Страница:
Мать заболела и послала за сыном, дабы примирить его с женою, но он не хотел о том и слышать; посему она составила завещание, передав все свое имение через доверенных лиц в пользу жены и двух новорожденных, и через несколько дней умерла.
Это был для него скверный оборот, ибо он сильнейшим образом зависел от матери; однако жена была к нему добрее, нежели он заслуживал, ибо выплачивала ему ежегодное содержание из полученного наследства, хотя они и продолжали жить раздельно; так продолжалось лет пять. В это время, питая большую привязанность к девочке, которую имел от горничной, он надумал взять ее к себе жить; но так как весь город знал о его дочке, то, дабы получше скрыть дело и от горожан, и от жены, он нарядил ее в бриджи, будто мальчика, и выдавал за сына некоего родственника, коего он задумал воспитать и сделать своим клерком.
Жена прознала, что в его доме появился малыш, коего он очень любит, но так как не знала ни единого родственника мужа, который бы имел такого сына, то поручила своему другу получше разузнать обо всем; тот, поговорив с ребенком, выведал, что это девочка, и раскрыл, что ее мать – та служанка-горничная и что муж все еще поддерживает с нею связь.
Получив таковые сведения, жена, не желая, чтобы деньги ее детей шли на содержание ублюдка, прекратила выплату. Муж, взъярившись, в отместку берет горничную в свой дом и живет с нею в открытую, к великому возмущению соседей; однако вскоре он обнаружил дурные последствия сего поступка, ибо стал понемногу терять практику и, осознав, что долее не сможет здесь жить, задумался об отъезде. И, обратив свое имущество в чистые деньги, едет в Корк, а оттуда со своею горничной и дочерью отплывает в Каролину.
Первое время он продолжал в той провинции адвокатскую практику, но затем увлекся торговлей, в коей преуспел гораздо больше, ибо заработал на ней достаточно, чтобы купить обширную плантацию. Его горничная, которую он выдал за жену, внезапно умерла, после чего хозяйство стала вести подросшая дочь – наша Красотка Энн.
Она была горячего и смелого нрава, отчего, когда она предстала пред судом, про нее рассказывали вещи, представлявшие ее в весьма невыгодном свете – например, что однажды она в приступе ярости убила ножом англичанку-служанку, которая прибирала в доме ее отца; но по мере изучения вопроса я нашел, что сия история безосновательна. Определенно известно, что она была так сильна и вспыльчива, что однажды, когда некий юноша захотел с ней переспать против ее воли, она так его избила, что он надолго слег в постель.
Пока она жила с отцом, то считалась богатою наследницей, отчего можно было думать, что отец рассчитывает на хорошую партию для нее; однако же она расстроила сии планы, ибо без его согласия вышла замуж за молодого человека, который был моряком[179] и не имел ни гроша за душою, чем разгневала отца до такой степени, что он выставил ее за дверь; после чего молодой человек, взявший ее замуж, разочарованный в своих ожиданиях, сел с женою на корабль, идущий на остров Провиденс, надеясь поступить там на службу.
Там она свела знакомство с пиратом Рэкхэмом, который, ухаживая за нею, вскорости нашел средства отвлечь ее чувства от мужа, так что она согласилась бежать от него и уйти с Рэкхэмом в море, одевшись в мужское платье. Выполнив сие намерение и пробыв на его судне какое-то время, она понесла, когда же полнота ее стала заметна, Рэкхэм высадил ее на остров Куба; и там препоручил ее своим друзьям, каковые заботились о ней, пока не приспела пора рожать. Когда она оправилась и снова встала, он послал за нею, дабы составить ему компанию.
Когда вышел королевский указ о помиловании пиратов, он воспользовался им и сдался; позднее, будучи послан на приватирский промысел, он возвратился к своему старому ремеслу, о чем мы уже упоминали в истории Мэри Рид. Во всех предприятиях Красотка Энн составляла ему компанию, и когда им предстояло какое-нибудь пиратское дело, не был никого, кто поспевал бы впереди нее или был более отважен, а особенно когда их захватили; она и Мэри Рид, и с ними еще один, как упоминалось ранее, были единственными, кто отважился защищать палубу.
Ее отец водил знакомство с весьма многими джентльменами, плантаторами с Ямайки, кои имели с ним дело, и пользовался среди оных хорошей репутацией; и некоторые из тех, которые бывали у него в Каролине, вспомнили, что видели ее в его доме; по каковой причине отнеслись к ней благожелательно, но то, что она бросила мужа, было безобразным поступком и отвращало от нее. В день, когда казнили Рэкхэма, ему в качестве особой милости разрешили увидеться с нею; но все, что она нашла сказать ему в поддержку и утешение, – что ей очень жаль видеть его здесь, но если б он дрался, как подобает мужчине, ему бы не пришлось быть повешенным, как собаке.
Она пребывала в тюрьме, пока не настало время родов, а после того приговор раз от разу откладывали; но что сталось с нею дальше, мы не можем сказать; знаем лишь, что она не была казнена.
Жизнь капитана Дэвиса
Это был для него скверный оборот, ибо он сильнейшим образом зависел от матери; однако жена была к нему добрее, нежели он заслуживал, ибо выплачивала ему ежегодное содержание из полученного наследства, хотя они и продолжали жить раздельно; так продолжалось лет пять. В это время, питая большую привязанность к девочке, которую имел от горничной, он надумал взять ее к себе жить; но так как весь город знал о его дочке, то, дабы получше скрыть дело и от горожан, и от жены, он нарядил ее в бриджи, будто мальчика, и выдавал за сына некоего родственника, коего он задумал воспитать и сделать своим клерком.
Жена прознала, что в его доме появился малыш, коего он очень любит, но так как не знала ни единого родственника мужа, который бы имел такого сына, то поручила своему другу получше разузнать обо всем; тот, поговорив с ребенком, выведал, что это девочка, и раскрыл, что ее мать – та служанка-горничная и что муж все еще поддерживает с нею связь.
Получив таковые сведения, жена, не желая, чтобы деньги ее детей шли на содержание ублюдка, прекратила выплату. Муж, взъярившись, в отместку берет горничную в свой дом и живет с нею в открытую, к великому возмущению соседей; однако вскоре он обнаружил дурные последствия сего поступка, ибо стал понемногу терять практику и, осознав, что долее не сможет здесь жить, задумался об отъезде. И, обратив свое имущество в чистые деньги, едет в Корк, а оттуда со своею горничной и дочерью отплывает в Каролину.
Первое время он продолжал в той провинции адвокатскую практику, но затем увлекся торговлей, в коей преуспел гораздо больше, ибо заработал на ней достаточно, чтобы купить обширную плантацию. Его горничная, которую он выдал за жену, внезапно умерла, после чего хозяйство стала вести подросшая дочь – наша Красотка Энн.
Она была горячего и смелого нрава, отчего, когда она предстала пред судом, про нее рассказывали вещи, представлявшие ее в весьма невыгодном свете – например, что однажды она в приступе ярости убила ножом англичанку-служанку, которая прибирала в доме ее отца; но по мере изучения вопроса я нашел, что сия история безосновательна. Определенно известно, что она была так сильна и вспыльчива, что однажды, когда некий юноша захотел с ней переспать против ее воли, она так его избила, что он надолго слег в постель.
Пока она жила с отцом, то считалась богатою наследницей, отчего можно было думать, что отец рассчитывает на хорошую партию для нее; однако же она расстроила сии планы, ибо без его согласия вышла замуж за молодого человека, который был моряком[179] и не имел ни гроша за душою, чем разгневала отца до такой степени, что он выставил ее за дверь; после чего молодой человек, взявший ее замуж, разочарованный в своих ожиданиях, сел с женою на корабль, идущий на остров Провиденс, надеясь поступить там на службу.
Там она свела знакомство с пиратом Рэкхэмом, который, ухаживая за нею, вскорости нашел средства отвлечь ее чувства от мужа, так что она согласилась бежать от него и уйти с Рэкхэмом в море, одевшись в мужское платье. Выполнив сие намерение и пробыв на его судне какое-то время, она понесла, когда же полнота ее стала заметна, Рэкхэм высадил ее на остров Куба; и там препоручил ее своим друзьям, каковые заботились о ней, пока не приспела пора рожать. Когда она оправилась и снова встала, он послал за нею, дабы составить ему компанию.
Когда вышел королевский указ о помиловании пиратов, он воспользовался им и сдался; позднее, будучи послан на приватирский промысел, он возвратился к своему старому ремеслу, о чем мы уже упоминали в истории Мэри Рид. Во всех предприятиях Красотка Энн составляла ему компанию, и когда им предстояло какое-нибудь пиратское дело, не был никого, кто поспевал бы впереди нее или был более отважен, а особенно когда их захватили; она и Мэри Рид, и с ними еще один, как упоминалось ранее, были единственными, кто отважился защищать палубу.
Ее отец водил знакомство с весьма многими джентльменами, плантаторами с Ямайки, кои имели с ним дело, и пользовался среди оных хорошей репутацией; и некоторые из тех, которые бывали у него в Каролине, вспомнили, что видели ее в его доме; по каковой причине отнеслись к ней благожелательно, но то, что она бросила мужа, было безобразным поступком и отвращало от нее. В день, когда казнили Рэкхэма, ему в качестве особой милости разрешили увидеться с нею; но все, что она нашла сказать ему в поддержку и утешение, – что ей очень жаль видеть его здесь, но если б он дрался, как подобает мужчине, ему бы не пришлось быть повешенным, как собаке.
Она пребывала в тюрьме, пока не настало время родов, а после того приговор раз от разу откладывали; но что сталось с нею дальше, мы не можем сказать; знаем лишь, что она не была казнена.
Жизнь капитана Дэвиса
Капитан Хоуэлл Дэвис родился в Милфорде, в графстве Монмут, и еще мальчиком взят был в море. Последний рейс из Англии он совершил на сноу «Кадоган» из Бристоля под началом коммандера Скиннера, каковой сноу направлялся к берегу Гвинеи, и Дэвис был на нем старшим помощником. Не успели они прибыть в Сьерра-Леоне на вышеназванном берегу, как были захвачены пиратом Инглэндом, который их ограбил, Скиннер же был варварски замучен, о чем уже было рассказано в истории капитана Инглэнда.
После смерти капитана Скиннера Дэвис говорил, будто Инглэнд всячески понуждал его перейти на свою сторону, но что он решительно ответил, что скорее даст себя застрелить, нежели подпишет пиратский договор[180]. После чего Инглэнд, довольный его храбростью, отослал его и прочих из его команды обратно на борт сноу, назначив его капитаном вместо Скиннера, и велел ему продолжать свой путь. В добавление к тому он дал ему письменный приказ, скрепленный печатью, с указанием вскрыть его по достижении определенной широты и под страхом смерти следовать содержащимся там указаниям. Сие было проявление великодушия, подобное тому, каковые владетельные особы изъявляют своим адмиралам и генералам.[ – – ]Дэвис, тщательно выполнив условия, прочел тот приказ команде судна. Он содержал в себе не более не менее, как благородный жест дарения корабля вместе с грузом Дэвису и его команде, и предписывал ему идти в Бразилию и распорядиться грузом с наибольшею выгодой, совершив затем честный и равный дележ доходов между всеми.
Дэвис предложил команде обсудить, желает ли она следовать тем указаниям, но к его большому удивлению обнаружилось, что большинство решительно выступило против, из-за чего, придя в ярость, он предложил им плыть ко всем чертям или куда им еще будет угодно. Они же знали, что часть груза была предназначена неким торговцам на Барбадосе, по каковой причине взяли курс на сей остров. Прибыв туда, они известили торговцев о злополучной кончине Скиннера и о предложении, кое было сделано им Дэвисом; после чего Дэвис был схвачен и приговорен к тюрьме, где его держали три месяца. Однако, поскольку сам он не участвовал ни в каких пиратских действиях, он был освобожден, не представ перед судом, но отныне не мог здесь рассчитывать на какую бы то ни было работу. По каковой причине, зная, что остров Провиденс был для пиратов чем-то вроде места сбора, он решил, если сие возможно, сделаться одним из них, и с тою целью нашел способ поступить на корабль, следующий к тому острову. Но снова был разочарован, ибо когда он прибыл туда, пираты как раз сдались капитану Вудсу Роджерсу и приняли указ о помиловании, который он как раз привез из Англии.
Однако Дэвис недолго оставался не у дел, ибо капитан Роджерс снаряжал два торговых шлюпа, один под названием «Олень», другой «Молчаливый Торговец»; на борту одного из них Дэвису нашлась работа. Груз тех шлюпов представлял собою значительную ценность, так как состоял из европейских товаров, предназначенных к обмену с французами и испанцами; и многие из тех, кто работал у них на борту, были пиратами, нанятыми после последнего указа о помиловании. Первым местом их назначения был остров Мартиника, принадлежащий французам, где Дэвис, сговорившись с другими членами команды, ночью поднял бунт, взял под стражу капитана и захватил шлюп; лишь только это было сделано, они окликнули второй шлюп, стоявший от них неподалеку, на коем, как им было известно, многие матросы были готовы к бунту, и велели тем явиться к ним на борт. Те так и поступили, и большею частью согласились присоединиться к Дэвису; тех, кто был настроен иначе, отослали обратно на «Молчаливый» с тем, чтобы они шли, куда им будет угодно, но сначала Дэвис снял с него все, что, по его мнению, могло пригодиться.
После того созван был военный совет, на коем за большой чашею пунша предполагалось избрать командира; выборы были скорыми, ибо подавляющее большинство законных избирателей проголосовало за Дэвиса, и результаты никто не оспаривал, ибо все были на то согласны. Приняв командование, он тут же составил договор, который подписали и на коем поклялись и он сам и все остальные, а затем сказал короткую речь, суть которой состояла в объявлении войны всему свету.
После того они посовещались, изыскивая место, пригодное для очистки шлюпа и укрепления шпоров мачт, что было бы весьма полезным как для захвата чужих судов, так и для того, чтобы самим избежать захвата. Для таковой цели они выбрали Нору Коксона на восточной оконечности острова Куба – место, где они могли считать себя в безопасности от неожиданностей, ибо вход туда был столь узок, что один корабль мог удержать снаружи сотню.
Там они почистились и починились – с немалым трудом, ибо в их шайке не было плотника, персоны весьма полезной в подобных обстоятельствах, и вслед за тем пустились в море, держа курс к северному берегу острова Эспаньола. Первый парус, который попался им на пути, оказался французским кораблем о двенадцати пушках; надобно отметить, что под началом у Дэвиса было всего тридцать пять человек, однако провизия у него стала подходить к концу, почему он и атаковал тот корабль, каковой скоро сдался, и он послал к нему на борт двенадцать человек с тем, чтобы его ограбить. Не успели они того сделать, как вдалеке с наветренной стороны заметили парус. Они стали выяснять у капитана французов, что бы это могло быть, и тот отвечал, что днем раньше переговаривался с кораблем о 24 пушках, на коем было 60 человек, и, как он полагает, это он и есть.
Тогда Дэвис предложил своим людям атаковать его, говоря, что для их пиратских нужд это на редкость подходящая посудина, но они сочли таковую попытку сумасбродною и не выразили никакой склонности к тому; однако он уверил их, что у него припасена военная хитрость, коя позволит им сделать все с совершенною безопасностью для себя; по каковой причине он устремился в погоню и велел призу делать то же самое. Поскольку приз оказался судном тихоходным, Дэвис первым сблизился с противником и, развернувшись к нему бортом, поднял пиратский флаг. Они же, немало тем изумленные, обратились к Дэвису, говоря, что удивлены тою дерзостью, с какою он столь близко к ним подходит, и велели ему сдаваться; на что он отвечал, что намерен задержать их, пока не подойдет его напарник, который способен расправиться с ними, и если они не сдадутся ему, то им предстоит пережить несколько неприятных минут; после чего дал по ним бортовой залп, на который они отвечали тем же.
Тем временем приблизился приз, на коем всех пленников принудили выйти в белых рубашках на палубу, дабы создать видимость многочисленной команды, как то было приказано Дэвисом; вдобавок они подняли кусок грязной просмоленной парусины на манер черного флага, поскольку у них не было другого, и выпалили из пушек. Французы были так запуганы этою кажущейся силою, что сдались. Дэвис велел капитану явиться к себе на борт вместе с 20 из его людей; тот так и сделал, и всех их, исключая капитана, для пущей безопасности заковали в железа. Затем он послал четверых людей на первый приз, и, дабы продолжить обман, стал говорить вслух, что им следует передать капитану его рапорт и просить того послать нескольких человек на борт приза посмотреть, что они добыли; и в то же время вручил им письмо с указаниями, что делать дальше. В нем он приказывал заколотить пушечные порты на меньшем призе, забрать все ручное оружие и порох и всем перейти на борт второго приза. Когда сие было исполнено, он приказал перевести возможно большее число пленников с большого приза на малый, благодаря чему обезопасил себя от любой попытки пленников восстать, чего можно было опасаться из-за их численности; ибо те, что были у него на борту, были крепко закованы в железа, а те, что были на малом призе, не имели ни оружия, ни снаряжения.
Таким образом все 3 корабля держались вместе в течение 2 дней, после чего, найдя, что большой приз очень медлителен и неповоротлив, он подумал, что тот не подойдет для его целей, из-за чего решил вернуть его капитану вместе со всею командою; но вначале позаботился забрать оттуда все вооружение и вдобавок все те вещи, что ему приглянулись. Французский капитан пришел в такую ярость оттого, что его обвели вокруг пальца, что, попав к себе на корабль, вознамерился кинуться за борт, но его люди его удержали.
Отпустив оба своих приза, он направился к северу, на каковом курсе взял небольшой испанский шлюп; после того пошарил у Западных островов[181], но не встретил вокруг них никакой добычи. Тогда он взял курс на острова Зеленого Мыса, где бросил якорь у острова Св. Николая, поднявши английский флаг; португальцы, жившие там, приняли его за английского приватира, и когда Дэвис сошел на берег, обходились с ним очень вежливо и торговали с ним. Здесь он оставался 5 недель, в каковое время он с половиною команды, к своему удовольствию, предпринял вылазку в главный город острова, бывший в девятнадцати милях от моря. Поскольку Дэвис обладал располагающей наружностью, он был обласкан губернатором и жителями, и не обошел вниманием ни одного развлечения, какое в силах были учинить португальцы или возможно было купить за деньги. Пробыв там около недели, он воротился на корабль, а оставшаяся половина шайки пошла, в свою очередь, развлекаться в город.
По возвращении они привели корабль в порядок и пустились в море, но не с полной командою; ибо пятеро из них, подобно воинам Ганнибала, так очарованы были красотами сего места и свободным обхождением некоторых женщин, что остались на берегу[182]. И один из них, по имени Чарлз Франклин, родом из Монмутшира, женился и осел там, и живет по сей день.
Отсюда они направились к Бонависте[183] и посетили сию гавань, но, не найдя ничего, взяли курс к острову Май[184]. Когда же прибыли туда, то обнаружили на рейде много кораблей и судов, каковые все и ограбили, забирая себе все, что хотели; а помимо того увеличили свои силы множеством новичков, кои в большинстве своем вступили в их ряды добровольно. Один из кораблей они взяли для своих нужд, установили на оном 26 пушек и нарекли «Король Джемс». Поскольку в тех местах не было пресной воды, они направились к Сантьягу, принадлежавшему португальцам, дабы пополнить ее запасы; и когда Дэвис, взяв нескольких матросов, сошел на берег в поисках места, где бы лучше всего было брать воду, явился губернатор со свитою и учинил допрос, кто они и откуда пришли. И, не поверив рассказу Дэвиса, сей губернатор был столь простодушен, что сказал им, что подозревает в них пиратов. Дэвис же напустил на себя чрезвычайно оскорбленный вид, напирая на то, что считает свою честь задетою, и отвечал губернатору, что отвергает сии унизительные речи; но как только тот повернулся спиною, во избежание случайностей как можно скорее вернулся на борт. Дэвис доложил о сем афронте своим людям, и те, казалось, обиделись на оскорбление, кое было ему нанесено. На что Дэвис сказал им, что уверен, что сможет ночью захватить форт; они согласились попытаться сие сделать, и в соответствии с тем, когда стемнело, хорошо вооружась, сошли на берег; и стоявшие на страже оказались столь беспечны, что они проникли в форт, прежде чем те успели поднять тревогу. Когда было уже слишком поздно, им все же оказали слабое сопротивление и 3 человека со стороны Дэвиса было убито, а бывшие в форте в спешке попытались спастись в доме губернатора, в коем забаррикадировались столь крепко, что отряд Дэвиса не мог войти туда; однако они метнули внутрь гранаты, которые не только разрушили все убранство, но и убили несколько человек в доме.
С наступлением дня вся округа поднялась по тревоге и явилась для атаки на пиратов; по каковой причине, поскольку не их дело было выдерживать осаду, они сочли за лучшее вернуться на корабль, сняв прежде того пушки в форте. Тою вылазкой они учинили великий вред португальцам и лишь очень маленькую пользу себе.
Отплыв в море, они сочли своих матросов и увидели, что силы их составляют около 70 человек; затем стали решать, какой курс избрать, и, разошедшись во мнениях, разделились, и большинством голосов выбрала курс на Гамбию[185] на Гвинейском берегу. Того же мнения был и Дэвис, поскольку, занимаясь торговым ремеслом, был знаком с тем побережьем. Он говорил им, что в крепости Гамбия всегда хранится большая сумма денег, и что попытаться взять ее – дело, их достойное. Они спрашивали его: как это возможно, ведь там стоит гарнизон? Он пожелал, дабы управлять операцией предоставили ему, а уж он постарается, чтобы они овладели крепостью и казною. К тому времени у них начало складываться столь высокое мнение о его руководстве, а равно и о храбрости, что они полагали, будто для него нет ничего невозможного, и потому согласились повиноваться, не вникая далее в его замысел.
Когда показалось сие место, он приказал всем своим людям убраться с палубы, оставив столько, сколько совершенно необходимо было для управления кораблем, дабы те в форте, увидев корабль со столь малочисленной командою, не могли бы заподозрить в нем что-либо другое, нежели торговое судно; после того они подошли под самый форт и там бросили якорь. Приказав спустить шлюпку, Дэвис отрядил в нее 6 человек в старых простых куртках; сам же он, а вместе с ним штурман и врач, оделись как джентльмены; ибо по замыслу его люди должны были выглядеть как обычные матросы, а они как купцы. Пока гребли к берегу, он разъяснил своим людям, что говорить, если их начнут расспрашивать.
На месте высадки он был встречен цепью мушкетеров и препровожден в форт, где губернатор, учтиво приветствовав их, спросил, кто они и откуда пришли. Они отвечали, что они из Ливерпуля и направляются к реке Сенегал закупать камедь и слоновую кость, но близ этих берегов их преследовали два французских военных корабля[186] и они едва избежали пленения, слегка показав тем пятки; но после того решили, что нет худа без добра[187], и теперь собираются закупить здесь рабов. Тут губернатор спросил их, каков их основной груз. Они отвечали: железо и листовая сталь, кои здесь считались самыми ценными вещами. Губернатор сказал, что обеспечит им рабов на всю стоимость груза, и спросил, не найдется ли у них на борту европейского спиртного. Они отвечали: есть немного для собственных нужд, однако к его услугам корзина вина найдется. После чего губернатор весьма учтиво пригласил всех остаться отобедать с ним. Дэвис сказал ему, что, будучи капитаном корабля, должен вернуться на борт проследить, чтобы его надежно пришвартовали, и отдать кое-какие приказания, но эти два джентльмена могут остаться, а сам он вернется к обеду и захватит с собою корзину вина.
Будучи в крепости, он самым тщательным образом изучил, что и где тут расположено; отметил, что у ворот есть караульное помещение с гауптвахтою при нем, где обычно отдыхали солдаты, несущие караул, а оружие их грудою свалено было в углу. Он приметил также великое множество ручного оружия в приемной зале губернатора. Прибыв после того на борт корабля, он уверил своих людей в успехе и потребовал, дабы те не напивались, но, как только увидят, что флаг над крепостью спущен, заключили бы из того, что он овладел ею, и послали немедленно на берег 20 человек. Тем временем, поскольку рядом с ними стоял на якоре шлюп, он послал в шлюпке нескольких человек, дабы взять под стражу его капитана и команду и доставить к себе на борт, чтобы те, завидев суету или вооруженных людей на его корабле, не послали на берег предупреждения.
Приняв сии предосторожности, он приказал тем, кто должен был идти с ним в шлюпке, спрятать по две пары пистолей под одежды, и сам поступил так, им же указал пройти в караульное помещение и завязать беседу с солдатами, и следить, когда он выпалит из пистоля в губернаторское окно, чтобы по тому сигналу немедля захватить оружие в караульном помещении.
Когда Дэвис прибыл, обед еще не был готов, и губернатор предложил ему провести время до обеда, сварив чашу пунша. Надо заметить, что прислуживал им старшина шлюпки Дэвиса, имевший потому возможность ходить по всему дому и разузнавать, какие там имеются силы; и он шепнул Дэвису, что сейчас в комнатах никого нет, кроме него (Дэвиса), штурмана, врача, самого старшины и губернатора. Дэвис внезапно вытащил пистоль и ткнул им губернатору в грудь, говоря тому, чтобы он сдал крепость со всеми ее богатствами, иначе он будет мертв. Губернатор, никоим образом не готовый к сему нападению, обещал вести себя тихо и сделать все, чего они пожелают, потому они закрыли дверь, сняли все оружие, висевшее в зале, и зарядили его. Дэвис стреляет из своего пистоля в окно, после чего его люди снаружи, как герои, вмиг исполнили свою часть плана, зайдя между солдатами и их оружием с поднятыми пистолями в руках, в то время как один из них выносил оружие. Когда сие было проделано, они заперли солдат в караульном помещении и выставили снаружи сторожей.
Тем временем один из них спустил флаг Соединенного Королевства на крыше крепости, по каковому сигналу оставшиеся на борту послали на берег людей в подкрепление, и так они овладели фортом без малейшей спешки или затруднения и не потеряв ни единого человека с обеих сторон.
Дэвис произнес перед солдатами речь, после чего многие перешли к нему, тех же, кто отказался, отослал на маленький шлюп, а поскольку он не желал утруждать себя их охраною, то приказал убрать с того все паруса и снасти, что должно было воспрепятствовать их попыткам бежать.
После смерти капитана Скиннера Дэвис говорил, будто Инглэнд всячески понуждал его перейти на свою сторону, но что он решительно ответил, что скорее даст себя застрелить, нежели подпишет пиратский договор[180]. После чего Инглэнд, довольный его храбростью, отослал его и прочих из его команды обратно на борт сноу, назначив его капитаном вместо Скиннера, и велел ему продолжать свой путь. В добавление к тому он дал ему письменный приказ, скрепленный печатью, с указанием вскрыть его по достижении определенной широты и под страхом смерти следовать содержащимся там указаниям. Сие было проявление великодушия, подобное тому, каковые владетельные особы изъявляют своим адмиралам и генералам.[ – – ]Дэвис, тщательно выполнив условия, прочел тот приказ команде судна. Он содержал в себе не более не менее, как благородный жест дарения корабля вместе с грузом Дэвису и его команде, и предписывал ему идти в Бразилию и распорядиться грузом с наибольшею выгодой, совершив затем честный и равный дележ доходов между всеми.
Дэвис предложил команде обсудить, желает ли она следовать тем указаниям, но к его большому удивлению обнаружилось, что большинство решительно выступило против, из-за чего, придя в ярость, он предложил им плыть ко всем чертям или куда им еще будет угодно. Они же знали, что часть груза была предназначена неким торговцам на Барбадосе, по каковой причине взяли курс на сей остров. Прибыв туда, они известили торговцев о злополучной кончине Скиннера и о предложении, кое было сделано им Дэвисом; после чего Дэвис был схвачен и приговорен к тюрьме, где его держали три месяца. Однако, поскольку сам он не участвовал ни в каких пиратских действиях, он был освобожден, не представ перед судом, но отныне не мог здесь рассчитывать на какую бы то ни было работу. По каковой причине, зная, что остров Провиденс был для пиратов чем-то вроде места сбора, он решил, если сие возможно, сделаться одним из них, и с тою целью нашел способ поступить на корабль, следующий к тому острову. Но снова был разочарован, ибо когда он прибыл туда, пираты как раз сдались капитану Вудсу Роджерсу и приняли указ о помиловании, который он как раз привез из Англии.
Однако Дэвис недолго оставался не у дел, ибо капитан Роджерс снаряжал два торговых шлюпа, один под названием «Олень», другой «Молчаливый Торговец»; на борту одного из них Дэвису нашлась работа. Груз тех шлюпов представлял собою значительную ценность, так как состоял из европейских товаров, предназначенных к обмену с французами и испанцами; и многие из тех, кто работал у них на борту, были пиратами, нанятыми после последнего указа о помиловании. Первым местом их назначения был остров Мартиника, принадлежащий французам, где Дэвис, сговорившись с другими членами команды, ночью поднял бунт, взял под стражу капитана и захватил шлюп; лишь только это было сделано, они окликнули второй шлюп, стоявший от них неподалеку, на коем, как им было известно, многие матросы были готовы к бунту, и велели тем явиться к ним на борт. Те так и поступили, и большею частью согласились присоединиться к Дэвису; тех, кто был настроен иначе, отослали обратно на «Молчаливый» с тем, чтобы они шли, куда им будет угодно, но сначала Дэвис снял с него все, что, по его мнению, могло пригодиться.
После того созван был военный совет, на коем за большой чашею пунша предполагалось избрать командира; выборы были скорыми, ибо подавляющее большинство законных избирателей проголосовало за Дэвиса, и результаты никто не оспаривал, ибо все были на то согласны. Приняв командование, он тут же составил договор, который подписали и на коем поклялись и он сам и все остальные, а затем сказал короткую речь, суть которой состояла в объявлении войны всему свету.
После того они посовещались, изыскивая место, пригодное для очистки шлюпа и укрепления шпоров мачт, что было бы весьма полезным как для захвата чужих судов, так и для того, чтобы самим избежать захвата. Для таковой цели они выбрали Нору Коксона на восточной оконечности острова Куба – место, где они могли считать себя в безопасности от неожиданностей, ибо вход туда был столь узок, что один корабль мог удержать снаружи сотню.
Там они почистились и починились – с немалым трудом, ибо в их шайке не было плотника, персоны весьма полезной в подобных обстоятельствах, и вслед за тем пустились в море, держа курс к северному берегу острова Эспаньола. Первый парус, который попался им на пути, оказался французским кораблем о двенадцати пушках; надобно отметить, что под началом у Дэвиса было всего тридцать пять человек, однако провизия у него стала подходить к концу, почему он и атаковал тот корабль, каковой скоро сдался, и он послал к нему на борт двенадцать человек с тем, чтобы его ограбить. Не успели они того сделать, как вдалеке с наветренной стороны заметили парус. Они стали выяснять у капитана французов, что бы это могло быть, и тот отвечал, что днем раньше переговаривался с кораблем о 24 пушках, на коем было 60 человек, и, как он полагает, это он и есть.
Тогда Дэвис предложил своим людям атаковать его, говоря, что для их пиратских нужд это на редкость подходящая посудина, но они сочли таковую попытку сумасбродною и не выразили никакой склонности к тому; однако он уверил их, что у него припасена военная хитрость, коя позволит им сделать все с совершенною безопасностью для себя; по каковой причине он устремился в погоню и велел призу делать то же самое. Поскольку приз оказался судном тихоходным, Дэвис первым сблизился с противником и, развернувшись к нему бортом, поднял пиратский флаг. Они же, немало тем изумленные, обратились к Дэвису, говоря, что удивлены тою дерзостью, с какою он столь близко к ним подходит, и велели ему сдаваться; на что он отвечал, что намерен задержать их, пока не подойдет его напарник, который способен расправиться с ними, и если они не сдадутся ему, то им предстоит пережить несколько неприятных минут; после чего дал по ним бортовой залп, на который они отвечали тем же.
Тем временем приблизился приз, на коем всех пленников принудили выйти в белых рубашках на палубу, дабы создать видимость многочисленной команды, как то было приказано Дэвисом; вдобавок они подняли кусок грязной просмоленной парусины на манер черного флага, поскольку у них не было другого, и выпалили из пушек. Французы были так запуганы этою кажущейся силою, что сдались. Дэвис велел капитану явиться к себе на борт вместе с 20 из его людей; тот так и сделал, и всех их, исключая капитана, для пущей безопасности заковали в железа. Затем он послал четверых людей на первый приз, и, дабы продолжить обман, стал говорить вслух, что им следует передать капитану его рапорт и просить того послать нескольких человек на борт приза посмотреть, что они добыли; и в то же время вручил им письмо с указаниями, что делать дальше. В нем он приказывал заколотить пушечные порты на меньшем призе, забрать все ручное оружие и порох и всем перейти на борт второго приза. Когда сие было исполнено, он приказал перевести возможно большее число пленников с большого приза на малый, благодаря чему обезопасил себя от любой попытки пленников восстать, чего можно было опасаться из-за их численности; ибо те, что были у него на борту, были крепко закованы в железа, а те, что были на малом призе, не имели ни оружия, ни снаряжения.
Таким образом все 3 корабля держались вместе в течение 2 дней, после чего, найдя, что большой приз очень медлителен и неповоротлив, он подумал, что тот не подойдет для его целей, из-за чего решил вернуть его капитану вместе со всею командою; но вначале позаботился забрать оттуда все вооружение и вдобавок все те вещи, что ему приглянулись. Французский капитан пришел в такую ярость оттого, что его обвели вокруг пальца, что, попав к себе на корабль, вознамерился кинуться за борт, но его люди его удержали.
Отпустив оба своих приза, он направился к северу, на каковом курсе взял небольшой испанский шлюп; после того пошарил у Западных островов[181], но не встретил вокруг них никакой добычи. Тогда он взял курс на острова Зеленого Мыса, где бросил якорь у острова Св. Николая, поднявши английский флаг; португальцы, жившие там, приняли его за английского приватира, и когда Дэвис сошел на берег, обходились с ним очень вежливо и торговали с ним. Здесь он оставался 5 недель, в каковое время он с половиною команды, к своему удовольствию, предпринял вылазку в главный город острова, бывший в девятнадцати милях от моря. Поскольку Дэвис обладал располагающей наружностью, он был обласкан губернатором и жителями, и не обошел вниманием ни одного развлечения, какое в силах были учинить португальцы или возможно было купить за деньги. Пробыв там около недели, он воротился на корабль, а оставшаяся половина шайки пошла, в свою очередь, развлекаться в город.
По возвращении они привели корабль в порядок и пустились в море, но не с полной командою; ибо пятеро из них, подобно воинам Ганнибала, так очарованы были красотами сего места и свободным обхождением некоторых женщин, что остались на берегу[182]. И один из них, по имени Чарлз Франклин, родом из Монмутшира, женился и осел там, и живет по сей день.
Отсюда они направились к Бонависте[183] и посетили сию гавань, но, не найдя ничего, взяли курс к острову Май[184]. Когда же прибыли туда, то обнаружили на рейде много кораблей и судов, каковые все и ограбили, забирая себе все, что хотели; а помимо того увеличили свои силы множеством новичков, кои в большинстве своем вступили в их ряды добровольно. Один из кораблей они взяли для своих нужд, установили на оном 26 пушек и нарекли «Король Джемс». Поскольку в тех местах не было пресной воды, они направились к Сантьягу, принадлежавшему португальцам, дабы пополнить ее запасы; и когда Дэвис, взяв нескольких матросов, сошел на берег в поисках места, где бы лучше всего было брать воду, явился губернатор со свитою и учинил допрос, кто они и откуда пришли. И, не поверив рассказу Дэвиса, сей губернатор был столь простодушен, что сказал им, что подозревает в них пиратов. Дэвис же напустил на себя чрезвычайно оскорбленный вид, напирая на то, что считает свою честь задетою, и отвечал губернатору, что отвергает сии унизительные речи; но как только тот повернулся спиною, во избежание случайностей как можно скорее вернулся на борт. Дэвис доложил о сем афронте своим людям, и те, казалось, обиделись на оскорбление, кое было ему нанесено. На что Дэвис сказал им, что уверен, что сможет ночью захватить форт; они согласились попытаться сие сделать, и в соответствии с тем, когда стемнело, хорошо вооружась, сошли на берег; и стоявшие на страже оказались столь беспечны, что они проникли в форт, прежде чем те успели поднять тревогу. Когда было уже слишком поздно, им все же оказали слабое сопротивление и 3 человека со стороны Дэвиса было убито, а бывшие в форте в спешке попытались спастись в доме губернатора, в коем забаррикадировались столь крепко, что отряд Дэвиса не мог войти туда; однако они метнули внутрь гранаты, которые не только разрушили все убранство, но и убили несколько человек в доме.
С наступлением дня вся округа поднялась по тревоге и явилась для атаки на пиратов; по каковой причине, поскольку не их дело было выдерживать осаду, они сочли за лучшее вернуться на корабль, сняв прежде того пушки в форте. Тою вылазкой они учинили великий вред португальцам и лишь очень маленькую пользу себе.
Отплыв в море, они сочли своих матросов и увидели, что силы их составляют около 70 человек; затем стали решать, какой курс избрать, и, разошедшись во мнениях, разделились, и большинством голосов выбрала курс на Гамбию[185] на Гвинейском берегу. Того же мнения был и Дэвис, поскольку, занимаясь торговым ремеслом, был знаком с тем побережьем. Он говорил им, что в крепости Гамбия всегда хранится большая сумма денег, и что попытаться взять ее – дело, их достойное. Они спрашивали его: как это возможно, ведь там стоит гарнизон? Он пожелал, дабы управлять операцией предоставили ему, а уж он постарается, чтобы они овладели крепостью и казною. К тому времени у них начало складываться столь высокое мнение о его руководстве, а равно и о храбрости, что они полагали, будто для него нет ничего невозможного, и потому согласились повиноваться, не вникая далее в его замысел.
Когда показалось сие место, он приказал всем своим людям убраться с палубы, оставив столько, сколько совершенно необходимо было для управления кораблем, дабы те в форте, увидев корабль со столь малочисленной командою, не могли бы заподозрить в нем что-либо другое, нежели торговое судно; после того они подошли под самый форт и там бросили якорь. Приказав спустить шлюпку, Дэвис отрядил в нее 6 человек в старых простых куртках; сам же он, а вместе с ним штурман и врач, оделись как джентльмены; ибо по замыслу его люди должны были выглядеть как обычные матросы, а они как купцы. Пока гребли к берегу, он разъяснил своим людям, что говорить, если их начнут расспрашивать.
На месте высадки он был встречен цепью мушкетеров и препровожден в форт, где губернатор, учтиво приветствовав их, спросил, кто они и откуда пришли. Они отвечали, что они из Ливерпуля и направляются к реке Сенегал закупать камедь и слоновую кость, но близ этих берегов их преследовали два французских военных корабля[186] и они едва избежали пленения, слегка показав тем пятки; но после того решили, что нет худа без добра[187], и теперь собираются закупить здесь рабов. Тут губернатор спросил их, каков их основной груз. Они отвечали: железо и листовая сталь, кои здесь считались самыми ценными вещами. Губернатор сказал, что обеспечит им рабов на всю стоимость груза, и спросил, не найдется ли у них на борту европейского спиртного. Они отвечали: есть немного для собственных нужд, однако к его услугам корзина вина найдется. После чего губернатор весьма учтиво пригласил всех остаться отобедать с ним. Дэвис сказал ему, что, будучи капитаном корабля, должен вернуться на борт проследить, чтобы его надежно пришвартовали, и отдать кое-какие приказания, но эти два джентльмена могут остаться, а сам он вернется к обеду и захватит с собою корзину вина.
Будучи в крепости, он самым тщательным образом изучил, что и где тут расположено; отметил, что у ворот есть караульное помещение с гауптвахтою при нем, где обычно отдыхали солдаты, несущие караул, а оружие их грудою свалено было в углу. Он приметил также великое множество ручного оружия в приемной зале губернатора. Прибыв после того на борт корабля, он уверил своих людей в успехе и потребовал, дабы те не напивались, но, как только увидят, что флаг над крепостью спущен, заключили бы из того, что он овладел ею, и послали немедленно на берег 20 человек. Тем временем, поскольку рядом с ними стоял на якоре шлюп, он послал в шлюпке нескольких человек, дабы взять под стражу его капитана и команду и доставить к себе на борт, чтобы те, завидев суету или вооруженных людей на его корабле, не послали на берег предупреждения.
Приняв сии предосторожности, он приказал тем, кто должен был идти с ним в шлюпке, спрятать по две пары пистолей под одежды, и сам поступил так, им же указал пройти в караульное помещение и завязать беседу с солдатами, и следить, когда он выпалит из пистоля в губернаторское окно, чтобы по тому сигналу немедля захватить оружие в караульном помещении.
Когда Дэвис прибыл, обед еще не был готов, и губернатор предложил ему провести время до обеда, сварив чашу пунша. Надо заметить, что прислуживал им старшина шлюпки Дэвиса, имевший потому возможность ходить по всему дому и разузнавать, какие там имеются силы; и он шепнул Дэвису, что сейчас в комнатах никого нет, кроме него (Дэвиса), штурмана, врача, самого старшины и губернатора. Дэвис внезапно вытащил пистоль и ткнул им губернатору в грудь, говоря тому, чтобы он сдал крепость со всеми ее богатствами, иначе он будет мертв. Губернатор, никоим образом не готовый к сему нападению, обещал вести себя тихо и сделать все, чего они пожелают, потому они закрыли дверь, сняли все оружие, висевшее в зале, и зарядили его. Дэвис стреляет из своего пистоля в окно, после чего его люди снаружи, как герои, вмиг исполнили свою часть плана, зайдя между солдатами и их оружием с поднятыми пистолями в руках, в то время как один из них выносил оружие. Когда сие было проделано, они заперли солдат в караульном помещении и выставили снаружи сторожей.
Тем временем один из них спустил флаг Соединенного Королевства на крыше крепости, по каковому сигналу оставшиеся на борту послали на берег людей в подкрепление, и так они овладели фортом без малейшей спешки или затруднения и не потеряв ни единого человека с обеих сторон.
Дэвис произнес перед солдатами речь, после чего многие перешли к нему, тех же, кто отказался, отослал на маленький шлюп, а поскольку он не желал утруждать себя их охраною, то приказал убрать с того все паруса и снасти, что должно было воспрепятствовать их попыткам бежать.