Демьянова Валентина. Всё взять и смыться

   В помощь позвала Гликерию. Она всего на шесть годков старше меня самой и потому считается у нас молодой. Вместе мы запрягли мерина в телегу и погнали в лес. Ты лежала на том же месте, где я тебя и оставила. Когда мы тебя поднять пытались, открыла глаза и даже с нашей помощью смогла взгромоздиться на телегу. Домой добирались долго, мы старалась ехать осторожно, чтобы не растрясти тебя. В избу ты тоже сама зашла, хотя взгляд у тебя был такой, что трудно сказать, понимала ли ты, что происходит. Мы тебя раздели, уложили на кровать и тут ты снова потеряла сознание. Да, оно и не удивительно. На голове-то у тебя рана! Врать попусту не буду и не скажу, что глубокая... Нет, от этого Господь миловал. Только кожа рассечена, да, похоже, сотрясение мозга имеется. Сдается мне, тебя сначала ударили, потом затолкали в машину и повезли в лес умирать.
   Уж почитай вторые сутки пошли, как мы тебя сюда доставили, а ты никак в себя толком не придешь, милая. То откроешь глазоньки, то опять в беспамятство впадешь. Я за тобой ухаживаю, а толку-чуть! Я уж и отварами поила, и компрессы на голову клала, и молитвы за исциление читала, а ничего не помогает. Но, наконец, услышал, таки, Всевышний, мои молитвы, оклемалась ты.
   Я смотрела в потолок, слушала Глашу и молчала.
   Она пронзительно глянула на меня глубоко запавшими глазами и спросила:
   - Понимаешь ли, что я говорю?
   - Понимаю. - прошептала я.
   - А помнишь ли, что с тобой приключилось?
   - Ничего не помню. - прошелестела я в ответ и заплакала.
   В последующие дни Глаша много раз возвращалась к происшествию в лесу, надеялась, что её рассказы произведут на меня впечатление и заставят вспомнить хоть что-нибудь. Но этим надеждам не суждено было сбыться, память не хотела возвращаться и мое прошлое оставалось для нас за семью печатями. Как только Глаша поняла это, она оставила свои попытки и принялась лечить меня. Я оказалась женщиной физически крепкой, на поправку пошла быстро и через неделю пришла в норму, если, конечно, не принимать во внимание полное отсутствие памяти. Только став на ноги, я сразу засобиралась в город. Как ни отговаривала меня Глаша, как не стращала всякими опасностями, я твердо стояла на своем. А потом горько пожалела об этом. В первый же вечер ко мне явился человек и попытался меня убить...
   За все время, что я сбивчиво излагала эти события, толстяк ни разу меня не перебил, а вот улыбчивый парень возбужденно ерзал на стуле и время от времени тихо восклицал:
   - Во дает! Ни хрена себе! Ну, бляха-муха!
   Кстати, звали его Степаном, а откликался он на кличку "Щегол". Толстяк именовался Павлом Ивановичем. Но все это я узнала позднее, в тот момент оба они были для меня безимянны. Но странное дело, впервые за последнее время я почувствовала, что нахожусь среди близких мне люди, ощутила прилив необыкновенной радости от этого и поверила им безоговорочно. Больше я была не одна, я нашла своих друзей и они помогут мне! Даже малосимпатичная внешность Павла Ивановича перестала мне казаться таковой, теперь я видела только умный взгляд, слышала только доброжелательный голос.
   Наконец, я закончила и спросила:
   - Теперь понимаете, почему на Ваше требование рассказать все, я не могла ничего ответить?
   Павел Иванович кивнул и задумчиво сказал:
   - Теперь кое-что становится ясно.
   - Ну, так расскажите мне все. Объясните, что же проиходит. Я устала от неизвестности. Все так непонятно. Вот, например, паспорт. Вы зовете меня Анной. Я и сама так назвалась однажды. А паспорт у меня на имя Альбины.
   - Да. Паспорт.. - задумчиво протянул толстяк. - Тут нужно начинать с начала.
   - Ну, так начните! - взорвалась я.
   Он моей вспышки не заметил или сделал вид, что не заметил. Во всяком случае, вида не показал и остался совершенно спокоен:
   - Как я тебе уже сказал, я эксперт по предметам искусства. А ты и Степан-мои помощники. Конечно, роли у вас разные, но мы трое - одна команда, работаем вместе давно, дружно и очень успешно. Наш бизнес приносит нам хорошие деньги и мы не бедствуем. Вот ты, например, смогла купить себе квартиру. Одеваешься в дорогих магазинах, имеешь машину и ни в чем себе не отказываешь. Степан живет скромнее, но это потому, что все деньги на девок тратит. Он у нас Дон Жуан.
   - А вы?
   - Ну, что я? Я уже старик, мне много не надо. У меня только одна страсть, ею и живу. Я коллекционер, собираю произведения искусства. Приобрету желанную картину-и счастлив.
   Я окинула взглядом комнату и не увидела на стенах ни одной картины.
   Он перехватил мой взгляд и усмехнулся.
   - Это не мой дом. Квартира чужая. На время сняли. Будем здесь жить, пока одно дельце не провернем.
   - А на самом деле, где живете?
   Он пожал плечами:
   - Как это, где? В Москве. Мы все трое там живем, а сюда приехали по делам. В гостинице светиться не хотелось, вот и сняли эту халупу.
   - А что за дело?
   - Сейчас и до этого дойдем! Дело не простое, оно нам уже много денег стоило. Причем, заметь, я выкладывал их из собственного кармана. Потому я так и нервничал, когда с тобой говорил. Может я был груб, так ты не обижайся, не со зла.
   Я понимающе кивнула и он продолжал:
   - В этом городе проживает один господин, который владеет очень интересной картиной. Он не коллекционер, искусством не интересуется, в картинах ничего не понимает и эту купил в Москве по случаю. А в столице имеется другой господин, который просто мечтает иметь это полотно у себя. Он готов заплатить за него значительную сумму. Картина сама по себе стоит мало, её художественная ценность сомнительна, но тут есть нюанс... Тот московский господин считает эту картину семейной реликвией, утерянной в революцию. За последние годы он здорово разбогател и им завладела идея собрать у себя все вещи, которые когда-то были реквизированы у его семьи. За картиной он охотился давно и почти получил её, как вдруг, совершенно неожиданно она попала в руки нынешнего владельца. Тот увез её в этот захолустный городок и московскому меценату пришлось начинать все сначала.
   - Он обратился к нам с поручением выкупить ее?.
   - Он обратился к нам потому, что мы лучшие специалисты в своей области. А выкупить картину невозможно. Наш заказчик уже обращался к владельцу картины с просьбой о продаже, но тот в деньгах не нуждается и продать её отказался. Вот тогда он и обратился к нам.
   - Мы должны её украсть! - догадалась я.
   Павел Иванович страдальчески поморщился:
   - Я не стал бы называть наши действия этим вульгарным словом. Тут вполне допустима иная формулировка. Мы должны изъять её у владельца и предать заказчику в обмен на кругленькую сумму.
   - И в чем проблема?
   - Проблема в том, что нас подвела ты. Мы приехали в этот город и начали искать подходы к дому, где хранится картина. Чтобы изъять её, сначала нужно было попасть внутрь, а это задача непростая. Днем в доме полно народу, ночью включается сигнализация. Кроме того, этот загородный поселок патрулируется частным охранным бюро. В общем, вульгарный грабеж исключался. Следовало придумать какой-нибудь оригинальный ход и мы занялись разработкой объекта. Для начала стали прослушивать телефонные разговоры и удача улыбнулась нам. По крайней мере, в тот момент мы так думали. Хозяин уехал за границу по делам, а его сестра вдруг решила нанять на лето учительницу для его дочери. За кандидатурой она обратилась в "Центр здоровья и обучения детей", он в городе пользуется хорошей репутацией, в нем работают лучшие педагоги. К счастью, девица не поехала в Центр лично, а предпочла позвонить по телефону. Мы перехватили её разговор с директрисой и узнали, что на это место рекомендуется Альбина Бодайло. Представлялся прекрасный шанс проникнуть в дом и сделать это должна была ты. Проблема была в том, чтоб опередить нанимательницу, успеть убрать педагога из города и заменить её тобой. В тот же день Степан явился к Альбине, отрекомендовался сотрудником туристической фирмы и объявил, что она выиграла поощрительный приз. Он вручил ей путевку в дом отдыха, билеты на поезд и тысячу долларов на карманные расходы. Сумма, конечно, великовата, но зато была гарантия, что девушка не сможет устоять. И я оказался прав! Отказаться от такого подарка судьбы было выше её сил и вечером Степан самолично посадил Альбину в вагон. На её место заселилась ты и, когда сестра нашего бизнесмена позвонила на квартиру Бодайло, ей, естественно, пришлось вести разговор с тобой.
   - Подождите! А паспорт? У меня же есть паспорт с моей фотографией. Откуда он так быстро взялся?
   Павел Иванович сочувственно глянул на меня:
   - Нет, ты точно память потеряла. Забыла, с кем имеешь дело? Чистые корочки с фото у нас всегда на руках, а изготовить печать такому специалисту как я...
   Я с пониманием кивнула. Действительно, для людей, занимающихся таким серьезным бизнесом, новый паспорт не является проблемой.
   - Короче, вы с сестрой договорились о встрече и в назначенный день ты отправилась по указанному адресу. - продолжал вводить меня в курс дела Павел Иванович.
   - И что?
   - И все!
   - Как это все?
   - А так! После этого ты исчезла.
   - А вы разве за домом не следили? Сами говорите, у вас была соответствующая аппаратура. Могли бы прослушать телефонные разговоры, может и разобрались бы, в чем дело.
   - В том и беда, что не могли! Аппаратура маломощная, берет на коротком расстоянии. Готовя операцию, приходилось парковаться прямо рядом с домом. В общем, мы уже намозолили глаза местным жителям и они сообщили в охрану. Ну, тогда мы отговорились, но появиться там ещё раз уже не могли. Пришлось отпустить тебя без страховки. Договорились, ты будешь звонить. Мы ждали, ты не позвонила. Мы не могли понять, что происходит. Сторожили тебя на выезде из поселка, наведовались к дому Альбины, но все без толку. Ты нигде не появлялась, ты просто исчезла.
   - Это все произошло не вчера и тем не менее вы все ещё здесь.
   - А ты как думала? Столько денег потратить, потом все бросить и уехать? Никогда!
   - Ладно, проехали! Дальше что было?
   - Наше терпение было вознаграждено. В один из дней Степан дежурил на Южной и вдруг увидел, как ты входишь в подъезд. Сам Степан ничего предпринять не решился, я, к сожалению, был в отъезде. Мотался в Москву проверить, не объявлялась ли ты там. Поступок был продиктован отчаянием и результатов не дал, но я не мог сидеть сложа руки. Вернулся поздно ночью, Степа тут же сообщил мне о твоем возвращении и мы поехали к тебе. Смотрим, окна темные, набираем твой номер-трубку никто не поднимает. Решили, что ты на время заскакивала на Южную, а потом снова исчезла. Повернуться и уйти ни с чем мы просто не могли, поэтому, поднялись на твой этаж, позвонили в дверь, никто не откликнулся, тогда мы её открыли и вошли. Думали пошарить немного, пока ты неизвестно где шляешься, а обнаружили в кухне труп. Представляешь, каково нам было? И, главное, непонятно, что произошло. Мы со Щеглом его из квартиры Альбины на всякий случай вывезли. Между прочим, ради тебя старались!
   - Так это с Вами я по телефону разговаривала?
   - Да. После твоего очередного исчезновения, я не знал, что и думать. Совершенно не понимал, что происходит. Почему ты поехала не сюда, а на Южную? Зачем это нужно было? И выглядела ты очень странно. Степан сказал, ты была на себя не похожа. А труп? Что это за человек и кто его убил? Ты? А сама куда делась? Я не знал, где тебя искать и приказал Степе неотлучно дежурить у дома Альбины...
   - А я ведь возвращалась на квартиру через день после убийства! Степан Вам говорил?
   - Как возвращалась?! - удивился Павел Иванович, грузно повернулся к Щеглу и сурово спросил: Почем я об этом ничего не знаю?
   Тот прижал руки к груди и запричитал:
   - Павел Иванович! Христом клянусь, неправда это! Не приходила она, не видел я ее!
   - Не приходила или не видел? - вкрадчиво поинтересовался шеф. - Я же тебе приказал ни на минуту не отлучаться от дома.
   - А я и не отлучался! - горячо заверил Щегол, но при этом его глазки так плутовато бегали, что и менее проницательный человек, чем Павел Иванович, легко догадался бы, что парень врет.
   Под пристальным взглядом начальника Степан поник и смущенно прошептал:
   - Ну, может, разок отбежал. Перекусить.
   Павел Иванович коротко кивнул и сухо обронил:
   - С этим потом разберемся. Сейчас есть дела поважнее.
   Он опять развернулся в мою сторону и как ни в чем не бывало продолжал:
   - Когда Степан доложил, что ты опять вернулась, я тут же стал тебе звонить.
   - А зачем было звонить? Не проще ли было сразу прийти и все выяснить?
   - Умная очень? Наше дело тонкое, всегда существует опасность нарваться на неприятности. Хватит с меня прошлого визита! Поступился правилами, пришел без предварительного звонка и напоролся на мертвеца. Хорошо, все обошлось, а могло и плохо кончится. А тут нарушены все планы. Ты то исчезаешь, то появляешься, оставляешь после себя трупы. И после этого я должен явиться к тебе предварительно не поговорив? А вдруг за тобой следят и ты поэтому не пришла к нам?
   - И тем не менее Вы все равно пообещали приехать.
   Он поднял толстый палец и назидательно заметил:
   - После того, как ты сказала кодовые фразы.
   - Какие фразы? - прыснула я.
   Павел Иванович сурово посмотрел на меня и четко повторил:
   - Кодовые! Я спросил тебя "Как дела?", ты ответила "Все хорошо, спасибо". Вторая фраз была "Как со здоровьем?", ты сказала "Просто великолепно". Это означало, что опасности нет и тебя никто не опекает. Если бы рядом были чужие, ты ответила бы иначе.
   Честно говоря, я бы предпочел вообще обойтись без этого визита, но... Было у меня сильное подозрение, что все объясняется просто и ты решила вести собственную игру. Добыла картину и теперь хочешь начать единоличный бизнес. Ты меня знаешь, такого я снести не могу, только потому и пошел к тебе.
   - Значит, Кирилла с дружком Вы ко мне прислали? Хотели наказать за измену? И стреляли в меня тоже по этой причине?
   - Что ты несешь? Зачем мне тебя убирать? Моя специальность-охота за произведениями искусства, а убийства-это совсем другая статья. И никакого Кирилла вообще не знаю!
   - Подождите! - остановила я его. - В тот вечер, когда Вы мне звонили... Вы все-таки приходили?
   - Конечно, но ты мне не открыла. Может объяснишь, почему?
   - Сразу после разговора с Вами в меня стреляли. Из машины, с моста. Я испугалась и не стала открывать.
   - Ясно. - вздохнул Павел Иванович. - А я грешил на твой дурной характер. Ну, ладно. Забудем об этом и давай поговорим о деле. Как я понимаю, нам повезло во второй раз. Ты теперь в доме господина Егорова свой человек, можешь беспрепятственно приходить и уходить, когда тебе вздумается. Таким шансом грех не воспользоваться, значит ты должна улучить момент, взять картину и быстро исчезнуть.
   - А потом?
   - А что потом? Далее все просто! Отдаешь картину мне и отправляешься в Москву. Все остальное-мои проблемы. Я сам свяжусь с заказчиком и обменяю полотно на деньги. Вашу долю вручу дома, за вычетом моих расходов, естественно. И не волнуйся попусту! Ты свое получишь, как и всегда получала. Я человек честный и помощников не обманываю.
   Я согласно кивнула и Павел Иванович принялся меня инструктировать:
   - Значит, так. Сегодня же возвращайся к Егорову и без картины назад не приезжай. Действуй осторожно, но особо и не тяни. Нас сроки поджимают. Если в ходе дела возникнут осложнения, информируй меня по телефону, запоминай номер... Попусту не звони-это лишний риск. Ну, вот и все. Жду тебя в скором времени назад, да не одну, а с картиной!
   - Не все! Вы забыли сказать о какой картине идет речь!
   - Ты, что, и этого не помнишь?
   - Откуда? Я ж говорю, что все напрочь забыла!
   - Хорошо, напомню! Меня интересует холст размером 68х55. Это портрет маленькой девочки в шляпе, масло. Время написания картины-примерно вторая половина ХVIII века, автор неизвестен.
   - Я её видела! Она висит в кабинете. - радостно воскликнула я.
   - Великолепно! Я боялся, что эта деревенщина сунул портрет в дальний чулан, да и забыл о его существовании. А раз картина висит на стене, значит задача упрощается. В кабинет свободный доступ или хозяин закрывает его на ключ в свое отсутствие?
   Не зная, что ответить, я в нерешительности пожала плечами:
   - Точно не скажу.
   - Значит, узнай. И убедись, что он не подключен к сигнализации. Эти провинциалы бывают чрезвычайно хитры. Пока не проверишь все досконально, к картине на стене не дотрагивайся. Поняла?
   - Чего уж тут? Поняла!
   - Ну, тогда все. Отправляйся. Добираться к Егорову будешь своим ходом. Отвезти не сможем, следует избегать любого риска.
   Я вышла из дома и вместо того, чтоб остановить первую же проезжающую мимо машину и отправиться к Стасу, медленно побрела вдоль улицы. В конце концов, к нему можно было поехать и позже, меня там никто особо не ждал, а вот все хорошенько обдумать следовало не откладывая. Совершенно неожиданно на меня вдруг свалилась новая информация, её было слишком много и она представляла для меня черезчур большую ценность, чтоб отложить её осмысливание на потом. Делать это нужно было немедленно, чем я и занялась, мерно шагая вдоль улицы.
   - Значит, что ж это получается? На самом деле я не законопослушная гражданка, а авантюристка, мошенница, по просту говоря, воровка. Зовут меня Анна, постоянно проживаю в Москве, а в этот городок приехала по делу. То-то я его совершенно не знаю! В дом Стаса проникла под видом Альбины Бодайло с целью похитить картину сомнительного качества и неопределенной ценности. Как же вышло, что я оказалась замешанной в похищении ребенка? По словам Павла Ивановича, в доме Егорова я провела всего несколько дней. Как же могло случиться, что за столь короткое время, я так кардинально поменяла свои планы? А может планы именно такими и были с самого начала? Может, отправляясь в дом к Стасу, я и собиралась украсть его дочь, а картина тут не при чем?
   Я в задумчивости поддела носком туфли камешек и он покатился по тротуару. Проследив взглядом его путь, я тяжело вздохнула и принялась размышлять дальше:
   Конечно, дело могло обстоять и так, но тогда тут возможны два пути. Первое, Павел Иванович врет, картина его совершенно не интересует и в прошлый раз он меня посылал к Стасу совсем с другой целью. Но подобное предположение не выдерживало никакой критики, потому что при таком раскладе ему не было нужды отправлять меня туда снова с наказом привезти портрет. И потом, на упоминание о похищении ребенка он внимания не обратил, пропустил его мимо ушей и говорил только о портрете. Вообще, из всей моей встречи с коллегами я вынесла твердое убеждение, что их занимает только он. По всему выходит, что Павел Иванович акцию по похищению девочки не планировал и к ней совершенно не причастен.
   Придя к этому заключению я здорово приуныла, потому что в этом случае картина происшедшего совершенно менялась и на первый план выступала моя собственная фигура. Получалось, что посылали-то меня за портретом, но сама я планировала похитить ребенка. Дальше брела совсем уж черепашьим шагом и мучалась вопросом:
   - Могла я по собственной воле ввязаться в такое мероприятие, как киднеппинг?
   Тут следует честно сказать, что точного ответа на этот вопрос у меня не было. Согласно моим ощущениям, душа у меня к такому делу не лежала. Но только ощущения вещь весьма эфимерная и крайне ненадежная, в реальной действительности все могло обстоять совершенно иначе. А вот что же произошло на самом деле, я сказать не могла, потому что ничего не помнила. Беседа с Павлом Ивановича хоть и пополнила мои знания о себе самой, но память не вернула.
   Подавленная, я брела по улице, машинально расшвыривая попадающиеся на пути камешки и тасуя в уме имеющиеся в наличие факты. Однако, к счастью уныние не было превалирующей чертой моего характера, уже через несколько минут на смену ему пришла здоровая злость на себя, а потом в дело вступил здравый смысл. Он подсказывал мне, что против моего участия в похищении имеется много доводов. Первый заключался в том, что, судя по всему, Павел Иванович держал своих помощников с ежовых руковицах, они у него находились под неусыпным контролем и самодеятельностью не занимались. Но если даже допустить, что я проявила непослушание и влезла в эту авантюру на свой страх и риск, то другим доводом в мою защиту являлся тот факт, что ребенок был украден в маленьком провинциальном городе. А ведь похищение людей вещь сложная, требует хорошего знания местных условий, тщательной подготовки и наличия сообщников. Получалось, что мне проще было бы найти жертву в богатой Москве, где я жила и многих знала, а не лезть в провинцию. Конечно, можно допустить, что Павел Иванович приехал сюда с целью похитить портрет, а я со своими неизвестными сообщниками решила воспользоваться моментом и похитить заодно и дочь Стаса. Получалось, что планировались две операции параллельно и в обеих я была звездой. Моему самолюбию это льстило, но на правду походило мало. Но самым весомым доводом в пользу моей невиновности было то, что меня не узнали в доме Стаса. А ведь предполагалось, что я подвизалась там некоторое время в качестве домашнего учителя. Забыть меня они не могли, ведь моя личность связывалась с исчезновением ребенка и тогда возникал вопрос:
   - А служила ли я вообще в этой семье?
   Мозг лихорадочно заработал, анализируя эту идею и выдал новую версию:
   - Действительно, планировались две операции. Одна с целью выкрасть картину, другая-похитить ребенка. Организовывали их две совершенно разные группы людей и лишь по чистой случайности время и место проведения акций совпали. В результате возникли накладки, приведшие к нарушению всех планов.
   Новая теория мне понравилась, главным образом тем, что из разряда злобных похитителей переводила меня в безобидные мошенницы, и я начала быстренько прикидывать, как могли разворачиваться события в этом случае.
   Вполне возможно, не только Павлу Ивановичу могла прийти в голову идея прослушивать домашний телефон Стаса, чтобы быть в курсе событий. Наши конкуренты тоже могли додуматься до этого и, когда услышали переговоры Юли с директрисой Центра, им, как и нам, могла прийтись по душе идея подсунуть в дом своего человека под видом педагога. А когда они перехватили звонок Юли на квартиру Альбины, узнали день и время встречи, то подсуетились и подослали своего человека раньше. Повод для преждевременного появления в доме Егоровых самозванной учительницы придумать было не сложно, а вот что вместо настоящей Альбины переговоры с Юлей вела я, ни сестра Стаса, ни заговорщики не подозревали. Юлька с Альбиной знакома не была, поэтому, не ожидая плохого, пришедшую под её именем женщину, приняла с полным доверием. А когда появилась я, меня уже ждали. Меня могли перехватить на подходе к дому сообщники самозванки, могла встретить в холле сама лже-Альбина. Неожиданно тюкнуть меня по голове, думаю, было несложно, ведь я ничего подобного не ждала. Потом эта дрянь могла вызвать дружков, дежуривших, например, в машине на улице и они вывезли меня за город. С моей точки зрения больших трудностей такая операция не представляла, зато такой расклад давал объяснение, каким образом я оказалась в лесу и, самое главное, снимал с меня обвинение в киднеппинге.
   По большому счету, после этих умозаключений меня уже вроде бы не должно было интересовать, кто именно похитил ребенка. Можно было просто сказать себе, что это была не я и забыть навсегда. Однако, мне почему-то не удавалось выбросить эти мысли из головы и, вопреки здравому смыслу, я решила, что как только вернусь в дом Стаса, так обязательно расспрошу Юлю поподробнее, как произошло похищение и, самое главное, как выглядела эта учительница.
   Глава 12
   Прибыв к Стасу, я позвонила и дверь мне открыла новая горничная. На вопрос, где хозяева, неопределенно махнула рукой в глубь холла и снова загудела пылесосом. Решив, что раз уж явилась в дом, то следует засвидетельствовать свое почтение, я отправилась на кухню и застала всю семью в сборе. За исключением Кристины, конечно, но, учитывая происшедшее с ней, её там быть и не должно было. В общем, отсутствию жены Стаса я не удивилась. Остальные же с мрачным видом сидели вокруг обеденного стола и, судя по грязным тарелкам, ужинать уже давно закончили. Тем не менее, расходиться по своим комнатам не спешили, продолжали сидеть в полном молчании и мое неожиданное появление внесло в ряды семейства приятное оживление. Создавалось впечатление, что с моим приходом каждый нашел себе занятие по душе. Стас, срывая на мне накопившееся за день раздражение, моментально накинулся с укорами:
   - Где шлялась? Я когда тебя домой отправил? Еще днем! А ты только сейчас являешься! Мало мне своих забот, так ещё о тебе волноваться надо. Уж, думал с тобой в дороге что случилось. До чего ж ты безответственая! выпалил он на одном дыхании и, отшвырнув стул в сторону, выскочил из кухни.
   Тетя Маня при моем появлении тоже вскочила, но ругаться не стала, а с причитаниями бросилась к плите:
   - Утром ушла, толком не поела! Целый день неизвестно где ходишь. Голодная, небось! Садись, кормить буду.
   Константин ухмыльнулся и произнес насмешливо:
   - Я ж говорил, что она вернется! Зря волновались!
   Одна Юлька ничего не сказала, но от тарелки глаза оторвала и глянула на меня с интересом и даже некоторой загадочностью.
   То, что мое появление вызвало такой ажиотаж, мне польстило и я никого не обделила ответным вниманием.
   Стасу ответила хоть и в спину, но со всей возможной приветливостью: