Сенред перестал улыбаться и, позволив Доркас освободиться из его объятий, проговорил угрожающим тоном:
– Цель Вулфреда – его собственное дело. И я бы не советовал тебе говорить о нем.
– Почему же, Сенред? Или ты считаешь, что я могу получить от него удар кинжалом в спину? Ведь именно таким образом, насколько я понимаю, Вулфред намерен разделаться с Меланией?
– Повторяю, планы Вулфреда – его планы, и никто не смеет их обсуждать!
Доркас знала, что в своей преданности Вулфреду саксы доходят до фанатизма. А потому не позволяют никому даже пытаться проникнуть в замыслы их предводителя. Но Доркас знала причину – Вулфред смертельно ненавидит римлян. И в частности – Меланию, в силу чего подобное замужество отнюдь не отвечало интересам ее бывшей хозяйки.
– Но с планами Мелании тоже, наверное, стоит считаться!
Сенред повернулся к Доркас:
– Тем не менее, она выйдет за него замуж! У нее нет другого выхода. Так решил Вулфред!
– Всегда существует другой выход, Сенред. К тому же ты хорошо знаешь Меланию. Уж она-то найдет его!
– Да, – тихо сказал Сенред, – Мелания очень… Очень гордая… Очень непростая…
– Ты хочешь сказать, что она настоящая римлянка?
Сенред мягко улыбнулся и заключил Доркас в объятия, Она не сопротивлялась.
– Самая настоящая! Причем очень гордая, крайне высокомерная и в высшей степени упрямая!
– Можно подумать, что ты описываешь Вулфреда!
– Вулфреда? Ну нет! Он великий сакский воин…
– И очень гордый, крайне высокомерный и в высшей степени упрямый! – сказала Доркас. – Я бы еще добавила – мстительный!
– Когда есть причина.
– Причина всегда найдется. Но только мстительные люди постоянно стараются ее вскормить.
– Но ты не знаешь причины мстительности Вулфреда!
– Тогда скажи мне.
– Причина очень даже понятна!
– Он добр? Ты уверен, что он будет хорошо обращаться с женой?
– Почему ты спрашиваешь меня о том, что с ней станется? Можно подумать, что Мелания тебе ровня!
– Я такая же римлянка, как и она!
– Потому что у нее есть острые зубы и когти. Потому что она не что иное, как ядовитая гремучая змея! А ты – мягкая, теплая и…
– И?..
– И принадлежишь мне.
Да, она принадлежала Сенреду. Но только на время. Ни о каком замужестве у нее в голове и мысли не было. А вот Мелания решилась выйти замуж за Вулфреда.
Доркас обняла Сенреда, вернула ему поцелуй и подумала, что сейчас, возможно, самое время показать ему свои коготки.
Последнее время Мелания ходила озабоченная и молчаливая. Она не знала, как себя вести и чего ожидать от Вулфреда. На душе было скверно. И посоветоваться было не с кем. Разве что с Флавиусом. Мальчик хоть и побаивался Вулфреда, но очень подружился с ним. Может, он что-то знает о намерениях предводителя саксов? Флавиуса нельзя было застать на кухне – все время он проводил на тренировках. Мелания пошла туда, где обычно в сарае тренировались мальчики, чтобы стать настоящими воинами. Пыль стояла столбом. Увидев среди них Флавиуса, Мелания остановилась с ним поговорить. Она спросила его, давно ли он видел Вулфреда. Тот ответил, что Вулфред здесь появляется все время и следит за тем, как они занимаются.
– Я слышал, будет свадьба. Он действительно женится на тебе? – спросил Флавиус.
– Я совершенно уверена, что он пойдет до конца! Хотя бы только для того, чтобы вконец измотать меня, – ответила Мелания.
Рука Флавиуса машинально сжала жезл, который дал ему Вулфред.
– И ты согласна выйти за него замуж?
Мелания посмотрела внимательно на юношу, покрытого пылью после очередных упражнений с оружием, все лицо которого было в свежих царапинах и ссадинах. Мог ли он ее понять?
Конечно, Мелания не могла восхищаться саксом. Хотя бы потому, что он стал виновником смерти ее отца. А она никогда не сможет заглушить в себе память о нем. Да и не захочет!
– Так ты выйдешь за него замуж? – повторил свой вопрос Флавиус.
Мелания улыбнулась и скрестила руки на груди:
– Разве я тебе уже не сказала, что выйду? Или Вулфред не верит моему слову?
– Мне кажется… Я не думаю, что он может серьезно поверить в саму возможность неповиновения себе со стороны кого бы то ни было. Особенно – римлянки.
– Ты его хорошо знаешь, Флавиус, – пробормотала Мелания. – Но что об этом сам думаешь? Смогу ли я сыграть роль послушной жены?
– Нет, – улыбнулся Флавиус и, подбросив вверх жезл, поймал его, не дав упасть на землю. – И я не думаю, что кто-нибудь считает иначе.
– Даже сам Вулфред?
– А он-то в первую очередь!
– И все же он намерен на мне жениться. По крайней мере, так говорит! А теперь скажи мне, Флавиус, как может гордая и бесстрашная римлянка…
– Он никогда не говорил, что считает тебя бесстрашной, – оборвал ее Флавиус.
– Его поведение лишь доказывает, что он меня совсем не знает!
Флавиус посмотрел на нее и прикусил губу. Видимо, он посчитал продолжение подобного разговора небезопасным. Но Мелания настаивала:
– Скажи мне все, что он говорил, и я железной римской логикой опровергну каждое его слово!
– Я сказал ему во время нашего поединка, что ты не боишься ничего на свете. Он засмеялся и ответил, что все обстоит как раз наоборот. Что страха в тебе больше, чем в ком бы то ни было из окружающих. Но ты, как никто другой, умеешь держать себя в руках, что и составляет твою храбрость. А потому он почитает тебя за самого смелого человека, с которым ему пришлось когда-либо встретиться.
Мелания поняла, что ее «железная римская логика» здесь бессильна. И не знала, воспринимать его слова как оскорбление или как комплимент. Но, подумав, все же решила, что ей нанесено оскорбление. Ибо Вулфред нагло врал. Она не боялась никого из них. И уж конечно, не его!
Вулфред считает ее храброй? Она не ожидала, что Вулфред так высоко ценит ее, и его слова наполняли ее сердце теплом и нежностью.
– Мелания? – с удивлением посмотрел на нее Флавиус.
Она в нескольких словах пересказала ему свои мысли.
– Все же ты боишься? – спросил Флавиус.
– Не его!
Она говорила чистую правду.
– Значит… ты выйдешь за него замуж?
– Я же уже сказала, что да!
Мелания подумала, что их брак не продлится и часа.
– Ты думаешь, что… что он мог бы… полюбить тебя?
– Вовсе нет!
Она давала логичный и глубоко продуманный ответ. Если бы ее отец был жив, то остался бы доволен и гордился бы своей дочерью.
Глава 16
Глава 17
– Цель Вулфреда – его собственное дело. И я бы не советовал тебе говорить о нем.
– Почему же, Сенред? Или ты считаешь, что я могу получить от него удар кинжалом в спину? Ведь именно таким образом, насколько я понимаю, Вулфред намерен разделаться с Меланией?
– Повторяю, планы Вулфреда – его планы, и никто не смеет их обсуждать!
Доркас знала, что в своей преданности Вулфреду саксы доходят до фанатизма. А потому не позволяют никому даже пытаться проникнуть в замыслы их предводителя. Но Доркас знала причину – Вулфред смертельно ненавидит римлян. И в частности – Меланию, в силу чего подобное замужество отнюдь не отвечало интересам ее бывшей хозяйки.
– Но с планами Мелании тоже, наверное, стоит считаться!
Сенред повернулся к Доркас:
– Тем не менее, она выйдет за него замуж! У нее нет другого выхода. Так решил Вулфред!
– Всегда существует другой выход, Сенред. К тому же ты хорошо знаешь Меланию. Уж она-то найдет его!
– Да, – тихо сказал Сенред, – Мелания очень… Очень гордая… Очень непростая…
– Ты хочешь сказать, что она настоящая римлянка?
Сенред мягко улыбнулся и заключил Доркас в объятия, Она не сопротивлялась.
– Самая настоящая! Причем очень гордая, крайне высокомерная и в высшей степени упрямая!
– Можно подумать, что ты описываешь Вулфреда!
– Вулфреда? Ну нет! Он великий сакский воин…
– И очень гордый, крайне высокомерный и в высшей степени упрямый! – сказала Доркас. – Я бы еще добавила – мстительный!
– Когда есть причина.
– Причина всегда найдется. Но только мстительные люди постоянно стараются ее вскормить.
– Но ты не знаешь причины мстительности Вулфреда!
– Тогда скажи мне.
– Причина очень даже понятна!
– Он добр? Ты уверен, что он будет хорошо обращаться с женой?
– Почему ты спрашиваешь меня о том, что с ней станется? Можно подумать, что Мелания тебе ровня!
– Я такая же римлянка, как и она!
– Потому что у нее есть острые зубы и когти. Потому что она не что иное, как ядовитая гремучая змея! А ты – мягкая, теплая и…
– И?..
– И принадлежишь мне.
Да, она принадлежала Сенреду. Но только на время. Ни о каком замужестве у нее в голове и мысли не было. А вот Мелания решилась выйти замуж за Вулфреда.
Доркас обняла Сенреда, вернула ему поцелуй и подумала, что сейчас, возможно, самое время показать ему свои коготки.
Последнее время Мелания ходила озабоченная и молчаливая. Она не знала, как себя вести и чего ожидать от Вулфреда. На душе было скверно. И посоветоваться было не с кем. Разве что с Флавиусом. Мальчик хоть и побаивался Вулфреда, но очень подружился с ним. Может, он что-то знает о намерениях предводителя саксов? Флавиуса нельзя было застать на кухне – все время он проводил на тренировках. Мелания пошла туда, где обычно в сарае тренировались мальчики, чтобы стать настоящими воинами. Пыль стояла столбом. Увидев среди них Флавиуса, Мелания остановилась с ним поговорить. Она спросила его, давно ли он видел Вулфреда. Тот ответил, что Вулфред здесь появляется все время и следит за тем, как они занимаются.
– Я слышал, будет свадьба. Он действительно женится на тебе? – спросил Флавиус.
– Я совершенно уверена, что он пойдет до конца! Хотя бы только для того, чтобы вконец измотать меня, – ответила Мелания.
Рука Флавиуса машинально сжала жезл, который дал ему Вулфред.
– И ты согласна выйти за него замуж?
Мелания посмотрела внимательно на юношу, покрытого пылью после очередных упражнений с оружием, все лицо которого было в свежих царапинах и ссадинах. Мог ли он ее понять?
Конечно, Мелания не могла восхищаться саксом. Хотя бы потому, что он стал виновником смерти ее отца. А она никогда не сможет заглушить в себе память о нем. Да и не захочет!
– Так ты выйдешь за него замуж? – повторил свой вопрос Флавиус.
Мелания улыбнулась и скрестила руки на груди:
– Разве я тебе уже не сказала, что выйду? Или Вулфред не верит моему слову?
– Мне кажется… Я не думаю, что он может серьезно поверить в саму возможность неповиновения себе со стороны кого бы то ни было. Особенно – римлянки.
– Ты его хорошо знаешь, Флавиус, – пробормотала Мелания. – Но что об этом сам думаешь? Смогу ли я сыграть роль послушной жены?
– Нет, – улыбнулся Флавиус и, подбросив вверх жезл, поймал его, не дав упасть на землю. – И я не думаю, что кто-нибудь считает иначе.
– Даже сам Вулфред?
– А он-то в первую очередь!
– И все же он намерен на мне жениться. По крайней мере, так говорит! А теперь скажи мне, Флавиус, как может гордая и бесстрашная римлянка…
– Он никогда не говорил, что считает тебя бесстрашной, – оборвал ее Флавиус.
– Его поведение лишь доказывает, что он меня совсем не знает!
Флавиус посмотрел на нее и прикусил губу. Видимо, он посчитал продолжение подобного разговора небезопасным. Но Мелания настаивала:
– Скажи мне все, что он говорил, и я железной римской логикой опровергну каждое его слово!
– Я сказал ему во время нашего поединка, что ты не боишься ничего на свете. Он засмеялся и ответил, что все обстоит как раз наоборот. Что страха в тебе больше, чем в ком бы то ни было из окружающих. Но ты, как никто другой, умеешь держать себя в руках, что и составляет твою храбрость. А потому он почитает тебя за самого смелого человека, с которым ему пришлось когда-либо встретиться.
Мелания поняла, что ее «железная римская логика» здесь бессильна. И не знала, воспринимать его слова как оскорбление или как комплимент. Но, подумав, все же решила, что ей нанесено оскорбление. Ибо Вулфред нагло врал. Она не боялась никого из них. И уж конечно, не его!
Вулфред считает ее храброй? Она не ожидала, что Вулфред так высоко ценит ее, и его слова наполняли ее сердце теплом и нежностью.
– Мелания? – с удивлением посмотрел на нее Флавиус.
Она в нескольких словах пересказала ему свои мысли.
– Все же ты боишься? – спросил Флавиус.
– Не его!
Она говорила чистую правду.
– Значит… ты выйдешь за него замуж?
– Я же уже сказала, что да!
Мелания подумала, что их брак не продлится и часа.
– Ты думаешь, что… что он мог бы… полюбить тебя?
– Вовсе нет!
Она давала логичный и глубоко продуманный ответ. Если бы ее отец был жив, то остался бы доволен и гордился бы своей дочерью.
Глава 16
Для тех, кто ждет, время тянется медленно. Лето казалось Мелании почти бесконечным. Но вот оно подходило к концу, а Вулфред все еще не сказал ни слова о том, когда он намерен осуществить свое намерение жениться на римлянке. Она уже устала ждать. Сколько еще ей предстоит мучиться? Неделю? Две? Три? Не то чтобы Мелания жаждала выйти за него замуж, но она хотела знать, когда сакс назовет день свадьбы, как будто он был самим Богом, определяющим судьбы людей и всего мира…
Мерзостный язычник!
Слюнявый болван!
Тупой, бездушный убийца!
О да! Он действительно такой! Но то, что задумала против него Мелания, не будет убийством, а всего лишь осуществлением заслуженного возмездия. Она станет счастливым исполнителем смертного приговора! Поэтому-то ожидание назначенного самим Вулфредом дня и было для Мелании особенно томительным. Но она понимала, что не может даже намекнуть на время женитьбы, ибо тогда он непременно отодвинет роковой срок как можно дальше, чтобы продлить для себя наслаждение от ее мучений, от торжества собственной победы.
Итак, Мелании оставалось терпеливо ждать решения своей судьбы…
К сожалению, терпение относилось как раз к тем человеческим качествам, которыми природа обделила Меланию с самого рождения. Ничего не изменилось в ее характере и с возрастом…
Однако Вулфред был варваром до мозга костей. И как Мелания могла знать, не считает ли он ее уже своей женой? Сакские обычаи и привычки, мало чем отличавшиеся от поведения животных, оставались для нее необъяснимыми. И может быть, саксы считают, что она уже замужем за Вулфредом?!
Но ведь это невозможно! Вулфред должен был силой уложить ее к себе в постель, хотя бы для того чтобы унизить. И Мелания не переставала удивляться, почему он до сих пор ничего такого не сделал. Как и тому, что варвар способен на столь долгое воздержание. Или он был просто равнодушен к ней?
Равнодушие?
Мелания машинально поправила прическу. Нет, невозможно!
Невозможно!
Ведь он чуть ли не прямо признался, что хочет ее. Да и она сама почувствовала его непреодолимый жар, когда они сидели на берегу реки! Но с того дня Вулфред стал держаться от нее на расстоянии, чему Мелания была только рада.
Несколько дней назад она попросила Тераса достать самую подробную информацию о принятых среди саксов свадебных ритуалах. Видимо, пока Он ничего не смог найти. Но может быть, искать оказалось просто нечего, а все основывается на чем-то совершенно примитивном и глупом вроде цвета луны или же расстояния, на которое улетит брошенный камень?
Доркас тоже не знала ничего об их свадебных традициях, объяснив Мелании, что еесакс ничего ей не хочет рассказывать.
Мелания выпрямилась. Раньше такого чувства она никогда не испытывала. Виной ее неприятного состояния был, конечно, сакс.
Чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей, она принялась вставлять бриллианты в свое ожерелье. Совершенно неслышно рядом возник Вулфред. Мелания бросила на него недовольный взгляд:
– Пришел мне мешать? Разве не видишь, что я работаю?
– Ты хочешь сказать, что забавляешься золотыми игрушками?
– Такая забава, как ты называешь, требует немалых способностей и даже творчества!
– Только ленивая римлянка может считать столь бесцельное занятие работой!
Мелания пропустила его слова мимо ушей. Или сделала вид. Вулфред положил ладонь на шею девушки. От столь вопиющей вольности у нее перехватило дыхание. Но она тут же взяла себя в руки и презрительно фыркнула:
– Только глупый варвар может так оскорбительно высказываться об искусстве!
– Возможно, лишь потому, что я просто не считаю такого рода занятие искусством.
– Ты заставляешь меня поверить, что среди вас, саксов, нет никого, кто видел бы в бриллиантах не только средство наживы, но и красоту? Неужели у вас всех такая скотская натура? Спешу добавить, что убедить меня в подобном не так уж трудно!
Мелания смотрела на Вулфреда, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему прямо в лицо что-нибудь очень обидное и оскорбительное.
Он наклонился к ней так, что его бедра оказались на уровне глаз сидевшей на стуле девушки. И ее взгляд невольно привлекла дорожка из золотистых волосиков, бегущая вниз от его пупка. Большим усилием воли Мелания заставила себя поднять глаза и посмотреть в лицо Вулфреду.
Сакс смотрел на Меланию сверху и улыбался с видом явного превосходства.
– Нет, – мягко проговорил он. – У нас тоже есть свои ювелиры. Причем настоящие художники своего дела.
– Специалисты по золоту? – с удивлением спросила Мелания.
– Именно. Специалисты по золоту. И по бронзе. По меди. По стали.
Вулфред выпрямился и отступил на шаг от Мелании. Ей сразу стало легче, за что она поблагодарила Бога.
– Наверное, в основном краденые металлы? – попыталась она уколоть сакса.
– А ты откуда берешь золото? Хочешь сказать, что сама добываешь?
– Мы его покупали.
– Ах да! Я совсем забыл про всемирно известную римскую торговлю: «Дайте нам то, что мы хотим, и можете спокойно жить на земле своих предков!»
Мелания бросила на сакса быстрый взгляд и отодвинула драгоценности подальше от края стола.
– Тогда уж вспомним и о девизе сакской торговли: «Дайте нам все, что мы требуем, и сможете прожить еще один день!»
– Но ты, хоть и римлянка, – тут же ответил Вулфред, пробежав кончиками пальцев по завиткам волос Мелании, – пока не дала мне ничего из того, что я хотел бы иметь.
– А я не хочу прожить еще один день!
Теперь Мелания уже лукавила. Но она так часто повторяла произнесенные слова, что просто не могла придумать ничего другого.
– Отойди подальше, а то напустишь своих блох мне в волосы! Я столько времени причесывалась, потратила больше часа, а ты все испортил одним своим прикосновением! – сердито сказала она.
– Просто мне гораздо больше нравилась твоя прежняя прическа. Когда волосы были пыльными и свободными.
Он снова улыбнулся, одним движением руки растрепал с таким трудом собранный пучок на затылке девушки и отбросил волосы ей на спину.
Само присутствие «главного монстра» рядом потрясло Меланию.
– Глупый, глупый варвар! – прошептала она и отступила на шаг от Вулфреда. – Ты абсолютно лишен элементарной культуры, и у тебя совсем нет вкуса!
– У меня есть вкус, и я свято следую ему. Так, мне нравится, когда волосы женщины падают на спину, а не громоздятся безобразной горой на затылке.
– Такая прическа неаккуратна! – воскликнула Мелания.
– Совсем напротив: она прекрасна, – мягко возразил Вулфред.
– Прекрасна?
Что-то дрогнуло у Мелании внизу живота и тревожно отдалось в голове. Она хотела услышать от Вулфреда совсем другие слова. Ибо слово прекраснане сочетается с понятием враждебности, а Вулфред был ее врагом. И навсегда им останется. Его напряженный взгляд, казалось, проникал сквозь ее тело и был подобен висевшему на поясе сакса мечу. Мелании не нравилось, что он в последнее время стал подходить к ней все ближе и ближе и огрубевшими от битв руками касаться ее волос и портить прическу. Тем более она негодовала, когда он как бы невзначай дотрагивался до ее груди.
Но пожалуй, больше всего удручали Меланию его прикосновения, при которых ее бросало в дрожь и соски ее груди становились каменными. На его действия она реагировала инстинктивной попыткой оттолкнуть сакса или даже ударить его.
Вулфред же, как всегда, оставался спокойным. Просто улыбался. Как-то раз она даже ударила его по лицу. И снова ответом стала все та же улыбка.
Боже, Боже, Боже великий! Как же она ненавидела его!
– Тебе никогда не удастся вывести меня из себя, – холодно сказала Мелания, в очередной раз оттолкнув Вулфреда.
– А ты, маленькая римлянка, никогда не сможешь вывести меня из себя!
Хуже всего, что он не переставал смеяться.
Смеяться грубо, нагло, прямо ей в лицо.
Урод…
Животное…
Болван…
Сакс…
Мелания встала и, гордо подняв голову, проследовала на кухню, никого на своем пути не замечая. Больше никакого притворства! Никаких хитростей! Она будет с ним сдержанной. Она пыталась с ним быть приветливой, ласковой, пыталась как-то поладить с ним, но ничего не вышло. Его грубость и нежелание воспринимать ее советы раздражали ее. Вулфред был слишком глупым варваром. Диким!..
Мелания взяла лежавший на кухонном столе нож и спрятала его в складках одежды. Только пусть попробует еще раз прикоснуться к ней! Не успеет опомниться, как она прольет его гнусную кровь!
Мелания, крепко сжимая под одеждой рукоятку ножа, прошла через двор с улыбкой, значение которой знала лишь она сама.
Позже, сидя за обеденным столом, Мелания машинально продолжала барабанить кончиками пальцев по лезвию спрятанного в складках одежды ножа. Завтра утром она пришьет кармашек к обратной стороне своего платья, чтобы хранить в нем оружие на все случаи жизни. И тогда ей не будет страшен никакой обидчик.
Мелания почувствовала себя на седьмом небе от счастья…
Но куда ударить его? Конечно, легче всего вонзить нож в горло, но тогда будет много крови. Очень много крови. Сакской крови… Может, в грудь? Грудь его непременно будет ближе к ней. В нее, наверное, надо и всадить нож… А если в спину? Нет, нож может и не пробить такую мощную мускулатуру… Мелании непременно хотелось, чтобы ее враг увидел убийцу и узнал ее. Вот тогда она получит самое большое удовлетворение!
Мелания еще раз пробежалась кончиками пальцев по лезвию спрятанного ножа и улыбнулась. Теперь она сокрушит его. Так же, как Рим сокрушит всех саксов! Ей же надлежит разделаться с одним из них…
Только бы Вулфред не отказался от своей смехотворной идеи жениться на ней! После брачной церемонии они останутся одни. В темноте. А у нее в руках будет острый нож. О, она с нетерпением ждала брачной ночи, потому что тогда Вулфред умрет, так же как умер ее отец. Как бы только устроить так, чтобы разъяренная толпа не растерзала ее саму после убийства их предводителя. Нет, Мелания больше не хотела умирать! Она желала жить! И если в темноте ночи она нанесет Вулфреду смертельный удар ножом, то сможет убежать и спастись, а если не сможет, то погибнет с сознанием победы.
Да, все должно произойти в темноте. Он будет истекать кровью и умрет. И все случится на том самом ложе, где Вулфред намеревался ее унизить.
– Что-то сегодня ты очень задумчива, – прервал ее размышления Вулфред.
– Я думаю о будущем. О твоем… Своем…
Мелания с удовлетворением заметила, что сакс нахмурился.
Мерзостный язычник!
Слюнявый болван!
Тупой, бездушный убийца!
О да! Он действительно такой! Но то, что задумала против него Мелания, не будет убийством, а всего лишь осуществлением заслуженного возмездия. Она станет счастливым исполнителем смертного приговора! Поэтому-то ожидание назначенного самим Вулфредом дня и было для Мелании особенно томительным. Но она понимала, что не может даже намекнуть на время женитьбы, ибо тогда он непременно отодвинет роковой срок как можно дальше, чтобы продлить для себя наслаждение от ее мучений, от торжества собственной победы.
Итак, Мелании оставалось терпеливо ждать решения своей судьбы…
К сожалению, терпение относилось как раз к тем человеческим качествам, которыми природа обделила Меланию с самого рождения. Ничего не изменилось в ее характере и с возрастом…
Однако Вулфред был варваром до мозга костей. И как Мелания могла знать, не считает ли он ее уже своей женой? Сакские обычаи и привычки, мало чем отличавшиеся от поведения животных, оставались для нее необъяснимыми. И может быть, саксы считают, что она уже замужем за Вулфредом?!
Но ведь это невозможно! Вулфред должен был силой уложить ее к себе в постель, хотя бы для того чтобы унизить. И Мелания не переставала удивляться, почему он до сих пор ничего такого не сделал. Как и тому, что варвар способен на столь долгое воздержание. Или он был просто равнодушен к ней?
Равнодушие?
Мелания машинально поправила прическу. Нет, невозможно!
Невозможно!
Ведь он чуть ли не прямо признался, что хочет ее. Да и она сама почувствовала его непреодолимый жар, когда они сидели на берегу реки! Но с того дня Вулфред стал держаться от нее на расстоянии, чему Мелания была только рада.
Несколько дней назад она попросила Тераса достать самую подробную информацию о принятых среди саксов свадебных ритуалах. Видимо, пока Он ничего не смог найти. Но может быть, искать оказалось просто нечего, а все основывается на чем-то совершенно примитивном и глупом вроде цвета луны или же расстояния, на которое улетит брошенный камень?
Доркас тоже не знала ничего об их свадебных традициях, объяснив Мелании, что еесакс ничего ей не хочет рассказывать.
Мелания выпрямилась. Раньше такого чувства она никогда не испытывала. Виной ее неприятного состояния был, конечно, сакс.
Чтобы как-то отвлечься от тяжелых мыслей, она принялась вставлять бриллианты в свое ожерелье. Совершенно неслышно рядом возник Вулфред. Мелания бросила на него недовольный взгляд:
– Пришел мне мешать? Разве не видишь, что я работаю?
– Ты хочешь сказать, что забавляешься золотыми игрушками?
– Такая забава, как ты называешь, требует немалых способностей и даже творчества!
– Только ленивая римлянка может считать столь бесцельное занятие работой!
Мелания пропустила его слова мимо ушей. Или сделала вид. Вулфред положил ладонь на шею девушки. От столь вопиющей вольности у нее перехватило дыхание. Но она тут же взяла себя в руки и презрительно фыркнула:
– Только глупый варвар может так оскорбительно высказываться об искусстве!
– Возможно, лишь потому, что я просто не считаю такого рода занятие искусством.
– Ты заставляешь меня поверить, что среди вас, саксов, нет никого, кто видел бы в бриллиантах не только средство наживы, но и красоту? Неужели у вас всех такая скотская натура? Спешу добавить, что убедить меня в подобном не так уж трудно!
Мелания смотрела на Вулфреда, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему прямо в лицо что-нибудь очень обидное и оскорбительное.
Он наклонился к ней так, что его бедра оказались на уровне глаз сидевшей на стуле девушки. И ее взгляд невольно привлекла дорожка из золотистых волосиков, бегущая вниз от его пупка. Большим усилием воли Мелания заставила себя поднять глаза и посмотреть в лицо Вулфреду.
Сакс смотрел на Меланию сверху и улыбался с видом явного превосходства.
– Нет, – мягко проговорил он. – У нас тоже есть свои ювелиры. Причем настоящие художники своего дела.
– Специалисты по золоту? – с удивлением спросила Мелания.
– Именно. Специалисты по золоту. И по бронзе. По меди. По стали.
Вулфред выпрямился и отступил на шаг от Мелании. Ей сразу стало легче, за что она поблагодарила Бога.
– Наверное, в основном краденые металлы? – попыталась она уколоть сакса.
– А ты откуда берешь золото? Хочешь сказать, что сама добываешь?
– Мы его покупали.
– Ах да! Я совсем забыл про всемирно известную римскую торговлю: «Дайте нам то, что мы хотим, и можете спокойно жить на земле своих предков!»
Мелания бросила на сакса быстрый взгляд и отодвинула драгоценности подальше от края стола.
– Тогда уж вспомним и о девизе сакской торговли: «Дайте нам все, что мы требуем, и сможете прожить еще один день!»
– Но ты, хоть и римлянка, – тут же ответил Вулфред, пробежав кончиками пальцев по завиткам волос Мелании, – пока не дала мне ничего из того, что я хотел бы иметь.
– А я не хочу прожить еще один день!
Теперь Мелания уже лукавила. Но она так часто повторяла произнесенные слова, что просто не могла придумать ничего другого.
– Отойди подальше, а то напустишь своих блох мне в волосы! Я столько времени причесывалась, потратила больше часа, а ты все испортил одним своим прикосновением! – сердито сказала она.
– Просто мне гораздо больше нравилась твоя прежняя прическа. Когда волосы были пыльными и свободными.
Он снова улыбнулся, одним движением руки растрепал с таким трудом собранный пучок на затылке девушки и отбросил волосы ей на спину.
Само присутствие «главного монстра» рядом потрясло Меланию.
– Глупый, глупый варвар! – прошептала она и отступила на шаг от Вулфреда. – Ты абсолютно лишен элементарной культуры, и у тебя совсем нет вкуса!
– У меня есть вкус, и я свято следую ему. Так, мне нравится, когда волосы женщины падают на спину, а не громоздятся безобразной горой на затылке.
– Такая прическа неаккуратна! – воскликнула Мелания.
– Совсем напротив: она прекрасна, – мягко возразил Вулфред.
– Прекрасна?
Что-то дрогнуло у Мелании внизу живота и тревожно отдалось в голове. Она хотела услышать от Вулфреда совсем другие слова. Ибо слово прекраснане сочетается с понятием враждебности, а Вулфред был ее врагом. И навсегда им останется. Его напряженный взгляд, казалось, проникал сквозь ее тело и был подобен висевшему на поясе сакса мечу. Мелании не нравилось, что он в последнее время стал подходить к ней все ближе и ближе и огрубевшими от битв руками касаться ее волос и портить прическу. Тем более она негодовала, когда он как бы невзначай дотрагивался до ее груди.
Но пожалуй, больше всего удручали Меланию его прикосновения, при которых ее бросало в дрожь и соски ее груди становились каменными. На его действия она реагировала инстинктивной попыткой оттолкнуть сакса или даже ударить его.
Вулфред же, как всегда, оставался спокойным. Просто улыбался. Как-то раз она даже ударила его по лицу. И снова ответом стала все та же улыбка.
Боже, Боже, Боже великий! Как же она ненавидела его!
– Тебе никогда не удастся вывести меня из себя, – холодно сказала Мелания, в очередной раз оттолкнув Вулфреда.
– А ты, маленькая римлянка, никогда не сможешь вывести меня из себя!
Хуже всего, что он не переставал смеяться.
Смеяться грубо, нагло, прямо ей в лицо.
Урод…
Животное…
Болван…
Сакс…
Мелания встала и, гордо подняв голову, проследовала на кухню, никого на своем пути не замечая. Больше никакого притворства! Никаких хитростей! Она будет с ним сдержанной. Она пыталась с ним быть приветливой, ласковой, пыталась как-то поладить с ним, но ничего не вышло. Его грубость и нежелание воспринимать ее советы раздражали ее. Вулфред был слишком глупым варваром. Диким!..
Мелания взяла лежавший на кухонном столе нож и спрятала его в складках одежды. Только пусть попробует еще раз прикоснуться к ней! Не успеет опомниться, как она прольет его гнусную кровь!
Мелания, крепко сжимая под одеждой рукоятку ножа, прошла через двор с улыбкой, значение которой знала лишь она сама.
Позже, сидя за обеденным столом, Мелания машинально продолжала барабанить кончиками пальцев по лезвию спрятанного в складках одежды ножа. Завтра утром она пришьет кармашек к обратной стороне своего платья, чтобы хранить в нем оружие на все случаи жизни. И тогда ей не будет страшен никакой обидчик.
Мелания почувствовала себя на седьмом небе от счастья…
Но куда ударить его? Конечно, легче всего вонзить нож в горло, но тогда будет много крови. Очень много крови. Сакской крови… Может, в грудь? Грудь его непременно будет ближе к ней. В нее, наверное, надо и всадить нож… А если в спину? Нет, нож может и не пробить такую мощную мускулатуру… Мелании непременно хотелось, чтобы ее враг увидел убийцу и узнал ее. Вот тогда она получит самое большое удовлетворение!
Мелания еще раз пробежалась кончиками пальцев по лезвию спрятанного ножа и улыбнулась. Теперь она сокрушит его. Так же, как Рим сокрушит всех саксов! Ей же надлежит разделаться с одним из них…
Только бы Вулфред не отказался от своей смехотворной идеи жениться на ней! После брачной церемонии они останутся одни. В темноте. А у нее в руках будет острый нож. О, она с нетерпением ждала брачной ночи, потому что тогда Вулфред умрет, так же как умер ее отец. Как бы только устроить так, чтобы разъяренная толпа не растерзала ее саму после убийства их предводителя. Нет, Мелания больше не хотела умирать! Она желала жить! И если в темноте ночи она нанесет Вулфреду смертельный удар ножом, то сможет убежать и спастись, а если не сможет, то погибнет с сознанием победы.
Да, все должно произойти в темноте. Он будет истекать кровью и умрет. И все случится на том самом ложе, где Вулфред намеревался ее унизить.
– Что-то сегодня ты очень задумчива, – прервал ее размышления Вулфред.
– Я думаю о будущем. О твоем… Своем…
Мелания с удовлетворением заметила, что сакс нахмурился.
Глава 17
Застолье уже подходило к концу, когда Терас начал потихоньку пробираться через триклиний к Мелании. Поскольку самовольно подойти к Вулфреду за разрешением уйти Терас не мог, Мелания встала из-за стола, чтобы присоединиться к нему и тем самым заставить главного сакса отпустить их обоих. Вулфред посмотрел сначала на нее, потом на Тераса и утвердительно кивнул:
– Ты можешь идти. Но не дальше своей спальни. Терас, проследи!
Мелания с презрением посмотрела на него:
– Уж не пытаешься ли ты в столь обычной для себя идиотской манере разрешить мне путешествие из одной комнаты в другую? Или ты хочешь попросить меня что-то принести тебе оттуда?
– Нет, я ничего не прошу. Просто ты можешь идти. Но только в свою спальню! – ответил сакс.
Вулфред явно хотел спровоцировать ее на ссору, но Мелания решила не поддаваться. Теперь она будет молча, но упорно сопротивляться всему, что бы он ни пожелал. Хотя ей было очень трудно сдержаться, чтобы что-то не сказать, все же Мелания старалась научиться молчаливо ожидать своего часа. В конце концов, ждать осталось не так уж долго. Ночи становились холоднее, летний жар с каждым днем убывал. Саксов все больше начинало тянуть домой, в свои пещеры, откуда они вылезут вновь с наступлением теплой поры. Да, тогда они вернутся сюда, подобно беспощадной, несущей смерть чуме. Но не в ее дом. Ибо здесь уже нечего, грабить и рушить.
Терас смотрел на подходившую к нему Меланию и читал на ее лице бешеное негодование, отдавая должное ее благоразумию и сдержанности.
Действительно, она не произнесла ни одного слова, которое могло бы спровоцировать ссору. Пусть Вулфред думает, что она видит в их предстоящей свадьбе одни наслаждения. Для него брачная ночь будет очень короткой! Ибо уже через какие-нибудь несколько часов после, свадебного пира он умрет.
– Я подслушал их. Правда, они больше говорили о какой-то ерунде, – сказал Терас, когда Мелания подошла к нему.
– Льстили?
– Возможно, что и так. Видишь ли, саксы воспринимают брачные клятвы очень серьезно. Свадьба для них – далеко не пустячное событие!
– Уверяю тебя, что для меня подобное мероприятие тоже не шутка!
– Конечно! Но они рассматривают брак как нечто постоянное и неизменное. Насколько я понимаю, саксы женятся на всю жизнь!
Мелания подумала, что для Вулфреда семейная жизнь станет каким-то мгновением, о котором ему даже не останется времени вспоминать, но вслух она проговорила:
– Скажи мне, Терас, долго ли живут саксы? Мне кажется, что они мрут, как мухи, как только лишаются возможности грабить и убивать.
И Мелания посмотрела через плечо Тераса на сидевших за столом саксов. На мгновение ей показалось, что они обосновались здесь навсегда и даже не думают о смерти. Ее же прекрасный римский мир будет ими сокрушен и безвозвратно погибнет. Но нет! Рим – вечный город и погибнуть от каких-то диких варварских орд не может!
– Вулфред проживет еще достаточно, чтобы успеть сделать тебя своей женой, – сумрачно заметил Терас, – причем на всю жизнь! Вулфред, видимо, питает к тебе очень сильное чувство, если намерен связать себя подобным обязательством.
Обязательство, связывающее на всю жизнь… Брачные узы, из которых невозможно будет выпутаться… Стать его женой… Иметь от него детей…
Рассеянно покусывая губу, Мелания принялась безотчетно поглаживать себя по животу. Вулфред не принадлежал к мужчинам, которые поступают импульсивно. А потому было вполне логично предположить, что он все детально продумал, включая супружескую клятву, которой все саксы придают столь большое значение. Он должен понимать, что Мелания, выйдя замуж, непременно зачнет от него ребенка. Но найдется ли на свете мужчина, который убьет женщину, вынашивающую его сына или дочь? И если найдется, то неужели им может стать Вулфред? Вулфред, который с умилением смотрит на каждого мальчика или маленькую девочку, что так не похоже на сакского воина? Разве сможет он из мести матери убить своего еще не родившегося ребенка?
А может быть, он все же хочет от нее получить нечто большее, нежели удовлетворение от пытки? Может быть, он увидел в ней не только врага? Но и друга?
А если он вовсе не так отвратителен? Если он не только внешне, но и душевно красивый человек, достаточно культурный и воспитанный, чтобы быть нежным и умным, чтобы владеть чувством здорового юмора? Если он имеет мужество, от которого можно потерять голову? Ведь не зря же все до единого воины подчиняются каждому его слову. Наконец, возможно, Вулфред обладал качествами, благодаря которым он смог увидеть в ней нечто большее и увлечься настолько, что решил связать ее брачными узами. И если все обстоит именно так, то убивать его в их брачную ночь было бы слишком жестоко.
Жестоко? Мелания закрыла глаза, вспоминая, как бесцеремонно Вулфред ворвался в ее жизнь. Разве он не был жесток с ней? Разве не он разрушил ее дом? И убил ее отца? Не он ли развеял все ее мечты? Не он ли постоянно твердил, что непременно убьет ее?
Интересно, что бы сказал покойный отец, если бы сейчас увидел ее колебания и жалость к их смертельному врагу?
Мелания задрожала, как сухой лист на ветру, и открыла глаза. И сразу же в ее мыслях неумолимо предстала суровая правда. Нет, в ее душе не должно быть места жалости к такому человеку! Что ж, если он питает к ней нежные чувства, тем легче будет поразить его ударом ножа! Он был беспощаден к ней. Она ответит ему тем же! Вулфред – сакс, а все саксы – ее враги. Ее и отца!
– Ты не смягчишься по отношению к ним или к нему? – спросил Терас.
– Нет! – проговорила Мелания.
– Но он будет твоим мужем, – настойчиво сказал Терас.
– Нет! – все тем же бесстрастным голосом повторила Мелания.
– Я понимаю, ведь даже для римлян брак – вещь серьезная! – Терас внимательно посмотрел на нее.
– Тем более что он меня даже не спросил, согласна ли я, – опять тихо сказала Мелания.
– Но ведь ты все-таки будешь его женой, – не унимался Терас.
– Только, пока он не умрет! – твердо произнесла Мелания.
– Мелания, ты – последовательница Христа, как и я. Ты знакома с его учением о браке! – вдруг возмутился, поняв ее слова, Терас.
– Вулфред не последователь Христа. Скорее он поклоняется злому духу! – Объяснение Мелании было выстрадано.
– А ты? – спросил Терас.
Нет, она не поклонялась злому духу! Насколько ей было бы сейчас легче, если бы дело обстояло так! Тогда бы она убила Вулфреда не задумываясь. Пусть он уже был бы ее мужем! Простит ли ее Христос за то, что она убьет своего мужа-язычника?
Она знала ответ. Хотя он и был нелегким.
Мелания повернулась и отошла от Тераса, думая о том, что намеревалась скоро совершить. Ведь ей предстояло убить человека! Совершить великий грех!
Но разве она планирует убийство? Нет, всего лишь акт праведного возмездия за смерть ее отца, которого убил Вулфред! Он повинен во всем, что здесь произошло. И отомстить ему – ее святой долг! Дело ее справедливое и правое.
Но… Но может быть, будет безопаснее не убивать своего законного мужа? Ведь Иисус может ей и не простить подобного поступка. А может, надо сделать все до того, как они поженятся. Так же считает и Терас. А вообще-то, чем скорее она совершит свой акт отмщения, тем лучше. Почему бы не сегодня ночью?
Приняв такое решение, Мелания сразу же почувствовала облегчение. Она незаметно выскользнула из шумного триклиния и, пройдя через двор, направилась к конюшне. Там стоял только Оптио – боевой конь отца. Она воспользуется им после совершения мести.
Итак, Вулфред умрет сегодня ночью!
Мелания повернулась и пошла на кухню. Там никого не было. Она бросила быстрый взгляд в дальний угол, где стоял заготовленный ею большой мешок со всякого рода провизией – хлебом, отварным мясом, сыром, вином… Похоже, до него никто не дотрагивался. Того, что в нем содержалось, с лихвой хватило бы на путешествие до Маркуса.
Мелания взяла мешок и незаметно вернулась с ним в конюшню, привязав его к седлу Оптио. Тот забеспокоился и чуть было не наступил ей на ногу.
Отпрыгнув от нервничавшего животного, она подошла к воротам конюшни и прислушалась. Холодный ветер завывал в ветвях деревьев, срывая начинавшие желтеть листья. С низко плывущих туч падали крупные капли дождя. Дождь… Осень… Окончание лета… Конец одной жизни и начало другой…
– Ты можешь идти. Но не дальше своей спальни. Терас, проследи!
Мелания с презрением посмотрела на него:
– Уж не пытаешься ли ты в столь обычной для себя идиотской манере разрешить мне путешествие из одной комнаты в другую? Или ты хочешь попросить меня что-то принести тебе оттуда?
– Нет, я ничего не прошу. Просто ты можешь идти. Но только в свою спальню! – ответил сакс.
Вулфред явно хотел спровоцировать ее на ссору, но Мелания решила не поддаваться. Теперь она будет молча, но упорно сопротивляться всему, что бы он ни пожелал. Хотя ей было очень трудно сдержаться, чтобы что-то не сказать, все же Мелания старалась научиться молчаливо ожидать своего часа. В конце концов, ждать осталось не так уж долго. Ночи становились холоднее, летний жар с каждым днем убывал. Саксов все больше начинало тянуть домой, в свои пещеры, откуда они вылезут вновь с наступлением теплой поры. Да, тогда они вернутся сюда, подобно беспощадной, несущей смерть чуме. Но не в ее дом. Ибо здесь уже нечего, грабить и рушить.
Терас смотрел на подходившую к нему Меланию и читал на ее лице бешеное негодование, отдавая должное ее благоразумию и сдержанности.
Действительно, она не произнесла ни одного слова, которое могло бы спровоцировать ссору. Пусть Вулфред думает, что она видит в их предстоящей свадьбе одни наслаждения. Для него брачная ночь будет очень короткой! Ибо уже через какие-нибудь несколько часов после, свадебного пира он умрет.
– Я подслушал их. Правда, они больше говорили о какой-то ерунде, – сказал Терас, когда Мелания подошла к нему.
– Льстили?
– Возможно, что и так. Видишь ли, саксы воспринимают брачные клятвы очень серьезно. Свадьба для них – далеко не пустячное событие!
– Уверяю тебя, что для меня подобное мероприятие тоже не шутка!
– Конечно! Но они рассматривают брак как нечто постоянное и неизменное. Насколько я понимаю, саксы женятся на всю жизнь!
Мелания подумала, что для Вулфреда семейная жизнь станет каким-то мгновением, о котором ему даже не останется времени вспоминать, но вслух она проговорила:
– Скажи мне, Терас, долго ли живут саксы? Мне кажется, что они мрут, как мухи, как только лишаются возможности грабить и убивать.
И Мелания посмотрела через плечо Тераса на сидевших за столом саксов. На мгновение ей показалось, что они обосновались здесь навсегда и даже не думают о смерти. Ее же прекрасный римский мир будет ими сокрушен и безвозвратно погибнет. Но нет! Рим – вечный город и погибнуть от каких-то диких варварских орд не может!
– Вулфред проживет еще достаточно, чтобы успеть сделать тебя своей женой, – сумрачно заметил Терас, – причем на всю жизнь! Вулфред, видимо, питает к тебе очень сильное чувство, если намерен связать себя подобным обязательством.
Обязательство, связывающее на всю жизнь… Брачные узы, из которых невозможно будет выпутаться… Стать его женой… Иметь от него детей…
Рассеянно покусывая губу, Мелания принялась безотчетно поглаживать себя по животу. Вулфред не принадлежал к мужчинам, которые поступают импульсивно. А потому было вполне логично предположить, что он все детально продумал, включая супружескую клятву, которой все саксы придают столь большое значение. Он должен понимать, что Мелания, выйдя замуж, непременно зачнет от него ребенка. Но найдется ли на свете мужчина, который убьет женщину, вынашивающую его сына или дочь? И если найдется, то неужели им может стать Вулфред? Вулфред, который с умилением смотрит на каждого мальчика или маленькую девочку, что так не похоже на сакского воина? Разве сможет он из мести матери убить своего еще не родившегося ребенка?
А может быть, он все же хочет от нее получить нечто большее, нежели удовлетворение от пытки? Может быть, он увидел в ней не только врага? Но и друга?
А если он вовсе не так отвратителен? Если он не только внешне, но и душевно красивый человек, достаточно культурный и воспитанный, чтобы быть нежным и умным, чтобы владеть чувством здорового юмора? Если он имеет мужество, от которого можно потерять голову? Ведь не зря же все до единого воины подчиняются каждому его слову. Наконец, возможно, Вулфред обладал качествами, благодаря которым он смог увидеть в ней нечто большее и увлечься настолько, что решил связать ее брачными узами. И если все обстоит именно так, то убивать его в их брачную ночь было бы слишком жестоко.
Жестоко? Мелания закрыла глаза, вспоминая, как бесцеремонно Вулфред ворвался в ее жизнь. Разве он не был жесток с ней? Разве не он разрушил ее дом? И убил ее отца? Не он ли развеял все ее мечты? Не он ли постоянно твердил, что непременно убьет ее?
Интересно, что бы сказал покойный отец, если бы сейчас увидел ее колебания и жалость к их смертельному врагу?
Мелания задрожала, как сухой лист на ветру, и открыла глаза. И сразу же в ее мыслях неумолимо предстала суровая правда. Нет, в ее душе не должно быть места жалости к такому человеку! Что ж, если он питает к ней нежные чувства, тем легче будет поразить его ударом ножа! Он был беспощаден к ней. Она ответит ему тем же! Вулфред – сакс, а все саксы – ее враги. Ее и отца!
– Ты не смягчишься по отношению к ним или к нему? – спросил Терас.
– Нет! – проговорила Мелания.
– Но он будет твоим мужем, – настойчиво сказал Терас.
– Нет! – все тем же бесстрастным голосом повторила Мелания.
– Я понимаю, ведь даже для римлян брак – вещь серьезная! – Терас внимательно посмотрел на нее.
– Тем более что он меня даже не спросил, согласна ли я, – опять тихо сказала Мелания.
– Но ведь ты все-таки будешь его женой, – не унимался Терас.
– Только, пока он не умрет! – твердо произнесла Мелания.
– Мелания, ты – последовательница Христа, как и я. Ты знакома с его учением о браке! – вдруг возмутился, поняв ее слова, Терас.
– Вулфред не последователь Христа. Скорее он поклоняется злому духу! – Объяснение Мелании было выстрадано.
– А ты? – спросил Терас.
Нет, она не поклонялась злому духу! Насколько ей было бы сейчас легче, если бы дело обстояло так! Тогда бы она убила Вулфреда не задумываясь. Пусть он уже был бы ее мужем! Простит ли ее Христос за то, что она убьет своего мужа-язычника?
Она знала ответ. Хотя он и был нелегким.
Мелания повернулась и отошла от Тераса, думая о том, что намеревалась скоро совершить. Ведь ей предстояло убить человека! Совершить великий грех!
Но разве она планирует убийство? Нет, всего лишь акт праведного возмездия за смерть ее отца, которого убил Вулфред! Он повинен во всем, что здесь произошло. И отомстить ему – ее святой долг! Дело ее справедливое и правое.
Но… Но может быть, будет безопаснее не убивать своего законного мужа? Ведь Иисус может ей и не простить подобного поступка. А может, надо сделать все до того, как они поженятся. Так же считает и Терас. А вообще-то, чем скорее она совершит свой акт отмщения, тем лучше. Почему бы не сегодня ночью?
Приняв такое решение, Мелания сразу же почувствовала облегчение. Она незаметно выскользнула из шумного триклиния и, пройдя через двор, направилась к конюшне. Там стоял только Оптио – боевой конь отца. Она воспользуется им после совершения мести.
Итак, Вулфред умрет сегодня ночью!
Мелания повернулась и пошла на кухню. Там никого не было. Она бросила быстрый взгляд в дальний угол, где стоял заготовленный ею большой мешок со всякого рода провизией – хлебом, отварным мясом, сыром, вином… Похоже, до него никто не дотрагивался. Того, что в нем содержалось, с лихвой хватило бы на путешествие до Маркуса.
Мелания взяла мешок и незаметно вернулась с ним в конюшню, привязав его к седлу Оптио. Тот забеспокоился и чуть было не наступил ей на ногу.
Отпрыгнув от нервничавшего животного, она подошла к воротам конюшни и прислушалась. Холодный ветер завывал в ветвях деревьев, срывая начинавшие желтеть листья. С низко плывущих туч падали крупные капли дождя. Дождь… Осень… Окончание лета… Конец одной жизни и начало другой…