И Мелании доставляло удовольствие наблюдать за тем, как его терзает непреодолимое желание и жгучая ревность. Для нее увлекательная игра, которая занимает ее теперь, в один момент может превратиться в осуществление мести.
Она обязательно убьет его! Сейчас у нее хватит силы, тем более что за последнее время ей удалось отдохнуть, восстановить силы. Мелания облизала кончиком языка свои дрожащие губы. И если бы он был хоть чуточку умнее, то без оглядки бежал бы отсюда!
Но Вулфред не мог даже предположить, какие ужасные замыслы лелеет Мелания в своей голове, что давало ей некоторые надежды на успех. Она считала, что совершит не убийство, а возмездие за завоевание своей земли, за разорение своего дома, за смерть отца и близких ей людей.
Вулфред дорого заплатит за совершенные бесчинства и насилие! Ведь если она его не остановит, то он будет убивать и дальше!
Но как убить сакского монстра?
Конечно, самым верным способом мог бы стать удар кинжала прямо в сердце. Но ведь Вулфред, казалось, весь состоял из упругих мускулов, которые даже кинжалом пробить не так просто! Кроме того, он был высок ростом. И дотянуться до его груди она просто не смогла бы. Значит, надо улучить момент, когда сакс будет сидеть, но садился Вулфред крайне редко… Если бы он мог случайно упасть у ее ног!..
Мелания в задумчивости ходила из угла в угол по своей маленькой комнатке и никак не могла найти ответы на важные для нее вопросы. Конечно, все должно будет вскоре закончиться. До наступления осени остается всего лишь месяц. А с ней придут холода. И тогда Вулфред со своим отрядом наверняка уйдет отсюда. И уже никогда не вернется, ведь саксы не возвращаются в разграбленные ими места. Если Вулфред уедет, то навсегда! И она должна будет благодарить за это Бога!
А дом вновь станет ее.
Но она не может ждать, когда он уедет. Если он уедет, то она уже никогда его больше не увидит. И забудет… После того как дом будет отмыт и вычищен, от пребывания здесь саксов не останется и следа. Все пойдет по-прежнему, как будто варвары никогда не приходили сюда и никакого Вулфреда в ее жизни не было.
И останется лишь могила отца…
Мелания почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, которые вот-вот потекут по щекам. Она вытерла их ладонью и упрекнула себя в слабости. Теперь, когда Мелания поняла, что в саксе вспыхнуло желание к ней, она уже не хотела, чтобы он поскорее уехал. Но ведь она дала себе клятву убить его! А до начала осени и ухода саксов осталось так мало времени! И если продолжать медлить, то Вулфред может ускользнуть от нее!..
Мелания тяжело вздохнула и, посмотрев в окно, вышла на улицу. Она сама не знала, куда идет. Но как-то само собой получилось, что очутилась на берегу реки.
Она сбросила сандалии и опустила ноги в прохладную чистую воду. Приятная легкость наполнила ее тело. Мелания почувствовала, что, наверное, впервые за последние недели по-настоящему отдыхает. Тревоги и мрачные мысли, казалось, уносит освежающий поток реки. На душе стало спокойнее…
– А я думал, что ты действительно никогда не купаешься в реке, – раздался за спиной Мелании знакомый голос.
«Боже мой, он опять здесь!»
Приятная расслабленность, только что охватившая ее, скользнула по ногам в реку и исчезла, сменившись непонятным возбуждением и болезненными схватками в нижней части живота.
– Я не собираюсь купаться, сакс. И потом, почему ты меня постоянно преследуешь? Я тебя вижу повсюду, куда бы я ни пошла. Или не можешь найти себе другое развлечение?
Ее слова прозвучали значительно грубее, чем Мелания хотела. Но постоянное преследование Вулфреда действовало ей на нервы. Неужели она не может даже несколько минут побыть наедине? И почему должна вечно видеть перед собой полуодетого мужчину?
Мелания обернулась в смутной надежде, что на сей раз Вулфред все-таки надел на себя хотя бы тунику. Но увидела лишь золотистую кожу, стягивавшую упругие мускулы голого мужского тела. Однако сегодня его тело выглядело свежим и чисто вымытым. Более того, Вулфред был аккуратно причесан. И улыбался. Чему?
– Сегодня слишком жарко для развлечений без воды и купания, – хмыкнул Вулфред и опустился на траву рядом с Меланией. – Я знаю, что ты еще очень молода, но все же не думал, что ты сохранила детскую привычку плескаться в воде. Может быть, для тебя вырезать шарик из дерева? Право, тебе бы понравилась такая милая игрушка!
Снова он говорит с ней, как с малым ребенком! Интересно, не потому ли он не дает воли своему плотскому желанию, что считает ее невинной девушкой?
– Я уже взрослая и, как все говорят, красивая девушка, без каких-либо дефектов! Неужели ты не заметил этого?
– Ах вот почему ты постоянно стараешься меня учить!
– Но безуспешно!
– Разве? – улыбнулся Вулфред. – Но ты забыла о том, что приучила меня ежедневно принимать ванну.
– Пусть небольшая победа, но мой нос уже ее почувствовал!
– А глаза?
– Мои глаза?
– Да, твои глаза. Ты разве не заметила в них кое-какую перемену? Я в твоих – заметил.
Он заметил? Если так, то Вулфред до сих пор ничем себя не выдал. К какой новой хитрости он собирается теперь прибегнуть? И будет ли впредь замечать ее женскую красоту, если она не отметила его – мужскую? Хотя вряд ли его можно было назвать очень уж красивым! Да, Вулфред был высокого роста, с золотистой кожей и великолепно развитой мускулатурой.
Мелания постаралась загасить непонятный пожар, разгоравшийся у нее под животом, и принялась уверять себя, что Вулфред как был саксом, так и остался им. Просто теперь он выглядел несколько чище.
– Ну так что же? – с нетерпением спросил Вулфред. – Ты так и не видишь во мне никаких изменений?
– Вижу. Волосы стали длиннее, чем раньше. Тебя сейчас можно было бы принять за вымытую лошадь, если бы зубы были побелее.
Она говорила неправду. Зубы Вулфреда были на удивление белыми и чистыми. Он всегда за ними следил, а потому замечание Мелании его укололо.
Он сделал обиженную мину и досадливо сказал:
– Я надеялся, что теплая вода римской бани и кусок хорошего мыла смоют ненависть с омерзительной римской девчонки и можно будет разглядеть красивую женщину. Но теперь убедился, что никакая вода и никакое мыло не смогут превратить злобу разъяренного младенца в женское тепло.
Слова Вулфреда показались Мелании тем более обидными, что были сказаны намеренно безразличным тоном. Вулфред даже не смотрел в ее сторону.
– Ты хочешь тепла женского тела, сакс? – спросила Мелания, сморщив нос. – Или тебе оказалось мало огня ненависти, который охватил меня всю, когда я впервые увидела твою измазанную физиономию там, где ее никогда не должно было быть, – в моем доме?
– Только маленький ребенок скулит по дому! – проговорил Вулфред.
– И женщина, у которой отняли ее родной дом! Пойми, глупый сакский пес, я – та женщина. О том, что я женщина, может сказать тебе любой из твоих воинов. Спроси у них, если не веришь!
Вулфред смотрел ей в лицо и читал огонь почти звериной ненависти, таящейся под искрящейся голубизной глаз.
– Хорошо, допустим, я спрошу у них, маленькая римлянка. И что же, ты думаешь, они мне ответят? Скажут, что у тебя нежная женская грудь? Что у тебя гладкие бедра с изящным изгибом? Что у тебя черные пышные волосы, мягкие, как чистая шерсть? Или они расскажут мне, какие у тебя чувственные и маленькие губки, к которым так и хочется прильнуть?
Лицо Вулфреда приблизилось почти вплотную. Но все же Мелания не могла понять, чего он хочет. Уничтожить ее или любить?
А Вулфред продолжал говорить: – Смогут ли они сказать мне о тебе нечто такое, чего я еще не знаю?
Мелания видела свое отражение в его голубых, горящих скрытым пламенем глазах. И теперь сомнений у нее уже не осталось.
Да, он хочет ее! Она не только видела, но и чувствовала его желание!
Итак, она добилась того, что должно было стать первым шагом на пути к мести!
Мелания пробудила в саксе желание. Но она не жаждала его прикосновений. Как раз наоборот: Мелания опасалась, что поцелуй Вулфреда испепелит ее легкие, а объятие – задушит. Поэтому она не могла позволить ему даже слегка дотронуться до себя. Ибо теперь, когда Мелания поняла, что Вулфред хочет ее, ей оставалось лишь выбрать момент, чтобы убить его. Она улыбнулась горевшему на его лице непреодолимому желанию и сказала с усмешкой:
– А ведь ты хочешь меня, сакс!
Вулфред отскочил от нее как ошпаренный и что-то пробормотал на своем варварском языке. Увидев растерянность на его лице, Мелания уже откровенно расхохоталась.
– Я не шучу, – сказала Мелания. – Ты проявил изобретательность, пытаясь меня добиться. Это делает тебе честь!
Вулфред долго и очень внимательно смотрел ей в лицо. Потом сказал, стараясь скрыть смущение:
– Ты говоришь, что я хочу тебя, но почему-то улыбаешься? От радости или потому что считаешь, будто одержала полную победу надо мной? Если – последнее, то ответь мне на вопрос.
– Задавай.
– Ты будешь все так же высокомерно улыбаться, если я скажу, что намерен овладеть тобой?
Усмешка мгновенно сбежала с лица Мелании. В нижней части живота началась форменная буря, когда она представила себе огромного сакса лежащим на ней.
– Значит, ты решил овладеть мною? – прошептала Мелания, задыхаясь от бессильной ярости. – Я сказала, что заметила в тебе некоторые проблески интеллекта. Но обладать собой я тебе не позволю!
Вулфред вскочил на ноги как ужаленный и схватил Меланию за обе руки повыше локтей. Она почувствовала боль, но ничего не сказала и никак не прореагировала на его грубую выходку. Нет, ему не удастся распоряжаться ею, как вещью!
Вулфред молчал, но глаза его горели каким-то почти звериным огнем. Как маленькая римлянка посмела сказать ему, что не позволит обладать ею?! Так пусть почувствует, что ему ничего не стоит добиться своего!
И он еще сильнее сжал руки Мелании. Его глаза сделались совсем безумными. Мелания уже видела перед собой человека, обладающего страшной силой и лишенного способности мыслить, беспощадного, все зло которого было направлено против нее.
Ярость Вулфреда стала союзницей его предполагаемой жертвы, как и его плотское желание к ней. Сейчас Мелания предельно ясно почувствовала, что стоявший перед ней мужчина – ее смертельный враг. Враг, не знающий пощады. А значит, и она к нему будет беспощадной! Потому что она – римлянка, а он – сакс. И ни он, ни она не должны забывать ни на минуту, кто они.
Мелания почувствовала в себе прилив уверенности и силы.
– Я никогда не соглашусь тебе принадлежать, – холодным тоном сказала она.
– А мне и не надо твоего согласия! – ответил Вулфред с улыбкой на лице.
– И уж совершенно определенно, не буду тебе помогать, если все-таки такое и произойдет против моей воли!
– Твоя помощь также не потребуется!
– Да, ведь я совсем забыла, что ты привык брать силой все, что только захочешь, не спрашивая чьего-либо согласия. А теперь решил добавить к списку своих жертв и меня. Наверное, желание обладать мною в тебе уже перевалило через край!
Он был слабее ее, поскольку безумная страсть ослепляла и ослабляла его. Ее холодная голова давала ей немалые преимущества и даже становилась весомым оружием против врага.
– У тебя не хватит сил мне противостоять, – убежденно сказал Вулфред. Он повернулся к ней спиной и, глядя на бегущую вдаль воду потока, тихо сказал: – Ты будешь мне принадлежать… Как жена…
Мелании показалось, что она потеряла всякую способность чувствовать. Но – нет! Она не позволит себе упасть в обморок перед сакским варваром! Для него слишком уж большая победа над ней!
Нет, ей надо смотреть на него спокойно и хладнокровно. И трезво все обдумать. Только тогда можно будет найти правильный выход из создавшегося положения. А выход непременно должен быть! В любом случае она никогда не сможет быть женой сакса!
Не сможет, хотя бы потому, что их свадьба будет ненастоящей. Мелания в душе рассмеялась. Какой же глупец Вулфред! Или он забыл, что языческая свадьба никак не может связать их. А потому станет совершенно бессмысленным ритуалом. И даже если кто-то и поверит в его законность, то Мелании не составит никакого труда тут же добиться развода! Ибо на территории Римской империи, куда входила и Британия, языческие браки не признаются законными и их расторгнет любой местный суд! Но, Вулфред, очевидно, не разбирался в такого рода делах.
Мелания продолжала молчать и только чуть насмешливо посматривала на сакса. Правда, когда он обернулся к ней, лицо римлянки тут же сделалось серьезным. Пусть он думает, будто запугал ее своим неожиданным заявлением. Тем слаще будет для нее победа.
– Ты заранее выбрал сегодняшний день, чтобы сказать о столь знаменательном событии? – спокойно спросила Мелания.
Вулфред нахмурился, помолчал немного, после чего угрюмо произнес:
– Да, но день, когда ты станешь мне женой, я выберу сам.
Мелания наклонила голову и посмотрела на него с озорной улыбкой:
– И когда же?
– Не сегодня, – ухмыльнулся Вулфред.
– Но скоро?
– Узнаешь, когда я скажу тебе.
– Естественно. Что ж, обязательно скажи! Девушка должна приготовиться к такому событию. Что касается меня, то я не смогу долго ждать!
Предводитель саксов ушел, а Мелания стала размышлять, какой же день выберет Вулфред, чтобы навсегда, как она предполагала, распрощаться с миром живых.
Глава 15
Она обязательно убьет его! Сейчас у нее хватит силы, тем более что за последнее время ей удалось отдохнуть, восстановить силы. Мелания облизала кончиком языка свои дрожащие губы. И если бы он был хоть чуточку умнее, то без оглядки бежал бы отсюда!
Но Вулфред не мог даже предположить, какие ужасные замыслы лелеет Мелания в своей голове, что давало ей некоторые надежды на успех. Она считала, что совершит не убийство, а возмездие за завоевание своей земли, за разорение своего дома, за смерть отца и близких ей людей.
Вулфред дорого заплатит за совершенные бесчинства и насилие! Ведь если она его не остановит, то он будет убивать и дальше!
Но как убить сакского монстра?
Конечно, самым верным способом мог бы стать удар кинжала прямо в сердце. Но ведь Вулфред, казалось, весь состоял из упругих мускулов, которые даже кинжалом пробить не так просто! Кроме того, он был высок ростом. И дотянуться до его груди она просто не смогла бы. Значит, надо улучить момент, когда сакс будет сидеть, но садился Вулфред крайне редко… Если бы он мог случайно упасть у ее ног!..
Мелания в задумчивости ходила из угла в угол по своей маленькой комнатке и никак не могла найти ответы на важные для нее вопросы. Конечно, все должно будет вскоре закончиться. До наступления осени остается всего лишь месяц. А с ней придут холода. И тогда Вулфред со своим отрядом наверняка уйдет отсюда. И уже никогда не вернется, ведь саксы не возвращаются в разграбленные ими места. Если Вулфред уедет, то навсегда! И она должна будет благодарить за это Бога!
А дом вновь станет ее.
Но она не может ждать, когда он уедет. Если он уедет, то она уже никогда его больше не увидит. И забудет… После того как дом будет отмыт и вычищен, от пребывания здесь саксов не останется и следа. Все пойдет по-прежнему, как будто варвары никогда не приходили сюда и никакого Вулфреда в ее жизни не было.
И останется лишь могила отца…
Мелания почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, которые вот-вот потекут по щекам. Она вытерла их ладонью и упрекнула себя в слабости. Теперь, когда Мелания поняла, что в саксе вспыхнуло желание к ней, она уже не хотела, чтобы он поскорее уехал. Но ведь она дала себе клятву убить его! А до начала осени и ухода саксов осталось так мало времени! И если продолжать медлить, то Вулфред может ускользнуть от нее!..
Мелания тяжело вздохнула и, посмотрев в окно, вышла на улицу. Она сама не знала, куда идет. Но как-то само собой получилось, что очутилась на берегу реки.
Она сбросила сандалии и опустила ноги в прохладную чистую воду. Приятная легкость наполнила ее тело. Мелания почувствовала, что, наверное, впервые за последние недели по-настоящему отдыхает. Тревоги и мрачные мысли, казалось, уносит освежающий поток реки. На душе стало спокойнее…
– А я думал, что ты действительно никогда не купаешься в реке, – раздался за спиной Мелании знакомый голос.
«Боже мой, он опять здесь!»
Приятная расслабленность, только что охватившая ее, скользнула по ногам в реку и исчезла, сменившись непонятным возбуждением и болезненными схватками в нижней части живота.
– Я не собираюсь купаться, сакс. И потом, почему ты меня постоянно преследуешь? Я тебя вижу повсюду, куда бы я ни пошла. Или не можешь найти себе другое развлечение?
Ее слова прозвучали значительно грубее, чем Мелания хотела. Но постоянное преследование Вулфреда действовало ей на нервы. Неужели она не может даже несколько минут побыть наедине? И почему должна вечно видеть перед собой полуодетого мужчину?
Мелания обернулась в смутной надежде, что на сей раз Вулфред все-таки надел на себя хотя бы тунику. Но увидела лишь золотистую кожу, стягивавшую упругие мускулы голого мужского тела. Однако сегодня его тело выглядело свежим и чисто вымытым. Более того, Вулфред был аккуратно причесан. И улыбался. Чему?
– Сегодня слишком жарко для развлечений без воды и купания, – хмыкнул Вулфред и опустился на траву рядом с Меланией. – Я знаю, что ты еще очень молода, но все же не думал, что ты сохранила детскую привычку плескаться в воде. Может быть, для тебя вырезать шарик из дерева? Право, тебе бы понравилась такая милая игрушка!
Снова он говорит с ней, как с малым ребенком! Интересно, не потому ли он не дает воли своему плотскому желанию, что считает ее невинной девушкой?
– Я уже взрослая и, как все говорят, красивая девушка, без каких-либо дефектов! Неужели ты не заметил этого?
– Ах вот почему ты постоянно стараешься меня учить!
– Но безуспешно!
– Разве? – улыбнулся Вулфред. – Но ты забыла о том, что приучила меня ежедневно принимать ванну.
– Пусть небольшая победа, но мой нос уже ее почувствовал!
– А глаза?
– Мои глаза?
– Да, твои глаза. Ты разве не заметила в них кое-какую перемену? Я в твоих – заметил.
Он заметил? Если так, то Вулфред до сих пор ничем себя не выдал. К какой новой хитрости он собирается теперь прибегнуть? И будет ли впредь замечать ее женскую красоту, если она не отметила его – мужскую? Хотя вряд ли его можно было назвать очень уж красивым! Да, Вулфред был высокого роста, с золотистой кожей и великолепно развитой мускулатурой.
Мелания постаралась загасить непонятный пожар, разгоравшийся у нее под животом, и принялась уверять себя, что Вулфред как был саксом, так и остался им. Просто теперь он выглядел несколько чище.
– Ну так что же? – с нетерпением спросил Вулфред. – Ты так и не видишь во мне никаких изменений?
– Вижу. Волосы стали длиннее, чем раньше. Тебя сейчас можно было бы принять за вымытую лошадь, если бы зубы были побелее.
Она говорила неправду. Зубы Вулфреда были на удивление белыми и чистыми. Он всегда за ними следил, а потому замечание Мелании его укололо.
Он сделал обиженную мину и досадливо сказал:
– Я надеялся, что теплая вода римской бани и кусок хорошего мыла смоют ненависть с омерзительной римской девчонки и можно будет разглядеть красивую женщину. Но теперь убедился, что никакая вода и никакое мыло не смогут превратить злобу разъяренного младенца в женское тепло.
Слова Вулфреда показались Мелании тем более обидными, что были сказаны намеренно безразличным тоном. Вулфред даже не смотрел в ее сторону.
– Ты хочешь тепла женского тела, сакс? – спросила Мелания, сморщив нос. – Или тебе оказалось мало огня ненависти, который охватил меня всю, когда я впервые увидела твою измазанную физиономию там, где ее никогда не должно было быть, – в моем доме?
– Только маленький ребенок скулит по дому! – проговорил Вулфред.
– И женщина, у которой отняли ее родной дом! Пойми, глупый сакский пес, я – та женщина. О том, что я женщина, может сказать тебе любой из твоих воинов. Спроси у них, если не веришь!
Вулфред смотрел ей в лицо и читал огонь почти звериной ненависти, таящейся под искрящейся голубизной глаз.
– Хорошо, допустим, я спрошу у них, маленькая римлянка. И что же, ты думаешь, они мне ответят? Скажут, что у тебя нежная женская грудь? Что у тебя гладкие бедра с изящным изгибом? Что у тебя черные пышные волосы, мягкие, как чистая шерсть? Или они расскажут мне, какие у тебя чувственные и маленькие губки, к которым так и хочется прильнуть?
Лицо Вулфреда приблизилось почти вплотную. Но все же Мелания не могла понять, чего он хочет. Уничтожить ее или любить?
А Вулфред продолжал говорить: – Смогут ли они сказать мне о тебе нечто такое, чего я еще не знаю?
Мелания видела свое отражение в его голубых, горящих скрытым пламенем глазах. И теперь сомнений у нее уже не осталось.
Да, он хочет ее! Она не только видела, но и чувствовала его желание!
Итак, она добилась того, что должно было стать первым шагом на пути к мести!
Мелания пробудила в саксе желание. Но она не жаждала его прикосновений. Как раз наоборот: Мелания опасалась, что поцелуй Вулфреда испепелит ее легкие, а объятие – задушит. Поэтому она не могла позволить ему даже слегка дотронуться до себя. Ибо теперь, когда Мелания поняла, что Вулфред хочет ее, ей оставалось лишь выбрать момент, чтобы убить его. Она улыбнулась горевшему на его лице непреодолимому желанию и сказала с усмешкой:
– А ведь ты хочешь меня, сакс!
Вулфред отскочил от нее как ошпаренный и что-то пробормотал на своем варварском языке. Увидев растерянность на его лице, Мелания уже откровенно расхохоталась.
– Я не шучу, – сказала Мелания. – Ты проявил изобретательность, пытаясь меня добиться. Это делает тебе честь!
Вулфред долго и очень внимательно смотрел ей в лицо. Потом сказал, стараясь скрыть смущение:
– Ты говоришь, что я хочу тебя, но почему-то улыбаешься? От радости или потому что считаешь, будто одержала полную победу надо мной? Если – последнее, то ответь мне на вопрос.
– Задавай.
– Ты будешь все так же высокомерно улыбаться, если я скажу, что намерен овладеть тобой?
Усмешка мгновенно сбежала с лица Мелании. В нижней части живота началась форменная буря, когда она представила себе огромного сакса лежащим на ней.
– Значит, ты решил овладеть мною? – прошептала Мелания, задыхаясь от бессильной ярости. – Я сказала, что заметила в тебе некоторые проблески интеллекта. Но обладать собой я тебе не позволю!
Вулфред вскочил на ноги как ужаленный и схватил Меланию за обе руки повыше локтей. Она почувствовала боль, но ничего не сказала и никак не прореагировала на его грубую выходку. Нет, ему не удастся распоряжаться ею, как вещью!
Вулфред молчал, но глаза его горели каким-то почти звериным огнем. Как маленькая римлянка посмела сказать ему, что не позволит обладать ею?! Так пусть почувствует, что ему ничего не стоит добиться своего!
И он еще сильнее сжал руки Мелании. Его глаза сделались совсем безумными. Мелания уже видела перед собой человека, обладающего страшной силой и лишенного способности мыслить, беспощадного, все зло которого было направлено против нее.
Ярость Вулфреда стала союзницей его предполагаемой жертвы, как и его плотское желание к ней. Сейчас Мелания предельно ясно почувствовала, что стоявший перед ней мужчина – ее смертельный враг. Враг, не знающий пощады. А значит, и она к нему будет беспощадной! Потому что она – римлянка, а он – сакс. И ни он, ни она не должны забывать ни на минуту, кто они.
Мелания почувствовала в себе прилив уверенности и силы.
– Я никогда не соглашусь тебе принадлежать, – холодным тоном сказала она.
– А мне и не надо твоего согласия! – ответил Вулфред с улыбкой на лице.
– И уж совершенно определенно, не буду тебе помогать, если все-таки такое и произойдет против моей воли!
– Твоя помощь также не потребуется!
– Да, ведь я совсем забыла, что ты привык брать силой все, что только захочешь, не спрашивая чьего-либо согласия. А теперь решил добавить к списку своих жертв и меня. Наверное, желание обладать мною в тебе уже перевалило через край!
Он был слабее ее, поскольку безумная страсть ослепляла и ослабляла его. Ее холодная голова давала ей немалые преимущества и даже становилась весомым оружием против врага.
– У тебя не хватит сил мне противостоять, – убежденно сказал Вулфред. Он повернулся к ней спиной и, глядя на бегущую вдаль воду потока, тихо сказал: – Ты будешь мне принадлежать… Как жена…
Мелании показалось, что она потеряла всякую способность чувствовать. Но – нет! Она не позволит себе упасть в обморок перед сакским варваром! Для него слишком уж большая победа над ней!
Нет, ей надо смотреть на него спокойно и хладнокровно. И трезво все обдумать. Только тогда можно будет найти правильный выход из создавшегося положения. А выход непременно должен быть! В любом случае она никогда не сможет быть женой сакса!
Не сможет, хотя бы потому, что их свадьба будет ненастоящей. Мелания в душе рассмеялась. Какой же глупец Вулфред! Или он забыл, что языческая свадьба никак не может связать их. А потому станет совершенно бессмысленным ритуалом. И даже если кто-то и поверит в его законность, то Мелании не составит никакого труда тут же добиться развода! Ибо на территории Римской империи, куда входила и Британия, языческие браки не признаются законными и их расторгнет любой местный суд! Но, Вулфред, очевидно, не разбирался в такого рода делах.
Мелания продолжала молчать и только чуть насмешливо посматривала на сакса. Правда, когда он обернулся к ней, лицо римлянки тут же сделалось серьезным. Пусть он думает, будто запугал ее своим неожиданным заявлением. Тем слаще будет для нее победа.
– Ты заранее выбрал сегодняшний день, чтобы сказать о столь знаменательном событии? – спокойно спросила Мелания.
Вулфред нахмурился, помолчал немного, после чего угрюмо произнес:
– Да, но день, когда ты станешь мне женой, я выберу сам.
Мелания наклонила голову и посмотрела на него с озорной улыбкой:
– И когда же?
– Не сегодня, – ухмыльнулся Вулфред.
– Но скоро?
– Узнаешь, когда я скажу тебе.
– Естественно. Что ж, обязательно скажи! Девушка должна приготовиться к такому событию. Что касается меня, то я не смогу долго ждать!
Предводитель саксов ушел, а Мелания стала размышлять, какой же день выберет Вулфред, чтобы навсегда, как она предполагала, распрощаться с миром живых.
Глава 15
В комнате сидели все работающие в доме люди и обсуждали последнюю новость.
– Она не выйдет за него замуж! – сказала Доркас.
– Но сможет ли она избежать замужества? Вулфред ни разу не менял своих намерений! – проговорила маленькая юркая Финн.
– И тем более не изменит их ради нее, – уточнила рассудительная Флавия.
– Ты считаешь, что он женится на ней? Удостоит чести стать своей женой…
– Удостоить меня чести? – раздался с порога дома голос Мелании.
Все отскочили в стороны и повернули головы к римлянке.
– Интересно, как подобное замужество может сделать честь мне? Кстати, о какой чести можно говорить! Наоборот, он стремится меня унизить, а затем – убить. А женитьба – лишь первый шаг!
– Но ты готова выйти за него замуж? – дрожащим голосом спросила ее Финн.
– Конечно! – с готовностью ответила Мелания. – Ведь для меня брак с саксом ничего не значит. Ибо я не верю в языческих богов. А потому весь брачный обряд мне безразличен.
Кроме Финны и Доркас, в комнате никого не было. Все уже ушли, спорить практически было не с кем. Конечно, можно было им возразить, что во всех случаях свадебный обряд остается таковым. Различие в культуре не имеет никакого значения. Можно было бы сказать, что данные при обряде клятвы всегда должны оставаться нерушимыми. Только Терас мог бы осмелиться возражать Мелании, но он проверял склады с зерном.
– Но что после? – участливо спросила Доркас. – Что будет после вашей свадьбы?
Мелания почувствовала, как начал бунтовать ее живот. Конечно, Доркас должна была задать подобный вопрос. Да и сама Мелания все ночи напролет только и думала о том, что будет дальше… Она резко повернулась к служанке:
– То, что произойдет дальше, не имеет никакого значения! – И когда Доркас удивленно выгнула бровь, поспешила добавить: – Ничего не будет!
Она никому не станет объяснять, что после того, как этопроизойдет, Вулфред будет лежать в крови у ее ног. Ибо все было уже продумано до мельчайших деталей. Конечно, Вулфред уверен, что после брачной церемонии его ждет постель с молодой женой. Он ляжет в нее расслабленным и без всяких подозрений. И будет лежать совсем рядом. Она добьется своего – Вулфред окажется совсем близко к ней. Брачная ночь давала все возможности для убийства.
Воины-саксы обсуждали новость о бракосочетании своего предводителя с римлянкой за столом с пивными кружками в руках.
– Он не пойдет на брак! – сказал уверенно Сеолмунд.
– Ты можешь привести хоть один пример, когда Вулфред изменил данному себе слову? – спросил Синрик.
– Особенно когда дело касалось женщины, – закончил мысль Синрика Болдуфф.
– Болдуфф, ради всех святых, можешь ты, в конце концов, перестать говорить о женщинах? – взмолился Синрик.
– Но ведь речь идет о свадьбе, не так ли? Как же не говорить о женщинах? У тебя просто плохое настроение, Синрик. Даже хуже, чем я мог себе представить! Наверное, пришло время тебе вынуть свой блестящий меч и начать разить все направо и налево!
– Синрик действительно очень расстроен, – покачал головой Катред.
– А мы все, разве нет? – сморщился Болдуфф. – Но я по крайней мере все же вижу в предстоящем браке нечто хорошее…
– О чем ты говоришь, Болдуфф?! – сердито перебил его Синрик. – Разве он и так не может обладать ею, когда только захочет?
– Но он вроде бы не очень-то хочет, – медленно растягивая слова, возразил Катред.
– Что ж, ему остается только взять ее и жениться, – вздохнул Болдуфф, сделав большой глоток пива из кружки.
– Он возьмет ее, – тихо проговорил Сеолмунд, – потому что он хочет на ней жениться.
– Должен сказать, их отношения выглядят очень даже странно! – начал было Сенред, но Болдуфф резко оборвал его:
– Странно? Чем? Идея женитьбы была его. Разве нет? Во всяком случае, не ее!
– Конечно, не ее! – раздался с порога голос Вулфреда, возникшего в кухонных дверях.
– Она долго сопротивлялась твоему намерению, Вулфред? – усмехнулся Сенред.
– И когда же ты намерен на ней жениться? – спросил Катред.
– Все зависит от меня, – холодно ответил Вулфред и рассказал, какую пытку придумал для Мелании.
– Вряд ли ей понравится, – заметил, улыбнувшись, Сенред.
– В том-то и дело! – рассмеялся Вулфред.
– Тогда будь осторожен с ней в постели, Вулфред, – подал голос Болдуфф. – Или же ей твои действия не покажутся пыткой.
– Скорее всего, – усмехнулся Сенред, – она может подвергнуть пытке тебя самого, измучив своими сексуальными требованиями.
Раздался общий хохот.
– У меня есть доказательство ее любви. – Вулфред показал на свое колено, где еще сохранился след от укуса Мелании в первый день их встречи.
– Остерегайся поворачиваться к ней спиной в постели! – совершенно серьезно предупредил Сеолмунд.
Предводитель саксов помрачнел. Кислый тон, с которым Сеолмунд предостерег его, насторожил Вулфреда. Он поглядел на Болдуффа и заметил, что тот, склонившись над кружкой, утирает слезы с лица. Синрик старался смотреть куда-то в сторону. Вулфред знал, что он считает смертельной ошибкой женитьбу своего командира на «ядовитой римской змее».
Синрик повернул голову и посмотрел на Вулфреда:
– Пытка, которую ты придумал для римлянки, очень легко может обернуться против тебя самого. Ты окажешься на всю жизнь привязанным к ней.
– Речь идет, естественно, о ее жизни, – поправил товарища Сенред.
– Никакой пытки для меня не может быть, если она останется под моим строгим контролем и будет влачить жалкое существование до конца своих дней, – ответил Вулфред, осушив стоявшую перед ним кружку пива. – Я буду только получать удовольствие!
– Я вижу, ты с нетерпением ожидаешь дня своего бракосочетания! – засмеялся Сеолмунд.
– Пожалуй!
И он вытер губы тыльной стороной ладони.
– Но если дело обстоит так, – вмешался в разговор Болдуфф, – то зачем медлить и не овладеть ею уже сейчас? А я знаю, что ты медлишь, ибо никто из нас пока еще не слышал ее криков ярости или стонов наслаждения.
Вулфред неторопливо продолжал потягивать из кружки золотистый напиток. Воины, с которыми он уже на протяжении многих лет был рядом, отлично знали его ненависть к римлянам. Равно как и причину. Все они сражались, убивали и грабили вместе. Вместе добывали себе женщин. Все знали об одной из них – Беккии, которая долгое время была любовницей их военачальника и почти сумела подчинить его себе. И никому в голову не приходило осуждать Вулфреда.
Но Мелания была другой. Совсем другой. Вулфред далее запретил своим воинам всуе произносить ее имя. Вулфред молчал, держа в руках уже ополовиненную кружку.
– Она стала особенно хороша, после того как первый раз побывала в бане и причесалась, – нарушил молчание Болдуфф, – но я разглядел ее еще под грязью и рваными тряпками.
– Серьезно? – поднял голову Вулфред. – А мне все равно, грязная она или чистая и какая на ней одежда. Улыбается она или хмурится. Она остается все той же женщиной.
– Римлянкой, – подсказал Сеолмунд.
– Да, – согласился Вулфред. – Римлянкой.
Но он лукавил. Мелания была для него прекрасна особой, римской красотой и до неистовства страстной натурой, чего Вулфред никак не ожидал от женщины Рима. Так же, как Вулфред никогда не предполагал, что римлянки могут быть до такой степени бесстрашными. Мелания же с ее безбрежной ненавистью к врагу и яростной агрессивностью принадлежала к тому типу женщин, который пользовался особой любовью и уважением у саксов. Она была дикой до свирепости, цепкой и бесстрашной. Когда она внутренне боролась со страхом и побеждала его с неистовым пренебрежением, Вулфред не мог не восхищаться ее беспредельной решимостью.
Вулфред налил себе еще одну кружку пива и залпом выпил ее. Он подумал, что его мысли были не совсем справедливыми. Ведь Мелания всего лишь римлянка, и не для того Вулфред так долго томился жаждой мести к Риму, чтобы сдаться теперь прекрасной римлянке с сердцем воина.
– При подобных чувствах, – сказал Сенред, – тебе легче было бы смотреть на нее как на рабыню, а не как на жену в супружеской постели. Сначала испытай ее, а уж потом надевай брачные оковы. Тогда ты сможешь убедиться, сумеешь ли жить с ней бок о бок. Или, может быть, кто-то из нас попытается выручить тебя?
Вулфред ничего не сказал, но глаза его потускнели, а губы сжались. Затем он сурово посмотрел на Сенреда:
– Следи за своими словами и поведением в отношении Мелании, Сенред! Она не твоя женщина. Она моя женщина. Помни об этом.
Наступившее тяжелое молчание нарушил суровый голос Синрика:
– У твоих сыновей будет мать римлянка!
– И сакс – отец! – парировал Вулфред.
– Ты слишком далеко заходишь в своем мщении, – заметил Катред.
Вулфред со злостью бросил кружку на низенький римский стол. Недопитое пиво разлилось, а пена сползла на пол. Капли полились сквозь щели между досок стола и застучали по деревянному полу, подобно дождю.
– Я никогда не зайду слишком далеко! – объявил Вулфред.
Все замолчали и поняли, что Мелании предстояло быть раздавленной колесами мщения Вулфреда. Поэтому-то они и оставались здесь так долго!
Терас, спрятавшись в тени колонн, окружавших двор, сделал шаг вперед, чтобы лучше видеть Вулфреда. Пока он понимал почти все, о чем здесь только что говорилось, но все же…
Но все же в тоне, которым Вулфред говорил о Мелании, прозвучало нечто посеявшее сомнение в душе Тераса насчет его отвращения к римлянке, в котором он старался всех уверить… После жаркого и долгого лета Терас начал лучше понимать Вулфреда и теперь мог почти поклясться, что тот очень ценит Меланию хотя бы за ее борцовский дух, и не только за него…
– Ты действительно на ней женишься?
Вулфред посмотрел на группу мальчишек, толпившихся у его ног, и улыбнулся. Маленькие римляне усердно трудились, для того чтобы стать хорошими сакскими воинами, практикуясь с деревянными мечами, сделанными из срубленных сучков деревьев и подобранных на дороге палок. Своего рода реванш. Если только вложить нужный смысл в их поведение… Но, в конце концов, любой юнец – будь то римлянин, сакс, бритт или фриз – со временем становится мужчиной. А мужчина должен уметь сражаться. Сражаться и побеждать для них означает выжить. Глядя на их грязные лица, горящие глаза, Вулфред надеялся, что каждый из них останется живым и победит.
– Так ты женишься или нет? – повторил свой вопрос Флавиус.
Он говорил за всех, поскольку между ними была круговая порука.
– Да.
– Мелания сказала, что выйдет за тебя замуж? – спросил Петрас.
– Да, – улыбнулся Вулфред.
– И объяснила, что имеет в виду? – спросил Акилес.
Вулфред скрестил руки на груди и посмотрел на собравшуюся у его ног группу:
– Разве Мелания всегда говорит то, что думает?
– Всегда! – нахмурился Флавиус.
– И что дальше?
– Ты всегда делаешь то, что говоришь? Я хочу сказать… Я. помню… Мы все знаем… Все слышали, как ты сказал, что…
Улыбка погасла на лице Вулфреда. Ибо все действительно слышали, как он сказал, что убьет римлянку. Да, он действительно говорил так. Даже прокричал… Но это было давно…
– Я женюсь на ней, – повторил Вулфред.
– Зачем?
Вопрос был задан с невинностью, которую только и можно было ожидать от мальчика, постоянно наблюдавшего грабежи и пытки. Но человек, по воле которого происходили такие бесчинства, не мог дать ему вразумительный ответ…
– Ты думаешь, что она доведет свой замысел до конца? – спросил Сенред.
– А он? – Доркас влюблено смотрела на Сенреда.
Они сидели на поляне среди уже увядшей травы. Вокруг было тихо и спокойно. Сенред улыбнулся и сказал:
– Да. Вулфред уже подтвердил свои намерения. А он не принадлежит к тем, кто пасует перед трудностями на пути к поставленной цели.
– А какая цель? – спросила Доркас, пытаясь освободиться от объятий Сенреда. – Убить Меланию в брачной постели?
– Она не выйдет за него замуж! – сказала Доркас.
– Но сможет ли она избежать замужества? Вулфред ни разу не менял своих намерений! – проговорила маленькая юркая Финн.
– И тем более не изменит их ради нее, – уточнила рассудительная Флавия.
– Ты считаешь, что он женится на ней? Удостоит чести стать своей женой…
– Удостоить меня чести? – раздался с порога дома голос Мелании.
Все отскочили в стороны и повернули головы к римлянке.
– Интересно, как подобное замужество может сделать честь мне? Кстати, о какой чести можно говорить! Наоборот, он стремится меня унизить, а затем – убить. А женитьба – лишь первый шаг!
– Но ты готова выйти за него замуж? – дрожащим голосом спросила ее Финн.
– Конечно! – с готовностью ответила Мелания. – Ведь для меня брак с саксом ничего не значит. Ибо я не верю в языческих богов. А потому весь брачный обряд мне безразличен.
Кроме Финны и Доркас, в комнате никого не было. Все уже ушли, спорить практически было не с кем. Конечно, можно было им возразить, что во всех случаях свадебный обряд остается таковым. Различие в культуре не имеет никакого значения. Можно было бы сказать, что данные при обряде клятвы всегда должны оставаться нерушимыми. Только Терас мог бы осмелиться возражать Мелании, но он проверял склады с зерном.
– Но что после? – участливо спросила Доркас. – Что будет после вашей свадьбы?
Мелания почувствовала, как начал бунтовать ее живот. Конечно, Доркас должна была задать подобный вопрос. Да и сама Мелания все ночи напролет только и думала о том, что будет дальше… Она резко повернулась к служанке:
– То, что произойдет дальше, не имеет никакого значения! – И когда Доркас удивленно выгнула бровь, поспешила добавить: – Ничего не будет!
Она никому не станет объяснять, что после того, как этопроизойдет, Вулфред будет лежать в крови у ее ног. Ибо все было уже продумано до мельчайших деталей. Конечно, Вулфред уверен, что после брачной церемонии его ждет постель с молодой женой. Он ляжет в нее расслабленным и без всяких подозрений. И будет лежать совсем рядом. Она добьется своего – Вулфред окажется совсем близко к ней. Брачная ночь давала все возможности для убийства.
Воины-саксы обсуждали новость о бракосочетании своего предводителя с римлянкой за столом с пивными кружками в руках.
– Он не пойдет на брак! – сказал уверенно Сеолмунд.
– Ты можешь привести хоть один пример, когда Вулфред изменил данному себе слову? – спросил Синрик.
– Особенно когда дело касалось женщины, – закончил мысль Синрика Болдуфф.
– Болдуфф, ради всех святых, можешь ты, в конце концов, перестать говорить о женщинах? – взмолился Синрик.
– Но ведь речь идет о свадьбе, не так ли? Как же не говорить о женщинах? У тебя просто плохое настроение, Синрик. Даже хуже, чем я мог себе представить! Наверное, пришло время тебе вынуть свой блестящий меч и начать разить все направо и налево!
– Синрик действительно очень расстроен, – покачал головой Катред.
– А мы все, разве нет? – сморщился Болдуфф. – Но я по крайней мере все же вижу в предстоящем браке нечто хорошее…
– О чем ты говоришь, Болдуфф?! – сердито перебил его Синрик. – Разве он и так не может обладать ею, когда только захочет?
– Но он вроде бы не очень-то хочет, – медленно растягивая слова, возразил Катред.
– Что ж, ему остается только взять ее и жениться, – вздохнул Болдуфф, сделав большой глоток пива из кружки.
– Он возьмет ее, – тихо проговорил Сеолмунд, – потому что он хочет на ней жениться.
– Должен сказать, их отношения выглядят очень даже странно! – начал было Сенред, но Болдуфф резко оборвал его:
– Странно? Чем? Идея женитьбы была его. Разве нет? Во всяком случае, не ее!
– Конечно, не ее! – раздался с порога голос Вулфреда, возникшего в кухонных дверях.
– Она долго сопротивлялась твоему намерению, Вулфред? – усмехнулся Сенред.
– И когда же ты намерен на ней жениться? – спросил Катред.
– Все зависит от меня, – холодно ответил Вулфред и рассказал, какую пытку придумал для Мелании.
– Вряд ли ей понравится, – заметил, улыбнувшись, Сенред.
– В том-то и дело! – рассмеялся Вулфред.
– Тогда будь осторожен с ней в постели, Вулфред, – подал голос Болдуфф. – Или же ей твои действия не покажутся пыткой.
– Скорее всего, – усмехнулся Сенред, – она может подвергнуть пытке тебя самого, измучив своими сексуальными требованиями.
Раздался общий хохот.
– У меня есть доказательство ее любви. – Вулфред показал на свое колено, где еще сохранился след от укуса Мелании в первый день их встречи.
– Остерегайся поворачиваться к ней спиной в постели! – совершенно серьезно предупредил Сеолмунд.
Предводитель саксов помрачнел. Кислый тон, с которым Сеолмунд предостерег его, насторожил Вулфреда. Он поглядел на Болдуффа и заметил, что тот, склонившись над кружкой, утирает слезы с лица. Синрик старался смотреть куда-то в сторону. Вулфред знал, что он считает смертельной ошибкой женитьбу своего командира на «ядовитой римской змее».
Синрик повернул голову и посмотрел на Вулфреда:
– Пытка, которую ты придумал для римлянки, очень легко может обернуться против тебя самого. Ты окажешься на всю жизнь привязанным к ней.
– Речь идет, естественно, о ее жизни, – поправил товарища Сенред.
– Никакой пытки для меня не может быть, если она останется под моим строгим контролем и будет влачить жалкое существование до конца своих дней, – ответил Вулфред, осушив стоявшую перед ним кружку пива. – Я буду только получать удовольствие!
– Я вижу, ты с нетерпением ожидаешь дня своего бракосочетания! – засмеялся Сеолмунд.
– Пожалуй!
И он вытер губы тыльной стороной ладони.
– Но если дело обстоит так, – вмешался в разговор Болдуфф, – то зачем медлить и не овладеть ею уже сейчас? А я знаю, что ты медлишь, ибо никто из нас пока еще не слышал ее криков ярости или стонов наслаждения.
Вулфред неторопливо продолжал потягивать из кружки золотистый напиток. Воины, с которыми он уже на протяжении многих лет был рядом, отлично знали его ненависть к римлянам. Равно как и причину. Все они сражались, убивали и грабили вместе. Вместе добывали себе женщин. Все знали об одной из них – Беккии, которая долгое время была любовницей их военачальника и почти сумела подчинить его себе. И никому в голову не приходило осуждать Вулфреда.
Но Мелания была другой. Совсем другой. Вулфред далее запретил своим воинам всуе произносить ее имя. Вулфред молчал, держа в руках уже ополовиненную кружку.
– Она стала особенно хороша, после того как первый раз побывала в бане и причесалась, – нарушил молчание Болдуфф, – но я разглядел ее еще под грязью и рваными тряпками.
– Серьезно? – поднял голову Вулфред. – А мне все равно, грязная она или чистая и какая на ней одежда. Улыбается она или хмурится. Она остается все той же женщиной.
– Римлянкой, – подсказал Сеолмунд.
– Да, – согласился Вулфред. – Римлянкой.
Но он лукавил. Мелания была для него прекрасна особой, римской красотой и до неистовства страстной натурой, чего Вулфред никак не ожидал от женщины Рима. Так же, как Вулфред никогда не предполагал, что римлянки могут быть до такой степени бесстрашными. Мелания же с ее безбрежной ненавистью к врагу и яростной агрессивностью принадлежала к тому типу женщин, который пользовался особой любовью и уважением у саксов. Она была дикой до свирепости, цепкой и бесстрашной. Когда она внутренне боролась со страхом и побеждала его с неистовым пренебрежением, Вулфред не мог не восхищаться ее беспредельной решимостью.
Вулфред налил себе еще одну кружку пива и залпом выпил ее. Он подумал, что его мысли были не совсем справедливыми. Ведь Мелания всего лишь римлянка, и не для того Вулфред так долго томился жаждой мести к Риму, чтобы сдаться теперь прекрасной римлянке с сердцем воина.
– При подобных чувствах, – сказал Сенред, – тебе легче было бы смотреть на нее как на рабыню, а не как на жену в супружеской постели. Сначала испытай ее, а уж потом надевай брачные оковы. Тогда ты сможешь убедиться, сумеешь ли жить с ней бок о бок. Или, может быть, кто-то из нас попытается выручить тебя?
Вулфред ничего не сказал, но глаза его потускнели, а губы сжались. Затем он сурово посмотрел на Сенреда:
– Следи за своими словами и поведением в отношении Мелании, Сенред! Она не твоя женщина. Она моя женщина. Помни об этом.
Наступившее тяжелое молчание нарушил суровый голос Синрика:
– У твоих сыновей будет мать римлянка!
– И сакс – отец! – парировал Вулфред.
– Ты слишком далеко заходишь в своем мщении, – заметил Катред.
Вулфред со злостью бросил кружку на низенький римский стол. Недопитое пиво разлилось, а пена сползла на пол. Капли полились сквозь щели между досок стола и застучали по деревянному полу, подобно дождю.
– Я никогда не зайду слишком далеко! – объявил Вулфред.
Все замолчали и поняли, что Мелании предстояло быть раздавленной колесами мщения Вулфреда. Поэтому-то они и оставались здесь так долго!
Терас, спрятавшись в тени колонн, окружавших двор, сделал шаг вперед, чтобы лучше видеть Вулфреда. Пока он понимал почти все, о чем здесь только что говорилось, но все же…
Но все же в тоне, которым Вулфред говорил о Мелании, прозвучало нечто посеявшее сомнение в душе Тераса насчет его отвращения к римлянке, в котором он старался всех уверить… После жаркого и долгого лета Терас начал лучше понимать Вулфреда и теперь мог почти поклясться, что тот очень ценит Меланию хотя бы за ее борцовский дух, и не только за него…
– Ты действительно на ней женишься?
Вулфред посмотрел на группу мальчишек, толпившихся у его ног, и улыбнулся. Маленькие римляне усердно трудились, для того чтобы стать хорошими сакскими воинами, практикуясь с деревянными мечами, сделанными из срубленных сучков деревьев и подобранных на дороге палок. Своего рода реванш. Если только вложить нужный смысл в их поведение… Но, в конце концов, любой юнец – будь то римлянин, сакс, бритт или фриз – со временем становится мужчиной. А мужчина должен уметь сражаться. Сражаться и побеждать для них означает выжить. Глядя на их грязные лица, горящие глаза, Вулфред надеялся, что каждый из них останется живым и победит.
– Так ты женишься или нет? – повторил свой вопрос Флавиус.
Он говорил за всех, поскольку между ними была круговая порука.
– Да.
– Мелания сказала, что выйдет за тебя замуж? – спросил Петрас.
– Да, – улыбнулся Вулфред.
– И объяснила, что имеет в виду? – спросил Акилес.
Вулфред скрестил руки на груди и посмотрел на собравшуюся у его ног группу:
– Разве Мелания всегда говорит то, что думает?
– Всегда! – нахмурился Флавиус.
– И что дальше?
– Ты всегда делаешь то, что говоришь? Я хочу сказать… Я. помню… Мы все знаем… Все слышали, как ты сказал, что…
Улыбка погасла на лице Вулфреда. Ибо все действительно слышали, как он сказал, что убьет римлянку. Да, он действительно говорил так. Даже прокричал… Но это было давно…
– Я женюсь на ней, – повторил Вулфред.
– Зачем?
Вопрос был задан с невинностью, которую только и можно было ожидать от мальчика, постоянно наблюдавшего грабежи и пытки. Но человек, по воле которого происходили такие бесчинства, не мог дать ему вразумительный ответ…
– Ты думаешь, что она доведет свой замысел до конца? – спросил Сенред.
– А он? – Доркас влюблено смотрела на Сенреда.
Они сидели на поляне среди уже увядшей травы. Вокруг было тихо и спокойно. Сенред улыбнулся и сказал:
– Да. Вулфред уже подтвердил свои намерения. А он не принадлежит к тем, кто пасует перед трудностями на пути к поставленной цели.
– А какая цель? – спросила Доркас, пытаясь освободиться от объятий Сенреда. – Убить Меланию в брачной постели?