Вся эта тирада сопровождалась сценками, изображавшими довольных, улыбающихся женщин и мужчин. Они попеременно сидели за одним и тем же столом или вели один и тот же грузовик. Идиллия. Идиотизм. Телевидению до сих пор не хватало Мак-Лаханов. Или конкуренции.
- Противники супружеских...
Я переключился на гостиничную программу. Мне улыбалась холодная блондинка, но сразу же оказалось, что она вовсе не холодная. Блондинка бросила в мою сторону:
- Смотри, что любит Фарра...
После чего показала. Выяснилось, что мне недостает информации о том, чего бы она не любила. Девушка по вызову продемонстрировала свои возможности, назвала цену, многообещающе улыбнулась и исчезла с экрана. Появилась вторая. Третья. Семнадцатая. Они не слишком отличались друг от друга, у всех были похожие интересы, примерно одинаковые возможности, чистые карты медицинского освидетельствования. Двадцать первая сказала мне:
- Меня зовут Как Ты Только Захочешь...
Я выключил телевизор, будучи не вполне уверенным, что поступаю правильно, но пока что я не заметил в этом мире ничего, существенно отличающегося от моей реальности, а у меня уже основательно бурчало в животе. Я посмотрел на телефон и нажал клавишу интеркома.
- Портье-информация, слушаю, - раздался мужской голос.
- Завтрак в номер, - бросил я. - Легкий, но обильный. Много крепкого кофе. Ага! Сигареты! У вас есть "Голден гейт"?
- Вы курите? - спросил портье. - Комната будет дороже на двадцать процентов...
- Мне все равно, - раздраженно ответил я. - Я спрашивал про "Голден гейт"!
- Нет, конечно. Ведь их не производят уже восемь лет!
- Может, в этой части страны? - выдал я подготовленную на такой и другие подобные случаи фразу. - Неважно... Что у вас есть?
- "Брюн", "Кэмел", "Драгон", "Дубай", "Фри фингер"...
- "Мальборо"? - прервал я его.
- Да, есть.
- Три пачки. И две коробки пива. Спасибо.
Завершив разговор, я нашел информационный канал и провел за его просмотром два часа. Мир не слишком изменился: обрушивались какие-то дамбы, стоимость и назначение которых исключали возможность обрушения; человечество бурлило и кипело: одни протестовали, другие одобряли, часть присоединялась, часть отделялась. Большинство было пассивно, а меньшинство активно, но иногда соотношение менялось на обратное.
Я выключил телевизор и изучил возможности компа. Они меня вполне удовлетворили. Я ввел ключевые слова, то есть перечень фамилий всех известных художников, указав, что особо меня интересуют тексты, где эти фамилии будут фигурировать группой, в соединении со словами: "кража", "ограбление", "злоумышленники" и близкими им по значению. Я потребовал распечатать все относящиеся к этой теме статьи из прессы, а также сообщить названия книг, начиная с третьего марта две тысячи сорок седьмого года. Две секунды спустя из бесшумного принтера начали изливаться в комнату метры тонкой бумаги.
Я бросил взгляд на первые строки - сенсационные сведения о краже всех времен - и занялся тщательным просмотром "Нью-Йорк Тайме" и двух ведущих изданий желтой прессы моего времени: "Опинион" и "Кто-Где-Что". Информация с их страниц должна была помочь мне вписаться в этот мир, в котором, возможно, где-то еще жив шестидесятипятилетний Оуэн Йитс. Время от времени я поглядывал на принтер, из которого выползала лента, густо испещренная текстом, в ценности которого я сомневался, но и полностью его проигнорировать тоже не мог. Через два часа я добрался до середины июня и понял, что таким образом у меня уйдет на знакомство с информацией около месяца. "Нью-Йорк Тайме", "Опинион" и "Кто-Где-Что" не собирались уменьшать свой объем, а я был не в состоянии увеличить собственную производительность. Я пошел на компромисс, отвернувшись от экрана и поставив кресло так, чтобы не видеть все еще изливающейся информационной ленты, комментариев, злорадного сведения счетов с полицией, сообщений об отставках и так далее. Я спокойно выпил две банки пива и, хотя для полного счастья мне недоставало "Голден гейта", почувствовал себя не так уж и плохо. Мне недоставало также собеседника, может быть, поэтому я начал разговаривать сам с собой.
- Вполне неплохо для...
Я заставил себя заткнуться и еще полчаса молчал, открывая рот лишь с целью глотнуть пива. Потом мне на глаза попалась гостиничная папка с конвертами и бумагой, что натолкнуло меня на некую мысль. Написав на листке, покрытом бледными буквами рекламы отеля, несколько слов, я заклеил конверт и спрятал его в карман пиджака, затем посмотрел на замедлившую, как мне показалось, свой бег бумажную ленту и вышел из номера.
Портье не было, из-за чего я почувствовал себя словно в своем времени, но, к счастью, на внушительных размеров экране нашлось место в том числе и для пункта проката автомобилей, до которого я добрался за несколько минут. Прежде чем меня заметил пузатый служащий в желтых шароварах и пестрой рубашке с широкими рукавами, я придал лицу скептически-брезгливое выражение и громко кашлянул. Он тут же подбежал ко мне и выжидающе улыбнулся.
Пятна на его рубашке перемешались, образовав новый узор. Я кивнул в сторону автомобилей.
- Что-нибудь из этого на ходу? - спросил я.
- На ваш выбор. - Он описал рукой полукруг. У него повлажнели глаза, а из груди вырвался теплый вздох. - Желаете какую-нибудь особую марку, или назовете ваши требования, а я сам выберу?
- Гм... - Я позволил себе ненадолго задуматься, стараясь, однако, не переборщить. - Удобный, быстрый, прочный, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Машину для спецопераций? - спросил он и захихикал. - Хи-хи-хи... Мужскую машину, да?
- Лишь бы не гусеничный вездеход!
- Зачем издеваться над добрым Джонатасом? - Он схватил меня за рукав и потащил за собой. - У меня есть "трафальгар" - просто мечта. Батарей хватит на шесть часов езды с максимальной скоростью, второй двигатель - на этиловом спирту. В сумме вы можете доехать от одного побережья до другого, останавливаясь только два раза! Второй в этом сезоне коэффициент трения, регулируемая в небывалых пределах пневматика. Чудо!..
Он подтащил меня, как я и ожидал, к одной из стоявших в ряд машин и показал на нее рукой. Я подумал, что показывать пальцем он скорее всего счел бы богохульством. Не сходя с места и поворачивая голову из стороны в сторону, я осмотрел машину, под конец бросив взгляд на ее бока и заднюю часть.
- Мне бы хотелось, чтобы вы продемонстрировали достоинства этой тачки.
- С удовольствием! - Мягко, почти с любовью он подошел к почти невидимой дверце и коснулся кузова ладонью. Я услышал тихий щелчок, часть боковой стенки сдвинулась внутрь и вверх, после чего замерла, словно поднятое птичье крыло. Толстячок ловко скользнул в нутро машины, а я быстро подошел к ней с другой стороны, чтобы видеть последовательность его действий. Кресло оказалось удобным, даже несколько чересчур, видимость прекрасной. Приборная панель была неброской, но изящной. На потолке телевизионный экран, напротив места водителя - радио и холодильник, может быть, чуть меньших размеров, чем хотелось бы. Джонатас слегка приподнял свое кресло и придвинул его ближе к рулевой колонке. - Зажигание... - сказал он и ткнул пальцем в сенсор. - Задний ход... - Он щелкнул маленькой клавишей и посмотрел на меня, вероятнее всего, принимая за полного новичка, который решил произвести впечатление на девушку или знакомых из родной деревни. Собственно, он не так уж и ошибался.
Спинка кресла надавила мне на спину, толкнула меня вперед, и машина плавно выехала за уже поднявшиеся к потолку ворота. Я одобрительно кивнул. Толстячок усмехнулся, словно говоря: "Погоди, братец, это только начало!" Две минуты спустя мы были за городом.
- Естественно, стандартная связь с дорожным компом, а также, там, где это возможно, ручное управление. Сейчас покажу вам, как работает пневматика... - Он потянулся к приборам. Я почувствовал, что поднимаюсь в воздух, словно в кабине чертова колеса, и сразу же резко опустился обратно. - Можно регулировать высоту и жесткость подвески во время езды и на стоянке. А теперь... Смотрите, как он разгоняется!
Он вдавил ногой широкую педаль газа. Я приготовился к резкому ускорению, но все равно мне показалось, будто я ударился головой о мягкую губчатую стену. Показания спидометра сменились с восьмидесяти до двухсот сорока. Я напряг мышцы шеи, вернул голову на место и восхищенно присвистнул:
- Беру. Возвращаемся.
Толстячок снова хихикнул, мягко затормозил и посмотрел на меня.
- Разворачивается на месте, - сообщил он.
Он не лгал. Впрочем, он был похож на маньяка. Ему можно было верить. Таким людям можно верить, только если не стоишь у них на пути. Судя по всему, я у него на пути не стоял. Я проследил, чтобы он остановил машину в месте, откуда я мог бы уехать так, чтобы он меня не видел.
- Решаем формальности, и я еду, - сказал я.
- Абонемент на все автострады страны?
- На все возможные.
- Цвет оставляем?
- Да.
- Ну, тогда идем подписывать бумаги. На сколько?
- Пока две недели. Потом...
- Достаточно банковского перевода. Идем. Четыре минуты спустя я ехал по той же дороге. За городом я проверил машину, разделив восхищение Джонатаса Апнэма. Но все же это был не "бастаад"... Пользуясь тем, что на шоссе было пусто, я осторожно поиграл с подвеской, потом несколько раз развернулся и в конце концов направился в сторону города. В отель я вернулся, похоже, в последний момент, несколько минут спустя я уже не поместился бы в комнате. Три часа я потратил на изучение километровой бумажной ленты. Оторвав просмотренный кусок, я вколотил его кулаками в жерло мусоропровода и, ругаясь про себя, пошел обедать.
* * *
На следующее утро, после трех часов сна и знакомства с очередным километром распечатки, когда мне в конце концов удалось запихать большую часть бумаги в мусоропровод и добраться до кресел и бара, я пришел к выводу, что в просмотре прессы не больше смысла, чем в созерцании презентаций местных девушек по вызову. Мне требовалась идея. Четверть идеи. Одна восьмая. Мне требовались сон и движение, а лучше всего и то и другое. Проблему эту я решил, сперва сходив купить себе новую одежду, а по возвращении начав вспоминать упражнения, занятия которыми забросил несколько лет назад. В конце концов я выполнил полный комплекс мато-соэ, а затем удовлетворил потребность в сне, продремав почти час в ванне.
Найдя в кармане конверт, который положил туда накануне, я выбросил его и написал тот же текст на новом листке, поменяв только дату. Заклеенный конверт я снова спрятал в карман, надел тонкую пижаму и понизил температуру в помещении на шесть градусов. Человек, которому угрожает смерть от холода, должен думать быстрее. Первые полчаса казалось, что я вполне устойчив к низким температурам, затем, почувствовав, что замерзаю слишком медленно, понизил температуру еще на шесть градусов. До нуля их оставалось всего семь, озабоченный комп пытался самостоятельно предпринять защитные меры, но я настоял на своем. Становилось по-настоящему холодно. Некоторое время, вместо того чтобы размышлять о том, как справиться с чрезмерным количеством информации и отсутствием той, что нужнее всего, я подумывал, не развести ли костер из распечаток. Потом что-то робко постучалось в двери моего разума. Разум заинтересовался.
- Кто там?
- Идея.
- Не надо, - буркнул разочарованный Разум.
- Надо, надо, - заверила его Идея. - Всем надо.
- Зачем?
- Как это? Ты уже два дня болтаешься в чужом времени, тратишь деньги на выпивку и машины...
- На одну! Напрокат! - пискнул Разум.
- ...и до сих пор не знаешь, что делать.
- А ты знаешь?
- Впусти меня, и убедишься, - соблазнительно промурлыкала Идея. - Меня зовут Как Ты Только Захочешь... - шепнула она в замочную скважину.
- Ах вот как?! Так ты вовсе не Идея, а просто шлюха!
- Ну и что? "Идея" и "шлюха" - понятия взаимозаменяемые. И ты в этом убедишься, если немного подумаешь.
- Не собираюсь думать. Я не нуждаюсь ни в той ни в другой.
- Врешь. Ты нуждаешься во мне, поскольку не знаешь, что делать, громко рассмеялась она. - Ив женщине ты тоже нуждаешься. Посмотри вниз...
Я вздрогнул и проснулся, дрожа от холода. Посмотрев вниз, я выругался, подскочил к компу и восстановил в комнате нормальную температуру. И тут же меня осенило. Налив себе в награду стаканчик виски, я сел за клавиатуру. Вызвав на экран карту Штатов, я ткнул в Канзас, увеличил изображение, очертил место ограбления и увеличил еще раз. Некоторое время я разглядывал шоссе, на котором было совершено преступление, а затем очертил участок, закрытый ЦБР под предлогом ремонта. К шоссе я добавил пятнадцатикилометровый пояс прилегающей к ней территории. Затем дал команду найти в местной прессе информацию, касающуюся этого места. Я откинулся на спинку кресла и успел сделать один глоток, прежде чем заработал принтер. Из него бесшумно выполз короткий отрезок бумажной ленты, затем, после полусекундной паузы, бумага поползла дальше и снова замерла. Комп моргнул экраном, сообщая мне: "Поиск закончен". Я закурил "Мальборо". С этого расстояния текст было не прочитать, а встать я боялся, чтобы не спугнуть единственную возникшую у меня идею. Я докурил сигарету, отпил полстакана и, не выдержав, встал. Выдернув бумагу из принтера, я вернулся в кресло. Объем заметки составлял две тысячи знаков. Корпорация ЭТВИКС намеревается выкупить у властей штата почти полторы тысячи квадратных километров бесплодной, полупустынной территории. В беседе с журналистом пресс-секретарь корпорации пояснил, что вопрос уже решен. Корпорация, во-первых, тщательно обследует приобретенную территорию, извлечет из нее все, что удастся извлечь, после чего приступит к ее освоению. "Через четыре года, - амбициозно заявлял пресс-секретарь, - здесь будут расти самые крупные в этой части страны арбузы и дыни, кроме того, мы также планируем выращивать хмель и виноград". Вторая, более поздняя и более короткая, заметка сообщала читателям, что сделка совершена и что через месяц в пустоши в массовом порядке высадятся отряды геологов, чтобы проверить данные спутниковой разведки. В конце стояли даты и номера "Канзас Ревю".
Дата: четыре месяца назад. Одним глотком допив виски, я подошел к окну. На площадь начала выливаться веселая пестрая человеческая волна, словно по команде. Я оперся лбом о стекло, пытаясь найти среди толпы ответы на мучившие меня вопросы. Толпа, однако, была занята исключительно собой. Прикурив от предыдущего окурка, я потребовал от компа телефонную книгу "КР" и имя автора интересовавших меня заметок. Автора не было. Я ткнул кнопку выхода в город, набрал номер и, ожидая соединения, быстро налил себе еще стаканчик.
- Вада Каснелл! Слушаю! - послышался раздраженный девичий голос.
- Если вы торопитесь, я позвоню позже. Добрый день, - сказал я. - Да, слушаю... - теперь она говорила медленнее и тише, но я решил не представляться своей настоящей фамилией.
- Я бы хотел поговорить с автором двух заметок о покупке корпорацией ЭТВИКС земли в вашем штате, примерно четыре месяца назад.
- ЭТВИКС? - Мне показалось, будто я услышал, как она шлепает губами, быстро закрывая и открывая рот. - Подписи не было?
- Нет.
- Сейчас. Проверю в нашей бухгалтерии. Кто-то же должен был получить деньги.
Я ждал две минуты. В динамике слышались звуки, которыми сопровождалась работа редакции. Они ничем не отличались от знакомого мне звукового фона "Дневных новостей". Кто-то искал пленки, которые кто-то засунул неизвестно куда, кто-то стучал на древней пишущей машинке, явно пытаясь изображать из себя оригинала, двое прошли мимо телефона, настолько близко, что я отчетливо услышал, как один сказал: "Пусть он меня в задницу поцелует!", а второй счел предложение вполне разумным. Несколько секунд спустя, я остолбенел, услышав не менее отчетливое журчание струйки мочи в унитазе, но сразу же за этим последовал хлюпающий звук - видимо, это был кофе.
- Алло-о? - сказала другая девушка.
- Да?
- Первую заметку, от двадцать девятого ноября, написал Ринго Поддебрахер, а вторая - просто текст из канцелярии губернатора. Этого вам хватит?
- Еще только телефон Ринго Поддебрахера, и спасибо.
Она сообщила мне номер, и я тут же его набрал. Поддебрахера не было дома, всю остальную информацию автоответчик предпочел оставить при себе. Я извлек из памяти моего компа адрес Ринго. Он жил в пригороде Канзас-Сити мне все равно пришлось бы там проезжать. Я выпрямился и помахал руками. Четыре часа медленной езды, три - быстрой. Спустившись вниз, я заплатил за две недели вперед, с трудом пробился сквозь толп., и выехал на шоссе. У дома Поддебрахера я был через два часа сорок три минуты. У Джонатаса имелись все причины гордиться своим питомцем. Ринго дома не было. Я снял комнату в ближайшем мотеле и попытался заснуть.
* * *
Позавтракал я в автомобиле - форель с рисом в соусе карри с кусочками экзотических овощей и немалым количеством животного и растительного белка в иных формах. Впервые хоть что-то в этом времени мне понравилось - автоматы здесь кормили на порядок лучше, чем тридцать лет назад. По дороге я просмотрел местную прессу. Читать было скучно. Водителям напоминали, что приближается срок ежегодной проверки жидкокристаллических номерных знаков, половину страницы занимали пространные рассуждения на тему летней погоды, вторую половину - о затмении солнца, которое должно было произойти через два дня. Выключая комп, я констатировал, что ежедневная пресса достигла вершины своих возможностей, видимо, уже достаточно давно, и без какого-либо качественного скачка столь же скучна, как и пятьдесят, тридцать и десять лет назад. Впрочем, меня это мало волновало. Я позвонил Поддебрахеру, и на этот раз комп сообщил мне другой номер телефона. Я воспользовался этой информацией. Приятный заспанный девичий голос произнес, растягивая гласные, может быть, зевая:
- Ри-и-инго? Сейча-а-ас...
- Алло! - Мужчина явно был настроен весьма решительно. Наверняка он возился с завтраком, пока она пищала ему: "Ко-о-отик? Ты любишь свою ку-у-уколку?"
- Добрый день. Вы - автор заметки в "Канзас Ревю" о покупке корпорацией ЭТВИКС земли в вашем штате, верно?
- Да.
Он отвечал коротко, словно все время бросал взгляд на сковороду с яичницей в последней стадии жарки.
- Вы могли бы уделить мне несколько минут?
Именно в связи с этой заметкой?
- Хорошо, если только прямо сейчас, - решительно сказал он.
Я мысленно дал ему несколько советов. В динамике кто-то засопел. Видимо, куколка висела у него на плече, а может быть, теребила губами мочку его уха.
- Вы интересовались позднее этим вопросом? Там что-нибудь происходит? Имелись ли какие-либо предпосылки к подобному решению?
- Да, получив информацию от пресс-секретаря, я потратил еще немного времени впустую, но ничего интересного не узнал. Происходит ли что-нибудь?.. Две бригады долбят в земле дыры и молятся на экраны. А что касается ЭТВИКС, то это их первая инвестиция в нашем штате. Это все, что мне известно.
Он начал торопиться. То ли яичница подгорала, то ли куколка всерьез занялась его ухом.
- Понятно... - медленно сказал я, размышляя над следующим вопросом. Что ж, большое вам спасибо.
Поддебрахер первым бросил трубку, видимо, там становилось по-настоящему жарко. Я допил пиво и набрал на клавиатуре компа пароль "двадцать три нуля". Взамен я получил перечень приоритетных кодов и без труда вторгся в полицейскую базу данных. Десять минут я изучал информацию об ЭТВИКС, но оказалось, что ее крайне мало, фирма не находилась в поле интересов полиции. То же самое мне дал поиск в архивах ЦБР. Либо это действительно была честная организация, либо - если рассуждать с точки зрения детектива из книг невероятно хитрая контора.
Было девять утра. У меня кончились сигареты, я выпил последнюю банку пива и возил с собой лишь иней в холодильнике. Я вышел из машины. Улица и тротуар были пусты, все спали. Девять утра буднего дня. Из прессы я, правда, знал, что большинство людей работают дома, и все - самое большее пять часов в день, но все равно пустынные улицы вызывали у меня ассоциации с фильмами-катастрофами или, если рассматривать оптимистичный вариант, с белыми ночами. В ста метрах от гостиничной парковки я наткнулся на ряд автоматов, прошел вдоль них в одну сторону и, возвращаясь, начал опустошать их запасы. Отнеся все в машину, я снова прошелся вдоль автоматов, на этот раз купив два ремня из кожзаменителя и тюбик клея. Сложив покупки в "трафальгар", я разрезал ремни и соорудил из них простую, но действенную портупею под сиденьем кресла. "Биффакс" помещался там без проблем. Я отправился на поиски искателей сокровищ и полчаса спустя оказался на пустом шоссе, на котором чуть более четверти века назад было совершено ограбление всех времен. Я съехал на обочину и вышел, вдруг сообразив, что в свое время не потрудился съездить на место преступления, теперь же следы наверняка несколько поостыли. Облегчив мочевой пузырь, я нашел вход в сеть штата и вызвал на экран спутниковый снимок окрестностей, нанес на него координатную сетку и начал поиск по квадратам. Если бы я имел дело с людьми, а не холодными компьютерами, кто-нибудь уже давно вызвал бы полицию - я двигался неуклюже, не имел понятия об очевидных вещах, задавал тривиальные вопросы. В этом компьютеризованном, лишенном человеческого контроля мире прекрасно мог бы себя чувствовать шпион или пришелец из космоса. Ну, и я.
В семнадцатом квадрате я нашел то, что искал. Семь вагончиков в два ряда, три плюс четыре, десяток машин, побольше и поменьше. Никакого движения. До этого места меня отделяли десять минут спокойной езды. Я протянул руку, чтобы выключить комп, и застыл. Вокруг не было ни души, так что следовало предполагать, что никто не мог постучать по крыше моей машины. Я опустил руку. Ничего не изменилось. Я немного подождал, но единственное, что пришло мне в голову, - тщательно просмотреть всю территорию, выкупленную ЭТВИКС. В одном из квадратов я нашел маленькую будку с антенной в виде двух накладывающихся друг на друга букв Z. Несколько проводов вело к находившимся в стороне датчикам. Я вслушался в тишину и услышал лишь тишину. Наконец я тронулся с места, направляясь к лагерю искателей плодов матери-земли.
Пятью километрами дальше, после семи минут езды по пустынному шоссе, я съехал на левую обочину. На асфальте виднелись отпечатки шин, четкие, очищенные от пыли, видимо, над ними пролетела машина на воздушной подушке. Что бы ни говорить о фирме, своих действий она не скрывала. Но и не афишировала. Меня охватило предчувствие, что я иду по ложному следу. Я попытался смыть его глотком коньяка, но, видимо, глоток был слишком маленьким. Машина ехала мягко, я почти не ощущал покачивания кузова. Если что-то меня и беспокоило, то это неуверенность в собственных доводах, недоверие к чуждому, еще не моему, миру, может быть, также страх перед провалом операции, в которой причины, следствия, действия и их результаты переплелись в абсурдный клубок. Меня все сильнее донимало опасение, что я лишь неумело дергаю за отдельные нити. После того, как я просмотрел прессу, познакомился с обвинениями в адрес сил охраны порядка, которыми полны были страницы газет после информации о краже, я все больше склонялся к тому, что злоумышленники одержали верх над объединенными силами Саркисяна, моими и Хейруда. "Какой смысл, - подумал я, глядя на колеи перед радиатором машины, - выслеживать преступников, если мне известно из прессы, что их не поймали? С другой стороны, по крайней мере, как объяснял Хейруд, все это можно изменить. Но если так, то, может быть, можно изменить и то, что делает он?" Уже в который раз я запутался во временном парадоксе. Я снова вступил в борьбу с собственными сомнениями, влив в себя солидную часть содержимого плоской бутылки и глубоко затянувшись табачным дымом. Немного помогло. Спрятав бутылку на очередной черный день, который мог наступить через десять минут, я въехал на вершину холма, почти не выступавшего над монотонной желтой равниной, и остановился. Лагерь был передо мной. В пятнадцати метрах от переднего бампера торчало рыльце какого-то датчика. Я проехал мимо него, остановился у ближайшего здания, вышел и огляделся. Дверь одного из домиков открылась, и из нее высунулась коротко остриженная голова мужчины с густой бородой. В первый момент мне показалось, что он стоит за какой-то стенкой, но, когда он сделал шаг вперед, выяснилось, что на нем комбинезон-хамелеон, меняющий цвет в зависимости от фона. Мужчина спрыгнул со ступеньки и направился ко мне, хмуря брови и внимательно меня разглядывая. Его костюм стал светлее и приобрел цвет окружающей местности. Стоило мне перевести взгляд с комбинезона на лицо бородача, остальное тело, если не считать выступающих из рукавов рук, будто размазалось. Ко мне по воздуху плыли голова и слегка покачивающиеся руки. Мне стоило немалых усилий воздержаться от комментария. Я сделал шаг вперед и поклонился:
- Добрый день. Я хотел бы немного поговорить с начальником бригады.
- Есть его заместитель, - сказал он низким, слегка хриплым голосом. В мое время он мог бы сделать карьеру в "Уголке разбитых сердец" на радио.
- Противники супружеских...
Я переключился на гостиничную программу. Мне улыбалась холодная блондинка, но сразу же оказалось, что она вовсе не холодная. Блондинка бросила в мою сторону:
- Смотри, что любит Фарра...
После чего показала. Выяснилось, что мне недостает информации о том, чего бы она не любила. Девушка по вызову продемонстрировала свои возможности, назвала цену, многообещающе улыбнулась и исчезла с экрана. Появилась вторая. Третья. Семнадцатая. Они не слишком отличались друг от друга, у всех были похожие интересы, примерно одинаковые возможности, чистые карты медицинского освидетельствования. Двадцать первая сказала мне:
- Меня зовут Как Ты Только Захочешь...
Я выключил телевизор, будучи не вполне уверенным, что поступаю правильно, но пока что я не заметил в этом мире ничего, существенно отличающегося от моей реальности, а у меня уже основательно бурчало в животе. Я посмотрел на телефон и нажал клавишу интеркома.
- Портье-информация, слушаю, - раздался мужской голос.
- Завтрак в номер, - бросил я. - Легкий, но обильный. Много крепкого кофе. Ага! Сигареты! У вас есть "Голден гейт"?
- Вы курите? - спросил портье. - Комната будет дороже на двадцать процентов...
- Мне все равно, - раздраженно ответил я. - Я спрашивал про "Голден гейт"!
- Нет, конечно. Ведь их не производят уже восемь лет!
- Может, в этой части страны? - выдал я подготовленную на такой и другие подобные случаи фразу. - Неважно... Что у вас есть?
- "Брюн", "Кэмел", "Драгон", "Дубай", "Фри фингер"...
- "Мальборо"? - прервал я его.
- Да, есть.
- Три пачки. И две коробки пива. Спасибо.
Завершив разговор, я нашел информационный канал и провел за его просмотром два часа. Мир не слишком изменился: обрушивались какие-то дамбы, стоимость и назначение которых исключали возможность обрушения; человечество бурлило и кипело: одни протестовали, другие одобряли, часть присоединялась, часть отделялась. Большинство было пассивно, а меньшинство активно, но иногда соотношение менялось на обратное.
Я выключил телевизор и изучил возможности компа. Они меня вполне удовлетворили. Я ввел ключевые слова, то есть перечень фамилий всех известных художников, указав, что особо меня интересуют тексты, где эти фамилии будут фигурировать группой, в соединении со словами: "кража", "ограбление", "злоумышленники" и близкими им по значению. Я потребовал распечатать все относящиеся к этой теме статьи из прессы, а также сообщить названия книг, начиная с третьего марта две тысячи сорок седьмого года. Две секунды спустя из бесшумного принтера начали изливаться в комнату метры тонкой бумаги.
Я бросил взгляд на первые строки - сенсационные сведения о краже всех времен - и занялся тщательным просмотром "Нью-Йорк Тайме" и двух ведущих изданий желтой прессы моего времени: "Опинион" и "Кто-Где-Что". Информация с их страниц должна была помочь мне вписаться в этот мир, в котором, возможно, где-то еще жив шестидесятипятилетний Оуэн Йитс. Время от времени я поглядывал на принтер, из которого выползала лента, густо испещренная текстом, в ценности которого я сомневался, но и полностью его проигнорировать тоже не мог. Через два часа я добрался до середины июня и понял, что таким образом у меня уйдет на знакомство с информацией около месяца. "Нью-Йорк Тайме", "Опинион" и "Кто-Где-Что" не собирались уменьшать свой объем, а я был не в состоянии увеличить собственную производительность. Я пошел на компромисс, отвернувшись от экрана и поставив кресло так, чтобы не видеть все еще изливающейся информационной ленты, комментариев, злорадного сведения счетов с полицией, сообщений об отставках и так далее. Я спокойно выпил две банки пива и, хотя для полного счастья мне недоставало "Голден гейта", почувствовал себя не так уж и плохо. Мне недоставало также собеседника, может быть, поэтому я начал разговаривать сам с собой.
- Вполне неплохо для...
Я заставил себя заткнуться и еще полчаса молчал, открывая рот лишь с целью глотнуть пива. Потом мне на глаза попалась гостиничная папка с конвертами и бумагой, что натолкнуло меня на некую мысль. Написав на листке, покрытом бледными буквами рекламы отеля, несколько слов, я заклеил конверт и спрятал его в карман пиджака, затем посмотрел на замедлившую, как мне показалось, свой бег бумажную ленту и вышел из номера.
Портье не было, из-за чего я почувствовал себя словно в своем времени, но, к счастью, на внушительных размеров экране нашлось место в том числе и для пункта проката автомобилей, до которого я добрался за несколько минут. Прежде чем меня заметил пузатый служащий в желтых шароварах и пестрой рубашке с широкими рукавами, я придал лицу скептически-брезгливое выражение и громко кашлянул. Он тут же подбежал ко мне и выжидающе улыбнулся.
Пятна на его рубашке перемешались, образовав новый узор. Я кивнул в сторону автомобилей.
- Что-нибудь из этого на ходу? - спросил я.
- На ваш выбор. - Он описал рукой полукруг. У него повлажнели глаза, а из груди вырвался теплый вздох. - Желаете какую-нибудь особую марку, или назовете ваши требования, а я сам выберу?
- Гм... - Я позволил себе ненадолго задуматься, стараясь, однако, не переборщить. - Удобный, быстрый, прочный, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Машину для спецопераций? - спросил он и захихикал. - Хи-хи-хи... Мужскую машину, да?
- Лишь бы не гусеничный вездеход!
- Зачем издеваться над добрым Джонатасом? - Он схватил меня за рукав и потащил за собой. - У меня есть "трафальгар" - просто мечта. Батарей хватит на шесть часов езды с максимальной скоростью, второй двигатель - на этиловом спирту. В сумме вы можете доехать от одного побережья до другого, останавливаясь только два раза! Второй в этом сезоне коэффициент трения, регулируемая в небывалых пределах пневматика. Чудо!..
Он подтащил меня, как я и ожидал, к одной из стоявших в ряд машин и показал на нее рукой. Я подумал, что показывать пальцем он скорее всего счел бы богохульством. Не сходя с места и поворачивая голову из стороны в сторону, я осмотрел машину, под конец бросив взгляд на ее бока и заднюю часть.
- Мне бы хотелось, чтобы вы продемонстрировали достоинства этой тачки.
- С удовольствием! - Мягко, почти с любовью он подошел к почти невидимой дверце и коснулся кузова ладонью. Я услышал тихий щелчок, часть боковой стенки сдвинулась внутрь и вверх, после чего замерла, словно поднятое птичье крыло. Толстячок ловко скользнул в нутро машины, а я быстро подошел к ней с другой стороны, чтобы видеть последовательность его действий. Кресло оказалось удобным, даже несколько чересчур, видимость прекрасной. Приборная панель была неброской, но изящной. На потолке телевизионный экран, напротив места водителя - радио и холодильник, может быть, чуть меньших размеров, чем хотелось бы. Джонатас слегка приподнял свое кресло и придвинул его ближе к рулевой колонке. - Зажигание... - сказал он и ткнул пальцем в сенсор. - Задний ход... - Он щелкнул маленькой клавишей и посмотрел на меня, вероятнее всего, принимая за полного новичка, который решил произвести впечатление на девушку или знакомых из родной деревни. Собственно, он не так уж и ошибался.
Спинка кресла надавила мне на спину, толкнула меня вперед, и машина плавно выехала за уже поднявшиеся к потолку ворота. Я одобрительно кивнул. Толстячок усмехнулся, словно говоря: "Погоди, братец, это только начало!" Две минуты спустя мы были за городом.
- Естественно, стандартная связь с дорожным компом, а также, там, где это возможно, ручное управление. Сейчас покажу вам, как работает пневматика... - Он потянулся к приборам. Я почувствовал, что поднимаюсь в воздух, словно в кабине чертова колеса, и сразу же резко опустился обратно. - Можно регулировать высоту и жесткость подвески во время езды и на стоянке. А теперь... Смотрите, как он разгоняется!
Он вдавил ногой широкую педаль газа. Я приготовился к резкому ускорению, но все равно мне показалось, будто я ударился головой о мягкую губчатую стену. Показания спидометра сменились с восьмидесяти до двухсот сорока. Я напряг мышцы шеи, вернул голову на место и восхищенно присвистнул:
- Беру. Возвращаемся.
Толстячок снова хихикнул, мягко затормозил и посмотрел на меня.
- Разворачивается на месте, - сообщил он.
Он не лгал. Впрочем, он был похож на маньяка. Ему можно было верить. Таким людям можно верить, только если не стоишь у них на пути. Судя по всему, я у него на пути не стоял. Я проследил, чтобы он остановил машину в месте, откуда я мог бы уехать так, чтобы он меня не видел.
- Решаем формальности, и я еду, - сказал я.
- Абонемент на все автострады страны?
- На все возможные.
- Цвет оставляем?
- Да.
- Ну, тогда идем подписывать бумаги. На сколько?
- Пока две недели. Потом...
- Достаточно банковского перевода. Идем. Четыре минуты спустя я ехал по той же дороге. За городом я проверил машину, разделив восхищение Джонатаса Апнэма. Но все же это был не "бастаад"... Пользуясь тем, что на шоссе было пусто, я осторожно поиграл с подвеской, потом несколько раз развернулся и в конце концов направился в сторону города. В отель я вернулся, похоже, в последний момент, несколько минут спустя я уже не поместился бы в комнате. Три часа я потратил на изучение километровой бумажной ленты. Оторвав просмотренный кусок, я вколотил его кулаками в жерло мусоропровода и, ругаясь про себя, пошел обедать.
* * *
На следующее утро, после трех часов сна и знакомства с очередным километром распечатки, когда мне в конце концов удалось запихать большую часть бумаги в мусоропровод и добраться до кресел и бара, я пришел к выводу, что в просмотре прессы не больше смысла, чем в созерцании презентаций местных девушек по вызову. Мне требовалась идея. Четверть идеи. Одна восьмая. Мне требовались сон и движение, а лучше всего и то и другое. Проблему эту я решил, сперва сходив купить себе новую одежду, а по возвращении начав вспоминать упражнения, занятия которыми забросил несколько лет назад. В конце концов я выполнил полный комплекс мато-соэ, а затем удовлетворил потребность в сне, продремав почти час в ванне.
Найдя в кармане конверт, который положил туда накануне, я выбросил его и написал тот же текст на новом листке, поменяв только дату. Заклеенный конверт я снова спрятал в карман, надел тонкую пижаму и понизил температуру в помещении на шесть градусов. Человек, которому угрожает смерть от холода, должен думать быстрее. Первые полчаса казалось, что я вполне устойчив к низким температурам, затем, почувствовав, что замерзаю слишком медленно, понизил температуру еще на шесть градусов. До нуля их оставалось всего семь, озабоченный комп пытался самостоятельно предпринять защитные меры, но я настоял на своем. Становилось по-настоящему холодно. Некоторое время, вместо того чтобы размышлять о том, как справиться с чрезмерным количеством информации и отсутствием той, что нужнее всего, я подумывал, не развести ли костер из распечаток. Потом что-то робко постучалось в двери моего разума. Разум заинтересовался.
- Кто там?
- Идея.
- Не надо, - буркнул разочарованный Разум.
- Надо, надо, - заверила его Идея. - Всем надо.
- Зачем?
- Как это? Ты уже два дня болтаешься в чужом времени, тратишь деньги на выпивку и машины...
- На одну! Напрокат! - пискнул Разум.
- ...и до сих пор не знаешь, что делать.
- А ты знаешь?
- Впусти меня, и убедишься, - соблазнительно промурлыкала Идея. - Меня зовут Как Ты Только Захочешь... - шепнула она в замочную скважину.
- Ах вот как?! Так ты вовсе не Идея, а просто шлюха!
- Ну и что? "Идея" и "шлюха" - понятия взаимозаменяемые. И ты в этом убедишься, если немного подумаешь.
- Не собираюсь думать. Я не нуждаюсь ни в той ни в другой.
- Врешь. Ты нуждаешься во мне, поскольку не знаешь, что делать, громко рассмеялась она. - Ив женщине ты тоже нуждаешься. Посмотри вниз...
Я вздрогнул и проснулся, дрожа от холода. Посмотрев вниз, я выругался, подскочил к компу и восстановил в комнате нормальную температуру. И тут же меня осенило. Налив себе в награду стаканчик виски, я сел за клавиатуру. Вызвав на экран карту Штатов, я ткнул в Канзас, увеличил изображение, очертил место ограбления и увеличил еще раз. Некоторое время я разглядывал шоссе, на котором было совершено преступление, а затем очертил участок, закрытый ЦБР под предлогом ремонта. К шоссе я добавил пятнадцатикилометровый пояс прилегающей к ней территории. Затем дал команду найти в местной прессе информацию, касающуюся этого места. Я откинулся на спинку кресла и успел сделать один глоток, прежде чем заработал принтер. Из него бесшумно выполз короткий отрезок бумажной ленты, затем, после полусекундной паузы, бумага поползла дальше и снова замерла. Комп моргнул экраном, сообщая мне: "Поиск закончен". Я закурил "Мальборо". С этого расстояния текст было не прочитать, а встать я боялся, чтобы не спугнуть единственную возникшую у меня идею. Я докурил сигарету, отпил полстакана и, не выдержав, встал. Выдернув бумагу из принтера, я вернулся в кресло. Объем заметки составлял две тысячи знаков. Корпорация ЭТВИКС намеревается выкупить у властей штата почти полторы тысячи квадратных километров бесплодной, полупустынной территории. В беседе с журналистом пресс-секретарь корпорации пояснил, что вопрос уже решен. Корпорация, во-первых, тщательно обследует приобретенную территорию, извлечет из нее все, что удастся извлечь, после чего приступит к ее освоению. "Через четыре года, - амбициозно заявлял пресс-секретарь, - здесь будут расти самые крупные в этой части страны арбузы и дыни, кроме того, мы также планируем выращивать хмель и виноград". Вторая, более поздняя и более короткая, заметка сообщала читателям, что сделка совершена и что через месяц в пустоши в массовом порядке высадятся отряды геологов, чтобы проверить данные спутниковой разведки. В конце стояли даты и номера "Канзас Ревю".
Дата: четыре месяца назад. Одним глотком допив виски, я подошел к окну. На площадь начала выливаться веселая пестрая человеческая волна, словно по команде. Я оперся лбом о стекло, пытаясь найти среди толпы ответы на мучившие меня вопросы. Толпа, однако, была занята исключительно собой. Прикурив от предыдущего окурка, я потребовал от компа телефонную книгу "КР" и имя автора интересовавших меня заметок. Автора не было. Я ткнул кнопку выхода в город, набрал номер и, ожидая соединения, быстро налил себе еще стаканчик.
- Вада Каснелл! Слушаю! - послышался раздраженный девичий голос.
- Если вы торопитесь, я позвоню позже. Добрый день, - сказал я. - Да, слушаю... - теперь она говорила медленнее и тише, но я решил не представляться своей настоящей фамилией.
- Я бы хотел поговорить с автором двух заметок о покупке корпорацией ЭТВИКС земли в вашем штате, примерно четыре месяца назад.
- ЭТВИКС? - Мне показалось, будто я услышал, как она шлепает губами, быстро закрывая и открывая рот. - Подписи не было?
- Нет.
- Сейчас. Проверю в нашей бухгалтерии. Кто-то же должен был получить деньги.
Я ждал две минуты. В динамике слышались звуки, которыми сопровождалась работа редакции. Они ничем не отличались от знакомого мне звукового фона "Дневных новостей". Кто-то искал пленки, которые кто-то засунул неизвестно куда, кто-то стучал на древней пишущей машинке, явно пытаясь изображать из себя оригинала, двое прошли мимо телефона, настолько близко, что я отчетливо услышал, как один сказал: "Пусть он меня в задницу поцелует!", а второй счел предложение вполне разумным. Несколько секунд спустя, я остолбенел, услышав не менее отчетливое журчание струйки мочи в унитазе, но сразу же за этим последовал хлюпающий звук - видимо, это был кофе.
- Алло-о? - сказала другая девушка.
- Да?
- Первую заметку, от двадцать девятого ноября, написал Ринго Поддебрахер, а вторая - просто текст из канцелярии губернатора. Этого вам хватит?
- Еще только телефон Ринго Поддебрахера, и спасибо.
Она сообщила мне номер, и я тут же его набрал. Поддебрахера не было дома, всю остальную информацию автоответчик предпочел оставить при себе. Я извлек из памяти моего компа адрес Ринго. Он жил в пригороде Канзас-Сити мне все равно пришлось бы там проезжать. Я выпрямился и помахал руками. Четыре часа медленной езды, три - быстрой. Спустившись вниз, я заплатил за две недели вперед, с трудом пробился сквозь толп., и выехал на шоссе. У дома Поддебрахера я был через два часа сорок три минуты. У Джонатаса имелись все причины гордиться своим питомцем. Ринго дома не было. Я снял комнату в ближайшем мотеле и попытался заснуть.
* * *
Позавтракал я в автомобиле - форель с рисом в соусе карри с кусочками экзотических овощей и немалым количеством животного и растительного белка в иных формах. Впервые хоть что-то в этом времени мне понравилось - автоматы здесь кормили на порядок лучше, чем тридцать лет назад. По дороге я просмотрел местную прессу. Читать было скучно. Водителям напоминали, что приближается срок ежегодной проверки жидкокристаллических номерных знаков, половину страницы занимали пространные рассуждения на тему летней погоды, вторую половину - о затмении солнца, которое должно было произойти через два дня. Выключая комп, я констатировал, что ежедневная пресса достигла вершины своих возможностей, видимо, уже достаточно давно, и без какого-либо качественного скачка столь же скучна, как и пятьдесят, тридцать и десять лет назад. Впрочем, меня это мало волновало. Я позвонил Поддебрахеру, и на этот раз комп сообщил мне другой номер телефона. Я воспользовался этой информацией. Приятный заспанный девичий голос произнес, растягивая гласные, может быть, зевая:
- Ри-и-инго? Сейча-а-ас...
- Алло! - Мужчина явно был настроен весьма решительно. Наверняка он возился с завтраком, пока она пищала ему: "Ко-о-отик? Ты любишь свою ку-у-уколку?"
- Добрый день. Вы - автор заметки в "Канзас Ревю" о покупке корпорацией ЭТВИКС земли в вашем штате, верно?
- Да.
Он отвечал коротко, словно все время бросал взгляд на сковороду с яичницей в последней стадии жарки.
- Вы могли бы уделить мне несколько минут?
Именно в связи с этой заметкой?
- Хорошо, если только прямо сейчас, - решительно сказал он.
Я мысленно дал ему несколько советов. В динамике кто-то засопел. Видимо, куколка висела у него на плече, а может быть, теребила губами мочку его уха.
- Вы интересовались позднее этим вопросом? Там что-нибудь происходит? Имелись ли какие-либо предпосылки к подобному решению?
- Да, получив информацию от пресс-секретаря, я потратил еще немного времени впустую, но ничего интересного не узнал. Происходит ли что-нибудь?.. Две бригады долбят в земле дыры и молятся на экраны. А что касается ЭТВИКС, то это их первая инвестиция в нашем штате. Это все, что мне известно.
Он начал торопиться. То ли яичница подгорала, то ли куколка всерьез занялась его ухом.
- Понятно... - медленно сказал я, размышляя над следующим вопросом. Что ж, большое вам спасибо.
Поддебрахер первым бросил трубку, видимо, там становилось по-настоящему жарко. Я допил пиво и набрал на клавиатуре компа пароль "двадцать три нуля". Взамен я получил перечень приоритетных кодов и без труда вторгся в полицейскую базу данных. Десять минут я изучал информацию об ЭТВИКС, но оказалось, что ее крайне мало, фирма не находилась в поле интересов полиции. То же самое мне дал поиск в архивах ЦБР. Либо это действительно была честная организация, либо - если рассуждать с точки зрения детектива из книг невероятно хитрая контора.
Было девять утра. У меня кончились сигареты, я выпил последнюю банку пива и возил с собой лишь иней в холодильнике. Я вышел из машины. Улица и тротуар были пусты, все спали. Девять утра буднего дня. Из прессы я, правда, знал, что большинство людей работают дома, и все - самое большее пять часов в день, но все равно пустынные улицы вызывали у меня ассоциации с фильмами-катастрофами или, если рассматривать оптимистичный вариант, с белыми ночами. В ста метрах от гостиничной парковки я наткнулся на ряд автоматов, прошел вдоль них в одну сторону и, возвращаясь, начал опустошать их запасы. Отнеся все в машину, я снова прошелся вдоль автоматов, на этот раз купив два ремня из кожзаменителя и тюбик клея. Сложив покупки в "трафальгар", я разрезал ремни и соорудил из них простую, но действенную портупею под сиденьем кресла. "Биффакс" помещался там без проблем. Я отправился на поиски искателей сокровищ и полчаса спустя оказался на пустом шоссе, на котором чуть более четверти века назад было совершено ограбление всех времен. Я съехал на обочину и вышел, вдруг сообразив, что в свое время не потрудился съездить на место преступления, теперь же следы наверняка несколько поостыли. Облегчив мочевой пузырь, я нашел вход в сеть штата и вызвал на экран спутниковый снимок окрестностей, нанес на него координатную сетку и начал поиск по квадратам. Если бы я имел дело с людьми, а не холодными компьютерами, кто-нибудь уже давно вызвал бы полицию - я двигался неуклюже, не имел понятия об очевидных вещах, задавал тривиальные вопросы. В этом компьютеризованном, лишенном человеческого контроля мире прекрасно мог бы себя чувствовать шпион или пришелец из космоса. Ну, и я.
В семнадцатом квадрате я нашел то, что искал. Семь вагончиков в два ряда, три плюс четыре, десяток машин, побольше и поменьше. Никакого движения. До этого места меня отделяли десять минут спокойной езды. Я протянул руку, чтобы выключить комп, и застыл. Вокруг не было ни души, так что следовало предполагать, что никто не мог постучать по крыше моей машины. Я опустил руку. Ничего не изменилось. Я немного подождал, но единственное, что пришло мне в голову, - тщательно просмотреть всю территорию, выкупленную ЭТВИКС. В одном из квадратов я нашел маленькую будку с антенной в виде двух накладывающихся друг на друга букв Z. Несколько проводов вело к находившимся в стороне датчикам. Я вслушался в тишину и услышал лишь тишину. Наконец я тронулся с места, направляясь к лагерю искателей плодов матери-земли.
Пятью километрами дальше, после семи минут езды по пустынному шоссе, я съехал на левую обочину. На асфальте виднелись отпечатки шин, четкие, очищенные от пыли, видимо, над ними пролетела машина на воздушной подушке. Что бы ни говорить о фирме, своих действий она не скрывала. Но и не афишировала. Меня охватило предчувствие, что я иду по ложному следу. Я попытался смыть его глотком коньяка, но, видимо, глоток был слишком маленьким. Машина ехала мягко, я почти не ощущал покачивания кузова. Если что-то меня и беспокоило, то это неуверенность в собственных доводах, недоверие к чуждому, еще не моему, миру, может быть, также страх перед провалом операции, в которой причины, следствия, действия и их результаты переплелись в абсурдный клубок. Меня все сильнее донимало опасение, что я лишь неумело дергаю за отдельные нити. После того, как я просмотрел прессу, познакомился с обвинениями в адрес сил охраны порядка, которыми полны были страницы газет после информации о краже, я все больше склонялся к тому, что злоумышленники одержали верх над объединенными силами Саркисяна, моими и Хейруда. "Какой смысл, - подумал я, глядя на колеи перед радиатором машины, - выслеживать преступников, если мне известно из прессы, что их не поймали? С другой стороны, по крайней мере, как объяснял Хейруд, все это можно изменить. Но если так, то, может быть, можно изменить и то, что делает он?" Уже в который раз я запутался во временном парадоксе. Я снова вступил в борьбу с собственными сомнениями, влив в себя солидную часть содержимого плоской бутылки и глубоко затянувшись табачным дымом. Немного помогло. Спрятав бутылку на очередной черный день, который мог наступить через десять минут, я въехал на вершину холма, почти не выступавшего над монотонной желтой равниной, и остановился. Лагерь был передо мной. В пятнадцати метрах от переднего бампера торчало рыльце какого-то датчика. Я проехал мимо него, остановился у ближайшего здания, вышел и огляделся. Дверь одного из домиков открылась, и из нее высунулась коротко остриженная голова мужчины с густой бородой. В первый момент мне показалось, что он стоит за какой-то стенкой, но, когда он сделал шаг вперед, выяснилось, что на нем комбинезон-хамелеон, меняющий цвет в зависимости от фона. Мужчина спрыгнул со ступеньки и направился ко мне, хмуря брови и внимательно меня разглядывая. Его костюм стал светлее и приобрел цвет окружающей местности. Стоило мне перевести взгляд с комбинезона на лицо бородача, остальное тело, если не считать выступающих из рукавов рук, будто размазалось. Ко мне по воздуху плыли голова и слегка покачивающиеся руки. Мне стоило немалых усилий воздержаться от комментария. Я сделал шаг вперед и поклонился:
- Добрый день. Я хотел бы немного поговорить с начальником бригады.
- Есть его заместитель, - сказал он низким, слегка хриплым голосом. В мое время он мог бы сделать карьеру в "Уголке разбитых сердец" на радио.