Страница:
Трудно найти слова, чтобы описать героизм и мужество моряков, проявленные ими в этих сражениях, но, анализируя самым хладнокровным образом их ход, всегда следует помнить, что это одно из главных условий победы. Вступая в бой с более слабым противником, необходимо было помнить, что он станет сражаться до конца, поскольку его гибель – ничто по сравнению с гибелью более крупного корабля. Кроме того, в обеих мировых войнах более слабая сторона меньше зависела от баз снабжения и ремонта.
От очевидцев мы знаем, что эта проблема заботила Шпее, когда он вел свою эскадру к гибели на Фолклендах. Он вынашивал идею нападения на Порт-Стенли, столицу островов, и захвата в плен губернатора в качестве возмездия за пленение англичанами губернатора Самоа. Командир «Гнейзенау» ужаснулся, узнав об этих планах, и попытался отговорить адмирала от нападения на Порт-Стенли, продиктованного лишь вопросом престижа. В конце концов, у Шпее имелось полно других дел: необходимо было нарушить судоходство на реке Ла-Плата; в Африке было несколько очагов войны, и немецкие корабли могли бы оказать своим войскам большую помощь, и, наконец, он мог с триумфом вернуться домой в Германию, обойдя половину земного шара, уничтожив по пути английскую эскадру и сорвав переброску войск и снаряжения. Кстати, Шпее выманил в Атлантику три английских линейных крейсера – а ведь это были единственные корабли, способные потопить немецкие линейные крейсера, уже начавшие свои рейды вдоль британского побережья. Но он пошел на Фолкленды, полагая, что гавань пуста, и обнаружил, что за день до этого туда прибыли два английских крейсера. Британцы долго гнались за Шпее, и уже на закате в пустынных приантарктических водах барахтались уцелевшие после боя немецкие моряки, которых атаковали альбатросы. В бою были потоплены четыре из пяти немецких кораблей, а оставшийся на плаву загнан в укрытие у берегов Чили и три месяца спустя был захвачен у Хуан-Фернандеса – острова Робинзона Крузо.
А в Германии Тирпиц с болью в сердце следил за этими событиями. И хотя ему удалось убедить кайзера и других, что Германии был нужен не флот рейдеров, а флот линейных кораблей, он высоко оценил действия рейдеров и прекрасно понимал, какое преимущество получил бы флот открытого моря, если бы начал боевые действия, в то время когда британский большой флот был ослаблен посылкой кораблей для охоты за Шпее.
Тирпиц полагал, что если бы Шпее держал свои корабли порознь и подальше от английских баз, то сумел бы достичь гораздо большего, и все мечтал повторить этот опыт и послать соединение рейдеров флота открытого моря в дальнее плавание. Из книги «Мировой кризис» мы знаем, как опасались этого Черчилль и его коллеги в этой и следующей войне, но идеям Тирпица и опасениям Черчилля не суждено было сбыться, вероятно, из-за трудностей снабжения такого соединения углем – поскольку было это до всеобщего перехода больших военных кораблей на дизельное топливо.
Миновал 1915 г., на протяжении которого Германии везло на суше и не везло на море. Несмотря на протесты Тирпица, неограниченная подводная война была начата в феврале, когда для ее эффективного ведения не хватало подводных лодок, и, хотя потери англичан были велики, немцы, вероятно, потеряли гораздо больше в результате реакции американского общественного мнения на потопление лайнера «Лузитания» и другие подобные факты, сейчас менее известные. Из-за протестов Америки приказ о ведении неограниченной войны был изменен в марте 1916 г. на совещании, на которое Тирпица даже не пригласили, после чего он ушел в отставку. Тирпиц сам поставил себя в положение, которое в полной мере выявило несостоятельность его политики и позиции. Он призывал к неограниченной подводной войне, но не обеспечил подлодки всем необходимым для ее ведения. Поэтому ему и пришлось рекомендовать отложить осуществление плана, к которому он сам же и призывал.
Его отвергли, а затем, позже, с ним даже не посоветовались, когда германское правительство изменило свое мнение и приостановило эту кампанию.
После выхода в отставку Тирпиц попал в рейхстаг и, как ярый националист, стал одним из тех, кто убеждал Гинденбурга выдвинуть свою кандидатуру на пост президента в 1925 г. Умер Тирпиц в 1930 г. Это был человек, сочетавший в себе самые разнообразные способности – он был первоклассным организатором, сумевшим до 1914 г. утвердиться при дворе кайзера; добившись этого, он счел, что способен принимать политические решения на международном уровне, хотя, по мнению последующих поколений, совершил ошибку, написав мемуары, в которых утверждал, что был всегда и во всем прав.
Изменения стратегии подводной войны в 1916 г. означали, что теперь подлодки смогут вести боевые действия в составе флота открытого моря; это совпало с назначением Шеера командующим этим флотом и с решением о том, что крупные корабли должны вести более активные боевые действия.
План Шеера заключался в том, чтобы расположить подлодки перед английскими базами и кораблями флота открытого моря совершать рейды, надеясь выманить большой флот туда, где в засадах притаились субмарины.
Один из таких рейдов был запланирован на конец мая; как обычно, англичане узнали об этом, хотя и не представляли себе его масштаба. Шеер покинул Вильгельмсхафен и направился к Назе в Норвегии. Корабли Джеллико и Битти покинули свои шотландские базы и направились на юго-восток. Впереди эскадр Джеллико и Шеера шли линейные крейсера под командованием Битти и Хиппера.
Левая оконечность колонны легких крейсеров эскадры Битти, движущаяся на юг, обнаружила арьергард из легких крейсеров эскадры Хиппера, и битва у полуострова Ютланд началась.
Однако, несмотря на потери англичан, с наступлением ночи 31 мая британские корабли – как Битти, так и Джеллико – находились между немцами и их базами. Соотношение сил немцев и англичан составляло примерно пять к восьми, и Шеер этой ночью сделал три попытки прорваться через британские порядки и благополучно вернуться в свои порты. В конце концов ему удалось прорваться через линию британских эсминцев, следующих за линейным флотом. Сражение началось, но из-за ошибок в тактике ночного боя и ненадежной связи сведения об этом дошли до Джеллико слишком поздно, и немцы уже оказались в безопасности.
Британские моряки были удручены – плохая защита судов, низкое качество боеприпасов, ненадежная связь и отсутствие навыков ночного боя стоили им победы, – но и для немцев это означало, что, хотя они достигли Вильгельмсхафена с относительно небольшими потерями, война для них была фактически закончена.
Шеер был слишком хорошим моряком и слишком честным человеком, чтобы не признать, что своим спасением обязан удаче, он также понимал, что никогда не следует рассчитывать на удачу. Поэтому по возвращении в порт он написал рапорт, в котором утверждал, что у Германии нет шансов на победу, если не будет одобрена неограниченная подводная война. Еще один рейд флота открытого моря, который чуть было не вылился в крупное сражение, был предпринят 18–19 августа, но Шеер не строил никаких иллюзий относительно его исхода и продолжал настаивать на неограниченной подводной войне. Она началась, и Америка вступила в войну. Поначалу немцы считали, что американское участие не примет больших масштабов, поскольку американские войска не смогут попасть в Европу по морю, блокированному немецкими субмаринами; а Германия за шесть месяцев задушит Великобританию.
Но вместо этого Германия оказалась лицом к лицу с американской армией во Франции, и, несмотря на падение России, союзники оказались сильнее, чем когда бы то ни было, и на суше и на море.
После тяжелых поражений германской армии немцы запросили мира; но президент Вильсон заявил, что об условиях мира не может быть и речи до тех пор, пока ведется неограниченная подводная война. Подводные лодки были отозваны и вернулись на свои базы.
К этому времени флотом командовал Хиппер, а Шеер был чем-то вроде начальника Военно-морского штаба. Подлодки вновь были готовы взаимодействовать с флотом, и ВМС запланировали выполнить то, что пытались сделать еще в начале 1916 г., – расположить подлодки на траверзе британских морских баз, в то время как основная часть германского флота проведет рейд в надежде, что англичане выдвинутся на юг, попадут на минные поля и подставят себя под удар субмарин.
Этот план, самый амбициозный из всех, предусматривал проведение рейда легких крейсеров и эсминцев в проливе Па-де-Кале, в то время как флот открытого моря займет позиции у северного побережья Голландии для их защиты. Если бы эта операция осуществилась, ущерб мог бы быть большим, но никак не повлиял на исход войны.
Но план так и не был реализован.
На следующее утро в Вильгельмсхафене команды двух линкоров отказались поднять якоря; верные присяге корабли окружили один из них и навели орудия на его носовую часть, где заперлись мятежники. Когда была передана угроза открыть огонь, командир и другие офицеры корабля поднялись на ходовой мостик. Если бы огонь был открыт, капитан разделил бы участь своего мятежного экипажа. Последовало напряженное ожидание, но в последний момент стюарду капитана удалось убедить бунтовщиков сдаться. Их арестовали и отправили на берег. Теоретически боевой поход мог бы продолжаться. Но Хиппер понял, что с командами, среди членов которых тлела искра мятежа, победы не достичь, и флот был рассредоточен. По чьему-то глупому распоряжению одна эскадра была отослана в Киль, где докеры, охваченные революционными настроениями, приняли ее с распростертыми объятиями.
Несколько дней адмиралу, командовавшему в Киле (в свое время он руководил знаменитым проходом «Гебена» и «Бреслау» через Дарданеллы), удавалось поддерживать хоть какой-то порядок, но вскоре мятеж охватил весь Киль, а несколько дней спустя и всю Германию. Кайзер отрекся от престола; условия перемирия, выдвинутые союзниками, были приняты и подписаны.
Эти условия требовали безоговорочной сдачи всех подводных лодок и интернирования большей части флота открытого моря – десяти лучших линкоров, пяти линейных крейсеров, шести легких крейсеров и пятидесяти эсминцев.
Потрясенные и жестоко разочарованные немецкие офицеры взялись поддерживать хоть какую-то дисциплину, чтобы увести корабли к Ферт-оф-Форту, полагая, что это поможет избежать еще более жестких условий мира для Германии. Когда же были обнародованы условия Версальского мирного договора, стало ясно, что они предусматривают окончательную сдачу интернированных кораблей. Поэтому в Скапа-Флоу корабли были затоплены. Немецкие моряки, в попытке сохранить остатки самоуважения, предпочли затопить свои корабли, совершив акт искупления, но это было слабым утешением для них. И не успели еще мрачные воды Скапа-Флоу сомкнуться над обломками старого флота, как они приступили к созданию нового.
Глава 2
От очевидцев мы знаем, что эта проблема заботила Шпее, когда он вел свою эскадру к гибели на Фолклендах. Он вынашивал идею нападения на Порт-Стенли, столицу островов, и захвата в плен губернатора в качестве возмездия за пленение англичанами губернатора Самоа. Командир «Гнейзенау» ужаснулся, узнав об этих планах, и попытался отговорить адмирала от нападения на Порт-Стенли, продиктованного лишь вопросом престижа. В конце концов, у Шпее имелось полно других дел: необходимо было нарушить судоходство на реке Ла-Плата; в Африке было несколько очагов войны, и немецкие корабли могли бы оказать своим войскам большую помощь, и, наконец, он мог с триумфом вернуться домой в Германию, обойдя половину земного шара, уничтожив по пути английскую эскадру и сорвав переброску войск и снаряжения. Кстати, Шпее выманил в Атлантику три английских линейных крейсера – а ведь это были единственные корабли, способные потопить немецкие линейные крейсера, уже начавшие свои рейды вдоль британского побережья. Но он пошел на Фолкленды, полагая, что гавань пуста, и обнаружил, что за день до этого туда прибыли два английских крейсера. Британцы долго гнались за Шпее, и уже на закате в пустынных приантарктических водах барахтались уцелевшие после боя немецкие моряки, которых атаковали альбатросы. В бою были потоплены четыре из пяти немецких кораблей, а оставшийся на плаву загнан в укрытие у берегов Чили и три месяца спустя был захвачен у Хуан-Фернандеса – острова Робинзона Крузо.
А в Германии Тирпиц с болью в сердце следил за этими событиями. И хотя ему удалось убедить кайзера и других, что Германии был нужен не флот рейдеров, а флот линейных кораблей, он высоко оценил действия рейдеров и прекрасно понимал, какое преимущество получил бы флот открытого моря, если бы начал боевые действия, в то время когда британский большой флот был ослаблен посылкой кораблей для охоты за Шпее.
Тирпиц полагал, что если бы Шпее держал свои корабли порознь и подальше от английских баз, то сумел бы достичь гораздо большего, и все мечтал повторить этот опыт и послать соединение рейдеров флота открытого моря в дальнее плавание. Из книги «Мировой кризис» мы знаем, как опасались этого Черчилль и его коллеги в этой и следующей войне, но идеям Тирпица и опасениям Черчилля не суждено было сбыться, вероятно, из-за трудностей снабжения такого соединения углем – поскольку было это до всеобщего перехода больших военных кораблей на дизельное топливо.
Миновал 1915 г., на протяжении которого Германии везло на суше и не везло на море. Несмотря на протесты Тирпица, неограниченная подводная война была начата в феврале, когда для ее эффективного ведения не хватало подводных лодок, и, хотя потери англичан были велики, немцы, вероятно, потеряли гораздо больше в результате реакции американского общественного мнения на потопление лайнера «Лузитания» и другие подобные факты, сейчас менее известные. Из-за протестов Америки приказ о ведении неограниченной войны был изменен в марте 1916 г. на совещании, на которое Тирпица даже не пригласили, после чего он ушел в отставку. Тирпиц сам поставил себя в положение, которое в полной мере выявило несостоятельность его политики и позиции. Он призывал к неограниченной подводной войне, но не обеспечил подлодки всем необходимым для ее ведения. Поэтому ему и пришлось рекомендовать отложить осуществление плана, к которому он сам же и призывал.
Его отвергли, а затем, позже, с ним даже не посоветовались, когда германское правительство изменило свое мнение и приостановило эту кампанию.
После выхода в отставку Тирпиц попал в рейхстаг и, как ярый националист, стал одним из тех, кто убеждал Гинденбурга выдвинуть свою кандидатуру на пост президента в 1925 г. Умер Тирпиц в 1930 г. Это был человек, сочетавший в себе самые разнообразные способности – он был первоклассным организатором, сумевшим до 1914 г. утвердиться при дворе кайзера; добившись этого, он счел, что способен принимать политические решения на международном уровне, хотя, по мнению последующих поколений, совершил ошибку, написав мемуары, в которых утверждал, что был всегда и во всем прав.
Изменения стратегии подводной войны в 1916 г. означали, что теперь подлодки смогут вести боевые действия в составе флота открытого моря; это совпало с назначением Шеера командующим этим флотом и с решением о том, что крупные корабли должны вести более активные боевые действия.
План Шеера заключался в том, чтобы расположить подлодки перед английскими базами и кораблями флота открытого моря совершать рейды, надеясь выманить большой флот туда, где в засадах притаились субмарины.
Один из таких рейдов был запланирован на конец мая; как обычно, англичане узнали об этом, хотя и не представляли себе его масштаба. Шеер покинул Вильгельмсхафен и направился к Назе в Норвегии. Корабли Джеллико и Битти покинули свои шотландские базы и направились на юго-восток. Впереди эскадр Джеллико и Шеера шли линейные крейсера под командованием Битти и Хиппера.
Левая оконечность колонны легких крейсеров эскадры Битти, движущаяся на юг, обнаружила арьергард из легких крейсеров эскадры Хиппера, и битва у полуострова Ютланд началась.
Однако, несмотря на потери англичан, с наступлением ночи 31 мая британские корабли – как Битти, так и Джеллико – находились между немцами и их базами. Соотношение сил немцев и англичан составляло примерно пять к восьми, и Шеер этой ночью сделал три попытки прорваться через британские порядки и благополучно вернуться в свои порты. В конце концов ему удалось прорваться через линию британских эсминцев, следующих за линейным флотом. Сражение началось, но из-за ошибок в тактике ночного боя и ненадежной связи сведения об этом дошли до Джеллико слишком поздно, и немцы уже оказались в безопасности.
Британские моряки были удручены – плохая защита судов, низкое качество боеприпасов, ненадежная связь и отсутствие навыков ночного боя стоили им победы, – но и для немцев это означало, что, хотя они достигли Вильгельмсхафена с относительно небольшими потерями, война для них была фактически закончена.
Шеер был слишком хорошим моряком и слишком честным человеком, чтобы не признать, что своим спасением обязан удаче, он также понимал, что никогда не следует рассчитывать на удачу. Поэтому по возвращении в порт он написал рапорт, в котором утверждал, что у Германии нет шансов на победу, если не будет одобрена неограниченная подводная война. Еще один рейд флота открытого моря, который чуть было не вылился в крупное сражение, был предпринят 18–19 августа, но Шеер не строил никаких иллюзий относительно его исхода и продолжал настаивать на неограниченной подводной войне. Она началась, и Америка вступила в войну. Поначалу немцы считали, что американское участие не примет больших масштабов, поскольку американские войска не смогут попасть в Европу по морю, блокированному немецкими субмаринами; а Германия за шесть месяцев задушит Великобританию.
Но вместо этого Германия оказалась лицом к лицу с американской армией во Франции, и, несмотря на падение России, союзники оказались сильнее, чем когда бы то ни было, и на суше и на море.
После тяжелых поражений германской армии немцы запросили мира; но президент Вильсон заявил, что об условиях мира не может быть и речи до тех пор, пока ведется неограниченная подводная война. Подводные лодки были отозваны и вернулись на свои базы.
К этому времени флотом командовал Хиппер, а Шеер был чем-то вроде начальника Военно-морского штаба. Подлодки вновь были готовы взаимодействовать с флотом, и ВМС запланировали выполнить то, что пытались сделать еще в начале 1916 г., – расположить подлодки на траверзе британских морских баз, в то время как основная часть германского флота проведет рейд в надежде, что англичане выдвинутся на юг, попадут на минные поля и подставят себя под удар субмарин.
Этот план, самый амбициозный из всех, предусматривал проведение рейда легких крейсеров и эсминцев в проливе Па-де-Кале, в то время как флот открытого моря займет позиции у северного побережья Голландии для их защиты. Если бы эта операция осуществилась, ущерб мог бы быть большим, но никак не повлиял на исход войны.
Но план так и не был реализован.
На следующее утро в Вильгельмсхафене команды двух линкоров отказались поднять якоря; верные присяге корабли окружили один из них и навели орудия на его носовую часть, где заперлись мятежники. Когда была передана угроза открыть огонь, командир и другие офицеры корабля поднялись на ходовой мостик. Если бы огонь был открыт, капитан разделил бы участь своего мятежного экипажа. Последовало напряженное ожидание, но в последний момент стюарду капитана удалось убедить бунтовщиков сдаться. Их арестовали и отправили на берег. Теоретически боевой поход мог бы продолжаться. Но Хиппер понял, что с командами, среди членов которых тлела искра мятежа, победы не достичь, и флот был рассредоточен. По чьему-то глупому распоряжению одна эскадра была отослана в Киль, где докеры, охваченные революционными настроениями, приняли ее с распростертыми объятиями.
Несколько дней адмиралу, командовавшему в Киле (в свое время он руководил знаменитым проходом «Гебена» и «Бреслау» через Дарданеллы), удавалось поддерживать хоть какой-то порядок, но вскоре мятеж охватил весь Киль, а несколько дней спустя и всю Германию. Кайзер отрекся от престола; условия перемирия, выдвинутые союзниками, были приняты и подписаны.
Эти условия требовали безоговорочной сдачи всех подводных лодок и интернирования большей части флота открытого моря – десяти лучших линкоров, пяти линейных крейсеров, шести легких крейсеров и пятидесяти эсминцев.
Потрясенные и жестоко разочарованные немецкие офицеры взялись поддерживать хоть какую-то дисциплину, чтобы увести корабли к Ферт-оф-Форту, полагая, что это поможет избежать еще более жестких условий мира для Германии. Когда же были обнародованы условия Версальского мирного договора, стало ясно, что они предусматривают окончательную сдачу интернированных кораблей. Поэтому в Скапа-Флоу корабли были затоплены. Немецкие моряки, в попытке сохранить остатки самоуважения, предпочли затопить свои корабли, совершив акт искупления, но это было слабым утешением для них. И не успели еще мрачные воды Скапа-Флоу сомкнуться над обломками старого флота, как они приступили к созданию нового.
Глава 2
ВОЗРОЖДЕНИЕ ФЛОТА В НАРУШЕНИЕ ВЕРСАЛЬСКОГО ДОГОВОРА
Строительство нового флота началось с введения в строй двух старых легких крейсеров (которые во Вторую мировую войну служили кораблями ПВО) и создания флотилии тральщиков для уничтожения тысяч мин, которыми немцы усеяли воды от Белого моря до Ла-Манша.
Через несколько лет флот в Германии начали снова принимать всерьез. Численность его личного состава была количественно ограничена Версальским договором до 15 000 человек, поэтому моряков набирали с большой тщательностью. Говорят, каждый кандидат в матросы проходил личное собеседование у офицера – бывшего боцмана кайзеровской яхты, которая, против всех традиций, была введена в строй по воле Всевышнего.
Как часть общего улучшения условий службы было введено правило, что офицеры и матросы должны питаться одинаково, поскольку поводом для первых мятежей на флоте открытого моря (в 1917 г.) были жалобы на разницу в качестве пищи в офицерских кают-компаниях и матросских кубриках.
Очень скоро стало ясно, что рейхстаг не проголосует за достижение пределов, обусловленных Версальским договором, но начало было положено постройкой легких крейсеров и эсминцев, водоизмещение которых, кстати, во всех случаях превышало предписанные договором границы. Первый из построенных крейсеров назвали «Эмден» в честь знаменитого рейдера времен Первой мировой войны. Под командованием одного из самых опытных командиров-подводников Арно де ла Перьера он совершил серию показательных и тренировочных плаваний по всему свету. Выбор этого капитана был примечателен, поскольку Лотаром фон Арно де ла Перьером, немцем французского происхождения, даже в самые горькие дни неограниченной подводной войны 1917–1918 гг. восхищались враги, ибо он был профессионалом самой высокой пробы и принадлежал к типу лучших немецких моряков.
Ложные заявления о тоннаже новых кораблей были не единственным нарушением международных законов, к которым в 20-х гг. прибегала Германия. В ход шла любая ложь, такая, например, как сведения о резервных запасах вооружения. Теоретически эти запасы были ограничены договором, но практически эти ограничения игнорировались. В 1925 г. Германию покинула Межсоюзническая комиссия по контролю за вооружением – не потому, что Германия разоружилась, а потому, что союзники решили сделать жест доброй воли по отношению к ней во время подписания Пакта Локарно[6].
В ту пору, по словам Редера, представитель Великобритании в комиссии сказал своему коллеге из Германии: «Мы уезжаем, чему вы, конечно, очень рады. Задача у вас была не из приятных, да и у нас тоже. Хочу сказать вам одно. Не стоит думать, что мы поверили тому, что вы нам сообщили. Вы не сказали ни слова правды, но подали свою информацию настолько искусно, что мы смогли принять ее, и за это я вам благодарен».
Вот таким, несколько двусмысленным образом были удовлетворены союзники, но предстояло сделать гораздо большее – убедить рейхстаг. Ежегодную тяжкую процедуру прохождения военно-морского бюджета через враждебно настроенную палату облегчала практика значительного завышения стоимости всех проектов и использования разницы между реальной и расчетной стоимостью для финансирования сверхплановых проектов.
Некоторое время эту работу выполнял капитан Ломанн, который создал крупную и весьма любопытную империю, каждый элемент которой служил целям развития ВМС. Заключались сделки с владельцами банановых плантаций, чтобы иметь повод для строительства банановых сухогрузов, которые можно было легко переоборудовать во вспомогательные крейсера, и с рыболовецкими компаниями, ведь траулеры можно было использовать в качестве тральщиков. Существовала кинофирма для съемки фильмов, пропагандирующих службу на флоте; имелась чартерная авиакомпания, предоставлявшая самолеты для учений средств ПВО в стрельбе по воздушным целям и подпольного обучения военно-морских летчиков; существовала спасательная кампания с утопическими планами подъема затонувших кораблей путем замораживания того участка моря, где они находились, с тем чтобы полученный ледяной блок всплыл на поверхность моря вместе с заключенным в нем судном. Были также и другие проекты, но следует отметить, что, хотя Ломанн и распоряжался огромными суммами, за которые ему никогда не приходилось отчитываться полностью, ничего не прилипало к его рукам, и, когда он умер, его вдове пришлось одалживать деньги для оплаты его похорон.
Однако незадолго до смерти Ломанна его деятельность стала причиной нескольких скандалов, в основном связанных с кинофирмами, и до конца Веймарской республики германским ВМС приходилось проявлять осмотрительность.
Кроме явных нарушений условий Версальского договора, немцы предпринимали вполне легальные меры для подготовки к морской войне в будущем.
Например, во время первого дальнего плавания учебных кораблей «Гамбург» и «Метеор» были тщательно испытаны приемы дальней радиосвязи между Берлином и самыми удаленными точками земли и получены отличные результаты. Такая связь была совершенно немыслима во время Первой мировой войны, что сильно затрудняло задачу немецких рейдеров. Но в результате работы, проделанной сразу же после Первой мировой войны, появилась система связи, которая оказалась очень ценной для рейдеров Второй мировой.
Несмотря на недостатки деятельности Ломанна, программа строительства германского флота методично претворялась в жизнь, а закладка первого из карманных линкоров[7] привела, в свою очередь, к постройке во Франции и Италии тяжелых кораблей. В то же время подобное строительство в других странах было приостановлено из-за договоров о разоружении, подписанных в Вашингтоне и Лондоне. И тут началась цепная реакция; из-за карманных линкоров Франция построила значительно более крупные «Дюнкерк» и «Страсбург», а из-за «Дюнкерка» и «Страсбурга» итальянцы построили еще более крупные «Витторио Венето» и «Литторию», а из-за «Витторио Венето» и «Литтории» французы построили «Ришелье» и «Жан Барт». На это итальянцы ответили кораблями «Рома» и «Имперо», французы опять-таки выставили «Клемансо» и «Гасконь». К тому времени уже чувствовалось приближение войны, и, по истечении срока действия договоров о разоружении 31 декабря 1936 г., Япония, Великобритания и США тоже приступили к постройке тяжелых кораблей.
Сейчас уже с трудом вспоминается, какой шум произвело появление первых карманных линкоров; в военно-морском строительстве не было подобной революции с тех времен, когда появление «Дредноута» тут же превратило все линкоры мира в устаревшие корабли. Идея карманных линкоров заключалась в том, что при полном соответствии водоизмещения корабля 10 000 тоннам, разрешенным Версальским договором, был создан корабль, который мог бы выиграть сражение с любым другим кораблем в мире, поскольку превосходил их всех в скорости. Существовали только три корабля, от которых он не смог бы уйти или которые не сумел бы потопить, – это британские линкоры «Худ», «Реноун» и «Рипалс».
На самом деле ограничение в 10 000 тонн не соблюдалось – реально водоизмещение карманного линкора составляло около 14 000 тонн, да еще на корабле устанавливались шесть 11-дюймовых орудий, а то, что их скорость достигала при этом 26 узлов, было огромным достижением немецких военных кораблестроителей, ставшим возможным потому, что немцы намеренно пожертвовали броней. Из-за этого линкор «Адмирал граф Шпее» в декабре 1939 г. в сражении на Ла-Плате был выведен из строя английскими крейсерами, вооруженными всего лишь 8– и 6-дюймовыми орудиями.
Два других корабля такого же класса – «Лютцов» (бывший «Дойчланд») и «Адмирал Шеер».
Когда в конце 1928 г. впервые был обнародован дизайн карманного линкора, утверждалось, что этот корабль предназначен для прикрытия войсковых конвоев, которые будут следовать из Германии в Восточную Пруссию в случае войны с Польшей. Однако даже самые наивные не могли не поинтересоваться, почему же тогда радиус действия корабля составлял 20 000 миль, в то время как от Штеттина до Элбинга или Пилау всего лишь около 250 миль.
Первый карманный линкор до своего спуска на воду назывался броненосец «Панцершифф А» или «Эрзац Пройссен», а после спуска получил название «Дойчланд». Вскоре после начала войны его переименовали в «Лютцов». Причина последнего переименования состояла в том, что Гитлер посчитал, что, если корабль под названием «Дойчланд» будет потоплен, это пагубно повлияет на состояние духа немецкого народа. Закладка этого корабля совпала с назначением Эриха Редера командующим германскими ВМС.
С 1920-го по 1928 г. флотом командовал адмирал Бенке, а после него – Ценкер. Бенке собрал остатки флота, чтобы вдохнуть в него новую жизнь; Ценкер продолжил его дело и начал постепенно реконструировать корабли, обучать и тренировать экипажи. Затем пришел Редер и командовал в течение четырнадцати лет. Никто еще в вооруженных силах послевоенной Германии не занимал свой пост так долго.
Все три адмирала, командовавшие немецкими ВМС после поражения в Первой мировой войне, были офицерами флота открытого моря. Редер почти всю войну прослужил начальником штаба у Хиппера, командовавшего линкорами с 1914-го по 1918 г.
После войны Редер занимал несколько постов на берегу. Но реальный шанс продвинуть свои идеи о роли морского флота он получил в два послевоенных года, когда писал свою часть германской официальной военно-морской истории. Эта огромная работа так и не была закончена – 15 томов вышло в свет до начала Второй мировой войны, они включили в себя период лишь до весны 1917 г. Редер занимался изучением операций германских крейсеров в Тихом океане, Атлантике и Индийском океане. Эта работа позволила ему сформировать у себя «морское» мышление, которого не было у остальных немецких морских офицеров, чьи горизонты ограничивались Северным морем и британским большим флотом.
Редер пришел на флот в возрасте двадцати лет в 1897 г., как раз в ту пору, когда Тирпиц начал свою двадцатилетнюю программу. Ему предстояло пережить превратности строительства двух германских флотов, двух войн и двух поражений. На Нюрнбергском процессе его приговорили к пожизненному заключению.
Наблюдая за его поведением на суде, поражаешься тому, что он, по-видимому, совсем не понимал происходящего. Большинство других обвиняемых вели себя так, как будто осознали, почему оказались на скамье подсудимых, Редер же выглядел просто озадаченным. Суд, казалось, думал он, – это политика, а политика его никогда не занимала, лишь бы политики не мешали ему выполнять свою работу – строить ВМС и управлять ими – задача, с которой он блестяще справлялся.
Редер во многих отношениях был одним из самых умных советников Гитлера, но никогда не был так близок к фюреру, как Дёниц, – вероятно, потому, что Гитлер был политиком, а политики находились за пределами понимания Редера. Он мог давать дельные советы и давал их, но ему никогда не удавалось добиться их принятия, поскольку он не обладал даром убеждения. Гитлер его недолюбливал и старался видеть как можно реже.
Оценивая его человеческие качества, необходимо сказать, что на скамье подсудимых он держался с достоинством – следует также заметить, что он обладал одной слабостью, присущей большинству старших немецких офицеров: если не мог осуществить желаемое законным путем, то законностью пренебрегал. На Нюрнбергском процессе Редера обвиняли в основном в том, что он составлял планы агрессивной войны. Защита же утверждала, что в обязанности главнокомандующего входила разработка планов и приказов для любой чрезвычайной ситуации.
В общем это соответствовало истине, но не следует забывать, что Редер не только разрабатывал планы, но и претворял их в жизнь. Ему не помогло и то, что он выразил протест против казни генералов и офицеров, принимавших участие в заговоре 20 июля 1944 г. Впрочем, этот протест все равно запоздал.
Еще до прихода Гитлера к власти было заложено три из восьми разрешенных договором карманных линкора, пять из восьми крейсеров и двенадцать из шестнадцати эсминцев. Из разрешенных шестнадцати торпедных катеров не было построено ни одного, но начались подпольные эксперименты по созданию скоростных катеров, на основе которых были созданы катера класса «Е», которые в течение пяти лет топили торговые суда Великобритании, совершавшие каботажные плавания. За границей также начались экспериментальные работы по созданию субмарин, благодаря чему техники, офицеры и экипажи имели возможность постоянно практиковаться до тех пор, пока Германия вновь не получила возможность строить свои подводные лодки. В отношении подводных лодок дело обстояло так: группа бывших немецких офицеров-подводников открыла в Голландии офис военно-морского проектирования; заказы на проекты подлодок поступали от ВМС небольших стран, а прототипы новых немецких подлодок закладывались на верфях Голландии, Финляндии и Испании. Все это было вполне законно и означало, что, как только пункты Версальского договора о разоружении будут официально аннулированы, можно будет приступить к изготовлению деталей для подлодок, из которых потом в течение нескольких недель будут собраны готовые лодки. Экипажи для них были уже обучены.
Еще до прихода Гитлера к власти было известно, что он является сторонником возрождения ВМС, но, когда настало время принятия решений, он проявил крайнюю осторожность. В 1934 г. были заказаны еще два карманных линкора; их вес был увеличен за счет дополнительной брони – таким образом, их водоизмещение было в два раз больше, чем разрешалось Версальским договором. Затем Гитлер согласился увеличить скорость этих кораблей и установить еще по три 11-дюймовых орудия, и, когда корабли были построены, их водоизмещение достигало 31 000 тонн (хотя официально составляло 26 000 тонн). Этими двумя линкорами были «Шарнхорст» и «Гнейзенау».
Через несколько лет флот в Германии начали снова принимать всерьез. Численность его личного состава была количественно ограничена Версальским договором до 15 000 человек, поэтому моряков набирали с большой тщательностью. Говорят, каждый кандидат в матросы проходил личное собеседование у офицера – бывшего боцмана кайзеровской яхты, которая, против всех традиций, была введена в строй по воле Всевышнего.
Как часть общего улучшения условий службы было введено правило, что офицеры и матросы должны питаться одинаково, поскольку поводом для первых мятежей на флоте открытого моря (в 1917 г.) были жалобы на разницу в качестве пищи в офицерских кают-компаниях и матросских кубриках.
Очень скоро стало ясно, что рейхстаг не проголосует за достижение пределов, обусловленных Версальским договором, но начало было положено постройкой легких крейсеров и эсминцев, водоизмещение которых, кстати, во всех случаях превышало предписанные договором границы. Первый из построенных крейсеров назвали «Эмден» в честь знаменитого рейдера времен Первой мировой войны. Под командованием одного из самых опытных командиров-подводников Арно де ла Перьера он совершил серию показательных и тренировочных плаваний по всему свету. Выбор этого капитана был примечателен, поскольку Лотаром фон Арно де ла Перьером, немцем французского происхождения, даже в самые горькие дни неограниченной подводной войны 1917–1918 гг. восхищались враги, ибо он был профессионалом самой высокой пробы и принадлежал к типу лучших немецких моряков.
Ложные заявления о тоннаже новых кораблей были не единственным нарушением международных законов, к которым в 20-х гг. прибегала Германия. В ход шла любая ложь, такая, например, как сведения о резервных запасах вооружения. Теоретически эти запасы были ограничены договором, но практически эти ограничения игнорировались. В 1925 г. Германию покинула Межсоюзническая комиссия по контролю за вооружением – не потому, что Германия разоружилась, а потому, что союзники решили сделать жест доброй воли по отношению к ней во время подписания Пакта Локарно[6].
В ту пору, по словам Редера, представитель Великобритании в комиссии сказал своему коллеге из Германии: «Мы уезжаем, чему вы, конечно, очень рады. Задача у вас была не из приятных, да и у нас тоже. Хочу сказать вам одно. Не стоит думать, что мы поверили тому, что вы нам сообщили. Вы не сказали ни слова правды, но подали свою информацию настолько искусно, что мы смогли принять ее, и за это я вам благодарен».
Вот таким, несколько двусмысленным образом были удовлетворены союзники, но предстояло сделать гораздо большее – убедить рейхстаг. Ежегодную тяжкую процедуру прохождения военно-морского бюджета через враждебно настроенную палату облегчала практика значительного завышения стоимости всех проектов и использования разницы между реальной и расчетной стоимостью для финансирования сверхплановых проектов.
Некоторое время эту работу выполнял капитан Ломанн, который создал крупную и весьма любопытную империю, каждый элемент которой служил целям развития ВМС. Заключались сделки с владельцами банановых плантаций, чтобы иметь повод для строительства банановых сухогрузов, которые можно было легко переоборудовать во вспомогательные крейсера, и с рыболовецкими компаниями, ведь траулеры можно было использовать в качестве тральщиков. Существовала кинофирма для съемки фильмов, пропагандирующих службу на флоте; имелась чартерная авиакомпания, предоставлявшая самолеты для учений средств ПВО в стрельбе по воздушным целям и подпольного обучения военно-морских летчиков; существовала спасательная кампания с утопическими планами подъема затонувших кораблей путем замораживания того участка моря, где они находились, с тем чтобы полученный ледяной блок всплыл на поверхность моря вместе с заключенным в нем судном. Были также и другие проекты, но следует отметить, что, хотя Ломанн и распоряжался огромными суммами, за которые ему никогда не приходилось отчитываться полностью, ничего не прилипало к его рукам, и, когда он умер, его вдове пришлось одалживать деньги для оплаты его похорон.
Однако незадолго до смерти Ломанна его деятельность стала причиной нескольких скандалов, в основном связанных с кинофирмами, и до конца Веймарской республики германским ВМС приходилось проявлять осмотрительность.
Кроме явных нарушений условий Версальского договора, немцы предпринимали вполне легальные меры для подготовки к морской войне в будущем.
Например, во время первого дальнего плавания учебных кораблей «Гамбург» и «Метеор» были тщательно испытаны приемы дальней радиосвязи между Берлином и самыми удаленными точками земли и получены отличные результаты. Такая связь была совершенно немыслима во время Первой мировой войны, что сильно затрудняло задачу немецких рейдеров. Но в результате работы, проделанной сразу же после Первой мировой войны, появилась система связи, которая оказалась очень ценной для рейдеров Второй мировой.
Несмотря на недостатки деятельности Ломанна, программа строительства германского флота методично претворялась в жизнь, а закладка первого из карманных линкоров[7] привела, в свою очередь, к постройке во Франции и Италии тяжелых кораблей. В то же время подобное строительство в других странах было приостановлено из-за договоров о разоружении, подписанных в Вашингтоне и Лондоне. И тут началась цепная реакция; из-за карманных линкоров Франция построила значительно более крупные «Дюнкерк» и «Страсбург», а из-за «Дюнкерка» и «Страсбурга» итальянцы построили еще более крупные «Витторио Венето» и «Литторию», а из-за «Витторио Венето» и «Литтории» французы построили «Ришелье» и «Жан Барт». На это итальянцы ответили кораблями «Рома» и «Имперо», французы опять-таки выставили «Клемансо» и «Гасконь». К тому времени уже чувствовалось приближение войны, и, по истечении срока действия договоров о разоружении 31 декабря 1936 г., Япония, Великобритания и США тоже приступили к постройке тяжелых кораблей.
Сейчас уже с трудом вспоминается, какой шум произвело появление первых карманных линкоров; в военно-морском строительстве не было подобной революции с тех времен, когда появление «Дредноута» тут же превратило все линкоры мира в устаревшие корабли. Идея карманных линкоров заключалась в том, что при полном соответствии водоизмещения корабля 10 000 тоннам, разрешенным Версальским договором, был создан корабль, который мог бы выиграть сражение с любым другим кораблем в мире, поскольку превосходил их всех в скорости. Существовали только три корабля, от которых он не смог бы уйти или которые не сумел бы потопить, – это британские линкоры «Худ», «Реноун» и «Рипалс».
На самом деле ограничение в 10 000 тонн не соблюдалось – реально водоизмещение карманного линкора составляло около 14 000 тонн, да еще на корабле устанавливались шесть 11-дюймовых орудий, а то, что их скорость достигала при этом 26 узлов, было огромным достижением немецких военных кораблестроителей, ставшим возможным потому, что немцы намеренно пожертвовали броней. Из-за этого линкор «Адмирал граф Шпее» в декабре 1939 г. в сражении на Ла-Плате был выведен из строя английскими крейсерами, вооруженными всего лишь 8– и 6-дюймовыми орудиями.
Два других корабля такого же класса – «Лютцов» (бывший «Дойчланд») и «Адмирал Шеер».
Когда в конце 1928 г. впервые был обнародован дизайн карманного линкора, утверждалось, что этот корабль предназначен для прикрытия войсковых конвоев, которые будут следовать из Германии в Восточную Пруссию в случае войны с Польшей. Однако даже самые наивные не могли не поинтересоваться, почему же тогда радиус действия корабля составлял 20 000 миль, в то время как от Штеттина до Элбинга или Пилау всего лишь около 250 миль.
Первый карманный линкор до своего спуска на воду назывался броненосец «Панцершифф А» или «Эрзац Пройссен», а после спуска получил название «Дойчланд». Вскоре после начала войны его переименовали в «Лютцов». Причина последнего переименования состояла в том, что Гитлер посчитал, что, если корабль под названием «Дойчланд» будет потоплен, это пагубно повлияет на состояние духа немецкого народа. Закладка этого корабля совпала с назначением Эриха Редера командующим германскими ВМС.
С 1920-го по 1928 г. флотом командовал адмирал Бенке, а после него – Ценкер. Бенке собрал остатки флота, чтобы вдохнуть в него новую жизнь; Ценкер продолжил его дело и начал постепенно реконструировать корабли, обучать и тренировать экипажи. Затем пришел Редер и командовал в течение четырнадцати лет. Никто еще в вооруженных силах послевоенной Германии не занимал свой пост так долго.
Все три адмирала, командовавшие немецкими ВМС после поражения в Первой мировой войне, были офицерами флота открытого моря. Редер почти всю войну прослужил начальником штаба у Хиппера, командовавшего линкорами с 1914-го по 1918 г.
После войны Редер занимал несколько постов на берегу. Но реальный шанс продвинуть свои идеи о роли морского флота он получил в два послевоенных года, когда писал свою часть германской официальной военно-морской истории. Эта огромная работа так и не была закончена – 15 томов вышло в свет до начала Второй мировой войны, они включили в себя период лишь до весны 1917 г. Редер занимался изучением операций германских крейсеров в Тихом океане, Атлантике и Индийском океане. Эта работа позволила ему сформировать у себя «морское» мышление, которого не было у остальных немецких морских офицеров, чьи горизонты ограничивались Северным морем и британским большим флотом.
Редер пришел на флот в возрасте двадцати лет в 1897 г., как раз в ту пору, когда Тирпиц начал свою двадцатилетнюю программу. Ему предстояло пережить превратности строительства двух германских флотов, двух войн и двух поражений. На Нюрнбергском процессе его приговорили к пожизненному заключению.
Наблюдая за его поведением на суде, поражаешься тому, что он, по-видимому, совсем не понимал происходящего. Большинство других обвиняемых вели себя так, как будто осознали, почему оказались на скамье подсудимых, Редер же выглядел просто озадаченным. Суд, казалось, думал он, – это политика, а политика его никогда не занимала, лишь бы политики не мешали ему выполнять свою работу – строить ВМС и управлять ими – задача, с которой он блестяще справлялся.
Редер во многих отношениях был одним из самых умных советников Гитлера, но никогда не был так близок к фюреру, как Дёниц, – вероятно, потому, что Гитлер был политиком, а политики находились за пределами понимания Редера. Он мог давать дельные советы и давал их, но ему никогда не удавалось добиться их принятия, поскольку он не обладал даром убеждения. Гитлер его недолюбливал и старался видеть как можно реже.
Оценивая его человеческие качества, необходимо сказать, что на скамье подсудимых он держался с достоинством – следует также заметить, что он обладал одной слабостью, присущей большинству старших немецких офицеров: если не мог осуществить желаемое законным путем, то законностью пренебрегал. На Нюрнбергском процессе Редера обвиняли в основном в том, что он составлял планы агрессивной войны. Защита же утверждала, что в обязанности главнокомандующего входила разработка планов и приказов для любой чрезвычайной ситуации.
В общем это соответствовало истине, но не следует забывать, что Редер не только разрабатывал планы, но и претворял их в жизнь. Ему не помогло и то, что он выразил протест против казни генералов и офицеров, принимавших участие в заговоре 20 июля 1944 г. Впрочем, этот протест все равно запоздал.
Еще до прихода Гитлера к власти было заложено три из восьми разрешенных договором карманных линкора, пять из восьми крейсеров и двенадцать из шестнадцати эсминцев. Из разрешенных шестнадцати торпедных катеров не было построено ни одного, но начались подпольные эксперименты по созданию скоростных катеров, на основе которых были созданы катера класса «Е», которые в течение пяти лет топили торговые суда Великобритании, совершавшие каботажные плавания. За границей также начались экспериментальные работы по созданию субмарин, благодаря чему техники, офицеры и экипажи имели возможность постоянно практиковаться до тех пор, пока Германия вновь не получила возможность строить свои подводные лодки. В отношении подводных лодок дело обстояло так: группа бывших немецких офицеров-подводников открыла в Голландии офис военно-морского проектирования; заказы на проекты подлодок поступали от ВМС небольших стран, а прототипы новых немецких подлодок закладывались на верфях Голландии, Финляндии и Испании. Все это было вполне законно и означало, что, как только пункты Версальского договора о разоружении будут официально аннулированы, можно будет приступить к изготовлению деталей для подлодок, из которых потом в течение нескольких недель будут собраны готовые лодки. Экипажи для них были уже обучены.
Еще до прихода Гитлера к власти было известно, что он является сторонником возрождения ВМС, но, когда настало время принятия решений, он проявил крайнюю осторожность. В 1934 г. были заказаны еще два карманных линкора; их вес был увеличен за счет дополнительной брони – таким образом, их водоизмещение было в два раз больше, чем разрешалось Версальским договором. Затем Гитлер согласился увеличить скорость этих кораблей и установить еще по три 11-дюймовых орудия, и, когда корабли были построены, их водоизмещение достигало 31 000 тонн (хотя официально составляло 26 000 тонн). Этими двумя линкорами были «Шарнхорст» и «Гнейзенау».