Страница:
– Ты побил моего брата? – заверещала она. – Ты перерезал его подпругу, чтобы…
Он наклонился и прижался губами к ее губам. Зарид начала отбрыкиваться и вертеть головой в разные стороны. Что он себе позволяет?
– Именно потому, что моя семья мне дороже всего на свете, я никогда не выйду замуж за Говарда.
– Этот альянс мог бы навсегда положить конец семейным распрям.
Она пристально посмотрела на него, снова обретая способность трезво мыслить.
– Но твой брат…
– Я собираюсь жить с тобой, – перебил он. – В любом месте, которое ты выберешь. Ради тебя я готов даже поселиться под одной крышей с твоими братьями.
Зарид растерянно заморгала.
– Роган убьет тебя, – прошептала она сдавленно.
– Сомневаюсь, что ему это удастся.
– Какой же ты дурачок.
– Возможно, – ответил он, пожимая плечами. – Можешь считать меня дурачком, но не обвиняй в полном отсутствии чести и совести. Я не перерезал подпруги. Я и так мог побороть его, не опускаясь до разных грязных уловок.
– Ха! Ты ни за что не смог бы… – Зарид запнулась, потому что по его виду поняла, что он снова собирается поцеловать ее, отвернулась:
– Для нас все потеряно. Исправить уже ничего нельзя. Леди Энн с презрением отвергнет человека, чье имя покрыто позором.
– Выходит, ты не желаешь, чтобы кровавая вражда была прекращена и чтобы в твою семью вошла очень состоятельная женщина. Все понятно. – Тирль взялся за поводья.
– Да я все сделаю ради благополучия моих братьев. Все что угодно!
– Да? – Он слегка приподнял одну бровь. – А мне что-то так не кажется.
Прищурившись, она смотрела на него.
– Как ты собираешься заставить Хью Маршалла выдать свою дочь за Перегрина?
– Предоставь это мне.
Она с трудом вымучила кривую усмешку.
– Может, ты хочешь закутать ее в плащ, сунуть ей в рот кляп и похитить? Конечно, ведь Говарды специализируются на похищении беззащитных женщин. А потом ты насильно обвенчаешь ее с моим братом? И чего ты этим добьешься? Развяжешь войну между Перегринами и Маршаллами? И потом присоединишься к Маршаллам в борьбе против нас?
Мгновение он стоял неподвижно, разглядывая ее.
– А твоя головка в состоянии думать о чем-нибудь другом, кроме войны? Неужели ты полагаешь, что жажда крови – единственная причина, которая оправдывает все поступки человека? Не намерен я ссорить Перегринов с Маршаллами. Ее отец согласится на этот брак совершенно добровольно.
– Ты так в этом уверен?
– Как и в том, что завтра будет новый день. – Он улыбнулся. – Но я не стану утруждать себя хлопотами о предстоящей женитьбе твоего брата, если и сам не буду заинтересован в том, чтобы вернуться сюда.
– А ты заинтересован в женитьбе на женщине из Перегринов, – ухмыльнулась Зарид. – Да ты и порога нашего дома не переступишь, как тут наобещал. Ты увезешь меня силой в замок Говардов. И что потом? Будешь измываться надо мной, тешить свое самолюбие? Или предпочтешь держать меня как заложницу, чтобы заставить моих братьев плясать под свою дудку?
– Я уже сказал тебе, что нам не придется жить вместе с моим братом. Я останусь с тобой и с твоей семьей, не открывая своего настоящего имени.
Зарид смотрела на него во все глаза. Неужели он и правда так глуп?
– Говард не оставит нас в покое: Он выследит тебя и узнает, что ты примкнул к моему брату. И тогда непременно тебя выдадут. А когда мои братья узнают правду, они убьют тебя. А твой брат…
– Мне все ясно. Его голос звенел от раздражения. – Нам не о чем больше разговаривать. Возвращайся в лагерь и попроси своего братца организовать твою помолвку с Кольбраном. Потом выходи за него замуж. И если в вашу брачную ночь у него хватит ума догадаться, что ты – женщина, считай тебе повезло. – Тирль вскочил в седло. – Передай Сиверну мои наилучшие пожелания.
Зарид не отрывала от него взгляда, когда он, натянув поводья, поскакал прочь. Все, что она при этом чувствовала, – это громадное облегчение от того, что теперь ей нет необходимости против воли скрывать его тайну. Это висело на ней тяжким временем.
Но когда Тирль отъехал она вдруг позвала его:
– Погоди!
Он придержал лошадь и вопросительно посмотрел на девушку.
– Как ты все-таки планировал переупрямить леди Энн и склонить ее к браку с Сиверном? – спросила Зарид.
– Единственным препятствием является то, что твой брат стал мишенью для насмешек, поэтому Хью Маршалл и не хочет мараться, породнившись с ним.
– А ты сделаешь так, что он изменит свое мнение? – съязвила: она.
Тирль тронул поводья, намереваясь продолжить путь, но Зарид помешала ему, уцепившись за стремя.
– А ну рассказывай! – приказала она. – Не забудь, что ты мой должник: ведь я столько времени хранила твой секрет.
– А ты ничего мне не должна за то, что я спас тебя от людей моего брата, уберег от лошадиных копыт, и еще?..
– Признавайся! – завопила она, стукнув его кулаком по голени. – Я должна спасти свою семью.
– Я назвал тебе свою цену, – спокойно ответил он. Зарид прижалась лбом к шее коня.
– Ну не могу я стать твоей женой, – проговорила она медленно. – Ты мой враг, и я тебя ненавижу.
– Твоя ненависть ко мне ничто по сравнению с чувствами, которые испытает Энн Маршалл, стоя перед алтарем с твоим братом.
Это заявление вызвало у Зарид улыбку. Она посмотрела на Тирля с интересом.
– Знаешь, даже после того как ее лошадь взбесилась и Сиверн спас Энн от верной смерти, она все равно над ним насмехалась. Даже заявила, что теперь ей следует хорошенько проварить поводья, прежде чем прикоснуться к ним снова.
– Это похоже на Энн.
– Ты что, с ней близко знаком?
Тирлю показалось, что в этом вопросе сквозило нечто большее, чем простое любопытство, однако он не осмеливался даже думать, что это похоже на вспышку ревности.
– Достаточно близко, – ответил он.
Тирль с нетерпением ожидал ее решения. Неопределенность ужасно угнетала его, и теперь его судьба была в руках Зарид. Она должна решить. Сейчас или никогда.
– Я дам твоему брату возможность жениться на женщине, которую он выбрал, – сказал Тирль. – Хью Маршалл даст свое согласие на их свадьбу. Но я и пальцем не пошевельну, чтобы помочь вам, если ты не поклянешься, что выйдешь за меня замуж.
– Ничего у тебя не выйдет. – Зарид все еще сомневалась. – Предложение руки и сердца от второго сына в семье не слишком заманчиво для Маршаллов.
– Тогда все твои проблемы сразу решатся. Если моя затея провалится, наше согласие расторгается, и ты не выходишь за меня замуж. Но я не стану даже пытаться привести свой план в исполнение, если ты не пообещаешь исполнить все, чего я от тебя требую.
Девушка выпустила стремя из рук, повернулась кругом и пошла к лесу. Выйти за него замуж? За Говарда? А как поведут себя братья, когда выяснится, что их новоиспеченный родственник на самом деле Говард. Сиверн, возможно, склонится к тому, чтобы пощадить его, поскольку уже успел к нему привязаться, а вот с Роганом шутки плохи. Он прикончит этого глупыша, не моргнув глазом. А потом Оливер Говард, горя желанием отомстить, соберет целую армию и нападет на Перегринов.
С другой стороны, сейчас вся Англия потешается над Перегринами. И положить этому конец может только женитьба Сиверна на леди Энн.
Зарид тряхнула головой. Этот Говард – просто какой-то демон-искуситель. Да он и похож на демона. Возвышающийся над крупом огромного коня, с волосами цвета воронова крыла и черными горящими глазами. Как же быть? Стать его женой и на всю жизнь связать себя с семьей злейших врагов? До конца дней жить под пятой Говардов?
– Это невозможно, – выдохнула она. Тирль развернул лошадь.
– Постой! – не выдержала она. Не глядя на него, стиснув руки в кулаки так, что костяшки пальцев побелели, она выдавала:
– Будь по-твоему.
– Что-то я тебя плохо, слышу. Девушка не поднимала голову.
– Я согласна выйти за тебя замуж, – прошептала она.
– Опять не слышу.
Зарид вскинула на него глаза, сверкавшие гневом.
– Я выйду за тебя! – прорычала она. – Если Сиверн женится на леди Энн, я стану твоей женой. – Зарид поджала губы. – Но я никогда не позволю тебе увезти меня в замок твоего брата. Никогда! Я не позволю превратить себя в покорную рабыню Говардов.
Тирль долго смотрел на нее, потом выражение его лица смягчилось.
– Мы поселимся там, где тебе будет угодно, и будем жить в этом месте до тех пор, пока ты не станешь послушной и готовой следовать за мной повсюду, куда бы я тебя не поманил.
– Ха! – только и нашла в себе силы сказать она. – Ха!
Но Тирль улыбнулся ей, пришпорил коня и ускакал прочь.
Когда Зарид вернулась в палатку, ее всю трясло как от злости, так и от страха. Господи, ну и кашу она заварила.
– Где ты шлялась столько времени? – накинулся на нее Сиверн.
Зарид едва не выплеснула на него все накопившееся за день раздражение. Да как он смеет так обращаться с ней после всего, что она для него сделала. Неблагодарный! Правда, это свидетельствует о том, что он, по крайней мере, вышел из состояния глубокой депрессии. Значит, самое худшее уже позади.
Эта мысль ее немного подбодрила'. Может, все еще обойдется, они дождутся конца турнира, Сиверн в последний раз выйдет на поле боя, потом они вернутся домой, сделав вид, что ничего не произошло. Люди забудут об этом необыкновенном Черном Рыцаре, о грязи в шлеме Сиверна, о чертике, намалеванном на их знамени.
«Господи, – мысленное попросила она, – дай мне силы и терпение пережить этот день».
Сиверн метнул свой кинжал, и он просвистел в воздухе так близко от головы Зарид, что она даже подпрыгнула.
– Чего это ты такая хмурая? – спросил Сиверн.
– Ничего. У меня все прекрасно. У меня нет никаких проблем. Моя жизнь – сплошное развлечение. Сиверн усмехнулся.
– Никак, по Смиту скучаешь?
– Если бы размеры твоего" черепа соответствовали количеству ума, тебе не на что было бы напялить твой любимый шлем.
– Думаешь, я позволю тебе безнаказанно дерзить мне? – Сиверн подскочил к ней с твердым намерением проучить немного.
Зарид в таких случаях обычно ускользала от брата, заставляя его гоняться за собой, но сейчас она была настроена очень воинственно. Она наклонила голову и боднула Сиверна в живот. Тот взвыл от боли, затем схватил ее за шиворот и кинул в угол палатки.
– Да что с тобой, черт побери, происходит? – успел спросить он до того, как Зарид выбросила вперед ногу и изо всех сил ударила его по голени.
– Ax, ты, маленькая… – заревел Сиверн, снова хватая ее и швыряя на койку.
Теперь он собирался серьезно поучить ее уму-разуму, но ему помешало появление Смита, тащившего за собой заплаканную, хорошо одетую женщину. Сиверн на секунду оторвал взгляд от сестры, и тут же почувствовал, как оба ее острых локотка впились ему между ребер. Охнув, он влепил Зарид такую увесистую затрещину, что девушка перелетела через койку и приземлилась на пол.
– Это что еще за штучки? – спросил Сиверн, поднимаясь.
Зарид выползла из утла палатки, потрясла хорошенько головой, чтобы в ней немного прояснилось, встала на ноги и, прищурившись, оглядела с ног до головы Говарда, который, в свою очередь, пожирал ее взглядом.
– Ну-ка, расскажи им все! – скомандовал Тирль, обращаясь к женщине.
Она немедленно разразилась рыданиями и отрицательно замотала головой.
Рука Тирля еще крепче стиснула запястье женщины., – Говори, живо! Иначе, – пригрозил он, – я отдам тебя вот ему.
Женщина метнула быстрый взгляд в сторону Сиверна, и на ее лице появилось выражение величайшего ужаса.
– Мой брат вовсе не.. – начала было Зарид, намереваясь выступить в защиту Сиверна и объяснить, что никакой он не зверь на самом деле, но Тирль не дал ей закончить.
– Говори! – приказал он.
– Она убьет меня, – простонала женщина, хлюпая носом.
Тирль ничего больше не сказал, но в этом и не было необходимости. Для женщины достаточно было одного его красноречивого взгляда. Он сулил ей не менее серьезные неприятности.
Зарид смотрела на женщину, которая зарыдала еще громче. Когда она наконец заговорила, заикаясь и глотая слезы, то ее слова можно было разобрать с большим трудом.
– Леди.., грязь.., доспехи.., знамя…
– Громче! – велел Тирль.
Женщина наконец собралась с духом, посмотрев при этом на Сиверна так, как будто перед ней сам дьявол.
– Моя госпожа не хотела выходить за вас замуж.
Тогда она и придумала вымазать ваш шлем грязью, а ваши доспехи медом, и еще наняла человека, который разрисовал…
Женщина замолчала, потому что Сиверн начал приближаться к ней, но Тирль заслонил ее собой.
– Она здесь ни при чем, – сказал Тирль. – Все это проделки леди Энн.
– Энн? – переспросил Сиверн, не в силах поверить в то, что сейчас услышал, и Зарид догадывалась, какие мысли роятся в его голове. Обычно он пользовался немалым успехом у женщин, они даже соперничали друг с другом за право быть обласканными им. По всем статьям, Сиверн мог считаться очень привлекательным мужчиной. Не будь он ее братом, Зарид могла бы сказать, что он с уверенностью поспорит красотой с самим Кольбраном. Поэтому известие о поступке Энн его совершенно ошарашило.
– Все это – дело рук леди Энн?. – переспросил Сиверн.
– Ага, – ответил Тирль. – Она объявила, что ее сердце принадлежит Кольбрану, но ее отец выбрал тебя. Поэтому она решила навсегда вычеркнуть тебя из списка кандидатов на брак с ней. Это она поставила семью Перегринов в идиотское положение.
Сиверн посмотрел на Тирля.
– Все это провернула женщина? – прошептал он. – Выходит, это не месть Говардов?
– Я могу поручиться за то, что Говарды здесь совершенно ни при чем. – Тирль метнул на Зарид быстрый взгляд. – Вероятно, леди Энн решила, что это будет очень удачная шутка.
Зарид видела, как глаза Сиверна наливаются кровью. Ярость, начинавшая закипать в нем, казалось, поднимается откуда-то из самых глубин его существа.
– Шутка?! – прогрохотал он. – Меня выставили полным ничтожеством у всех на глазах, и это называется «шутка»? Она добилась того, что последнее дерьмо считает себя теперь вправе смеяться надо мной. Надо мной! Перегрином! Да что она о себе возомнила? Кто она вообще такая? Дочка удачливого лавочника, в то время как я… – Сиверн словно поперхнулся последними словами и замолчал, не в состоянии продолжать дальше.
– Где она? – прохрипел он через некоторое время.
– Обедает, я полагаю, – с готовностью подсказал Тирль. Он опустил руки, до этого железным кольцом сжимавшие женщину, не та даже не пошевелилась.
– Я покажу ей, что из себя представляет настоящее веселье.
– Но, милорд, – запричитала женщина, – вы ведь не…
Сиверн прошел мимо нее, не обратив ни малейшего внимания на ее слова, и направился к выходу. Женщина бросилась за ним следом, умоляя не трогать ее госпожу.
– Что ты натворил? – прошипела Зарид. Тирль улыбнулся ей обезоруживающей улыбкой.
– Пока не знаю, что из этого выйдет, но я сыграл на горячности и вспыльчивости твоего брата.
Зарид больше не собиралась тратить время на бессмысленную болтовню с ним. Она выскочила на улицу и побежала догонять Сиверна. Может быть, ей удастся перехватить его, пока не произошло непоправимое. Может, она сможет остановить его, удержать от необдуманных поступков, которые еще больше покроют позором имя Перегринов.
Тирль последовал за ней. Они бежали бок о бок.
– Тебя убить мало за то, что сделал. – Зарид повернула голову и смерила его уничтожающим взглядом. Боже, зачем она вообще слушала его разглагольствования о Сиверне и леди Энн? Да после того как он бросит в лицо Маршаллу свои обвинения, тот и его люди смешают Сиверна с грязью.
Когда они ворвались в Грейт-Холл, Сиверн уже подходил к массивному обеденному столу, за которым восседали Хью Маршалл и рядом с ним – его дочь. Кроме того, множество длинных столов было расставлено по всему залу. Там сидели сотни мужчин и женщин, которые ели, пили и веселились вовсю.
Зарид кинулась было за братом, чтобы удержать его от какой-нибудь глупой выходки, но Говард одной рукой обхватил ее за талию, другой зажал рот, а потом затащил в темный закуток. И никто даже не заметил этого, поскольку глаза всех присутствующих были устремлены только на Сиверна. А его мужественное лицо было искажено яростью, когда он вперил взор в леди Энн.
Казалось, кроме нее, для Сиверна в этом зале никого не существовало. Он потянулся через стол, схватил ее за руку и поднял с места. Она пронзительно вскрикнула, и не менее дюжины молодцов двинулись на Сиверна, на ходу вытаскивая клинки из ножен. Но Хью Маршалл властным жестом остановил их. Напряженно, будто зачарованный, он следил за тем, что происходит между этим гигантом и его дочерью.
Энн упиралась, но Сиверн наклонился и обхватил ее рукой за талию, а потом потащил на себя через весь стол. Когда она убедилась, что ее отец ни сам не собирается приходить ей на выручку, ни другим не позволит сделать этого, она поняла, что ей придется обходиться собственными силами, и начала отчаянно отбиваться. Она молотила его кулачками и пинала ногами, но все тщетно. Ей удалось только разбить пару кувшинов с вином, опрокинуть несколько кубков и перевернуть блюдо с жарким и миску с овощами.
– Убери от меня свои грязные лапы! – вопила она. – Папа!
Когда гости поняли, что представление дается с молчаливого согласия самого Хью, они заняли свои места и приготовились наслаждаться невиданным зрелищем.
Наконец Энн, не перестававшая брыкаться, царапаться и кусаться, оказалась по ту же сторону стола, что и Сиверн. Он зажал ее под мышкой, а ногой толкнул деревянную скамью на открытое пространство в центре зала – площадку, приготовленную для акробатов и фокусников, которые развлекали гостей Хью, – и уселся на нее.
– На помощь! – надрывалась Энн. – Кто-нибудь, умоляю, спасите меня!
Сиверн растянул Энн у себя на коленях, спиной вверх, задрал все юбки, кроме одной, последней. А потом смачно припечатал руку к ее маленьким крепким ягодицам.
«Шлеп»!
– Это тебе за грязь в моем шлеме'. Опять – «шлеп»!
– А это за грязь на моем имени.
И вот тогда присутствующие наконец начали понимать, что к чему. С одной стороны, им хорошо был известен буйный нрав Перегрина, с другой – они были достаточно наслышаны об изощренных забавах обворожительной леди Энн и даже познакомились с ними воочию. Что ж, эти двое вполне стоили друг друга.
Хью Маршалл разразился хохотом первым. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать, как его чересчур умная и не в меру изобретательная дочь получает по заслугам.
– А это – за перерезанную подпругу, – продолжал Сиверн, сопровождая каждую фразу очередным шлепком. – Это – за мед. Это – за знамя. – И снова, и снова он прикладывал руку к телу Энн.
Энн перестала сопротивляться, когда раздался первый взрыв смеха. Ее страх моментально сменился яростью, и злобой. Она крепко сжала руки в кулаки, стиснула зубы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать от собственного бессилия. Какое унижение! Он бил вовсе не больно, так только, для видимости, но это бесило еще больше.
Весь огромный Грейт-Холл содрогался от хохота. Смеялись все – гости, слуги, шуты, даже собаки начали бегать вокруг, весело повизгивая.
Время тянулось мучительно долго. Наконец Сиверн опустил юбки Энн и поставил ее на ноги, лицом к себе. Сам он остался сидеть на лавке. Толпа притихла, ожидая развязки этой комедии.
– Это отучит тебя вытворять с мужчинами подобные бессовестные штучки.
Когда Сиверн сидел, а Энн стояла, их глаза находились примерно на одном уровне. Он смотрел на нее с наглым торжествующим видом. Oна плюнула ему в лицо.
Толпа ответила дружным вздохом.
Сиверн, испытав новую вспышку гнева, обхватил Энн за шею, притянул к себе и, после секундной паузы, впился губами в ее губы.
В толпе прокатилась новая волна смеха. Потом раздался одобрительный гром аплодисментов. Но Сиверн все еще продолжал держать Энн в объятиях, не прерывая своего долгого яростного поцелуя, так что присутствующие даже начали притоптывать от возбуждения.
В течение всего этого времени Энн упорно пыталась вырваться, но силы были слишком неравны.
Оторвавшись наконец от губ леди Энн, Сиверн поднял ее на руки, понес обратно к столу и со всего размаху плюхнул задом в тарелку ее отца, полную объедков.
– Советую вам получше присматривать за своей дочкой. За ней нужен глаз да глаз, – сказал Сиверн громко и членораздельно, а потом повернулся и направился к выходу.
Опять он заставил людей смеяться. Разница только в том, что на этот раз, он был в этом уверен, они смеялись не над ним самим.
Все это время Тирль и Зарид находились в том же положении, что и в самом начале: он крепко прижимал ее к себе, хотя, собственно говоря, не было особой необходимости ни в том, чтобы закрывать ей рот ладонью, ни в том, чтобы вообще удерживать ее. Поглощенная происходящим в зале, она не пыталась ни кричать, ни вырываться. Тем не менее Тирль предпочитал не выпускать ее из объятий.
Но когда Сиверн усадил Энн в блюдо со свининой и повернулся, чтобы уйти, Зарид отпрянула от Тирля.
– Теперь-то Хью Маршалл уж точно никогда не допустит брака своей дочери с Перегрином, – прошипела она.
– Тихо! – раздался вдруг громовой возглас Хью Маршалла, и все послушно умолкли.
Сиверн остановился на полпути, положив руку на рукоять кинжала и не собираясь, в случае опасности, дешево продавать свою жизнь. Зарид выступила из своего укрытия и встала рядом с братом, приготовившись драться вместе с ним.
Сиверн медленно повернулся лицом к Хью Маршаллу.
Хью стоял, гордо выпрямившись, а когда леди Энн попыталась слезть со стола, он толкнул ее обратно.
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Перегрин.
– Я готов вас выслушать.
Больше ни единого звука не нарушало гробовой тишины, царившей в зале. Казалось, сотни людей даже дыхание задержали. Неужели свирепый старый Хью объявит войну несчастному Перегрину за то оскорбление, которое тот нанес его дочери?
Энн торжествующе смотрела на Сиверна, скрестив руки на груди, продолжая, однако украшать собой блюдо со свининой, а ногами попав в миску с тушеной капустой. Она вполне могла рассчитывать на то, что этому наглецу отцом уготована по-настоящему позорная смерть.
– Объявляю всем свою волю, – наконец нарушил затянувшееся молчание Хью. – Ты, Перегрин… – Он глубоко вздохнул и обвел взглядом помещение. – Я почту за честь, сэр, назвать вас своим зятем.
В ту же секунду новый взрыв хохота потряс Грейт-Холл.
Зарид, не ожидавшая такого поворота событий, даже рот открыла от изумления, в то время как Сиверн прямо-таки расцвел от гордости. Он важно прошествовал к главному столу; прямо через Энн, как будто ее здесь и не было, потянулся за поросячьей ножкой, уселся за стол неподалеку от своей теперешней невесты и принялся за еду.
– А теперь поговорим о золоте, – которое мне причитается. Если вы хотите навязать мне эту ведьму, я, так и быть, готов избавить вас от нее, но вам придется раскошелиться. – Теперь гости едва не падали с лавок от смеха. Сиверн чувствовал себя совершенно счастливым. Он вернул себе расположение толпы. Теперь он намерен как можно дольше тянуть время, торгуясь о приданом, чтобы сполна насладиться своим триумфом, своей властью над этой толпой.
Зарид стояла столбом, следя за тем, как брат рядится с Хью Маршаллом о размерах приданого Энн, и прекрасно знала, что условия сделки будут более чем выгодными для Перегринов. Гости присмирели и сидели тихо, жадно ловя каждое слово Сиверна. Многие одобрительно кивали головами, когда Сиверн запрашивал все больше и больше золота за согласие взвалить на себя такую тяжкую ношу, как брак с леди Энн.
В свое время Зарид относилась к леди Энн с изрядной долей симпатии, но не сейчас, когда она вспоминала, как та обошлась с Сиверном. Теперь она не испытывала к ней никакого сочувствия, и, глядя на ее красное от гнева лицо, размышляла над тем, что Сиверн, вероятно, даже не подозревает, какое «сокровище» ему досталось. Ужиться с такой мегерой нелегко, и еще неизвестно, кто из них будет смеяться последним.
Теперь, когда схлынуло напряжение, в котором Зарид находилась все это время, она почувствовала себя безмерно усталой и вышла. «Теперь, – думала она, – нужно заняться подготовкой к свадьбе Сиверна».
Снаружи не было ни души, поскольку все, кто находился поблизости, прознали о происшествии в обеденном зале и решили поприсутствовать на самой увлекательной части представления. Из-за обилия зрителей, не желавших пропустить сцену торга Сиверна и Хью, в зале теперь яблоку негде было упасть.
Тяжелая рука опустилась на плечо Зарид.
– Ты не забыла о нашем с тобой уговоре? Зарид обернулась к Говарду, и в ее памяти моментально воскресло все, что произошло между ними.
– О каком еще уговоре? – прикинулась она непонимающей, чтобы выиграть немного времени и успеть сообразить, как же ей выкрутиться. Во рту у нее пересохло.
Тирль улыбнулся ей.
– Твой брат получил от меня свою долгожданную богатую невесту.
– Получил от тебя? Да твоего участия здесь не было ни на грош. Мой брат сам завоевал эту женщину путем.., путем… – Каким же путем? Унизив ее? Заставив людей смеяться над ней? – Словом, ты не имеешь к этому никакого отношения.
Он наклонился и прижался губами к ее губам. Зарид начала отбрыкиваться и вертеть головой в разные стороны. Что он себе позволяет?
– Именно потому, что моя семья мне дороже всего на свете, я никогда не выйду замуж за Говарда.
– Этот альянс мог бы навсегда положить конец семейным распрям.
Она пристально посмотрела на него, снова обретая способность трезво мыслить.
– Но твой брат…
– Я собираюсь жить с тобой, – перебил он. – В любом месте, которое ты выберешь. Ради тебя я готов даже поселиться под одной крышей с твоими братьями.
Зарид растерянно заморгала.
– Роган убьет тебя, – прошептала она сдавленно.
– Сомневаюсь, что ему это удастся.
– Какой же ты дурачок.
– Возможно, – ответил он, пожимая плечами. – Можешь считать меня дурачком, но не обвиняй в полном отсутствии чести и совести. Я не перерезал подпруги. Я и так мог побороть его, не опускаясь до разных грязных уловок.
– Ха! Ты ни за что не смог бы… – Зарид запнулась, потому что по его виду поняла, что он снова собирается поцеловать ее, отвернулась:
– Для нас все потеряно. Исправить уже ничего нельзя. Леди Энн с презрением отвергнет человека, чье имя покрыто позором.
– Выходит, ты не желаешь, чтобы кровавая вражда была прекращена и чтобы в твою семью вошла очень состоятельная женщина. Все понятно. – Тирль взялся за поводья.
– Да я все сделаю ради благополучия моих братьев. Все что угодно!
– Да? – Он слегка приподнял одну бровь. – А мне что-то так не кажется.
Прищурившись, она смотрела на него.
– Как ты собираешься заставить Хью Маршалла выдать свою дочь за Перегрина?
– Предоставь это мне.
Она с трудом вымучила кривую усмешку.
– Может, ты хочешь закутать ее в плащ, сунуть ей в рот кляп и похитить? Конечно, ведь Говарды специализируются на похищении беззащитных женщин. А потом ты насильно обвенчаешь ее с моим братом? И чего ты этим добьешься? Развяжешь войну между Перегринами и Маршаллами? И потом присоединишься к Маршаллам в борьбе против нас?
Мгновение он стоял неподвижно, разглядывая ее.
– А твоя головка в состоянии думать о чем-нибудь другом, кроме войны? Неужели ты полагаешь, что жажда крови – единственная причина, которая оправдывает все поступки человека? Не намерен я ссорить Перегринов с Маршаллами. Ее отец согласится на этот брак совершенно добровольно.
– Ты так в этом уверен?
– Как и в том, что завтра будет новый день. – Он улыбнулся. – Но я не стану утруждать себя хлопотами о предстоящей женитьбе твоего брата, если и сам не буду заинтересован в том, чтобы вернуться сюда.
– А ты заинтересован в женитьбе на женщине из Перегринов, – ухмыльнулась Зарид. – Да ты и порога нашего дома не переступишь, как тут наобещал. Ты увезешь меня силой в замок Говардов. И что потом? Будешь измываться надо мной, тешить свое самолюбие? Или предпочтешь держать меня как заложницу, чтобы заставить моих братьев плясать под свою дудку?
– Я уже сказал тебе, что нам не придется жить вместе с моим братом. Я останусь с тобой и с твоей семьей, не открывая своего настоящего имени.
Зарид смотрела на него во все глаза. Неужели он и правда так глуп?
– Говард не оставит нас в покое: Он выследит тебя и узнает, что ты примкнул к моему брату. И тогда непременно тебя выдадут. А когда мои братья узнают правду, они убьют тебя. А твой брат…
– Мне все ясно. Его голос звенел от раздражения. – Нам не о чем больше разговаривать. Возвращайся в лагерь и попроси своего братца организовать твою помолвку с Кольбраном. Потом выходи за него замуж. И если в вашу брачную ночь у него хватит ума догадаться, что ты – женщина, считай тебе повезло. – Тирль вскочил в седло. – Передай Сиверну мои наилучшие пожелания.
Зарид не отрывала от него взгляда, когда он, натянув поводья, поскакал прочь. Все, что она при этом чувствовала, – это громадное облегчение от того, что теперь ей нет необходимости против воли скрывать его тайну. Это висело на ней тяжким временем.
Но когда Тирль отъехал она вдруг позвала его:
– Погоди!
Он придержал лошадь и вопросительно посмотрел на девушку.
– Как ты все-таки планировал переупрямить леди Энн и склонить ее к браку с Сиверном? – спросила Зарид.
– Единственным препятствием является то, что твой брат стал мишенью для насмешек, поэтому Хью Маршалл и не хочет мараться, породнившись с ним.
– А ты сделаешь так, что он изменит свое мнение? – съязвила: она.
Тирль тронул поводья, намереваясь продолжить путь, но Зарид помешала ему, уцепившись за стремя.
– А ну рассказывай! – приказала она. – Не забудь, что ты мой должник: ведь я столько времени хранила твой секрет.
– А ты ничего мне не должна за то, что я спас тебя от людей моего брата, уберег от лошадиных копыт, и еще?..
– Признавайся! – завопила она, стукнув его кулаком по голени. – Я должна спасти свою семью.
– Я назвал тебе свою цену, – спокойно ответил он. Зарид прижалась лбом к шее коня.
– Ну не могу я стать твоей женой, – проговорила она медленно. – Ты мой враг, и я тебя ненавижу.
– Твоя ненависть ко мне ничто по сравнению с чувствами, которые испытает Энн Маршалл, стоя перед алтарем с твоим братом.
Это заявление вызвало у Зарид улыбку. Она посмотрела на Тирля с интересом.
– Знаешь, даже после того как ее лошадь взбесилась и Сиверн спас Энн от верной смерти, она все равно над ним насмехалась. Даже заявила, что теперь ей следует хорошенько проварить поводья, прежде чем прикоснуться к ним снова.
– Это похоже на Энн.
– Ты что, с ней близко знаком?
Тирлю показалось, что в этом вопросе сквозило нечто большее, чем простое любопытство, однако он не осмеливался даже думать, что это похоже на вспышку ревности.
– Достаточно близко, – ответил он.
Тирль с нетерпением ожидал ее решения. Неопределенность ужасно угнетала его, и теперь его судьба была в руках Зарид. Она должна решить. Сейчас или никогда.
– Я дам твоему брату возможность жениться на женщине, которую он выбрал, – сказал Тирль. – Хью Маршалл даст свое согласие на их свадьбу. Но я и пальцем не пошевельну, чтобы помочь вам, если ты не поклянешься, что выйдешь за меня замуж.
– Ничего у тебя не выйдет. – Зарид все еще сомневалась. – Предложение руки и сердца от второго сына в семье не слишком заманчиво для Маршаллов.
– Тогда все твои проблемы сразу решатся. Если моя затея провалится, наше согласие расторгается, и ты не выходишь за меня замуж. Но я не стану даже пытаться привести свой план в исполнение, если ты не пообещаешь исполнить все, чего я от тебя требую.
Девушка выпустила стремя из рук, повернулась кругом и пошла к лесу. Выйти за него замуж? За Говарда? А как поведут себя братья, когда выяснится, что их новоиспеченный родственник на самом деле Говард. Сиверн, возможно, склонится к тому, чтобы пощадить его, поскольку уже успел к нему привязаться, а вот с Роганом шутки плохи. Он прикончит этого глупыша, не моргнув глазом. А потом Оливер Говард, горя желанием отомстить, соберет целую армию и нападет на Перегринов.
С другой стороны, сейчас вся Англия потешается над Перегринами. И положить этому конец может только женитьба Сиверна на леди Энн.
Зарид тряхнула головой. Этот Говард – просто какой-то демон-искуситель. Да он и похож на демона. Возвышающийся над крупом огромного коня, с волосами цвета воронова крыла и черными горящими глазами. Как же быть? Стать его женой и на всю жизнь связать себя с семьей злейших врагов? До конца дней жить под пятой Говардов?
– Это невозможно, – выдохнула она. Тирль развернул лошадь.
– Постой! – не выдержала она. Не глядя на него, стиснув руки в кулаки так, что костяшки пальцев побелели, она выдавала:
– Будь по-твоему.
– Что-то я тебя плохо, слышу. Девушка не поднимала голову.
– Я согласна выйти за тебя замуж, – прошептала она.
– Опять не слышу.
Зарид вскинула на него глаза, сверкавшие гневом.
– Я выйду за тебя! – прорычала она. – Если Сиверн женится на леди Энн, я стану твоей женой. – Зарид поджала губы. – Но я никогда не позволю тебе увезти меня в замок твоего брата. Никогда! Я не позволю превратить себя в покорную рабыню Говардов.
Тирль долго смотрел на нее, потом выражение его лица смягчилось.
– Мы поселимся там, где тебе будет угодно, и будем жить в этом месте до тех пор, пока ты не станешь послушной и готовой следовать за мной повсюду, куда бы я тебя не поманил.
– Ха! – только и нашла в себе силы сказать она. – Ха!
Но Тирль улыбнулся ей, пришпорил коня и ускакал прочь.
Когда Зарид вернулась в палатку, ее всю трясло как от злости, так и от страха. Господи, ну и кашу она заварила.
– Где ты шлялась столько времени? – накинулся на нее Сиверн.
Зарид едва не выплеснула на него все накопившееся за день раздражение. Да как он смеет так обращаться с ней после всего, что она для него сделала. Неблагодарный! Правда, это свидетельствует о том, что он, по крайней мере, вышел из состояния глубокой депрессии. Значит, самое худшее уже позади.
Эта мысль ее немного подбодрила'. Может, все еще обойдется, они дождутся конца турнира, Сиверн в последний раз выйдет на поле боя, потом они вернутся домой, сделав вид, что ничего не произошло. Люди забудут об этом необыкновенном Черном Рыцаре, о грязи в шлеме Сиверна, о чертике, намалеванном на их знамени.
«Господи, – мысленное попросила она, – дай мне силы и терпение пережить этот день».
Сиверн метнул свой кинжал, и он просвистел в воздухе так близко от головы Зарид, что она даже подпрыгнула.
– Чего это ты такая хмурая? – спросил Сиверн.
– Ничего. У меня все прекрасно. У меня нет никаких проблем. Моя жизнь – сплошное развлечение. Сиверн усмехнулся.
– Никак, по Смиту скучаешь?
– Если бы размеры твоего" черепа соответствовали количеству ума, тебе не на что было бы напялить твой любимый шлем.
– Думаешь, я позволю тебе безнаказанно дерзить мне? – Сиверн подскочил к ней с твердым намерением проучить немного.
Зарид в таких случаях обычно ускользала от брата, заставляя его гоняться за собой, но сейчас она была настроена очень воинственно. Она наклонила голову и боднула Сиверна в живот. Тот взвыл от боли, затем схватил ее за шиворот и кинул в угол палатки.
– Да что с тобой, черт побери, происходит? – успел спросить он до того, как Зарид выбросила вперед ногу и изо всех сил ударила его по голени.
– Ax, ты, маленькая… – заревел Сиверн, снова хватая ее и швыряя на койку.
Теперь он собирался серьезно поучить ее уму-разуму, но ему помешало появление Смита, тащившего за собой заплаканную, хорошо одетую женщину. Сиверн на секунду оторвал взгляд от сестры, и тут же почувствовал, как оба ее острых локотка впились ему между ребер. Охнув, он влепил Зарид такую увесистую затрещину, что девушка перелетела через койку и приземлилась на пол.
– Это что еще за штучки? – спросил Сиверн, поднимаясь.
Зарид выползла из утла палатки, потрясла хорошенько головой, чтобы в ней немного прояснилось, встала на ноги и, прищурившись, оглядела с ног до головы Говарда, который, в свою очередь, пожирал ее взглядом.
– Ну-ка, расскажи им все! – скомандовал Тирль, обращаясь к женщине.
Она немедленно разразилась рыданиями и отрицательно замотала головой.
Рука Тирля еще крепче стиснула запястье женщины., – Говори, живо! Иначе, – пригрозил он, – я отдам тебя вот ему.
Женщина метнула быстрый взгляд в сторону Сиверна, и на ее лице появилось выражение величайшего ужаса.
– Мой брат вовсе не.. – начала было Зарид, намереваясь выступить в защиту Сиверна и объяснить, что никакой он не зверь на самом деле, но Тирль не дал ей закончить.
– Говори! – приказал он.
– Она убьет меня, – простонала женщина, хлюпая носом.
Тирль ничего больше не сказал, но в этом и не было необходимости. Для женщины достаточно было одного его красноречивого взгляда. Он сулил ей не менее серьезные неприятности.
Зарид смотрела на женщину, которая зарыдала еще громче. Когда она наконец заговорила, заикаясь и глотая слезы, то ее слова можно было разобрать с большим трудом.
– Леди.., грязь.., доспехи.., знамя…
– Громче! – велел Тирль.
Женщина наконец собралась с духом, посмотрев при этом на Сиверна так, как будто перед ней сам дьявол.
– Моя госпожа не хотела выходить за вас замуж.
Тогда она и придумала вымазать ваш шлем грязью, а ваши доспехи медом, и еще наняла человека, который разрисовал…
Женщина замолчала, потому что Сиверн начал приближаться к ней, но Тирль заслонил ее собой.
– Она здесь ни при чем, – сказал Тирль. – Все это проделки леди Энн.
– Энн? – переспросил Сиверн, не в силах поверить в то, что сейчас услышал, и Зарид догадывалась, какие мысли роятся в его голове. Обычно он пользовался немалым успехом у женщин, они даже соперничали друг с другом за право быть обласканными им. По всем статьям, Сиверн мог считаться очень привлекательным мужчиной. Не будь он ее братом, Зарид могла бы сказать, что он с уверенностью поспорит красотой с самим Кольбраном. Поэтому известие о поступке Энн его совершенно ошарашило.
– Все это – дело рук леди Энн?. – переспросил Сиверн.
– Ага, – ответил Тирль. – Она объявила, что ее сердце принадлежит Кольбрану, но ее отец выбрал тебя. Поэтому она решила навсегда вычеркнуть тебя из списка кандидатов на брак с ней. Это она поставила семью Перегринов в идиотское положение.
Сиверн посмотрел на Тирля.
– Все это провернула женщина? – прошептал он. – Выходит, это не месть Говардов?
– Я могу поручиться за то, что Говарды здесь совершенно ни при чем. – Тирль метнул на Зарид быстрый взгляд. – Вероятно, леди Энн решила, что это будет очень удачная шутка.
Зарид видела, как глаза Сиверна наливаются кровью. Ярость, начинавшая закипать в нем, казалось, поднимается откуда-то из самых глубин его существа.
– Шутка?! – прогрохотал он. – Меня выставили полным ничтожеством у всех на глазах, и это называется «шутка»? Она добилась того, что последнее дерьмо считает себя теперь вправе смеяться надо мной. Надо мной! Перегрином! Да что она о себе возомнила? Кто она вообще такая? Дочка удачливого лавочника, в то время как я… – Сиверн словно поперхнулся последними словами и замолчал, не в состоянии продолжать дальше.
– Где она? – прохрипел он через некоторое время.
– Обедает, я полагаю, – с готовностью подсказал Тирль. Он опустил руки, до этого железным кольцом сжимавшие женщину, не та даже не пошевелилась.
– Я покажу ей, что из себя представляет настоящее веселье.
– Но, милорд, – запричитала женщина, – вы ведь не…
Сиверн прошел мимо нее, не обратив ни малейшего внимания на ее слова, и направился к выходу. Женщина бросилась за ним следом, умоляя не трогать ее госпожу.
– Что ты натворил? – прошипела Зарид. Тирль улыбнулся ей обезоруживающей улыбкой.
– Пока не знаю, что из этого выйдет, но я сыграл на горячности и вспыльчивости твоего брата.
Зарид больше не собиралась тратить время на бессмысленную болтовню с ним. Она выскочила на улицу и побежала догонять Сиверна. Может быть, ей удастся перехватить его, пока не произошло непоправимое. Может, она сможет остановить его, удержать от необдуманных поступков, которые еще больше покроют позором имя Перегринов.
Тирль последовал за ней. Они бежали бок о бок.
– Тебя убить мало за то, что сделал. – Зарид повернула голову и смерила его уничтожающим взглядом. Боже, зачем она вообще слушала его разглагольствования о Сиверне и леди Энн? Да после того как он бросит в лицо Маршаллу свои обвинения, тот и его люди смешают Сиверна с грязью.
Когда они ворвались в Грейт-Холл, Сиверн уже подходил к массивному обеденному столу, за которым восседали Хью Маршалл и рядом с ним – его дочь. Кроме того, множество длинных столов было расставлено по всему залу. Там сидели сотни мужчин и женщин, которые ели, пили и веселились вовсю.
Зарид кинулась было за братом, чтобы удержать его от какой-нибудь глупой выходки, но Говард одной рукой обхватил ее за талию, другой зажал рот, а потом затащил в темный закуток. И никто даже не заметил этого, поскольку глаза всех присутствующих были устремлены только на Сиверна. А его мужественное лицо было искажено яростью, когда он вперил взор в леди Энн.
Казалось, кроме нее, для Сиверна в этом зале никого не существовало. Он потянулся через стол, схватил ее за руку и поднял с места. Она пронзительно вскрикнула, и не менее дюжины молодцов двинулись на Сиверна, на ходу вытаскивая клинки из ножен. Но Хью Маршалл властным жестом остановил их. Напряженно, будто зачарованный, он следил за тем, что происходит между этим гигантом и его дочерью.
Энн упиралась, но Сиверн наклонился и обхватил ее рукой за талию, а потом потащил на себя через весь стол. Когда она убедилась, что ее отец ни сам не собирается приходить ей на выручку, ни другим не позволит сделать этого, она поняла, что ей придется обходиться собственными силами, и начала отчаянно отбиваться. Она молотила его кулачками и пинала ногами, но все тщетно. Ей удалось только разбить пару кувшинов с вином, опрокинуть несколько кубков и перевернуть блюдо с жарким и миску с овощами.
– Убери от меня свои грязные лапы! – вопила она. – Папа!
Когда гости поняли, что представление дается с молчаливого согласия самого Хью, они заняли свои места и приготовились наслаждаться невиданным зрелищем.
Наконец Энн, не перестававшая брыкаться, царапаться и кусаться, оказалась по ту же сторону стола, что и Сиверн. Он зажал ее под мышкой, а ногой толкнул деревянную скамью на открытое пространство в центре зала – площадку, приготовленную для акробатов и фокусников, которые развлекали гостей Хью, – и уселся на нее.
– На помощь! – надрывалась Энн. – Кто-нибудь, умоляю, спасите меня!
Сиверн растянул Энн у себя на коленях, спиной вверх, задрал все юбки, кроме одной, последней. А потом смачно припечатал руку к ее маленьким крепким ягодицам.
«Шлеп»!
– Это тебе за грязь в моем шлеме'. Опять – «шлеп»!
– А это за грязь на моем имени.
И вот тогда присутствующие наконец начали понимать, что к чему. С одной стороны, им хорошо был известен буйный нрав Перегрина, с другой – они были достаточно наслышаны об изощренных забавах обворожительной леди Энн и даже познакомились с ними воочию. Что ж, эти двое вполне стоили друг друга.
Хью Маршалл разразился хохотом первым. Ему доставляло огромное удовольствие наблюдать, как его чересчур умная и не в меру изобретательная дочь получает по заслугам.
– А это – за перерезанную подпругу, – продолжал Сиверн, сопровождая каждую фразу очередным шлепком. – Это – за мед. Это – за знамя. – И снова, и снова он прикладывал руку к телу Энн.
Энн перестала сопротивляться, когда раздался первый взрыв смеха. Ее страх моментально сменился яростью, и злобой. Она крепко сжала руки в кулаки, стиснула зубы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не заплакать от собственного бессилия. Какое унижение! Он бил вовсе не больно, так только, для видимости, но это бесило еще больше.
Весь огромный Грейт-Холл содрогался от хохота. Смеялись все – гости, слуги, шуты, даже собаки начали бегать вокруг, весело повизгивая.
Время тянулось мучительно долго. Наконец Сиверн опустил юбки Энн и поставил ее на ноги, лицом к себе. Сам он остался сидеть на лавке. Толпа притихла, ожидая развязки этой комедии.
– Это отучит тебя вытворять с мужчинами подобные бессовестные штучки.
Когда Сиверн сидел, а Энн стояла, их глаза находились примерно на одном уровне. Он смотрел на нее с наглым торжествующим видом. Oна плюнула ему в лицо.
Толпа ответила дружным вздохом.
Сиверн, испытав новую вспышку гнева, обхватил Энн за шею, притянул к себе и, после секундной паузы, впился губами в ее губы.
В толпе прокатилась новая волна смеха. Потом раздался одобрительный гром аплодисментов. Но Сиверн все еще продолжал держать Энн в объятиях, не прерывая своего долгого яростного поцелуя, так что присутствующие даже начали притоптывать от возбуждения.
В течение всего этого времени Энн упорно пыталась вырваться, но силы были слишком неравны.
Оторвавшись наконец от губ леди Энн, Сиверн поднял ее на руки, понес обратно к столу и со всего размаху плюхнул задом в тарелку ее отца, полную объедков.
– Советую вам получше присматривать за своей дочкой. За ней нужен глаз да глаз, – сказал Сиверн громко и членораздельно, а потом повернулся и направился к выходу.
Опять он заставил людей смеяться. Разница только в том, что на этот раз, он был в этом уверен, они смеялись не над ним самим.
Все это время Тирль и Зарид находились в том же положении, что и в самом начале: он крепко прижимал ее к себе, хотя, собственно говоря, не было особой необходимости ни в том, чтобы закрывать ей рот ладонью, ни в том, чтобы вообще удерживать ее. Поглощенная происходящим в зале, она не пыталась ни кричать, ни вырываться. Тем не менее Тирль предпочитал не выпускать ее из объятий.
Но когда Сиверн усадил Энн в блюдо со свининой и повернулся, чтобы уйти, Зарид отпрянула от Тирля.
– Теперь-то Хью Маршалл уж точно никогда не допустит брака своей дочери с Перегрином, – прошипела она.
– Тихо! – раздался вдруг громовой возглас Хью Маршалла, и все послушно умолкли.
Сиверн остановился на полпути, положив руку на рукоять кинжала и не собираясь, в случае опасности, дешево продавать свою жизнь. Зарид выступила из своего укрытия и встала рядом с братом, приготовившись драться вместе с ним.
Сиверн медленно повернулся лицом к Хью Маршаллу.
Хью стоял, гордо выпрямившись, а когда леди Энн попыталась слезть со стола, он толкнул ее обратно.
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Перегрин.
– Я готов вас выслушать.
Больше ни единого звука не нарушало гробовой тишины, царившей в зале. Казалось, сотни людей даже дыхание задержали. Неужели свирепый старый Хью объявит войну несчастному Перегрину за то оскорбление, которое тот нанес его дочери?
Энн торжествующе смотрела на Сиверна, скрестив руки на груди, продолжая, однако украшать собой блюдо со свининой, а ногами попав в миску с тушеной капустой. Она вполне могла рассчитывать на то, что этому наглецу отцом уготована по-настоящему позорная смерть.
– Объявляю всем свою волю, – наконец нарушил затянувшееся молчание Хью. – Ты, Перегрин… – Он глубоко вздохнул и обвел взглядом помещение. – Я почту за честь, сэр, назвать вас своим зятем.
В ту же секунду новый взрыв хохота потряс Грейт-Холл.
Зарид, не ожидавшая такого поворота событий, даже рот открыла от изумления, в то время как Сиверн прямо-таки расцвел от гордости. Он важно прошествовал к главному столу; прямо через Энн, как будто ее здесь и не было, потянулся за поросячьей ножкой, уселся за стол неподалеку от своей теперешней невесты и принялся за еду.
– А теперь поговорим о золоте, – которое мне причитается. Если вы хотите навязать мне эту ведьму, я, так и быть, готов избавить вас от нее, но вам придется раскошелиться. – Теперь гости едва не падали с лавок от смеха. Сиверн чувствовал себя совершенно счастливым. Он вернул себе расположение толпы. Теперь он намерен как можно дольше тянуть время, торгуясь о приданом, чтобы сполна насладиться своим триумфом, своей властью над этой толпой.
Зарид стояла столбом, следя за тем, как брат рядится с Хью Маршаллом о размерах приданого Энн, и прекрасно знала, что условия сделки будут более чем выгодными для Перегринов. Гости присмирели и сидели тихо, жадно ловя каждое слово Сиверна. Многие одобрительно кивали головами, когда Сиверн запрашивал все больше и больше золота за согласие взвалить на себя такую тяжкую ношу, как брак с леди Энн.
В свое время Зарид относилась к леди Энн с изрядной долей симпатии, но не сейчас, когда она вспоминала, как та обошлась с Сиверном. Теперь она не испытывала к ней никакого сочувствия, и, глядя на ее красное от гнева лицо, размышляла над тем, что Сиверн, вероятно, даже не подозревает, какое «сокровище» ему досталось. Ужиться с такой мегерой нелегко, и еще неизвестно, кто из них будет смеяться последним.
Теперь, когда схлынуло напряжение, в котором Зарид находилась все это время, она почувствовала себя безмерно усталой и вышла. «Теперь, – думала она, – нужно заняться подготовкой к свадьбе Сиверна».
Снаружи не было ни души, поскольку все, кто находился поблизости, прознали о происшествии в обеденном зале и решили поприсутствовать на самой увлекательной части представления. Из-за обилия зрителей, не желавших пропустить сцену торга Сиверна и Хью, в зале теперь яблоку негде было упасть.
Тяжелая рука опустилась на плечо Зарид.
– Ты не забыла о нашем с тобой уговоре? Зарид обернулась к Говарду, и в ее памяти моментально воскресло все, что произошло между ними.
– О каком еще уговоре? – прикинулась она непонимающей, чтобы выиграть немного времени и успеть сообразить, как же ей выкрутиться. Во рту у нее пересохло.
Тирль улыбнулся ей.
– Твой брат получил от меня свою долгожданную богатую невесту.
– Получил от тебя? Да твоего участия здесь не было ни на грош. Мой брат сам завоевал эту женщину путем.., путем… – Каким же путем? Унизив ее? Заставив людей смеяться над ней? – Словом, ты не имеешь к этому никакого отношения.