Дик Филип Кинред. Кланы Альфанской Луны

   — Вы хотите знать, сильно ли мы обеспокоены существованием безумного общества? Разве подобное общество не должно нас беспокоить? — спросил Макрэ, глядя на нее. — Думаю, официального объяснения должно хватить даже вам. — Понимаю, я не должна спрашивать. — Она смотрела на молодого чиновника ТЕРПЛАНа. — Я должна…
   — Вы должны заниматься терапией — и это все. Я же не говорю вам, как лечить больных, зачем же вам подсказывать мне, как делать политику? — Взгляд его был холоден. — Однако я скажу вам о цели операции, которая вам и в голову не пришла бы. Вполне вероятно, что за двадцать пять лет общество психически больных людей нашло технические решения, которые мы сможем использовать. Особенно маньяки, наиболее активная группа. — Он нажал кнопку лифта. — Я знаю, что это весьма изобретательные люди, впрочем, как и параноики.
   — И только этим объясняется столь долгое выжидание Терры? — спросила Мэри. — Вы просто хотели посмотреть, как будет развиваться техническая мысль?
   Макрэ улыбнулся, но не ответил. Он казался очень уверенным в себе. И это было ошибкой, учитывая все, что современная наука знала о психопатах. Возможно, даже фатальной ошибкой.
   Часом позже, возвращаясь домой в Мэрион-Каунти, Мэри обдумывала принципиальные несоответствия в позиции правительства. С одной стороны они опасались культуры Альфы Третьей Эм-два, а с другой — пытались узнать, не создала ли она что-нибудь полезное. Почти сто лет назад Фрейд показал, насколько ошибочной может быть двойная логика. В сущности, одна цель исключала другую. Психоанализ обобщал это: когда на виду две взаимно противоположные причины проступков, настоящий мотив бывает совершенно иным; это была третья возможность, которую правительственные чиновники не сознавали. Мэри задумалась, какова же истинная причина в данном случае. Как бы то ни было, план, для реализации которого она предложила свою помощь, уже не выглядел идеалистическим. И она чувствовала еще кое-что: истинная цель этой акции сулит правительству большую выгоду. Скорее всего, она никогда не узнает, что же это за цель.

* * *

   Она укладывала багаж, и вдруг почувствовала, что не одна в комнате. В дверях стояли двое мужчин. Мэри быстро вскочила.
   — Где мистер Риттерсдорф? — спросил тот, что повыше, протягивая в ее сторону темную идентификационную карточку. Мужчины были сослуживцами ее мужа из филиала ЦРУ в Сан-Франциско.
   — Выехал, — ответила она. — Я дам вам его адрес.
   — Мы получили сообщение от неизвестного информатора, — сказал тот, что постарше, — что ваш муж может совершить самоубийство.
   — Такое с ним бывает, — ответила она, записывая адрес дыры, в которой жил сейчас Чак. — Я бы не беспокоилась за него; он хронически болен, но не до такой степени.
   Старший из сотрудников ЦРУ разглядывал ее с явной враждебностью.
   — Я вижу, вы живете отдельно.
   — Да, но это не ваше дело. — Она одарила его короткой профессиональной улыбкой. — Можно мне теперь заняться своими делами?
   — Наша организация, — сказал мужчина, — старается обеспечить защиту всем своим работникам. Если ваш муж совершит самоубийство, мы проведем следствие, чтобы установить, насколько в этом виновны вы. А это может быть неприятно, имея в виду вашу профессию, верно?
   — Пожалуй, да, — ответила Мэри после короткой паузы. Заговорил младший:
   — Прошу отнестись к этому, как к неофициальному предупреждению. Миссис Риттерсдорф, мы просим вас не давить на мужа. Понимаете? — Глаза его были холодны и безжизненны.
   Она кивнула и вздрогнула.
   — А если он случайно появится здесь, прошу направить его к нам. Правда, он взял трехдневный отпуск, но мы хотели бы все-таки с ним поговорить, — сказал старший, после чего оба вышли из комнаты.
   Когда они скрылись, Мэри, облегченно вздохнув, продолжила сборы.
   «Я не позволю цеэрушникам учить меня, что мне делать, — сказала она себе. — Я буду говорить своему мужу, что захочу, и буду делать, что захочу. Они не защитят тебя, Чак. — Она собирала вещи, со злостью запихивая их в чемодан. — Ты только ухудшил дело, втянув их в это. Бедный испуганный дурак. Думаешь, что сумеешь меня запугать, присылая сюда своих сослуживцев? Можешь бояться их сам, а я — дудки! Это же просто тупые фараоны».
   Она прикинула, не позвонить ли адвокату и не сообщить ли ему об угрозах ЦРУ, однако потом решила, что не стоит. «Успеется. Подожду, пока дело о разводе окажется в суде, а потом представлю это как доказательство. Я покажу им, какую жизнь вела с мужем, постоянно находясь под давлением со стороны ЦРУ».
   Она запихнула в чемодан последний свитер и быстрым движением захлопнула его.
   «Бедный Чак, — сказала себе Мэри, — в суде у тебя не будет никаких шансов. Тебе никогда не догадаться, какого туза я вытащу из рукава. Ты до конца жизни не расплатишься, и до конца жизни не освободишься от меня».
   Она начала старательно укладывать платья, пакуя их в большой кофр со специальными вешалками.
   «Это обойдется тебе дороже, чем ты сможешь заплатить», — пообещала она.

4

   Девушка, стоявшая в дверях, сказала мягким, неуверенным голосом:
   — Э-э, меня зовут Джоан Триест. Лорд Раннинг Клэм сказал, что ты только что сюда въехал. — Она заглянула вглубь комнаты. — Ты еще не принес никаких вещей? Может, тебе нужна помощь? Если хочешь, я могу повесить шторы или почистить полки на кухне.
   — Спасибо, я справлюсь сам, — ответил Чак.
   Его тронуло, что студняк прислал девушку. Ей было не более двадцати лет, каштановые волосы без какого-либо особого оттенка, заплетенные в толстую косу, опускались ей на спину. Совершенно обычные волосы. Она была бледной, можно даже сказать, белой и, хоть и стройная, хорошей фигуры не имела. Одета она была в обтягивающие темные брюки и мужскую хлопчатобумажную рубашку. Как диктовала мода, она не носила лифчика, но ее соски выглядели обычными плоскими темными кружками под белой блузкой — то ли у нее не было денег, то ли она просто не хотела делать себе популярную операцию, чтобы увеличить их. Чаку подумалось, что она бедна. Может быть, студентка.
   — Лорд Раннинг Клэм, — объяснила девушка, — родом с Ганимеда. Он живет напротив, — она слабо улыбнулась, и он заметил, что у нее очень красивые зубы, белые и ровные. Почти идеальные.
   — Да, — сказал Чак. — Он затекал сюда около часа назад, а потом обещал кого-нибудь прислать. Видимо, он думал, что…
   — Ты и вправду собирался покончить с собой?
   Помолчав, он пожал плечами.
   — Студняк подумал именно так.
   — Я знаю, что так и было. Это даже сейчас заметно. — Она прошла мимо него, войдя в комнату. — Я, видишь ли, пси.
   — Какого рода пси? — Он оставил дверь в коридор открытой и потянулся за сигаретами. — Они бывают разными. От тех, что могут двигать горы, до тех, которые только…
   — У меня очень скромная сила, но взгляни… — Она застенчиво улыбнулась и подняла полу рубашки. — Видишь мой значок? Я действительный член Организации Американских Пси. Могу заставить время вернуться обратно. На ограниченной площади, скажем, двенадцать на девять, примерно как твоя комната. И до пяти минут. — Она улыбнулась, еще раз показав свои зубы. Улыбка совершенно меняла лицо девушки, делала его красивым. Пока она улыбалась, на нее было приятно смотреть, и Чаку казалось, что это кое-что говорит о ней. Красота словно пробивалась изнутри. Внутри она была прелестна, и Чак подумал, что со временем это будет все более выходить наружу, делая ее красавицей.
   — Это полезный талант? — спросил он.
   — Его применение ограничено. — Девушка села на подлокотник софы, сунула руки в карманы и начала объяснять. — Я работаю для Департамента Полиции в Россе. Меня посылают на тяжелые дорожные происшествия. Можешь смеяться, но это действительно помогает. Я возвращаю время к моменту перед катастрофой, а если уже слишком поздно, если прошло более пяти минут, порой могу вернуть жизнь человеку, который только что умер. Понимаешь?
   — Угу, — ответил он.
   — Платят за это немного, но, что хуже всего, я должна быть готова все двадцать четыре часа в сутки. Меня извещают, и я мчусь на место происшествия суперскоростным реактивным прыгуном. Смотри. — Она повернула голову, показывая правое ухо, и Чак увидел в нем небольшую капсулу — полицейский приемник. — Меня всегда могут вызвать. Это значит, что я всегда должна быть в нескольких секундах от транспорта. Мне можно ходить в рестораны, театры, к знакомым, но…
   — Ну что ж, — заметил Чак, — может, когда-нибудь ты спасешь жизнь и мне.
   «Если бы я прыгнул, — подумал он, — она могла бы вернуть меня к жизни. Какая огромная услуга…»
   — Я спасла уже много людей. — Джоан протянула руку. — Не угостишь сигаретой?
   Он угостил ее и закурил сам, как обычно, чувствуя себя виноватым.
   — А что делаешь ты? — спросила она.
   Поколебавшись, — не потому что стыдился, а потому, что занятие его имело довольно низкий рейтинг в общественном мнении, — он описал свою работу для ЦРУ. Джоан Триест слушала внимательно.
   — Значит, ты защищаешь правительство от падения? — с довольной улыбкой спросила она. — Это здорово!
   — Спасибо, — робко поблагодарил он.
   — Подумай только: в эту минуту сотни симулакронов во всем коммунистическом мире повторяют твои слова, останавливая людей на углах улиц и в джунглях. — Глаза ее сверкали. — А я просто помогаю Департаменту Полиции.
   — Есть такой закон, — сказал Чак, — который я называю Третьим Законом Риттерсдорфа, Законом Убывающего Значения. Он гласит, что в зависимости от продолжительности работы, профессия становится для тебя все менее важной.
   Он вернул девушке улыбку. Ее сверкающие глаза и лучезарная улыбка помогли ему забыть отчаяние, только что давившее на него.
   Джоан прошлась по комнате.
   — Ты собираешься переносить сюда свои вещи или будешь жить, как сейчас? Я могу помочь тебе, да и Лорд Раннинг Клэм охотно присоединится. Дальше по коридору живет существо из жидкого металла, оно родом с Юпитера. Его зовут Эдгар. Сейчас он гибернирован, но когда вернется к жизни, вероятно, заглянет сюда. А в комнате слева живет мысле-птица с Марса, знаешь, с такими разноцветными перьями. У нее нет рук, но она передвигает предметы с помощью психокинеза. Она тоже могла бы помочь, но сегодня занята — высиживает яйца.
   — О боже, — сказал Чак. — Что за полигенный дом. — Он слегка обалдел от всего услышанного.
   — Этажом выше живет ленивец с Каллисто, который обертывается вокруг обычной лампы… Когда зайдет солнце, он проснется и отправится за покупками. А студняка ты уже видел. — Она энергично, хоть и неумело, затянулась сигаретой. — Мне нравится это место, здесь можно встретить почти все формы жизни. До тебя эту комнату занимал мох с Венеры, и я спасла ему жизнь, когда он высох… им нужна влага, а в Мэрион-Каунти для них слишком сухо. В конце концов он перебрался в Орегон, где постоянно идут дожди. — Она умолкла и внимательно посмотрела на Чака. — Ты выглядишь так, словно у тебя масса проблем.
   — Настоящих нет, только надуманные. Такие, которых можно было бы избежать.
   «Неприятности, — подумал он. — Если бы я поработал головой, я никогда бы в них не впутался. Незачем было мне жениться».
   — А как зовут твою жену?
   — Мэри, — ответил он, слегка удивленный вопросом.
   — Нельзя же кончать с собой только потому, что вы расстались. Несколько месяцев, может, недель — и ты снова придешь в себя. Сейчас ты чувствуешь себя… неполным, а это всегда болезненно. Я знаю, потому что раньше здесь жила некая протоплазма… Она страдала каждый раз, когда делилась и все же была вынуждена это делать, чтобы расти.
   — Да, рост — штука болезненная, — Чак подошел к окну и еще раз взглянул на скоростные тротуары, машины и. реактивных прыгунов. Он подошел так близко…
   — Здесь можно жить, — сказала Джоан. — Я знаю, потому что жила уже во многих местах. В Департаменте Полиции хорошо знают «Убежище Использованных Ручек», — добавила она откровенно. — У нас было здесь много работы: мелкие кражи, драки, даже убийство. Это не самое тихое место.
   — И все же…
   — И все же я считаю, тебе стоит здесь остаться. У тебя будет компания, в основном ночью, когда начинают проявлять активность внеземные существа. Сам увидишь. А Лорд Раннинг Клэм может быть по-настоящему хорошим другом. Он помог уже многим людям. У ганимедийцев есть то, что святой Павел назвал caritas^[1]… и помни, святой Павел говорил, что caritas — это высшая добродетель. Сейчас, кажется, используют термин «эмпатия».
   Дверь квартиры открылась, и Чак резко повернулся. Появились двое мужчин, обоих он хорошо знал: его шеф Джек Элвуд и Пит Петри, тоже сценарист. Увидев его, мужчины вроде бы успокоились.
   — Черт побери, — сказал Элвуд, — мы уж думали, что явимся слишком поздно. Мы заглянули к тебе домой, надеялись застать тебя там.
   — Я из Департамента Полиции в Россе, — вмешалась Джоан Триест. Голос ее звучал холодно. — Можно взглянуть на вашу идентификационную карточку?
   Элвуд и Петри показали удостоверения ЦРУ, потом повернулись к Чаку.
   — Что здесь делает городская полиция? — спросил Элвуд.
   — Это моя знакомая, — ответил Чак.
   Элвуд пожал плечами, его явно не интересовали подробности.
   — Ты не мог найти себе квартиру получше? — Он с брезгливой миной оглядел комнату.
   — Я здесь временно, — буркнул Чак.
   — Смотри, не скатись, — вставил Петри. — А кроме того, твой отпуск отменен. Начальство считает, что ты должен быть на работе… ради твоего же блага. Тебе нельзя оставаться одному, нельзя погружаться в размышления.
   — Он разглядывал Джоан Триест, явно подумывая, не она ли помешала Чаку совершить самоубийство. Никто не собирался его просвещать на этот счет. — Так ты вернешься с нами в контору? У нас масса работы, на всю ночь.
   — Спасибо, — ответил Чак, — но я должен перевезти свои вещи. Нужно устроиться, хотя бы кое-как.
   Он по-прежнему хотел остаться один, хотя и был им благодарен. Однако инстинкт толкал его к бегству, он хотел спрятаться.
   — Я могу остаться с ним, на какое-то время, — сказала Джоан Триест, — пока меня не вызовут. Обычно меня вызывают около пяти, когда начинается интенсивное движение на улицах. Но до тех пор…
   — Послушайте!.. — резко сказал Чак.
   Все трое вопросительно посмотрели на него.
   — Если человек захочет покончить с собой, вам его не остановить. Его можно только отвлечь. Возможно, пси, вроде Джоан, и вытащит его, но даже если вы вернете его к жизни, он найдет способ сделать это снова. Так что оставьте меня в покое. — Он чувствовал себя вконец утомленным.
   — В четыре у меня встреча с моим адвокатом, меня ждет множество дел, и мне просто некогда болтать с вами. Глянув на часы, Элвуд предложил:
   — Я подвезу тебя до адвоката… хоть какой-то с нас толк. — Он кивнул Петри.
   — Может, еще увидимся, — сказал Чак Джоан. — Когда-нибудь. — Сейчас он слишком устал, чтобы беспокоиться об этом. — Спасибо, — добавил он, не зная точно, за что ее благодарит.
   — Лорд Раннинг Клэм у себя в комнате, — отозвалась она с мягким нажимом, — и может принимать твои мысли. Если ты решишь покончить с собой, он услышит и помешает. Так что, если ты все-таки собираешься…
   — О’кэй, — ответил Чак. — Не буду даже пытаться.
   Он вышел с Элвудом и Петри, Джоан последовала за ними.
   Когда они шли по коридору, он заметил, что дверь в комнату студняка открыта. Большой желтый бугор шевельнулся, изображая приветствие.
   — Тебе тоже спасибо, — с иронией сказал Чак и пошел следом за своими сослуживцами из ЦРУ.

* * *

   По дороге в контору Ната Уилдера в Сан-Франциско Джек Элвуд заметил:
   — Ты, конечно, слышал об «Операции Пятьдесят Минут». Мы попросили включить туда нашего человека. Обычная просьба, которую, разумеется, учли. — Он задумчиво смотрел на Чака. — Думаю, в этом случае мы используем симулакрона.
   Чак Риттерсдорф равнодушно кивнул. Использование симулакронов в потенциально опасных ситуациях было обычным делом. ЦРУ не любило терять людей.
   — Симулакрон, — сказал Элвуд, — заказанный для нас «Дженерал Дайнемикс» в Пало Альто, уже закончен, и ты можешь его осмотреть. — Он вынул из кармана карточку и прочел запись. — Его зовут Дэниел Мэйджбум, двадцать шесть лет, англосакс… Закончил университет в Стэнфорде, магистр политологии. Год учился в Сан-Хосе, потом поступил в ЦРУ. Именно это мы скажем остальным участникам операции. Только мы будем знать, что он симулакрон и собирает данные для нас. Пока мы еще не решили, кто будет им управлять. Может быть, Джонсон.
   — Этот дурак? — фыркнул Чак.
   До определенной степени симулакрон мог действовать самостоятельно, но операция подобного типа требовала слишком сложных решений. Предоставленный самому себе, Дэн Мэйджбум наверняка будет скоро раскрыт. Он мог ходить, говорить, но когда подходило время выбора линии поведения, хороший оператор, сидевший в совершенно безопасном Первом Уровне здания ЦРУ в Сан-Франциско, брал управление на себя.
   Когда они поставили машину на крыше конторы Ната Уилдера, Элвуд задумчиво добавил:
   — Я думал, Чак, что Дэном мог бы управлять ты. Джонсон, как ты сам заметил, не из лучших.
   Чак удивленно воззрился на него.
   — Почему? Это не моя работа. — Он знал, что ЦРУ располагало корпусом людей, специально обученных управлять симулакронами.
   — Прими это, как своего рода услугу, — медленно сказал Элвуд, глядя на напряженное послеобеденное воздушное движение, висевшее над городом, словно облако дыма. — Ты мог бы оказаться рядом со своей женой, говорить с ней.
   — Абсолютно исключено, — ответил Чак, помолчав.
   — Ну, хотя бы затем, чтобы за ней наблюдать.