Борис Диденко
Хищное творчество: этические отношения искусства к действительности
Москва, 2000 г.
Человечеству предстоят великие подвиги междисцинлинарных открытий, закрытие бесчисленных белых пятен, предстоит подвиг создания совершенно нового мировоззрения, объединяющего науку, искусство и этические установки в единое целое.
В.П.Эфроимсон
Творческие возможности человека и его нравственный уровень — как они соотносятся? Мешает совесть творческому успеху или способствует? Новое исследование Бориса Диденко посвящено именно этим вопросам. Роль нравственности в самых разных областях творческой деятельности рассмотрена с позиций новой антропологической концепции — ВИДИЗМА. Человечество не является единым видом, оно состоит из четырёх видов, два из которых — хищные, с ориентацией на людей. Именно эти злокозненные существа привносят в наш мир бесчеловечную жестокость и безнравственность. «Зацеплены» ими и творческие сферы человеческой деятельности. Дан сравнительный анализ хищного творчества и творческой деятельности нехищных людей.
Для философов, антропологов и самого широкого круга читателей.
Слова ещё ничего не значат: нужно знать из каких стремлений возникают слова.
Н.Г.Чернышевский
Человечеству предстоят великие подвиги междисцинлинарных открытий, закрытие бесчисленных белых пятен, предстоит подвиг создания совершенно нового мировоззрения, объединяющего науку, искусство и этические установки в единое целое.
В.П.Эфроимсон
Творческие возможности человека и его нравственный уровень — как они соотносятся? Мешает совесть творческому успеху или способствует? Новое исследование Бориса Диденко посвящено именно этим вопросам. Роль нравственности в самых разных областях творческой деятельности рассмотрена с позиций новой антропологической концепции — ВИДИЗМА. Человечество не является единым видом, оно состоит из четырёх видов, два из которых — хищные, с ориентацией на людей. Именно эти злокозненные существа привносят в наш мир бесчеловечную жестокость и безнравственность. «Зацеплены» ими и творческие сферы человеческой деятельности. Дан сравнительный анализ хищного творчества и творческой деятельности нехищных людей.
Для философов, антропологов и самого широкого круга читателей.
Слова ещё ничего не значат: нужно знать из каких стремлений возникают слова.
Н.Г.Чернышевский
Введение
То, что сначала (в названии) говорится о творчестве, а затем (в подзаголовке) — «всего лишь» об искусстве, требует разъяснения. Имеются в виду всеобъемлющие значения этих громких слов, понятий. Творчество понимается как «всеобщая» созидательная активность человека, креативность — деятельность, отличающая человека от животного, хотя кое-что захватывающая и из его «этологического» багажа.
«Искусство» — это, на первый взгляд, как бы некий «частный случай» творчества, но слово это (вместе с прилагательными «искусный» и «искусственный») имеет ещё и расширительное значение, и тоже объемлет практически всю созидательную и даже разрушительную деятельность человека.
«Искусство врача» и «искусство полководца» (или «военное искусство») — вот крайние полюса этой деятельности. Спасение попавшего в беду нездоровья человека, многочасовая изнурительная искусная хирургическая операция с хитроумнейшим, точнейшим лазерным медицинским оборудованием. Освящённая веками гиппократова клятва милосердия — «не навреди». И не менее хитроумная операция по окружению многотысячной группировки живой силы противника и полное её уничтожение. Нанесение точечных ударов снарядами с лазерной наводкой по жизненно важным объектам многонаселённого города. Искусная резьба на изящной статуэтке и искусно сделанный, изящный нож убийцы-рецидивиста. Высокое искусство художника, автора замечательной картины, и дохлая крыса на блюде: перформансный шедевр постмодерниста — наркомана и извращенца. «Вечерний звон» Левитана, и «Чёрный квадрат» Малевича. «Вечная юность» Родена, и «Манифест» австрийского художника Шварцкоглера: поэтапная ампутация по частям собственного полового члена. Таков диапазон деятельности человека, упорно называющего всё это, включая и несусветную мерзость, творчеством и искусством, а себя — разумным существом.
Смертельная агрессивность, жуткие сексуальные извращения, отвратительные, мерзкие формы искусства… Чем же объяснить подобное поведение этого чудовищного примата? Патология? Но даже чудовища-маньяки признаются медиками вменяемыми, психически здоровыми. А многие из «общественных деятелей» с громкими именами считают себя и признаются общественным мнением «великими», «гениями», «творцами истории», на худой конец, «противоречивыми творческими натурами». За всеми ними пытаются закрепить статус иной морали, «морали гения», которая якобы оправдывает самые их подлые и безнравственные деяния.
Вроде бы разумные существа, осознающие свои действия, и вытворяют столько жути, мерзости! В то же время изуверская жестокость к себе подобным, которую проявляют не только отдельные выродки типа Чикатило и Оноприенко, но и поднятые до уровня гениев Наполеоны и Фридрихи, соседствует в человечестве с величайшим гуманизмом Махатмы Ганди, Серафима Саровского и других подвижников. Пять миллиардов убитых в войнах исторического времени и удивительные достижения в сфере духа и мысли. Такова парадоксальная ситуация в мире. Только видовая концепция может разъяснить её.
«Искусство» — это, на первый взгляд, как бы некий «частный случай» творчества, но слово это (вместе с прилагательными «искусный» и «искусственный») имеет ещё и расширительное значение, и тоже объемлет практически всю созидательную и даже разрушительную деятельность человека.
«Искусство врача» и «искусство полководца» (или «военное искусство») — вот крайние полюса этой деятельности. Спасение попавшего в беду нездоровья человека, многочасовая изнурительная искусная хирургическая операция с хитроумнейшим, точнейшим лазерным медицинским оборудованием. Освящённая веками гиппократова клятва милосердия — «не навреди». И не менее хитроумная операция по окружению многотысячной группировки живой силы противника и полное её уничтожение. Нанесение точечных ударов снарядами с лазерной наводкой по жизненно важным объектам многонаселённого города. Искусная резьба на изящной статуэтке и искусно сделанный, изящный нож убийцы-рецидивиста. Высокое искусство художника, автора замечательной картины, и дохлая крыса на блюде: перформансный шедевр постмодерниста — наркомана и извращенца. «Вечерний звон» Левитана, и «Чёрный квадрат» Малевича. «Вечная юность» Родена, и «Манифест» австрийского художника Шварцкоглера: поэтапная ампутация по частям собственного полового члена. Таков диапазон деятельности человека, упорно называющего всё это, включая и несусветную мерзость, творчеством и искусством, а себя — разумным существом.
Смертельная агрессивность, жуткие сексуальные извращения, отвратительные, мерзкие формы искусства… Чем же объяснить подобное поведение этого чудовищного примата? Патология? Но даже чудовища-маньяки признаются медиками вменяемыми, психически здоровыми. А многие из «общественных деятелей» с громкими именами считают себя и признаются общественным мнением «великими», «гениями», «творцами истории», на худой конец, «противоречивыми творческими натурами». За всеми ними пытаются закрепить статус иной морали, «морали гения», которая якобы оправдывает самые их подлые и безнравственные деяния.
Вроде бы разумные существа, осознающие свои действия, и вытворяют столько жути, мерзости! В то же время изуверская жестокость к себе подобным, которую проявляют не только отдельные выродки типа Чикатило и Оноприенко, но и поднятые до уровня гениев Наполеоны и Фридрихи, соседствует в человечестве с величайшим гуманизмом Махатмы Ганди, Серафима Саровского и других подвижников. Пять миллиардов убитых в войнах исторического времени и удивительные достижения в сфере духа и мысли. Такова парадоксальная ситуация в мире. Только видовая концепция может разъяснить её.
Видовая антропология (видизм)
Человечество, как теперь выясняется, не является единым видом. Люди ошибочно придали слишком большое значение расовым и национальным, физиологическим и культурным особенностям, без меры «увлёкшись» ими, они «проморгали» различия видовые, различия сущностные. Человечество делится в первую, «головную» очередь именно по этическому признаку — на хищное, агрессивное, морально невменяемое меньшинство и подавляющее большинство нехищных людей. Вызвано это самим процессом антропогенеза.
Человечество, согласно гипотезе, выдвинутой профессором Б.Ф.Поршневым, в своём становлении прошло страшную стадию «адельфофагии» — умерщвления и поедания части своего собственного вида. Произошел переход части популяции палеоантроповых гоминид (предтеч человека) к хищному поведению по отношению к представителям другой части популяции. Но именно эти взаимоотношения и привели к возникновению рассудка (само-осознания, «овладения собой как предметом»). Наличие реальной смертельной опасности, исходящей от внешне похожего существа, дало возможность прачеловеку посмотреть на себя как бы «со стороны».
Из данной концепции антропогенеза с очевидностью следует вывод о моральной (видовой) неоднородности человечества, по своему поведению (вернее, по его мотивам) разделяющегося на стадных, или общественных людей, и хищников, точнее, хищных гоминид. Этих последних нельзя называть людьми в этическом смысле этого понятия: у них есть рассудок, но нет Разума, понимаемого как рассудок плюс нравственность. Главное же отличие людей от животных это — нравственность (совесть), понятие к животному миру неприменимое. Но бесспорно, что часть представителей т.н. Homo sapiens совестью не обладают.
И нынешнее человечество — это не единый вид, а семейство, состоящее из четырёх видов. Хищные гоминиды — нелюди-суперанималы (сверхживотные ~ 2%): предельно агрессивные потомки инициаторов адельфофагии; и суггесторы (псевдолюди ~ 8%): коварные, лицемерные приспособленцы. Суггесторы являются паразитами в отношении более сильных, в отношении же равных себе и слабейших они ведут себя как настоящие хищники. Представители всех «элит» обществ ведут себя именно так.
Нехищные люди составляют подавляющее большинство человечества, они характеризуются врождённым неприятием насилия. Диффузный вид: конформные люди ( ~ 70%), легко поддающиеся внушению; и неоантропы: менее внушаемые люди ( ~ 10%), обладающие обостренной нравственностью. Нехищным людям присуща предрасположенность к самокритичному мышлению, не всегда, к сожалению, реализуемая.
Это действительно виды в самом что ни на есть буквальном — психофизиологическом (генетически обусловленном) — смысле. Межвидовое скрещивание даёт дегенеративное, вырождающееся в последующих поколениях потомство, несущее в себе диаметрально противоположные хищные и нехищные поведенческие признаки, что несовместимо с психическим здоровьем. Именно этот феномен описал Григорий Климов («Князь мира сего», «Красная каббала» и др.), но причин существующих процессов дегенерации определённой части человечества он указать не смог. Иногда первое поколение межвидовых гибридов выказывает, наоборот, резко повышенную жизненную энергию, — т.н. гетерозис. Это то, что Л.Н.Гумилёв определил как пассионарность. Но в целом причин подобной индивидуальной сверхактивности гораздо больше.
Дегенератов в мире насчитывается около 10%. Определённая часть нехищных людей поневоле, в силу обстоятельств, или же чаще по недалёкости, ведёт охищненный образ жизни, находясь в психологической зависимости от чистокровных хищников. Они-то и составляют «диффузный штат» подручных хищных гоминид.
Насчитывается ещё и часть диффузных людей, подверженных различным комплексам неполноценности, но неспособных адекватно их подавить, заместить каким-либо полезным делом. Большого умышленного зла они не несут, но вот выдать, сдать, донести, устроить мелкую пакость (часто со страшными последствиями) — на это они горазды! Из них же — даже на самых мелких постах — получаются «великолепные» самодуры. В народе подобных типов именуют «говнистыми». Всего охищненных диффузных субъектов насчитывается не менее 15%. Хищные гоминиды, межвидовые гибриды и охищненные диффузные люди все вместе и составляют мерзкое «войско сатаны» в составе человечества.
Все названные выше цифры приблизительны — в разных этносах и социумах они колеблются в весьма широком диапазоне, но средний, ориентировочный порядок их именно таков. Таким образом, помимо расовых и национальных имеются наиболее существенные различия в человечестве: видовые. Термин «видизм» («speciesism») впервые использовал биолог Ричард Райдер, обозначив им особую этику поведения в отношении собственного вида. Но оказывается, что самое подходящее место этому понятию не в эволюционной биологии, а в антропологии. ВИДИЗМ — это и название новой гуманитарной науки и объединительная идея нового общественного движения.
Само это слово имеет тройственное значение. Кроме научного смысла (новая интерпретация всех событий человеческой истории, и как бы некая «теория добра и зла») имеется и второй, негативный — по аналогии с такими знаменитыми понятиями, как нацизм и расизм (производными соответственно от слов «нация» и «раса»). Собственно, именно в этом «видистском» плане и развивались все исторические события. Видовое угнетение хищными гоминидами нехищных людей. Правящее миром лживое, подлое хищное падло и подневольное, бесправное, конформное так называемое (и злорадно, и отчасти справедливо) быдло.
Третий же смысл — созвучен «благородному национализму»: морально оправданная освободительная борьба нехищных человеческих видов против мирового диктата хищных гоминид, второсигнальных зверей — человекообразных существ, генетически лишённых совести.
Проявления человеческой хищности весьма разнообразны: от убийств, изуверских пыток и чудовищных сексуальных извращений до морального издевательства. Собственно, все сферы общественной жизни, за редким исключением, затронуты или пронизаны воздействием хищного компонента человечества. В том числе, к сожалению, хищной деформации подверглась и творческая, созидательная деятельность человека разумного.
И если бы вдруг выяснилось (а такое мнение существует), что и творческие достижения человеческого созидательного духа являются в первую очередь достижениями хищных гоминид, а все жестокие и коварные их деяния это всего лишь оборотная сторона той же медали, печальные издержки производства, то положение действительно было бы «аховое». Страшная жизнь человечества получила бы полное оправдание: иначе, мол, нельзя, ведь «человеческая хищность, безнравственность, алчность — двигатель прогресса и залог творчества!». «Щука в море для карася», «неподсудность победителей», «право сильного» и т.д. Но к счастью, это не так, дело здесь обстоит совершенно иначе, хотя нельзя сказать, что так уж и блестяще.
Человечество, согласно гипотезе, выдвинутой профессором Б.Ф.Поршневым, в своём становлении прошло страшную стадию «адельфофагии» — умерщвления и поедания части своего собственного вида. Произошел переход части популяции палеоантроповых гоминид (предтеч человека) к хищному поведению по отношению к представителям другой части популяции. Но именно эти взаимоотношения и привели к возникновению рассудка (само-осознания, «овладения собой как предметом»). Наличие реальной смертельной опасности, исходящей от внешне похожего существа, дало возможность прачеловеку посмотреть на себя как бы «со стороны».
Из данной концепции антропогенеза с очевидностью следует вывод о моральной (видовой) неоднородности человечества, по своему поведению (вернее, по его мотивам) разделяющегося на стадных, или общественных людей, и хищников, точнее, хищных гоминид. Этих последних нельзя называть людьми в этическом смысле этого понятия: у них есть рассудок, но нет Разума, понимаемого как рассудок плюс нравственность. Главное же отличие людей от животных это — нравственность (совесть), понятие к животному миру неприменимое. Но бесспорно, что часть представителей т.н. Homo sapiens совестью не обладают.
И нынешнее человечество — это не единый вид, а семейство, состоящее из четырёх видов. Хищные гоминиды — нелюди-суперанималы (сверхживотные ~ 2%): предельно агрессивные потомки инициаторов адельфофагии; и суггесторы (псевдолюди ~ 8%): коварные, лицемерные приспособленцы. Суггесторы являются паразитами в отношении более сильных, в отношении же равных себе и слабейших они ведут себя как настоящие хищники. Представители всех «элит» обществ ведут себя именно так.
Нехищные люди составляют подавляющее большинство человечества, они характеризуются врождённым неприятием насилия. Диффузный вид: конформные люди ( ~ 70%), легко поддающиеся внушению; и неоантропы: менее внушаемые люди ( ~ 10%), обладающие обостренной нравственностью. Нехищным людям присуща предрасположенность к самокритичному мышлению, не всегда, к сожалению, реализуемая.
Это действительно виды в самом что ни на есть буквальном — психофизиологическом (генетически обусловленном) — смысле. Межвидовое скрещивание даёт дегенеративное, вырождающееся в последующих поколениях потомство, несущее в себе диаметрально противоположные хищные и нехищные поведенческие признаки, что несовместимо с психическим здоровьем. Именно этот феномен описал Григорий Климов («Князь мира сего», «Красная каббала» и др.), но причин существующих процессов дегенерации определённой части человечества он указать не смог. Иногда первое поколение межвидовых гибридов выказывает, наоборот, резко повышенную жизненную энергию, — т.н. гетерозис. Это то, что Л.Н.Гумилёв определил как пассионарность. Но в целом причин подобной индивидуальной сверхактивности гораздо больше.
Дегенератов в мире насчитывается около 10%. Определённая часть нехищных людей поневоле, в силу обстоятельств, или же чаще по недалёкости, ведёт охищненный образ жизни, находясь в психологической зависимости от чистокровных хищников. Они-то и составляют «диффузный штат» подручных хищных гоминид.
Насчитывается ещё и часть диффузных людей, подверженных различным комплексам неполноценности, но неспособных адекватно их подавить, заместить каким-либо полезным делом. Большого умышленного зла они не несут, но вот выдать, сдать, донести, устроить мелкую пакость (часто со страшными последствиями) — на это они горазды! Из них же — даже на самых мелких постах — получаются «великолепные» самодуры. В народе подобных типов именуют «говнистыми». Всего охищненных диффузных субъектов насчитывается не менее 15%. Хищные гоминиды, межвидовые гибриды и охищненные диффузные люди все вместе и составляют мерзкое «войско сатаны» в составе человечества.
Все названные выше цифры приблизительны — в разных этносах и социумах они колеблются в весьма широком диапазоне, но средний, ориентировочный порядок их именно таков. Таким образом, помимо расовых и национальных имеются наиболее существенные различия в человечестве: видовые. Термин «видизм» («speciesism») впервые использовал биолог Ричард Райдер, обозначив им особую этику поведения в отношении собственного вида. Но оказывается, что самое подходящее место этому понятию не в эволюционной биологии, а в антропологии. ВИДИЗМ — это и название новой гуманитарной науки и объединительная идея нового общественного движения.
Само это слово имеет тройственное значение. Кроме научного смысла (новая интерпретация всех событий человеческой истории, и как бы некая «теория добра и зла») имеется и второй, негативный — по аналогии с такими знаменитыми понятиями, как нацизм и расизм (производными соответственно от слов «нация» и «раса»). Собственно, именно в этом «видистском» плане и развивались все исторические события. Видовое угнетение хищными гоминидами нехищных людей. Правящее миром лживое, подлое хищное падло и подневольное, бесправное, конформное так называемое (и злорадно, и отчасти справедливо) быдло.
Третий же смысл — созвучен «благородному национализму»: морально оправданная освободительная борьба нехищных человеческих видов против мирового диктата хищных гоминид, второсигнальных зверей — человекообразных существ, генетически лишённых совести.
Проявления человеческой хищности весьма разнообразны: от убийств, изуверских пыток и чудовищных сексуальных извращений до морального издевательства. Собственно, все сферы общественной жизни, за редким исключением, затронуты или пронизаны воздействием хищного компонента человечества. В том числе, к сожалению, хищной деформации подверглась и творческая, созидательная деятельность человека разумного.
И если бы вдруг выяснилось (а такое мнение существует), что и творческие достижения человеческого созидательного духа являются в первую очередь достижениями хищных гоминид, а все жестокие и коварные их деяния это всего лишь оборотная сторона той же медали, печальные издержки производства, то положение действительно было бы «аховое». Страшная жизнь человечества получила бы полное оправдание: иначе, мол, нельзя, ведь «человеческая хищность, безнравственность, алчность — двигатель прогресса и залог творчества!». «Щука в море для карася», «неподсудность победителей», «право сильного» и т.д. Но к счастью, это не так, дело здесь обстоит совершенно иначе, хотя нельзя сказать, что так уж и блестяще.
Animal spirits
Многие люди искренне считают, что творчество дано Свыше и каким-то образом смыкается с самим Создателем — Творцом Вселенных, Демиургом. В то же время нельзя отрицать, что и Он сам сотворён — фантазией человека. Живуче и мнение, что существует некий Вселенский Банк Данных, в котором хранится вся информация о Мире, и только некоторым «избранным», отмеченным «искрой божьей», удаётся кое-что «считать» оттуда. Чаще всего верят в это полубезумные поэты да ещё так называемые «контактёры», которые непосредственно — во сне или наяву — принимают информацию о строении Мира и будущем человечества, и не менее многих поэтов отмечены «искрой шизофрении».
Но если вдуматься, то уж очень как-то несолидно довольствоваться таким жалким жребием, трудно примириться с мыслью, что человеку, да и то далеко не каждому, удаётся пристроиться к некоему «Корыту Знаний» и ухватить объедки и лизнуть пролившееся из него «всевышнее» хлёбово, Равно неприемлема и существующая точка зрения, что творчество это якобы коварный дар «от лукавого», его некий искус. Хочется всё же верить в то, что человек своим — пусть и убогим — умишком, спотыкаясь и падая, но тем не менее самостоятельно ищет Истину, и невзирая на ошибки и заблуждения, находит кое-какие её крохи и продвигается дальше.
Энергетическим движителем любого живого существа, в том числе, естественно, и человека, является т.н. animal spirits (жизненная сила). Если принять её за некоторую функцию F, то у животных первая и вторая её производные — F' и F'' — являются соответственно агрессивностью, борьбой за выживание (за пищу) и копулятивным поведением, борьбой за продолжение рода (за «благосклонность» самок). Конечно же, это всего лишь удобная наукообразная метафора; Зигмунд Фрейд использовал термин «сублимация» («возгонка»). Деятельность же человека имеет ещё и третью производную F''' — это креативность, творческая деятельность, шире — созидательный труд вообще. Именно это занятие главным образом выделяет человека из животного мира, хотя у животных все же существует некая рудиментарная «творческая» форма — т.н. «игровая функция».
Таким образом, политическая, финансовая деятельность и многие другие «общественные» занятия являются так или иначе, но всё же этологическими (животно-подобными) производными, сублимациями человеческой жизненной энергии. И только творчество действительно возвышает человека в этом Мире. Но и оно точно так же подвержено хищному воздействию. Вот каким образом, с позиций видизма, распределяются все проявления жизненной энергии — в зависимости от видовой принадлежности. Для наглядности это сведено в таблицу N 1.
Подобное «разделение труда» является обнадёживающим. Получается, что именно нехищные люди, ныне бесправные в этом хищном мире, представляют собой залог победы Разума и Добра, гарантом построения справедливого общества на Земле. Но весь вопрос в том, дадут ли хищные гоминиды это сделать. Ведь сила пока что в их руках. Наиболее часто человеческая хищность проявляет себя как раз на доминантных социальных позициях — властные структуры наиболее притягательны для хищных гоминид. Все политические, партийные, административные, финансовые, религиозные и прочие официальные структуры имеют в своём составе наибольший процент хищных и охищненных («с волками жить…») субъектов. Недалеко ушли от них и криминальные структуры. Уголовный мир — это как бы «меньший брат» финансово-политического истеблишмента, но — «неудачник», работающий по мелочи и грубо.
Власть (в том числе и главным образом, власть денег), похоть (шире, гедонизм, погоня за наслаждениями), слава (как минимум, показная демонстрация своего благополучия) — вот три кита, три моторных отсека психологического движителя хищного контингента человечества. Хищное творчество, понятно, в первую очередь является погоней за славой и деньгами, хотя и властный, и гедонистический компоненты не присутствовать здесь не могут.
Существует один очень важный аспект в плане открытости информации, возможности свободного наблюдения предмета исследования. Истинные, «подковёрные» механизмы деятельности властных кругов широкой общественности неизвестны, все подлые бесчеловечные деяния финансово-политических воротил всячески скрываются. Точно так же утаиваются и все наиболее мерзкие, чудовищные проявления сексуальной извращённости (на поверхности общества в «цивилизованных» странах свободно порхают лишь геи и лесбиянки, добившиеся полного равноправия. Некрофилы, некросадисты, педофилы, эксгибиционисты, зоофилы (скотоложцы), салироманы, копрофилы и прочие сексуальные монстры всё ещё вне закона, — западные либералы здесь пока что «недоработали»).
Правильнее говорить, что всё это хозяйство не может не скрываться, ибо человечество содрогнулось бы. Ведь даже редкие «утечки информации», доходящие до широкой огласки отзвуки жизни этого зверского мира, и те вызывают у нормальных людей сильнейшее негодование и отвращение. Сюда следует отнести такие «руководства для служебного пользования» хищных гоминид, как «Государь» Н.Макиавелли, анонимные «Сионские протоколы», а также развязывание войн, «подвиги» сексуальных маньяков и т.п. «вещественные доказательства» преступных деяний хищных гоминид.
В то же время многие виды творчества — «изящные» искусства, художественная литература, поэзия, кинематограф и т.д., — наоборот, не могут «не выставляться» напоказ. И они оказываются поэтому наиболее подходящим занятием именно для суггесторов, именуемых в психологии «демонстрационными», или «акцентуированными» личностями, выражаясь же по-русски, — кривляками и пакостниками.
Вот почему многие политики, будучи, понятно, суггесторами, органически не способны удержаться от участия в различных шоу и театральных представлениях. Пристрастны суггесторы от политики также и к написанию пустопорожних книг, в частности, лживых, самооправдательных и самовозвеличивающих «мемуаров». Часто книги за них пишут наёмные суггесторы-борзописцы, но сановные «авторы» органически не понимают неэтичности подобного «писательства», паранойяльно-искренне считая их «нетленками» собственного производства. Выступать с речами на многолюдных сборищах — это их ещё одно любимое занятие.
Таким образом, творчество, в особенности искусство и художественная литература, как демонстрационные занятия, являются очень притягательными областями для достаточно полнокровной самореализации самой многочисленной и опасной части хищных гоминид — суггесторов. Им здесь не требуется тщательно маскироваться, подобно тому, как они вынуждены это делать в политике и финансовой деятельности. Так что правомерно будет определить эту их деятельность как хищное творчество. И искусство есть именно то назойливо торчащее «ушко», за которое можно вытащить на «солнышко» всю эту хищную шатию и показать её звериную суть.
Многие виды творчества, особенно художественные его сферы стали также пристанищем многих — иногда полностью сумасшедших — межвидовых гибридов. Но надо всё же отдать им должное. Такие несчастные выродки, дегенераты дали миру массу т.н. «гениальных» произведений искусства и литературы. Этой теме посвящено множество исследований, в частности, известная книга психиатра Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство». Особенно ярко проявили себя подобные гении в тех областях, где не требуется ясного рассудка и использования обременительной логики, — живопись, поэзия, музыка…
Итак, в сравнении с другими областями приложения и проявления хищной пассионарности, наиболее подходящим для исследования оказывается именно хищное творчество во всех его сферах. Авангардная же и самая удобная для наблюдения часть этого пласта человеческой культуры, её «торчащие уши» — искусство. Конечно же, никакое «глобальное» всеохватное искусствоведческое исследование провести практически невозможно, ввиду, воистину, бесконечной необъятности «объекта». В мире накопилось столько работ по эстетике, культурологии, что только их перечисление займёт тома. Но вот посмотреть на все эти вещи с новой точки зрения, под иным — видовым — ракурсом представляется целесообразным. Искусство в нашем изложении хотя и будет занимать «авангардное, видное» место, но по своей значимости, как предмет серьёзного исследования, оно немедленно отступает на задний план. Это — как яркий буй на морской поверхности в сравнении с вражеской атомной субмариной на глубине.
Но если вдуматься, то уж очень как-то несолидно довольствоваться таким жалким жребием, трудно примириться с мыслью, что человеку, да и то далеко не каждому, удаётся пристроиться к некоему «Корыту Знаний» и ухватить объедки и лизнуть пролившееся из него «всевышнее» хлёбово, Равно неприемлема и существующая точка зрения, что творчество это якобы коварный дар «от лукавого», его некий искус. Хочется всё же верить в то, что человек своим — пусть и убогим — умишком, спотыкаясь и падая, но тем не менее самостоятельно ищет Истину, и невзирая на ошибки и заблуждения, находит кое-какие её крохи и продвигается дальше.
Энергетическим движителем любого живого существа, в том числе, естественно, и человека, является т.н. animal spirits (жизненная сила). Если принять её за некоторую функцию F, то у животных первая и вторая её производные — F' и F'' — являются соответственно агрессивностью, борьбой за выживание (за пищу) и копулятивным поведением, борьбой за продолжение рода (за «благосклонность» самок). Конечно же, это всего лишь удобная наукообразная метафора; Зигмунд Фрейд использовал термин «сублимация» («возгонка»). Деятельность же человека имеет ещё и третью производную F''' — это креативность, творческая деятельность, шире — созидательный труд вообще. Именно это занятие главным образом выделяет человека из животного мира, хотя у животных все же существует некая рудиментарная «творческая» форма — т.н. «игровая функция».
Таким образом, политическая, финансовая деятельность и многие другие «общественные» занятия являются так или иначе, но всё же этологическими (животно-подобными) производными, сублимациями человеческой жизненной энергии. И только творчество действительно возвышает человека в этом Мире. Но и оно точно так же подвержено хищному воздействию. Вот каким образом, с позиций видизма, распределяются все проявления жизненной энергии — в зависимости от видовой принадлежности. Для наглядности это сведено в таблицу N 1.
Подобное «разделение труда» является обнадёживающим. Получается, что именно нехищные люди, ныне бесправные в этом хищном мире, представляют собой залог победы Разума и Добра, гарантом построения справедливого общества на Земле. Но весь вопрос в том, дадут ли хищные гоминиды это сделать. Ведь сила пока что в их руках. Наиболее часто человеческая хищность проявляет себя как раз на доминантных социальных позициях — властные структуры наиболее притягательны для хищных гоминид. Все политические, партийные, административные, финансовые, религиозные и прочие официальные структуры имеют в своём составе наибольший процент хищных и охищненных («с волками жить…») субъектов. Недалеко ушли от них и криминальные структуры. Уголовный мир — это как бы «меньший брат» финансово-политического истеблишмента, но — «неудачник», работающий по мелочи и грубо.
Власть (в том числе и главным образом, власть денег), похоть (шире, гедонизм, погоня за наслаждениями), слава (как минимум, показная демонстрация своего благополучия) — вот три кита, три моторных отсека психологического движителя хищного контингента человечества. Хищное творчество, понятно, в первую очередь является погоней за славой и деньгами, хотя и властный, и гедонистический компоненты не присутствовать здесь не могут.
Существует один очень важный аспект в плане открытости информации, возможности свободного наблюдения предмета исследования. Истинные, «подковёрные» механизмы деятельности властных кругов широкой общественности неизвестны, все подлые бесчеловечные деяния финансово-политических воротил всячески скрываются. Точно так же утаиваются и все наиболее мерзкие, чудовищные проявления сексуальной извращённости (на поверхности общества в «цивилизованных» странах свободно порхают лишь геи и лесбиянки, добившиеся полного равноправия. Некрофилы, некросадисты, педофилы, эксгибиционисты, зоофилы (скотоложцы), салироманы, копрофилы и прочие сексуальные монстры всё ещё вне закона, — западные либералы здесь пока что «недоработали»).
Правильнее говорить, что всё это хозяйство не может не скрываться, ибо человечество содрогнулось бы. Ведь даже редкие «утечки информации», доходящие до широкой огласки отзвуки жизни этого зверского мира, и те вызывают у нормальных людей сильнейшее негодование и отвращение. Сюда следует отнести такие «руководства для служебного пользования» хищных гоминид, как «Государь» Н.Макиавелли, анонимные «Сионские протоколы», а также развязывание войн, «подвиги» сексуальных маньяков и т.п. «вещественные доказательства» преступных деяний хищных гоминид.
В то же время многие виды творчества — «изящные» искусства, художественная литература, поэзия, кинематограф и т.д., — наоборот, не могут «не выставляться» напоказ. И они оказываются поэтому наиболее подходящим занятием именно для суггесторов, именуемых в психологии «демонстрационными», или «акцентуированными» личностями, выражаясь же по-русски, — кривляками и пакостниками.
Вот почему многие политики, будучи, понятно, суггесторами, органически не способны удержаться от участия в различных шоу и театральных представлениях. Пристрастны суггесторы от политики также и к написанию пустопорожних книг, в частности, лживых, самооправдательных и самовозвеличивающих «мемуаров». Часто книги за них пишут наёмные суггесторы-борзописцы, но сановные «авторы» органически не понимают неэтичности подобного «писательства», паранойяльно-искренне считая их «нетленками» собственного производства. Выступать с речами на многолюдных сборищах — это их ещё одно любимое занятие.
Таким образом, творчество, в особенности искусство и художественная литература, как демонстрационные занятия, являются очень притягательными областями для достаточно полнокровной самореализации самой многочисленной и опасной части хищных гоминид — суггесторов. Им здесь не требуется тщательно маскироваться, подобно тому, как они вынуждены это делать в политике и финансовой деятельности. Так что правомерно будет определить эту их деятельность как хищное творчество. И искусство есть именно то назойливо торчащее «ушко», за которое можно вытащить на «солнышко» всю эту хищную шатию и показать её звериную суть.
Многие виды творчества, особенно художественные его сферы стали также пристанищем многих — иногда полностью сумасшедших — межвидовых гибридов. Но надо всё же отдать им должное. Такие несчастные выродки, дегенераты дали миру массу т.н. «гениальных» произведений искусства и литературы. Этой теме посвящено множество исследований, в частности, известная книга психиатра Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство». Особенно ярко проявили себя подобные гении в тех областях, где не требуется ясного рассудка и использования обременительной логики, — живопись, поэзия, музыка…
Итак, в сравнении с другими областями приложения и проявления хищной пассионарности, наиболее подходящим для исследования оказывается именно хищное творчество во всех его сферах. Авангардная же и самая удобная для наблюдения часть этого пласта человеческой культуры, её «торчащие уши» — искусство. Конечно же, никакое «глобальное» всеохватное искусствоведческое исследование провести практически невозможно, ввиду, воистину, бесконечной необъятности «объекта». В мире накопилось столько работ по эстетике, культурологии, что только их перечисление займёт тома. Но вот посмотреть на все эти вещи с новой точки зрения, под иным — видовым — ракурсом представляется целесообразным. Искусство в нашем изложении хотя и будет занимать «авангардное, видное» место, но по своей значимости, как предмет серьёзного исследования, оно немедленно отступает на задний план. Это — как яркий буй на морской поверхности в сравнении с вражеской атомной субмариной на глубине.
Убийце — Гонкуровскую премию?
Прежде всего следует выделить во всяком творчестве человека два основных пласта: что и как создано (написано, придумано, выполнено) и для чего, зачем, с какими намерениями (или умыслом) это делалось. Важно понять, что представляет из себя автор, каков его внутренний мир. Первый слой — это, как говорится, дело техники; второй — этический компонент творчества является основным. Конъюнктурную, меркантильную деятельность человека или погоню за славой трудно называть подлинным творчеством. Некая слабая аналогия — любительство и профессионализм. В Англии, например, в спорте статус любительства выше профессионализма. В Японии написание стихов для себя тоже смотрится более «качественно».
Давид Юм некогда предлагал вынести «частное определение» в адрес откровенно аморальных произведений: «если в каком-либо произведении порочные нравы описываются без должного порицания, то его следует признать подлинно безобразным». Нам сейчас с телеэкрана преподносят уже не с осуждением и порицанием, а, наоборот, в привлекательном, «зазывном» виде «картинки и сценки» из жизни убийц, воров, гангстеров, шулеров, проституток, и мы спокойно проглатываем всё это непотребство. По фильму Френсиса Копполы «Крёстный отец» в США читается курс в университетах. Прокурор Нью-Йорка заявляет: «Такой мафии не бывает. Таких гангстеров не бывает! Просто это лучший фильм в мире!».
Да, реальная мафия далеко не подарок, это действительно зверьё со всеми своими свинцовыми мерзостями, но «чего-изволистое» искусство создаёт монстрам романтический ореол. И главный полицейский огромного города — одной из криминальных столиц мира — восторгается этой «романтикой». Чудовищно!
Ну, а если глубоко аморальный автор выносит на суд зрителя высокохудожественное «полотно»? В чём-то похожая ситуация описана во французском детективном романе «Убийце — Гонкуровскую премию». Маньякубийца подробно описывает в книге своё преступление и получает за этот «шедевр» одну из высших литературных премий. Не счесть подобных «алмазов в сказочных пещерах» искусства, и вообще художественного творчества. Знаменитый французский поэт, сочинитель нежнейших любовных элегий, в свободное от сочинительства время зверски, садистски избивает своих любовниц. И психологи признают такое поведение «скорее нормой, чем психической девиацией». Мало того, существует даже психологическое оправдание таким вещам, мол, «Боливару не выдержать двоих», груз созидания вынуждает, обрекает творческого индивида быть циничным и низменным в повседневной жизни.
Не исключение и наш «солнечный гений», который о своей «сексуальной победе» над Анной Керн растрезвонил и сообщил в письменном виде всем, кому только мог, И один из его бесчисленных биографов — Вересаев (В.В.Смидович) — угодливо утверждает, что хотя это и откровенно подло, но нужно же-де понимать гения, его никак нельзя, мол, мерить обычным (?) человеческим нравственным аршином. Так что и то уже хорошо, что не отдубасил Эфиоп своего «гения чистой красоты», не «наградил» нефритом, отбив ей почки.
Обычно от такой постановки вопроса, о роли нравственности в творчестве, и авторы, и критики, да и аудитория (зрительская, читательская) всячески уходят (приятно осознавать, что именно русские (!) эстетики уже в начале XIX века поднимали проблему отношений искусства к общественной жизни, в частности, такой её аспект, как призвание художника и его нравственные качества (П.Плетнёв, Н.Брусилов, Н.Радишев, С.Смирнов, А.Писарев). Писатель «есть человек общественный и трудится для целого общества», утверждая своим искусством «мир, свободу, справедливость» (А. Мерзляков). Но вскоре тема гражданственности искусства оказалась под строжайшим запретом). Мол, неважно что из себя представляет творческая личность, главное то, что он сделал. На первый взгляд, такая позиция совершенно оправдана. Автора не следует судить строго, он оправдывает себя, даже если он и чудовище, своим творчеством, пользой, приносимой им людям. Пусть поэт и откровенный мерзавец, но стихи же — великолепны! Полотно — аж горит аурой, ну и неважно, что автор буйно помешанный! Музыка вызывает слезы умиления, ну и ладно, что композитор педераст и редкостный подлец!
Но вот здесь-то, как говорится, и «зарыта собака». Подобная безоговорочная апологетика творцов, элиминация их из системы нравственных оценок (вынесение за «этические скобки») — это не только неправомерно, но и предельно опасно для человечества. Достаточно будет чуть далёкого от чистого искусства примера создания ядерного, биологического, химического, психотропного и прочих средств массового поражения (людей!). Несомненно творческие, одарённые, талантливые, гениальные люди создавали весь этот бесовский боекомплект.
Правда, «хитрость разума» выручила человечество. Сработавшая закономерность «нет худа без добра» превратила ядерное оружие в «стоп-кран» ГВУ — гарантированного взаимного уничтожения. Но это чистая случайность. Если бы вначале была изобретена не столь откровенно страшная атомная бомба, а бесшумная нейтронная (не менее опасная, но не так «зрелищно»), то, вне сомнений, люди бы давным-давно развязали «тихие нейтронные» войны, не осознав вовремя всего их вреда, и тогда бы человечества уже не существовало.
В самом общем виде оценка творческой деятельности человека выглядит следующим образом. Хищные творцы создают конъюнктурные вещи, часто — занимательные, будирующие и т.п. Но у них — это всегда в первую очередь так или иначе прибыльное дело, дающее деньги, славу или то и другое. Но если им представится возможность добиться быстрого успеха на более «прибыльном» поприще, то они тут же ринутся туда. Именно поэтому множество суггесторов от творчества переходят в бизнес, политику и, как правило, преуспевают там и там: и в обычной торговле, и в торговле народными интересами.
Давид Юм некогда предлагал вынести «частное определение» в адрес откровенно аморальных произведений: «если в каком-либо произведении порочные нравы описываются без должного порицания, то его следует признать подлинно безобразным». Нам сейчас с телеэкрана преподносят уже не с осуждением и порицанием, а, наоборот, в привлекательном, «зазывном» виде «картинки и сценки» из жизни убийц, воров, гангстеров, шулеров, проституток, и мы спокойно проглатываем всё это непотребство. По фильму Френсиса Копполы «Крёстный отец» в США читается курс в университетах. Прокурор Нью-Йорка заявляет: «Такой мафии не бывает. Таких гангстеров не бывает! Просто это лучший фильм в мире!».
Да, реальная мафия далеко не подарок, это действительно зверьё со всеми своими свинцовыми мерзостями, но «чего-изволистое» искусство создаёт монстрам романтический ореол. И главный полицейский огромного города — одной из криминальных столиц мира — восторгается этой «романтикой». Чудовищно!
Ну, а если глубоко аморальный автор выносит на суд зрителя высокохудожественное «полотно»? В чём-то похожая ситуация описана во французском детективном романе «Убийце — Гонкуровскую премию». Маньякубийца подробно описывает в книге своё преступление и получает за этот «шедевр» одну из высших литературных премий. Не счесть подобных «алмазов в сказочных пещерах» искусства, и вообще художественного творчества. Знаменитый французский поэт, сочинитель нежнейших любовных элегий, в свободное от сочинительства время зверски, садистски избивает своих любовниц. И психологи признают такое поведение «скорее нормой, чем психической девиацией». Мало того, существует даже психологическое оправдание таким вещам, мол, «Боливару не выдержать двоих», груз созидания вынуждает, обрекает творческого индивида быть циничным и низменным в повседневной жизни.
Не исключение и наш «солнечный гений», который о своей «сексуальной победе» над Анной Керн растрезвонил и сообщил в письменном виде всем, кому только мог, И один из его бесчисленных биографов — Вересаев (В.В.Смидович) — угодливо утверждает, что хотя это и откровенно подло, но нужно же-де понимать гения, его никак нельзя, мол, мерить обычным (?) человеческим нравственным аршином. Так что и то уже хорошо, что не отдубасил Эфиоп своего «гения чистой красоты», не «наградил» нефритом, отбив ей почки.
Обычно от такой постановки вопроса, о роли нравственности в творчестве, и авторы, и критики, да и аудитория (зрительская, читательская) всячески уходят (приятно осознавать, что именно русские (!) эстетики уже в начале XIX века поднимали проблему отношений искусства к общественной жизни, в частности, такой её аспект, как призвание художника и его нравственные качества (П.Плетнёв, Н.Брусилов, Н.Радишев, С.Смирнов, А.Писарев). Писатель «есть человек общественный и трудится для целого общества», утверждая своим искусством «мир, свободу, справедливость» (А. Мерзляков). Но вскоре тема гражданственности искусства оказалась под строжайшим запретом). Мол, неважно что из себя представляет творческая личность, главное то, что он сделал. На первый взгляд, такая позиция совершенно оправдана. Автора не следует судить строго, он оправдывает себя, даже если он и чудовище, своим творчеством, пользой, приносимой им людям. Пусть поэт и откровенный мерзавец, но стихи же — великолепны! Полотно — аж горит аурой, ну и неважно, что автор буйно помешанный! Музыка вызывает слезы умиления, ну и ладно, что композитор педераст и редкостный подлец!
Но вот здесь-то, как говорится, и «зарыта собака». Подобная безоговорочная апологетика творцов, элиминация их из системы нравственных оценок (вынесение за «этические скобки») — это не только неправомерно, но и предельно опасно для человечества. Достаточно будет чуть далёкого от чистого искусства примера создания ядерного, биологического, химического, психотропного и прочих средств массового поражения (людей!). Несомненно творческие, одарённые, талантливые, гениальные люди создавали весь этот бесовский боекомплект.
Правда, «хитрость разума» выручила человечество. Сработавшая закономерность «нет худа без добра» превратила ядерное оружие в «стоп-кран» ГВУ — гарантированного взаимного уничтожения. Но это чистая случайность. Если бы вначале была изобретена не столь откровенно страшная атомная бомба, а бесшумная нейтронная (не менее опасная, но не так «зрелищно»), то, вне сомнений, люди бы давным-давно развязали «тихие нейтронные» войны, не осознав вовремя всего их вреда, и тогда бы человечества уже не существовало.
В самом общем виде оценка творческой деятельности человека выглядит следующим образом. Хищные творцы создают конъюнктурные вещи, часто — занимательные, будирующие и т.п. Но у них — это всегда в первую очередь так или иначе прибыльное дело, дающее деньги, славу или то и другое. Но если им представится возможность добиться быстрого успеха на более «прибыльном» поприще, то они тут же ринутся туда. Именно поэтому множество суггесторов от творчества переходят в бизнес, политику и, как правило, преуспевают там и там: и в обычной торговле, и в торговле народными интересами.