Диана Уинн Джонс. Ловушка для волшебников

   Тогда папу замучает совесть, и он быстренько накропает слова – вы и оглянуться не успеете.
   – Не, мне надо по-своему! – уперся Громила. – Как хотите. Если вы застрянете тут до следующего Рождества, имейте в виду, я ни при чем! – предупредил Говард.
   В ответ Громила довольно хмыкнул: идея явно пришлась ему по вкусу. Говард разозлился.
   По дороге в школу он заметил надпись «Арчер» на асфальте – рядом с «классиками» Катастрофы и тоже мелом. На стене углового магазина белела меловая надпись «Арчер», а когда Говард добрался до школы, эта надпись бросилась ему в глаза со стены школьной лаборатории – ее напшикали краской из баллончика для граффити.
   На собрании перед уроками из-за этой надписи все получили нудный нагоняй насчет безобразия и вандализма.
   «Это папино дело, а не мое!» – опять рассердился Говард, но на литературе благополучно отвлекся, погрузившись в упоительно подробный чертеж своего нового космического корабля. Как же этот чертеж успокаивал нервы!
   После уроков на школьном дворе Говарда поджидала Фифи, встревоженно махая рукой. Получилось даже хуже, чем вчера с Громилой: все дружки Говарда ржали, прыскали и хватались за сердце – мол, у него с Фифи роман. Говард, едва волоча ноги, поплелся к Фифи, но тут она сама не вытерпела и помчалась ему навстречу.
   – Что еще стряслось? – выдохнул Говард.
   – Ты бы не радовался мне так откровенно, а то вдруг кто заметит! – поддела его Фифи. – Стряслось то, что Мейзи Поттер не показывается. Она не явилась сегодня в колледж, а это на нее совсем не похоже. Пойдем проверим, дома ли она. Да-да, ты идешь со мной!
   – По-твоему, она заболела?
   – Мне кажется, она меня нарочно избегает, – мрачно ответила Фифи. – Не забывай, вчера она видела Громилу и наверняка напугалась. Все это ужасно подозрительно.
   Фифи схватила Говарда за руку, и его дружки снова зафыркали и захихикали.
   – Будь душкой, Говард, сходи со мной, а? Я боюсь идти к ней и один на один заводить разговор про воровство.
   – Ладно, пошли, – поспешно согласился Говард.
   В спину им еще какое-то время летели смешки и ржание.
   Отойдя чуть подальше от школы и убедившись, что их никто не слышит, Фифи взволнованно поведала:
   – Громила все еще у нас. Сидит и ухмыляется, и папа твой сидит – решил его пересидеть, не иначе. За новую книгу Квентин даже не принимался. А я все думаю про тот нож, ну, который у Громилы.
   Говард тяжело вздохнул. Он-то надеялся, что Громиле надоест сидеть и выжидать.
   Фифи обернула шею шарфом и лихо закинула конец за спину.
   – Честное слово, Говард, я уже думаю, не пора ли пойти в полицию. Твой папа ни за что туда не обратится, но кто-то же должен.
   – А что, если мы заявим в полицию, а получится только хуже? – нерешительно произнес Говард. – Закон и порядок окучивает Диллиан.
   – Диллиан? Кто это? – не поняла Фифи.
   – Брат Арчера, – ответил Говард. – Мистер Маунтджой сказал, их семеро братьев и они прибрали к рукам весь го…
   Его прервал до боли в ушах знакомый пронзительный вопль, а также топот. За Говардом и Фифи неслась Катастрофа – углядела их из своего школьного двора.
   – Куда это вы без меня? – требовательно спросила она, нагнав брата и Фифи. – Между прочим, вы обязаны за мной присматривать!
   Фифи вздохнула.
   – Мы к мисс Поттер, забрать слова, а идти туда довольно далеко, – предупредила она.
   – Я с вами! – объявила Катастрофа, как они и опасались.
   – Тогда веди себя хорошо, – велел Говард.
   – Как захочу, так и поведу! – отрезала Катастрофа.
   Но она боялась, как бы ее не отослали домой, поэтому постаралась не сердить старших и вприпрыжку побежала рядом с ними, ведя себя, в общем-то, безупречно. Разве что скорчила рожицу двум девочкам на той стороне улицы.
   – А нашу школу вчера исписали, – сообщила она немного погодя. – Арчер, Арчер, Арчер – все стенки размалевали!
   – И нашу, – кивнул Говард.
   – Тогда пошли поищем Арчера, – бойко предложила Катастрофа. – Хочешь – напусти на него меня, я разрешаю.
   – Нет-нет, – испугалась Фифи, – вдруг он хуже Громилы?
   Это слегка остудило боевой пыл Катастрофы. Теперь она шагала рядом с ними молча – и молчала всю дорогу мимо Политехнического колледжа, через торговый центр и вверх на Шотвикский холм.
   – Куда мы идем? Далеко еще? – проныла она наконец.
   – Я тебя предупреждала, путь неблизкий, – сказала Фифи. – Мейзи Поттер живет на Вершинах, на Дубовой улице.
   – У-у, далеко, высоко и место пижонское, – проскулила Катастрофа. – И чего я с вами потащилась?
   Дорога все время забирала в горку. До Дубовой улицы было еще довольно далеко, а Катастрофа уже запыхалась, хныкала вовсю и напоказ волочила ноги. «Какие мерзкие тут дома, бе-е-е», – твердила она, хотя дома были все как на подбор красивые и опрятные. В большинстве своем они скорее смахивали на замки из красного кирпича, и чем дальше, тем выше и просторнее становились. Дома-замки были пышно обсажены садами и живыми изгородями. Так что путники очень удивились, когда Дубовая улица оказалась улочкой сплошь из крошечных домиков.
   Завидев в садике у мисс Поттер самых что ни на есть настоящих садовых гномов, Катастрофа оживилась.
   – Я так и знала, что у Мейзи без гномов не обойдется! – пренебрежительно воскликнула Фифи и позвонила в звонок у витражной двери.
   Мисс Поттер открыла им с полотенечным тюрбаном на голове. Очки болтались у нее на цепочке, и она поспешно водрузила их на нос, чтобы как следует разглядеть гостей. На миг лицо ее выразило смятение, но мисс Поттер тотчас надела на него вымученную улыбочку.
   – Какой сюрприз! – выдавила она.
   – Здравствуйте, я насчет той рукописи, которую вы обещали занести в Городской совет… – начала Фифи.
   – И что? – слишком поспешно перебила ее мисс Поттер.
   – Она срочно нужна моему отцу! – закончил за Фифи Говард.
   Мисс Поттер глянула на Говарда и попятилась, отчего он тотчас ощутил себя Громилой.
   – Да, но я… – проблеяла она и попыталась захлопнуть перед незваными гостями входную дверь.
   И непременно захлопнула бы, если бы не Катастрофа. Той не терпелось поглядеть дом изнутри, и чем-чем, а избытком застенчивости она не страдала. Катастрофа прошмыгнула под костлявым локтем мисс Поттер в прихожую. Чтобы не запирать девчонку в доме, мисс Поттер вынуждена была распахнуть дверь. Но дверную ручку она не выпустила – так и стояла, сердито глядя то на Катастрофу, то на Говарда, то на Фифи.
   – Почему бы вам всем не зайти? – с ледяной вежливостью пригласила она.
   В жилище мисс Поттер оказалось темновато и тесновато, уныло попахивало сыростью, и по всему дому громко тикало множество часов. Катастрофа довольно усмехнулась: она отчасти удовлетворила свое ненасытное любопытство. Опережая гостей, мисс Поттер торопливо просеменила в чистенькую тесную гостиную и убрала с чистенького столика две книжки и аккуратненький блокнотик.
   – Простите, пожалуйста, что принимаю вас в таком развале, – сказала она. – Я весь день была занята работой и не ждала гостей. Фифи, я так нервничаю насчет этого доклада, который мне задал мистер Сайкс! Совершенно не в силах думать ни о чем другом.
   – А вы все-таки подумайте о той рукописи, – напомнила Фифи. – Она все еще у вас?
   – Хотите чаю с печеньем? – с наигранной улыбочкой спросила мисс Поттер.
   – Да! Хочу! – запрыгала Катастрофа.
   Но Говард и Фифи гнули свою линию.
   – Нет, спасибо, – хором отозвались они, а Фифи прибавила: – Мейзи, нам нужна рукопись.
   Катастрофа сердито заворчала и насупилась. Мисс Поттер растерянно приложила ладонь ко лбу под съезжавшим на него полотенцем.
   – Так-так-так, рукопись… Минуточку, дайте вспомнить, где же она у меня…
   Катастрофа, которую лишили чая с печеньем, разозлилась и громко пробурчала:
   – Да она же прикидывается! Украла – и все тут.
   – Ничего подобного! – вознегодовала мисс Поттер. – Просто я… ах, все-то вам скажи… одним словом, я дала ее кое-кому почитать.
   – Зачем?! – ахнула Фифи. – Ведь вы знали, что мистер Сайкс…
   – Я вполне могу ее забрать, – поспешно ответила мисс Поттер. – Моя приятельница – а рукопись у нее – живет тут по соседству. Она всего лишь хотела заглянуть одним глазком. – Мисс Поттер явно приободрилась и клятвенно заверила Фифи: – Вот завтра заберу и отдам, честное слово, отдам.
   «Кажется, она чем дальше, тем больше нервничает», – подметил Говард. Фифи явно была того же мнения, потому что строго сказала:
   – Нет, Мейзи, завтра не годится. Скажите, где живет ваша приятельница, и мы все вместе сходим туда прямо сейчас.
   – Это невозможно! – в ужасе вскричала мисс Поттер. – Она не выносит чужих! И вас совсем не знает! И… и… терпеть не может детей! Честное слово, я сама к ней схожу сегодня же вечером, только без вас.
   Фифи заметно рассердилась, а Говард поймал себя на том, что не верит ни единому слову мисс Поттер. Он очень кстати вспомнил Громилу и его приемчики и заявил:
   – Мы отсюда не уйдем, пока не получим рукопись. Она нужна папе. Это его собственность.
   Мисс Поттер опять рассыпалась в оправданиях: – Но не могу же я беспокоить приятельницу вот так, ни с того ни с сего, в середине дня! И одета я не на выход, вы же видите, я не могу пойти в таком виде!
   – Ничего, мы подождем, пока вы переоденетесь, – твердо пообещала Фифи.
   – О! У меня же волосы мокрые! – радостно ухватилась за спасительную отговорку мисс Поттер.
   – Наденьте шляпку! – отрезала Катастрофа и добавила: – Ух, как она отвирается, а?
   Мисс Поттер в изнеможении выдохнула и сердито затрясла головой в полотенечном тюрбане.
   – Прекрасно! – отчеканила она. – Мы идем к моей приятельнице все вместе. Но сначала я все-таки переоденусь, а иначе я никуда не пойду!
   Она развернулась и промаршировала вон из чистенькой гостиной. Говард поспешно пихнул Катастрофу в бок и подмигнул ей – мол, валяй, веди себя как можно катастрофичнее. Как он и ожидал, упрашивать и настаивать не пришлось.
   Катастрофа была в полной боевой готовности. Она зловеще хихикнула и поскакала за мисс Поттер. Говард услышал, как Катастрофа топает на втором этаже и громко требует:
   – Ой, а пустите меня в спальню! Обожаю смотреть чужие спальни!
   Фифи вздохнула:
   – Ох, Говард, Мейзи никогда мне этого не простит!
   Чтобы убаюкать свою совесть, Говард сказал себе: «Ничего, поделом ей. Нечего было красть папину рукопись да еще плести тут всякое про своих приятельниц».
   А вслух он произнес:
   – Быстрее, обыщем комнату! Зуб даю, рукопись где-то тут!
   Они с Фифи бесшумно и проворно принялись рыскать по гостиной. Они заглядывали во все углы, выдвигали ящики шкафов и комодов, вытряхнули на пол мусорную корзинку (она оказалась пуста), а под конец поочередно приподняли все часы и перевернули все вазы. Ничего! Похоже, мисс Поттер старые письма и те не хранила. Говард с Фифи на цыпочках наведались в кухню (больше на первом этаже комнат не было) и обыскали там каждый уголок. Фифи заглянула в духовку и холодильник, а Говард тем временем изучил содержимое помойного ведра, но там нашлось только два пластиковых пакета да капустная кочерыжка. И снова никаких следов рукописи!
   Все это время было слышно, как наверху ходят туда-сюда и Катастрофа назойливо спрашивает:
   «А зачем вам столько косметики? Вы от нее все равно красивее не станете» или «Ничего себе, взрослая тетя, а спит с плюшевым мишкой!». Фифи прислушивалась и похихикивала.
   Говард подумал, что мисс Поттер наверняка запрятала рукопись где-то наверху, может даже в этом самом плюшевом мишке с ночной рубашкой. Хоть бы Катастрофа сообразила проверить!
   Но тут Катастрофа нарочито громко воскликнула: «Ух, как вы быстро переоделись! А-а-а, вам не нравится, когда на вас смотрят маленькие девочки?» Значит, мисс Поттер вот-вот спустится! Говард схватил Фифи за локоть и потащил обратно в гостиную. Фифи все еще хихикала.
   Мисс Поттер в аккуратненьком платьице с плиссированной юбкой быстро спустилась по лестнице, совершенно разъяренная, и губы сжаты в нитку.
   – Фифи, вы бы научили этого ребенка вести себя! – сказала она. – И будьте так любезны, подождите снаружи, пока я поищу ключи.
   Катастрофа, спускавшаяся следом, перевесилась через перила и осклабилась не хуже Громилы, а потом сообщила громким шепотом и ужасно гордо:
   – Это она позвонить хочет! У нее наверху тоже есть телефон!
   Мисс Поттер едва не испепелила Катастрофу взглядом, театрально всплеснула ручками и воскликнула:
   – Ах, какая я рассеянная! Ключи-то у меня здесь. Ну что, идем?
   Пока мисс Поттер долго и обстоятельно запирала замок, звеня ключами, Говард соображал: правду она говорит про приятельницу или просто хочет спровадить их побыстрее? Так или иначе, а ничего не оставалось делать, кроме как идти за мисс Поттер в горку на Вершинную улицу.
   – Моя приятельница – стра-а-астная поклонница книжек вашего отца, – объясняла на ходу мисс Поттер Говарду. – Она месяцами заклинала меня исхитриться и принести ей почитать что-нибудь свеженькое. Говорит, ей непременно нужно читать каждую строчку мистера Сайкса. Очень хвалит его прекрасный стиль. Но я думаю, главное – как он изумительно понимает женщин и женскую точку зрения. Вы согласны?
   – Не знаю… – пропыхтел Говард: мисс Поттер с самого начала припустила едва ли не бегом. – Я вообще его книги не читал.
   – Папа говорит, незачем нам их читать, они для стариков, то есть для взрослых, – растолковала Катастрофа.
   – Ах, бедная деточка! – ловко нанесла ответный удар мисс Поттер. – Так может, ты и читать до сих пор не умеешь? Какая жалость.
   – А вы жутко вреднюче отвечаете, – парировала Катастрофа. – Это потому, что вы старая дева, да?
   Мисс Поттер накрепко сомкнула губы и остаток пути проделала в яростном молчании.
   Говард многозначительно замигал сестре – отбой, мол, – но так и не понял, заметила она его маневр или нет. Вся компания молча добралась до вершины холма, и мисс Поттер повела их к подъездной дорожке самого большого и богатого дома. У него и кирпичи как будто краснели ярче, чем у соседних. На кирпичном столбике ворот значился номер двадцать восьмой. И сам дом номер двадцать восемь смахивал на несколько кирпичных за́мков, слепленных вместе: повсюду виднелись кирпичные зубчатые стены, а по многочисленным углам торчали башни. Внутрь дома вело здоровенное застекленное крыльцо. Мисс Поттер прошествовала сквозь него к массивной обитой двери, приоткрыла ее и просунула в дом голову.
   – Ау! – пропела она. – Диллиан, дорогая, это я!
 

Глава четвертая

   «Диллиан!» – мысленно повторил Говард. Ему и в голову не приходило, что так могут звать и женщину. Наверно, решил он, людей с именем Диллиан в городе полным-полно и вообще это имечко вроде Вивиан или Хилари – им называют и мужчин и женщин. Пока он размышлял, стеклянная дверь за всей компанией защелкнулась и откуда-то донесся голос – дамский и очень мелодичный.
   – Ах, да это Мейзи! – с журчащим смешком воскликнул голос. – Представьте мне ваших друзей, Мейзи!
   Мисс Поттер, все так же всунув голову за дверь, откликнулась:
   – Диллиан, я привела прелестных ребятишек Квентина Сайкса и их няню-студентку. Можно нам войти?
   – Конечно, милочка! – радушно проворковал голос. – Заходите же.
   Мисс Поттер налегла на массивную дверь, они вошли и захлопали глазами. Если снаружи дом напоминал замок, то изнутри – дворец. Они очутились в необъятном зале. Узорный паркет, набранный из разных пород дерева, тянулся и тянулся вдаль и блестел в ярком свете хрустальных люстр. Этот же свет играл на золоченых изящных креслицах и посверкивал в струях маленького комнатного фонтана. Вокруг фонтана, а также там и сям по залу во множестве пестрели высокие напольные вазоны с цветами – можно было подумать, здесь сегодня намечен концерт или парадный визит самой королевы. Блеска добавляли и золотые статуи у подножия лестницы в дальнем конце зала. Лестница плавным изгибом вела на второй этаж. От всей этой душистой и переливающейся роскоши компания пришла в такое ошеломление, что дальше все двигались на цыпочках, в том числе и мисс Поттер, которая с гордым и самодовольным видом прошептала:
   – Правда, у Диллиан изумительный дом? Фифи нашла в себе силы небрежно заметить: – Да, ничего, миленько, – но не договорила и осеклась, когда на лестнице возникла Диллиан собственной персоной.
   На ней было мерцающее белое бальное платье; спускаясь, она грациозно придерживала подол, из-под которого виднелись серебряные туфельки на высоких каблуках. Фифи и Говард глядели на Диллиан во все глаза: она показалась им похожей на сказочную принцессу (а Катастрофе напомнила королеву красоты). Прелестное лицо Диллиан обрамляли длинные золотые локоны. Когда она спустилась к лестнице и поплыла навстречу гостям, они обнаружили, что вблизи она даже красивее, чем издали.
   Диллиан одарила их чарующей улыбкой:
   – Мейзи, как прелестно, что вы привели таких гостей!
   Мисс Поттер залилась пятнистым румянцем. Ясно было, что она боготворит Диллиан и готова ради нее не только стянуть рукопись в две тысячи слов, но и проделать что-нибудь похлеще.
   – Я… э-э-э… боялась, что вам это не понравится, дорогая.
   – Ну что вы! – возразила Диллиан. – Проходите, располагайтесь, сейчас подадут чай.
   Она повернулась и грациозно поплыла к золоченым стульчикам у фонтана. Усевшись и расправив элегантную пышную юбку, Диллиан позвонила в маленький золотой колокольчик, стоявший на бортике фонтана. Пока ошарашенные гости, стараясь не поскользнуться на сияющем паркете, добирались до фонтана, откуда-то из-за лестницы успел появиться лакей. Он склонился в поклоне перед Диллиан, ожидая распоряжений. Все уставились на него. Еще бы: лакей был наряжен в алую ливрею, белый парик и чулки.
   – Джозеф, принесите, пожалуйста, чай, – распорядилась Диллиан. – Или, может быть, ты хочешь молочный коктейль? – спросила она у Катастрофы.
   Катастрофа с трудом оторвала взгляд от лакея и посмотрела на Диллиан.
   – Нет, спасибо.
   – Все равно на всякий случай принесите и коктейль, Джозеф, – проворковала Диллиан. – Садитесь же и устраивайтесь поудобнее.
   Мисс Поттер суетливо потащила по паркету стульчики, чтобы расставить их полукругом вокруг Диллиан. Гости смущенно расселись. Цветочные вазоны отгораживали фонтан от всего остального зала, поэтому получался душистый уголок, полный аромата цветов и негромкого журчания фонтана. Обстановка была столь изысканная, что Фифи спрятала ноги в полосатых гетрах под стул. Говард не знал, куда спрятать порезанную и заклеенную школьную сумку, и наконец задвинул ее под сиденье, так что теперь некуда было девать ноги. Говарду показалось, что ноги у него стали длиннее, чем у Громилы, и занимают еще больше места.
   – В следующий раз непременно приведите с собой папу, – обратилась к нему хозяйка. – Я большая почитательница его творчества. Но принимать у себя детей писателя тоже великая честь… Должно быть, очень утомительно иметь такого знаменитого отца?
   Говард на своем веку успел убедиться, что папа у него самый обычный.
   – Ну… я как-то привык уже, – неловко ответил он.
   – Ах, конечно! – с подчеркнутым сочувствием откликнулась Диллиан. – Я понимаю, вы ведь хотите быть собой, а не прославиться только как сын знаменитого Квентина Сайкса.
   Уши у Говарда налились краской. Он терпеть не мог, когда с ним говорили таким тоном.
   – Гм… наверно, да, – ответил он.
   – А кем вы хотите быть, когда вырастете? – не отставала Диллиан.
   Говард поежился. Ощущение от этих разговорчиков было как от щекотки – впору завизжать. Надо срочно менять тему.
   – Я… э-э-э… собираюсь разрабатывать космические корабли, – ответил Говард. – Знаете, вообще-то, мы пришли забрать папину рукопись, ну, две тысячи слов.
   Мисс Поттер метнула на Говарда потрясенный взор. Он почувствовал себя отпетым грубияном и поспешно добавил:
   – Пожалуйста… э-э-э… они нам очень нужны. – Конечно, мой мальчик, – отозвалась Диллиан. – Космические корабли! Ах, как увлекательно! Полагаю, вы определенно ходите под Вентурусом.
   – Рукопись нужна срочно, – гнул свое Говард. Уши у него раскалялись с каждой секундой. – Понимаете, Арчер не получил слова, ужасно рассвирепел и напустил на нас Громилу. А папа отказывается писать новую порцию слов. Так что нам позарез необходимы те, что у вас.
   Он умолк.
   Диллиан смотрела на него без всякого выражения, будто ни слова не поняла из его речи. Неужели произошла ошибка? Что, если мистер Маунтджой говорил про какую-то другую Диллиан? Уши у Говарда похолодели, в животе тоже стало холодно. Между тем лакей вернулся, бережно катя перед собой золоченый двухъярусный столик на колесиках. На верхнем ярусе сиял серебряный чайник, на нижнем – серебряные блюда с бутербродами и плюшками. Диллиан велела:
   – Джозеф, поставьте столик посередине, чтобы всем было удобно.
   – Так вы та Диллиан, которая окучивает закон и порядок? – отважился Говард.
   На прелестных губах заиграла легкая гордая улыбка. Диллиан едва заметно кивнула и показала глазами на лакея.
   – Не при слугах, дорогой, – приглушенно произнесла она. – Мейзи, передайте, пожалуйста, всем бутерброды.
   Лакей принялся разливать чай – торжественно и важно, словно жрец, исполняющий священный ритуал. Он оделил всех чашками так церемонно, будто каждая чашка была Святым Граалем, а потом пустил по кругу еще два грааля – один с сахаром, другой со сливками. В это же самое время мисс Поттер протягивала каждому по очереди блюдо с бутербродами, изо всех сил подчеркивая, что ей это не в новинку и она тут свой человек. Попутно она вела светскую беседу.
   – Книги Квентина Сайкса глубоко проникают в тайную сущность женской души! – воскликнула она, суя поднос Фифи.
   В этот же миг лакей протянул Фифи грааль с сахаром. Фифи смешалась, запуталась и попыталась ухватить бутерброд щипчиками для сахара. Она покраснела пламеннее Говардовых ушей и минут на двадцать онемела от смущения. А вот Катастрофа совершенно не тушевалась. Когда мисс Поттер протянула ей блюдо с бутербродами, она великосветски помахала мизинчиком, мол, нет, спасибо. Тем же жестом она наградила лакея, который предложил ей высокий стеклянный грааль, полный розоватого молочного коктейля. В чем дело? Говард терялся в догадках. Ведь дома у мисс Поттер именно Катастрофа требовала угощения, да и молочные коктейли она любит. Бутерброды же были восхитительны – маленькие, вкусные, со срезанными корочками. Обычно Катастрофа считала такие верхом роскоши.
   Диллиан тоже явно терялась в догадках. Когда лакей важно поставил коктейль обратно на столик, Диллиан спросила у Говарда:
   – Ваш братик совсем не хочет ни есть, ни пить?
   Говард снова ощутил, как уши у него накалились. Катастрофа сидела довольная-предовольная. Она обожала, когда ее принимали за мальчишку.
 

 
   – Нет, не хочу, – ответила она, прежде чем Говард успел поправить Диллиан.
   Хозяйка кивнула лакею, и тот укатил столик прочь.
   – Отлично, а теперь Говард может с вами поговорить? – напористо спросила Катастрофа.
   Диллиан повернулась к Говарду:
   – Да, непременно, и, думаю, самое время.
   Итак, Арчер каждые три месяца получает от вашего папы две тысячи слов?
   Говард кивнул:
   – А он разве вам не сказал? Он ведь ваш брат? Лицо у Диллиан вновь застыло и утратило всякое выражение. Теперь Говард понял: это она так гневается.
   – Арчер никогда мне ничего не рассказывает. Мы с ним давно не разговариваем, – объяснила Диллиан. – Но зачем ему все эти рукописи? Выто знаете?
   – Нет, – помотал головой Говард.
   Диллиан разозлилась. Она вперила пристальный взгляд в чашку и начала сердито постукивать носком серебряной туфельки по полу. Говард ухватил несколько крошечных бутербродов – для бодрости, очень уж ему было не по себе. В наступившем молчании только и слышалось, что стук туфельки по полу да мерное журчание фонтана среди цветов. Нарушать это молчание было бы немыслимой грубостью. Но Говард все же решился.
   – Зачем вам слова? – спросил он.
   – Разумеется, чтобы выяснить, что происходит, – ответила Диллиан. – Я уже в курсе, что кто-то из нашего семейства затеял нечто непонятное, вот и попросила милую Мейзи оказать мне услугу и принести рукопись.
   Мисс Поттер довольно улыбнулась с ангельским видом.
   Диллиан сердито отбросила со лба золотые локоны.
   – Но ничего путного я не узнала! – воскликнула она. – Только одно: что интриги плетет Арчер. Ох уж этот Арчер! – Она вновь отбросила со лба волосы. – Я-то поначалу решила, что интригуют Эрскин или Шик, они оба кошмарные люди, а Торкиль подумал на Хатауэя – мол, тот намерен вернуться. Но нам и в страшном сне бы не приснилось, что кашу заварил Арчер! О, как мы заблуждались! Он ведь всегда был слишком честолюбив!
   Говард успел проглотить четыре бутерброда, но такими поди наешься.
   – И что предпринял Арчер? – спросил Говард. – Он пытается остановить всех нас, – с сердитым застывшим лицом объяснила Диллиан. – Помешать нам и все заграбастать себе. В последние тринадцать лет мы не могли выбраться за пределы города. И мы этим очень недовольны. Только сейчас мы наконец-то пришли к выводу, что мешают нам наверняка именно слова, написанные вашим отцом. Однако остается вопрос, в чем их воздействие. Видимо, ваш отец пишет как-то по-особенному, что-то делает со словами. Он не говорил вам, что именно?