Фрэнсис Дик. Испытай себя

   — Полагаю, что просто, но будучи абсолютно уверенным.
   — Не надо всяких «полагаю».
   — Тогда скажу более уверенно: солнцезащитные очки, авторучку и ремень, принадлежавшие Гарри, Анжела Брикел взяла без спроса, то есть утащила.
   — Продолжайте, — сухо попросил Дун.
   Моя гипотеза явно уже прокручивалась в его голове.
   — Вы же сами сказали, что ее сумочка была расстегнута и все содержимое исчезло, за исключением этой карточки во внутреннем кармане?
   — Да, я говорил это.
   — А рядом вы нашли шоколадную обертку?
   — Да.
   — И собачьи следы?
   — Да.
   — А любая собака, учуяв запах шоколада, наверняка разорвала бы сумочку, чтобы до него добраться?
   — Вполне возможно, — Дун явно решился сделать кардинальное признание. — На сумочке были следы зубов.
   — Тогда предположим, — сказал я, — что она действительно имела какие-то шашни с Гарри. Он добрый привлекательный мужчина. Предположим также, что именно его фотографию она носила в сумке. Оставим в стороне лошадь, владелицей которой в конечном счете является Фиона. Предположим, ей удалось стащить личные вещи Гарри — очки, ручку, даже ремень — и носить их с собой: молодежь не лишена этого фетишизма. Все эти доводы подтверждают, что с Гарри она потерпела фиаско, и только, а никак не то, что он является убийцей.
   — Да, все это я принял во внимание.
   — Тогда новое предположение: некая личность не может понять, почему вы до сих пор не арестовали Гарри, особенно учитывая всю эту шумиху в газетах. И вот этот некто решает избавить вас от всяких сомнений. Правдоподобно?
   Некоторое время Дун молчал, видимо борясь с самим собой: какой же версии отдать предпочтение. Не так уж много их было.
   — Тот, кто угнал машину Гарри, — начал я новую мысль, — украл, естественно, мою куртку и ботинки. Все это я снял до того, как прыгнуть в этот злосчастный пролом и очутиться в воде.
   — Почему вы не сказали об этом раньше? — оживился он.
   — Говорю это сейчас, — сказал я и после некоторой паузы добавил: — Тот, кто забрал мои вещи, в данный момент должен быть явно обеспокоен тем обстоятельством, почему вместе с Гарри оказался я и тот выжил. Я хочу сказать, вряд ли кто-нибудь предположил бы, что Тарри отправился на эллинг Сэма. Никому бы даже не пришло в голову искать его там. Я уверен, что это была попытка подтвердить вину Гарри, которая неожиданно сорвалась, оставив вас с целой кучей новых сомнений и необходимостью продолжать следствие.
   — Завтра утром я хотел бы видеть вас на этом эллинге, — официальным тоном сказал Дун.
   — Что вы думаете об этом месте? — спросил я.
   — Я выслушал показания мистера и миссис Гудхэвен, — выдавил из себя Дун. — Мне еще не довелось побывать на эллинге. Впрочем, это место уже оцеплено. Мистер Ягер будет ждать меня там завтра в девять утра. Я бы хотел побывать там уже сегодня, но, как я понял, мистер Ягер сейчас участвует в трех заездах на скачках в Уинкэнтоне.
   Я кивнул. Тремьен тоже уехал туда. Вместе с Ноланом. Снова борьба гигантов.
   — Знаете ли, — медленно проговорил Дун, — я всерьез начал допрашивать всех остальных участников этой трагедии.
   Я кивнул:
   — В том числе и Сэма Ягера. Он уже сообщил нам. Всем теперь известно, что вы расширили круг поисков.
   — Покойная девушка не была слишком разборчивой, — с сожалением произнес он.
   Для поездки на место происшествия Тремьен разрешил мне воспользоваться его «вольво», предварительно напомнив, что вечером должно состояться чествование лауреата Национальной премии, и именно он завоевал это звание. Я видел приглашения на столе Ди-Ди в конторе: мне показалось, что весь конноспортивный мир должен собраться на этом торжественном обеде. Что касается Тремьена, то он отпустил на свой счет пару шуток, лишний раз доказывающих, в чем заключается суть его жизни, — еще один существенный эпизод в его биографии. Когда я подъехал к эллингу, Сэм и Дун уже были на месте. Оба явно не светились радостью; цветастая куртка Сэма на фоне серых тонов нашей одежды лишний раз подчеркивала его индивидуальность. В ожидании меня разговор у них, по всей видимости, не клеился. — До вашего приезда, сэр, — сказал Дун, как только я вылез из машины, — мы ничего не предпринимали. Ничего не трогали. Покажите нам, пожалуйста, что происходило здесь днем в среду. — Нашли на свою ж... приключения, приехав сюда, — раздраженно буркнул Сэм. — Как оказалось, — бесстрастно согласился Дун. — Итак, я слушаю вас, мистер Кендал. — Гарри сказал, что ему назначили на эллинге встречу, поэтому мы здесь и очутились. Я пошел нашим прежним путем, Дун и Сэм следовали за мной. — Мы прошли через эту главную дверь, — пояснял я. — Она не была закрыта. — Никогда не закрываю, — подтвердил Сэм.
   Я толкнул дверь и указал на пролом в полу. — Вот так мы вошли, — продолжал я. — О чем-то болтали.
   — О чем именно? — насторожился Дун.
   — О грандиозной вечеринке, которую тут когда-то закатил Сэм. Гарри рассказывал, что в тот день здесь, в этом помещении, оборудовали бар, а внизу — иллюминированный грот. По ходу его повествования у него возникли какие-то ассоциации с балконом, и он направился в сторону застекленных дверей, увидел на полу конверт и нагнулся, чтобы поднять его, — в этот момент раздался жуткий треск, и пол под ним провалился.
   На лице Сэма появилось бессмысленное выражение.
   — Это действительно могло произойти? — спросил его Дун. — Давно ли здесь происходило последнее празднество? Ведь людей, я полагаю, тогда собралось много, но ни одна доска даже не треснула.
   — В июле прошлого года, — сухо ответил Сэм.
   — За такой короткий период пол не мог настолько прогнить, — заключил Дун своим певучим голосом.
   Сэм не ответил, что само по себе было примечательным.
   — Так вот, — продолжил я, — когда Гарри исчез в этом проеме, я скинул ботинки и снял куртку, оставил это все здесь и прыгнул в воду, поскольку, как я уже рассказывал, Гарри так и не вынырнул.
   — Да, — согласился Дун.
   — Лучше взглянуть через нижнюю дверь, — предложил я. — Она ведет прямо в док.
   Сэм с отвращением посмотрел на разломанную дверную раму.
   — Это ваших гребаных рук — дело? — требовательно обратился он ко мне. — Ведь она была открыта.
   — Дверь была заперта, — ответил я. — И ключа нигде не было.
   — Ключ всегда торчит в замочной скважине с внутренней стороны дока.
   — Его там не было, — отрезал я.
   Сэм открыл дверь, и нашему взору представился вид уже до боли мне знакомый: пространство, заполненное грязной водой, дыра в потолке и металлическая решетка, закрывающая прямой выход наружу, — док вполне мог вместить средних размеров морское судно либо три или четыре баркаса. От воды несло вонючей сыростью грязно-то замерзшего ила — вчера я даже не воспринял всех этих миазмов.
   — У стены по правую руку нечто вроде прохода с возвышением, — сообщил я Дуну, — сейчас его не видно из-за паводка. Сэм кивнул.
   — Швартовая тумба?
   — Если вы ничего не имеете против, — с каменным, как у истукана, лицом предложил я, — то я мог бы показать вам кое-какие интересные детали в этом проломе.
   Они с отвращением посмотрели на воду, и по их лицам разлилось выражение брезгливости. Тогда Сэм предложил более «вкусное» решение проблемы:
   — Возьмем лодку и посмотрим.
   — А как же решетка?
   — Естественно, я ее подниму.
   — Подождите, — сказал Дун. — Лодка тоже подождет. Мистер Кендал, вы спустились в этот проем, обнаружили мистера Гудхэвена и вытащили его на поверхность. Перед этим вы усадили его на тумбу, а сами поднырнули, пролезли через эту сетку и выбрались наружу. Не так ли?
   — Да, за тем исключением, что, пока я тащил Гарри в этот угол и усаживал его, кто-то открыл главную дверь у нас над головами, впрочем, я говорил вам об этом; затем этот некто, не произнеся ни слова, исчез; до меня лишь донеслись звуки мотора отъезжающего автомобиля — не исключено, что это была машина Гарри.
   — А вы слышали шум подъезжающего автомобиля? — не удержался от очередного вопроса Дун.
   — Нет.
   — Почему вы не звали на помощь?
   — Гарри сюда завлекли явно обманом... Здесь чувствовалась ловушка, поверьте мне; а те, кто подстраивает ловушки, всегда приходят посмотреть на свою добычу.
   Во взгляде Дуна я прочел очередное подтверждение хода моих мыслей.
   — Под этим железным занавесом вы не смогли бы проплыть, — нахмурившись, заметил Сэм. — Он упирается непосредственно в дно реки.
   — Ухитрился проскользнуть по мягкому мокрому илу.
   — Вы подвергали себя долбаному риску.
   — Вы тоже это делаете, — примирительно заметил я, — и чуть ли не каждый день — ваша профессия наездника не из самых безопасных. Что касается меня, то у нас с Гарри был один выбор: не найди я выхода, мы бы оба погибли от холода, а то и утонули. Сейчас в этом нет сомнений. Ситуация очень похожа на ту, в которой мы все оказались в среду вечером, угодив на джипе в канаву.
   Задумавшись, Дун некоторое время молчал.
   — Вы выбрались на берег. Что дальше? — наконец спросил он.
   — Я увидел, что автомобиль Гарри исчез. Поэтому вернулся сюда наверх за своими ботинками и курткой, но они тоже пропали. Крикнув Гарри, чтобы тот не волновался, я бросился по тропе к сараю в надежде найти телефон, но его там не оказалось.
   — Там нет телефона, — подтвердил Сэм. — Когда я бываю здесь, то звоню по радиотелефону из машины.
   — Подходящих инструментов я тоже не обнаружил. Сэм улыбнулся:
   — Я их прячу.
   — Поэтому мне пришлось воспользоваться фомкой и молотком. Извините, что покорежил вашу дверь. Сэм пожал плечами.
   — Что было дальше? — спросил Дун.
   — Я вытащил Гарри на берег, взгромоздил его на лодку, и мы... э-э... вниз по реке приплыли к шлюзу.
   — Это же моя долбаная пирога! — воскликнул Сэм, оглядываясь по сторонам. — Она исчезла!
   — Уверен, что с ней ничего не случилось, она пришвартована у шлюза, — успокоил я его. — Служитель знает, кому она принадлежит. Он обещал приглядеть за ней.
   — Пойдет ко дну, — нахмурился Сэм. — Лодка течет.
   — Ее вытащили на берег.
   — Вы не можете быть писателем, — заключил Сэм.
   — Это почему же?
   — Слишком много гребаного здравого смысла. Он заметил мое удивление и ухмыльнулся.
   — Что происходит со всем тем хламом, который лежит в доке, после того как вы поднимаете решетку? — спросил я.
   — Манал я этот хлам.
   — Это вы о чем?
   — Устланное илом дно этого дока непосредственно спускается до уровня дна реки, — пояснил я. — Если поднять заслонку, то все, что лежит на дне дока, под большим давлением, естественно, устремится в реку и будет подхвачено течением. Трупы обычно всплывают, но вы, инспектор, лучше других знаете, насколько трудно обнаружить утонувших в Темзе, поскольку подводные потоки выносят их за черту Лондона прямо в открытое "поре.
   Глядя в окно своей мансарды в Чизвике, я частенько задумывался о всех тех трагедиях, которые происходят вне поля моего зрения, и ужасах, скрытых от человеческого глаза. Сколько тайных помыслов, порочных побуждений и вредных амбиций!
   — Каждый живущий в районе долины Темзы знает, что утонувшие исчезают, — кивнул Дун. — Ежегодно пропадает несколько отдыхающих. Это очень прискорбно.
   — Гарри напоролся ногой на что-то острое, — кротко заметил я. — Он был как бы приколот ко дну. Еще несколько минут, и он был бы покойником. А в следующий приезд Сэма, когда тот поднял бы решетку, труп Гарри преспокойно унесло бы в реку, и я полагаю, никто никогда бы не узнал, что Гарри приезжал сюда. Всплыви его тело где-нибудь в низовьях Темзы и будь оно обнаружено, что вероятнее всего самоубийство, а нет — значит, скрывается от правосудия.
   Я сделал небольшую паузу, затем задал Сэму прямой вопрос.
   — Когда бы вы подняли заслонку?
   — Сразу же, как только обнаружил бы пролом, — моментально ответил Сэм. — Надо осмотреть эту дыру снизу, что, впрочем, мы и собираемся сделать. Но я редко приезжаю сюда. Только летом.
   Он застенчиво посмотрел на Дуна и добавил:
   — Летом я захватываю с собой матрас.
   — И Анжелу Брикел? — спросил Дун. Сэм так и застыл с открытым ртом. Прямое попадание, подумал я, имея в виду вопрос инспектора.
   — А что там в доке под водой? — поинтересовался я у Сэма.
   — Извините, не расслышал.
   — На что мог напороться Гарри? Он стряхнул с себя воспоминания об Анжеле Брикел и рассеянно ответил:
   — Не имею ни малейшего понятия.
   — Если вы поднимете заслонку, — заметил я, — то мы так никогда и не узнаем.
   — Вот как, — Дун рассудительно посмотрел на Сэма. Мы по-прежнему толклись у открытой двери.
   — Тогда дело за крючьями и кошками, — продолжал Дун. — Там можно зажечь свет?
   — Основной щиток в мастерской, — автоматически ответил Сэм, его мысли были явно заняты чем-то другим. — В доке ничего нет, кроме, разве что, нескольких пустых жестянок из-под пива и портативного радиоприемника, который уронила в воду одна неуклюжая бабенка, раскачиваясь в лодке на высоких каблуках.
   — Гарри напоролся не на приемник, — сказал я.
   Сэм резко повернулся и зашагал по тропинке к сараю.; Дун уже было собрался последовать за ним, затем в нерешительности остановился и вернулся назад.
   — Это мог быть несчастный случай, сэр, — выдавил он из себя. Я кивнул.
   — Хорошая ловушка никогда не выглядит как ловушка.
   —  — Вы что, кого-то цитируете?
   — Да. Самого себя. В свое время я написал много о ловушках, силках и капканах. И о том, как их готовить. Как охотиться за добычей. Книги с моими рекомендациями разбросаны по всей усадьбе Тремьена в Шеллертоне. Все семейство ими живо заинтересовалось. Там советов вполне достаточно, чтобы умертвить и человека.
   — Вы шутите, или как вас понимать, сэр?
   — Нет, не шучу, — с сожалением признался я.
   — Я должен посмотреть эти книги.
   — Смотрите.
   В этот момент вернулся Сэм. Его брови были хмуро сдвинуты. Он пробрался внутрь, даже не замочив ног, и нажал на три кнопки, с которыми я безрезультатно бился два дня назад. Под потолком мгновенно загорелся свет, и нашему взору предстали старинные кирпичные стены и обветшалые, изъеденные сыростью балки и брусья, вдоль и поперек поддерживающие потолочные доски; в месте пролома опора отсутствовала.
   Дун сразу заприметил это и буркнул что-то насчет того, что ему потребуются эксперты. Сэм мрачно и с вызовом посмотрел на меня.
   — Ну и что?
   — Куда же делась часть балки? Или ее кто-то съел? Он неохотно кивнул.
   — Похоже на то, откуда я могу знать. Дун явно что-то задумал.
   — Каждому известно местоположение вашего эллинга, — многозначительно заметил Дун, — и вы сами, сэр, прекрасно знаете, куда и где в своей мастерской вы прячете инструменты.
   — Знаю, но это ни о чем не говорит, — в голосе Сэма слышался вызов, но ни на йоту страха. — Моя резиденция известна всем моим друзьям. Каждый из них мог подпилить эту балку — детская работа.
   — А на кого бы вы подумали? — бросил Дун. — Естественно, кроме вас самого.
   — Ну... Любой бы мог. Перкин! Этот мог бы. Нолан... Уж пила не ахти какой инструмент. Любой ребенок с ней справится, или вы со мной не согласны?
   Выражение лица Дуна смягчилось.
   — Пройдусь-ка я лучше на верх эллинга, если вы не возражаете, сэр, — ушел от ответа Дун.
   Мы втроем стали с опаской подниматься по лестнице, стираясь не споткнуться в неверном освещении. Доски хотя и потемнели от времени и сырости, но были явно не гнилыми.
   Сэм пояснил:
   — Доски прибиты кое-как, местами; в сырую погоду, набухая, они лежат более или менее плотно, но летом, когда они рассохнутся, между ними появляются щели, и отодрать их весьма просто. Проверяйте, насколько прогнили балки.
   — А почему они в таком состоянии? — спросил Дун.
   — Спросите об этом поставщиков и строителей, — пожал плечами Сэм. — Я купил этот ковчег в первозданном виде. Прошлым летом во время вечеринки я вынул часть досок, чтобы подвесить к потолку дока разноцветные лампочки, так как внизу, в гроте, решил устроить цветомузыкальную феерию с катанием на лодках.
   — Кто-нибудь знал, что эти доски отдирались от пола? — спросил Дун.
   — Откуда мне знать? — с вызовом сказал Сэм. — Всякий спускавшийся посмотреть на иллюминацию мог бы догадаться сам, да и я не скрывал этого.
   Я наклонился над дырой в полу, опустившись на колени.
   — Постойте! — воскликнул Дун.
   — Я хотел только взглянуть.
   Судя по расположению половых досок, я понял, что основную нагрузку нес брус, который когда-то уже поправляли. Некоторые из досок просто висели в воздухе, и естественно, когда Гарри наступил на них, они подались под его весом и обрушились вниз вместе с ним.
   Я протянул руку, надавил на обломки досок и тут же с опаской отполз назад.
   — Что вы скажете? — спросил Дун.
   — К этой дыре лучше не приближаться.
   — Я так и думал.
   Он повернулся к Сэму.
   — Хотелось бы мне знать, сэр, когда ваш эллинг последний раз ремонтировался.
   Сэм бросил на него отсутствующий взгляд.
   — Когда? С какого момента прикажете считать? С Рождества Христова? — спросил он.
   — Меня интересуют последние десять дней, — ехидно ответил Дун.
   — Неделю назад я привез сюда штабель тикового дерева по дороге на скачки в Виндзоре, — без излишних раздумий ответил Сэм. — В четверг я участвовал в скачках в Тустере. В пятницу я полдня провел здесь. В субботу мне не повезло, я выбил палец в Чепстоу и до вторника в соревнованиях не участвовал. В воскресенье, когда я пестовал свой палец, заявились вы, а в понедельник я пролодырничал здесь. Во вторник я уже был в седле на скачках в Уорвике. Среду я провел в Эскоте, вчерашний день — в Уинкэнтоне, а сегодняшний — в Ньюбери...
   Сэм замолчал и, задумавшись, добавил:
   — Вечером и ночью меня здесь не было.
   — В каких скачках вы участвовали днем в среду? — спросил Дун. — В Эскоте.
   — В каких скачках?
   — Да.
   — Две мили с препятствиями. А также в забегах для учеников.
   По выражению лица Дуна я понял, что это не тот ответ, которого он ожидал, тем не менее Дун достал блокнот и скрупулезно записал слова Сэма.
   — Меня здесь не было, и я не угонял этот гребаный; автомобиль Гарри. Вы это имеете в виду? — до Сэма наконец дошел истинный смысл вопроса инспектора.
   — На день среды мне требуется знать местонахождение очень многих людей, — витиевато ответил Дун. — За сим, джентльмены, не смею вас больше задерживать, однако следствие продолжается, и мне вновь могут потребоваться ваши услуги.
   — Роспуск на каникулы? — съехидничал Сэм.
   Дун никак не отреагировал на эту реплику, просто заметил, что еще не прощается с нами.
   Сэм проводил меня к тому месту, где я оставил машину Тремьена. Уверенности в его походке не убавилось, однако в мыслях, как мне показалось, была явная неразбериха.
   — Я люблю Гарри, — сказал он, когда мы подошли к «вольво».
   — И я тоже.
   — Вы думаете, что это я все подстроил?
   — Вполне могли.
   — Мог. Без особых затруднений. Но это не я. Он поднял на меня взгляд — за маской присущей ему самоуверенности читалась некая взволнованность.
   — Если вы не убивали Анжелу Брикел, — сказал я, — то, следовательно, и не вы пытались убить Гарри. В этом не было бы никакого смысла.
   — Этой глупенькой шлюшонке я не сделал ничего плохого, — Сэм тряхнул головой, как бы избавляясь от неприятных воспоминаний. — Она чересчур запала на меня, если хотите знать. Я люблю хохотушек и терпеть не могу слез и угрызений совести. Покойная Энжи все воспринимала всерьез, все считала смертельным грехом и, честно говоря, осточертела мне до бесконечности. Она хотела, чтобы я женился на ней.
   Нелепость и чудовищность самой этой идеи даже как-то проявилась в тембре его голоса.
   — Я сказал ей, что в мои планы входит женитьба на благородной и богатой наследнице, — продолжал Сэм, — так она чуть не выцарапала мне глаза. Чертова кошка! На нее иногда еще как находило. А уж как была слаба на передок! Бывало, ты еще и не сказал ничего, а она уже раздевается.
   Я с удивлением слушал эти душевные излияния, и воображаемая мисс Брикел превращалась в моем сознании в реальную женщину. Моему мысленному взору предстала не мрачная груда костей, а человеческая личность, обуреваемая страстями и исполненная чувством вины и ответственности. Женщина с таким противоречивым характером, да вдобавок еще и беременная, несомненно нуждалась в чьей-либо поддержке. Когда же она попыталась обрести ее, этот кто-то избрал жуткий путь, чтобы избавиться от нее.
   И этот кто-то, озарило меня, наверняка прекрасно знал, как быстро умерла Олимпия от рук, сомкнувшихся вокруг ее шеи.
   Анжела Брикел сама спровоцировала свою смерть. Дун, как мне показалось, изначально придерживался того же мнения.
   — Как она выглядела? — спросил я.
   — Энжи?
   — Да.
   — Недурно. Каштановые волосы. Стройная фигурка, маленькие грудки, круглая попка. Она все мечтала увеличить размер груди. Я же говорил, чтобы она забыла думать об этих силиконовых добавках, — это же вредно для будущих детей. Убеждать ее в чем-либо было бесполезно, уверяю вас. К тому же она могла сутками реветь. Энжи была далеко не подарок, однако чертовски хороша в кровати.
   Вот так эпитафия, подумал я. Хоть на мраморе высекай.
   Сэм смотрел на разлившуюся реку и глубоко вдыхал сырой утренний воздух, будто оценивал букет вина; глядя на него, я подумал, что он в большей мере, чем я, подвержен чувствам, более непосредствен в вопросах секса и совершенно равнодушен к опасности.
   — Вы собираетесь идти на это чествование Тремьена? — дружелюбно спросил он, как бы стряхнув с себя все эти неприятные мысли об убийстве.
   — Да. А вы?
   — Это шутка? — усмехнулся он. — Да меня пристрелят, если я там не появлюсь и не засвидетельствую свое почтение.
   Сэм пожал плечами и добавил:
   — В любом случае старый хрыч заслуженно получит свою награду. Он, знаете ли, совсем не плох.
   — Тогда там и увидимся, — ответил я, соглашаясь с ним.
   — Если я не сломаю себе шею, — сказано это было довольно легкомысленно, но я уловил в этих словах страховку от судьбы, нечто вроде скрещенных пальцев. — Следует показать этому гребаному полицейскому, где располагается основной электрощиток. Он замаскирован, и никто, кроме, меня его не найдет — не хочу, чтобы сюда шлялись по ночам и зажигали свет. От этих молодых варваров всего можно ожидать.
   С этими словами он направился в сторону Дуна, который что-то писал в блокноте, затем они двинулись по тропе в сторону мастерской.
   Сделав по пути необходимые закупки, я ухитрился приехать в Шеллертон без опоздания, как раз к тому времени, когда Тремьен должен был отбывать на своем «вольво» на скачки в Ньюбери. Трех скакунов он уже отправил туда в фургоне. Мэкки он забирал с собой, мне же не осталось ничего другого, как отправиться в столовую к своей недописанной первой главе.
   Когда они уехали, ко мне, как это часто теперь случалось, зашла Ди-Ди, чтобы выпить кофе.
   — Надеюсь, Тремьен не будет возражать, если я заберу все эти вырезки, когда поеду домой? — спросил я.
   — Домой... — Ди-Ди улыбнулась. — Он не хочет, чтобы вы уезжали, разве вы этого не знаете? Он желает, чтобы вы написали всю книгу здесь. Возможно, в ближайшее время он обратится к вам с предложением, от которого вы не сможете отказаться.
   — Я приехал на месяц. Он сам так сказал.
   — Тогда он вас еще не знал, — Ди-Ди отхлебнула кофе. — Ему нравится, как вы занимаетесь с Гаретом.
   Это рассуждение не лишено здравого смысла, подумал я, и, окажись она права, я не был уверен, какое решение принять: уехать или остаться.
   Когда Ди-Ди ушла к себе в контору, я попытался взяться за перо, но никак не мог сосредоточиться. В голове вертелись мысли о ловушке на эллинге Сэма и об убийстве Анжелы Брикел: я представлял себе темно-зеленую грязную воду, заполняющую измученные легкие и несущую забвение, а также земную девушку, которую вновь позвала к себе земля, тело которой обглодали земные твари и которая превратилась в земную пыль.
   В обыденном течении жизни Шеллертонхауса завелась акула, страшная, неуловимая, готовая в любой момент раскрыть свою пасть. Мне хотелось верить, что она в конечном итоге попадет в сети Дуна, но и обольщаться на этот счет не хотелось.
   В полдень позвонила Фиона и сообщила, что забрала Гарри домой и он хочет меня видеть. Со вздохом сожаления, но внутренне Испытывая определенное облегчение, я отложил в сторону чистый лист бумаги, оделся и отправился в деревню.
   Фиона приветствовала меня, как родного брата после долгой разлуки. Она поспешила уведомить меня, что Гарри еще не совсем в своем уме, поскольку уверяет, что помнит, как тонул. Каким образом кто-то может помнить, как он тонул?
   — Полагаю, что такие вещи трудно забываются, — заметил я.
   Но он же не утонул.
   — Был близок к этому.
   Она провела меня в розово-зеленую, обитую ситцем гостиную. Гарри, бледный, с голубыми тенями вокруг глаз, сидел в кресле, забинтованная раненая нога покоилась на мягкой скамеечке.
   — Привет, — на его лице появилось подобие улыбки. — Вам известно средство от ночных кошмаров?
   — Все мои кошмары происходят наяву.
   — Боже милостивый, — вздохнул он. — Где правда, а где вымысел?
   — Все, что вы помните, — истинная правда. — Как я утонул?
   — Да.
   — Значит, я не сумасшедший?
   — Нет. К счастью.
   — Я же говорил тебе, — обратился он к Фионе. — Я пытался не дышать, но под конец все же хлебнул воды. Не хотел, однако ничего не мог поделать.