майкла и обернулась к нему. Его глаза были печальны и прекрасны. Сердце ее сжалось. Так захотелось обнять его! Стереть эту грусть, эти терзавшие его воспоминания…
– Ты не должен винить себя, Майкл, – произнесла она ласково. – Я уверена, что отец гордился бы тобой. Он любил тебя, Майкл. И потом, ты был только ребенком, не нужно винить себя…
– Ты ошибаешься. – Они подошли к ее дому. Майкл сел на ступеньку и потянул ее за руку, приглашая сесть рядом. – Это была моя ошибка, моя вина. Но как говорится, не бывает худа без добра… Я получил весьма ценный урок.
– Какой же? – тихо спросила Джоанна. Окутанные темнотой, они сидели, почти касаясь друг друга. Майкл все еще держал ее руку в своей. Между ними возникла какая-то необыкновенная близость.
– Я понял, что если ты заботишься о ком-то, если его любишь, то ответственность – вовсе не обуза. – Майкл с улыбкой повернулся к ней. – Это просто продолжение твоей любви и заботы. – Он пожал плечами. – Непростой урок, но я никогда этого не забуду. – Его голос стал мягким, и Джоанна увидела совсем незнакомого Майкла. Казалось, он совершенно расслабился. Обаятельная улыбка тронула его губы. – Это часть твоей любви.
Его слова эхом отозвались в сознании Джоанны. Ей всегда казалось, что она далеко упрятала все прошлые надежды, но слова Майкла словно прорвали плотину, и все долго сдерживаемые чувства выплеснулись наружу. Глаза наполнились слезами. Тоска и одиночество охватили ее с новой силой.
Она спрашивала себя: как это бывает, когда кто-то относится к тебе так, как сказал Майкл, когда его любовь всеобъемлюща, а твое существование для него подарок, а не обуза? Увы, такого опыта у Джоанны не было. И потом, кто-то должен решиться полюбить первым…
Джоанна давно научилась не тосковать по тому, чего никогда не имела. Зато у ее ребенка будет все, думала она упрямо, ощущая, как захлестывает ее волна материнской любви. Ее ребенок никогда не будет тосковать по любви и дому. Ее ребенок узнает, что такое всеобъемлющая любовь. Ее ребенок будет знать, что его существование, его жизнь – редкий и драгоценный дар, а вовсе не обуза. Она позаботится об этом.
Стараясь справиться с эмоциями, Джоанна коснулась своего большого живота.
– Мне кажется, я понимаю, Майкл. – Из-за подступивших к горлу слез ей трудно было говорить. – Ребенок… некоторые люди считают, что это огромная ответственность, даже обуза, но я – нет. – Она покачала головой. – Я никогда так не думала. С того момента, когда поняла, что беременна, это казалось мне волшебным подарком.
– Ребенок – всегда подарок. – Не удержавшись, Майкл погладил ее по щеке. – Настоящее чудо.
– Не все так к этому относятся, Майкл, – тихо сказала она, смахнув слезы. – Знаешь, я тебе завидую.
– Мне? – Майкл вздрогнул от неожиданности. Что она хочет сказать? И почему вдруг заговорила о ребенке? – Почему?
– У тебя есть семья. – Джоанна вздохнула.
– А твоя семья?
Джоанна ответила не сразу:
– Я ничего о ней не знаю. Меня бросили сразу после рождения. – Под его пораженным взглядом она попыталась выдавить из себя улыбку. Зачем ей его жалость?
Джоанна редко говорила о своем прошлом. Не то чтобы стыдилась его, просто ответом всегда было молчание – никто не знал, что сказать. А жалости ей не хотелось. Другого прошлого у нее не было, а это она приняла много лет назад.
– Я помню только детский дом, а потом – череду временных пристанищ. Одно за другим, пока мне не исполнилось восемнадцать.
Глядя на нее, Майкл почувствовал, как сжалось у него сердце. Голос Джоанны звучал ровно и спокойно, будто эхо отдавалось в пустой могиле. Это больше, чем любые слова, говорило ему, как тяжело ей пришлось.
– Так у тебя никогда не было… дома?
– Настоящего – нет. – Не в силах встретиться с ним глазами, Джоанна вытянула ноги: новые туфли начинали жать. – Меня брали то в один дом, то в другой. Я никогда ни к чему не привыкала и ни к кому не привязывалась. Как дешевая домработница. Или нянька. – Она пожала плечами, как будто эти воспоминания не имели особого значения. – А с восемнадцати я стала жить одна.
Ледяная пустота, звучавшая в ее словах, наполнила Майкла невыносимой печалью. Он не мог даже представить себе такое детство. Семья всегда была основой его жизни. И если бы не любовь и поддержка близких, то неизвестно, каким бы он вырос.
Брошена…
Джоанну бросили сразу после рождения. Он вспомнил сегодняшний разговор с матерью – как она сказала о смерти Брайана, о том, что, возможно, Джоанна чувствует себя брошенной. Сердце его сжалось, стало трудно дышать.
– Мне так жаль… Я не знал. – Ему страстно захотелось прижать ее к себе, поддержать, утешить, как всегда поддерживали и утешали его самого. Но Майкл чувствовал, что она оттолкнет его. Он понимал, что она не хочет жалости.
– Не бери в голову, – сказала Джоанна мягко. – Это было очень давно и теперь не имеет никакого значения.
Майкл не поверил ей. Ведь детство определяет в человеке все. Детский опыт – основа взрослой жизни. Твоих мыслей, чувств, веры, достоинства. Теперь он понимал, почему такое значение для нее имела независимость. Она никогда не знала этой роскоши – роскоши безоговорочной любви родных.
Майкла внезапно пронзила боль за того брошенного маленького ребенка, каким она была, и за одинокую взрослую женщину, какой она стала. Джоанна держалась за свою независимость не из-за упрямства, как он думал раньше. Просто она не в состоянии была поверить никому – ведь никто никогда не предлагал ей поддержку.
Кто водил ее в школу? Кто сидел с ней, если ее мучили кошмары? А если у нее болел живот? Кто бескорыстно любил ее и заботился о ней?
Ответ явственно прозвучал в темноте. Никто.
Сердце его сжалось еще больнее, и Майкл порывисто вздохнул, вспомнив о своем шумном семействе. Они могли спорить и пререкаться, но в их отношениях всегда было столько любви, заботы, готовности утешить… Безоговорочное доверие. Он верил матери, дедушке, братьям, даже Кэтти. Шестое чувство подсказывало ему, что они никогда не предадут его. Это и есть семья: безоговорочная любовь, доверие и надежность. Дом.
У Джоанны никогда не было ничего подобного. Жизнь обманула ее.
В детстве все разочаровывали ее. Единственным прибежищем для нее оказалась независимость. Ведь только так можно было защититься от возможного предательства и боли. Но Майклу так хотелось заботиться о ней…
Теперь все встало на свои места. Пусть Джоанна никогда не узнает, каким был Брайан на самом деле, если еще не поняла этого.
У Майкла сжались кулаки. Он почувствовал сильнейшую злость на инфантильность Брайана, не умевшего позаботиться о другом человеке. А ведь он не мог не знать историю Джоанны. Как позволял он себе быть таким, зная, через что ей пришлось пройти?!
Нет, он не будет спрашивать, почему она не обрела дома и любви с мужем. Но кое-что узнать придется.
Майкл внимательно посмотрел на нее.
– Джоанна… – начал он мягко. – Я хочу тебя спросить… о Брайане. Можно?
– О Брайане? – удивилась она и тотчас встревожилась. Ни разу за все эти месяцы они не говорили о Брайане. Что-то вроде молчаливого соглашения. У нее не было ни малейшего желания знать подробности его гибели. Погиб при исполнении служебных обязанностей – что изменится, если она узнает подробности? И обсуждать свой брак с Майклом Джоанне тоже не хотелось. Никому она не рассказывала о разочаровании, страхе, боли и чувстве стыда, которые пережила с Брайаном. Он обманул ее, и она не могла простить себе собственной наивности.
Теперь его нет и прошлое не изменишь. Так к чему говорить об этом? Майкл был его другом. Зачем омрачать его память о Брайане? Какой в этом смысл? Кроме того, он остается отцом ее ребенка. Джоанна тяжело вздохнула.
– Да, Майкл, – ответила она наконец, надеясь, что не придется жалеть об этом. – Можно.
– Джоанна, когда… когда Брайан погиб, ты чувствовала себя брошенной?
Ей показалось, что земля разверзлась у нее под ногами. Стало трудно дышать, мысли беспорядочно заметались. Она думала, он спросит об их браке. Что же сказать? Глаза ее наполнились горячими слезами, она тщетно пыталась удержать их.
Нужно сказать правду, вдруг поняла она. Просто сказать правду. Пусть это бессмысленно, но, быть может, Майкл тогда поймет, почему она так цепляется за свою независимость.
– Майкл, – голос Джоанны задрожал, – Брайан бросил меня и ребенка задолго до гибели.
Ветер стих, похолодало, спустилась тьма. Мириады звезд мерцали в небе, ночь была удивительно спокойная и безлюдная. Тишину нарушали лишь гудки редких машин.
Поначалу они шли молча, каждый был занят собственными мыслями. Вдруг Джоанна тяжело и печально вздохнула. Несмотря на некоторые опасения, в последние месяцы только с Майклом она чувствовала себя легко и раскованно.
– Я люблю ночь. Так тихо и спокойно…
– Я тоже, – взглянул на нее Майкл. – Для разнообразия приятно видеть тебя довольной. – Он коснулся ее волос. В ее глазах все еще стояла настороженность. Но в целом она выглядела… счастливой. Эта мысль доставила ему удовольствие.
– Да, Майкл. Я отлично провела время. Но у меня из головы не выходит история, которую ты мне рассказал.
– О Свахе?
– Да. – Рука Майкла вновь коснулась ее волос. Джоанна ощутила сладостную дрожь. Какие теплые у него пальцы… – Невероятно… Чтобы в наше время – и вдруг такое… Но до чего романтично!
– Об этом и говорится в песне. Мужчина любит женщину, которая обручена с другим.
– А дальше что? – взяв Майкла под руку, с любопытством спросила Джоанна.
Они перешли улицу.
– По словам Папы, тот мужчина был так безутешен, что в ночь перед свадьбой похитил возлюбленную. Они бежали через океан в Америку, бросив вызов и своему клану, и Свахе. Только так им удалось навсегда остаться вместе.
Джоанна внимательно посмотрела на Майкла. Сердце у нее колотилось.
– А потом? Они были счастливы? – шепотом спросила она. Откуда это необъяснимое напряжение между ними? Ее пугали собственные чувства.
Майкл взглянул на нее пристально и нежно.
– Пока смерть не разлучила их, – ответил он наконец и мягко и нежно поправил Джоанне локон, позволив пальцам на мгновение задержаться на щеке.
– В жизни не слышала более романтичной истории, – вздохнула Джоанна. – Трудно поверить, что бывает такая любовь – на всю жизнь. Такое постоянство, такие чувства кажутся невероятными.
– Да? – удивился Майкл, взяв ее за руку. – А мои родители, да и их родители? Бабушка и дедушка были вместе более пятидесяти лет, пока не умерла бабушка. Если бы отца не убили, они с мамой тоже были бы вместе.
– Ты скучаешь по нему, Майкл? – ласково спросила Джоанна.
Майкл помолчал.
– Это случилось так давно… Но я все еще тоскую по нему. – Он вздохнул. – Хотя иногда мне трудно представить себе, как он выглядел. – Он смущенно покачал головой.
– Это тебя тревожит?
– Пожалуй, – признался Майкл. Рука Джоанны, которую он держал, была мягкой и теплой. – Его смерть опустошила нас всех. Совершенно опустошила. Братья были такими маленькими, такими потерянными. И мама тоже…
В голосе Майкла слышалась странная боль – никакие слова не могли бы ее скрыть. Как ужасно было для него потерять отца! Зная, какой дружной семьей были Салливаны, можно себе представить, насколько его смерть потрясла каждого, особенно детей: они всегда страдают, теряя родителей.
– А ты, Майкл? – Желая утешить, Джоанна нежно сжала его руку. – Ты ведь тоже был маленьким. Тебе было всего пятнадцать.
– Да, но я был старшим, – Майкл тяжело вздохнул, – а это совсем другое дело.
– Почему же? – Джоанна нахмурилась. – Почему совсем другое, Майкл? Он был и твоим отцом.
– Конечно, – медленно произнес Майкл. – Но как старший, я должен был заменить отца и стать главой семьи. Я боялся, что братья забудут его и то, чему он нас учил. Он столько значил для нас… для всей семьи… – Голос его сорвался.
Никогда и ни с кем Майкл не разговаривал об отце и потрясении, вызванном его смертью. Никогда не упоминал об одиночестве, которое чувствовал все эти годы. О слезах, пролитых в тишине и втайне от всех. О пустоте, которую никто не мог заполнить.
Он не знал, почему стал говорить обо всем этом сейчас. Но почувствовал, что поступает правильно. Настолько правильно, что не стоило и сомневаться.
Джоанна смотрела на него. Голос Майкла был таким печальным, что сердце ее сжалось. Она видела перед собой мужчину, но одновременно и подростка, каким он был когда-то. Потрясенного, растерянного, внезапно осиротевшего подростка.
Майкл покачал головой, крепко сжав ее пальцы.
– Я не мог этого допустить, – тихо сказал он. – Не мог допустить, чтобы братья забыли его.
– И с того момента ты решил нести ответственность за весь мир?
– Пожалуй, да. – В темноте Майкл едва заметно улыбнулся. – Не то чтобы сознательно решил. Просто внезапно повзрослел, стал мужчиной.
– Но ты не мог и не можешь отвечать за все на свете, Майкл. – Голос Джоанны звучал так мягко…
– Могу, – настойчиво возразил он.
– Разве ты не чувствуешь усталости?
– От чего? – Майкл сжал ее руку.
– От этой ответственности. – Джоанна пристально глядела на него. – Никогда не чувствуешь? Я хочу сказать, неужели тебе никогда не хочется пожить беззаботно?
Майкл улыбнулся.
– По-моему, это называется бегством от ответственности. – Он помолчал. – Однажды так и случилось. Но лишь однажды, – подчеркнул Майкл, взглянув на нее. Джоанна заметила, что глаза его потемнели, а рука еще крепче сжала ее пальцы. – Я получил очень важный урок. – Майкл тяжело вздохнул. – Знаю, это звучит глупо, но…
– Вовсе нет, Майкл. – Джоанна сжала его руку. Ей так хотелось обнять его и утешить – так, как это делал он. – Вовсе не глупо! Я прекрасно тебя понимаю.
– Да? – недоверчиво спросил Майкл, пристально глядя на нее. – А я себя не очень понимаю. – Несколько мгновений они шли молча. Когда Майкл наконец заговорил, его голос звучал тихо и напряженно. – Думаю, я как бы похоронил все свои чувства, – признался он самому себе и Джоанне. – Боялся связанных с ними страданий, – добавил он тихо и, взглянув на нее, с удивлением увидел, как внимательно она смотрит на него.
– Я понимаю, Майкл, – шепнула она. – Пожалуй, даже лучше, чем ты можешь себе представить. – Тщательно подбирая слова, Джоанна на мгновение задумалась. – Иногда, когда твои чувства так… болезненны, единственный способ выжить – это похоронить их. Это инстинкт самосохранения. Иначе очень больно. Я понимаю.
Джоанна и в самом деле прекрасно понимала. Она тоже научилась подавлять свои эмоции. А как еще она могла себя защитить?
Майкл взглянул на нее. Ему показалось, что они говорят не только о его отце. Но о чем же еще? Она как будто чуть-чуть приоткрыла ему свое прошлое. И то, что он узнал, лишь разожгло любопытство. Он не хотел, чтобы Джоанна снова спряталась в свою скорлупу. Нужно дождаться подходящего момента.
– Я старался держать в руках все. И несколько лет мне это удавалось, – продолжил Майкл. – Но однажды все рухнуло.
Джоанна нахмурилась:
– Как это? Что же произошло?
– Я влюбился. – Майкл вдруг рассмеялся. – Вернее, мне так казалось – с высоты своих восемнадцати лет. Я был абсолютно уверен, что это как раз то самое, настоящее и единственное чувство. Не прошло и двух месяцев, как все кончилось, – добавил он, смеясь, – но я же не знал, что так будет. – Он покачал головой. – Я был ужасно молод и незрел. – Воспоминания вызвали у него грустную улыбку. – Собственно, повернулся спиной к семье и долгу и сбежал. Бросил маму и всех остальных на произвол судьбы.
Рука Джоанны все еще сжимала его ладонь, и Майкл почувствовал, что ему совершенно необходимо ее прикосновение. О причинах этого он предпочел не задумываться.
– Результат получился не очень веселым, гордиться нечем. Я оказался полным идиотом. Все это плохо кончилось и для меня, и для семьи. Особенно для мамы и Дэнни. Более того, я предал память отца. – Его слова звучали тихо и бесцветно, но за ними чувствовались боль, стыд, страшное отчаяние.
Джоанна вдруг ощутила комок в горле. Оказывается, в Майкле все еще жил тот потрясенный, сбитый с толку паренек, на плечи которого свалилось слишком много ответственности. В ее собственной жизни было достаточно душевной боли, и она сразу распознавала ее у другого. Ей хорошо были известны шрамы, остающиеся на израненном сердце. Это была другая, до сих пор незнакомая сторона души Майкла. И то, что она о нем узнала, заставило ее смягчиться.
Майкл всегда казался таким уверенным, таким… рассудочным. Ей и в голову не приходило, какое одиночество таится в его сердце. Возможно, она недооценивала его? Может быть, в отличие от ее покойного мужа в Майкле есть еще что-то, кроме обаятельного фасада?
Душевность, например. Умение сострадать, характер – то, что Джоанна ценила превыше всего. К сожалению, именно этого не хватало ее мужу. Возможно, ослепленная своим предубеждением, она просто не замечала достоинств Майкла.
Наверное, неправильно было обвинять его в том, что совершил другой мужчина. Джоанну охватил стыд. Возможно, она была несправедлива к Майклу? Впервые с момента их знакомства Джоанна усомнилась в себе.
Она взглянула на Майкла новыми глазами и почувствовала, что ее обычная осторожность немножко ослабла. Может быть, и он привык прятать свою боль и защищаться от возможных разочарований. Как воздвигаются такие стены, она знала.
Джоанна сжала руку Майкла и обернулась к нему. Его глаза были печальны и прекрасны. Сердце ее сжалось. Так захотелось обнять его! Стереть эту грусть, эти терзавшие его воспоминания…
– Ты не должен винить себя, Майкл, – произнесла она ласково. – Я уверена, что отец гордился бы тобой. Он любил тебя, Майкл. И потом, ты был только ребенком, не нужно винить себя…
– Ты ошибаешься. – Они подошли к ее дому. Майкл сел на ступеньку и потянул ее за руку, приглашая сесть рядом. – Это была моя ошибка, моя вина. Но как говорится, не бывает худа без добра… Я получил весьма ценный урок.
– Какой же? – тихо спросила Джоанна. Окутанные темнотой, они сидели, почти касаясь друг друга. Майкл все еще держал ее руку в своей. Между ними возникла какая-то необыкновенная близость.
– Я понял, что если ты заботишься о ком-то, если его любишь, то ответственность – вовсе не обуза. – Майкл с улыбкой повернулся к ней. – Это просто продолжение твоей любви и заботы. – Он пожал плечами. – Непростой урок, но я никогда этого не забуду. – Его голос стал мягким, и Джоанна увидела совсем незнакомого Майкла. Казалось, он совершенно расслабился. Обаятельная улыбка тронула его губы. – Это часть твоей любви.
Его слова эхом отозвались в сознании Джоанны. Ей всегда казалось, что она далеко упрятала все прошлые надежды, но слова Майкла словно прорвали плотину, и все долго сдерживаемые чувства выплеснулись наружу. Глаза наполнились слезами. Тоска и одиночество охватили ее с новой силой.
Она спрашивала себя: как это бывает, когда кто-то относится к тебе так, как сказал Майкл, когда его любовь всеобъемлюща, а твое существование для него подарок, а не обуза? Увы, такого опыта у Джоанны не было. И потом, кто-то должен решиться полюбить первым…
Джоанна давно научилась не тосковать по тому, чего никогда не имела. Зато у ее ребенка будет все, думала она упрямо, ощущая, как захлестывает ее волна материнской любви. Ее ребенок никогда не будет тосковать по любви и дому. Ее ребенок узнает, что такое всеобъемлющая любовь. Ее ребенок будет знать, что его существование, его жизнь – редкий и драгоценный дар, а вовсе не обуза. Она позаботится об этом.
Стараясь справиться с эмоциями, Джоанна коснулась своего большого живота.
– Мне кажется, я понимаю, Майкл. – Из-за подступивших к горлу слез ей трудно было говорить. – Ребенок… некоторые люди считают, что это огромная ответственность, даже обуза, но я – нет. – Она покачала головой. – Я никогда так не думала. С того момента, когда поняла, что беременна, это казалось мне волшебным подарком.
– Ребенок – всегда подарок. – Не удержавшись, Майкл погладил ее по щеке. – Настоящее чудо.
– Не все так к этому относятся, Майкл, – тихо сказала она, смахнув слезы. – Знаешь, я тебе завидую.
– Мне? – Майкл вздрогнул от неожиданности. Что она хочет сказать? И почему вдруг заговорила о ребенке? – Почему?
– У тебя есть семья. – Джоанна вздохнула.
– А твоя семья?
Джоанна ответила не сразу:
– Я ничего о ней не знаю. Меня бросили сразу после рождения. – Под его пораженным взглядом она попыталась выдавить из себя улыбку. Зачем ей его жалость?
Джоанна редко говорила о своем прошлом. Не то чтобы стыдилась его, просто ответом всегда было молчание – никто не знал, что сказать. А жалости ей не хотелось. Другого прошлого у нее не было, а это она приняла много лет назад.
– Я помню только детский дом, а потом – череду временных пристанищ. Одно за другим, пока мне не исполнилось восемнадцать.
Глядя на нее, Майкл почувствовал, как сжалось у него сердце. Голос Джоанны звучал ровно и спокойно, будто эхо отдавалось в пустой могиле. Это больше, чем любые слова, говорило ему, как тяжело ей пришлось.
– Так у тебя никогда не было… дома?
– Настоящего – нет. – Не в силах встретиться с ним глазами, Джоанна вытянула ноги: новые туфли начинали жать. – Меня брали то в один дом, то в другой. Я никогда ни к чему не привыкала и ни к кому не привязывалась. Как дешевая домработница. Или нянька. – Она пожала плечами, как будто эти воспоминания не имели особого значения. – А с восемнадцати я стала жить одна.
Ледяная пустота, звучавшая в ее словах, наполнила Майкла невыносимой печалью. Он не мог даже представить себе такое детство. Семья всегда была основой его жизни. И если бы не любовь и поддержка близких, то неизвестно, каким бы он вырос.
Брошена…
Джоанну бросили сразу после рождения. Он вспомнил сегодняшний разговор с матерью – как она сказала о смерти Брайана, о том, что, возможно, Джоанна чувствует себя брошенной. Сердце его сжалось, стало трудно дышать.
– Мне так жаль… Я не знал. – Ему страстно захотелось прижать ее к себе, поддержать, утешить, как всегда поддерживали и утешали его самого. Но Майкл чувствовал, что она оттолкнет его. Он понимал, что она не хочет жалости.
– Не бери в голову, – сказала Джоанна мягко. – Это было очень давно и теперь не имеет никакого значения.
Майкл не поверил ей. Ведь детство определяет в человеке все. Детский опыт – основа взрослой жизни. Твоих мыслей, чувств, веры, достоинства. Теперь он понимал, почему такое значение для нее имела независимость. Она никогда не знала этой роскоши – роскоши безоговорочной любви родных.
Майкла внезапно пронзила боль за того брошенного маленького ребенка, каким она была, и за одинокую взрослую женщину, какой она стала. Джоанна держалась за свою независимость не из-за упрямства, как он думал раньше. Просто она не в состоянии была поверить никому – ведь никто никогда не предлагал ей поддержку.
Кто водил ее в школу? Кто сидел с ней, если ее мучили кошмары? А если у нее болел живот? Кто бескорыстно любил ее и заботился о ней?
Ответ явственно прозвучал в темноте. Никто.
Сердце его сжалось еще больнее, и Майкл порывисто вздохнул, вспомнив о своем шумном семействе. Они могли спорить и пререкаться, но в их отношениях всегда было столько любви, заботы, готовности утешить… Безоговорочное доверие. Он верил матери, дедушке, братьям, даже Кэтти. Шестое чувство подсказывало ему, что они никогда не предадут его. Это и есть семья: безоговорочная любовь, доверие и надежность. Дом.
У Джоанны никогда не было ничего подобного. Жизнь обманула ее.
В детстве все разочаровывали ее. Единственным прибежищем для нее оказалась независимость. Ведь только так можно было защититься от возможного предательства и боли. Но Майклу так хотелось заботиться о ней…
Теперь все встало на свои места. Пусть Джоанна никогда не узнает, каким был Брайан на самом деле, если еще не поняла этого.
У Майкла сжались кулаки. Он почувствовал сильнейшую злость на инфантильность Брайана, не умевшего позаботиться о другом человеке. А ведь он не мог не знать историю Джоанны. Как позволял он себе быть таким, зная, через что ей пришлось пройти?!
Нет, он не будет спрашивать, почему она не обрела дома и любви с мужем. Но кое-что узнать придется.
Майкл внимательно посмотрел на нее.
– Джоанна… – начал он мягко. – Я хочу тебя спросить… о Брайане. Можно?
– О Брайане? – удивилась она и тотчас встревожилась. Ни разу за все эти месяцы они не говорили о Брайане. Что-то вроде молчаливого соглашения. У нее не было ни малейшего желания знать подробности его гибели. Погиб при исполнении служебных обязанностей – что изменится, если она узнает подробности? И обсуждать свой брак с Майклом Джоанне тоже не хотелось. Никому она не рассказывала о разочаровании, страхе, боли и чувстве стыда, которые пережила с Брайаном. Он обманул ее, и она не могла простить себе собственной наивности.
Теперь его нет и прошлое не изменишь. Так к чему говорить об этом? Майкл был его другом. Зачем омрачать его память о Брайане? Какой в этом смысл? Кроме того, он остается отцом ее ребенка. Джоанна тяжело вздохнула.
– Да, Майкл, – ответила она наконец, надеясь, что не придется жалеть об этом. – Можно.
– Джоанна, когда… когда Брайан погиб, ты чувствовала себя брошенной?
Ей показалось, что земля разверзлась у нее под ногами. Стало трудно дышать, мысли беспорядочно заметались. Она думала, он спросит об их браке. Что же сказать? Глаза ее наполнились горячими слезами, она тщетно пыталась удержать их.
Нужно сказать правду, вдруг поняла она. Просто сказать правду. Пусть это бессмысленно, но, быть может, Майкл тогда поймет, почему она так цепляется за свою независимость.
– Майкл, – голос Джоанны задрожал, – Брайан бросил меня и ребенка задолго до гибели.
ГЛАВА ПЯТАЯ
У Майкла внутри все словно оборвалось. Закружилась голова – как будто ему нанесли неожиданный удар. В темноте он молча глядел на Джоанну.
Серп луны бросал причудливые тени на ее лицо, но Майкл видел, что в ее глазах блестят слезы. Кроме слез, там было что-то еще – кажется, настороженность и беспомощность. В нем с новой силой вспыхнуло стремление защитить Джоанну. Хотелось прижать ее к себе и заслонить от всего, что заставляло ее смотреть на мир с такой болью. Этот взгляд просто разрывал ему сердце.
– Что? – Майкл помотал головой. Да нет, наверное, он просто неправильно ее понял. Это невозможно! – Как ты сказала?
Джоанна попыталась улыбнуться, но тщетно. Уже не в силах сдерживать себя, она вцепилась в его руку. Черт с ними, с гордостью и независимостью! Рука Майкла вдруг показалась единственной надежной опорой в жизни. Ей была совершенно необходима исходящая от Майкла сила.
– Ты уверен, что хочешь это знать? – с трудом произнесла она.
– Да, – твердо ответил Майкл. – Расскажи мне все. – Чувствуя, что Джоанна никак не может решиться, он подвинулся поближе, обнял ее за плечи и притянул к себе.
Джоанна не протестовала – на это у нее просто не было сил. Прикосновение Майкла неожиданно придало ей уверенности, и она начала говорить:
– В тот день, когда ты пришел сюда, чтобы сообщить мне о… гибели Брайана… я услышала о нем впервые за шесть недель.
Майкл был в шоке, сотни вопросов пронеслись в его сознании. Но он промолчал. Время спрашивать еще придет, и тогда он решит эту головоломку. Сейчас ему не хотелось прерывать Джоанну. Вдруг он собьет ее вопросом и она замолчит…
– Продолжай, Джоанна.
Подняв руку, она вытерла слезы.
– Я не видела Брайана с того дня, когда он узнал, что я беременна. – Не в силах взглянуть на Майкла, она уставилась на ступеньки крыльца. – Мы ведь не планировали этого, Майкл, просто так получилось. Когда врач сказал мне, я сначала была ошеломлена, но потом ужасно обрадовалась… Это показалось мне самым волшебным событием в моей жизни. Ребенок… У меня будет ребенок… – Джоанна грустно усмехнулась, вспоминая тот день, испытанные тогда удивление и благоговение. – Мой собственный ребенок. Наконец-то моя мечта исполнится. Впервые за всю жизнь у меня будет семья, настоящая семья. Не могу тебе передать, что я чувствовала в тот момент. – Джоанна перевела дыхание. – Я была так возбуждена… никак не могла дождаться прихода Брайана. Вообще-то у нас были некоторые… проблемы, и я надеялась, что ребенок нам поможет. – Джоанна сделала паузу и вздохнула.
Серп луны бросал причудливые тени на ее лицо, но Майкл видел, что в ее глазах блестят слезы. Кроме слез, там было что-то еще – кажется, настороженность и беспомощность. В нем с новой силой вспыхнуло стремление защитить Джоанну. Хотелось прижать ее к себе и заслонить от всего, что заставляло ее смотреть на мир с такой болью. Этот взгляд просто разрывал ему сердце.
– Что? – Майкл помотал головой. Да нет, наверное, он просто неправильно ее понял. Это невозможно! – Как ты сказала?
Джоанна попыталась улыбнуться, но тщетно. Уже не в силах сдерживать себя, она вцепилась в его руку. Черт с ними, с гордостью и независимостью! Рука Майкла вдруг показалась единственной надежной опорой в жизни. Ей была совершенно необходима исходящая от Майкла сила.
– Ты уверен, что хочешь это знать? – с трудом произнесла она.
– Да, – твердо ответил Майкл. – Расскажи мне все. – Чувствуя, что Джоанна никак не может решиться, он подвинулся поближе, обнял ее за плечи и притянул к себе.
Джоанна не протестовала – на это у нее просто не было сил. Прикосновение Майкла неожиданно придало ей уверенности, и она начала говорить:
– В тот день, когда ты пришел сюда, чтобы сообщить мне о… гибели Брайана… я услышала о нем впервые за шесть недель.
Майкл был в шоке, сотни вопросов пронеслись в его сознании. Но он промолчал. Время спрашивать еще придет, и тогда он решит эту головоломку. Сейчас ему не хотелось прерывать Джоанну. Вдруг он собьет ее вопросом и она замолчит…
– Продолжай, Джоанна.
Подняв руку, она вытерла слезы.
– Я не видела Брайана с того дня, когда он узнал, что я беременна. – Не в силах взглянуть на Майкла, она уставилась на ступеньки крыльца. – Мы ведь не планировали этого, Майкл, просто так получилось. Когда врач сказал мне, я сначала была ошеломлена, но потом ужасно обрадовалась… Это показалось мне самым волшебным событием в моей жизни. Ребенок… У меня будет ребенок… – Джоанна грустно усмехнулась, вспоминая тот день, испытанные тогда удивление и благоговение. – Мой собственный ребенок. Наконец-то моя мечта исполнится. Впервые за всю жизнь у меня будет семья, настоящая семья. Не могу тебе передать, что я чувствовала в тот момент. – Джоанна перевела дыхание. – Я была так возбуждена… никак не могла дождаться прихода Брайана. Вообще-то у нас были некоторые… проблемы, и я надеялась, что ребенок нам поможет. – Джоанна сделала паузу и вздохнула.