Страница:
– О Пресвятая Дева Мария, что с тобой приключилось? – шепотом ответила она. – Ты ранен? Погляди на свою одежду!
Она была готова вскочить и броситься ему на шею, но он жестом удержал ее.
– Послушай… – начал Магнус.
Он хотел рассказать ей о своих планах побега, но краем глаза заметил приближающегося к ним деля Герша.
Идэйн тоже его увидела.
– Помоги мне, – прошептала она.
– Да, – так же тихо ответил Магнус.
Глядя в эти прекрасные глаза, он хотел только одного – схватить ее в объятия и зацеловать до беспамятства. Ему хотелось лежать с ней в лесном шалаше и ласкать и любить ее долгие, бесконечные золотистые дни – много дней подряд. В месте, где никто не смог бы их найти или помешать их безмерному наслаждению.
– Да, – поклялся он ей внезапно охрипшим голосом, – обещаю!
Магнус стремительно отвернулся и отошел от нее, размахивая только что сделанным посохом. Тамплиер остановился и, хмурясь, посмотрел ему вслед, но не сказал ни слова. Де ля Герш сделал Идэйн знак, чтобы она взобралась на своего пони, и подал руку, помогая ей сесть в седло. Люди начали подниматься с земли и собирать оружие. Вскоре все они двинулись через нее на запад, туда, где еще был виден свет умирающего дня.
Но не прошли они половину лье, как что-то выпрыгнуло из лесной чащи прямо под ноги пони, на котором ехала Идэйн. Пони встал на дыбы.
Идэйн вскрикнула и выпала бы из седла, если бы тамплиер не нагнулся стремительно и не схватил поводья ее пони, заставив его повернуться кругом, отчего лошадка прекратила свой панический танец на задних ногах.
Подбежал Магнус. Он все время не спускал с Идэйн глаз и оказался возле пони почти в тот самый момент, когда де ля Герш схватил поводья.
Тамплиер откинулся в седле и посмотрел на молодого рыцаря, вскинув брови.
– Я слышал, как она вскрикнула, милорд. – По сути дела, Магнусу было наплевать на де ля Герша и на то, что тот думает. – Я хотел предотвратить не счастье.
– Ах вот как, рыцарь «Откуда ни возьмись». – Де ля Герш снова бросил на Магнуса пытливый взгляд. – Я уже видел тебя там, где Юдо велел тебе охранять тылы.
Пони продолжал приплясывать и приседать: Идэйн, казавшаяся испуганной, обеими руками вцепилась в луку седла. Подбежали Юдо и остальные солдаты. Юдо нагнулся и что-то поднял с земли.
– Вот виновник неприятности. – Оруженосец держал в вытянутой руке белый пушистый комок. – Вот кто вызвал суматоху, милорд. Приспешник Сатаны.
– Кот? – Де ля Герш смотрел на животное с высокомерным и презрительным видом.
Bсe по-журавлиному вытягивали шеи, чтобы разглядеть кота. Девушка перегнулась с седла, продолжая одной рукой крепко держаться за луку, другую протянула к зверьку, и он вцепился когтями в ее плащ и изящно перепрыгнул на колени девушки, где и устроился.
В течение минуты никто не сказал ни слова. Де ля Герш немного отъехал на своем жеребце и не сводил глаз с белого кота, уютно угнездившегося на коленях девушки.
– Это потерянное кем-то домашнее животное, – заметил он. – Не очень-то сладко ему пришлось бродить одному по лесу! Поглядите, кто-то постарался и вдел женскую сережку в его ухо.
Мужчины сгрудились поближе, чтобы лучше видеть. Из ушка кота действительно свисала маленькая, похожая на капельку сережка с красным камнем.
– Давайте-ка запросим за него выкуп, – предложил Юдо, – пока не явился этот чертов Санах и не опередил нас.
Мужчины расхохотались. Магнус стоял поодаль и смотрел, как Идэйн гладила головку con кончиком пальца. Тот закрыл глаза и начал громко ж раскатисто мурлыкать.
– Фомор, – сказала Идэйн коту.
Мужчины смотрели на нее, разинув рты.
– Последний из фоморийцев, – пояснила девушка, почесывая кота за ушком: – Они называли себя Фир Болг. От них и произошел мой народ.
10
11
Она была готова вскочить и броситься ему на шею, но он жестом удержал ее.
– Послушай… – начал Магнус.
Он хотел рассказать ей о своих планах побега, но краем глаза заметил приближающегося к ним деля Герша.
Идэйн тоже его увидела.
– Помоги мне, – прошептала она.
– Да, – так же тихо ответил Магнус.
Глядя в эти прекрасные глаза, он хотел только одного – схватить ее в объятия и зацеловать до беспамятства. Ему хотелось лежать с ней в лесном шалаше и ласкать и любить ее долгие, бесконечные золотистые дни – много дней подряд. В месте, где никто не смог бы их найти или помешать их безмерному наслаждению.
– Да, – поклялся он ей внезапно охрипшим голосом, – обещаю!
Магнус стремительно отвернулся и отошел от нее, размахивая только что сделанным посохом. Тамплиер остановился и, хмурясь, посмотрел ему вслед, но не сказал ни слова. Де ля Герш сделал Идэйн знак, чтобы она взобралась на своего пони, и подал руку, помогая ей сесть в седло. Люди начали подниматься с земли и собирать оружие. Вскоре все они двинулись через нее на запад, туда, где еще был виден свет умирающего дня.
Но не прошли они половину лье, как что-то выпрыгнуло из лесной чащи прямо под ноги пони, на котором ехала Идэйн. Пони встал на дыбы.
Идэйн вскрикнула и выпала бы из седла, если бы тамплиер не нагнулся стремительно и не схватил поводья ее пони, заставив его повернуться кругом, отчего лошадка прекратила свой панический танец на задних ногах.
Подбежал Магнус. Он все время не спускал с Идэйн глаз и оказался возле пони почти в тот самый момент, когда де ля Герш схватил поводья.
Тамплиер откинулся в седле и посмотрел на молодого рыцаря, вскинув брови.
– Я слышал, как она вскрикнула, милорд. – По сути дела, Магнусу было наплевать на де ля Герша и на то, что тот думает. – Я хотел предотвратить не счастье.
– Ах вот как, рыцарь «Откуда ни возьмись». – Де ля Герш снова бросил на Магнуса пытливый взгляд. – Я уже видел тебя там, где Юдо велел тебе охранять тылы.
Пони продолжал приплясывать и приседать: Идэйн, казавшаяся испуганной, обеими руками вцепилась в луку седла. Подбежали Юдо и остальные солдаты. Юдо нагнулся и что-то поднял с земли.
– Вот виновник неприятности. – Оруженосец держал в вытянутой руке белый пушистый комок. – Вот кто вызвал суматоху, милорд. Приспешник Сатаны.
– Кот? – Де ля Герш смотрел на животное с высокомерным и презрительным видом.
Bсe по-журавлиному вытягивали шеи, чтобы разглядеть кота. Девушка перегнулась с седла, продолжая одной рукой крепко держаться за луку, другую протянула к зверьку, и он вцепился когтями в ее плащ и изящно перепрыгнул на колени девушки, где и устроился.
В течение минуты никто не сказал ни слова. Де ля Герш немного отъехал на своем жеребце и не сводил глаз с белого кота, уютно угнездившегося на коленях девушки.
– Это потерянное кем-то домашнее животное, – заметил он. – Не очень-то сладко ему пришлось бродить одному по лесу! Поглядите, кто-то постарался и вдел женскую сережку в его ухо.
Мужчины сгрудились поближе, чтобы лучше видеть. Из ушка кота действительно свисала маленькая, похожая на капельку сережка с красным камнем.
– Давайте-ка запросим за него выкуп, – предложил Юдо, – пока не явился этот чертов Санах и не опередил нас.
Мужчины расхохотались. Магнус стоял поодаль и смотрел, как Идэйн гладила головку con кончиком пальца. Тот закрыл глаза и начал громко ж раскатисто мурлыкать.
– Фомор, – сказала Идэйн коту.
Мужчины смотрели на нее, разинув рты.
– Последний из фоморийцев, – пояснила девушка, почесывая кота за ушком: – Они называли себя Фир Болг. От них и произошел мой народ.
10
Холодная ладонь закрыла ей рот, а голос зашептал на ухо:
– Не шевелись и не шуми.
Идэйн спада чутко. Земля была жесткой, хотя на нее для Идэйн навалили сухих листьев, но это лишь чуть-чуть облегчило боль во всем ее словно избитом теле. Она тотчас же проснулась.
– Ты видишь мое лицо? – Шепот был хриплым.
Да, свет луны был достаточно ярок, чтобы она могла его разглядеть. Но она и так узнала бы этот голос. Идэйн кивнула.
– Хорошо, – сказал ей Магнус. – Быстро вставай и следуй за мной.
Все, кто был вокруг них, были закутаны в плащи и овечьи шкуры. Ночной дозорный сидел и клевал носом, тихонько похрапывая. Асгард де ля Герш лежал по другую сторону костра, отвернувшись от сильного жара багровых углей.
Магнус приложил палец к губам, и они бесшумно, как тени, проскользнули поддеревья.
Идэйн хотелось спросить о лошадях. Пешими они не могли уйти далеко. Но Магнус решительно двинулся в лощинку, выстланную сосновыми иглами, и они скользили по ее отлогому склону, пока не оказались среди папоротников. И тут Идэйн увидела Неоседланного жеребца де ля Герша с головой, укутанной плащом. Конь стоял тихо, привязанный к ветке сосны.
Идэйн с трудом втянула воздух.
– Ты не можешь украсть его боевого коня.
– Я уже это сделал.
Магнус подсадил ее на спину жеребца. Потом, не снимая с головы коня плащ, потянул за собой по склону холма.
Идэйн вцепилась в гриву коня обеими руками. Сердце ее бешено колотилось. Сосновые иглы заглушали цоканье копыт, и они надеялись, что не поднимут в лагере тревогу.
«Но какова дерзость», – подумала Идэйн. У тамплиера был добрый конь, который, как она предполагала, стоил целое состояние. Они не только убегали от посланца короля, заплатившего за нее выкуп, но и украли боевого скакуна рыцаря-тамплиера!
Они продвигались по лесу, где темные тени от деревьев сменялись местами, освещенными полной луной, и Магнус пока вел коня в поводу. Наконец лес закончился, и они оказались на краю огромного луга – в лунном свете покрывавшая его высокая сухая трава казалась серебристым морем.
– Сядь назад, – прошептал Магнус.
Идэйн передвинулась назад на широкой спине скакуна, освобождая место для Магнуса, и тот вскочил на коня впереди нее.
– Держись замой пояс, – сказал он ей, наклонился и сорвал свой плащ с головы жеребца.
Огромный конь тут же вздрогнул при виде незнакомого луга, издал могучее ржание, похожее на раскат грома, и встал на дыбы, а потом огромным прыжком рванулся вперед.
Идэйн обеими руками держалась за пояс Магнуса, стараясь задушить рвавшийся из груди крик. Все это было похоже на ночной кошмар. Трепетать от бешеной скачки могучего коня по травянистому, залитому лунным светом лугу, чувствовать, как напрягаются мускулы его огромных ног и массивная спина и как он сжимается в комок для нового прыжка! Тело скакуна пласталось и летело, как стрела.
Несколькими секундами позже, когда Идэйн почувствовала, что от ужаса у нее пересохло во рту, до нее дошло, что Магнус смеется! Она не могла поверить этому! Их жизни были в опасности, поскольку жеребец мчался в кромешной тьме. Конь мог наступить в невидимую яму, споткнуться о камень, и они могли сломать себе шею и погибнуть. Но, казалось, для Магнуса это не имело значения.
Идэйн отпустила пояс Магнуса и теперь обхватила его руками и прижалась к нему. И почувствовала в нем то же, что я в коне, – мощное животное, мускулы которого напрягались в этой безумной скачке. Магнус бросал вызов судьбе, и ему это даже нравилось!
Но это не могло длиться вечность. Постепенно бег коня стал медленнее и спокойнее. В лицо им летели капли конского пота и хлопья пены, ребра животного ходили ходуном. Наконец бешеный галоп замедлился, и, храпя и встряхивая головой, жеребец перешел на легкий аллюр. Магнус чуть натянул поводья, мягко уговаривая коня, называя его «хорошим мальчиком» и «славным малым» и убеждая, что бояться ему нечего.
Идэйн перевела дух. Она все еще крепко цеплялась за Магнуса, как во время их безумной скачки, а руки и ноги ее дрожали от напряжения.
Когда Магнус повернулся, чтобы посмотреть на нее, лунный свет упал на его лицо, и Идэйн увидела, что он все еще смеется.
Ей захотелось ударить его. И все же Магнус украл и обуздал прекрасного резвого коня тамплиера и ехал на нем, и она не могла осуждать его за это. Если бы Магнус не был таким первоклассным наездником, они не смогли бы удержаться на таком мощном коне, он бы их сбросил, и теперь они брели бы по ночному лесу. И, вероятно, заблудились.
И все же она почти ненавидела его.
Магнус направил тяжело дышавшего коня под деревья и там соскользнул с его спины, взял в руки поводья и привязал его к ветке. Жеребец покорно опустил голову и принялся щипать сухую траву. Магнус снял Идэйн с коня, принес под дерево «уложил на постель из опавших листьев. Она все еще дрожала и смотрела, как он снимает плащ, потом рубашку и отбрасывает все это в сторону.
– Ты чуть не убил нас! – сев, заявила Идэйн.
– Вовсе нет. Этого никогда бы не случилось! Я слишком хорошо держусь в седле, чтобы допустить такое. – Магнус сел рядом с ней и попытался снять с нее плащ. – Какая ты глупышка! Сразу видно, что всю жизнь провела в монастыре.
Идэйн поняла, чего он хочет, и попыталась воспротивиться, несмотря на то что кровь быстрее побежала у нее по жилам при виде его обнаженного торса. В нем все еще бурлила энергия после того, как ему удалось обуздать и приручить такого мощного коня.
Идэйн попыталась оттолкнуть его.
– Что, если тамплиер проснулся, и они уже ищут нас?
Магнус притянул ее к себе.
– У нас есть несколько минут.
Его рука потянулась к ее волосам, он пропустил пальцы сквозь ее золотые пряди. Потом нагнулся к ней, и ее рот оказался в плену его жарких страстных поцелуев – он целовал ее губы, шею, потом губы его нашли ее грудь и начали целовать ее сквозь платье.
Она застонала, и он прошептал:
– О господи, как я мечтал об этой минуте, как мне хотелось обнять и прижать тебя к себе. Я сгорал от желания и думал, как ты будешь лежать в моих объятиях – обнаженная, сверкающая, прекрасная. Я только и мечтал о том, чтобы снова обладать тобой и почувствовать сладость твоего тела! – Не отрываясь от ее губ, он простонал: – Думать об этом – думать о тебе – от одного этого можно сойти с ума! Господи, как ты нужна мне!
Он отвел ее сопротивляющиеся руки, чтобы расстегнуть ее плащ. Когда он сделал это, из-под плаща выпрыгнул белый кот, бывший там с тех пор, как Идэйн положила его туда, когда готовилась ко сну.
Магнус отпрянул:
– Проклятый кот! Как ты можешь всюду таскать его за собой!
Он взял зверька и бросил в кусты. Потом, горя лихорадкой страсти, опустился на колени и снял с нее плащ. Он делал это торопливо, руки его дрожали, когда он поднимал ее платье, обнажая ее тело до груди. И вскоре их тела оказались переплетенными в тесном объятии.
– Магнус, – задыхаясь, прошептала Идэйн.
Это было безумием, но она не могла остановить его, потому что сама была охвачена такой же лихорадкой. Его рот прижимался к ее рту и заглушил ее стон, когда его плоть с настойчивой силой проникла в нее.
На этот раз он овладел ею так же грубо, как обуздал боевого коня. Но даже когда Идэйн извивалась под ним, пытаясь сопротивляться, ее руки крепко прижимали его к себе, а он покрывал бесчисленными жаркими поцелуями ее лицо. Тело его снова задвигалось, а рот снова пленил ее рот, а зубы чуть' прикусили ее нижнюю губу.
– Моя прекрасная золотистая колдунья, – задыхаясь, шептал он. – Я хочу наполнить тебя всю, сделать своей узницей, я хочу поглотить тебя – я хочу тебя всю!
И слова его воплотились в действительность.
Это было жадное чувственное соитие, полное животной страсти и силы. Сначала Идэйн показалось, что она этого не выдержит. Но постепенно она покорилась его чувствам, и ее тело стало отвечать на его ласки.
Идэйн вскрикнула, когда он стянул с нее платье, и его губы прижались к ее телу, пожирав и покрывая поцелуями всю ее. Она больше не могла противостоять этому сладостному и мучительному прикосновению. Идэйн впилась зубами в его плечо и услышала его восклицание, полное изумления и боли.
Его рука, заблудившаяся в ее волосах, оттянула назад ее голову, и он ответил властными поцелуями на ее укус – он целовал ее шею, лицо, покусывал ее щеку и мочку уха до тех пор, пока кожа ее не начала гореть.
И это было нечто совсем иное! На этот раз их занятие любовью вовсе не походило на медленное падение среди золотых звезд – сейчас оно было жарким и неистовым, а вокруг пахло сухой травой, потом; и лошадьми. Идэйн казалось, что она погрузилась в опаляющее пламя страсти, способной сжечь их заживо. И тут она была равна ему – от них обоих не оставалось теперь ничего, кроме пепла.
Здесь, на этом серебристом лугу, было сладострастие, но была и любовь. И ее сильный, гибкий возлюбленный, чье тело с такой силой вторгалось в её собственное, завоевал ее, но и она, в свою очередь, тоже завоевала его.
А в следующую секунду тело его содрогнулось, и он издал громкий крик, похожий на рык, а она вторила ему тихим стоном. Он опустился рядом с ней, все еще дрожа, весь покрытый потом, и она слышала его сдавленные крики.
Идэйн облизнула припухшие губы. Все ее тело было словно избито и покрыто ссадинами. Она чувствовала себя усталой, но торжествующей.
– Матерь Божия, я никогда не покину тебя! – пробормотал он. – Идэйн, – пробормотал он, Идэйн! Как мне жить без тебя? Ты и вправду, должно быть, ведьма. На земле мне не найти второй такой женщины, как ты! Никто не сравнится с тобой!
Она смотрела куда-то через его плечо, стараясь восстановить дыхание. В лунном свете недалеко от них сидел белый кот и вылизывал лапки. Идэйн с трудом удалось прошептать:
– Нет, я не ведьма.
– Нет? – Он приподнялся, опираясь на локоть, чтобы заглянуть ей в лицо. – Почему тогда ты говоришь и делаешь такие вещи, которых никто не понимает?
Его рука отвела влажные волосы с ее глаз.
– Почему ты назвала по имени заблудившегося кота и сказала, что он твой родственник?
Взгляд Идэйн скользнул куда-то в сторону.
– Я… я не знаю. Иногда я не знаю, что скажу. Вот только мое Предвидение… – Ее голос затих, истаял. Нет, он не понял бы. – Я не могу объяснить. Кажется, это просто приходит мне в голову…
Магнус ждал, пристально вглядываясь в ее лицо, потом слегка отстранился и натянул штаны, чтобы прикрыть обнаженное тело.
– И заставляешь корабль сесть на мель, чтобы он не прибыл, когда на другой совершили нападение. И это тоже пришло тебе в голову?
– Да. – Идэйн села. Ураган страсти, подхвативший и унесший их обоих несколько минут назад, стих, опустошив ее, Идэйн натянула платье на плечи и грудь, наклонилась и оправила юбку.
И услышала его вздох. Магнус провел рукой по взлохмаченным рыжим волосам.
– Страсти господни! Ну и история! Едва ли в Честере найдется хоть один человек, который в нее поверит!
Лицо Магнуса было в тени, но свет падал на обнаженные плечи и волнистые волосы, ниспадавшие на них. Он был сильным и красивым. Идэйн не могла вспомнить без чувственной дрожи, как всего несколько минут назад это могучее тело покоилось в ее объятиях, когда они занимались любовью.
– Когда я привезу тебя к своему сюзерену, графу Честеру, – говорил Магнус, – ты должна все это объяснить ему как можно понятней. Я потерял два графских корабля со всеми их командами, и мне придется за это отчитываться. Понимаешь? Ты – мой единственный свидетель.
На несколько минут воцарилось молчание. Кот подошел к ним танцующей походкой и принялся тереться о плечо Идэйн и мурлыкать. Идэйн взяла его, посадила на колени, понимая в этот момент только, что мир ее пошатнулся и накренился. И не в лучшую сторону. Очень тихим голосом она спросила:
– Ты хочешь отвезти меня к своему сюзерену, чтобы я засвидетельствовала, что потеря кораблей – не твоя вина?
Магнус встал и поднял брошенный под деревом плащ на подкладке. Нагнувшись, надел его, завязал тесемки и опоясался мечом.
– Поверь мне, – сказал он, – за это я буду охранять тебя всю жизнь. Эта поездка в качестве сборщика подати с самого начала была для меня тяжким бременем, сущим проклятием! По правде говоря, история эта слишком длинная, чтобы ее рассказывать.
Магнусу припомнился пьяный вечер в обществе французов и то, как он просадил все деньги, выигранные во время турнира и выплаченные ему в виде приза, и свое дурацкое бахвальство, приведшее егоз конечном итоге к кораблекрушению и катастрофе.
– Клянусь Господом, – пробормотал он сквозь зубы, – дело в том, что я должен спасти свою честь – честь семьи!
Идэйн встала, держа кота на руках, и сказала еще тише, чем прежде:
– Поэтому ты не вернулся в Честер, а пошел в услужение к тамплиеру? Ты знал, что он разыскивает меня, а я была тебе нужна, чтобы доказать твою невиновность?
Что-то в ее голосе заставило его помедлить и посмотреть на нее – Магнус пытался прочесть в ее взгляде, что она думает.
– Ну… да, это было для меня главным.
«Что это с ней такое?» – недоумевал он. Идэйн смотрела на него своими изумрудными сверкающими глазами, наполненными влагой, которой могли быть только слезы. Ради всего святого, он не мог понять причины такой печали!
Он же сходит по ней с ума, сказал себе Магнус. Ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств, как она. Когда ее не было с ним, он непрестанно думал о том, когда снова будет обладать ею. Но, конечно, даже она, сирота из какого-то жалкого монастыря на северном побережье, не может требовать от него больше того, что он уже дал ей. Он ни разу не произнес слова «любовь», он изо всех сил старался показать, что то, что между ними происходит, не может быть истолковано именно таким образом. Хотя с не которым чувством вины должен был признать Магнус, именно он лишил ее невинности.
Но ведь то была ошибка, разве не так? Ну, положим, он был глупцом, считая ее шлюхой де Бриза, что из этого?
– Не бойся, я о тебе позабочусь, – сказал Магнус, надеясь утешить ее. – Я перед всеми стану твоим защитником, и можешь не опасаться, что я тебя брошу. А после того как засвидетельствуешь перед графом мою невиновность и расскажешь все, что произошло на самом деле, я позабочусь доставить тебя в целости и сохранности в твой монастырь, если ты того пожелаешь.
– Вернуться в монастырь? – В ее восклицании прозвучало недоверие. – После всего, что ты со мной сделал?! Я лежала с мужчиной, а в глазах церкви ничего не может быть греховнее. И ты думаешь, меня примут обратно?
Магнус нахмурился.
– Тебе необязательно быть девственницей, чтобы вернуться к святым сестрам. Ты это знаешь. Если ты раскаиваешься…
– Раскаиваюсь?!
Ее крик встревожил кота, который при звуке ее голоса спрыгнул на землю, вырвавшись из ее рук.
– Ты полагаешь, я должна наложить на себя епитимью за все то, что ты сделал со мной?
Идэйн повернулась и пошла прочь от него.
– Ах, какое несчастье, что я встретила тебя, что я посмотрела на тебя! – бросила она через плечо. – Господь свидетель! Я не буду каяться в том, в чем нет моей вины. Нет, я обращусь с жалобой к епископу на то, что ты гнусно совратил и обесчестил меня, невинную послушницу монастыря Сен-Сюльпис.
На какое-то мгновение Магнус онемел и только смотрел ей вслед. Он был совершенно ошеломлен.
Он соблазнил послушницу? Господи Иисусе! Этого он уж не мог вынести. Сколько же несчастий на него свалилось!
Она собирается пожаловаться епископу! Магнус был изумлен. Как только она могла сказать такое?!
– Остановись! Куда ты?
Идэйн шла к огромному боевому коню, стоявшему под деревьями.
– Идэйн, подожди! Давай поговорим. Ты с ума сошла? – кричал Магнус, а она тем временем отвязывала лошадь. – Да послушай меня наконец! И не трогай уздечку. Ты не можешь ехать на боевом коне деля Герша!
И в эту минуту они услышали отдаленный звук рога. Жеребец тряхнул головой и сделал несколько шагов, таща за собой Идэйн.
Магнус выругался сквозь зубы. Ясно, что огромный конь тамплиера был приучен к сигналу рога и поскачет туда, где этот рог будет трубить.
– Дай мне эти чертовы поводья! – крикнул Магнус, бросаясь вперед, чтобы схватить их.
Ему нужно было вскочить на коня, посадить девушку сзади и удирать отсюда что есть мочи. Конь был таким резвым, что у них был шанс даже теперь оторваться от пони и вьючной лошади.
Но было слишком поздно. Прежде чем Магнус успел схватить поводья, конь взвился на дыбы и вырвал их из рук Идэйн. Как только звук рога послышался снова, он рванулся в лесной мрак и исчез из виду.
Магнус стоял, сжимая кулаки и свирепо глядя на девушку. Он не отказал себе в удовольствии выдать целую тираду, состоявшую из отборных проклятий. И тут они снова услышали звук рога. Магнус нагнулся и торопливо поднял с земли свой плащ.
– Ладно, – рявкнул он, – теперь нам придется бежать! Темнота и густая чаща леса помогут нам скрыться. Мы должны спешить, пока не наступил рассвет. Может быть, нам посчастливится набрести на деревушку.
Идэйн не двинулась с места.
Когда он обернулся к ней, она стояла, освещенная лунным светом, и ее шерстяное платье и свободно ниспадавшие на плечи волосы казались серебристыми.
И в ее позе было нечто такое, от чего у Магнуса по коже побежали мурашки.
– Я не пойду с тобой, – сказала Йдэйн. – Я нужна тебе только как свидетельница твоих ошибок и промахов – и ничего Дольше. Я возвращаюсь к тамплиеру.
Она повернулась и направилась в ту сторону, куда ускакал конь. Маленькая белая тень – кот – поднялась с земли и быстро побежала за девушкой.
Деревья и темнота поглотили обоих.
– Не шевелись и не шуми.
Идэйн спада чутко. Земля была жесткой, хотя на нее для Идэйн навалили сухих листьев, но это лишь чуть-чуть облегчило боль во всем ее словно избитом теле. Она тотчас же проснулась.
– Ты видишь мое лицо? – Шепот был хриплым.
Да, свет луны был достаточно ярок, чтобы она могла его разглядеть. Но она и так узнала бы этот голос. Идэйн кивнула.
– Хорошо, – сказал ей Магнус. – Быстро вставай и следуй за мной.
Все, кто был вокруг них, были закутаны в плащи и овечьи шкуры. Ночной дозорный сидел и клевал носом, тихонько похрапывая. Асгард де ля Герш лежал по другую сторону костра, отвернувшись от сильного жара багровых углей.
Магнус приложил палец к губам, и они бесшумно, как тени, проскользнули поддеревья.
Идэйн хотелось спросить о лошадях. Пешими они не могли уйти далеко. Но Магнус решительно двинулся в лощинку, выстланную сосновыми иглами, и они скользили по ее отлогому склону, пока не оказались среди папоротников. И тут Идэйн увидела Неоседланного жеребца де ля Герша с головой, укутанной плащом. Конь стоял тихо, привязанный к ветке сосны.
Идэйн с трудом втянула воздух.
– Ты не можешь украсть его боевого коня.
– Я уже это сделал.
Магнус подсадил ее на спину жеребца. Потом, не снимая с головы коня плащ, потянул за собой по склону холма.
Идэйн вцепилась в гриву коня обеими руками. Сердце ее бешено колотилось. Сосновые иглы заглушали цоканье копыт, и они надеялись, что не поднимут в лагере тревогу.
«Но какова дерзость», – подумала Идэйн. У тамплиера был добрый конь, который, как она предполагала, стоил целое состояние. Они не только убегали от посланца короля, заплатившего за нее выкуп, но и украли боевого скакуна рыцаря-тамплиера!
Они продвигались по лесу, где темные тени от деревьев сменялись местами, освещенными полной луной, и Магнус пока вел коня в поводу. Наконец лес закончился, и они оказались на краю огромного луга – в лунном свете покрывавшая его высокая сухая трава казалась серебристым морем.
– Сядь назад, – прошептал Магнус.
Идэйн передвинулась назад на широкой спине скакуна, освобождая место для Магнуса, и тот вскочил на коня впереди нее.
– Держись замой пояс, – сказал он ей, наклонился и сорвал свой плащ с головы жеребца.
Огромный конь тут же вздрогнул при виде незнакомого луга, издал могучее ржание, похожее на раскат грома, и встал на дыбы, а потом огромным прыжком рванулся вперед.
Идэйн обеими руками держалась за пояс Магнуса, стараясь задушить рвавшийся из груди крик. Все это было похоже на ночной кошмар. Трепетать от бешеной скачки могучего коня по травянистому, залитому лунным светом лугу, чувствовать, как напрягаются мускулы его огромных ног и массивная спина и как он сжимается в комок для нового прыжка! Тело скакуна пласталось и летело, как стрела.
Несколькими секундами позже, когда Идэйн почувствовала, что от ужаса у нее пересохло во рту, до нее дошло, что Магнус смеется! Она не могла поверить этому! Их жизни были в опасности, поскольку жеребец мчался в кромешной тьме. Конь мог наступить в невидимую яму, споткнуться о камень, и они могли сломать себе шею и погибнуть. Но, казалось, для Магнуса это не имело значения.
Идэйн отпустила пояс Магнуса и теперь обхватила его руками и прижалась к нему. И почувствовала в нем то же, что я в коне, – мощное животное, мускулы которого напрягались в этой безумной скачке. Магнус бросал вызов судьбе, и ему это даже нравилось!
Но это не могло длиться вечность. Постепенно бег коня стал медленнее и спокойнее. В лицо им летели капли конского пота и хлопья пены, ребра животного ходили ходуном. Наконец бешеный галоп замедлился, и, храпя и встряхивая головой, жеребец перешел на легкий аллюр. Магнус чуть натянул поводья, мягко уговаривая коня, называя его «хорошим мальчиком» и «славным малым» и убеждая, что бояться ему нечего.
Идэйн перевела дух. Она все еще крепко цеплялась за Магнуса, как во время их безумной скачки, а руки и ноги ее дрожали от напряжения.
Когда Магнус повернулся, чтобы посмотреть на нее, лунный свет упал на его лицо, и Идэйн увидела, что он все еще смеется.
Ей захотелось ударить его. И все же Магнус украл и обуздал прекрасного резвого коня тамплиера и ехал на нем, и она не могла осуждать его за это. Если бы Магнус не был таким первоклассным наездником, они не смогли бы удержаться на таком мощном коне, он бы их сбросил, и теперь они брели бы по ночному лесу. И, вероятно, заблудились.
И все же она почти ненавидела его.
Магнус направил тяжело дышавшего коня под деревья и там соскользнул с его спины, взял в руки поводья и привязал его к ветке. Жеребец покорно опустил голову и принялся щипать сухую траву. Магнус снял Идэйн с коня, принес под дерево «уложил на постель из опавших листьев. Она все еще дрожала и смотрела, как он снимает плащ, потом рубашку и отбрасывает все это в сторону.
– Ты чуть не убил нас! – сев, заявила Идэйн.
– Вовсе нет. Этого никогда бы не случилось! Я слишком хорошо держусь в седле, чтобы допустить такое. – Магнус сел рядом с ней и попытался снять с нее плащ. – Какая ты глупышка! Сразу видно, что всю жизнь провела в монастыре.
Идэйн поняла, чего он хочет, и попыталась воспротивиться, несмотря на то что кровь быстрее побежала у нее по жилам при виде его обнаженного торса. В нем все еще бурлила энергия после того, как ему удалось обуздать и приручить такого мощного коня.
Идэйн попыталась оттолкнуть его.
– Что, если тамплиер проснулся, и они уже ищут нас?
Магнус притянул ее к себе.
– У нас есть несколько минут.
Его рука потянулась к ее волосам, он пропустил пальцы сквозь ее золотые пряди. Потом нагнулся к ней, и ее рот оказался в плену его жарких страстных поцелуев – он целовал ее губы, шею, потом губы его нашли ее грудь и начали целовать ее сквозь платье.
Она застонала, и он прошептал:
– О господи, как я мечтал об этой минуте, как мне хотелось обнять и прижать тебя к себе. Я сгорал от желания и думал, как ты будешь лежать в моих объятиях – обнаженная, сверкающая, прекрасная. Я только и мечтал о том, чтобы снова обладать тобой и почувствовать сладость твоего тела! – Не отрываясь от ее губ, он простонал: – Думать об этом – думать о тебе – от одного этого можно сойти с ума! Господи, как ты нужна мне!
Он отвел ее сопротивляющиеся руки, чтобы расстегнуть ее плащ. Когда он сделал это, из-под плаща выпрыгнул белый кот, бывший там с тех пор, как Идэйн положила его туда, когда готовилась ко сну.
Магнус отпрянул:
– Проклятый кот! Как ты можешь всюду таскать его за собой!
Он взял зверька и бросил в кусты. Потом, горя лихорадкой страсти, опустился на колени и снял с нее плащ. Он делал это торопливо, руки его дрожали, когда он поднимал ее платье, обнажая ее тело до груди. И вскоре их тела оказались переплетенными в тесном объятии.
– Магнус, – задыхаясь, прошептала Идэйн.
Это было безумием, но она не могла остановить его, потому что сама была охвачена такой же лихорадкой. Его рот прижимался к ее рту и заглушил ее стон, когда его плоть с настойчивой силой проникла в нее.
На этот раз он овладел ею так же грубо, как обуздал боевого коня. Но даже когда Идэйн извивалась под ним, пытаясь сопротивляться, ее руки крепко прижимали его к себе, а он покрывал бесчисленными жаркими поцелуями ее лицо. Тело его снова задвигалось, а рот снова пленил ее рот, а зубы чуть' прикусили ее нижнюю губу.
– Моя прекрасная золотистая колдунья, – задыхаясь, шептал он. – Я хочу наполнить тебя всю, сделать своей узницей, я хочу поглотить тебя – я хочу тебя всю!
И слова его воплотились в действительность.
Это было жадное чувственное соитие, полное животной страсти и силы. Сначала Идэйн показалось, что она этого не выдержит. Но постепенно она покорилась его чувствам, и ее тело стало отвечать на его ласки.
Идэйн вскрикнула, когда он стянул с нее платье, и его губы прижались к ее телу, пожирав и покрывая поцелуями всю ее. Она больше не могла противостоять этому сладостному и мучительному прикосновению. Идэйн впилась зубами в его плечо и услышала его восклицание, полное изумления и боли.
Его рука, заблудившаяся в ее волосах, оттянула назад ее голову, и он ответил властными поцелуями на ее укус – он целовал ее шею, лицо, покусывал ее щеку и мочку уха до тех пор, пока кожа ее не начала гореть.
И это было нечто совсем иное! На этот раз их занятие любовью вовсе не походило на медленное падение среди золотых звезд – сейчас оно было жарким и неистовым, а вокруг пахло сухой травой, потом; и лошадьми. Идэйн казалось, что она погрузилась в опаляющее пламя страсти, способной сжечь их заживо. И тут она была равна ему – от них обоих не оставалось теперь ничего, кроме пепла.
Здесь, на этом серебристом лугу, было сладострастие, но была и любовь. И ее сильный, гибкий возлюбленный, чье тело с такой силой вторгалось в её собственное, завоевал ее, но и она, в свою очередь, тоже завоевала его.
А в следующую секунду тело его содрогнулось, и он издал громкий крик, похожий на рык, а она вторила ему тихим стоном. Он опустился рядом с ней, все еще дрожа, весь покрытый потом, и она слышала его сдавленные крики.
Идэйн облизнула припухшие губы. Все ее тело было словно избито и покрыто ссадинами. Она чувствовала себя усталой, но торжествующей.
– Матерь Божия, я никогда не покину тебя! – пробормотал он. – Идэйн, – пробормотал он, Идэйн! Как мне жить без тебя? Ты и вправду, должно быть, ведьма. На земле мне не найти второй такой женщины, как ты! Никто не сравнится с тобой!
Она смотрела куда-то через его плечо, стараясь восстановить дыхание. В лунном свете недалеко от них сидел белый кот и вылизывал лапки. Идэйн с трудом удалось прошептать:
– Нет, я не ведьма.
– Нет? – Он приподнялся, опираясь на локоть, чтобы заглянуть ей в лицо. – Почему тогда ты говоришь и делаешь такие вещи, которых никто не понимает?
Его рука отвела влажные волосы с ее глаз.
– Почему ты назвала по имени заблудившегося кота и сказала, что он твой родственник?
Взгляд Идэйн скользнул куда-то в сторону.
– Я… я не знаю. Иногда я не знаю, что скажу. Вот только мое Предвидение… – Ее голос затих, истаял. Нет, он не понял бы. – Я не могу объяснить. Кажется, это просто приходит мне в голову…
Магнус ждал, пристально вглядываясь в ее лицо, потом слегка отстранился и натянул штаны, чтобы прикрыть обнаженное тело.
– И заставляешь корабль сесть на мель, чтобы он не прибыл, когда на другой совершили нападение. И это тоже пришло тебе в голову?
– Да. – Идэйн села. Ураган страсти, подхвативший и унесший их обоих несколько минут назад, стих, опустошив ее, Идэйн натянула платье на плечи и грудь, наклонилась и оправила юбку.
И услышала его вздох. Магнус провел рукой по взлохмаченным рыжим волосам.
– Страсти господни! Ну и история! Едва ли в Честере найдется хоть один человек, который в нее поверит!
Лицо Магнуса было в тени, но свет падал на обнаженные плечи и волнистые волосы, ниспадавшие на них. Он был сильным и красивым. Идэйн не могла вспомнить без чувственной дрожи, как всего несколько минут назад это могучее тело покоилось в ее объятиях, когда они занимались любовью.
– Когда я привезу тебя к своему сюзерену, графу Честеру, – говорил Магнус, – ты должна все это объяснить ему как можно понятней. Я потерял два графских корабля со всеми их командами, и мне придется за это отчитываться. Понимаешь? Ты – мой единственный свидетель.
На несколько минут воцарилось молчание. Кот подошел к ним танцующей походкой и принялся тереться о плечо Идэйн и мурлыкать. Идэйн взяла его, посадила на колени, понимая в этот момент только, что мир ее пошатнулся и накренился. И не в лучшую сторону. Очень тихим голосом она спросила:
– Ты хочешь отвезти меня к своему сюзерену, чтобы я засвидетельствовала, что потеря кораблей – не твоя вина?
Магнус встал и поднял брошенный под деревом плащ на подкладке. Нагнувшись, надел его, завязал тесемки и опоясался мечом.
– Поверь мне, – сказал он, – за это я буду охранять тебя всю жизнь. Эта поездка в качестве сборщика подати с самого начала была для меня тяжким бременем, сущим проклятием! По правде говоря, история эта слишком длинная, чтобы ее рассказывать.
Магнусу припомнился пьяный вечер в обществе французов и то, как он просадил все деньги, выигранные во время турнира и выплаченные ему в виде приза, и свое дурацкое бахвальство, приведшее егоз конечном итоге к кораблекрушению и катастрофе.
– Клянусь Господом, – пробормотал он сквозь зубы, – дело в том, что я должен спасти свою честь – честь семьи!
Идэйн встала, держа кота на руках, и сказала еще тише, чем прежде:
– Поэтому ты не вернулся в Честер, а пошел в услужение к тамплиеру? Ты знал, что он разыскивает меня, а я была тебе нужна, чтобы доказать твою невиновность?
Что-то в ее голосе заставило его помедлить и посмотреть на нее – Магнус пытался прочесть в ее взгляде, что она думает.
– Ну… да, это было для меня главным.
«Что это с ней такое?» – недоумевал он. Идэйн смотрела на него своими изумрудными сверкающими глазами, наполненными влагой, которой могли быть только слезы. Ради всего святого, он не мог понять причины такой печали!
Он же сходит по ней с ума, сказал себе Магнус. Ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств, как она. Когда ее не было с ним, он непрестанно думал о том, когда снова будет обладать ею. Но, конечно, даже она, сирота из какого-то жалкого монастыря на северном побережье, не может требовать от него больше того, что он уже дал ей. Он ни разу не произнес слова «любовь», он изо всех сил старался показать, что то, что между ними происходит, не может быть истолковано именно таким образом. Хотя с не которым чувством вины должен был признать Магнус, именно он лишил ее невинности.
Но ведь то была ошибка, разве не так? Ну, положим, он был глупцом, считая ее шлюхой де Бриза, что из этого?
– Не бойся, я о тебе позабочусь, – сказал Магнус, надеясь утешить ее. – Я перед всеми стану твоим защитником, и можешь не опасаться, что я тебя брошу. А после того как засвидетельствуешь перед графом мою невиновность и расскажешь все, что произошло на самом деле, я позабочусь доставить тебя в целости и сохранности в твой монастырь, если ты того пожелаешь.
– Вернуться в монастырь? – В ее восклицании прозвучало недоверие. – После всего, что ты со мной сделал?! Я лежала с мужчиной, а в глазах церкви ничего не может быть греховнее. И ты думаешь, меня примут обратно?
Магнус нахмурился.
– Тебе необязательно быть девственницей, чтобы вернуться к святым сестрам. Ты это знаешь. Если ты раскаиваешься…
– Раскаиваюсь?!
Ее крик встревожил кота, который при звуке ее голоса спрыгнул на землю, вырвавшись из ее рук.
– Ты полагаешь, я должна наложить на себя епитимью за все то, что ты сделал со мной?
Идэйн повернулась и пошла прочь от него.
– Ах, какое несчастье, что я встретила тебя, что я посмотрела на тебя! – бросила она через плечо. – Господь свидетель! Я не буду каяться в том, в чем нет моей вины. Нет, я обращусь с жалобой к епископу на то, что ты гнусно совратил и обесчестил меня, невинную послушницу монастыря Сен-Сюльпис.
На какое-то мгновение Магнус онемел и только смотрел ей вслед. Он был совершенно ошеломлен.
Он соблазнил послушницу? Господи Иисусе! Этого он уж не мог вынести. Сколько же несчастий на него свалилось!
Она собирается пожаловаться епископу! Магнус был изумлен. Как только она могла сказать такое?!
– Остановись! Куда ты?
Идэйн шла к огромному боевому коню, стоявшему под деревьями.
– Идэйн, подожди! Давай поговорим. Ты с ума сошла? – кричал Магнус, а она тем временем отвязывала лошадь. – Да послушай меня наконец! И не трогай уздечку. Ты не можешь ехать на боевом коне деля Герша!
И в эту минуту они услышали отдаленный звук рога. Жеребец тряхнул головой и сделал несколько шагов, таща за собой Идэйн.
Магнус выругался сквозь зубы. Ясно, что огромный конь тамплиера был приучен к сигналу рога и поскачет туда, где этот рог будет трубить.
– Дай мне эти чертовы поводья! – крикнул Магнус, бросаясь вперед, чтобы схватить их.
Ему нужно было вскочить на коня, посадить девушку сзади и удирать отсюда что есть мочи. Конь был таким резвым, что у них был шанс даже теперь оторваться от пони и вьючной лошади.
Но было слишком поздно. Прежде чем Магнус успел схватить поводья, конь взвился на дыбы и вырвал их из рук Идэйн. Как только звук рога послышался снова, он рванулся в лесной мрак и исчез из виду.
Магнус стоял, сжимая кулаки и свирепо глядя на девушку. Он не отказал себе в удовольствии выдать целую тираду, состоявшую из отборных проклятий. И тут они снова услышали звук рога. Магнус нагнулся и торопливо поднял с земли свой плащ.
– Ладно, – рявкнул он, – теперь нам придется бежать! Темнота и густая чаща леса помогут нам скрыться. Мы должны спешить, пока не наступил рассвет. Может быть, нам посчастливится набрести на деревушку.
Идэйн не двинулась с места.
Когда он обернулся к ней, она стояла, освещенная лунным светом, и ее шерстяное платье и свободно ниспадавшие на плечи волосы казались серебристыми.
И в ее позе было нечто такое, от чего у Магнуса по коже побежали мурашки.
– Я не пойду с тобой, – сказала Йдэйн. – Я нужна тебе только как свидетельница твоих ошибок и промахов – и ничего Дольше. Я возвращаюсь к тамплиеру.
Она повернулась и направилась в ту сторону, куда ускакал конь. Маленькая белая тень – кот – поднялась с земли и быстро побежала за девушкой.
Деревья и темнота поглотили обоих.
11
– Исчезла? – взревел Уильям Лев. – И давно? А как же деньги?
Фитц Гэмлин собрался с силами, чтобы выдержать бурю. К счастью, верховный судья и наместник знал, что ответить, потому что ответы он приготовил заранее. Единственное, чего ему оставалось желать, – это чтобы ответы были получше.
– Выкуп был выплачен, государь, – докладывал фитц Гэмлин. – Деньги вручены Константину Санаху, как и должно, хотя пришлось заплатить… э-э… немножко больше, чем мы договаривались, когда тамплиер был здесь. И как только вождь получил деньги, девушку отпустили, и тамплиер увез ее.
Король Уильям тяжело опустился на стул, вытянув ноги почти к самому огню.
– «Немножко больше»? И что это означает? Насколько больше?
Когда верховный судья и наместник назвал ему сумму, Уильям Шотландский не удержался от еще одного львиного рыка, означавшего приступ ярости.
Король вскочил со стула, расшвыривая в сторону своих секретарей – бенедиктинских монахов, стоявших рядом с ним с чернильницами наготове. Стюарт фнтц Алан сделал знак слугам собрать чаши из-под вина и подносы, потом выпроводил челядь от греха подальше и закрыл дверь.
– Господь мне судья! – взревел король. – Если то, что ты говоришь о деньгах, правда, то мы отдали этому босоногому овечьему вору из Лох-Этива достаточно, чтобы он мог основать собственное королевство! Иисусе! Если тамплиер и вправду заплатил ему такую огромную сумму, то он стал богаче меня самого!
– Де ля Герш не дал ему столько шотландского золота, – успокоил короля наместник. – Насколько нам известно, Санаху частично было заплачено золотом тамплиеров.
– Золотом тамплиеров? – Король снова опустился на стул. – Господи! Чего они хотят от нее?
Ведь храмовники никогда не расстаются со своими деньгами просто так, они ссужают их под высокие проценты!
Фитц Гэмлин пожал плечами:
– Вообще-то, государь, мы ничего не знаем о тамплиерах, даже о тех, что имеют свое отделение в Эдинбурге. За исключением того, что они сами соизволят довести до нашего сведения.
Бросив осторожный взгляд на короля, фитц Гэмлин отпустил монахов-бенедиктинцев: лучше избавиться от посторонних ушей, потому что он сообщил королю еще не все скверные новости. У верховного, судьи и наместника было достаточно ясное представление о том, где можно найти девушку.
– Клянусь кишками святого Давида, – говорил король, – тамплиеров так же трудно выкурить из Шотландии, как блох из постели. И будь я проклят, если благочестивые рыцари не также назойливы, как блохи. Я помню день, когда их эмиссары впервые появились на нашей земле и сказали, что пришли просить разрешения основать здесь отделение своего ордена, чтобы оказывать помощь путникам и паломникам, хотя, как известно, в наших холодных и отдаленных краях немного странников и пилигримов. А потом из своей прекрасной церкви и монастыря они стали распространять письма и воззвания, полученные из Нюренберга и Рима, в которых говорилось, что святой отец дал разрешение рыцарям Святого Храма проверять финансовые дела разных шотландских церквей и в особенности нескольких епископов. И теперь известно, что на нашей земле есть два или три отделения ордена, и эти псалмопевцы и меченосцы, рыцари Храма, уже патрулируют улицы благотворительствуют бедным, собирают милостыню от имени короля – пока не внедрятся в самую плоть королевства, не вопьются в нее, как заноза, почти невидимая и почти не поддающаяся извлечению, черт побери!
Фитц Гэмлин не мог не согласиться с этим. Сначала Уильям Лев Шотландский рассчитывал поселить в Шотландии несколько нормандских семей, но за ними в страну потянулись тамплиеры, на что король вовсе не рассчитывал.
Наместник и верховный судья частенько задумывался, а не предложили ли уже тамплиеры свои услуги по части финансов королевскому казначею и не согласился ли на это король Уильям. Фитц Гэмлин был уверен, что если это еще не произошло, то со временем произойдет обязательно, ведь Шотландия – бедная страна.
Фитц Гэмлин собрался с силами, чтобы выдержать бурю. К счастью, верховный судья и наместник знал, что ответить, потому что ответы он приготовил заранее. Единственное, чего ему оставалось желать, – это чтобы ответы были получше.
– Выкуп был выплачен, государь, – докладывал фитц Гэмлин. – Деньги вручены Константину Санаху, как и должно, хотя пришлось заплатить… э-э… немножко больше, чем мы договаривались, когда тамплиер был здесь. И как только вождь получил деньги, девушку отпустили, и тамплиер увез ее.
Король Уильям тяжело опустился на стул, вытянув ноги почти к самому огню.
– «Немножко больше»? И что это означает? Насколько больше?
Когда верховный судья и наместник назвал ему сумму, Уильям Шотландский не удержался от еще одного львиного рыка, означавшего приступ ярости.
Король вскочил со стула, расшвыривая в сторону своих секретарей – бенедиктинских монахов, стоявших рядом с ним с чернильницами наготове. Стюарт фнтц Алан сделал знак слугам собрать чаши из-под вина и подносы, потом выпроводил челядь от греха подальше и закрыл дверь.
– Господь мне судья! – взревел король. – Если то, что ты говоришь о деньгах, правда, то мы отдали этому босоногому овечьему вору из Лох-Этива достаточно, чтобы он мог основать собственное королевство! Иисусе! Если тамплиер и вправду заплатил ему такую огромную сумму, то он стал богаче меня самого!
– Де ля Герш не дал ему столько шотландского золота, – успокоил короля наместник. – Насколько нам известно, Санаху частично было заплачено золотом тамплиеров.
– Золотом тамплиеров? – Король снова опустился на стул. – Господи! Чего они хотят от нее?
Ведь храмовники никогда не расстаются со своими деньгами просто так, они ссужают их под высокие проценты!
Фитц Гэмлин пожал плечами:
– Вообще-то, государь, мы ничего не знаем о тамплиерах, даже о тех, что имеют свое отделение в Эдинбурге. За исключением того, что они сами соизволят довести до нашего сведения.
Бросив осторожный взгляд на короля, фитц Гэмлин отпустил монахов-бенедиктинцев: лучше избавиться от посторонних ушей, потому что он сообщил королю еще не все скверные новости. У верховного, судьи и наместника было достаточно ясное представление о том, где можно найти девушку.
– Клянусь кишками святого Давида, – говорил король, – тамплиеров так же трудно выкурить из Шотландии, как блох из постели. И будь я проклят, если благочестивые рыцари не также назойливы, как блохи. Я помню день, когда их эмиссары впервые появились на нашей земле и сказали, что пришли просить разрешения основать здесь отделение своего ордена, чтобы оказывать помощь путникам и паломникам, хотя, как известно, в наших холодных и отдаленных краях немного странников и пилигримов. А потом из своей прекрасной церкви и монастыря они стали распространять письма и воззвания, полученные из Нюренберга и Рима, в которых говорилось, что святой отец дал разрешение рыцарям Святого Храма проверять финансовые дела разных шотландских церквей и в особенности нескольких епископов. И теперь известно, что на нашей земле есть два или три отделения ордена, и эти псалмопевцы и меченосцы, рыцари Храма, уже патрулируют улицы благотворительствуют бедным, собирают милостыню от имени короля – пока не внедрятся в самую плоть королевства, не вопьются в нее, как заноза, почти невидимая и почти не поддающаяся извлечению, черт побери!
Фитц Гэмлин не мог не согласиться с этим. Сначала Уильям Лев Шотландский рассчитывал поселить в Шотландии несколько нормандских семей, но за ними в страну потянулись тамплиеры, на что король вовсе не рассчитывал.
Наместник и верховный судья частенько задумывался, а не предложили ли уже тамплиеры свои услуги по части финансов королевскому казначею и не согласился ли на это король Уильям. Фитц Гэмлин был уверен, что если это еще не произошло, то со временем произойдет обязательно, ведь Шотландия – бедная страна.