Этот поход, охвативший Северную Атлантику от Датского пролива до островов Зеленого Мыса, завершился в Бресте, куда «Шарнхорст» вместе с «Гнейзенау» зашел для частичной замены паропроводов. В то время машинное и котельное отделения крупных немецких кораблей доставляли их командам массу неприятностей. С одной стороны, немецкие морские инженеры утратили опыт проектирования мощных машин для военных кораблей, а с другой – пытались применять различные способы экономии для решения фундаментальной проблемы: как сохранить высокую мощность двигателей при низком потреблении топлива. Конечно, поначалу их усилия не приводили к успеху: например, из 22 построенных эсминцев на ходу одновременно было не больше одиннадцати, а иногда это число снижалось до четырех.
При проектировании котлов нового типа, впервые опробованных на яхте Гитлера «Грилле», немецкие военно-морские конструкторы пошли по верному пути, но не хотели сразу же после карманных линкоров водоизмещением 14 000 тонн переходить к строительству гигантов водоизмещением 80 000 тонн, как того желал Гитлер.
Прежде чем «Тирпиц» отправился в Тронхейм, Редер, Гитлер и другие провели еще одно совещание, на котором Редер пояснил, чего ждет от «Тирпица».
Стратегической функцией корабля, сказал Редер, будет «защита наших позиций в Норвегии и Арктике путем создания угрозы флангу оперативных сил противника, действующих в Северной Норвегии, и нападения на конвои в Баренцевом море, а также связывание крупных сил противника в Атлантике, чтобы они не смогли вести боевые действия в Средиземном море и Тихом океане».
Этого можно будет в определенной степени достичь уже одним присутствием «Тирпица» в Тронхейме, но «оперативные задачи можно решить только в ходе реальных боевых операций», пророчески добавил он. Под «реальными боевыми операциями» понимались «атаки на конвои в Баренцевом море, следующие из Великобритании и Исландии в северные порты России, атаки на любые суда в Баренцевом море, обстрел объектов военного значения, а также срыв операций противника.
Именно этих возможных операций противника в норвежских водах Гитлер опасался больше всего. Но том же совещании с Редером 29 декабря 1941 г. он сказал: «Если англичане сделают все правильно, они нападут на Норвегию в нескольких точках. Путем общей атаки флотом и десантными войсками они попробуют вытеснить нас оттуда, взять Нарвик, если получится, и таким образом оказать давление на Швецию и Финляндию. Это может стать решающим фактором для исхода войны». В последней фразе Гитлер допускает, что полной победы Германии в этой войне, которую он уже несколько раз предрекал, может и не быть.
Теперь мы знаем, что Черчилль был почти полностью согласен с Гитлером в вопросе важности Норвегии и постоянно предлагал позаботиться о необходимых средствах для высадки там войск.
А тем временем Гитлер приказал отправить большие корабли из Бреста в Норвегию.
Немецкий флот осуществил операцию «Цербер» – знаменитый прорыв через Ла-Манш.
Это был мастерский ход, который оказался неожиданностью для английского общества, но не для адмиралтейства. Ведущую роль в информировании британских ВМС о деятельности этих кораблей играла французская группа Сопротивления, допущенная по приказу немцев в доки Бреста.
Случилось так, что Редер, имея в своем распоряжении только половину флота, стремился наладить хорошие отношения с Дарланом и офицерами французских ВМС, подчинявшимися правительству Виши. Немецкий адмирал надеялся, что рано или поздно французские и германские ВМС будут бок о бок воевать против Великобритании. Поэтому Редер пытался, хотя и безуспешно, убедить Гитлера быть более терпимым к Франции и сделал все, что было в его силах, чтобы улучшить взаимоотношения двух флотов.
В осуществлении этой попытки ключевой фигурой был тот самый Арно де ла Перьер, о котором мы уже говорили, – он был капитаном «Эмдена» во время его первого кругосветного плавания. И снова ему выпала задача в наилучшем виде представить германский флот. К сожалению для его страны, он погиб в авиакатастрофе зимой 1940/41 г., не успев осуществить свои планы.
Однако ему удалось кое-что сделать – он предложил офицерам помочь немцам наладить работу доков (чем несказанно их удивил). В случае отказа их ждала отправка в немецкие концентрационные лагеря. Французы попросили разрешения у правительства Виши и получили его. Одному из них, лейтенанту Филиппону, выделили несколько участков земли, чтобы пополнить рацион немцев овощами, и он передавал сообщения об обстановке полковнику Реми, одному из самых храбрых агентов генерала де Голля в оккупированной Франции.
Кроме этого, в Бресте действовали группы бойцов Сопротивления, одна из которых была быстро обнаружена после драки в кафе немецких и французских докеров. Другая группа, под руководством мадам Леру, вдовы французского морского офицера, была напрямую связана с Лондоном через местного врача. Передатчик Филиппона находился в Сомюре, радистом был бывший унтер-офицер Анкетиль. Филиппон вел наблюдение за немецкими кораблями.
Тем временем люфтваффе, которое отвечало за ПВО в порту, довело число зенитных орудий до 1350, из которых 150 были крупного калибра.
Потом немецкие корабли стояли в Бресте. Сначала потребовалось заменить паропроводы на «Шарнхорсте». Британскими ВВС с воздуха был торпедирован «Гнейзенау», потом в «Принца Евгения» угодила бомба, и, наконец, «Шарнхорст» вскоре после окончания ремонтных работ был поврежден прямым попаданием бомбы.
Филиппон сообщал англичанам об этом и многих других событиях, а жители Бреста в это время погибали от летевших мимо цели английских бомб.
После попадания бомбы в «Шарнхорст» 24 июля гестапо запеленговало передатчик Анкетиля, радиста Филиппона, и арестовало его. Реми приехал в Сомюр и встретился с Филиппоном. Оба знали, как в гестапо обращаются с арестованными; Реми спросил Филиппона, не выдаст ли их Анкетиль. Если он заговорит на допросе, то единственным шансом Филиппона спастись было бегство в зону, свободную от оккупации, до которой было всего 150 ярдов от того места, где велась беседа.
Но Филиппон был уверен в Анкетиле и вернулся в Брест для продолжения работы.
Анкетиль никого не выдал.
Филиппон докладывал, как продвигаются ремонтные работы на немецких кораблях, а группа мадам Леру сообщала, что немецкая авиация приведена в состояние боевой готовности.
Наконец, все три немецких корабля были готовы к выходу в море, но одному из французских буксиров, работавших в гавани, удалось задержать выход, якобы случайно намотав трос на винт «Принца Евгения», который как раз выходил из порта.
Итак, операция «Цербер» началась. Она не могла бы закончиться успехом немцев, даже если бы им повезло; но результаты ее оказались гораздо более скромными, чем мы тогда полагали.
Решение пройти через Па-де-Кале было принято потому, что три немецких корабля бездействовали уже около года, а их команды не были готовы к длительному переходу в Норвегию через Атлантику мимо дозоров, которые сновали между Шотландией и Исландией и Исландией и Гренландией. Более того, зная о намерении немцев вернуться в Германию этим путем, адмиралтейство легко могло бы сосредоточить флот метрополии на их пути к базе. Итак, поход через Па-де-Кале начался. При подготовке к нему немцы очистили от мин и разметили буями фарватеры от Бреста до германских вод, чтобы большие корабли могли развить максимальную скорость, не будучи связаны тральщиками, ибо скорость траления слишком мала. Но тральщикам не удалось обезвредить все мины, и «Шарнхорст» подорвался на двух, а «Гнейзенау» на одной мине. Соединением командовал адмирал Силиякс на «Шарнхорсте»; когда корабль подорвался, он перенес свой флаг на эсминец и продолжил поход. Позже, после наступления темноты он вернулся, чтобы взглянуть на свой беспомощно дрейфующий, погружающийся в воду корабль. Но его нигде не было видно, а над водой висел запах нефти, вылившейся из его цистерн, поэтому адмирал и его штаб в какой-то момент поверили, что корабль затонул. Однако час «Шарнхорста» еще не пробил, и он добрался до Вильгельмсхафена и более чем на год выбыл из строя. Из-за неполадок в машине, а также в результате попадания вражеских бомб и подрывов на минах бросок через Ла-Манш стал единственной военной операцией «Шарнхорста» с марта 1941-го по март 1943 г. «Гнейзенау» повезло еще меньше. Подорвавшись на мине у побережья Голландии во время операции «Цербер», там же, где и «Шарнхорст», он встал в Киле на ремонт и там 26 марта 1942 г. был сильно поврежден во время бомбежки Королевскими ВВС – почти вся его носовая часть была разрушена. Его перевели в Гдыню (именуемую на немецкий лад Готенхафеном) и принялись модернизировать. 11-дюймовые орудийные башни были сняты с корабля и установлены на Атлантическом валу, одна пошла на Хук-ван-Холланд, другие в Норвегию. Предполагалось установить на борту «Гнейзенау» 15-дюймовые спаренные башенные орудия, приготовленные еще до войны для перевооружения «Шарнхорста» и «Гнейзенау», но к концу 1942 г. положение Германии в отношении сырьевых и трудовых ресурсов настолько осложнилось, что эти работы были прекращены. На решение отказаться от установки 15-дюймовых орудий, как мы увидим позже, повлияла и неудачная для немцев атака на конвой в сочельник 1942 г., когда пять британских эсминцев сумели противостоять «Лютцову» и «Хипперу».
При проектировании котлов нового типа, впервые опробованных на яхте Гитлера «Грилле», немецкие военно-морские конструкторы пошли по верному пути, но не хотели сразу же после карманных линкоров водоизмещением 14 000 тонн переходить к строительству гигантов водоизмещением 80 000 тонн, как того желал Гитлер.
Прежде чем «Тирпиц» отправился в Тронхейм, Редер, Гитлер и другие провели еще одно совещание, на котором Редер пояснил, чего ждет от «Тирпица».
Стратегической функцией корабля, сказал Редер, будет «защита наших позиций в Норвегии и Арктике путем создания угрозы флангу оперативных сил противника, действующих в Северной Норвегии, и нападения на конвои в Баренцевом море, а также связывание крупных сил противника в Атлантике, чтобы они не смогли вести боевые действия в Средиземном море и Тихом океане».
Этого можно будет в определенной степени достичь уже одним присутствием «Тирпица» в Тронхейме, но «оперативные задачи можно решить только в ходе реальных боевых операций», пророчески добавил он. Под «реальными боевыми операциями» понимались «атаки на конвои в Баренцевом море, следующие из Великобритании и Исландии в северные порты России, атаки на любые суда в Баренцевом море, обстрел объектов военного значения, а также срыв операций противника.
Именно этих возможных операций противника в норвежских водах Гитлер опасался больше всего. Но том же совещании с Редером 29 декабря 1941 г. он сказал: «Если англичане сделают все правильно, они нападут на Норвегию в нескольких точках. Путем общей атаки флотом и десантными войсками они попробуют вытеснить нас оттуда, взять Нарвик, если получится, и таким образом оказать давление на Швецию и Финляндию. Это может стать решающим фактором для исхода войны». В последней фразе Гитлер допускает, что полной победы Германии в этой войне, которую он уже несколько раз предрекал, может и не быть.
Теперь мы знаем, что Черчилль был почти полностью согласен с Гитлером в вопросе важности Норвегии и постоянно предлагал позаботиться о необходимых средствах для высадки там войск.
А тем временем Гитлер приказал отправить большие корабли из Бреста в Норвегию.
Немецкий флот осуществил операцию «Цербер» – знаменитый прорыв через Ла-Манш.
Это был мастерский ход, который оказался неожиданностью для английского общества, но не для адмиралтейства. Ведущую роль в информировании британских ВМС о деятельности этих кораблей играла французская группа Сопротивления, допущенная по приказу немцев в доки Бреста.
Случилось так, что Редер, имея в своем распоряжении только половину флота, стремился наладить хорошие отношения с Дарланом и офицерами французских ВМС, подчинявшимися правительству Виши. Немецкий адмирал надеялся, что рано или поздно французские и германские ВМС будут бок о бок воевать против Великобритании. Поэтому Редер пытался, хотя и безуспешно, убедить Гитлера быть более терпимым к Франции и сделал все, что было в его силах, чтобы улучшить взаимоотношения двух флотов.
В осуществлении этой попытки ключевой фигурой был тот самый Арно де ла Перьер, о котором мы уже говорили, – он был капитаном «Эмдена» во время его первого кругосветного плавания. И снова ему выпала задача в наилучшем виде представить германский флот. К сожалению для его страны, он погиб в авиакатастрофе зимой 1940/41 г., не успев осуществить свои планы.
Однако ему удалось кое-что сделать – он предложил офицерам помочь немцам наладить работу доков (чем несказанно их удивил). В случае отказа их ждала отправка в немецкие концентрационные лагеря. Французы попросили разрешения у правительства Виши и получили его. Одному из них, лейтенанту Филиппону, выделили несколько участков земли, чтобы пополнить рацион немцев овощами, и он передавал сообщения об обстановке полковнику Реми, одному из самых храбрых агентов генерала де Голля в оккупированной Франции.
Кроме этого, в Бресте действовали группы бойцов Сопротивления, одна из которых была быстро обнаружена после драки в кафе немецких и французских докеров. Другая группа, под руководством мадам Леру, вдовы французского морского офицера, была напрямую связана с Лондоном через местного врача. Передатчик Филиппона находился в Сомюре, радистом был бывший унтер-офицер Анкетиль. Филиппон вел наблюдение за немецкими кораблями.
Тем временем люфтваффе, которое отвечало за ПВО в порту, довело число зенитных орудий до 1350, из которых 150 были крупного калибра.
Потом немецкие корабли стояли в Бресте. Сначала потребовалось заменить паропроводы на «Шарнхорсте». Британскими ВВС с воздуха был торпедирован «Гнейзенау», потом в «Принца Евгения» угодила бомба, и, наконец, «Шарнхорст» вскоре после окончания ремонтных работ был поврежден прямым попаданием бомбы.
Филиппон сообщал англичанам об этом и многих других событиях, а жители Бреста в это время погибали от летевших мимо цели английских бомб.
После попадания бомбы в «Шарнхорст» 24 июля гестапо запеленговало передатчик Анкетиля, радиста Филиппона, и арестовало его. Реми приехал в Сомюр и встретился с Филиппоном. Оба знали, как в гестапо обращаются с арестованными; Реми спросил Филиппона, не выдаст ли их Анкетиль. Если он заговорит на допросе, то единственным шансом Филиппона спастись было бегство в зону, свободную от оккупации, до которой было всего 150 ярдов от того места, где велась беседа.
Но Филиппон был уверен в Анкетиле и вернулся в Брест для продолжения работы.
Анкетиль никого не выдал.
Филиппон докладывал, как продвигаются ремонтные работы на немецких кораблях, а группа мадам Леру сообщала, что немецкая авиация приведена в состояние боевой готовности.
Наконец, все три немецких корабля были готовы к выходу в море, но одному из французских буксиров, работавших в гавани, удалось задержать выход, якобы случайно намотав трос на винт «Принца Евгения», который как раз выходил из порта.
Итак, операция «Цербер» началась. Она не могла бы закончиться успехом немцев, даже если бы им повезло; но результаты ее оказались гораздо более скромными, чем мы тогда полагали.
Решение пройти через Па-де-Кале было принято потому, что три немецких корабля бездействовали уже около года, а их команды не были готовы к длительному переходу в Норвегию через Атлантику мимо дозоров, которые сновали между Шотландией и Исландией и Исландией и Гренландией. Более того, зная о намерении немцев вернуться в Германию этим путем, адмиралтейство легко могло бы сосредоточить флот метрополии на их пути к базе. Итак, поход через Па-де-Кале начался. При подготовке к нему немцы очистили от мин и разметили буями фарватеры от Бреста до германских вод, чтобы большие корабли могли развить максимальную скорость, не будучи связаны тральщиками, ибо скорость траления слишком мала. Но тральщикам не удалось обезвредить все мины, и «Шарнхорст» подорвался на двух, а «Гнейзенау» на одной мине. Соединением командовал адмирал Силиякс на «Шарнхорсте»; когда корабль подорвался, он перенес свой флаг на эсминец и продолжил поход. Позже, после наступления темноты он вернулся, чтобы взглянуть на свой беспомощно дрейфующий, погружающийся в воду корабль. Но его нигде не было видно, а над водой висел запах нефти, вылившейся из его цистерн, поэтому адмирал и его штаб в какой-то момент поверили, что корабль затонул. Однако час «Шарнхорста» еще не пробил, и он добрался до Вильгельмсхафена и более чем на год выбыл из строя. Из-за неполадок в машине, а также в результате попадания вражеских бомб и подрывов на минах бросок через Ла-Манш стал единственной военной операцией «Шарнхорста» с марта 1941-го по март 1943 г. «Гнейзенау» повезло еще меньше. Подорвавшись на мине у побережья Голландии во время операции «Цербер», там же, где и «Шарнхорст», он встал в Киле на ремонт и там 26 марта 1942 г. был сильно поврежден во время бомбежки Королевскими ВВС – почти вся его носовая часть была разрушена. Его перевели в Гдыню (именуемую на немецкий лад Готенхафеном) и принялись модернизировать. 11-дюймовые орудийные башни были сняты с корабля и установлены на Атлантическом валу, одна пошла на Хук-ван-Холланд, другие в Норвегию. Предполагалось установить на борту «Гнейзенау» 15-дюймовые спаренные башенные орудия, приготовленные еще до войны для перевооружения «Шарнхорста» и «Гнейзенау», но к концу 1942 г. положение Германии в отношении сырьевых и трудовых ресурсов настолько осложнилось, что эти работы были прекращены. На решение отказаться от установки 15-дюймовых орудий, как мы увидим позже, повлияла и неудачная для немцев атака на конвой в сочельник 1942 г., когда пять британских эсминцев сумели противостоять «Лютцову» и «Хипперу».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента