Страница:
1. – Обязывается ли Центральная Рада отказаться от попыток дезорганизации общего фронта?
2. – Обязывается ли Центральная Рада не пропускать без согласия Верховного Главнокомандующего никаких войсковых частей, направляющихся на Дон, на Урал и в другие места?
3. – Обязывается ли Центральная Рада оказывать помощь революционному войску в деле борьбы с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием?
4. – Обязывается ли Центральная Рада прекратить все попытки разоружения советских полков и рабочей красной гвардии на Украине и немедленно вернуть оружие тем, у кого оно отобрано?
Если в течении 48 часов не будет получено на эти вопросы удовлетворяющего ответа, то Совет Народных Комиссаров будет считать Центральную Раду в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине”.
Не ожидая 48 часов, на следующий же день Генеральный Секретариат послал свой ответ.
В этом ответе Генеральный Секретариат обвиняет Совет Народных Комисаров в неискренности, вмешательстве во внутренние украинские дела, предлагает создать для всей России однородное, социалистическое федеративное правительство, от большевиков до народных социалистов, указывает на разруху в Великороссии и заканчивает словами: “если Народные Комиссары Великороссии, принимая на себя все последствия зла братоубийственной войны, вынудят Генеральный Секретариат принять их вызов, то Генеральный Секретариат уверен в том, что украинские солдаты, рабочие и крестьяне, защищая свои права и свой край, дадут надлежащий ответ народным комиссарам, которые поднимут руку великороссийских солдат на их братьев-украинцев”.
По существу, ни вопросы ультиматума ничего не отвечено, так что ответ Генерального Секретариата, иначе как отклонением ультиматума толковать было нельзя.
В тот же день (18 декабря), в связи с ультиматумом, Генеральный Секретариат обратился с новой нотой к правительствам новосозданных республик и автономных краев с предложением ускорить создание федеративного социалистического правительства для всей России.
А Винниченко и Петлюра выпустили к войскам “на фронте и в тылу” приказ с обвинениями СОВНАРКОМ-а и призывом не выполнять приказов большевистского главнокомандующего; заканчивался приказ словами: с врагами демократии Генеральный Секретариат умеет бороться!”
Одновременно с этим, все в тот же день 18 декабря, Петлюра издал приказ украинскому комиссару северного фронта “давать отпор врагам Украинской Народной Республики, а для проведения этого в жизнь использовать все возможности, которые даются вашим географическим положением по отношению к Петрограду, откуда надвигается на Украину великая опасность. Нужно, чтобы вы эту опасность остановили около Петрограда”.
По поводу этого приказа, украинский историк Дорошенко, говорит: “этот приказ имел ввиду ничто иное, как диверсию украинских частей северного фронта против Петрограда”.
Все обращения, ноты и приказы 18 декабря для большевиков не были тайной. Но военных действий они не начинали, имея свой план захвата Украины без войны, помощью большевиков и им сочувствующих самой Украины.
Съезд Советов в Киеве
Создание “Харьковского Правительства”
Захват Украины местными большевиками
Четвертый Универсал
Связь с Антантой
Переговоры с Чехами и Сербами
Переговоры с Центральными Державами
Мир с Центральными Державами
2. – Обязывается ли Центральная Рада не пропускать без согласия Верховного Главнокомандующего никаких войсковых частей, направляющихся на Дон, на Урал и в другие места?
3. – Обязывается ли Центральная Рада оказывать помощь революционному войску в деле борьбы с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием?
4. – Обязывается ли Центральная Рада прекратить все попытки разоружения советских полков и рабочей красной гвардии на Украине и немедленно вернуть оружие тем, у кого оно отобрано?
Если в течении 48 часов не будет получено на эти вопросы удовлетворяющего ответа, то Совет Народных Комиссаров будет считать Центральную Раду в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине”.
Не ожидая 48 часов, на следующий же день Генеральный Секретариат послал свой ответ.
В этом ответе Генеральный Секретариат обвиняет Совет Народных Комисаров в неискренности, вмешательстве во внутренние украинские дела, предлагает создать для всей России однородное, социалистическое федеративное правительство, от большевиков до народных социалистов, указывает на разруху в Великороссии и заканчивает словами: “если Народные Комиссары Великороссии, принимая на себя все последствия зла братоубийственной войны, вынудят Генеральный Секретариат принять их вызов, то Генеральный Секретариат уверен в том, что украинские солдаты, рабочие и крестьяне, защищая свои права и свой край, дадут надлежащий ответ народным комиссарам, которые поднимут руку великороссийских солдат на их братьев-украинцев”.
По существу, ни вопросы ультиматума ничего не отвечено, так что ответ Генерального Секретариата, иначе как отклонением ультиматума толковать было нельзя.
В тот же день (18 декабря), в связи с ультиматумом, Генеральный Секретариат обратился с новой нотой к правительствам новосозданных республик и автономных краев с предложением ускорить создание федеративного социалистического правительства для всей России.
А Винниченко и Петлюра выпустили к войскам “на фронте и в тылу” приказ с обвинениями СОВНАРКОМ-а и призывом не выполнять приказов большевистского главнокомандующего; заканчивался приказ словами: с врагами демократии Генеральный Секретариат умеет бороться!”
Одновременно с этим, все в тот же день 18 декабря, Петлюра издал приказ украинскому комиссару северного фронта “давать отпор врагам Украинской Народной Республики, а для проведения этого в жизнь использовать все возможности, которые даются вашим географическим положением по отношению к Петрограду, откуда надвигается на Украину великая опасность. Нужно, чтобы вы эту опасность остановили около Петрограда”.
По поводу этого приказа, украинский историк Дорошенко, говорит: “этот приказ имел ввиду ничто иное, как диверсию украинских частей северного фронта против Петрограда”.
Все обращения, ноты и приказы 18 декабря для большевиков не были тайной. Но военных действий они не начинали, имея свой план захвата Украины без войны, помощью большевиков и им сочувствующих самой Украины.
Съезд Советов в Киеве
Провести это они хотели легально, путем решения “Съезда советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов Украины”, который был созван в Киеве 17-го декабря, по инициативе трех организаций: Краевого Исполнительного Комитета Рабочих депутатов, Киевского Совета рабочих и солдатских депутатов и Главного Комитета большевистской партии Украины. Во всех трех организациях большинство было на стороне большевиков и их (теперь уже открытых) союзников – украинских “независимых эсдеков” и эсэров-”боротьбистов”. Центральная Рада, предвидя решение Съезда, решила его сорвать и, по линии эсеровской крестьянской организации “Спiлка”, собрала на этот съезд больше тысячи делегатов “Спiлки”, которые потребовали право участия в Съезде с решающим голосом, против чего категорически возражали организации – инициаторы Съезда.
На этой почве уже в день открытия Съезда (17 дек.) дошло до споров, перешедших в потасовку, в которой более многочисленные делегаты “ Спiлки “ изрядно поколотили большевиков и захватили в свои руки мандатную комиссию и президиум Съезда. На следующий день Съезд продолжился в городском театре, причем победители сразу же все его руководство взяли в свои руки. Большевики протестовали, заявляя, что это не правильный Съезд, а совещание, решения которого ни для кого не обязательны и их представители-украинцы: Шахрай и Кулик, потребовали поставить на голосование вопрос о правомочности Съезда. Когда президиум им в этом отказал, они демонстративно покинули Съезд, собрались на совещание в здании Профсоюзов и решили перенести заседания Съезда в Харьков, где как раз в это время происходил Съезд Советов Донецко-Криворожской области.
На этой почве уже в день открытия Съезда (17 дек.) дошло до споров, перешедших в потасовку, в которой более многочисленные делегаты “ Спiлки “ изрядно поколотили большевиков и захватили в свои руки мандатную комиссию и президиум Съезда. На следующий день Съезд продолжился в городском театре, причем победители сразу же все его руководство взяли в свои руки. Большевики протестовали, заявляя, что это не правильный Съезд, а совещание, решения которого ни для кого не обязательны и их представители-украинцы: Шахрай и Кулик, потребовали поставить на голосование вопрос о правомочности Съезда. Когда президиум им в этом отказал, они демонстративно покинули Съезд, собрались на совещание в здании Профсоюзов и решили перенести заседания Съезда в Харьков, где как раз в это время происходил Съезд Советов Донецко-Криворожской области.
Создание “Харьковского Правительства”
Объединившись с этим съездом, уехавшие из Киева делегаты, провозгласили этот объединенный Съезд “Всеукраинским Съездом Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов” и выбрали “Всеукраинский Центральный Исполнительный Комитет Советов”, который объявил, что он берет всю власть на Украине…
Таким образом с конца декабря 1917 г. на Украине появилось два правительства, из которых каждое претендовало на полноту власти. Население Украины получило удовольствие, наряду с бесчисленными воззваниями, обращениями, резолюциями и декларациями Центральной Рады, читать и слушать таковые, также и от Харьковского Правительства.
И одни, и другие обвиняли друг друга во всех смертных грехах, прежде всего в “контрреволюционности” (тогда это было самым страшным обвинением) и доказывали чистоту своих социалистических риз. Харьков говорил, что за ним “массы”, а Киев утверждал, что кроме “масс” за ним еще и “миллионы штыков”.
“Массы” же все меньше и меньше интересовались политикой и занимались личными делами: крестьяне – землей, т.е. разгромом имений, и самогоном; горожане были поглощены заботами, как бы сохранить имущество и жизнь от тех, кто обещал им “счастливую жизнь” в будущем и делал эту жизнь, похожей на жизнь зайца во время охоты, в настоящем. Активной политической борьбой интересовались и принимали в ней участие, в лучшем случае, несколько десятков тысяч на всей Украине, что вскоре показали наступившие события.
Таким образом с конца декабря 1917 г. на Украине появилось два правительства, из которых каждое претендовало на полноту власти. Население Украины получило удовольствие, наряду с бесчисленными воззваниями, обращениями, резолюциями и декларациями Центральной Рады, читать и слушать таковые, также и от Харьковского Правительства.
И одни, и другие обвиняли друг друга во всех смертных грехах, прежде всего в “контрреволюционности” (тогда это было самым страшным обвинением) и доказывали чистоту своих социалистических риз. Харьков говорил, что за ним “массы”, а Киев утверждал, что кроме “масс” за ним еще и “миллионы штыков”.
“Массы” же все меньше и меньше интересовались политикой и занимались личными делами: крестьяне – землей, т.е. разгромом имений, и самогоном; горожане были поглощены заботами, как бы сохранить имущество и жизнь от тех, кто обещал им “счастливую жизнь” в будущем и делал эту жизнь, похожей на жизнь зайца во время охоты, в настоящем. Активной политической борьбой интересовались и принимали в ней участие, в лучшем случае, несколько десятков тысяч на всей Украине, что вскоре показали наступившие события.
Захват Украины местными большевиками
Оба Украинских Правительства не бездействовали. Харьковское – быстро и ловко захватывало власть в губернских и уездных городах, путем чисто внутренних переворотов и провозглашения советской власти. К концу декабря Харьков, Чернигов, Полтава уже были в большевистских руках, а в начале января была провозглашена советская власть в Екатеринославе (Днепропетровске) и на всей Екатеринославщине и Херсонщине.
Характерно, что почти нигде эти перевороты не встретили сопротивления и были бескровными. Только в Екатеринославе было оказано сопротивление, да и то не многочисленными частями “Украинского Войска”, находившегося там, а наскоро сформированными отрядами из местного населения, которое вовсе не было настроено как “сознательные украинцы”, а стояло на общероссийских позициях. Сопротивление было сломлено только тогда, когда Овсеенко-Антонов (украинец), который командовал большевистскими войсками, оперировавшими против Дона, послал на подмогу отряд под командой Егорова. Оказано было также упорное сопротивление в Александровске, но и оно было быстро сломлено.
В Полтаве, посланные на помощь местным сторонникам Рады, знаменитые Богдановцы сами скоро обольшевичились, занялись погромами и грабежами и вернулись в Киев.
Так, в течении всего двух-трех недель почти вся Украина очутилась в руках местных украинских большевиков. Кроме посылки подмоги, восставшим в Екатеринославе не было ни одного случая участия в освоении Украины частей армии Совета Народных Комисаров в Петрограде.
К середине января Киев уже был почти окружен. Вся территория Центральной Рады состояла из Киева, прилегающих нескольких уездов Черниговской и Полтавской губерний и узкой полосы на северо-запад от Киева (в направлении Житомир и Коростень).
В то время, как происходило это бескровное освоение Харьковским правительством Украины, Киевское Правительство – Центральная Рада лихорадочно занималась законодательством. Плодовитость Рады, в этой области была исключительной. Ни одна сторона жизни Украинской Народной Республики не осталась забытой. Земельный закон, собственные деньги, реорганизация суда и целый ряд ответственнейших законов были приняты Радой в эти несколько недель. Венцом же этой законодательной деятельности явился “4-ый Универсал”, которым была провозглашена самостийность Украины.
Характерно, что почти нигде эти перевороты не встретили сопротивления и были бескровными. Только в Екатеринославе было оказано сопротивление, да и то не многочисленными частями “Украинского Войска”, находившегося там, а наскоро сформированными отрядами из местного населения, которое вовсе не было настроено как “сознательные украинцы”, а стояло на общероссийских позициях. Сопротивление было сломлено только тогда, когда Овсеенко-Антонов (украинец), который командовал большевистскими войсками, оперировавшими против Дона, послал на подмогу отряд под командой Егорова. Оказано было также упорное сопротивление в Александровске, но и оно было быстро сломлено.
В Полтаве, посланные на помощь местным сторонникам Рады, знаменитые Богдановцы сами скоро обольшевичились, занялись погромами и грабежами и вернулись в Киев.
Так, в течении всего двух-трех недель почти вся Украина очутилась в руках местных украинских большевиков. Кроме посылки подмоги, восставшим в Екатеринославе не было ни одного случая участия в освоении Украины частей армии Совета Народных Комисаров в Петрограде.
К середине января Киев уже был почти окружен. Вся территория Центральной Рады состояла из Киева, прилегающих нескольких уездов Черниговской и Полтавской губерний и узкой полосы на северо-запад от Киева (в направлении Житомир и Коростень).
* * *
В то время, как происходило это бескровное освоение Харьковским правительством Украины, Киевское Правительство – Центральная Рада лихорадочно занималась законодательством. Плодовитость Рады, в этой области была исключительной. Ни одна сторона жизни Украинской Народной Республики не осталась забытой. Земельный закон, собственные деньги, реорганизация суда и целый ряд ответственнейших законов были приняты Радой в эти несколько недель. Венцом же этой законодательной деятельности явился “4-ый Универсал”, которым была провозглашена самостийность Украины.
Четвертый Универсал
“Отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельной, ни от кого независимой, вольной, суверенной Державой Украинского Народа” – говорит “4-й Универсал”. Длинный и обстоятельный, не без лирики написанный, как и все предыдущие, “4-й Универсал” касается многих вопросов и определяет генеральную линию для будущего:
В вопросе земельном – “упразднение собственности и социализация земли”; в вопросе торговли – “Украинская Народная Республика берет в свои руки важнейшие отрасли торговли”; в вопросе военном – немедленно вступить в переговоры о мире, независимо ни от кого, – “распустить армию совсем и завести народную милицию”; в вопросе монополий – “введение государственной монополии на железо, сахар и иные продукты и товары”; в вопросе национальном – “национально-персональная автономия для всех народов”; внешняя торговля – “будет наблюдать сама Держава”; политические свободы – “агитацию против самостийной У.Н.Р., за возвращение старого строя, – карать, как государственную измену”.
Давши такие директивы на будущее, “4-й Универсал” сказал о настоящем так: “Петроградское Правительство Народных Комиссаров, чтобы вернуть под свою власть свободную Украинскую Республику объявило войну Украине и насылает на наши земли свои войска – красногвардейцев-большевиков, которые грабят хлеб наших крестьян и без всякой платы вывозят его в Россию, не жалеючи далее зерна, приготовленного для посева; убивают невинных людей и сеют везде беспорядок, преступления и бесчинство”.
О существовании Харьковского Правительства – ни слова, хотя оно к моменту провозглашения “4-го Универсала” владело почти всей Украиной. Ни слова не сказано также о том, что на большинстве территории Украины уже провозглашена советская власть, в результате переворотов, устроенных своими же, украинскими большевиками.
Казалось было бы естественным призвать к повиновению это большинство городов и местностей Украины, вышедших из повиновения Центральной Раде, провозгласивших советскую власть и добровольно ставших на сторону Харьковского Правительства. Но в “Универсале” об этом тоже ни слова.
Благодаря этим умолчаниям у читателя “4-го Универсала” создастся впечатление, что вопрос идет о нападении Великороссии на Украину и об оборонительной войне последней против агрессора с севера.
Сделаны эти умолчания, надо полагать, не случайно, а совершенно сознательно, по следующим причинам: во-первых, из тщеславного нежелания украинских социалистов, хотя бы косвенно, признать, что ни “массы” не идут за ними, ни “миллионы украинских штыков”, о которых они так много говорили, не пожелали их защищать; во-вторых, из дальновидного расчета на будущее: “независимое государство”, “завоеванное и оккупированное”, несомненно, вызовет больше сочувствия у мирового общественного мнения, чем претензии выступать от имени этого государства, осколков той политической группировки, которая не нашла поддержки в собственном народе.
Сепаратисты в эмиграции именно благодаря тексту “4-го Универсала”, замалчивая неприятную для них правду, не без успеха выступают, как “Правительство в изгнании” “завоеванной и оккупированной страны”, на что они не имеют никакого, ни морального, ни формального права.
“4– й Универсал” был принят в заседании Малой Рады; из 49 присутствующих ее членов, за Универсал голосовало -39; 4 – против; 6 – воздержалось.
Этот, принятый 39 голосами членов Малой Рады, акт величайшей государственной важности, был оглашен Грушевским в публичном ее заседании в ночь с 24 на 25 января 1918 г… Принят он был тремя днями раньше – 22 января (9 января по ст. ст.) 1918 года.
После оглашения и принятия “4-го Универсала”, Председатель Совета Министров (так были переименованы Генеральные Секретари) Винниченко, произнес речь, которую закончил словами: “я уверен, что основы этого Универсала приведут нас к федерации социалистических республик всего мира”. Винниченку устроили овацию (социалисты, из которых состояла Центральная Рада).
Кроме перечисленной (далеко не полно) законодательной деятельности, в бурные недели конца 1917 и начала 1918 гг. Центральная Рада отправила и ноту ко всем государствам мира, как воюющим, так и нейтральным. В день принятия “4-го Универсала”, Министр Иностранных Дел огласил в Малой Раде текст этого дипломатического документа (киевляне называли его “юмористическим”). Д. Дорошенко (на стр. 227-229 своей “Истории Украины”) приводит полный текст этой ноты, содержание которой, вследствие ее обширности, мы не можем привести целиком, а вынуждены ограничиться краткой передачей ее содержания.
В ноте сообщается всем государствам, что украинская демократия считает, что – “война есть наибольшее несчастье всех держав”, а потому Держава Украинская решила – немедленно ее прекратить путем переговоров о мире с Центральными Державами. Мир должен быть – без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов. Дальше нота жалуется, что большевики опередили украинскую демократию и заключили всеобщее перемирие, не спросив согласия Украинской Народной Республики. Заканчивается эта длинная нота приглашением на “Международный Съезд”, которое было формулировано так: “У.Н.Р. желает, чтобы дело мира было завершено на Международном Съезде, на который Украинское Правительство приглашает все воюющие державы”. Подписана эта нота, Премьером В. Винниченко и Министром Иностранных Дел – А. Шульгиным.
О будущей, “федерации социалистических республик всего мира”, в ноте не упоминается. Это выразил только устно премьер Винниченко, высказывая стремления Украины, за что и был награжден овациями.
На приглашение, как известно, не только не приехали, но и не ответили, ни одно государство, как воюющие, так и нейтральные. Кроме немцев, которые, на основании этой ноты, сами пригласили в Брест-Литовск мирную делегацию Украинской Народной Республики.
В вопросе земельном – “упразднение собственности и социализация земли”; в вопросе торговли – “Украинская Народная Республика берет в свои руки важнейшие отрасли торговли”; в вопросе военном – немедленно вступить в переговоры о мире, независимо ни от кого, – “распустить армию совсем и завести народную милицию”; в вопросе монополий – “введение государственной монополии на железо, сахар и иные продукты и товары”; в вопросе национальном – “национально-персональная автономия для всех народов”; внешняя торговля – “будет наблюдать сама Держава”; политические свободы – “агитацию против самостийной У.Н.Р., за возвращение старого строя, – карать, как государственную измену”.
Давши такие директивы на будущее, “4-й Универсал” сказал о настоящем так: “Петроградское Правительство Народных Комиссаров, чтобы вернуть под свою власть свободную Украинскую Республику объявило войну Украине и насылает на наши земли свои войска – красногвардейцев-большевиков, которые грабят хлеб наших крестьян и без всякой платы вывозят его в Россию, не жалеючи далее зерна, приготовленного для посева; убивают невинных людей и сеют везде беспорядок, преступления и бесчинство”.
О существовании Харьковского Правительства – ни слова, хотя оно к моменту провозглашения “4-го Универсала” владело почти всей Украиной. Ни слова не сказано также о том, что на большинстве территории Украины уже провозглашена советская власть, в результате переворотов, устроенных своими же, украинскими большевиками.
Казалось было бы естественным призвать к повиновению это большинство городов и местностей Украины, вышедших из повиновения Центральной Раде, провозгласивших советскую власть и добровольно ставших на сторону Харьковского Правительства. Но в “Универсале” об этом тоже ни слова.
Благодаря этим умолчаниям у читателя “4-го Универсала” создастся впечатление, что вопрос идет о нападении Великороссии на Украину и об оборонительной войне последней против агрессора с севера.
Сделаны эти умолчания, надо полагать, не случайно, а совершенно сознательно, по следующим причинам: во-первых, из тщеславного нежелания украинских социалистов, хотя бы косвенно, признать, что ни “массы” не идут за ними, ни “миллионы украинских штыков”, о которых они так много говорили, не пожелали их защищать; во-вторых, из дальновидного расчета на будущее: “независимое государство”, “завоеванное и оккупированное”, несомненно, вызовет больше сочувствия у мирового общественного мнения, чем претензии выступать от имени этого государства, осколков той политической группировки, которая не нашла поддержки в собственном народе.
Сепаратисты в эмиграции именно благодаря тексту “4-го Универсала”, замалчивая неприятную для них правду, не без успеха выступают, как “Правительство в изгнании” “завоеванной и оккупированной страны”, на что они не имеют никакого, ни морального, ни формального права.
“4– й Универсал” был принят в заседании Малой Рады; из 49 присутствующих ее членов, за Универсал голосовало -39; 4 – против; 6 – воздержалось.
Этот, принятый 39 голосами членов Малой Рады, акт величайшей государственной важности, был оглашен Грушевским в публичном ее заседании в ночь с 24 на 25 января 1918 г… Принят он был тремя днями раньше – 22 января (9 января по ст. ст.) 1918 года.
После оглашения и принятия “4-го Универсала”, Председатель Совета Министров (так были переименованы Генеральные Секретари) Винниченко, произнес речь, которую закончил словами: “я уверен, что основы этого Универсала приведут нас к федерации социалистических республик всего мира”. Винниченку устроили овацию (социалисты, из которых состояла Центральная Рада).
Кроме перечисленной (далеко не полно) законодательной деятельности, в бурные недели конца 1917 и начала 1918 гг. Центральная Рада отправила и ноту ко всем государствам мира, как воюющим, так и нейтральным. В день принятия “4-го Универсала”, Министр Иностранных Дел огласил в Малой Раде текст этого дипломатического документа (киевляне называли его “юмористическим”). Д. Дорошенко (на стр. 227-229 своей “Истории Украины”) приводит полный текст этой ноты, содержание которой, вследствие ее обширности, мы не можем привести целиком, а вынуждены ограничиться краткой передачей ее содержания.
В ноте сообщается всем государствам, что украинская демократия считает, что – “война есть наибольшее несчастье всех держав”, а потому Держава Украинская решила – немедленно ее прекратить путем переговоров о мире с Центральными Державами. Мир должен быть – без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов. Дальше нота жалуется, что большевики опередили украинскую демократию и заключили всеобщее перемирие, не спросив согласия Украинской Народной Республики. Заканчивается эта длинная нота приглашением на “Международный Съезд”, которое было формулировано так: “У.Н.Р. желает, чтобы дело мира было завершено на Международном Съезде, на который Украинское Правительство приглашает все воюющие державы”. Подписана эта нота, Премьером В. Винниченко и Министром Иностранных Дел – А. Шульгиным.
О будущей, “федерации социалистических республик всего мира”, в ноте не упоминается. Это выразил только устно премьер Винниченко, высказывая стремления Украины, за что и был награжден овациями.
На приглашение, как известно, не только не приехали, но и не ответили, ни одно государство, как воюющие, так и нейтральные. Кроме немцев, которые, на основании этой ноты, сами пригласили в Брест-Литовск мирную делегацию Украинской Народной Республики.
Связь с Антантой
Кроме этой ноты Центральная Рада в секторе ее международной деятельности вела, как она говорила, “переговоры” с Англией и Францией. Переговоры эти велись по инициативе, находившихся в России, военно-дипломатических представителей Франции и Англии, озабоченных развалом русской армии, которая уже с лета 1917 г., фактически вышла из войны. Читая о “четырех миллионах украинских штыков”, о которых так часто говорила Центральная Рада, эти представители, естественно, хотели, чтобы эти “штыки” не митинговали, а воевали.
Потому они и вступили в контакт с Центр. Радой, обещая и признание, и помощь, выражая любовь и симпатии к Украине. Положение, на Западном фронте было далеко не блестящим и “украинские штыки” были очень желательны. От Франции переговоры вели генерал Табуи и журналист Пелисье; от Англии – бывший консул в Одессе, – Пиктон Багге. Во время этих переговоров, которые велись не только устно, но и письменно, произошел курьезный случай: в киевских газетах была напечатана одна из бесчисленных речей Винниченка, в которой он высказывал свой и Украинского Правительства идеал – создание Мировой Федерации Социалистических Республик; для достижения этого нужно немедленно приступить к переговорам о мире с Центральными Державами. В тот же день было напечатано и письмо Пиктона Багге к Винниченко, которое заканчивалось словами: “я имею честь, Господин Премьер, заверить Вас, в полной моей преданности для осуществления нашего общего идеала”. (Само собой разумеется, что письмо Багге было написано до того, как он узнал об “идеале” Винниченка).
Эти совпадение “идеалов” суперсоциалистического Украинского Правительства и Империи Великобритании, послужило темой для многих анекдотов. Некоторые же “деятели” Рады, как говорили киевляне, приняли это всерьез.
О том, какое мнение имели об Центр. Раде, с которой вели переговоры представители Франции, пишет в “Le Mond Slave” (авг. 1929 г. стр. 20) сепаратистический историк Илья Борщак. Когда Пелисье прибыл в Киев и обратился к французскому консулу в Киеве, хорошо знавшему обстановку, с просьбой устроить ему свидании с Грушевским, консул ответил: “Как? Вы хотите итти в Раду? Ведь, это же все не существует! Нет ничего, кроме банды фанатиков без всякого влияния, которая разрушает край в интересах Германии. Ни Альбер Тома, ни другие французы, которые побывали в Киеве, не унизились до того, чтобы посетить Раду”.
Надо полагать, что и англичане думали о Раде также, но это не помешало ни им, ни французам, все же вступить с Радой в контакт и любезно вести с ней переговоры. Конечно, не симпатии к “идеалам” Рады, а военная обстановка вынуждали к этому.
Потому они и вступили в контакт с Центр. Радой, обещая и признание, и помощь, выражая любовь и симпатии к Украине. Положение, на Западном фронте было далеко не блестящим и “украинские штыки” были очень желательны. От Франции переговоры вели генерал Табуи и журналист Пелисье; от Англии – бывший консул в Одессе, – Пиктон Багге. Во время этих переговоров, которые велись не только устно, но и письменно, произошел курьезный случай: в киевских газетах была напечатана одна из бесчисленных речей Винниченка, в которой он высказывал свой и Украинского Правительства идеал – создание Мировой Федерации Социалистических Республик; для достижения этого нужно немедленно приступить к переговорам о мире с Центральными Державами. В тот же день было напечатано и письмо Пиктона Багге к Винниченко, которое заканчивалось словами: “я имею честь, Господин Премьер, заверить Вас, в полной моей преданности для осуществления нашего общего идеала”. (Само собой разумеется, что письмо Багге было написано до того, как он узнал об “идеале” Винниченка).
Эти совпадение “идеалов” суперсоциалистического Украинского Правительства и Империи Великобритании, послужило темой для многих анекдотов. Некоторые же “деятели” Рады, как говорили киевляне, приняли это всерьез.
О том, какое мнение имели об Центр. Раде, с которой вели переговоры представители Франции, пишет в “Le Mond Slave” (авг. 1929 г. стр. 20) сепаратистический историк Илья Борщак. Когда Пелисье прибыл в Киев и обратился к французскому консулу в Киеве, хорошо знавшему обстановку, с просьбой устроить ему свидании с Грушевским, консул ответил: “Как? Вы хотите итти в Раду? Ведь, это же все не существует! Нет ничего, кроме банды фанатиков без всякого влияния, которая разрушает край в интересах Германии. Ни Альбер Тома, ни другие французы, которые побывали в Киеве, не унизились до того, чтобы посетить Раду”.
Надо полагать, что и англичане думали о Раде также, но это не помешало ни им, ни французам, все же вступить с Радой в контакт и любезно вести с ней переговоры. Конечно, не симпатии к “идеалам” Рады, а военная обстановка вынуждали к этому.
Переговоры с Чехами и Сербами
Кроме обращения ко всему миру и переговоров с Англией и Францией, Центр. Рада, имела контакт и вела переговоры с, находившимися тогда на территории Украины, чехами и югославами. Чехов, отлично вооруженных и снабженных, было 60.000, а югославов 24.000. Все они были дисциплинированы и представляли из себя реальную силу, с которой, в обстановке общего развала, никто не мог бороться.
Но из переговоров ничего не вышло, и чехи ушли на восток, на Волгу, а югославы в Архангельск. Впоследствии югославы были направлены для продолжения войны на Балканы, а чехи задержались в Сибири, приняли участие в гражданской войне и, только после заключения мира вернулись на родину.
И чехи, и югославы были настроены антинемецки, хотели продолжать войну, а потому, наблюдая все происходящее на Украине, поспешили поскорее оттуда уехать.
Международный сектор деятельности Центр. Рады, как видно, никаких конкретных результатов не дал, несмотря на потерянное время и анергию.
Гораздо успешнее пошли дела Рады в вопросе заключения мира с Центральными Державами, которые сами этого хотели и имели уже готовый план отделения Украины от России.
Но из переговоров ничего не вышло, и чехи ушли на восток, на Волгу, а югославы в Архангельск. Впоследствии югославы были направлены для продолжения войны на Балканы, а чехи задержались в Сибири, приняли участие в гражданской войне и, только после заключения мира вернулись на родину.
И чехи, и югославы были настроены антинемецки, хотели продолжать войну, а потому, наблюдая все происходящее на Украине, поспешили поскорее оттуда уехать.
Международный сектор деятельности Центр. Рады, как видно, никаких конкретных результатов не дал, несмотря на потерянное время и анергию.
Гораздо успешнее пошли дела Рады в вопросе заключения мира с Центральными Державами, которые сами этого хотели и имели уже готовый план отделения Украины от России.
Переговоры с Центральными Державами
В Брест-Литовске в это время уже шли переговоры о мире, на которых от имени всей России выступали большевики.
По приглашению немцев (в ответ на, уже упомянутое, приглашение Рады всем государствам), в Брест была послана украинская мирная делегация из четырех эсеров и одного эсдека, возглавляемая Голубовичем (прибыла в Брест-Литовск 6 января).
В начале глава русской делегации – Троцкий (в качестве адъютанта имевший украинца – ген. Самойло) против участия в переговорах украинской делегации никаких возражений не делал. Но 12 января в Брест прибыла 2-ая делегация от Украины – делегация Харьковского Правительства, под властью которого к тому времени была уже почти вся Украина, и предъявила претензии выступать от имени Украины. Претензии эти начал поддерживать и Троцкий, и на этой почве возникли препирательства, в которых каждая сторона доказывала, что именно она имеет право говорить от имени Украины.
Центральной Раде был необходим не только мир, но и, связанная с ним, возможность с помощью немцев восстановить свою власть над Украиной. Она могла хоть двадцать раз подписать мир, но без посторонней помощи это никаких практических результатов не имело и власть Ц. Рады на Украине не восстанавливало. Помощь же кроме немцев дать никто не мог. С другой стороны, мир с Украиной был крайне необходим и немцам, в особенности Австро-Венгрии, которая зимой 1917-18 гг. уже находилась на грани полной продовольственной катастрофы. Конечно, немцы могли тогда без всякого мира попросту оккупировать всю Украину. Они отлично знали, что “миллионы украинских штыков”, в действительности, не существуют и. что сопротивления им никто не окажет. Но они хотели именно мир, и мир со Самостийной Украиной.
Миром они бы формально отрывали Украину от России и получали возможность в дальнейшем, согласно своему старому плану, создать Украину, как свое вассальное государство. Кроме того из страны “союзной” легче бы было выкачивать столь необходимое им продовольствие, чем из оккупированной территории – части России. Ибо в этом случае приходилось считаться с возможностью, как сопротивления населения, так и попыток всей России освободить свою территорию.
Выдвинутый еще в первые дни войны “Союзом Визволення Украiни” план об отрыве от России Украины и присоединения ее в той или иной форме к Центр. Державам был близок к осуществлению.
Грушевский, конечно, это отлично понимал, посылая своих социалистических юнцов в Брест. Он не имел никаких оснований сомневаться, что, совершенно независимо от того, что будут говорить и как будет действовать украинская делегация, мир будет заключен, а немецкие дипломаты сумеют найти для этого соответствующие формы.
Вне всякого сомнения, что в это время не сидел сложа руки и “Союз Визволення Украiны”, который в той обстановке имел полную возможность закулисно влиять на события и направлять деятельность украинской делегации но желательным немцам путям. Ведь он находился на содержании у немцев и полностью от них зависел.
Немцы все это отлично понимали и учитывали, а потому делегацию Голубовича встретили очень приветливо и с редким терпением выслушивали речи и предложения юных украинских дипломатов, зная наперед, чем это все кончится. Только иногда, когда те заходили в своих требованиях, по мнению немцев, слишком далеко, их резко обрывали, не считаясь с их высоким дипломатическим рангом. Так, например, генерал Гофман в своих воспоминаниях рассказывает, что, когда украинские делегаты были настолько “бесстыдны”, что высказались за отделение от Австрии Галиции и включение ее в состав Украины, Гофман, как он сам пишет “не постеснялся произнести это слово и резко их оборвать”, после чего они стали вежливы. Это пишет тот самый Гофман, который стучал кулаком до столу и кричал на Троцкого.
Подробностей его “резкости”, по отношению к украинским делегатам он не приводит; молчат об этом и делегаты.
Но, несмотря на “резкость” и “бесстыдные” требования украинских делегатов, дело быстро подвигалось.
Уже 12 января немцы официально признали за украинской делегацией право вести переговоры самостоятельно. Затем посоветовали им провозгласить независимость Украины, т.к. с формальной точки зрения неудобно заключать мир с государством, которое еще само себя не объявило независимым. Поэтому 20 января был сделан перерыв переговоров, и Голубович уехал в Киев, где после его приезда немедленно был оглашен “4-й Универсал” с объявлением независимости.
Назад Голубович не вернулся, т.к. сделался премьером вместо Винниченка. Вместо него, как глава делегации, выехал Севрюк. В своих воспоминаний Севрюк говорит, что никакого сериозного совещания с правительством перед отъездом нельзя было добиться. “Как можно скорей заключайте мир! – единственная инструкция, которую мы получили от Правительства”. В это время в Киеве уже шло большевистское восстание, а Центр. Рада, по словам Д. Дорошенко, “заседала под звуки орудийного и пулеметного огня и спешно издавала законы”.
Зная, что в Бресте будут протесты Харьковского Правительства, Севрюк заручился полномочием Рады на ведение с ним переговоров. Это полномочие ему очень пригодилось в пути, когда его поезд захватили большевики. Они его отпустили ехать дальше только тогда, когда он сказал, что едет вести переговоры в Бресте с находящимися там представителями Харьковского Правительства и показал свое полномочие.
В воспоминаниях о своем отъезде в Брест, Севрюк говорит: “все это делалось атмосфере нервной и неуверенной”.
Эта неуверенность в завтрашнем дне была так велика, что Ц. Рада дала делегатам полномочие самим ратифицировавть будущий мирный договор, на случай, если бы она сама не была в состоянии это сделать.
Уехавший из Бреста (20 января) с Голубовичем, Севрюк, прибыл обратно 1-го февраля и был радостно встречен немцами, которые уже опасались, что украинская делегация вовсе не приедет, т.к. в Киеве уже шли уличные бои; Центр. Рада висела на волоске, а территория, через которую должна была ехать делегация уже была охвачена большевистским восстанием. И если бы делегация не приехала – тогда им не с кем было заключить мир, на скором заключении которого особенно настаивала Австрия, переживавшая острый продовольственный кризис. Надеясь на запасы Украины, немцы готовы были на любые, если не уступки, то самые широкие обещания.
По приглашению немцев (в ответ на, уже упомянутое, приглашение Рады всем государствам), в Брест была послана украинская мирная делегация из четырех эсеров и одного эсдека, возглавляемая Голубовичем (прибыла в Брест-Литовск 6 января).
В начале глава русской делегации – Троцкий (в качестве адъютанта имевший украинца – ген. Самойло) против участия в переговорах украинской делегации никаких возражений не делал. Но 12 января в Брест прибыла 2-ая делегация от Украины – делегация Харьковского Правительства, под властью которого к тому времени была уже почти вся Украина, и предъявила претензии выступать от имени Украины. Претензии эти начал поддерживать и Троцкий, и на этой почве возникли препирательства, в которых каждая сторона доказывала, что именно она имеет право говорить от имени Украины.
Центральной Раде был необходим не только мир, но и, связанная с ним, возможность с помощью немцев восстановить свою власть над Украиной. Она могла хоть двадцать раз подписать мир, но без посторонней помощи это никаких практических результатов не имело и власть Ц. Рады на Украине не восстанавливало. Помощь же кроме немцев дать никто не мог. С другой стороны, мир с Украиной был крайне необходим и немцам, в особенности Австро-Венгрии, которая зимой 1917-18 гг. уже находилась на грани полной продовольственной катастрофы. Конечно, немцы могли тогда без всякого мира попросту оккупировать всю Украину. Они отлично знали, что “миллионы украинских штыков”, в действительности, не существуют и. что сопротивления им никто не окажет. Но они хотели именно мир, и мир со Самостийной Украиной.
Миром они бы формально отрывали Украину от России и получали возможность в дальнейшем, согласно своему старому плану, создать Украину, как свое вассальное государство. Кроме того из страны “союзной” легче бы было выкачивать столь необходимое им продовольствие, чем из оккупированной территории – части России. Ибо в этом случае приходилось считаться с возможностью, как сопротивления населения, так и попыток всей России освободить свою территорию.
Выдвинутый еще в первые дни войны “Союзом Визволення Украiни” план об отрыве от России Украины и присоединения ее в той или иной форме к Центр. Державам был близок к осуществлению.
Грушевский, конечно, это отлично понимал, посылая своих социалистических юнцов в Брест. Он не имел никаких оснований сомневаться, что, совершенно независимо от того, что будут говорить и как будет действовать украинская делегация, мир будет заключен, а немецкие дипломаты сумеют найти для этого соответствующие формы.
Вне всякого сомнения, что в это время не сидел сложа руки и “Союз Визволення Украiны”, который в той обстановке имел полную возможность закулисно влиять на события и направлять деятельность украинской делегации но желательным немцам путям. Ведь он находился на содержании у немцев и полностью от них зависел.
Немцы все это отлично понимали и учитывали, а потому делегацию Голубовича встретили очень приветливо и с редким терпением выслушивали речи и предложения юных украинских дипломатов, зная наперед, чем это все кончится. Только иногда, когда те заходили в своих требованиях, по мнению немцев, слишком далеко, их резко обрывали, не считаясь с их высоким дипломатическим рангом. Так, например, генерал Гофман в своих воспоминаниях рассказывает, что, когда украинские делегаты были настолько “бесстыдны”, что высказались за отделение от Австрии Галиции и включение ее в состав Украины, Гофман, как он сам пишет “не постеснялся произнести это слово и резко их оборвать”, после чего они стали вежливы. Это пишет тот самый Гофман, который стучал кулаком до столу и кричал на Троцкого.
Подробностей его “резкости”, по отношению к украинским делегатам он не приводит; молчат об этом и делегаты.
Но, несмотря на “резкость” и “бесстыдные” требования украинских делегатов, дело быстро подвигалось.
Уже 12 января немцы официально признали за украинской делегацией право вести переговоры самостоятельно. Затем посоветовали им провозгласить независимость Украины, т.к. с формальной точки зрения неудобно заключать мир с государством, которое еще само себя не объявило независимым. Поэтому 20 января был сделан перерыв переговоров, и Голубович уехал в Киев, где после его приезда немедленно был оглашен “4-й Универсал” с объявлением независимости.
Назад Голубович не вернулся, т.к. сделался премьером вместо Винниченка. Вместо него, как глава делегации, выехал Севрюк. В своих воспоминаний Севрюк говорит, что никакого сериозного совещания с правительством перед отъездом нельзя было добиться. “Как можно скорей заключайте мир! – единственная инструкция, которую мы получили от Правительства”. В это время в Киеве уже шло большевистское восстание, а Центр. Рада, по словам Д. Дорошенко, “заседала под звуки орудийного и пулеметного огня и спешно издавала законы”.
Зная, что в Бресте будут протесты Харьковского Правительства, Севрюк заручился полномочием Рады на ведение с ним переговоров. Это полномочие ему очень пригодилось в пути, когда его поезд захватили большевики. Они его отпустили ехать дальше только тогда, когда он сказал, что едет вести переговоры в Бресте с находящимися там представителями Харьковского Правительства и показал свое полномочие.
В воспоминаниях о своем отъезде в Брест, Севрюк говорит: “все это делалось атмосфере нервной и неуверенной”.
Эта неуверенность в завтрашнем дне была так велика, что Ц. Рада дала делегатам полномочие самим ратифицировавть будущий мирный договор, на случай, если бы она сама не была в состоянии это сделать.
Уехавший из Бреста (20 января) с Голубовичем, Севрюк, прибыл обратно 1-го февраля и был радостно встречен немцами, которые уже опасались, что украинская делегация вовсе не приедет, т.к. в Киеве уже шли уличные бои; Центр. Рада висела на волоске, а территория, через которую должна была ехать делегация уже была охвачена большевистским восстанием. И если бы делегация не приехала – тогда им не с кем было заключить мир, на скором заключении которого особенно настаивала Австрия, переживавшая острый продовольственный кризис. Надеясь на запасы Украины, немцы готовы были на любые, если не уступки, то самые широкие обещания.
Мир с Центральными Державами
Украинские делегаты, понимая что мир немцам необходим (об этом их осведомил СВУ), взяли независимый тон и начали предъявлять ряд требований, на которые немцы, поторговавшись для вида, со гласились, и (в ночь с 8 на 9 февраля) мир был подписан. Киев в это время был уже в руках большевиков, а Центр. Рада и Правительство с горсточкой своих сторонников (не больше 3.000 по сведениям сепаратистов) находилось в дороге на запад, в районе Житомира и западнее.