Страница:
Коснувшись рукой ее подбородка, Тирль заставил Зарид приподнять голову и взглянуть на него.
– У меня есть земельная собственность, доставшаяся мне от матери. Ты бы согласилась уехать туда и жить там вместе со мной?
– Да, – прошептала она. – С тобой – хоть на край света. Но…
– Что – «но»?
– Но ведь тогда ты потеряешь титул. Ты не будешь герцогом. А это именно то, о чем мечтает большинство людей в мире.
– Большинство, но не все. Вероятно, это имеет огромное значение для твоих братьев. Они готовы рисковать головой, чтобы заполучить эти земли и титул. И мой брат тоже способен был за это перегрызть глотку любому. А я из другого теста. Разве ты еще не привыкла к тому, что я – настоящий тюфяк. – Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – Все, что нужно мне – это маленький уютный домик, в котором бы хозяйничала моя любимая и любящая жена. Больше я ничего не хочу от этой жизни. Впрочем, еще мне не помешали бы несколько сыновей, которых я мог бы учить скакать верхом и охотиться, и несколько дочерей, которые пели бы мне песни, когда я стану старым и дряхлым и мне самому будет уже не до пения. А еще я бы желал прожить долгую жизнь, чтобы успеть напоследок увидеть своих внуков. Вот и все.
Зарид смотрела на нею, и чутье подсказывало ей, что Тирль не шутит. Он действительно не хотел ввязываться в эту грязную игру, не хотел жить в обстановке постоянного страха и ненависти, не хотел участвовать в кровавых семейных распрях. И тут Зарид внезапно осознала, что ей самой это глубоко противно. Ей хотелось бежать отсюда сломя голову, бросив на произвол судьбы все эти огромные поместья, лишь бы не пачкать руки об это богатство, которое, как верно заметил Тирль, куплено ценой крови. И напротив, как заманчиво выглядела нарисованная Тирлем картина тихого семейного счастья. Маленький домик, она и любимый муж. То время, которое они когда-то провели вместе в таком домике, было самым счастливым в ее жизни. Как это чудесно – жить на белом свете, не подвергаясь ежесекундно смертельному риску, заботясь только о том, чтобы вовремя полить цветы в саду или убаюкать ночью расплакавшегося младенца.
Она думала о Тирле, об их доме, о детях, которых им предстоит вырастить: о девочках, которых не будет нужды рядить в мужскую одежду, чтобы сохранить им жизнь, и о мальчиках, которые не сложат головы в какой-нибудь битве прежде, чем достигнут совершеннолетия.
– Я согласна с тобой, – наконец сказала она и быстро вытащила первый огромны? том из выемки в стене Затаив дыхание, она наблюдала, как Тирль открыл ею и осторожно начат переворачивать ветхие страницы. Он внимательно изучал каждую запись, пока, наконец, не остановился. Кажется, он нашел, что искал, но Зарид все же ждала его подтверждения.
– Твой брат Роган – герцог, – мягко произнес Тирль, поднимая на нее глаза.
Она почувствовала, что к ней возвращается способность нормально дышать, и улыбнулась ему.
– Значит, мы уезжаем?
На его губах тоже заиграла улыбка. На земле не много найдется женщин, способных из любви к мужчине пожертвовать титулом герцогини. Он обвил Зарид руками и крепко прижал к себе.
Глядя поверх его плеча, Зарид увидела призрак бабушки, гоже нежно улыбающийся ей.
Женщина казалась очень довольной всем происходящим. Потом она кивнула Зарид на прощанье и улетучилась.
Тирль отступил на шаг, крепко сжимая руки Зарид.
– Уезжаем, и как можно быстрее. А там, не откладывая дела в долгий ящик, займемся нашим будущим потомством.
Зарид радостно рассмеялась, и они рука об руку вышли из комнаты.
Джуд ДЕВЕРО
– У меня есть земельная собственность, доставшаяся мне от матери. Ты бы согласилась уехать туда и жить там вместе со мной?
– Да, – прошептала она. – С тобой – хоть на край света. Но…
– Что – «но»?
– Но ведь тогда ты потеряешь титул. Ты не будешь герцогом. А это именно то, о чем мечтает большинство людей в мире.
– Большинство, но не все. Вероятно, это имеет огромное значение для твоих братьев. Они готовы рисковать головой, чтобы заполучить эти земли и титул. И мой брат тоже способен был за это перегрызть глотку любому. А я из другого теста. Разве ты еще не привыкла к тому, что я – настоящий тюфяк. – Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. – Все, что нужно мне – это маленький уютный домик, в котором бы хозяйничала моя любимая и любящая жена. Больше я ничего не хочу от этой жизни. Впрочем, еще мне не помешали бы несколько сыновей, которых я мог бы учить скакать верхом и охотиться, и несколько дочерей, которые пели бы мне песни, когда я стану старым и дряхлым и мне самому будет уже не до пения. А еще я бы желал прожить долгую жизнь, чтобы успеть напоследок увидеть своих внуков. Вот и все.
Зарид смотрела на нею, и чутье подсказывало ей, что Тирль не шутит. Он действительно не хотел ввязываться в эту грязную игру, не хотел жить в обстановке постоянного страха и ненависти, не хотел участвовать в кровавых семейных распрях. И тут Зарид внезапно осознала, что ей самой это глубоко противно. Ей хотелось бежать отсюда сломя голову, бросив на произвол судьбы все эти огромные поместья, лишь бы не пачкать руки об это богатство, которое, как верно заметил Тирль, куплено ценой крови. И напротив, как заманчиво выглядела нарисованная Тирлем картина тихого семейного счастья. Маленький домик, она и любимый муж. То время, которое они когда-то провели вместе в таком домике, было самым счастливым в ее жизни. Как это чудесно – жить на белом свете, не подвергаясь ежесекундно смертельному риску, заботясь только о том, чтобы вовремя полить цветы в саду или убаюкать ночью расплакавшегося младенца.
Она думала о Тирле, об их доме, о детях, которых им предстоит вырастить: о девочках, которых не будет нужды рядить в мужскую одежду, чтобы сохранить им жизнь, и о мальчиках, которые не сложат головы в какой-нибудь битве прежде, чем достигнут совершеннолетия.
– Я согласна с тобой, – наконец сказала она и быстро вытащила первый огромны? том из выемки в стене Затаив дыхание, она наблюдала, как Тирль открыл ею и осторожно начат переворачивать ветхие страницы. Он внимательно изучал каждую запись, пока, наконец, не остановился. Кажется, он нашел, что искал, но Зарид все же ждала его подтверждения.
– Твой брат Роган – герцог, – мягко произнес Тирль, поднимая на нее глаза.
Она почувствовала, что к ней возвращается способность нормально дышать, и улыбнулась ему.
– Значит, мы уезжаем?
На его губах тоже заиграла улыбка. На земле не много найдется женщин, способных из любви к мужчине пожертвовать титулом герцогини. Он обвил Зарид руками и крепко прижал к себе.
Глядя поверх его плеча, Зарид увидела призрак бабушки, гоже нежно улыбающийся ей.
Женщина казалась очень довольной всем происходящим. Потом она кивнула Зарид на прощанье и улетучилась.
Тирль отступил на шаг, крепко сжимая руки Зарид.
– Уезжаем, и как можно быстрее. А там, не откладывая дела в долгий ящик, займемся нашим будущим потомством.
Зарид радостно рассмеялась, и они рука об руку вышли из комнаты.
Джуд ДЕВЕРО
УКРОЩЕНИЕ
Глава 1
Англия. 1445 год
– Ваша дочь должна уехать, или уеду я! – сурово заявила Элен Невилл, упершись руками в бока и глядя сверху вниз на своего супруга Джилберта Он сидел, откинувшись, на мягкой кушетке у окна; солнечные лучи рассеивались сквозь деревянные ставни, выкрашенные в синий цвет. Джилберт чесал за ухом свою любимую борзую, время от времени отправляя в рот кусочки нежнейшего жареного мяса.
Как обычно, он и не подумал отвечать на слова жены, и она гневно стиснула кулаки.
Муж был на двенадцать лет старше, более ленивого человека ей никогда не приходилось встречать. Несмотря на то, что большую часть времени Джилберт проводил в седле, во весь опор несясь за охотничьим ястребом, брюхо у него было огромное и с каждым днем становилось все больше. Разумеется, Элен вышла замуж за Джилберта Невилла исключительно ради его богатства – золотой посуды, бескрайних земельных угодий, восьми замков (два из них она до сих пор так еще и не видела), конских табунов, многочисленных рыцарей, а также чудесных нарядов, которыми новый супруг мог обеспечить Элен и ее двоих детей от предыдущего брака. Стоило ей прочитать перечень имущества Джилберта, и она не задумываясь дала согласие на этот брак, даже не удосужившись взглянуть на жениха.
И вот миновал год после свадьбы. Элен спрашивала себя, почему с самого начала ей не пришло в голову поинтересоваться, кто управляет поместьями Джилберта? Ведь не сам же этот увалень! Элен знала, что у графа всего один законный ребенок – бледная, застенчивого вида девушка, не перемолвившаяся с Элен ни единым словом вплоть до самой свадьбы. Поначалу Элен думала, что владениями Джилберта управляет кто-нибудь из его бастардов. Прошло совсем немного времени после бракосочетания, и Элен убедилась, что новый супруг бесконечно ленив как в постели, так и за ее пределами, а заодно выяснила, кто заправляет делами в феоде.
Лиана! Новоиспеченная графиня не желала и слышать это имя. Вежливенькая, скромненькая девица, дочь Джилберта, оказалась сущим дьяволом. Как и ее покойная мамаша. Лиана лично вела все дела. Она сидела в кресле отца, когда крестьяне выплачивали годовой оброк. Верхом скакала по окрестностям, следила за пастбищами, приказывала чинить обветшавшие крыши. Именно она решала, когда пора переезжать в следующий замок; это происходило после того, как запасы продовольствия в округе оскудевали, а в замке накапливалось слишком много грязи. Три раза за минувший год они перебирались с места на место, и Элен узнавала о переезде лишь тогда, когда горничная начинала упаковывать ее вещи.
Бесполезно было объяснять Джилберту и Лиане, что теперь хозяйкой владений является она, Элен, что Лиана должна передать свои полномочия мачехе.
Отец и дочь просто с недоумением смотрели на графиню, словно вдруг какой-нибудь каменный зубец на стене обрел дар речи. Затем Лиана возвращалась к своим заботам, а Джилберт возвращался к ничегонеделанию.
Несколько раз Элен пыталась вырвать бразды из рук падчерицы, и поначалу ей казалось, что не без успеха. Однако потом выяснилось, что слуги всякий раз ходили к Лиане спрашивать, стоит ли выполнять тот или иной приказ графини.
Элен попробовала воздействовать на супруга мягкими упреками – обычно после того, как ублажит его в постели.
Но Джилберт не обращал на нее внимания.
– Пусть Лиана поступает как хочет, – говорил он. – Лучше ей не перечить. Спорить с Лианой, как и с ее матерью – все равно что пытаться остановить каменный обвал. Самое разумное – отойти в сторону.
После такой короткой речи граф поворачивался на другой бок и моментально засыпал, а Элен не могла сомкнуть глаз до утра, вся пылая от ярости.
К утру она чувствовала, что и сама готова превратиться в каменный обвал. Она была старше Лианы и гораздо опытнее. После смерти ее первого мужа поместья унаследовал его младший брат. Супруга наследника бесцеремонно отодвинула вдову и двух ее девочек на задний план. Элен пришлось молча смириться с тем, что ее права перешли к юной и малознающей особе. Поэтому она так охотно согласилась на предложение Джилберта Невилла. Как было бы чудесно вновь иметь свой собственный дом, свое собственное хозяйство! И вот оказалось, что ее законное место узурпировано хрупкой, бледной девчонкой, которую по всем правилам следовало давно выдать замуж и услать из отцовского дома куда-нибудь подальше.
Элен пыталась объясниться с Лианой, расписывала ей прелести замужней жизни, семьи, своего собственного очага. Лиана слушала, хлопала голубыми глазищами, робкая и невинная, как ангел на фреске. А потом нежным голоском спрашивала:
– А кто же будет заботиться о поместьях моего отца?
– У вашего отца есть жена, – стискивала зубы Элен. – Заботиться о нем входит в мои обязанности.
Тогда Лиана с нехорошим блеском в глазах обводила взглядом роскошное бархатное платье мачехи, с низким вырезом, длинным шлейфом, открытыми плечами, смотрела на парчовую головную повязку и улыбалась:
– В таком виде нельзя управлять хозяйством. Вас опалит солнце.
Элен переходила к обороне:
– Когда мне нужно будет сесть на лошадь, я оденусь соответствующим образом. Уверяю вас, я умею ездить верхом не хуже, чем вы. Лиана, вам не пристало оставаться под отцовским кровом. Вам уже почти двадцать лет. Пора обзавестись собственным домом, собственным…
– Да-да, – кивала Лиана. – Вы, конечно, правы, но мне пора идти. В деревне ночью был пожар, я должна принять меры.
И графиня оставалась в одиночестве, раскрасневшаяся от гнева, клокочущая от ярости. Зачем нужно было выходить замуж за одного из богатейших людей Англии? Зачем жить в замках, где хранятся неимоверные богатства? Повсюду на стенах толстые цветные гобелены; потолки расписаны сценами из Библии; на кроватях, столах даже креслах – парчовые покрывала. У Лианы работали мастерицы, которые дни напролет ткали и вышивали. Кормили в замках Джилберта Невилла поистине божественно – Лиана платила поварам огромное жалованье, а их женам дарила меховые шубы. Рвы, конюшни, дворы, отхожие места безукоризненно вычищены – Лиана любила, чтобы вокруг все сияло чистотой.
«Ох уж эта Лиана», – думала Элен, сжимая пальцами виски. Слуги только и говорили: леди Лиана приказала это, леди Лиана хочет то. В доме поддерживались порядки, установленные еще покойной супругой Джилберта. Несмотря на свое положение, Элен в этом мире ровным счетом ничего не значила.
Ее терпение окончательно лопнуло, когда маленькие дочери тоже стали повторять слова Лианы. Малютка Элизабет захотела, чтобы ей купили пони. Элен улыбнулась и сказала, что с удовольствием сделает это. Дочка задумчиво посмотрела на нее и убежала со словами:
«Пойду спрошу у Лианы».
Именно этот маленький инцидент и заставил Элен предъявить мужу ультиматум.
– Я в этом доме – пустое место! – заявила она Джилберту.
Элен не старалась говорить тихо, хоть и знала, что вокруг полно подслушивающих слуг. Это были люди Лианы – отлично обученные, обожавшие свою юную госпожу за щедрость, страшившиеся ее гнева и готовые ради нее отдать собственную жизнь. – Выбирайте: ваша дочь или я, – повторила Элен.
Джилберт разглядывал поднос, на котором были установлены двенадцать жареных котлеток, каждая в виде какого-нибудь из апостолов. Граф выбрал святого Павла и откусил ему голову.
– А что же мне делать с Лианой? – лениво спросил он.
Джилберта Невилла невозможно было вывести из равновесия. Он хотел от жизни совсем немного: комфорта, хороших ястребов и соколов, быстрых борзых собак и вкусной еды. Он понятия не имел, каким образом его прежняя супруга сумела преумножить богатство, унаследованное им от отца. Джилберт даже не представлял, какое приданое получил он за невестой. И уж тем более не замечал трудов дочери. Графу казалось, что поместья управляются сами собой: крестьяне пашут, дворяне охотятся, король издает законы. Ну а женщины, судя по всему, главным образом ссорятся.
Прекрасную молодую вдову Элен Певерилл Джилберт встретил, когда та скакала верхом по земле, некогда принадлежавшей ее покойному мужу. Темные волосы развевались по ветру, пышная грудь чуть не выскакивала из выреза платья, складки юбки натянулись, открыв взору крепкие, ладные бедра. Граф испытал один из нечастых приступов похоти и сказал своему шурину, что хочет жениться на этой женщине. Больше ему ничего делать не пришлось. Прошло немного времени, и Лиана сообщила, что пора идти на церемонию бракосочетания. После бурной брачной ночи Джилберт остался вполне доволен своей новой супругой и решил, что пусть она отправляется туда.., ну, где обычно находятся женщины в течение дня. Однако Элен не исчезла. Вместо этого она стала изводить его ворчанием. Все было не так, особенно не нравилась ей Лиана. А ведь Лиана такая славная, милая девчушка. Всегда приказывала музыкантам играть любимые песни отца, прекрасно его кормила, а долгими зимними вечерами рассказывала увлекательнейшие истории. Граф не мог понять, почему Элен хочет, чтобы Лиана уехала. Ведь девочка такая тихая, такая незаметная.
– Ну, если Лиана хочет выйти замуж, то пусть выходит, – зевнул Джилберт.
Он твердо верил, что каждый человек должен поступать в соответствии со своими желаниями. Граф даже искренне считал, что крестьяне потеют на полях с рассвета до заката только потому, что им это нравится.
Элен попыталась взять себя в руки.
– Конечно, Лиана не захочет выходить замуж. У нее и так полная свобода и абсолютная власть. Зачем ей нужен мужчина, который будет ею командовать? Если б я так могла распоряжаться в доме своего покойного супруга, то ни за что бы оттуда не уехала. – Элен вскинула руки в беспомощной ярости. – Подумать только – обладать полной властью, да еще не иметь над собой мужа! У вашей дочери тут просто рай земной! Она ни за что отсюда не уедет!
Джилберт так и не понял, чем недовольна жена, но ее завывания стали действовать ему на нервы.
– Я поговорю с Лианой, – сказал он, – и спрошу, хочет ли она мужа.
– Вы должны приказать ей выйти замуж! Вы должны сами выбрать ей мужа и по своей отцовской воле отправить дочь к венцу.
Джилберт посмотрел на борзую и улыбнулся.
– Однажды я вздумал перечить матери Лианы. Только один раз. Повторять ошибку я не собираюсь. Пускай дочь поступает по-своему – Если вы не отправите ее отсюда, вам непоздоровится. Перечить мне тоже небезопасно! – выкрикнула Элен, развернулась и вышла вон.
Джилберт почесал собаку за ухом. По сравнению с первой женой новая жена была сущим котенком. Он в самом деле не понимал, чего она бесится Граф не понимал, как человек в здравом рассудке может хотеть взвалить на себя какие-то обязанности. Он взял святого Марка и задумчиво сжевал его. Помнится, кто-то предупреждал, что иметь двух женщин под одной крышей опасно. Может быть, и в самом деле поговорить с Лианой? Вдруг она не против замужества. Если Элен выполнит свою угрозу и переедет в другой замок, ночное ложе опустеет. Опять же. Лиана может выйти за какого-нибудь дворянина, у которого будут прекрасные охотничьи сокола.
– Итак, моя достопочтенная мачеха хочет вышвырнуть меня из собственного дома, из дома, созданного руками моей матери, где я тружусь не покладая рук вот уже три года, – ровным голосом произнесла Лиана.
Джилберт почувствовал, что у него вот-вот разболится голова. Минувшей ночью Элен орала на него несколько часов подряд. Дело в том, что Лиана приказала построить в предместье замка несколько новых домов. Элен пришла в ужас, узнав, что падчерица собирается истратить кучу денег на строительство жилищ для крестьян – пусть эти голодранцы выкручиваются сами. Графиня устроила такой скандал, что все шесть охотничьих соколов забились под самый потолок. Пришлось надеть на них колпачки, чтобы птицы успокоились, но это не помогло. Сокола стали метаться, и один из них свернул себе шею. Тут-то граф и понял: пора что-то делать. Нельзя допустить, чтобы пострадала еще хоть одна из драгоценных птиц.
Сначала он подумал, не предложить ли обеим женщинам облачиться в доспехи и устроить поединок. Пусть победит сильнейшая. Но вскоре выяснилось, что соперницам сталь ни к чему, они превосходно обходились своим основным оружием – языками.
– По-моему, Элен считает, что тебе будет.., м-м-м.., лучше жить в собственном доме. У тебя там будет муж, детишки.
На самом деле Джилберт не мог себе представить, что где-нибудь на свете живется лучше, чем в его владениях. Но кто их знает, этих женщин?
Лиана подошла к окну и выглянула во двор, потом обвела взглядом прочные крепостные стены, дома предместья. Это было одно из многочисленных владений, принадлежавших ее семье. Долгие годы покойная мать учила Лиану, как обращаться с подданными, как проверять конторские книги, как извлекать из угодий прибыль, чтобы можно было покупать новые земли.
Когда отец сказал, что хочет жениться на молодой вдове, Лиана не на шутку рассердилась. Ей вовсе не хотелось оказаться в подчинении у чужой женщины, которая попытается занять место ее матери. Лиана понимала, что неприятности неминуемы, но Джилберт Невилл тоже умел быть упрямым. Кроме того, он искренне верил, что человек имеет право на исполнение своих желаний. Обычно Лиану устраивало, что отец не из тех лордов, что думают лишь о войне и оружии. Джилберт занимался исключительно псами и соколами, оставляя более важные проблемы сначала жене, а потом дочери.
Так было до последнего времени. И вот граф женился на тщеславной Элен, которая думала только об одном – как бы купить новых роскошных нарядов. Пять женщин денно и ночно работали, вышивая для нее платья. Еще одна занималась исключительно тем, что покрывала готовые платья жемчужинами. За один лишь минувший месяц Элен купила двадцать четыре меховые шубы, а ведь только в позапрошлом месяце она приобрела целую корзину горностаевых шкурок – причем с такой легкостью, словно это корзинка с пшеницей. Лиана отлично понимала: стоит передать управление поместьями мачехе, и та высосет из крестьян все соки, чтобы приобрести еще один золотой пояс, еще одну пригоршню драгоценных камней.
– Ну как? – спросил Лиану отец, думая: «Ох уж эти женщины! Если дочь не ответит ему сей же миг, вся охота пойдет насмарку. Жена в последнее время совсем сошла с ума. Пожалуй, с нее станется сесть верхом на лошадь и отправиться за супругом на охоту, чтобы и там не давать ему житья».
Лиана обернулась, к отцу.
– Скажите моей мачехе, что я выйду замуж, если найду подходящего жениха.
Джилберт вздохнул с облегчением.
– По-моему, это правильно. Я обязательно передам, и Элен будет просто счастлива.
Он хотел было уйти, но передумал – подошел к дочери и любовно погладил ее по плечу. Такое случалось с ним нечасто. Джилберт не любил задумываться о прошлом, но в этот миг вдруг пожалел, что женился на Элен. Он и не представлял себе, как это славно: жить вдвоем с дочерью, чтобы она заботилась об отце. А о более низменных его потребностях позаботятся и служанки. Граф пожал плечами. Что сделано, то сделано.
– Мы найдем тебе крепкого молодца, от которого ты родишь целую дюжину ребятишек.
С этими словами граф удалился.
Лиана сердито опустилась на пуховую перину своей кровати и знаком велела горничной выйти. Руки девушки дрожали. Однажды ей пришлось в одиночку столкнуться с целой толпой разъяренных крестьян, размахивавших топорами и серпами. Три перепуганные служанки тряслись за спиной юной госпожи, но Лиана не потеряла головы. Она накормила смутьянов и предложила им работу. Приходилось ей справляться и с пьяными солдатами. Однажды ее хотел изнасиловать слишком страстный поклонник, но она справилась и с ним. Лиана никогда не теряла спокойствия, уверенности и здравого смысла – эти качества помогали ей преодолевать любые трудности.
Но мысль о замужестве повергла ее в ужас. Не просто испугала, а заставила буквально окоченеть от страха. Два года назад кузина Маргарет вышла замуж за человека, выбранного ей в женихи отцом. До свадьбы жених писал ей любовные сонеты, воспевавшие красоту Маргарет. Кузина говорила о будущем замужестве, что это будет брак по любви, она с нетерпением ждала слияния с любимым.
Но после свадьбы супруг показал свое подлинное лицо. Он немедленно распродал почти все несметное приданое Маргарет, чтобы расплатиться с долгами. Затем бросил жену в старом, обветшавшем, продуваемом всеми ветрами замке с горсткой слуг, а сам отправился к королевскому двору, где щедро сорил остатками приданого, тратя его на высокородных шлюх.
Лиана знала, какое счастье ей выпало – по собственному усмотрению распоряжаться отцовскими владениями. Женщина лишена какой-либо власти – если только власть не дарует ей мужчина. С четырехлетнего возраста маленькую Лиану осаждали претенденты на ее руку. Один раз она даже была обручена, в восьмилетнем возрасте, но жених погиб, когда девочке исполнилось десять лет. После этого отец не соглашался ни на какие помолвки, и Лиана сумела благополучно избежать раннего замужества. Стоило очередному претенденту проявить чрезмерную настойчивость, как Лиана тут же напоминала отцу, как расстроится его замечательная жизнь, если дочка выйдет замуж. Джилберт немедленно отправлял ухажера восвояси. Но вот в дело вмешалась алчная Элен. Лиана подумала, не передать ли все права на управление феодом мачехе, не удалиться ли в Уэльсское поместье. Там она будет вдалеке от мачехи, сможет жить спокойно и независимо. Очень скоро и отец, и Элен забудут о ее существовании.
Лиана выпрямилась, стиснула кулаки и зашагала взад-вперед по комнате, метя подолом бархатного платья по полу. Нет, Элен ни за что не оставит ее в покое. Мачеха будет преследовать ее до конца дней, пока не ввергнет падчерицу в пучину несчастного замужества, извечную юдоль всех женщин.
Лиана взяла со столика зеркальце и стала изучать свое отражение. Молодые люди посвятили ей массу поэм, воспевавших красоту юной графини; странствующие певцы, которым хорошо заплатили, превозносили ее прелести еще сладкозвучнее, но Лиана была уверена, что красавицей на самом деле не являлась. Слишком бледна, слишком светловолоса, слишком.., слишком простодушна. Вот Элен, та действительно прекрасна, ее ослепительные черные глаза таинственно сияют, она поистине завораживает мужчин своим взглядом. Лиана иногда думала, что слуги слушаются ее так хорошо, потому что юная госпожа начисто лишена соблазнительности. Зато когда Элен проходила по замковому двору, мужчины переставали работать и смотрели ей вслед. Перед Лианой они склонялись в почтительном поклоне, и это было предпочтительнее, чем подмигивание вслед и похабные смешки.
Она подошла к окну и выглянула во двор. Подмастерье кузнеца приставал к хорошенькой молочнице; руки парня шарили по ее округлому, крепкому телу.
Лиана отвернулась, чувствуя горечь. Никогда не будет молодой парень гоняться за ней вокруг колодца. Она даже не узнает, хочется ли мужчинам заигрывать с ней. Слуги отца всегда будут относиться к ней с почтением и называть «миледи». Претенденты на ее руку будут вообще бегать на задних лапках, но лишь потому, что им нужно ее приданое. При этом она могла быть горбуньей с тремя глазами – все равно они бы осыпали ее цветистыми комплиментами и превозносили до небес ее красоту. Однажды ухажер прислал ей стихотворение, посвященное прелести ее ножек. Как будто он их когда-нибудь видел!
– Миледи, – раздался голос горничной. Лиана оглянулась и увидела свою прислужницу Джойс. На десять лет старше своей госпожи, та могла считаться подругой, даже почти сестрой. Мать наняла ее ухаживать за новорожденной Лианой, когда Джойс была еще совсем девочкой. Потом мать Лианы научила свою дочь управлять владениями, сделала ее решительной и самостоятельной, но по-прежнему, когда Лиане снился кошмарный сон, она звала Джойс, и та утешала свою хозяйку. Девушка сидела рядом с детской кроваткой, когда Лиана болела; Джойс научила свою воспитанницу многим полезным вещам. Именно она объяснила, откуда берутся дети, а также чего хотел слишком страстный ухажер, пытавшийся изнасиловать богатую наследницу.
– Миледи, – почтительно позвала Джойс, никогда не переходившая установленных рамок в отношениях с госпожой. Лиана могла себе позволить дружеские отношения с прислужницей, но Джойс всегда помнила свое место, никогда не забывала, что может настать день, когда она останется без крыши над головой и пищи на столе. Давая советы госпоже, Джойс всегда соблюдала крайнюю осторожность.
– На кухне разгорелась ссора, и было бы неплохо…
– Ты любишь своего мужа, Джойс? – прервала ее Лиана.
Горничная заколебалась. Весь замок знал, чего добивается леди Элен. Слуги были уверены, что, если Лиана уедет, через шесть лет владения Невиллов придут в полный упадок.
– Да, миледи, люблю.
– Кто кого выбрал: ты его или он тебя?
– Его выбрала ваша матушка. Думаю, она хотела сделать меня счастливой, поэтому и выдала замуж за молодого и здорового парня. Со временем я его полюбила.
– Правда? – вскинула голову Лиана.
– Да, миледи, так чаще всего и бывает. – Джойс почувствовала себя увереннее. В конце концов, все девушки испытывают страх перед свадьбой. – Когда проводишь вдвоем долгие зимние ночи, любовь приходит сама собой.
Лиана отвернулась. «Если проводишь эти ночи вместе», – подумала она. Но корыстный муж может взять и отослать тебя куда-нибудь подальше. Она вновь взглянула на прислужницу.
– Скажи, Джойс, хороша ли я собой? Я имею в виду, достаточно ли я красива, чтобы мужчины испытывали интерес ко мне, а не ко всему этому? – Она показала рукой на шелковое покрывало, на гобелены, на серебряные чаши и мебель резного дуба.
– Конечно, миледи, – тут же ответила Джойс. – Вы очень хорошенькая, даже, можно сказать, прекрасная. Ни один мужчина, ни высокого происхождения, ни низкого не устоит перед вами. Ваши волосы…
– Ваша дочь должна уехать, или уеду я! – сурово заявила Элен Невилл, упершись руками в бока и глядя сверху вниз на своего супруга Джилберта Он сидел, откинувшись, на мягкой кушетке у окна; солнечные лучи рассеивались сквозь деревянные ставни, выкрашенные в синий цвет. Джилберт чесал за ухом свою любимую борзую, время от времени отправляя в рот кусочки нежнейшего жареного мяса.
Как обычно, он и не подумал отвечать на слова жены, и она гневно стиснула кулаки.
Муж был на двенадцать лет старше, более ленивого человека ей никогда не приходилось встречать. Несмотря на то, что большую часть времени Джилберт проводил в седле, во весь опор несясь за охотничьим ястребом, брюхо у него было огромное и с каждым днем становилось все больше. Разумеется, Элен вышла замуж за Джилберта Невилла исключительно ради его богатства – золотой посуды, бескрайних земельных угодий, восьми замков (два из них она до сих пор так еще и не видела), конских табунов, многочисленных рыцарей, а также чудесных нарядов, которыми новый супруг мог обеспечить Элен и ее двоих детей от предыдущего брака. Стоило ей прочитать перечень имущества Джилберта, и она не задумываясь дала согласие на этот брак, даже не удосужившись взглянуть на жениха.
И вот миновал год после свадьбы. Элен спрашивала себя, почему с самого начала ей не пришло в голову поинтересоваться, кто управляет поместьями Джилберта? Ведь не сам же этот увалень! Элен знала, что у графа всего один законный ребенок – бледная, застенчивого вида девушка, не перемолвившаяся с Элен ни единым словом вплоть до самой свадьбы. Поначалу Элен думала, что владениями Джилберта управляет кто-нибудь из его бастардов. Прошло совсем немного времени после бракосочетания, и Элен убедилась, что новый супруг бесконечно ленив как в постели, так и за ее пределами, а заодно выяснила, кто заправляет делами в феоде.
Лиана! Новоиспеченная графиня не желала и слышать это имя. Вежливенькая, скромненькая девица, дочь Джилберта, оказалась сущим дьяволом. Как и ее покойная мамаша. Лиана лично вела все дела. Она сидела в кресле отца, когда крестьяне выплачивали годовой оброк. Верхом скакала по окрестностям, следила за пастбищами, приказывала чинить обветшавшие крыши. Именно она решала, когда пора переезжать в следующий замок; это происходило после того, как запасы продовольствия в округе оскудевали, а в замке накапливалось слишком много грязи. Три раза за минувший год они перебирались с места на место, и Элен узнавала о переезде лишь тогда, когда горничная начинала упаковывать ее вещи.
Бесполезно было объяснять Джилберту и Лиане, что теперь хозяйкой владений является она, Элен, что Лиана должна передать свои полномочия мачехе.
Отец и дочь просто с недоумением смотрели на графиню, словно вдруг какой-нибудь каменный зубец на стене обрел дар речи. Затем Лиана возвращалась к своим заботам, а Джилберт возвращался к ничегонеделанию.
Несколько раз Элен пыталась вырвать бразды из рук падчерицы, и поначалу ей казалось, что не без успеха. Однако потом выяснилось, что слуги всякий раз ходили к Лиане спрашивать, стоит ли выполнять тот или иной приказ графини.
Элен попробовала воздействовать на супруга мягкими упреками – обычно после того, как ублажит его в постели.
Но Джилберт не обращал на нее внимания.
– Пусть Лиана поступает как хочет, – говорил он. – Лучше ей не перечить. Спорить с Лианой, как и с ее матерью – все равно что пытаться остановить каменный обвал. Самое разумное – отойти в сторону.
После такой короткой речи граф поворачивался на другой бок и моментально засыпал, а Элен не могла сомкнуть глаз до утра, вся пылая от ярости.
К утру она чувствовала, что и сама готова превратиться в каменный обвал. Она была старше Лианы и гораздо опытнее. После смерти ее первого мужа поместья унаследовал его младший брат. Супруга наследника бесцеремонно отодвинула вдову и двух ее девочек на задний план. Элен пришлось молча смириться с тем, что ее права перешли к юной и малознающей особе. Поэтому она так охотно согласилась на предложение Джилберта Невилла. Как было бы чудесно вновь иметь свой собственный дом, свое собственное хозяйство! И вот оказалось, что ее законное место узурпировано хрупкой, бледной девчонкой, которую по всем правилам следовало давно выдать замуж и услать из отцовского дома куда-нибудь подальше.
Элен пыталась объясниться с Лианой, расписывала ей прелести замужней жизни, семьи, своего собственного очага. Лиана слушала, хлопала голубыми глазищами, робкая и невинная, как ангел на фреске. А потом нежным голоском спрашивала:
– А кто же будет заботиться о поместьях моего отца?
– У вашего отца есть жена, – стискивала зубы Элен. – Заботиться о нем входит в мои обязанности.
Тогда Лиана с нехорошим блеском в глазах обводила взглядом роскошное бархатное платье мачехи, с низким вырезом, длинным шлейфом, открытыми плечами, смотрела на парчовую головную повязку и улыбалась:
– В таком виде нельзя управлять хозяйством. Вас опалит солнце.
Элен переходила к обороне:
– Когда мне нужно будет сесть на лошадь, я оденусь соответствующим образом. Уверяю вас, я умею ездить верхом не хуже, чем вы. Лиана, вам не пристало оставаться под отцовским кровом. Вам уже почти двадцать лет. Пора обзавестись собственным домом, собственным…
– Да-да, – кивала Лиана. – Вы, конечно, правы, но мне пора идти. В деревне ночью был пожар, я должна принять меры.
И графиня оставалась в одиночестве, раскрасневшаяся от гнева, клокочущая от ярости. Зачем нужно было выходить замуж за одного из богатейших людей Англии? Зачем жить в замках, где хранятся неимоверные богатства? Повсюду на стенах толстые цветные гобелены; потолки расписаны сценами из Библии; на кроватях, столах даже креслах – парчовые покрывала. У Лианы работали мастерицы, которые дни напролет ткали и вышивали. Кормили в замках Джилберта Невилла поистине божественно – Лиана платила поварам огромное жалованье, а их женам дарила меховые шубы. Рвы, конюшни, дворы, отхожие места безукоризненно вычищены – Лиана любила, чтобы вокруг все сияло чистотой.
«Ох уж эта Лиана», – думала Элен, сжимая пальцами виски. Слуги только и говорили: леди Лиана приказала это, леди Лиана хочет то. В доме поддерживались порядки, установленные еще покойной супругой Джилберта. Несмотря на свое положение, Элен в этом мире ровным счетом ничего не значила.
Ее терпение окончательно лопнуло, когда маленькие дочери тоже стали повторять слова Лианы. Малютка Элизабет захотела, чтобы ей купили пони. Элен улыбнулась и сказала, что с удовольствием сделает это. Дочка задумчиво посмотрела на нее и убежала со словами:
«Пойду спрошу у Лианы».
Именно этот маленький инцидент и заставил Элен предъявить мужу ультиматум.
– Я в этом доме – пустое место! – заявила она Джилберту.
Элен не старалась говорить тихо, хоть и знала, что вокруг полно подслушивающих слуг. Это были люди Лианы – отлично обученные, обожавшие свою юную госпожу за щедрость, страшившиеся ее гнева и готовые ради нее отдать собственную жизнь. – Выбирайте: ваша дочь или я, – повторила Элен.
Джилберт разглядывал поднос, на котором были установлены двенадцать жареных котлеток, каждая в виде какого-нибудь из апостолов. Граф выбрал святого Павла и откусил ему голову.
– А что же мне делать с Лианой? – лениво спросил он.
Джилберта Невилла невозможно было вывести из равновесия. Он хотел от жизни совсем немного: комфорта, хороших ястребов и соколов, быстрых борзых собак и вкусной еды. Он понятия не имел, каким образом его прежняя супруга сумела преумножить богатство, унаследованное им от отца. Джилберт даже не представлял, какое приданое получил он за невестой. И уж тем более не замечал трудов дочери. Графу казалось, что поместья управляются сами собой: крестьяне пашут, дворяне охотятся, король издает законы. Ну а женщины, судя по всему, главным образом ссорятся.
Прекрасную молодую вдову Элен Певерилл Джилберт встретил, когда та скакала верхом по земле, некогда принадлежавшей ее покойному мужу. Темные волосы развевались по ветру, пышная грудь чуть не выскакивала из выреза платья, складки юбки натянулись, открыв взору крепкие, ладные бедра. Граф испытал один из нечастых приступов похоти и сказал своему шурину, что хочет жениться на этой женщине. Больше ему ничего делать не пришлось. Прошло немного времени, и Лиана сообщила, что пора идти на церемонию бракосочетания. После бурной брачной ночи Джилберт остался вполне доволен своей новой супругой и решил, что пусть она отправляется туда.., ну, где обычно находятся женщины в течение дня. Однако Элен не исчезла. Вместо этого она стала изводить его ворчанием. Все было не так, особенно не нравилась ей Лиана. А ведь Лиана такая славная, милая девчушка. Всегда приказывала музыкантам играть любимые песни отца, прекрасно его кормила, а долгими зимними вечерами рассказывала увлекательнейшие истории. Граф не мог понять, почему Элен хочет, чтобы Лиана уехала. Ведь девочка такая тихая, такая незаметная.
– Ну, если Лиана хочет выйти замуж, то пусть выходит, – зевнул Джилберт.
Он твердо верил, что каждый человек должен поступать в соответствии со своими желаниями. Граф даже искренне считал, что крестьяне потеют на полях с рассвета до заката только потому, что им это нравится.
Элен попыталась взять себя в руки.
– Конечно, Лиана не захочет выходить замуж. У нее и так полная свобода и абсолютная власть. Зачем ей нужен мужчина, который будет ею командовать? Если б я так могла распоряжаться в доме своего покойного супруга, то ни за что бы оттуда не уехала. – Элен вскинула руки в беспомощной ярости. – Подумать только – обладать полной властью, да еще не иметь над собой мужа! У вашей дочери тут просто рай земной! Она ни за что отсюда не уедет!
Джилберт так и не понял, чем недовольна жена, но ее завывания стали действовать ему на нервы.
– Я поговорю с Лианой, – сказал он, – и спрошу, хочет ли она мужа.
– Вы должны приказать ей выйти замуж! Вы должны сами выбрать ей мужа и по своей отцовской воле отправить дочь к венцу.
Джилберт посмотрел на борзую и улыбнулся.
– Однажды я вздумал перечить матери Лианы. Только один раз. Повторять ошибку я не собираюсь. Пускай дочь поступает по-своему – Если вы не отправите ее отсюда, вам непоздоровится. Перечить мне тоже небезопасно! – выкрикнула Элен, развернулась и вышла вон.
Джилберт почесал собаку за ухом. По сравнению с первой женой новая жена была сущим котенком. Он в самом деле не понимал, чего она бесится Граф не понимал, как человек в здравом рассудке может хотеть взвалить на себя какие-то обязанности. Он взял святого Марка и задумчиво сжевал его. Помнится, кто-то предупреждал, что иметь двух женщин под одной крышей опасно. Может быть, и в самом деле поговорить с Лианой? Вдруг она не против замужества. Если Элен выполнит свою угрозу и переедет в другой замок, ночное ложе опустеет. Опять же. Лиана может выйти за какого-нибудь дворянина, у которого будут прекрасные охотничьи сокола.
– Итак, моя достопочтенная мачеха хочет вышвырнуть меня из собственного дома, из дома, созданного руками моей матери, где я тружусь не покладая рук вот уже три года, – ровным голосом произнесла Лиана.
Джилберт почувствовал, что у него вот-вот разболится голова. Минувшей ночью Элен орала на него несколько часов подряд. Дело в том, что Лиана приказала построить в предместье замка несколько новых домов. Элен пришла в ужас, узнав, что падчерица собирается истратить кучу денег на строительство жилищ для крестьян – пусть эти голодранцы выкручиваются сами. Графиня устроила такой скандал, что все шесть охотничьих соколов забились под самый потолок. Пришлось надеть на них колпачки, чтобы птицы успокоились, но это не помогло. Сокола стали метаться, и один из них свернул себе шею. Тут-то граф и понял: пора что-то делать. Нельзя допустить, чтобы пострадала еще хоть одна из драгоценных птиц.
Сначала он подумал, не предложить ли обеим женщинам облачиться в доспехи и устроить поединок. Пусть победит сильнейшая. Но вскоре выяснилось, что соперницам сталь ни к чему, они превосходно обходились своим основным оружием – языками.
– По-моему, Элен считает, что тебе будет.., м-м-м.., лучше жить в собственном доме. У тебя там будет муж, детишки.
На самом деле Джилберт не мог себе представить, что где-нибудь на свете живется лучше, чем в его владениях. Но кто их знает, этих женщин?
Лиана подошла к окну и выглянула во двор, потом обвела взглядом прочные крепостные стены, дома предместья. Это было одно из многочисленных владений, принадлежавших ее семье. Долгие годы покойная мать учила Лиану, как обращаться с подданными, как проверять конторские книги, как извлекать из угодий прибыль, чтобы можно было покупать новые земли.
Когда отец сказал, что хочет жениться на молодой вдове, Лиана не на шутку рассердилась. Ей вовсе не хотелось оказаться в подчинении у чужой женщины, которая попытается занять место ее матери. Лиана понимала, что неприятности неминуемы, но Джилберт Невилл тоже умел быть упрямым. Кроме того, он искренне верил, что человек имеет право на исполнение своих желаний. Обычно Лиану устраивало, что отец не из тех лордов, что думают лишь о войне и оружии. Джилберт занимался исключительно псами и соколами, оставляя более важные проблемы сначала жене, а потом дочери.
Так было до последнего времени. И вот граф женился на тщеславной Элен, которая думала только об одном – как бы купить новых роскошных нарядов. Пять женщин денно и ночно работали, вышивая для нее платья. Еще одна занималась исключительно тем, что покрывала готовые платья жемчужинами. За один лишь минувший месяц Элен купила двадцать четыре меховые шубы, а ведь только в позапрошлом месяце она приобрела целую корзину горностаевых шкурок – причем с такой легкостью, словно это корзинка с пшеницей. Лиана отлично понимала: стоит передать управление поместьями мачехе, и та высосет из крестьян все соки, чтобы приобрести еще один золотой пояс, еще одну пригоршню драгоценных камней.
– Ну как? – спросил Лиану отец, думая: «Ох уж эти женщины! Если дочь не ответит ему сей же миг, вся охота пойдет насмарку. Жена в последнее время совсем сошла с ума. Пожалуй, с нее станется сесть верхом на лошадь и отправиться за супругом на охоту, чтобы и там не давать ему житья».
Лиана обернулась, к отцу.
– Скажите моей мачехе, что я выйду замуж, если найду подходящего жениха.
Джилберт вздохнул с облегчением.
– По-моему, это правильно. Я обязательно передам, и Элен будет просто счастлива.
Он хотел было уйти, но передумал – подошел к дочери и любовно погладил ее по плечу. Такое случалось с ним нечасто. Джилберт не любил задумываться о прошлом, но в этот миг вдруг пожалел, что женился на Элен. Он и не представлял себе, как это славно: жить вдвоем с дочерью, чтобы она заботилась об отце. А о более низменных его потребностях позаботятся и служанки. Граф пожал плечами. Что сделано, то сделано.
– Мы найдем тебе крепкого молодца, от которого ты родишь целую дюжину ребятишек.
С этими словами граф удалился.
Лиана сердито опустилась на пуховую перину своей кровати и знаком велела горничной выйти. Руки девушки дрожали. Однажды ей пришлось в одиночку столкнуться с целой толпой разъяренных крестьян, размахивавших топорами и серпами. Три перепуганные служанки тряслись за спиной юной госпожи, но Лиана не потеряла головы. Она накормила смутьянов и предложила им работу. Приходилось ей справляться и с пьяными солдатами. Однажды ее хотел изнасиловать слишком страстный поклонник, но она справилась и с ним. Лиана никогда не теряла спокойствия, уверенности и здравого смысла – эти качества помогали ей преодолевать любые трудности.
Но мысль о замужестве повергла ее в ужас. Не просто испугала, а заставила буквально окоченеть от страха. Два года назад кузина Маргарет вышла замуж за человека, выбранного ей в женихи отцом. До свадьбы жених писал ей любовные сонеты, воспевавшие красоту Маргарет. Кузина говорила о будущем замужестве, что это будет брак по любви, она с нетерпением ждала слияния с любимым.
Но после свадьбы супруг показал свое подлинное лицо. Он немедленно распродал почти все несметное приданое Маргарет, чтобы расплатиться с долгами. Затем бросил жену в старом, обветшавшем, продуваемом всеми ветрами замке с горсткой слуг, а сам отправился к королевскому двору, где щедро сорил остатками приданого, тратя его на высокородных шлюх.
Лиана знала, какое счастье ей выпало – по собственному усмотрению распоряжаться отцовскими владениями. Женщина лишена какой-либо власти – если только власть не дарует ей мужчина. С четырехлетнего возраста маленькую Лиану осаждали претенденты на ее руку. Один раз она даже была обручена, в восьмилетнем возрасте, но жених погиб, когда девочке исполнилось десять лет. После этого отец не соглашался ни на какие помолвки, и Лиана сумела благополучно избежать раннего замужества. Стоило очередному претенденту проявить чрезмерную настойчивость, как Лиана тут же напоминала отцу, как расстроится его замечательная жизнь, если дочка выйдет замуж. Джилберт немедленно отправлял ухажера восвояси. Но вот в дело вмешалась алчная Элен. Лиана подумала, не передать ли все права на управление феодом мачехе, не удалиться ли в Уэльсское поместье. Там она будет вдалеке от мачехи, сможет жить спокойно и независимо. Очень скоро и отец, и Элен забудут о ее существовании.
Лиана выпрямилась, стиснула кулаки и зашагала взад-вперед по комнате, метя подолом бархатного платья по полу. Нет, Элен ни за что не оставит ее в покое. Мачеха будет преследовать ее до конца дней, пока не ввергнет падчерицу в пучину несчастного замужества, извечную юдоль всех женщин.
Лиана взяла со столика зеркальце и стала изучать свое отражение. Молодые люди посвятили ей массу поэм, воспевавших красоту юной графини; странствующие певцы, которым хорошо заплатили, превозносили ее прелести еще сладкозвучнее, но Лиана была уверена, что красавицей на самом деле не являлась. Слишком бледна, слишком светловолоса, слишком.., слишком простодушна. Вот Элен, та действительно прекрасна, ее ослепительные черные глаза таинственно сияют, она поистине завораживает мужчин своим взглядом. Лиана иногда думала, что слуги слушаются ее так хорошо, потому что юная госпожа начисто лишена соблазнительности. Зато когда Элен проходила по замковому двору, мужчины переставали работать и смотрели ей вслед. Перед Лианой они склонялись в почтительном поклоне, и это было предпочтительнее, чем подмигивание вслед и похабные смешки.
Она подошла к окну и выглянула во двор. Подмастерье кузнеца приставал к хорошенькой молочнице; руки парня шарили по ее округлому, крепкому телу.
Лиана отвернулась, чувствуя горечь. Никогда не будет молодой парень гоняться за ней вокруг колодца. Она даже не узнает, хочется ли мужчинам заигрывать с ней. Слуги отца всегда будут относиться к ней с почтением и называть «миледи». Претенденты на ее руку будут вообще бегать на задних лапках, но лишь потому, что им нужно ее приданое. При этом она могла быть горбуньей с тремя глазами – все равно они бы осыпали ее цветистыми комплиментами и превозносили до небес ее красоту. Однажды ухажер прислал ей стихотворение, посвященное прелести ее ножек. Как будто он их когда-нибудь видел!
– Миледи, – раздался голос горничной. Лиана оглянулась и увидела свою прислужницу Джойс. На десять лет старше своей госпожи, та могла считаться подругой, даже почти сестрой. Мать наняла ее ухаживать за новорожденной Лианой, когда Джойс была еще совсем девочкой. Потом мать Лианы научила свою дочь управлять владениями, сделала ее решительной и самостоятельной, но по-прежнему, когда Лиане снился кошмарный сон, она звала Джойс, и та утешала свою хозяйку. Девушка сидела рядом с детской кроваткой, когда Лиана болела; Джойс научила свою воспитанницу многим полезным вещам. Именно она объяснила, откуда берутся дети, а также чего хотел слишком страстный ухажер, пытавшийся изнасиловать богатую наследницу.
– Миледи, – почтительно позвала Джойс, никогда не переходившая установленных рамок в отношениях с госпожой. Лиана могла себе позволить дружеские отношения с прислужницей, но Джойс всегда помнила свое место, никогда не забывала, что может настать день, когда она останется без крыши над головой и пищи на столе. Давая советы госпоже, Джойс всегда соблюдала крайнюю осторожность.
– На кухне разгорелась ссора, и было бы неплохо…
– Ты любишь своего мужа, Джойс? – прервала ее Лиана.
Горничная заколебалась. Весь замок знал, чего добивается леди Элен. Слуги были уверены, что, если Лиана уедет, через шесть лет владения Невиллов придут в полный упадок.
– Да, миледи, люблю.
– Кто кого выбрал: ты его или он тебя?
– Его выбрала ваша матушка. Думаю, она хотела сделать меня счастливой, поэтому и выдала замуж за молодого и здорового парня. Со временем я его полюбила.
– Правда? – вскинула голову Лиана.
– Да, миледи, так чаще всего и бывает. – Джойс почувствовала себя увереннее. В конце концов, все девушки испытывают страх перед свадьбой. – Когда проводишь вдвоем долгие зимние ночи, любовь приходит сама собой.
Лиана отвернулась. «Если проводишь эти ночи вместе», – подумала она. Но корыстный муж может взять и отослать тебя куда-нибудь подальше. Она вновь взглянула на прислужницу.
– Скажи, Джойс, хороша ли я собой? Я имею в виду, достаточно ли я красива, чтобы мужчины испытывали интерес ко мне, а не ко всему этому? – Она показала рукой на шелковое покрывало, на гобелены, на серебряные чаши и мебель резного дуба.
– Конечно, миледи, – тут же ответила Джойс. – Вы очень хорошенькая, даже, можно сказать, прекрасная. Ни один мужчина, ни высокого происхождения, ни низкого не устоит перед вами. Ваши волосы…