Диана Бош. Прощание с первой красавицей

   Танцевать Владимир любил. Вытащив Светлану на свободное место и убрав лишние стулья, он принялся усиленно демонстрировать свое мастерство, виляя бедрами и выворачивая ноги. Когда-то в детстве он учился бальным танцам и с тех пор считал себя непревзойденным танцором.
   Серафима этого зрелища не оценила. Окинув мужа ироничным взглядом, поднялась и, громко хлопнув дверью, вышла, но он танцевать не перестал. Однако, как только музыка смолкла, Ковалев бросился следом за Серафимой, оставив Светлану стоять посреди комнаты.
   Девушка растерянно смотрела на закрывшуюся дверь и кусала губы. Казалось, она вот-вот расплачется, и Яковлев не выдержал.
   – Садись, очаровательная, выпьем за любовь, – сказал он.
   Игорь Семенович быстро налил водки и придвинул одну рюмку Светлане. Они чокнулись, выпили на брудершафт и закусили кабачковой икрой. Икра стояла ближе всего, а Яковлеву лень было тянуться за чем-либо другим. Светлана же впала в тихую задумчивость и ела с брезгливым равнодушием.

Глава 6

   Смесь в нашей компании получалась взрывоопасная: Яковлев, много лет влюбленный в Вику и прощавший ей все или почти все, Вася, судя по всему так до конца и не смирившийся со своей отставкой и временами пытавшийся вернуть расположение Вики, и Шурик, птица неясного полета, этакий «щегол», как метко окрестила бравого лейтенанта, впервые его увидев, Любимцева.
   Из-за закрытой двери слышались невнятные возбужденные голоса, я прислушалась, от напряжения вытянув шею, и встала.
   – Ты куда? – цапнул меня за руку Даниил.
   Он прекрасно знал, что я любопытна и люблю совать нос не в свои дела, и ему это не нравилось.
   – Водички попить, – испуганно соврала я.
   Дан молча плеснул минералки в стакан и подал мне.
   Пить мне совершенно не хотелось. Но чтобы проницательный Дан не заметил этого, я с жадностью отхлебнула – и тут же поперхнулась. Противная вода попала не в то горло, я закашлялась, слезы брызнули из глаз.
   Муж вскочил и что есть силы двинул меня по спине.
   – Ты что?! – я сразу обрела способность говорить. – Больно же! Теперь будет синяк!
   – Слава богу, жива. – Даниил с выражением облегчения рухнул обратно на диван и налил себе воды. – Мне показалось, что будет как в тот раз.
   Когда мы только начали жить вместе, к нам пришла мама Даниила с огромным арбузом в подарок. Мы ели его на залитой солнцем кухне, оживленно болтали и все время смеялись. Вдруг я поняла, что не могу дышать. Сладкий сок перекрыл дыхательное горло, от испуга у меня возник спазм, и я почувствовала: еще минута – и все. Причем я не могу ничего сказать, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть и даже кашлянуть, потому что воздуха в легких почти не осталось.
   К счастью, мама Даниила, астматик со стажем, догадалась, что со мной происходит. Она вскочила, и, набрав в стакан из-под крана горячей воды, влила мне ее в рот. Спазм прошел, я шумно вдохнула и закашлялась. Кашляла очень долго, отчего горло долго саднило, а голос охрип.
   Даниил потом долго прикидывал, что еще можно сделать, если человек задыхается.
   – Пробить горло ножом и вставить дыхательную трубку. Любую, хоть носик чайника, – разозлилась однажды я. – Это знают даже дети.
   – Ты шутишь? – возмутился Дан.
   – Абсолютно серьезна.
   – Я бы не смог.
   – И получил бы в результате труп. Пока приехала «Скорая», уже некого было бы спасать.
   К единому решению мы тогда не пришли, малодушно сойдясь на том, что лучше бы подобного никогда не происходило.
 
   Сейчас я подергала плечами, ощущая боль от «нежного» мужниного удара, и ехидно прошипела:
   – Между прочим, по последним данным, стучать в таких случаях по спине не только не полезно, но даже опасно.
   – Почему? А меня в детстве всегда по спине хлопали.
   – Вот и неправильно, что тебя хлопали. Инородное тело от удара может сместиться еще дальше в дыхательное горло, поэтому нужно обхватить руками поперхнувшегося человека за грудь и резко поднять.
   – Глупости, – фыркнул Дан, – никогда с подобным не встречался. Уж я бы знал.
   Я покосилась на него, подозревая, что муж просто разыгрывает меня, и, уловив легкую ухмылку, промелькнувшую на мгновение на его лице, обиделась. Поэтому, не ответив, пошла к двери.
   – Э, ты куда? – вскочил Даниил.
   – Тушь от твоего удара потекла, надо поправить, – мстительно прищурившись, заявила я.
   – У тебя ж водостойкая!
   – И, слава богу, иначе бы поправлять нечего было!
   Дан порывался пойти за мной, но в этот момент в него вцепился мертвой хваткой Агент, решивший вдруг проконсультироваться по поводу получения бабушкиного наследства. Я услышала, как Даниил начал перечислять вероятные подводные камни, и быстренько вышла.
 
   Забавно было ходить по квартире, где я когда-то жила. Судя по всему, Вика не большая охотница до капитальных ремонтов, здесь почти ничего не изменилось. Вон даже картина, которую Иван когда-то купил для меня на Арбате, по-прежнему висит на своем месте. Я сразу ее узнала – девушка рвется ввысь, мечтая взлететь и рискуя при этом разбиться, а на лице ее написаны ожидание счастья и наивная вера в совершенство мира.
   От нахлынувших воспоминаний защипало в носу, я вернулась к двери и закрыла ее. Еще не хватало, чтобы кто-то застал меня тут льющей слезы! У нас в редакции работают хорошие люди, но они не упустят случая позлословить о ближнем. И почему Вика не избавилась от этой картины? Наверное, просто не знала, что она была куплена для меня. Но еще более странно, что Иван, собирая мои вещи, оставил картину себе. Забыл? Обычно он ничего не забывал. Я потешила себя иллюзией, что он все-таки любил меня и оставил ее на память.
   Вдруг в коридоре послышались шаги, и кто-то замер прямо около двери. Потом раздался осторожный стук.
   Вздрогнув, будто меня застигли за чем-то неприличным, я бросилась к потайной двери, замаскированной под книжный шкаф, и нажала кнопку. Створка бесшумно раскрылась, я нырнула в кабинет и там затихла.
   – Что тебе нужно? – донесся до меня женский голос.
   И тут проснулся кот Федот, спавший в кабинете на диване, подошел ко мне и начал громко мурлыкать, мешая мне шпионить.
   – А ты не догадываешься? – ответил на вопрос мужчина. – Бедная маленькая девочка, плохой дядя чего-то от нее хочет, а она не понимает…
   – Урод.
   – От уродицы слышу. Тебе придется мне дать.
   Что ответила женщина, мне разобрать не удалось, потому что в этот момент кот истерически замяукал, требуя ласки.
   – Тсс, тише, киса, – прижала я палец к губам.
   Существо независимое и строптивое, Федот тем не менее питал любовь к женщинам и ластился к ним, а к мужчинам испытывал необъяснимую ненависть, норовя укусить или расцарапать. Потому каждый раз перед приходом гостей Вика запирала своего питомца в кабинете.
   Человек по ту сторону двери шкафа тоже услышал Федотовы вопли и повернул ручку, собираясь войти. Я опрометью бросилась к другому выходу из кабинета, радуясь, что замок в потайной дверце заело и он не открывается. Только оказавшись в узком коридорчике между кабинетом и ванной, я перевела дух. Неторопливо, делая вид, что просто гуляю, вошла в ванную, открыла кран и, обильно намылив руки, смыла пену водой и вышла в коридор. Неожиданно туда чуть ли не вползла Светлана, сдавленно пробормотав:
   – Что-то мне нехорошо… Совсем плохо стало…
   – Да, паршиво выглядишь, – разглядывая ее, сказала я. – Не стоило устраивать соревнование с Яковлевым, кто больше выпьет. Все равно ему в этом деле нет равных.
   – Ничего я не устраивала…
   И тут я истерически заорала. Дело в том, что в огромном, во всю стену зеркале я увидела, как кто-то падает с балкона кухни. Успела заметить край рубашки веселой расцветки и светлые брюки, из чего сделала вывод, что это Вася.
   – И-и… – тоненько завизжала Светлана, испуганная моим воплем.
   Все, кто был в гостиной, вылетели в коридор и уставились на меня. Даниил бросился ко мне и начал тормошить, повторяя:
   – Что? Что такое?
   – Ничего! Да не тряси ты меня! – разозлилась я.
   – Кричала чего?
   – Там, кажется, Вася упал…
   Вся толпа кинулась на балкон, рискуя его обрушить. Я опасливо двинулась следом, прикидывая, выдержит старый балкон или нет, а то, может, и не стоит на него заходить. Но любопытство пересилило, и я, растолкав Аду и Сусанку, влезла между ними и глянула вниз. Там, нелепо подогнув ногу и откинув руку, лежал Вася Смирнов.
 
   «Скорая помощь» еще только завывала где-то вдали, а во двор уже въезжал милицейский «уазик». Вот так всегда, милиция впереди, а «Скорая» последняя. Лучше бы было наоборот. Хотя, судя по Васиной позе, в медицинской помощи фотограф вряд ли нуждается.
   Однако какие бдительные у нас граждане… Прямо испытываешь чувство гордости за наш народ! Мы только на балкон успели выскочить, а какой-то очевидец Васиного полета уже успел милицию вызвать.
   – Отлетался, голубь, – вздохнула Ковалева.
   – Боже, какой кошмар! – прошептала Сусанна, дрожащими руками елозя по карманам в поисках сигарет.
   – Они на кухне, – подсказала я, и руки ее замерли, где были.
   – А что случилось? – последней на балконе появилась зеленая после общения с унитазом Светлана.
   Ей никто не ответил. Вика стояла бледная, как стена, и только чуть-чуть отличалась по цвету лица от Светланы. Да это можно понять: теперь, как хозяйку квартиры, ее по допросам затаскают, особенно, если окажется, что Вася не сам с балкона свалился. Кстати, люди с таким характером, как у Василия, добровольно из жизни не уходят.
   Где-то вдалеке раздалась трель дверного звонка, и я не сразу сообразила, что звонят именно к нам. Потом в коридоре послышались шаркающие шаги – видно, Любимцева шла открывать. Интересно, почему она не выбежала со всеми, когда я заорала? Вероятно, задремала. Ей, наверное, молодой любовник по ночам спать не дает, вот она и ходит полусонная. Не могу понять, где она их находит и что парней в ней привлекает, таких молодых? Выглядит Людмила старше своих лет, бедна, как церковная мышь. Конечно, старый конь борозды не портит, но так то ж конь… Или эта поговорка касается непарнокопытных обоего пола?
   Вскоре у балконной двери появилась Любимцева с милиционером, скромно державшимся в ее тени. Пока она удивленно хлопала глазами, пытаясь догадаться, чего все на балконе торчат, милиционер, отодвинул ее в сторону и вышел вперед.
   – Добрый вечер. Разрешите представиться: оперуполномоченный уголовного розыска, капитан милиции Олег Ефимов.
   – А по отчеству? – почему-то заинтересовалась Ковалева.
   – Валентинович. Попрошу не расходиться, мне нужно задать вам несколько вопросов.
   – Да что случилось-то? – Людмила Анатольевна вытаращила глаза и нервно сглотнула.
   Повисла тишина. Наконец, я не выдержала и просветила ее:
   – Вася с балкона упал.
   – Ах! – вздохнула Любимцева, хватаясь за сердце и оседая.
   Ефимов увидел меня и вдруг покрылся красными пятнами.
   – Попрошу хозяйку квартиры выделить место для проведения опроса присутствующих, – буркнул он и почему-то повернулся ко мне.
   – Хозяйка – я. – Вика убрала волосы с лица и показала рукой в сторону двери-шкафа: – Можно пройти сюда.
   Мой муж страдает профессиональной болезнью сыщиков – излишней подозрительностью. Поскольку с переходом из оперов в адвокаты объектов для слежки у него стало меньше, изрядная доля усилий Даниила сосредоточилась на мне. Сейчас от него не укрылась странная реакция капитана Ефимова, и он принялся сверлить меня взглядом. Я пожала плечами и вытаращила глаза, что должно было означать: «А я откуда знаю!» Судя по его виду, Дан мне не поверил. И правильно – потому что с Олежкой мы учились в одной школе и он когда-то был в меня влюблен.
   Вика прошла к потайной двери, нажала на кнопку, и створка повернулась. Ефимов быстро вошел в кабинет и тут же от неожиданности вскрикнул, замахал руками, пытаясь сбросить с себя шипящую и плюющуюся тварь – кота Федота. Но не тут-то было! Голодный и злой Федот с удовольствием вымещал на капитане гнев и ненависть к мужчинам.
   – Снимите его с меня! – взмолился опер, когда Федот споро перебрался ему на спину.
   Вика очнулась и, оторвав лапы кота от капитанской спины, запихнула питомца в кладовку. Кот взвыл.
   – Какая, однако, мужененавистническая тварь… – хмыкнул Ковалев, поеживаясь. – Интересно, кто из Викиных мужей ему так насолил, что кот теперь всех мужчин ненавидит?
   Капитан Ефимов прижимал к царапине на щеке носовой платок, воротничок форменной рубашки уже был испачкан.
   – Надо кровь остановить, – заволновалась Серафима. – Вика, у тебя есть перекись водорода?
   – Да.
   Хозяйка дома, как робот, повернулась и молча пошла на кухню. Все гуськом потянулись следом.
   – Только она концентрированная, разбавить водой нужно, чтоб не было ожога, – предупредила Вика, доставая флакон из шкафчика на стене.
   Серафима торопливо плеснула в склянку перекиси, добавила воды и, смочив ватку, обработала царапины на шее и щеке Олега.
   – Спасибо! – Капитан повернулся и с такой искренней благодарностью посмотрел на Серафиму, что та даже порозовела.
   – У вас рубашка в крови, – неожиданно робко заметила она. – Может быть, вы ее снимете, а я постираю?
   Олег замялся, явно испытывая неловкость от того, что останется при исполнении практически в неглиже, и тут его подтолкнула к решению Любимцева:
   – Снимайте, снимайте! В машинке отожмем, и рубашка быстро высохнет. Вон на улице жара какая! Вика, дай товарищу капитану что-нибудь надеть.
   Вика меланхолично прошла к шкафу и достала из него махровый мужской халат. Шурик поморщился, но ничего не сказал. Вскоре рубашка болталась на балконе, пришпиленная желтыми прищепками, а капитан сидел за столом в кабинете в роскошном темно-бордовом халате. Закончив писать, он прошел в столовую, где, как овцы на заклание, сгрудились претенденты в подозреваемые, и громко спросил:
   – Кто-нибудь желает высказаться первым?
   Все промолчали. Капитан подумал и указал на Вику:
   – Давайте-ка начнем с вас.
   Хозяйка безропотно встала, а остальные тут же расслабились, зашевелились, будто им дали команду «вольно». Агент, как вечно самый голодный, тут же набросился на поросенка, откромсал кусок мяса и, шмякнув его в тарелку, обильно намазал горчицей и хреном. Даниил, наблюдавший за ним из-под полуопущенных век, устало закрыл глаза и, судя по всему, собрался немного вздремнуть. Одной из отличительных черт моего мужа была способность засыпать где только можно и на любой нужный ему срок. То есть он засыпал моментально, будто его выключали, и так же просыпался. У меня ничего подобного не получалось.
   – Черт возьми, есть в этом доме нормальная зажигалка? – Сусанка в сердцах запустила в стенку неисправным огнивом.
   Даниил приоткрыл один глаз. Игорь Семенович дернулся и, пролив водку, с сожалением посмотрел на стол.
   – Не нервничай, душа моя, – Яковлев достал из кармана зажигалку и склонился к Сусанне, давая ей прикурить, – все пройдет.
   – Что-то Вики долго нет, – пробормотал Шурик, вытирая со лба пот.
   Нервничает. Ну, еще бы! Ему, сотруднику ФСБ, оказаться замешанным в скверной истории, это вам не пустячок. Могут и неприятности на службе возникнуть. Как минимум. А то и в запас в лейтенантском звании может отправиться.
   В дверях, наконец, появилась Вика. Она задержалась на мгновение, окинув столовую рассеянным взглядом, и прошла в самый дальний угол, будто отгородившись от всех.
   – Ну, что он спрашивал? – бросился к ней Шурик.
   – Ах, отстань, – нервно отмахнулась от него Вика, – сейчас сам узнаешь.
   Игорь Семенович оторвал нос от рюмки и кивнул, издав что-то вроде довольного кряканья.
   – Да-а-а…
   – Что «да»? Чему ты радуешься? – зло вскинулась Вика. – Ты тоже сейчас пойдешь показания давать. А где ты, интересно, был, когда Вася упал?
   – Так, душа моя, я курить в подъезд выходил, – вытаращил глаза Игорь Семенович, не ожидавший вероломного нападения от любимой женщины.
   Повисла тишина. Все мысленно взвешивали вероятность того, что именно Игорь помог Васе упасть с балкона. Ну, из ревности, например. Чем не повод?
   – Вы чего? Вы чего, а? – завертел головой Яковлев, вглядываясь в лица коллег.
   Любимцева фыркнула и отвернулась, Ада сразу принялась ковырять кусок мяса вилкой, Светлана нервно захихикала, потом громко икнула и загрустила.
   Лицо Яковлева пошло пятнами. Он судорожно сглотнул, напрягая память, и вдруг облегченно рассмеялся:
   – Так меня ж сосед сверху видел! Он как раз с ведром выходил!
   – Ведро пустое было или полное? – подала голос Сусанна, уставившись на Яковлева немигающим взглядом.
   – П-пустое, – заикаясь, пробормотал Игорь Семенович. – А что?
   – Пусто будет.
   Игорь Семенович обмяк и как-то весь съежился.
   – Ой, мамочки-и, – всхлипнула Светлана. И вдруг по-бабьи запричитала: – Ой, что же теперь буде-е-ет…
   Серафима повернулась к мужу и зло прошипела:
   – Говорила тебе, дома надо было оставаться. Нет, заладил: «Пойдем да пойдем. Все наши соберутся, неудобно». Ну что, теперь тебе удобно? Я всегда знала, что в редакции не все ладно. Но чтоб такое!
   – Сима, не надо, дома поговорим.
   – Дома? А где он, наш дом? Может, здесь? Теперь тут и будем жить. Во всяком случае, заночуем точно. В этой отвратительной квартире!
   – Больно вы мне здесь нужны, – огрызнулась Вика, выходя из комнаты.
   Следом за ней, стараясь не привлекать к себе внимания, выскользнула Сусанна. Но едва за ними закрылась дверь, как тут же и распахнулась, впустив свежеопрошенного Агента. Он улыбался и вообще чувствовал себя, похоже, великолепно.
   – Мадам Диана, господин капитан вас просили, – манерно доложил он.
   Даниил тут же проснулся и проводил меня встревоженным взглядом.
 
   «Господин капитан» сидел спиной к окну и что-то писал. Я вздохнула. Ну почему я должна сидеть лицом к свету? Очень уж не хочется увидеть разочарование в глазах давнего знакомого. Скорей бы стемнело: при искусственном освещении я выгляжу очень даже ничего. Олег оторвался, наконец, от бумаг и с чувством произнес:
   – Здравствуй, Дина!
   Когда-то мы с Олежкой учились в одной школе, он был младше меня и казался мне совершеннейшим ребенком. Ефимов же, по настойчивым школьным сплетням, упорно вздыхал по мне. Надо сказать, что Олег всегда был очень хорош собой, и мне его внимание льстило, но не более того – разница в возрасте казалась непреодолимым препятствием. Мы и говорили-то с ним всего пару раз. Или, может, чуть больше. Потом он уехал из города – учиться, а я вышла замуж.
   – Здравствуй, Олег, – сказала я. – Ты так изменился, возмужал, прямо не узнать!
   – А ты все та же, только косы нет.
   Комплименты я люблю, грешна. Заметив в его глазах прежний огонек, не удержалась от соблазна, чтобы чуть-чуть не похулиганить. Выпрямилась, слегка откинувшись и прогнувшись в спине, и сложила ноги так, что они соблазнительно показались в разрезе юбки. Олег скользнул по ним взглядом и порозовел.
   – Я не прав! Ты не та же, а стала еще прекраснее!
   Не знаю, насколько он был искренен, но надеюсь, допрос с пристрастием теперь мне не грозит.
   – Спасибо, – по-королевски кивнула я. – А ты давно в городе? Говорят, ты уезжал.
   – И даже не один раз, – вздохнул Ефимов. – Знаешь, я раньше по-детски мечтал: вот вернусь, и мы с тобой наконец поговорим. А когда возвращался, всякий раз оказывалось, что ты опять замужем. Сейчас даже смешно вспоминать.
   Я обиделась.
   – Се ля ви. В жизни надо понастойчивей быть. А сам-то был женат?
   – Был, – почему-то пряча глаза, сказал Олег. – И года вместе не протянули, разошлись врагами. Правда теперь встречаемся как ни в чем не бывало, даже дружим. Ну, да ладно, надо возвращаться к нашим баранам. То есть к опросу свидетелей. Ой, извини! – спохватился Ефимов.